Наследство Алвисида - Замок Пятнистой Розы

Уж лучше, чтобы никто не знал о клинке. А то придется пускать его в дело, избави Димоэт от напрасного смертоубийства.

Девица в красном платье с порванным воротом перестала глупо хихикать и с удивлением посмотрела на Мейчона, одежды которого, купленные вчера для пира, резко отличались от одеяний остальных задержанных.

— Красавчик, я тебя люблю! — воскликнула она и протянула ему надкусанный плод дурманящей сливы: — Кячку хочешь, красавчик?

По знаку опекуна Мейчона к ним подошли несколько дежурных элиранов, с удовольствием готовых усмирить любого непокорного.

— Что значит «нет»? — с угрозой в голосе спросил писарь Мейчона. — Ты отказываешься назвать свое имя?

— Мейчон из Велинойса, — ответил выпускник Брагги и, подумав, добавил: — Победитель сегодняшних Состязаний Димоэта.

Писец выругался. Приведший Мейчона элиран с удивлением взглянул на задержанного.

— Да, похож, — сказал один из подошедших стражей порядка. — Я был сегодня на Арене Димоэта и видел его.

Пополз шепоток — завсегдатаи элираната передавали друг другу удивительную новость, все оглядывались на Мейчона.

— Меч я отдам только в руки его величеству королю Реухала, — продолжил Мейчон, — или наследнику престола, принцу Марклиту, который самолично вручил мне сегодня золотые доспехи победителя. Я не совершал ничего противозаконного и вы не имеете права меня арестовывать. Завтра же я пойду в королевский дворец с жалобой.

Мейчон прекрасно знал, что никуда он не пойдет.

Писец сосредоточенно грыз перо, не замечая, что пачкает губу в чернилах. Остальные писари бросили свои дела и смотрели на товарища, радуясь, что не им решать столь непростой вопрос.

— Знаешь что, — наконец сказал писарь элирану, приведшему Мейчона, — записывать пока не будем. Веди его наверх и запри в кабинете Дилеоара, в каморке для допросов, пусть пока там посидит. А как только появится старший, Апродаг или Ведиггу, без разницы, мы сразу доложим и пусть сами решают что с ним делать. А куда отправился Дилеоар?

— Понятия не имею. Он, наверняка, тоже не знал, кого задержал. Может, сегодня он и вообще здесь не появится.

— Ладно, есть кому разбираться, чего нам голову ломать.

— Пойдемте, элин Мейчон, — тон элирана изменился. — Вас никто не арестовывал, с вами только хотят побеседовать.

Он взял свечу и провел Мейчона на третий этаж и по длинному узкому коридору к одной из комнат, которая раньше была камерой — лишь одно окошко и то высоко под потолком и такое узкое, что даже птица не влетит. Элиран поставил свечу на стол, за которым при допросе сидел писарь, и указал Мейчону на скамью.

— Подождите здесь, элин Мейчон, — вежливо сказал элиран. — Вы извините, но я вас запру, у меня приказ. Но долго ваше ожидание не продлится. Мы найдем элирана Дилеоара и он быстро отпустит вас.

Мейчон сел на скамью и прислонился к холодной каменной стене. Лязгнул засов. Мерклый огонек свечи не разгонял мрак, стены камеры растаяли в темноте. Мейчон закрыл глаза.

Он пытался разобраться в происходящем, выстроить непротиворечивый ряд событий. Не получалось. Он не мог понять: Трэггану — случайная жертва политических интриг? Или кто-то целенаправленно плетет ему сети?

Ясно, что в любом случае, противник силен. Но не все предусмотрел. Спасение в том, что Мейчон провел ночь рядом с Трэггану и никто не знал об этом. Он, Мейчон, сейчас и здесь не простой бродяга, а победитель первого дня Состязаний Димоэта, его слову поверят. Должны поверить.

Слово элла Итсевд-ди-Реухала и победителя Состязаний против слова слуги. Хотя, кого там еще могли подкупить?

Тогда, получается, Трэггану зря убежал. Лучше бы он сам настоял, чтобы его как можно скорее отвели в Храм Правосудия…

Интересно, а как в эту цепочку вписывается отравление Болуаза? Хотели отравит его, Мейчона? Значит, он кому-то мешает? Тому, кто хочет погубить Трэггану.

Что ж, все, что Мейчон может сделать, чтобы помешать основательно, разрушить все коварные планы, кто бы ни был интриган, он сделает.

* * *

Наконец, скрипнула дверь и Мейчона ослепил свет множества свечей. Вошли четыре элирана, за ними невысокого роста улыбающийся лысый толстяк.

— О, элин Мейчон! Видел, видел, как вы сражались! Просто бесподобно! — воскликнул он. — Рад встретить вас лично! Не здесь конечно, лучше бы за накрытым столом и приятной беседой, но все поправимо. Я — элиран седьмой грани Ведиггу, сегодня старший здесь. Приношу извинения от имени всех элиранов, что вас после такого трудного дня привели сюда и держат голодным взаперти и в темноте. Элиран Дилеоар будет наказан, но он не знал, кто вы. Да-да, я уже в курсе происшедшего, ваш друг…

— Он не убивал того монаха.

— Ну, может быть, может быть, — согласился Ведиггу, — это не мое дело. Я хочу пригласить вас отужинать в моем кабинете, мне очень приятно будет побеседовать с таким выдающимся воином. Моя супруга просто умрет от зависти, когда узнает об этом!

— Спасибо, но я сыт, — сказал Мейчон, хотя ничего не ел кроме легкого завтрака, что приносил ему слуга Трэггану на состязания. — Я могу идти?

— Конечно, конечно, — с некоторой обидой произнес элиран. — Но я хотел угостить вас отличным вином. Мне крайне неприятно, что все так произошло.

— Я все понимаю, — сказал Мейчон. — Я явлюсь для беседы с элираном Дилеоаром, когда ему потребуется. Элл Трэггану ни в чем не виноват и я могу это доказать. Когда мне к вам подойди, чтобы Дилеоар был на месте?

— Завтра, завтра приходите, — расплылся в улыбке толстяк. Но тут же он вновь стал серьезным: — Только… говорят, вы собирались идти к его величеству с жалобой?

— У меня нет для этого причин, мне не сделали ничего плохо, — улыбнулся Мейчон, догадавшись наконец почему толстяк так настойчиво приглашает его отужинать. — Я прекрасно понимаю, что служба есть служба. Я бы с удовольствием принял бы ваше предложение и отужинал бы, но у меня еще несколько дел, я…

— Уже начался час торговцев, — предупредил Ведиггу. — Может, вам снарядить охрану?

— Я дойду сам, дорогу знаю.

— В этот час неспокойно на улицах и у нас много работы. Мы просто-напросто не в состоянии выставить патруль в каждый переулок. Мне будет гораздо спокойнее, если…

— Спасибо, я дойду сам, — с нажимом повторил Мейчон. — Я могу идти?

— Да, конечно. Я провожу вас до выхода.

В сопровождении четырех элиранов они вышли в коридор.

— Вы не возражаете, если я проведу вас через двор, элин Мейчон? Нечего этому сброду пялиться на героя дня.

— Как вам будет угодно.

— Возьмите факел, на улицах темно.

Они прошли по коридору, повернули, спустились по мрачной лестнице и вышли в просторный двор, освещенный восемью кострами в специальных восьмигранных каменных очагах, куда специально приставленный человек постоянно подбрасывал дрова. Огромные ворота были открыты и во двор въезжала телега в сопровождении двух элиранов с факелами.

— Топором по потрохам! — выругался старший по элиранату, забыв о Мейчоне. — Только ночь началась, а на улицах уже мертвяка нашли.

Он поспешил к телеге.

Мейчон пошел к воротам, по пути бросив на телегу беглый взгляд. И замедлил шаг.

На грязных досках лежало нагое тело Кейону с широко открытыми от удивления глазами. В области сердца виднелась небольшая ножевая рана.

— Надо же, аж исподнее сняли! — удивился один из элиранов, сопровождавших Ведиггу. — Никаких примет, точно не узнаем кто он и откуда — сколько народу сейчас понаехало. Пять пальцев, значит из простых…

Мейчон, не прощаясь, вышел в ворота. Он не стал говорить, чье тело лежало на телеге.

Так, Кейону, недолго же тебе дали погулять на деньги, добытые предательством. Скорее всего, те, кто эти деньги платил, и убрали тебя за ненадобностью — чтоб не перепродался еще раз, чтоб не пошел на попятную.

Каждое лживое слово Кейону скрупулезно записано и уже, наверное, передано в Храм Правосудия. Теперь ничего не исправишь, тем более, что мертвые не опровергают своих слов…

* * *

Трэггану повезло — видно сам Димоэт помогал ему в эти мгновения.

Сперва он вжался в какую-то боковую каморку и элиран с факелом в далеко вытянутой руке прошел мимо. Так близко, что Трэггану чувствовал запах смазки сапог и лука, исходящий от стража порядка.

По всей башне слышались голоса охотников.

Трэггану пожалел, что поддался минутному порыву и сбежал — если его сейчас найдут, то заколют как бешеного пса. Он положил пальцы на рукоять меча — просто так он не сдастся. Но тогда придется убить — или ранить, что равнозначно — элирана. И никто ни в одном Храме Правосудия его уже не оправдает.

Только сейчас, смахивая с лица паутину, Трэггану понял, что повел себя как самый распоследний глупый мальчишка — сбежал от опасности. Полтора года жизни среди эллов Реухала ничему его, оказывается, не научили.

Он привык встречать опасность с открытым лицом и с оружием в руках.

Но теперь подкралась опасность совсем другая, где не поможет даже клинок Шажара. И Трэггану растерялся, бежал, словно он на самом деле виновен в убийстве монаха.

Какая чудовищная и гнусная ловушка!

Так или иначе, но Трэггану откроет правду. Он выяснит, кто хочет его гибели или кто попытался спрятаться за его спиной. Для этого нужно прежде всего выбраться из башни.

С какой легкостью он сказал Мейчону, что выберется через подземный ход… Сейчас, с трудом дыша в затхлом воздухе непроглядной утробы башни, он не знал, что делать. Ему не было известно — есть ли ход на самом деле? А если есть, то не осыпался ли он бесследно за столько лет? И, самое главное, Трэггану так и не нашел входа в подземный туннель в предыдущие исследования внутренних помещений башни.

Но Димоэт был милостив к нему — Трэггану спиной ощутил, что прикасается не к каменной стене, что-то железное и круглое холодит спину. Он обернулся и обнаружил в укромном закутке, где спрятался от преследователей, проржавевшее железное кольцо.

Надежда забрезжила перед ним, он схватил кольцо и потянул. Не сдвинул с места. Нащупал рукой толстую балку, вставленную в пазы — все правильно, с той стороны дверь не должна открываться, чтобы башню не захватили изнутри. С огромными усилиями, но ему удалось приоткрыть потайную дверь.

Трэггану смело шагнул в темноту, правой рукой держась за стену — эх, хоть какой бы нибудь факел, свечу или хоть лучину на крайний случай. У него не было с собой даже огнива.

И тут же он понял, что ничего этого ему не нужно, что он прекрасно видит в темноте — не забылись полтора года у нижних людей в горах Оклумша. Память напомнила, как шаман племени ворожил над Трэггану, посвящая его в онугки, и после этого Трэггану стал видеть в кромешной темноте, как днем. Вот почему, оказывается, в первые посещения, он плохо видел — свет факела мешал ему.

Как же он мог забыть о чудесном даре шамана онугков?! Как бы то ни было, сейчас, после стольких лет, это умение ему пригодилось. Или опасность пробудила заснувший дар? Он пытался вспомнить ту ночь, когда в темноте стоял на карнизе замка в Кремане — видел он тогда так же ясно, как сейчас? Нет, не вспомнить.

Стараясь не шуметь, он плотно прикрыл за собой дверь; древние петли скрипели, недовольные, что нарушили их вековой сон.

Он прислонился спиной к двери — сейчас он был в относительной безопасности, его не найдут. Но и пути назад у него не оставалось — только вперед, в неизвестность, в пугающую даль. Трэггану прекрасно понимал, что элираны оставят засаду во дворце, если не прямо в садике или в кабинете.

На что он может рассчитывать, выбравшись на свободу? В конце концов, только на одно — на праведный суд. Он не последний человек в Реухале, он владелец итсевдского квартала, лицо видное. И если его пытаются оклеветать, он должен доказать свою невиновность.

Он почувствовал, что под ногами ступеньки. Вниз уходила довольно крутая винтовая лестница. Конечно, сейчас он находился где-то на уровне первого, или второго этажа, а подземный ход, если верить свиткам, проходит очень глубоко под землей. Трэггану стал осторожно спускаться, держась рукой за стену, поскольку ступени у стены были шире. Оступиться и сломать ногу было бы смерти подобно.

Странное дело, предательство Кейону его сейчас не удивляло и не возмущало. Он сам удивлялся, что не чувствует к нему ничего, кроме равнодушного омерзения. А ведь лишь благодаря Трэггану деревенский парень, всю жизнь ворочавший бы навоз и ковырявшийся в земле, оказался в Городе Городов.

Почему Кейону отказался от спокойной жизни при Трэггану, чем могли его заинтересовать? Деньгами, тихим поместьем где-нибудь в дальнем королевстве? Кто разберет чужую душу…

Трэггану знал одно — он во что бы то ни стало должен найти Кейону и вытянуть из него имя того, кто заставил наговорить на хозяина. Трэггану ни мгновения не сомневался, что выбьет из бывшего слуги правду.

Подземный туннель был высок, не надо наклонять голову, и широк — вполне могли идти три человека. В древние времена все делали с размахом и надежностью: в расчете, что придется спасаться бегством (чтобы потом нагрянуть с тыла) целой армии.

Неожиданно рука Трэггану оказалась в пустоте. Подземный туннель пересекал другой — с неровными земляными краями, высотой с грудь Трэггану. И выкопан он был не так давно. То есть давно, но по сравнению с возрастом древнего подземного хода — недавно. Четыре, может, пять Праздников Димоэта назад.

Сердце тревожно застучало, Трэггану вспомнил рассказы о гигантских земляных червях, когда-то обитавших под землей Луддэка. В длину они достигали до восьмижды восьми шагов, высотой были на уровне груди взрослого мужчины, а морда представляла из себя огромный рот с несколькими рядами крепких зубов. Питались безмозглые чудища землей и всякими живыми тварями, не брезгуя ничем.

Черви прорывали гигантские туннели, избороздив, по легендам, весь остров огромным лабиринтом подземных ходов. Три Праздника Димоэта назад, все восемь реухалских октаэдров магов объединились и светлой магией извели эту пакость с острова Димоэта, заручившись поддержкой верховного бога. Но кто знает, вдруг один земляной червь уцелел? Встреча с ним не сулила ничего хорошего.

Однако, возвращаться назад — признать свою вину.

И Трэггану отправился дальше по подземному ходу, напрягая обостренный за время походов и разведок слух.

Он не ведал, сколько времени шагал, держась рукой за стену. Долго, прошел не один дим. И он понятия не имел какой длины ход и что ждет в конце пути — вполне вероятно, что где-нибудь туннель наглухо завален обвалившейся землей и неизвестно помогут ли меч и руки прорваться дальше.

Туннель неоднократно пересекали лазы подземных червей. Иногда они шли намного ниже, словно канавы прорезали дно и приходилось их перепрыгивать. Но опасности Трэггану не ощущал — свежих запахов зверя не было. Он не знал, как пахнет земляной червь, но в старых рассказах постоянно повторялось, что вонь от мерзкой животины невыносимая и всегда выдает близкое присутствие чудовища.

Трэггану уже не опасался встречи с монстром, он боялся заблудиться.

Нехорошие предчувствия сбылись — пройдя много димов он уперся в каменный обвал, преграждавший путь.

Трэггану устало уселся прямо на землю и перевел дух. Очень хотелось есть.

Надо было возвращаться обратно, прямо в руке элиранов, если он не хочет быть похороненным в равнодушном подземелье. Другого выхода Трэггану не видел — на разбор древнего завала уйдут многие дни, которых у него нет. Надо подниматься наверх, навстречу солнцу, ибо сказано в обращениях Димоэта: все тайны умирают на свету.

Трэггану немного отдохнул и тронулся в обратный путь, все так же держась рукой за стену, теперь за другую.

Когда в очередной раз древний подземный ход пересекал вырытый земным червем лаз, Трэггану показалось, что до него донесся какой-то звук. Может, крыса прошмыгнула, может, тварь летучая ткнулась мордой в стену. Но он был уверен, что это обрывок человечьей речи. Он замер, рука непроизвольно легла на рукоять меча.

Снова послышалось далекое, едва различимое: бу-бу-бу. И снова тишина.

Воздух из звериного лаза шел чище и нес какие-то странные запахи. Запахи, смутно напомнившие Трэггану человечье жилье. Не такие, как в его дворце, но как в некоторых деревенских домах или на стоянках онугков.

Лаз был низким, меч здесь бесполезен. Трэггану достал из узорных ножен кинжал и, согнувшись в три погибели, тихонько нырнул в лаз. Человеческие голоса — это значит выход наверх. Но кто может жить под землей? Еще какие-нибудь нижние люди, вроде онугков, о которых никому неизвестно?

Идти согнувшись было крайне неудобно, тем более — бесшумно. Трэггану встал на четвереньки, подумав, что за время подземного путешествия парадная одежда пришла в полную негодность, а несколько дорогих побрякушек наверняка оторвались и потерялись. Да и плевать — не до них ему сейчас.

Шагов через триста, он увидел небольшой провал — видно червиный лаз проходил прямо над другим, и в этом месте земля обвалилась.

Трэггану беззвучно подполз к провалу и прислушался. Он явно слышал человеческие голоса, хотя слов разобрать было невозможно.

Подождав с минуту, он решился и, осторожно опустив голову в дыру, всмотрелся в темноту нижнего звериного лаза.

Шагах в семи от дыры он увидел мужчину, с арбалетом в руках прильнувшего к щели в стене лаза. Неизвестный сидел прямо на земляном полу, широко раздвинув ноги, рука его лежала на спусковом устройстве. Мужчина не отрываясь смотрел в щель, куда была направлена стрела.

Даже дар шамана онугков не позволял Трэггану рассмотреть все подробности, но в образе жизни арбалетчика можно было не сомневаться: романтик ночных дорог. То есть — разбойник, о чем говорила и черная повязка на голове с немыслимым узлом сзади, и, вместо меча, топор с узким топорищем за поясом, сдвинутый за спину, чтобы не мешал.

Сейчас Трэггану был вне закона, он сбежал от элиранов. Но он уважал закон и должен стоять на его стороне при любых обстоятельствах. К тому же, возвращаться обратной дорогой не хотелось, а здесь был выход. Пленить разбойника, чтобы тот вывел его наверх? Но тот выстрелит быстрее…

Решение пришло мгновенно. Тщательно примерившись, Трэггану запустил кинжал в ночного рыцаря.

Тот даже не вскрикнул, потянулся было руками к смертельному металлу, вонзившемуся в горло, но упал навзничь.

Трэггану быстро спрыгнул и на четвереньках приблизился к поверженному арбалетчику. Разбойник был мертв, удар пришелся точно в цель — сноровка боевого монастыря не пройдет и за годы жизни во дворцах.

Подобрав арбалет, желая осмотреть оружие, Трэггану непроизвольно бросил взгляд в щель, в которую наблюдал убитый и откуда доносились голоса.

Наверняка, изнутри комнаты щель была тщательно замаскирована. Он увидел хорошо освещенное свечами и факелами, вставленными в стену, небольшое помещение. Посредине стоял стол, за которым спиной к Трэггану сидел незнакомец. Напротив него Трэггану увидел… элирана Дилеоара.

Трэггану прислушался, не сводя взгляда с элирана шестой грани, который просто не мог находиться здесь. В руках Трэггану так и держал арбалет, о котором он мгновенно забыл.

— …в гостинице «Завоеватель» под именем Бебалду, — говорил элиран шестой грани неизвестному Трэггану собеседнику. — Найдете способ выманить его без шума. Разденете догола и бросите где-нибудь подальше от гостиницы, пусть все подумают, что его ограбили.

— Есть что брать? — спросил незнакомец.

Голос у него был глухой и слова он произносил не слишком разборчиво.

— Нет, — ответил Дилеоар. — Мелочь.

— Плата?

— Как обычно. К тому же, есть и второе поручение, которое покроет первое. Но опасное, надо будет отправить лучших людей. Повторяю — лучших.

— Говори, — брезгливым тоном поторопил незнакомец.

— После начала торгового часа из Главного элираната выйдет один человек. Мейчон из Велинойса. У него с собой должно быть шестьсот с лишним золотых монет, выигранных сегодня на Состязаниях Димоэта.

Незнакомец присвистнул.

— И что с ним сделать?

— Что захотите, — пожал плечами Дилеоар. — Я не желаю больше ни видеть его, ни слышать о нем. Он мне мешает.

— Труп тоже раздеть догола?

— Нет, пусть все узнают о его смерти. К тому же, у него на правой руке не хватает двух пальцев, а на левой вжит символ острова Брагги — все равно станет известно, кто это.

— Руку можно и отрубить, — заметил незнакомец. — Как и голову. Можно вообще сделать так, что и тела не будет.

— Я сказал: мне нужно, чтобы знали о его гибели. Все, Безгубый, мне пора. Мы договорились?

— А если золотых при нем не окажется?

— Если не окажется, плачу за обоих как обычно.

— За победителя состязаний Димоэта и выпускника острова Брагги как за обычного элоха? — усмехнулся собеседник. — А если он половину моих ребят положит?

— Сколько ты хочешь? — устало спросил Дилеоар.

— За первого, как обычно. А за второго — впятеро больше. И еще в восемь раз больше за каждого моего погибшего, если он станет защищаться.

Какое-то время элиран шестой грани размышлял. Затем пригубил напиток из кружки, что стояла перед ним и кивнул:

— Хорошо, согласен. Но только в том случае, если золотых при нем не окажется. Здесь мне придется поверить тебе на слово, Безгубый.

— Разве я когда обманываю? — неприятно рассмеялся собеседник элирана. — Еще что-нибудь надо?

— Пока все. Деньги принесу завтра. Но у этого Мейчона с собой куча золотых.

— Не волнуйся, не обману. Найдем золотые, значит плату не потребуем.

Дилеоар встал.

— Пролайн, — крикнул незнакомец, — проводи гостя.

Трэггану словно очнулся от объявшего его кошмарного сна. Это — не сон. Трудно поверить, но это происходит в действительности. Собеседник элирана шестой грани, обвинившего Трэггану в убийстве монаха, является никто иной, как знаменитый разбойник Гэфрину Безгубый, за голову которого король Реухала обещал аж триста золотых.

В этом не могло быть сомнений.

Вот, оказывается, почему он неуловим. Здесь, глубоко под землей, в лабиринтах ходов земляных червей разбойники обустроили свое логово, может целый разбойничий город под Городом Городов.

Но чтобы элиран разговаривал с разбойником… Одно это чудовищно, невозможно. Нет, Трэггану не ребенок, подлостей и вероломства он увидел предостаточно в своей жизни. Тогда почему он удивлен, почему опустились руки от услышанного и увиденного? Элиран хочет свалить на него убийство монаха, а сам замышляют смерть двух людей. Трэггану наплевать на первого, но Мейчон…

Руки быстро подняли арбалет на уровень щели и Трэггану прицелился. Дилеоар не выйдет отсюда живым. Он собирается убить не стража порядка, а преступника, вступившего в сговор с разбойниками… И рука Трэггану не дрогнет.

* * *

Мейчон недостаточно хорошо знал город и решил идти теми же переулками, что шел сюда с элиранами — зрительная память у него была отменная. Правда, шел он сюда, когда было еще светло. Факел на несколько шагов освещал дорогу и смутно вырывал из темноты стены домов.

Мейчон направился ко входу в элиранат, чтобы оттуда начать путь.

— О-о, красавчик! — Услышал он голос давешней девицы в красном платье. — Откуда ты взялся? Я тебя тут жду-жду, понимаешь, а ты во откуда идешь!

— Что ты хочешь? — мрачно спросил ее Мейчон.

— Как что? — удивилась девица. — Я ж тебе сказала, что люблю тебя, красавчик. Хочешь?

В свете своего факела Мейчон увидел как она залезла рукой в разорванный ворот и вытащила оттуда левую грудь, соблазняя его.

— Хороша, красавчик, правда?

Мейчон вздохнул. Он не был с женщиной с… С тех пор, как увидел впервые Сейс. Сейс больше нет, он ее никогда не увидит. А эта стоит рядом и от нее пахнет… женщиной. Никто не займет место Сейс в его сердце, никто. Но ведь с ней он даже поцеловался всего один раз.

— Мне нужно в «Сладкую свободу», — сказал Мейчон. — Ты знаешь, где это?

— Зачем тебе куда-то, красавчик? Пойдем со мной и я подарю тебе полную свободу. И такую сладкую-сладкую…

Она прижалась к нему, стараясь держать лицо подальше от его факела, и обняла руками.

Мейчон не отстранил ее, он поднял факел выше, чтобы не опалить ей волосы.

Он чувствовал в себе некую раздвоенность. Сейс… Ее лицо стоит перед глазами.

А от этой, чье имя он не знает, так сладостно-странно пахнет развратом и дурманом, что трудно заставить себя оставаться равнодушно-бесстрастным. Но в его-то положении тратить время на девок…

А какое, собственно, положение? Друг в смертельной опасности, да. Но что сейчас, в данный момент, он может сделать? Только зайти в «Сладкую свободу», убедиться, что Трэггану там нет (а вряд ли он уже там, раз подземный ход ведет аж за город) и идти спать. Несколько часов ничего не изменят. Или изменят для Мейчона очень много, но друга-то как раз это никак не касается и на его судьбе не отразится.

— Как тебя зовут? — наконец спросил Мейчон.

— Сейс, красавчик. А тебя — Мейчон, да? Я правильно запомнила?

Мейчон непроизвольно отстранил ее от себя.

— Как… Как ты сказала тебя зовут?

— Я что невнятно говорю, красавчик? — захихикала девка. — Мамка меня Сейс назвала, как благородную. Но можешь кликать меня Белкой, так в кабаках зовут, я привыкла.

Мейчон молча смотрел на нее в свете факела. Она была под действием дурманящих фруктов, но от этого нисколько не теряла своей несколько грубоватой привлекательности. Она ни капли не напоминала Сейс, наоборот — полная противоположность. И он хотел ее. Но имя… Имя!.. Великий Димоэт, все во власти твоей!

— Ты что, не любишь меня, красавчик? — обиделась девка. — А я-то, дура, ждала тебя, ждала-ждала. Давно бы уже посговорчивей ухажера нашла.

— Хорошо, — решился Мейчон, — идем. И куда?

— Да хоть куда, красавчик, — она снова прижалась к нему и провела губами по его небритой щеке, — хоть в твою «Сладкую свободу». Комнаты для свиданий везде имеются… У тебя деньги-то на кабак найдутся, красавчик?

— Найдутся, — кивнул Мейчон. — Дорогу знаешь?

— А тут всего две дороги. Одна — к Храму Правосудия и королевскому дворцу. Зачем нам туда — там нет кабаков. А по той улочке, как раз выйдем куда надо. С тобой мне ничего не страшно, красавчик.

Только сейчас Мейчон подумал, что, может быть, ей боязно было идти одной по ночным улицам и поэтому она ждала его.

— А где твой дом… Белка?

— А мой дом там, где спать лягу, красавчик. Хочешь, заведем дом вместе?

Мейчон взял ее правой рукой за талию, ощущая при этом давно забытую сладость, и повел к улочке, по которой несколько элиранов с факелами вели новых задержанных. Мейчон на всякий случай прижался к высокому каменному забору, пропуская процессию — видеть толстое улыбчивое лицо гостеприимного элирана Ведиггу ему больше не хотелось.

Улочку пересекала другая, более широкая, на ней были разложены в специальных очагах костры.

— Пойдем здесь, красавчик, а то там совсем темно, хоть и ближе. С тобой мне ничего не страшно, но зачем нам приключения? Я тебя люблю, милый, пойдем быстрее. Слушай, а зачем нам твоя «Свобода»? Пойдем к Плешивому Эрру, там я всех знаю…

Навстречу им двигалась до верху нагруженная телега, больше напоминающий армейский фуражный фургон. Рядом с ней шли три человека с факелами.

— Что это? — спросил спутницу Мейчон.

— А-а, обычное дело, красавчик. Сейчас же время торговцев. Главные улицы битком забиты — у кого-нибудь телега сломалась и все стоят. Тут объездной путь, зато свободный. Не обращай внимания. Вон за тем углом, пройти еще немного, кабачок Плешивого, называется «Удивительная пустошь», там чистые комнаты, красавчик, я знаю…

Мейчону было все равно куда идти — лишь бы побыстрее. Он не потерял голову, словно мальчишка, едва вышедший из боевого монастыре, нет. Но решение принято и оттягивать действо нет смысла.

— Красавчик, — щебетала девка, — ты такой…

Они поравнялись с телегой. На козлах спал пожилой мужчина; другой, рядом с ним, с поводьями в руках, что-то напевая, вглядывался вдаль плохо освещенной улицы. Один человек с факелом шел впереди, двое других двигались по обочине, внимательно глядя больше под ноги, чем по сторонам. Обычные работники торговцев, которым за не очень длинную ночь предстоит сделать несколько подобных ходок. Они не обращали на Мейчона со спутницей никакого внимания.

— Да скажи ты хоть что-нибудь, красавчик, что ты такой молчаливый? Ты что, не любишь меня?

— Люблю, люблю, — буркнул Мейчон.

В это мгновение боковой полог фургона колыхнулся и на него выпрыгнули двое мужчин.

Мейчон не выдержал наскока и упал, подмяв под себя девицу и едва успев отбросить факел, чтоб не опалить лицо. Он тут же вскочил на ноги, выдергивая из ножен меч Дорогваза. Меланхоличные охранники моментально преобразились, обнажив оружие. Двое с козлов тоже стояли рядом.

— Ты один, нас семеро, сдавайся, — сказал один из них. — Мы не сделаем тебе ничего плохого.

Девица в красном платье завизжала и поднялась на ноги. Тот лжеторговец, что шел последним, схватил ее за руку, рывком развернул и прижал к себе, чтоб не рыпалась, другой рукой он приставил к ее горлу широкий нож. Девушка мгновенно замолчала, открыв рот, словно выдернутая из воды рыба, которой нечем дышать..

— Одно твое неверное движение, парень, и ей каюк, — предупредил разбойник.

Мейчону не было дела до девки, но… Но она ждала его, чтобы он ее защитил. И ее имя — Сейс. Он не знает, глупая это случайность или воля Димоэта, но он не может допустить, чтобы Сейс, пусть другая, не возлюбленная, погибла из-за него.

Он отпустил меч в ножны и поднял руки. Самое главное сейчас — отправить прочь девчонку, а уж с этими ночными грабителями он как-нибудь разберется. Семеро одного не боятся, а зря…

— Вот так-то лучше, — сказал бородатый мужчина, выходя из-за спин товарищей. — Мы не сделаем вам ничего плохого. Кейр, посмотри, сколько у него пальцев на правой руке?

Та-ак, значит, это не грабители. Значит, охотились за ним, Мейчоном.

— Все так, — ответил человек из-за спины Мейчона, — три.

— Опусти руки и сцепи за спиной, — приказал бородатый Мейчону. — И без глупостей, иначе ей, — он кивнул в сторону девушки, — перережут горло.