Легион, не внесенный в списки,
Ни знамен, ни значков никаких,
Разбитый на сотни отрядов,
Пролагающий путь для других.
 
      …
 
Край земли – наша мера,
Океан нам привычен всем,
В каждой драке под ветром дерется
Легион, не ведомый никем.
 
Р. Киплинг. «Потерянный легион»

      Собираться начали, как только стало темнеть.
      Те, кто все-таки решился подкатить на своих тачилах, парковались неподалеку от паба, выходили из машин, пипикали брелочками сигналок, поправляли бейсболки с длинными, изломанными козырьками.
      Потягивались, нервно позевывая.
      Здоровались, – с кем за руку, с кем просто – мимолетной ухмылкой или коротким кивком. Закуривали, озирались по сторонам, сбивались по интересам небольшими, тревожными, чуть сумрачными компаниями.
      Сплевывали набегающую слюну на стылый московский асфальт, вполголоса, как тяжелыми каучуковыми мячиками, перекидывались упругими, пустыми, ничего не значащими словами.
      В таких темах слова всегда пусты и не имеют никакого значения. О том, кто ты есть, сегодня тебя будут судить не по ним.
      Но большинство, – прекрасно понимая, что тачку серьезного бойца, стопудово стоящую на картотеке какого-нибудь очередного спецотдела по борьбе-со-всем-на-свете, пасти куда легче, чем обыкновенного неприметного стоса, юзающего по бедности, лени, либо еще по какой неведомой для ментов причине общественный транспорт, – скромно подкатывало на метро.
      Они тоже сбивались в небольшие кучки, в которых судорожно мелькали красные огоньки сигарет.
      Те, кто сдуру приперся на Stone Island, отстегивали патчи с фирменными четырехлучевыми звездами с рукавов, рассовывали их по карманам.
      Впрочем, таких модников было совсем немного, да и те, в большинстве, из подосновы.
      Молодняк, что с них взять-то!
      Ветер в голове.
      Реальные люди на такие сопли уже давно не ведутся.
      Столичные улицы, проходные дворы и подворотни – довольно толковые педагоги, хоть и слегонца жестковатые.
      Но это – смотря на чей вкус.
      Силком в эту жизнь никто никого не тащит, и не тащил, по крайней мере, на моей памяти…
      …Ну а те, кто уже походил по сумрачным коридорам этой школы, даже если это, к примеру, известный пижон Никитос, и приезжают на стрелу на крутом шмотье, то потом быстренько переодеваются.
      Пока есть такая возможность, разумеется…
      Вон он, кстати, красавец, бережно пакует дорогущую курточку от СP в багажник разрисованной аэрографией «субарки», натягивает на неприметный серый свитерок такую же неприметную, болотного цвета ветровку.
      Щщи при этом – мегасложные, понятное дело.
      Девчонки на такого малоприметного стоса вряд ли внимание обратят. А для него, красавца, это как нож к горлу.
      Или – как серпом по яйцам.
      Хотя – вряд ли…
      Он и серп-то в лучшем случае в историческом музее видел, когда туда с классом на экскурсии гонял.
      Или на гербе сгинувшей в мрачное «никуда» когда-то Великой Империи.
      Печально…
      …Но есть туса и есть – война, и этим – все сказано.
      И тут уже, брат мой Никитка, ничего не поделаешь.
      Время щеголять навороченными брендами наступит чуть попозже.
      Если все будет хорошо и оно вообще для нас с тобой наступит, это самое прекрасное время, разумеется…
      …Некоторые, особо нетерпеливые, уже тем временем рассаживались по арендованным микроавтобусам и методично заматывали кисти тугими полосками желтоватых эластичных бинтов, после чего примеривали, как налезают на руки белые матерчатые перчатки.
      Потом любовались результатом, стучали себя кулаками по локтям или коленкам, вздыхали, и – в обратном порядке – снимали перчатки, разматывали эластику.
      Если оставаться в бинтах слишком долго – руки затекут, к чертям собачим, а сколько нам еще тут ждать, – одному Богу ведомо.
      Если Он, конечно, заморачивается там, у себя в небесах, такими мелкими и ничего для самих небес не значащими вопросами.
      Смысл этой операции, с примериванием бинтов и перчаток, так, кстати, и остался для меня до сих пор неизвестным.
      У них чо, размер что ли когда меняется?!
      Смешно…
      …Какой-то придурок шумно отхлебывал из пивной бутылки.
      Я переглянулся с Никитосом, покачал влево-вправо башней, осуждающе поцокал языком и коротко кивнул. Тот хмыкнул, пожевал нижнюю губу, отщелкнул сигарету и, не сильно торопясь, ушел наводить порядок.
      Можно было быть уверенным: идиоту в лучшем случае сейчас слегка объяснят, в чем именно он не прав.
      Доступными для его мозга методами.
      Тут уж – как получится, извините.
      Мозги у многих из нас очень даже странным и непонятным образом устроены. Бывали случаи, когда люди, прям с места сбора, за хот-догами ломились.
      Жрать им, видите ли, внезапно приспичило.
      И это чуть ли не за несколько минут до пересечения с вражинами…
      Сам иной раз теряюсь: откуда только что берется…
      В худшем же случае, – если это кто-то из основы развлекается, – спросят как с понимающего и немедленно отцепят от акции.
      Здесь не в том дело, что пол-литра пива могут ухудшить реакцию или что-то в этом роде.
      Скорее – наоборот.
      Чуть-чуть подуспокоят взвинченные на беспредельную планку нервы, приведут в относительный порядок разгоряченную голову.
      Просто – сказано не пить, значит – не пить.
      Дисциплину еще пока что никто не отменял, а сегодня как никогда я должен быть уверен в своих парнях. В том, что все они будут делать именно то, что должны, а не то, что им хочется.
      От этого, собственно говоря, все и зависит.
      А на карту – поставлено многое.
      Очень многое.
      Если не все.
      После того как в начале сезона сначала случилось Октябрьское поле и то дерьмо с конским общаком, а потом не прошло и пары месяцев, как наша бригада, охотившаяся за приехавшими в Москву на выезд бомжами, случайно и нелепо напоролась на выходе из метро на объединенный моб «варриорс» и «Ярославки», речь уже шла ни много ни мало о нашей репутации.
      Методом сложения, так сказать.
      Пусть нашей фирмы и меня лично там, на Октябрьском, и не было.
      Так получилось, бывает.
      Не позвали.
      Только Мажор поехал с друзьями, по старой памяти.
      Пусть те, кто там стояли, ни разу не показали спин, а просто достойно и тупо легли, наглухо вбитые собравшими все наличные силы конями в холодный и грязный весенний асфальт, пусть авторитет того же «Юнион» те события только укрепили, но…
      Какая разница.
      Что было – то было.
      Не воротишь и не сотрешь.
      Вот именно.
      …И эту репутацию, в случае сегодняшнего успеха, мы можем прилично поправить. Хотя бы в той части, что касается конкретно нашей бригады.
      А можем и просрать – окончательно и бесповоротно.
      Потому как если просирается тщательно продуманная и реально спланированная акция, – это уже смешно, господа.
      А в нашем деле смех, случается, – и убивает.
      Одни «юны», какими бы реально крутыми они в последнее время не стали, за весь движ отдуваться один черт не смогут.
      Да и неправильно это для нас для всех, вылезать на их репутации, я почему-то так думаю.
      Они – наши братья, мы ими, в общем-то, где-то даже гордимся, где-то завидуем, но у них – свой путь.
      А у нас – свой.
      Собственный.
      И неслучайно никто из основных бригад до осени ничего такого особо массового не мутил.
      Сегодня, если все будет в порядке, – первая репетиция перед, блин, основными выступлениями нашего скромного шапито.
      Получится – начнем расклеивать афиши о долгожданных гастролях.
      Какое уж тут на хрен пиво…
      …Мажор, как всегда, появился неожиданно, будто из ниоткуда.
      Только что – и намека никакого не было…
      И – вот.
      Серая, под цвет стылых городских улиц, неприметная ветровка с капюшоном, длинный козырек темной бейсболки, из-под которого, как ни старайся, не разглядишь лица в плотном вечернем сумраке, синие джинсы, классические белые кроссовки.
      Захочешь – не запомнишь.
      Будто сам дух холодных и дождливых вечерних московских улиц пожаловал, чтобы через какое-то время вновь раствориться в злобном осеннем дожде, исчезнуть в кривых переулках и проходных дворах, слиться с освещаемой вспышками рекламных огней усталой толпой проспектов и площадей.
      А что?
      Гарри – коренной москвич, хрен его знает в каком поколении.
      Здесь его дом, и он сам часть этого дома, что, по-моему, вполне справедливо и вполне естественно.
      Странно бы было, как раз если бы наоборот…
      …Коротко кивнул парням, пожал руку мне, Жеке и вернувшемуся с разборок Никитосу.
      Похлопал по плечу кого-то из нервничающих молодых, после чего поманил нас троих кивком в сторону.
      Подальше от любопытных ушей рядового мяса.
      У меня привычно заныла спина.
      Понятно.
      Организм – он штука тонкая, все сам по себе чувствует.
      Значит, сегодня будет жарко…
      Что ж…
      Мы все знаем, на что идем.
      Взрослые уже мальчики.
      Мажор, видимо, тоже заметил изменения в моем настроении, поэтому и поморщился.
      – Колбасит? – спрашивает.
      Вздыхаю, жму плечами в ответ, закуриваю, чтобы подуспокоиться.
      – Ну и что, что колбасит? – выдыхаю теплый ароматный дым в зябкую осеннюю морось. – Меня всегда в таких темах колбасит. Вначале. Пока не началось. И что, хоть раз побежал?
      Гарри хмыкает.
      – Да вроде не замечалось. Иначе б тебя здесь не было…
      – Вот и я, – затягиваюсь, – о том же. Давай лучше к делу…
      Гарри кивает.
      То ли моим словам, то ли каким-то своим мыслям.
      Я его в последнее время вроде как научился просчитывать.
      Но – не всегда.
      И не до конца.
      Когда научусь просчитывать всегда и до конца, – займу его место во главе группировки, и мы оба это прекрасно понимаем.
      И оба хотим, чтобы это случилось как можно позднее…
      Потому как Мажор – он и есть Мажор, он не просто «топ», он – уже почти что легенда. Молодые, из «дубля» и из «подосновы», по крайней мере на него смотрят почти что как на полубога.
      Мне до такой репутации пока, как, простите, до Пекина раком.
      А фирме не нужен лидер, в авторитете которого среди друзей и врагов она не уверена до конца.
      Аксиома, казалось бы.
      Но, увы, – не все понимают.
      Никитос вот – понимает.
      А Жека пока – нет.
      Я иногда даже задумываюсь, не слишком ли я его рано наверх подтянул?
      Боец-то он реальный и организатор отличный.
      Да и вообще парень надежный, я лично с ним – хоть куда двину: хоть в бордель, хоть в разведку.
      Но уж больно амбициозный, причем не всегда по делу. Будто я не знаю, какие темы он со своей жданью по углам по-тихому перетирает.
      Знаю.
      И Мажор знает, разумеется.
      Не дурак.
      Но ничего не предпринимает, даже со мной на эту тему не заговаривает…
      Молчит, наблюдает.
      В общем, – как всегда…
      То ли верит мне лично и смотрит, как я мною же созданную проблему сам же и решу.
      То ли момент выжидает, чтобы мозги вправить как следует.
      Причем – обоим.
      Ему за болтовню, мне – за то, что не пресек разговорчики эти дурацкие.
      А я бы и пресек, да знаю, что пока что не получится.
      Авторитета, увы, недостаточно, чтобы разговоры о том, что мне уже давно пора бригаду вместо Мажора возглавить, пресекать.
      А значит – и возглавлять ее рано.
      Такая вот нехитрая арифметика…
      Ну да ладно.
      Это все – потом.
      Сегодня у нас немного другие заботы ожидаются…
      – Ладно, – хмыкает Гарри, – теперь можно и по делам потрещать маленько. Скауты уже давно на месте, наблюдают. А вот из мусарни на вечерине пока что исключительно толстожопые интернетчики на бело-голубых шарфиках. Ни фига не добыча. Так что, будем ждать?
      Я киваю.
      – У меня, – говорю, – от моих парней та же инфа идет. Я, ты уж извини, наших бригадных орлов решил продублировать слегонца. На всякий случай. А до тебя не дозвонился, пришлось самостоятельно решать. Так что там ща еще и Дрон с Аркашей пасутся, у них вроде как щщи не особо пропаленные, да и видок цивильный достаточно. Ты, надеюсь, не против?
      Мажор кивает.
      Улыбается.
      Я отщелкиваю докуренную до пальцев сигарету, потом нервно потягиваюсь и продолжаю.
      – Так что, – вздыхаю, – правду говоришь, начальник. Пока фотографировали их состав, – чуть не проблевались. Несерьезная публика. На таких размениваться – себя не уважать. И еще. Парни, чисто случайно, засекли приличный конский сбор неподалеку от «Проспекта Мира». Приличный не по численности, по составу. Похоже, что «Ярославка» чо-то мутить собирается. Такой состав и накрыть не стыдно, мусорскую основу ожидаючи…
      Мажор морщится, отрицательно машет головой.
      – Сколько раз я тебе говорил, Дэн, – вздыхает, – если решил что-то одно делать – исполняй именно это, не распыляйся. Ждем – значит ждем. Точка. И скажи парням, пусть не слоняются пока что по окрестностям. Либо сразу по минивэнам пусть разбираются, либо в пабе сидят. И не шумят особо. А то, не приведи господи, ментовка забеспокоится…
      Я коротко киваю и смотрю на Никитоса.
      Тот вздыхает.
      – Чуть что, – ворчит, – так сразу Косой…
      И, все так же продолжая ворчать, удаляется выполнять распоряжение лидера.
      Он всегда так, уже не переделаешь.
      Да и незачем, в общем-то.
      Дело свое знает, а все остальное, – так, лирика…
      …А вот Жекой, чувствую, скоро придется заниматься вплотную.
      Слишком уж рьяно он кидается защищать мою, кстати, вполне себе ошибочную позицию.
      – А почему бы нам, Мажор, и вправду на коней не отвлечься? Мусора-то могут и вообще не приехать, так что, впустую проторчим?! Итить! Или у тебя после крайних дел уже при одной мысли о конской основе коленки трястись начинают?! Так посиди в пабе, пивка попей, мы сами справимся!
      Ну, думаю, Жека, ты напросился.
      Ща тебе Гарри объяснит политику партии…
      Как умеет.
      А умеет он пока что – куда лучше, чем ты даже представить себе можешь.
      Высшая лига.
      Ни тебе, ни даже мне – не чета…
      …Но Мажор только усмехается кривовастенько.
      – Кони, – кривится, – без присмотра не останутся, не ссы. Я их ща «юнам» солью? те давно о такой встрече мечтают. И, как по заказу, в сборе сейчас, почти всей бригадой по своим «юновским» делам тусуют. А насчет пива – ты не прав, я перед акциями не пью, и тебе не советую. Вот после – дело другое. Выпьем с тобой, дружочек. На брудершафт. Обязательно…
      Хмыкает, отщелкивает дотлевшую до самых пальцев сигарету и отходит в сторонку.
      В его последних словах звучит ничем не прикрытая угроза.
      Я б на месте Жеки – непременно бы обосрался, а ему все нипочем, идиоту.
      Нет, все-таки напрасно я его так рано наверх подтянул…
      Падать будет больно, очень, блин, больно.
      Завожу дурака за ближайшую машину и пару раз жестко и с удовольствием рихтую ему таблицу.
      Вообще-то это в нашем мире не принято, но у нас с Жекой свои, особые отношения.
      И внутри этих отношений такое лечение вполне допустимо.
      А что делать, если у него по-другому мозги не включаются?!
      – Ты чего, обморок, – шиплю, – совсем ума лишился?! Кем бы ты ни был, Гарри тебя закопает, урод, одной левой, а потом пойдет к Ивашке в «SMall-pub» на дискотеку вытанцовывать!! Ты и он – разные лиги, понял, дубина ждановская?! А если тебе вдруг каким-то фантастическим образом повезет и ты его все-таки достанешь, то следующим тебя дуплить буду я, лично, неужели ты в такую простую хрень не въезжаешь?! Куда мозг-то прячешь, отморозь?! Или его у тебя никогда и не было, и я на тебя, урода, напрасно рассчитывал?!!
      – Да ты что, Данька?! – Жека смотрит на меня сквозь наворачивающиеся слезы и даже не пытается сопротивляться. – Я же как лучше хотел, итить! Я ж думал, что тебе уже самому под ним ходить надоело! Нет, что там базарить, Мажор – крутой, но он же олдовый уже, ему рисковать, по ходу, давно утомительно, вот бригада и болтается, не пойми где! Да ты на тех же «юнов» посмотри! Уровень, итить!!! Парни уважуху себе добыли нереальную, у них даже твои любимые старички-авторитеты совета иной раз просят! Что уж тут о вражинах говорить!! На них же вообще никто, итить, бригада на бригаду в забив не идет, если только общаком навалиться! А мы…
      Я машу башкой и злобно сплевываю в сторону.
      – Ну, так и иди к «юнам», – шиплю, – если они еще возьмут такую тупую отморозь без масла за лобовой бронею! Спору нет, «юны» – парни авторитетные! С репутацией. Первые среди равных! Но у нас – свой путь, если ты еще, блядь, не понял! Свой! Не «юновский», не «флинтовский», не «гладиковский»! Свой!!! Свой путь, и свой лидер! И если ты его еще не просек, то – просекай! А не хочешь просекать – вот те бог, вот порог, вот все четыре стороны! Я тебя лично не держу…
      – Да ты что, Дэн?! – Жека уже натурально плачет, не замечая текущих слез. – Я с вами! Я всегда с вами! И навсегда! Я просто как лучше хотел. Итить…
      Темнота за его спиной хмыкает и оттуда, раздвинув плечом дождь, следом за своей собственной тенью появляется Гарри.
      Я всегда завидовал этому его таинственному умению находиться там, где ему положено.
      И, если ему это нужно, – оставаться при этом абсолютно ни кем не замеченным…
      Ни врагами, ни – если это ему по каким-то только ему ведомым причинам необходимо, – даже друзьями.
      Вот прямо как сейчас, к примеру.
      – Благими намерениями, Женька, – снова хмыкает темнота, – сам знаешь, куда дорогу вымащивают. А если не знаешь, по недостатку образования, то Дэн тебе объяснит. Он у нас как раз гуманитарий, причем вполне себе дипломированный. В свободное от пиздиловок время – можно сказать, что вполне себе авторитетный журналюга из не самой плохой столичной газеты. И лектор из него ничего так получается, я в этом опять только что убедился. Но не сейчас. Сейчас не до лекций, сейчас – практические занятия на местности. Это я к тому, что выдвигаемся. Скауты отзвонились, «турки» мусорские уже на месте, в полном составе нарисовались, красавцы. Вместе с дублем, что особенно замечательно. Так что пора, собирайтесь, «девочки»…
      Мы с Жекой ухмыляемся, я хлопаю его по плечу, подталкивая в сторону лидера. Жендос утыкается большой бритой башкой в затянутое модной неприметной ветровкой плечо Мажора, и Гарри выдает ему довольно увесистую затрещину.
      – Вперед, – говорит, – обморок! Грузи своих в минивэны, сейчас не до нежностей! Потом, живы будем – обо всем поболтаем, да и не по одному разу! А пока – вперед!!!
      Я машу рукой Никитосу, и тот гонит свою часть моба в сторону метро.
      Злющий, как сама смерть, Жека чуть ли не пинками загоняет своих по микроавтобусам.
      Рискованно, конечно, состав на части делить.
      К тому же одной половине на метро к месту действия отправляться. Там тебе и менты, и другие не менее неприятные случайности могут приключиться. Вроде никому сегодня не нужного пересечения с гипотетически могущей неожиданно сорваться с Проспекта Мира пропаленной там «Ярославкой».
      Но в данной конкретной ситуации по-другому не получалось, мы все продумали.
      Почему – долго объяснять.
      Да и какая, в принципе, разница?
      Просто – так вышло.
      И – все дела.
      Так что Никитке придется рисковать.
      Ничего страшного, он парень привычный.
      Справится.
      Мы с Гарри, парой плечистых бойцов-телохранителей и худощавым парнишкой из подосновы, который, если со мной, не дай бог, что случится во время акции, подменит меня в водительском кресле, решительно запрыгиваем в мою взятую напрокат неброскую «Хонду».
      Я, естественно, – за рулем.
      Это по меркам столичной рейсерской тусовки, пилот я, скажем так, довольно скромный.
      Средненький.
      Таких там – пятачок за пучок.
      Но для того чтобы, если что, тупо свалить от ментов, или, не приведи господи, оттащить кого из парней куда-нибудь в Склиф, наплевав на все писаные и неписаные правила дорожного движения и не попав при этом в аварию, – моей квалификации вполне достаточно.
      Чем Мажор и пользуется, причем, сцуко, абсолютно беззастенчиво. Он, кстати, эту фичу с арендованными тачками и придумал.
      А что?
      Клево, на самом деле.
      И от парней уважуха дополнительная.
      Наш фирменный знак, у других бригад такое не практикуется.
      А нам – имея таких пилотов, как я, этот мальчишка из «дубля», и тем более Никитос, – сам бог велел.
      Да и я не возражаю, честно говоря.
      Мне нравится…
      Мне всегда за рулем нравилось, что уж тут такого поделаешь-то, понимаете?

      Динамики начали проситься на кукан уже давно, просто до поры до времени дуплить их было, в общем-то, глубочайшим образом не интересно. Так, разминка для молодежных составов основных фирм.
      Игра для дублей.
      То ли дело – конский общак, вот где настоящие соперники, не то что эти подстилки.
      Но не так давно ситуация решительнейшим образом изменилась…
      Мусора, и раньше не имевшие особого представления о чести и fair play, окончательно охренели, и аргументы, типа ножей и арматуры, прочно стали уже, по ходу, частью их немудреной жизненной философии.
      Не все, разумеется.
      Есть у них одна фирмочка.
      Даже название произносить брезгливо.
      …Первыми это почувствовали на себе бомжи-зенитчики, когда эти ублюдки завалили насмерть рядового питерского скарфера то ли шестнадцати, то ли семнадцати лет от роду. Он и хулиганом-то отродясь не был, просто шел себе мальчик на стадион, футбол посмотреть в собственном городе.
      А оказался в морге.
      …Это событие тогда потрясло даже тех, кто не имел никакого отношения к околофутболу, а уж в мобах разных команд просто обсуждалось с самого утра и до самого вечера.
      Решили, что – случайность.
      Запарка.
      Крыша у кого-то во время акции поехала, шторки упали.
      Бывает.
      А мусорам – понравилось.
      О них снова заговорили…
      И, постепенно-постепенно, использование всеразличного дерьма стало просто-таки фирменным стилем некоторой части мусорских фирм и фирмочек.
      Особенно это касалось бело-голубой молодежи.
      Болезнь, кажется, зашла уже настолько глубоко, что требовалось хирургическое вмешательство.
      Причем срочное.
      Чем мы сегодняшним дождливым московским вечером и намеревались заняться совершенно вплотную.
      Докторов вызывали?
      Нет?!
      Странно…
      А не ипёт.
      Уплочено!
      Мы уже выезжаем, ждите ответа на ваше предложение. Вот только момент надо выбрать поудачнее. Но момент выбрал нас сам.
      Один из богатых и авторитетных динамиков, отошедших пару лет назад от хулиганского движа, решил закатить крутую вечеринку «только для своих», по случаю своего тридцать пятого по счету дня рождения.
      В одном из уютных и, самое главное, удачно расположенных заведений в центре столицы.
      Не сильно дорогих, что немаловажно.
      Ибо именно в таких местечках напрочь, в целях идиотской экономии, по русской системе «авось», отсутствуют всякие новомодные системы видеонаблюдения.
      Так что даже шифроваться сильно не надо.
      А вся охрана состоит из пары тупых перекачанных будок, типа «сам себя шире», произведенных по спецзаказу на очередном подмосковном питомнике и представляющих из себя какую-либо ценность только в виде медицинских пособий о вреде приема анаболиков.
      Завалить такое чудо для любого более-менее опытного уличного бойца – дело даже не секундное.
      …Все это лично нас, разумеется, не могло не радовать.
      Просто – как специально придумали.
      Естественно, на это полуолигаршье пати имела честь быть приглашенной и почти вся динамовская основа, включая вызывающие особый интерес беспредельные молодежные организации.
      Разумеется, под раздачу попадут не только они, а и все остальные присутствующие, дерьма при пересечениях отродясь не использовавшие.
      А то и вовсе ни на какой околофутбол по этой жизни ни разу не отвлекавшиеся.
      А что?!
      Сами виноваты!
      Не смогли навести порядок в собственном доме – встречайте бригаду уборщиков мусора!
      Нам не привыкать…
      К тому же нас, совершенно точно, тут не ждут, полагая, что мы тупо жрем бухло, празднуя такую нужную и такую сумасшедшую победу нашей любимой команды над строптивым «Спартаком» из Нальчика.
      Бояра, конечно, сумасшедшую банку на последних секундах положил, чего уж там. Повод – просто лучше не придумаешь. Могли бы и вправду нажраться, если б не такая оказия.
      …В принципе, оно, конечно, являться на подобного рода мероприятия незваными – это несколько грешить против неписаных правил нашего внутреннего этикета.
      Эдакий дурной тон.
      Но кто, скажите, в твердом уме и трезвой памяти будет придерживаться fair play против тех, кто, не задумываясь, пускает в ход ножи в обычной уличной драке, да еще потом и гордится этим, как величайшим подвигом и доблестью?!
      И кто не захочет воспользоваться такой исключительной ситуацией?
      Нет уж, ребята.
      Извините.
      За что боролись…
      Жила-была девочка – сама виновата.
      Самим фактом собственного существования.
      Можно не жаловаться.
      К тому же прямо напротив заведения какой-то новорусский застройщик очень уж удачно реконструкцию старинного особняка затеял. Решил, сцуко, превратить уютный московский дворик в очередную мегапафосную хуйню с зеркальными витринами и многоуровневым подземным паркингом.
      Раздал, похоже, кучу взяток, огородил территорию и нагнал немереную толпу таджиков с молдаванами.
      Бороться с подобной бедой мы пока что, увы, – не в силах.
      Не наш уровень.
      А вот использовать – это всегда пожалуйста.
      …Парни, приехавшие с Никитосом на метро, прошли эту стройку насквозь, цыкнули пару раз на попытавших было возмутиться охранников, отобрали у них, на всякий пожарный, ключи и телефоны, заперли и сконцентрировались прямо напротив парадного входа в клуб, где уже вовсю гремела разухабистая музычка, а на крылечке безмятежно покуривали молодые стосы из OTF.
      Жека же со своей частью моба выгрузился на параллельной улице и выдвинулся по направлению к заранее пропаленному черному выходу, со стороны внутреннего дворика: если мусор будет стоять до конца, то они ударят ему в спину через кухню, если ломанется бежать, – накроют прямо на выходе.
      Все готово.
      Пора начинать.
      Мы выгрузились из «Хонды» и, не торопясь, двинулись в сторону обещающей стать мегавеселой вечеринки.
      Уж кто-кто, а мы то на эту тему обязательно постараемся.
      Там, где мы, – там всегда праздник.
      Это уж как водится…
      …И именно в этот момент у меня запиликал любимым рингтоном из Cure второй, особый мобильный.
      Для большинства даже неплохо знакомых со мной людей, – совершенно секретный.
      Номер которого знают единицы, да и те звонят на него только в самом крайнем случае и по самым серьезным темам.
      На эти звонки я отвечаю всегда.
      В каком бы ни был месте и в каком бы ни был состоянии.
      Круглое время суток.
      Тем, кому положено, – это известно.
      Я недовольно замотал башкой, плюнул в сердцах, выматерился, но все-таки глянул на определитель.
      Инга.
      Бывшая жена нашего с Мажором друга Глеба.
      Широко известного в узких кругах столичного предпринимателя. В прошлом, – не менее известного футбольного хулигана по кличке Али.
      Чудовищно красивая баба, если честно.
      Умная и сильная.
      Я в нее даже влюблен какое-то время был, совершенно по-мальчишески.
      По совместительству – одна из лучших ночных нелегальных автогонщиц Москвы, а возможно и всей России.
      Пилот от бога.
      Есть такой вид спорта, почти такой же жестко экстремальный и абсолютно нелегальный, как и наш с парнями околофутбол.
      Стрит-рейсинг называется.
      …Я с ней раньше ездил, штурманом.
      Точнее, – пытался.
      Таланту бог не додал, к сожалению.
      А может, – и к счастью.
      …Или, – бывшая жена бывшего друга?
      Да.
      Так, наверное, вернее.
      …Я еще раз выматерился и показал экранчик мобильного Гарри.
      Тот глянул, вздохнул, остановился, тоже злобно и недоуменно помотал башней, но все-таки, тяжко вздохнув, – кивнул.
      Мол давай отвечай.
      Пара-тройка минут в этой ситуации все равно ничего такого особенного не решают.
      Подождут немного конские подстилки начала нашего праздника.
      Я кивнул в ответ, нажал нужную кнопку и поднес навороченную японскую коробочку к правому уху.
      Лида в свое время дарила.
      Невеста.
      И тоже – бывшая…
      – Да, – говорю, – Инусь. Что-то случилось?
      – Ничего, – отвечает каким-то ледяным, неестественно спокойным голосом, – за исключением того, что я в аварию попала. Во время гонки. Сегодня челлендж был завершающий, вот я сдуру и поехала. Столб обняла, по полной программе. В мясо, по-другому не назовешь. Первый штурман погиб, на месте. Просто расплющило, он и понять, наверное, ничего не успел. Никакие подушки безопасности не спасли. Правую руку оторвало, метрах в пятидесяти от машины валяется. Точнее, от того, что от этой машины осталось. Серега Патлатый, ты его знал. Молодой такой, в МГУ на истфаке вроде учился. Или на экономическом, сейчас без разницы. Раньше вместе с твоим Никитосом гонялся, Серхио заменял, которого вы с ним после какого-то очередного выезда из команды отчислили. Не знаю уж, что там у вас было, мне фиолетово. Мне этот Серхио никогда по жизни не нравился. А Серега потом с год, наверное, с ними ездил. Пока ты Никитку из стрит-рейсинга в свой околофутбол окончательно не уволок, а он ко мне не прибился. Второго сейчас спасатели с заднего сидения вырезают. Приспособа у них есть такая, специальная, без нее, вообще, без толку даже пытаться. Ты с ним не знаком, из молодых. Вроде как жив, но переломан прилично. И я жива. И даже не поломана фактически. Ребро только чуть побаливает. Вот. Здесь куча ментов, телевидение, все дела. Мне помощь нужна, Дэн, причем немедленно…