Жизнь за любовь

Все это лишь красивые фразы. Энни не понравилась его манера давать обещания, которых не намереваешься выполнять. Впрочем, здравомыслящая девушка, каковой она себя считала, ни за что не поверит в то, что он готов на все ради нее. Она выросла в том мире, где люди занимаются любовью по-иному. Там не говорят о любви красивых слов. К тому же никто еще не любил ее так страстно. Энни боялась даже думать об этой любви, боялась разочароваться, в случае если он окажется подлецом либо просто болтуном, не отвечающим за свои слова…

Однако сейчас девушку била столь сильная дрожь, что ей оставалось только беспомощно припасть к его груди, зарывшись лицом в его рубаху, ощущая жар его тела так близко от нее.

– Расскажи мне свой сон, – попросил Марк, обнимая ее.

Ей и правда надо было высказаться, поговорить об этом. Все увиденное было еще столь живо, столь реально…

– Я была в сосновом бору, – начала Энни, понемногу вновь обретая способность мыслить более связно, пытаясь уразуметь, что там происходило и откуда у нее все это взялось. – Этот сон мне привиделся, должно быть, потому, что вы все время твердили о горах Юра, о лесах и альпийских долинах. – Энни свела брови. – Кажется, там были и вы, во сне, хотя я не помню, видела ли я ваше лицо, но там точно был мужчина…

Однако Энни не была до конца откровенной. Она знала точно, что видела в своем сне Марка. Она действительно не помнила, видела ли его лицо, но, попав в его объятия, знала, кто ее так страстно целует. Сейчас она об этом умолчала.

Марк внимательно слушал, машинально продолжая поглаживать девушку по голове.

– А потом… – Энни запнулась и закрыла глаза, вспомнив тот ужас, – все смешалось… Я куда-то с криком бежала, сверкали вспышки света, слышались автоматные очереди, крики людей… на другом языке. Похоже на немецкий…

Боже! Одному Тебе ведомо, почему мне приснился такой сон. Почему я его видела? Возможно, недавно смотрела похожий фильм…

Марк молчал, продолжая поглаживать ее по волосам.

– Кто-то бежал через лес, пытаясь спастись, – медленно продолжала рассказ Энни. – Мне показалось, что его застрелили, я сама не видела, но страшно испугалась и принялась кричать.

Наступила долгая тишина. Потом Марк подал голос:

– Ты рассказала весь сон? На этом месте ты закричала и проснулась?

Девушка кивнула. На лбу у нее проступила испарина. Она мягко отстранилась от Марка и потянулась за бумажной салфеткой, что были в коробочке, стоявшей у ее кровати. И только тут вспомнила, что она в одной рубашке, с обнаженными руками. Коротенькая ночная рубашка была столь тонка, что Энни выглядела почти голой. Марк смотрел на нее, тяжело и хрипло дыша. Девушка поспешно натянула одеяло на плечи и сердито глянула на него.

– Не помню, когда в последний раз у меня были кошмары. Никогда не думала, что увижу такую жуть. Но ведь в этом нет ничего особенного, правда? После всего, что произошло, я на пределе сил – неудивительно, что мне привиделся кошмар. Возможно, теперь вы отвезете меня в Париж. Я так напугана, что больше здесь не смогу заснуть. Кошмары же могут повториться…

– Обязательно повторятся, – тихо сказал Марк. Энни испуганно уставилась на него.

– Как вы можете так спокойно об этом говорить? Ведь то, что я вам рассказала, просто ужасно. Я не могу пройти через весь этот ад еще раз. Вы даже не представляете себе, что это такое…

– Я знаю, Энни, – возразил Марк, и Энни замерла, широко распахнув от изумления глаза.

– Я хотела бы знать, что вы имеете в виду?

– У меня были те же самые кошмары долгие годы, Энни. Да и сейчас случаются.

Медленно, словно пытаясь вникнуть в смысл его слов, она переспросила:

– У вас тоже были кошмары?

– У меня были те же кошмары, что и у тебя, – поправил ее Марк.

– Те же? – Энни совсем растерялась. – Не понимаю, о чем вы говорите…

– Да о сновидениях, в которых был и сосновый бор, и деревянная избушка в лесу…

Энни замерла – она ничего ему не говорила об этой избушке. Девушка впилась взглядом ему в лицо.

– Какая избушка? – прошептала девушка.

Марк вздохнул.

– Ну разве тебе не снился домик в лесу? Там, между деревьев. Избушка лесника, сложенная из бревен?

Девушка молчала, припоминая бревенчатые стены избушки. Она позабыла, как именно та выглядела в ее сне, поскольку все ее помыслы были заняты тем, чтобы встретиться с человеком, который там ее ждал.

Марк изучающе поглядывал на нее.

– Ты ведь видела во сне избушку, да? – настойчиво спрашивал он.

– Да, видела, – призналась Энни. – Но как вы об этом узнали? И вообще, что тут происходит?

Энни пыталась собраться с мыслями, уразуметь, что же такое происходит вокруг нее, однако паника и ужас, вновь охватившие ее, помешали этому.

– Вы что, проводите надо мной какой-то эксперимент? Прибегли к помощи телепатии, чтобы вбить свой замысел мне в голову? Что вы надо мной вытворяете?

– Я ровным счетом ничего не делаю, – заверил ее Марк, но могла ли она верить ему на слово?

– Тогда откуда вам стало известно содержание моего сна? Вы точно сделали что-то, чтобы вызвать и у меня те же кошмары. Так что это было? Вы загипнотизировали меня? Так иногда делается. Например, внушают кому-нибудь путем гипноза некую идею и заставляют что-то делать или говорить, но после "пробуждения" они не имеют ни малейшего понятия о том, что делали.

Гипнотизер приказывает им все забыть, и люди забывают даже то, что когда-либо были загипнотизированы.

Марк покачал головой.

– Я не гипнотизировал тебя, Энни.

– Но тогда как вы узнали о моем сне?

– Я уже говорил тебе, что вижу те же самые сны.

Энни уставилась на него, наморщив лоб.

– Ничего не понимаю. Как это вы видите те же самые сны? И почему вам должны сниться те же сны, что и мне? Как вы узнали о них, даже если все обстоит так на самом деле?

– Да потому что наши сны имеют общий источник, Энни.

– Слышала такое. "Сны приходят из подсознания", – не сдавалась девушка. – Но мое подсознание не имеет ничего общего с вашим!

– Мы видим сны о нашей жизни, Энни. О том, что мы делали сегодня, вчера, год назад. Наши сны о настоящем и о прошлом. Их смешение позволяет нам лучше понять смысл нашей жизни.

В зеленых глазах Энни разгорелся огонь нетерпения.

– Но те сны, которые я видела, вовсе не о моей жизни! Я не узнала место действия, разве что… – Энни осеклась на полуслове, прикусила губу, а Марк понимающе улыбнулся.

– Разве что ты поняла, что тебе снятся горы Юра.

Но девушка не хотела уступать.

– Ладно, вы втемяшили мне это в голову при помощи той фотографии и болтовни насчет тех мест. Но я там никогда не была, и вы даже не пытайтесь утверждать, что я все обязательно вспомню, потому что мне просто нечего вспоминать. Да, мой отец там родился, и многие поколения его семьи жили там.

Отец мне это, рассказывал, но никогда не брал меня в те места, а я сама, несмотря на то что много раз подумывала как-нибудь туда съездить, так там еще и не была.

– Энни, ты не понимаешь… – начал было Марк, но девушка гневно его перебила:

– Я повторяю вам, что никогда не была там. Никогда в этой жизни!

После этого вскрика наступила долгая пауза. Энни бросила на Марка быстрый взгляд, слегка встревоженная затянувшейся тишиной и каким-то особым выражением на лице Марка.

Его голос зазвучал совсем глухо:

– Никогда в этой жизни, это так, Энни! Я верю в то, что ты там была и уже начинаешь припоминать. Я верю, что ты сумеешь вспомнить все, если захочешь.

Ты уже вступила на путь, по которому я давно иду. То, что тебе снилось, произошло наяву. Все в твоем сне было настоящим: и избушка, и лесная тропинка, и мрак, и слепящий глаза свет, и угрожающие крики, и звуки автоматных очередей. Я помню каждую мелочь по одной важной причине. Ты описала мою смерть.

ГЛАВА ПЯТАЯ

На миг Энни замерла, словно громом пораженная. Она не верила своим ушам.

Его слова вновь и вновь звучали в голове, однако их смысл никак не прояснялся. Девушка воззрилась на него широко раскрытыми глазами, Марк так же неотрывно смотрел на нее, не вдаваясь в объяснения. Энни шумно вздохнула.

– Вы ненормальный! У вас просто крыша поехала!

– Энни, послушай…

– Я и так вас долго слушала, – сердито оборвала она Марка. – Больше я не намерена выслушивать этот бред. Вам нужна помощь. Похоже, у вас серьезные проблемы с головой. Но я не терапевт и не собираюсь помогать вам воплощать в жизнь ваши фантазии за мой счет.

Энни оттолкнула Марка и спрыгнула с кровати. Ее более не смущало то, что она была всего лишь в легкой ночной рубашке и трусиках. В тот миг девушка думала лишь об одном – надо вырваться из пут Марка.

Босая, она бросилась к двери. Но Марк догнал ее, схватил за плечо и дернул, повернув лицом к себе.

– Энни! Это не бред. Твой сон ведь не бред.

– Вы каким-то образом вбили это мне в голову. Пока я еще не знаю, как вам это удалось, но уверена, что это ваша работа.

– Ну, успокойся. Никто в мире еще не научился влиять на чужие сны.

– А я говорю, что вы меня загипнотизировали!

– Клянусь, я этого не делал! – очень серьезно воскликнул Марк. Глаза его ярко горели. – Энни, сновидения – дело сугубо личное. Откуда они приходят? Попробуй спросить себя.

– Я не знаю, и мне все равно! – сердито бросила девушка, делая очередную попытку вырваться из его хватки. Но Марк крепко удерживал ее.

– Энни, это были воспоминания. О чем-то, что произошло. С нами.

Звучало это настолько убедительно, что Энни до смерти перепугалась, что вот-вот поверит ему. В панике она оглянулась вокруг, ища предмет, которым можно было бы ударить его. Ее взгляд упал на больший из двух чемоданов, все еще стоявших рядышком с дверью. Энни ухватилась за ручку, размахнулась и запустила чемодан в Марка. Она попала ему точно в солнечное сплетение. Он попятился и упал, корчась от боли, на ковер.

Энни не стала терять время на то, чтобы посмотреть, что с ним. Со всех ног она побежала по коридору, затем вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. В холле на спинке кресла она заметила свою черно-красную лыжную куртку, которую Марк снял с нее сразу же по приезде в этот дом. Энни на ходу схватила ее и бросилась дальше к входной двери.

На улице была непроглядная темень и моросил дождь. Дул ветер, заставивший ее съежиться от холода. Энни захлопнула за собой входную дверь и побежала дальше вокруг дома к деревянной калитке, которую приметила из окна спальни еще засветло, натягивая на бегу куртку, радуясь, что стало хоть чуточку теплее. Небо было затянуто облаками, и сквозь них не виделось ни единой звезды, однако освещенные окна дома давали достаточно света, чтобы разглядеть дорожку в саду и деревья, окружающие сад.

Итак, Энни мчалась к деревянной калитке, которую заметила еще днем. Тогда она решила, что калитка ведет в лес. Уж там, в лесу, она сумеет спрятаться среди деревьев, пока Марк не устанет и ему не надоест ее искать. Тогда он вернется обратно в дом, а она сумеет найти дорогу, которая и выведет ее к ближайшей деревне. Должна же она где-то быть… Ведь тут не глухомань какая-то. И вообще, в сельской местности все расстояния очень обманчивы.

Деревенька могла быть совсем рядом, скрытая от глаз холмом, рощей или еще чем.

Вот и сейчас расстояние до калитки оказалось меньше, чем она прикидывала днем, но едва она ухватилась за железную задвижку запора, как услышала позади топот – это бежал Марк. Страх пришпорил девушку, она сделала хороший рывок, увеличив скорость до предела. Сердце молотом стучало в груди, дыхание перехватывало.

Она должна убежать от него. Обязана. Марк не должен ее поймать. Но Энни слышала его уже где-то совсем рядом. Конечно! У него ведь ноги длиннее. Они неслись вверх по холму, поняла девушка, поскольку бежать стало заметно труднее. Пот ручьями лил по спине. В темноте не различить было деревьев и раскидистых ветвей. Они цеплялись за ее длинные, распущенные волосы.

Судорога вынудила Энни заскакать на одной ножке, приглушенно застонав.

Боже! Как же ей больно! Но хуже всего то, что она уже не могла бежать, не могла сделать хотя бы шаг. Ей надо было передохнуть, хоть минуту… Морщась от боли, Энни сползла в сторону от тропы в лес, прижалась к стволу одного из деревьев. Она вздрагивала от боли, массируя сведенную судорогой ногу. От бега у нее сбилось дыхание, стало таким шумным и хриплым, что даже помешало ей расслышать шаги Марка. Только чуть успокоившись, она услышала треск сухих сучьев и веточек под его ботинками. Треск усиливался по мере того, как Марк приближался по петляющей лесной тропе.

Энни надеялась, что он пройдет мимо нее, но, к ее ужасу, Марк замедлил шаги и тоже остановился. Она поняла, что он прислушивается. Марк был так – близко от нее, что она слышала его неровное дыхание.

Девушка сама попыталась затаить дыхание, уткнувшись ртом в жесткую кору дерева. Ее била сильная дрожь.

– Энни, – послышался его голос, – Энни, ты не можешь тут оставаться. Сегодня очень холодно, и ты простудишься…

Наступила долгая пауза, потом снова зазвучал голос Марка:

– Энни, не глупи, это же смешно. В лесу в этой темноте ты можешь пораниться. Здесь где-то старая каменоломня, ты можешь туда упасть и убиться насмерть. А то можешь споткнуться о поваленное дерево и покалечиться.

Опять наступило молчание. Энни чувствовала, как Марк вслушивается, надеясь услышать хоть звук, который выдал бы ее. Но вот он не выдержал и сердито закричал:

– Я тебя все равно найду, даже если придется искать всю ночь. Но я не отступлюсь, так и знай!

От этих слов девушку затрясло еще сильнее.

Она не сомневалась, что так он и сделает. Марк чуть помедлил, затем Энни услышала громкий хруст веток под его ногами. Но он не пошел по тропинке дальше, хотя это можно было бы предположить, судя по изменяющемуся звуку его шагов. Вот он подошел ближе к тому месту, где затаилась девушка, и принялся методично прочесывать подлесок вокруг тропы.

Девушка рискнула поднять голову. В темноте трудно было что-нибудь разглядеть. Но вдруг темноту ночи распорол яркий луч света, который описал круг, освещая лес.

Энни пронзительно вскрикнула.

Ей показалось, что сон превратился в явь. Она была в состоянии, близком к потере рассудка. Она вся сжалась, ожидая услышать грохот автоматных очередей. Ей даже в голову не пришло спрятаться в густых ветвях, и луч фонаря, который мог бы пройти мимо нее, замер на ней, словно пригвоздил девушку к земле.

Марк бросился к ней. Луч света запрыгал в такт его бегу, заметался, выписывая причудливые световые круги. Только тут Энни опомнилась, перестала визжать и бросилась прочь, не имея ни малейшего представления о том, куда бежит, зная лишь одно – что ей надо спастись от Марка. Но далеко убежать она не успела. Она услышала за спиной его хриплое и неровное дыхание, которое было куда громче, чем ее собственное. Она не удержалась и оглянулась на преследователя. Вот это было большой ошибкой с ее стороны – Энни тут же налетела на сук и ударилась об него лицом. Девушка вскрикнула от боли и потеряла равновесие. Марк рванулся вперед, совершив бросок не хуже игрока в регби. Он подхватил ее, и их тела сомкнулись. Затем Марк тяжело осел на землю, а Энни от удара о сук и столкновения с Марком вообще на какое-то время потеряла способность двигаться. Она распласталась на сырой земле, учащенно дыша, спрятав лицо в мох. В ноздри ей ударил резкий запах сосновых иголок, палых листьев, мшаника. Марк лежал на ней, совершенно лишив ее возможности хотя бы шевельнуться. Он тоже шумно и хрипло дышал.

Немного погодя он подвинулся, но лишь для того, чтобы ухватить ее за плечи и поднять ей голову. Энни была совсем без сил и не сопротивлялась.

Марк лежал рядом с ней, их тела тесно соприкасались. Затем он осветил ее фонарем, дрожащую, растерянную, к тому же еще и ослепленную ярким светом.

– Вы меня совсем ослепили!

– Я хотел осмотреть твое лицо.

– Ну, вы это уже сделали, – раздраженно прошипела девушка. – Не пора ли выключить чертов фонарь?

Но Марк этого не сделал, ограничившись тем, что направил луч света в сторону так, чтобы он не бил ей прямо в глаза.

– С лицом у тебя все в порядке, – сообщил ей Марк. – Правда, ты выглядишь как в каком-то фильме ужасов – вся в налипших листьях, клоках паутины, в волосах веточки…

С этими словами Марк легонько провел рукой по ее щеке, выдернул пару прутиков из волос, сбросил налипшую на лоб листву.

В голове у Энни вновь зазвенел тревожный колокольчик. Его прикосновение было столь знакомо, таило в себе столько физической интимности, что ей стало страшно. Девушка будто узнавала его ласки, вспоминала, как он перебирал пальцами ее волосы… И главное – ей казалось, что их тела помнят друг друга!

А ведь именно этого и добивался от нее Марк, ведь так? Но как же ему удалось убедить ее в этом? Энни не считала, что легко поддается внушению.

Напротив, она казалась себе разумной и здравомыслящей личностью, которой не так легко задурить голову. Да, каждый раз открываешь в себе что-то новое, мысленно признала Энни.

Марк дотронулся кончиками пальцев до ее губ, и, к ее неподдельному ужасу, она раздвинула их, вся наполняясь возбуждением. Марк пристально глянул на нее, девушка ответила ему встревоженным взглядом. Ее зеленые глаза в свете фонаря блестели, словно у кошки. Внезапно фонарь погас, и все погрузилось во мрак.

– Что, сели батарейки? – осипшим голосом спросила девушка.

– Нет, просто я его выключил, чтобы экономить батарейки, – ответил Марк и теснее прижался к ней.

– Я замерзла, нам лучше вернуться в дом, – поспешно воскликнула девушка, нервы ее были на пределе… Тепло его тела было слишком близко – кровь у Энни застучала в висках.

– Ты всегда любила лежать со мной в лесу, в полной темноте, – нашептывал Марк ей на ухо.

– Не начинайте все сначала! Я повторяю – я не верю ни единому вашему слову. Вы попусту теряете время.

– Тогда было лето, – продолжал Марк, запуская пальцы в ее волосы, убирая влажные пряди со лба. – Такие были долгие теплые летние вечера.

Марк лежал на боку, обнимая ее рукой, тесно прижимаясь к ней.

– Сейчас не лето и очень холодно, – отрезала девушка, пытаясь разглядеть выражение его лица. Но ей удалось увидеть лишь глаза, устремленные на нее. В небе ветер гнал бледные облака, слегка подсвеченные в разрывах луной. Далее в небесной вышине была только непроглядная темнота.

Он еще теснее прижался к Энни, сверкая в темноте глазами. Энни была в шоке от вновь нахлынувшего на нее чувства "дежа-вю" и невольно стала сомневаться: в здоровом ли состоянии находится ее собственный рассудок?…

Она уже это испытывала в прошлом… Это уже было! Это произошло тогда, прежде, тогда тоже была темная ночь, и они лежали вдвоем в лесу на влажной земле, а над ними кружился звездный небосвод. Да, тогда была теплая летняя ночь, пахло цветущим диким чесноком, примятой травой…

Энни принялась было копаться в собственной памяти, но воспоминания вновь ускользнули. И она опять засомневалась – может, ничего такого и не было вовсе? Может, Марк внушил ей эти мысли пару минут назад, когда рассказывал, как они занимались любовью долгими теплыми летними ночами…

Хотела бы она знать истину! Неужели ей успешно промыли мозги? Неужели у нее такая хрупкая психика, что она была безвольной куклой в его руках, воспринимая любой его посыл?

Пока девушка в раздражении, почти в отчаянии пыталась разобраться, что к чему, Марк оказался над ней. Его губы нашли ее прежде, чем Энни успела увернуться или оттолкнуть его. Он раздвинул ее губы и так страстно поцеловал, что Энни напрочь позабыла все свои страхи, позабыла, кто она и что вообще происходит вокруг нее. Она ни о чем не могла думать, целиком отдавшись на волю чувств. Ее руки обвились вокруг Марка, тело изогнулось от наслаждения, когда его рука скользнула вдоль него, проникая под лыжную куртку, согревая пальцами шелковую рубашку, единственную преграду между его рукой и ее плотью…

Энни дышала так бурно, что сама перепугалась своей реакции. Ей хотелось кричать от переполнявшего ее счастья. Что с ней происходит? Энни обняла голову Марка ладонями, пропустила его волосы сквозь пальцы, ощущая, какие они теплые, живые. А его рука тем временем продолжала неспешно исследовать все уголки ее тела от макушки до бедер, его пальцы блуждали по ней, лаская ее кожу, проникая во внутреннюю часть ее бедер, под тонкими узенькими трусиками. А когда его пальцы добрались до влажной расщелины между ее бедрами, Энни испытала что-то, сравнимое по эффекту лишь с сильнейшим землетрясением…

Задыхаясь, Энни с трудом сумела отпрянуть от него.

– Нет! Не надо! – почти простонала она. Ее зазнобило и затрясло, словно начался приступ лихорадки. Марк поднял голову, он также тяжело и шумно дышал.

– Энни…

Его голос был глубок, как океан, в нем было столько чувства, что девушка готова была закричать.

– Нет, я не могу. – Казалось, каждый звук ей давался с трудом. В горле пересохло, она не могла проглотить слюну. В этот момент в просвете между облаками появилась луна, и слабый свет пролился на лес, высвечивая стволы деревьев и их собственные лица.

Марк густо покраснел, его желваки заходили, в глазах читалась неутоленная страсть и разочарование, губы жестко сжались. Энни была бледна, у нее потемнели глаза, губы нервно подрагивали, и вообще она никак не могла опомниться, ведь она едва не позволила Марку познать ее как женщину…

– Оставьте меня в покое, – прошептала девушка дрожащим голоском. На миг ей показалось, что он ее не послушается. И что же тогда…

Но Марк закрыл глаза, шумно вздохнул, затем поднялся на ноги и помог Энни встать. Девушка вся трепетала и была не в состоянии идти без его помощи. Она оперлась о ствол дерева и застыла, готовая разрыдаться. Марк нагнулся и поднял с земли фонарь, который ранее уронил, включил его, но, увидев безмолвный протест Энни, вновь погасил. Потом, словно припомнив что-то, спросил:

– Почему ты закричала, когда я включил фонарь?

– Вы меня испугали.

– Ради всего святого! Энни! Скажи правду, – вскричал он так громко, что Энни в страхе подпрыгнула.

– Если вы уверены в том, что знаете правду, то зачем спрашивать меня?

– Я хочу, чтобы ты мне об этом сказала сама. Ты все еще полагаешь, что я тебя дурачу, Энни. А я хочу, чтобы ты смирилась с тем, что это не так, ты же знаешь это. Так почему ты закричала?

Не надо бы ей отвечать ему. Но она была в полном смятении от всего, что на нее свалилось с того момента, как Марк встретил ее в международном аэропорту имени Шарля де Голля в Париже. Потрясение следовало за потрясением. Ее, казалось, уже трудно было чем-либо удивить. К тому же ей необходимо было выяснить все-таки, в чем тут дело.

– Все произошло как в моем сне, – пробормотала она. – Довольны? Когда вы направили на меня луч фонаря, мне показалось, что снова я вижу тот сон… Там тоже были деревья, темнота, и я куда-то бежала, а меня преследовали. От света вашего фонаря я внезапно перестала осознавать, происходит ли все во сне или наяву. Я растерялась и испугалась.

Девушка продолжала дрожать, и Марк вновь включил фонарь, осмотрел ее и нахмурился.

– Знаешь, давай-ка лучше вернемся в дом, пока ты не подхватила воспаление легких.

С этими словами он обнял девушку за талию. Она была слишком слаба, чтобы отталкивать его. Напротив, она почти повисла на нем и позволила отвести себя через лес назад к дому.

– Как ты? Ничего? – участливо спросил Марк.

Энни искоса глянула на своего кавалера и раздраженно ответила:

– Да, конечно же. Я чувствую себя просто прекрасно! У меня сегодня был чудесный, спокойный день, который закончился беготней по ночному лесу, когда пришлось скакать через бурелом и продираться сквозь кусты, которые ветками били по лицу. Почему бы мне не быть в полном порядке!

– Зачем же ты убегала? Я же сказал, что отвезу тебя завтра назад в Париж, и я это сделаю. Верь мне.

Обертоны его голоса завораживали и убеждали. Девушка вздохнула.

– Мне надо было вырваться, Марк. То, что вы сказали мне, было…

– Полным бредом, – закончил за нее Марк. – Я это знаю, ты уже об этом говорила.

Энни густо покраснела.

– Что же, так оно и было! Я не понимаю, что у вас на уме, когда вы все это мне рассказываете, но вам удалось запугать меня до смерти. Я не люблю того, чего не понимаю. Так что прекратите нести свою чепуху.

– Мы обо всем поговорим в доме, – решительно заключил Марк и прибавил шагу, ведя девушку по неровной тропинке к садовой калитке. Сейчас огни, горевшие в доме, казались такими желанными, что у Энни едва слезы не навернулись на глаза. А это было уж совсем глупо, если учесть, что всего какой-то час назад она бежала из него сломя голову. Тогда он казался ей застенком, сумасшедшим домом, но сейчас вновь стал похож на человеческое жилье. Энни слишком устала, морально и физически, иначе подивилась бы столь разительной перемене в собственном настроении. А как могло быть иначе в той странной ситуации, в какой она оказалась!

Когда они вошли в дом, Марк подтолкнул ее к лестнице, ведущей наверх, туда, где была ее спальня.

– Прими горячую ванну, – сказал он. – А я пока приготовлю нам ужин. Как насчет омлета? Я приготовлю его с ароматическими травами. Справа от кухонной двери в саду есть грядка, на ней растет немного лука-резанца, кервеля, эстрагона и петрушки. Ты, бывало, готовила отменный омлет с травками.

Энни вздрогнула, посмотрела на него пустыми глазами и не стала спорить, хотя внутри у нее все протестовало, хотелось сказать, что никогда она не готовила ему омлет, что он опять морочит ей голову. Но какой в том был прок?

Возможно, она уже просто устала без конца опровергать вымыслы Марка.

Временами ей казалось, что его безумие вот-вот поглотит и ее саму.

Добравшись до спальни, девушка приготовила чистое белье, достала из чемодана свитер, джинсы, после чего закрылась в ванной, возблагодарив судьбу за то, что хоть здесь был запор. Пустила горячую воду, добавила в нее ароматическую соль, бальзамы и принялась подрагивающими руками раздеваться, ожидая, пока наполнится ванна.

Ее все еще трясло – клацая зубами, она рукой попробовала воду, быстро скользнула в ванну, получая удовольствие от тепла, согревавшего ее плоть.

Затем расслабилась и неподвижно замерла в воде.

Энни честно старалась ни о чем не думать, но мозг работал независимо от ее воли, оживляя все то, что только что произошло в лесу. Желание, острое как нож, буравило ее изнутри.

– Боже! Что же со мной творится? – вслух произнесла Энни и открыла глаза.

Она вся пылала. Пытаясь отвлечься, девушка заставляла себя считать кафельные плитки на стенах ванной. Нет, этого не может, не должно быть. Она, верно, совсем спятила, подцепив от Марка вирус безумия. Ведь еще до вчерашнего дня она вовсе его не знала. И вдруг такая неистовая страсть…

Долгие годы Энни полагала, что влюблена в Филиппа. Всего несколько недель назад она искренне переживала его женитьбу на Диане. Она действительно считала, что ее сердце разбито навсегда, То, что случилось с ней сегодня, начисто разрушило этот миф. Теперь она поняла, что ее чувство к Филиппу было не более чем увлечением. Просто поскольку Энни по-настоящему еще не была в кого-либо влюблена, то убедила саму себя в том, что влюблена в того мужчину, который вырвал ее из серой обыденности. Она ведь многим, если не всем, была обязана именно Филиппу.

Понятно, что девушка приняла признательность и уважение к Филиппу за любовь.

Филипп и Диана были ее лучшими друзьями и всегда таковыми останутся, но сама она никогда в действительности не любила Филиппа. Энни пока еще не разобралась и в своем чувстве к Марку, но одно она знала точно: оно взрывоопасно, этакий эмоциональный динамит, и девушка боялась, что может не справиться со своей страстью и все вокруг разлетится на мелкие кусочки, если она сделает неверный шаг…

– У тебя еще пять минут, Энни, – раздался издалека голос Марка.

От неожиданности девушка выскочила из воды с резвостью лягушки, и вода щедро выплеснулась на пол.

– У тебя все в порядке? – спросил Марк, подхода ближе к двери.

– Да, все в порядке, – хрипло ответила девушка. – Я скоро выйду.

Голос Марка звучал мягко и умиротворенно. Но люди так хорошо умеют притворяться, подумала про себя Энни.

– Омлет опадет, если его не съесть горячим, так что поспеши к столу.

Машинально девушка присела на край ванны, увидела в зеркале свое отражение и поморщилась. Она будто вылезла из угольной шахты. Быстро сполоснула лицо и окунула голову в горячую воду ванны. Затем тщательно вычесала из волос прутики и листочки, все еще торчавшие в них, поднялась и собрала волосы в пучок. Она уже совсем согрелась и чувствовала себя гораздо лучше. Одевшись, торопливо спустилась вниз. Когда она вошла на кухню, Марк обернулся.

– Успела в самый раз, – сказал он и снова отвернулся к плите.

Энни напряженно ждала, как он оценит ее вид. Она стянула волосы на затылке и завязала их ленточкой, надела облегающий джемпер зеленого цвета и джинсы, сидевшие на ней как влитые. Но Марк промолчал, и у нее чуть упало настроение. А Марк тем временем подцепил золотистый полукруг омлета, положил на подогретую тарелку, поставил на стол и жестом пригласил Энни занять ее место.

– Присаживайся и начинай есть, пока я приготовлю себе.

Девушка придвинула стул ближе к столу.

– Выглядит аппетитно, похоже, что омлет отличный. Вы что, шеф-повар или что-то в этом роде?

Марк рассмеялся.

– Да нет же, просто я француз, – при этом он разбил пару яиц в шипящую на огне сковороду и принялся творить магические пассы вилкой, сгребая мелко порубленную травку к центру сковороды. Энни принялась за еду – у нее даже в животе заурчало, едва она почуяла запах яиц и пряных трав. На столе стоял салат, нарезанный ломтями французский хлеб и неизменные фрукты. Энни взяла себе ломтик хлеба, наложила листьев салата и подцепила вилкой большущий кусок омлета.