Едва Пендор скрылся из виду, Гед почувствовал, глядя на восток, что страх перед Тенью снова сжимает в тисках его сердце. Невыносимо тяжело было поворачиваться лицом к бесформенному кошмару. Гед убрал магический ветер и двигался только при помощи обычного. Сейчас он никуда не торопился. Гед не имел ни малейшего представления о том, что ему теперь делать. Дракон сказал, что спасение – в бегстве. Но куда бежать?.. Рокк! Там он, по крайней мере, окажется в безопасности и сможет получить мудрый совет.
      Однако, сперва следовало посетить Лоу Торнинг и отчитаться перед островитянами. Прошло уже пять дней с его отплытия. При вести о том, что Гед вернулся, послушать и посмотреть на него собралось полгорода. Когда он закончил свой рассказ, кто-то сказал:
      – Но кто из нас своими глазами видел все эти чудеса – мертвых драконов, одураченных драконов? А что, если он…
      – Заткнись! – грубо оборвал его Старейшина. Он прекрасно знал, что волшебники обычно молчаливы, но если они о чем-то говорят, так оно и есть. Волшебство не уживается с ложью… Так что островитяне мало-помалу успокоились, и ворчание сменилось радостью. Началось веселье. Они еще теснее обступили своего молодого волшебника и попросили его рассказать обо всем еще раз. Потом подошли новые слушатели… К вечеру Геду уже ничего не нужно было рассказывать. У островитян это получалось гораздо лучше. Деревенские сказители уже приспособили его рассказ к какой-то старой мелодии, и на каждом углу толпы народа распевали «Песню Сокола». Огромные костры запылали не только в Лоу Торнинге, но и на ближайших островах. От лодки к лодке, от острова к острову рыбаки передавали друг другу весть:
      – Зло повержено! Отныне мы можем не бояться Дракона Пендора!
      В эту ночь, одну-единственную ночь, Гед радовался вместе со всеми. Никакая Тень не смогла бы пробиться к нему сквозь яркие огни, горевшие в знак благодарности и признательности на каждом утесе и пляже, сквозь толпы танцующих и смеющихся людей, громко славивших его. Снопы искр взлетали от факелов и быстро гасли на осеннем ветру…
      На следующий день Гед встретил Печварри, который сказал:
      – Я не знал, что ты столь могуществен, мой повелитель, – в голосе плотника слышался страх, поскольку он осмеливался называть Геда своим другом, но слышалось и осуждение. Гед победил драконов, но не смог спасти жизнь маленького мальчика. После этой встречи Гед снова почувствовал то же нетерпение, которое раньше гнало его к Пендору, а сейчас – из Лоу Торнинга. И хотя островитяне готовы были держать мага у себя всю жизнь, чтобы восхвалять его и хвастаться им перед соседями, на следующий день Гед покинул дом на холме. С собой он взял только книги, посох и верного отака.
      Он отплыл в шлюпке с двумя молодыми рыбаками, удостоенными чести стать его лодочниками. Они плыли среди судов, заполнявших восточные проливы Девяноста Островов, под окнами и балконами стоящих у самой воды домов; мимо гаваней Неша, лугов Дромгана, зловонных маслобоен Гета, и везде молва обгоняла их. При его появлении островитяне начинали насвистывать «Песню Сокола» и умолять его провести ночь именно в их гостеприимном городе и рассказать о победе над Драконом. В конце концов они прибыли на Серд и капитан корабля, которого Гед попросил доставить его на Рокк, ответил:
      – Это будет огромной честью для меня и моего корабля, Лорд Волшебник!
      Но как только корабль вышел из гавани Серда и поднял паруса, навстречу подул сильный восточный ветер. Всем это показалось странным, ибо небо было чистым и с утра ничто не предвещало бури. От Серда до Рокка всего тридцать миль и, посчитав это расстояние пустячным, капитан смело отправился в путь. Ветер все усиливался, но корабль не сдавался. Как и на большинстве торговых судов, на нем нашелся высокий косой парус, при помощи которого можно лавировать против ветра, а капитан судна был старым морским волком, который гордился своим искусством. Так, отклоняясь то к северу, то к югу, они все же продвигались в восточном направлении. Но к ветру скоро прибавился дождь, заряды которого были столь мощны, что грозили перевернуть судно. Гед стоял на корме рядом с капитаном. Это место считалось почетным, хотя весьма трудно держаться с достоинством, когда ты, промокнув до нитки, судорожно цепляешься за поручни, чтобы тебя не смыло за борт.
      – Лорд Сокол, – сказал капитан. – Не сможешь ли ты вразумить этот ветер?
      – Как далеко мы от Рокка?
      – Примерно на полпути, но за последний час мы не продвинулись вперед ни на дюйм, сэр.
      Гед поговорил с ветром, тот немного утих, и корабль пошел легче. Внезапно невероятной силы порыв ударил с юга и корабль отбросило назад. Облака вскипели, и небеса разверзлись страшным ливнем, а капитан хрипло выругался:
      – Этот чертов ураган дует со всех сторон сразу! Господин, нам может помочь только магический ветер!
      Эта просьба не понравилась Геду, но эти люди рисковали ради него своими жизнями, и он решился… Судно сразу рванулось вперед, на восток, и морщины на лице капитана стали разглаживаться. Но мало-помалу, хотя Гед и старался изо всех сил, магический ветер слабел и слабел, пока корабль не остановился совсем и, казалось, завис на бушующих волнах с обвисшим парусом среди бешеной круговерти дождя и ветра. Продержавшись так несколько минут, он вдруг сам по себе сделал поворот фордевинд и, словно испуганный кот, прыгнул на север.
      Гед ухватился за поручень и крикнул:
      – Поворачивай обратно, капитан!
      Тот прокричал в ответ:
      – Как? Волшебник на борту, я – лучший капитан Архипелага на лучшем из всех кораблей, которые у меня были когда-либо – и поворачивай назад?!
      Вдруг судно почти легло на борт, будто попало в водоворот и, чтобы удержаться на ногах, капитан сам вцепился в ахтерштевень. Гед сказал ему:
      – Высади меня на Серде и плыви куда хочешь. Этот ураган противодействует мне, а не твоему судну.
      – Противодействует волшебнику Рокка?
      – Ты слышал что-нибудь о Ветрах Рокка?
      – Конечно, они отгоняют от Острова Мудрости злые силы, но какое отношение имеют эти ветры к тебе, Повелителю Драконов?
      – Это касается только меня и моей Тени, – коротко, как и подобает магу, ответил Гед. Судно легло на обратный курс и под проясняющимися небесами понеслось обратно к Серду.
      …Когда Гед выходил из гавани Серда, в сердце его царили страх и уныние. Наступила зима, и сумерки не заставили себя ждать. С наступлением вечера тревога Геда удваивалась, за каждым поворотом мерещился враг. Только усилием воли он заставлял себя не оборачиваться через плечо… Гед направился к Дому Моря, где путешественники и купцы за счет городских властей могли плотно поужинать и переночевать в большом, но теплом зале – таково было гостеприимство процветающих островов Внутреннего Моря.
      Гед оставил от ужина немного мяса и перед сном, сидя у очага, выманил своего верного отака из складок капюшона плаща, где тот прятался весь день. Он пытался накормить зверюшку, ласково приговаривая:
      – Хог, маленький ты мой молчун… – но отак от угощения отказался и снова забрался в свое убежище. Поведение зверька, унылая неуверенность самого Геда, тьма, собравшаяся в углах огромной залы, ясно указывали на то, что Тень где-то поблизости.
      Здесь собрались люди с разных островов. Никто из них не слышал «Песни Сокола», никто не узнал Геда и не заговорил с ним. В конце концов он выбрал себе соломенный тюфяк, улегся на него, но всю ночь пролежал, не сомкнув глаз. Он старался угадать, какую избрать дорогу, что следует делать, а чего не следует. Каждый план казался заранее обреченным на неудачу, на всех дорогах его могла поджидать Тень. Только на Рокке он смог бы жить в безопасности, но туда ему не позволяли добраться древние могучие заклинания, охраняющие остров. Ветры Рокка восстали против него. Значит тварь, охотящаяся за ним, должно быть, рядом.
      Это бестелесное, слепое в свете солнца существо было порождением царства, где не существовало таких понятий, как пространство, время и свет. Днем Тень была слепа и ей приходилось преследовать его, полагаясь лишь на осязание. Она принимала видимый облик только в темноте и во снах, ибо была невидима при солнечном свете. Настигнув Геда, Тень высосет из его тела жизнь, силу, тепло и саму волю, управляющую этим телом.
      Вот какая его ждала участь. Гед знал, что развязка, скорее всего, уже близка, ибо Тень, находясь рядом с ним, становилась все сильнее и, возможно, уже могла использовать в своих целях силы зла или злых людей, скрывая свой облик и говоря чужим голосом. Он предполагал, что Тень спряталась в одном из тех людей, что спали этой ночью в зале Дома Моря. Она притаилась в темных закоулках черной души и терпеливо выжидала, следя за Гедом и наслаждаясь его слабостью, неуверенностью и страхом.
      Это было выше его сил. Он мог надеяться только на счастливый случай и бежать до тех пор, пока удача не улыбнется ему. Лишь только забрезжил холодный рассвет, Гед поднялся и поспешил в гавань Серда, решив сесть на первый попавшийся корабль. Какая-то галера, принимавшая на борт масло тарбис, должна была вот-вот сняться с якоря и отправиться в Великий Порт Хавнора. На большинстве кораблей посох волшебника служит и пропуском и платой за проезд, так что Геда охотно взяли на борт. Через час корабль вышел в море, и звук маленького барабана, отбивающего ритм гребцам, немного приободрил совсем упавшего духом Геда.
      Юноша не представлял себе, что он будет делать на Хавноре и куда отправится потом. Можно было податься на север, поскольку он сам был северянином. Может быть, с Хавнора ему удастся перебраться на Гонт, и он снова увидит Огиона… Или сесть на корабль, плывущий в далекие Пределы, так далеко, что Тень потеряет его след и прекратит охоту… Эти смутные идеи не подкреплялись никаким планом. Только бежать, только спасаться…
      К исходу второго дня сорок крепких весел унесли его корабль на сто пятьдесят миль от Серда. Судно встало на якорь в Оррими – порту на восточном берегу большого острова Хок. Торговые галеры во Внутреннем Море всегда стараются держаться поближе к берегам и, если возможно, обязательно заходят на ночь в порт. Было еще светло. Гед сошел на берег и принялся бесцельно бродить по крутым улочкам портового города.
      Оррими – старый город. Дома в нем сложены из огромных камней, а высокая стена защищает его от разбойных Лордов внутреннего Хока. Купеческие дома больше походили на крепости, а склады и магазины – на форты. Но для Геда эти исполинские здания были лишь вуалью, за которой пряталась зловещая тьма, а люди, спешащие мимо него по своим делам, казались бестелесными тенями. Стало смеркаться и Гед отправился обратно к гавани, которая в кровавом свете угасающего солнца показалась ему угрюмой и притихшей – как и он сам.
      – Куда держишь путь, Господин Волшебник? – внезапно раздался голос позади него. Гед обернулся и увидел человека в сером плаще и с увесистой палкой в руке, непохожей на посох волшебника. Лицо незнакомца было скрыто капюшоном, но Гед почувствовал, как внимательно изучают его невидимые глаза. Непроизвольно он поднял свой тисовый посох.
      Человек спокойно спросил:
      – Чего ты боишься?
      – Того, что идет за мной по пятам.
      – Вот как? Но я же не твоя Тень!
      Гед промолчал.
      Он знал, что кем бы ни был этот человек, не следует его бояться – он не был Тенью, призраком или геббетом. В этом призрачном мире, где царила гробовая тишина, он казался единственной реальностью, обладающей к тому же голосом. Вот он откинул капюшон и перед Гедом предстало изборожденное морщинами лицо. Хотя голос незнакомца звучал твердо, выглядел он глубоким стариком.
      – Я не знаю тебя, – сказал человек в сером, – но, кажется, встретились мы не случайно. Недавно я услышал рассказ о молодом, но уже покрытом страшными шрамами волшебнике, завоевавшем всеобщее уважение. Про тебя этот рассказ или нет, запомни мои слова: меч для схватки с тенями ты найдешь при Дворе Терренона. Тисовый посох тут тебе не поможет.
      Гед слушал, и в сердце его боролись надежда и недоверие. Любой маг вскоре начинает понимать, что действительно случайных встреч в жизни почти не бывает.
      – На каком острове находится Двор Терренона?
      – На Осскиле.
      При звуке этого имени перед мысленным взором Геда на мгновение встал черный ворон на зеленой траве, который искоса смотрел на него глазами-пуговками и что-то говорил. Слов Гед не помнил…
      – В имени этого острова слишком много мрака, – сказал он, пытаясь понять, что за человек его собеседник. Что-то подсказывало Геду, что тот не чужд волшебства, но выглядел незнакомец каким-то поникшим, словно раб или смертельно больной человек.
      – Ты с Рокка. Волшебники Рокка дают черные имена тайнам, которых не могут разгадать.
      – Что ты за человек?
      – Странник. Торговец с Осскила, здесь по делам, – ответил человек в сером. Видя, что Гед больше не задает вопросов, он тихо пожелал ему спокойной ночи, повернулся и ушел.
      Гед стоял в нерешительности, не зная, стоит ли обращать внимание на слова незнакомца. Красноватый свет заката быстро угасал над высокими холмами и неспокойным морем. Опустились серые сумерки, а за ними пришла ночь.
      Внезапно решившись, Гед быстро подошел к рыбаку, возившемуся в своей лодке, и окликнул его:
      – Не знаешь ли ты, идет какой-нибудь корабль на север, к Семелу или на Энлад?
      – Вот тот большой корабль – с Осскила. Он может сделать остановку на Энладе.
      Так же поспешно Гед подбежал к указанному судну, на которое ему указал рыбак – шестидесятивесельной, длинной как змея, галере с носом, напоминающим клюв ворона. Ее высокая резная корма была инкрустирована раковинами, порты выкрашены в красный цвет и на каждом черной краской выведена руна Сифл. Это был надежный, быстроходный корабль, уже готовый к выходу в море, с полным экипажем на борту. Гед подошел к капитану и попросил взять его на Осскил.
      – А ты сможешь заплатить за себя?
      – Я умею обращаться с ветрами.
      – Я и сам умею. Деньги у тебя есть?
      Жители Лоу Торнинга хотели заплатить Геду за работу множеством перламутровых дисков, которыми пользуются торговцы Архипелага при расчетах. Он взял только десять, хотя они давали ему намного больше. Их он и предложил осскилианцу, но тот отрицательно покачал головой.
      – У нас они не в ходу. Если у тебя нечем заплатить, то у меня нет места.
      – А рабочие руки тебе нужны? Когда-то я греб на галере.
      – Договорились, у нас не хватает двух гребцов. Ищи свою скамью. – С этими словами капитан отвернулся и больше не обращал на Геда внимания.
      Итак, положив под скамью свой посох и мешок с книгами, Гед на десять промозглых зимних дней превратился в гребца на этом корабле с севера. Судно покинуло Оррими на рассвете и в тот день Геду пришлось туго. От старых ран его левая рука плохо сгибалась, а путешествия в проливах Девяноста Островов не могли как следует подготовить его к изнурительной работе с длинным веслом под ритм барабана. Вахта у весла длилась два или три часа и отдыха хватало только на то, чтобы мускулы Геда успели немного отойти. А потом – опять за весло. Второй день оказался еще тяжелее, но скоро Гед пообвык и справлялся со своими обязанностями довольно сносно.
      В отличие от «Тени», корабля, на котором Гед приплыл на Рокк, на этом судне совершенно отсутствовало чувство товарищества. Матросы андрадских и гонтийских кораблей – партнеры, работающие для общей выгоды. Торговцы же Осскила или пользуются трудом рабов и крепостных, или же нанимают гребцов, платя им маленькими золотыми кружочками. Золото может быть чем угодно, но только не источником дружбы между людьми. Это относится и к драконам, которые также ценят его весьма высоко. Половина гребцов на корабле была крепостными крестьянами, и поэтому корабельные офицеры являлись скорее надсмотрщиками, причем весьма жестокими. Они не трогали лишь гребцов, работающих за плату или за проезд. Вряд ли можно было ожидать добрых отношений в экипаже, половину которого разрешается бить, а половину – нет. Соседи Геда редко говорили друг с другом, и еще реже – с ним. В большинстве своем они были уроженцами Осскила и объяснялись не на языке Архипелага, а на своем собственном наречии. Они были угрюмыми людьми, с бледной кожей, обвислыми усами и длинными волосами. Между собой они называли Геда «Келуб», что означает «красный». Гребцы хотя и знали, что он волшебник, относились к нему безо всякого почтения, а даже с каким-то осторожным злорадством. Да и сам Гед был не в том настроении, чтобы набиваться в приятели. Даже на своей скамье, захваченный могучим ритмом гребли, в окружении шестидесяти крепких мужчин, на огромном корабле, летящем по серому морю, он чувствовал себя беззащитным. Когда с наступлением ночи они заходили в очередной незнакомый порт и Гед пытался заснуть, завернувшись в свой плащ, его начинали мучить кошмары. Он просыпался и снова проваливался в сон только для того, чтобы проснуться через несколько минут. От ужаса Гед не помнил своих снов, но они, казалось, были связаны с кораблем и матросами. Юноша не доверял уже никому.
      Все свободные осскилианцы носили на поясе длинные ножи и как-то, когда смена Геда обедала, один из них спросил:
      – Келуб, ты кто – раб или клятвопреступник?
      – Ни то, ни другое.
      – Тогда почему у тебя нет ножа? Боишься драться? – спросил, ухмыляясь, человек, которого звали Скиорх.
      – Нет.
      – Так значит за тебя дерется твоя маленькая собачка?
      – Отак, – поправил его один из гребцов. – Это не собака, а отак, – и прошептал осскилианцу нечто такое, что заставило того помрачнеть и отвернуться. Гед заметил, что на какое-то мгновение лицо Скиорха изменилось – черты его расплылись и сдвинулись, словно что-то посмотрело на Геда его глазами. Но уже в следующую секунду лицо стало обычным и Гед постарался убедить себя, что это его собственное отчаяние и страх отразились в чужих глазах. Но в следующую ночь на стоянке в порту Эсена ему приснился этот человек. Впоследствии Гед всячески избегал его, да и осскилианец старался держаться от волшебника подальше, больше не пытаясь с ним заговорить.
      Вскоре покрытые снегом вершины Хавнора растворились в промозглом тумане. Корабль прошел мимо входа в Море Эа, на дне которого с давних пор покоятся останки прекрасной Эльфарран, и вошел в Энлады. Здесь он два дня простоял в порту Берила, который прозвали Городом Китовой Кости за белизну его башен, вздымающихся над водами легендарных Энлад. Во всех портах, в которые они заходили, экипаж всегда оставался на борту судна. На третий день с первыми лучами красноватого зимнего солнца они вошли в Осскильское Море. Навстречу с необъятных морских равнин Северного Предела дул сильный ветер. Еще через два дня исхлестанный жгучим морем корабль вошел в Несхум – торговый порт на восточном побережье Осскила, доставив свой груз в целости и сохранности.
      Гед увидел перед собой пологий, продуваемый всеми ветрами берег, серый, притаившийся под защитой образовывающих гавань длинных волноломов город, а за ним – голые холмы и свинцовое небо. Этот остров лежал вдали от обласканных солнцем вод Внутреннего Моря.
      На борт поднялись грузчики Морской Гильдии Несхума и принялись таскать на берег груз – золото, серебро, драгоценные камни, тончайший шелк и южные ковры, короче, все то, что так любят Лорды Осскила. Экипаж был распущен. Гед остановил одного из матросов, чтобы спросить дорогу – до этого он держал в секрете цель своего путешествия, но сейчас просто вынужден был открыть ее, оказавшись совершенно один на незнакомом острове. Матрос терпеливо ответил, что первый раз слышит о подобном месте, но стоявший поблизости Скиорх сказал:
      – Двор Терренона? Это на болотах Кексемт. Я тоже иду в ту сторону.
      Такая компания была Геду не по душе, но выбора не было – юноша не знал ни языка, ни дороги. Гед сказал себе, что теперь ему все равно – привела же его сюда чужая воля, она и ведет его дальше. Он натянул на голову капюшон, взял в руки посох, мешок с книгами и последовал за своим провожатым вверх по улицам города к заснеженным холмам. Маленький отак не пожелал оставаться у него на плече – прячась от холода, он забрался под плащ, в карман куртки. Они шли молча. Тишина зимы сковала холмы, которые постепенно перешли в поросшую вереском пустынную равнину.
      – Далеко ли нам идти? – спросил Гед после нескольких миль пути, на котором им не встретилось ни единой деревни или фермы. Еды у них с собой не было ни крошки.
      Скиорх обернулся, поплотнее закутался в плащ и ответил:
      – Нет…
      У него было отвратительное лицо – болезненно бледное, грубое и жестокое. Гед не боялся Скиорха, но юношу беспокоила мысль, куда тот может его завести. Дорога казалась тонким шрамом на пустоши, покрытой толстым слоем снега и поросшей низкорослым кустарником. В нескольких местах ее пересекали какие-то тропинки. Дымки Несхума скрылись за холмами, и в опускающихся сумерках Гед потерял всякое представление о том, откуда и куда они идут. Единственным ориентиром был ветер – он дул всегда с востока. Прошло еще несколько часов. Геду показалось, что впереди, на склоне далекого холма, к которому вела тропа, он видит какую-то крохотную царапинку. Но дневной свет угасал, и Гед никак не мог разобрать, что это такое – башня, дерево или еще что-нибудь.
      – Мы идем туда? – спросил он, указав рукой вперед.
      Скиорх не ответил, но упрямо продолжал шагать, закутавшись в свой грубый плащ с подбитым мехом капюшоном. Гед догнал его. Шли они уже долго и от размеренного ритма и усталости, наложившейся на долгие корабельные дни и ночи, Гед стал дремать на ходу. Ему начинало казаться, что он идет испокон веков и будет так же шагать сквозь темное безмолвие рядом с молчаливым спутником до конца времен. Осторожность покинула юношу. Он шагал словно в полусне, не чувствуя под собой ног.
      Отак заворочался в кармане и смутный страх Геда начал расти. Он заставил себя проговорить:
      – Скоро пойдет снег и станет совсем темно. Далеко еще, Скиорх?
      Не оборачиваясь, тот ответил, немного помедлив:
      – Нет…
      Но голос его уже не был похож на человеческий – хриплый и невнятный, он больше напоминал рычание дикого зверя, пытающегося говорить. Гед остановился.
      – Скиорх! – позвал он его, и тот обернулся, остановившись. Под капюшоном была пустота.
      Прежде чем Гед смог что-либо сказать или собраться с силами, геббет, в которого превратился Скиорх, прохрипел:
      – Гед!
      Услыхав свое Настоящее Имя, Гед понял, что вся его магическая сила потеряна и он, вынужденный оставаться в человеческом облике, беззащитен. В этой чужой стране неоткуда ждать помощи, никто не откликнется на его зов. Между Гедом и врагом не было ничего, кроме тисового посоха, зажатого в правой руке юноши.
      Существо, сожравшее разум Скиорха и завладевшее его плотью, заставило тело осскилианца сделать шаг вперед и поднять руки, нащупывая Геда. Смешанная с ужасом ярость наполнила юношу и подняв свой посох, он со свистом обрушил его на капюшон, скрывающий Тень. Под страшным ударом плащ сжался почти до земли, но сразу же, извиваясь и размахивая пустыми рукавами, поднялся опять. Геббет высосал из тела плоть, и теперь оно напоминало скорлупу в форме человека, прикрывающую Тень, которая совершенно реальна. Дергаясь и колыхаясь как от ветра, Тень распростерла руки и попыталась схватить Геда, как в свое время на Холме Рокка. Если бы ей это удалось, она отбросила бы шелуху, оставшуюся от Скиорха и вошла в Геда, уничтожив его разум и овладев его телом. Это было ее единственным желанием. Гед снова ударил ее тяжелым, уже дымящимся посохом и на мгновение Тень отступила, но тут же атаковала вновь. Еще один удар, и раскаленный посох, опалив ему руку, упал на землю. Гед отступил на несколько шагов, повернулся и побежал.
      Юноша бежал, а геббет несся за ним, не отставая. Гед не оборачивался, он бежал, бежал через огромную сумеречную страну и негде было спрятаться. Хриплым шепотом геббет еще раз позвал Геда по Имени, отнимая тем самым у него силу магическую, но над силой телесной он был не властен и не мог заставить Геда остановиться. А тот бежал со всех ног…
      Над охотником и его жертвой сомкнулись крылья ночи. Началась метель, и Гед уже не различал тропинки. Сердце готово было выпрыгнуть из его груди, воздух раскаленным ножом резал горло. Он уже не бежал, а спотыкаясь, брел неведомо куда. Но неутомимый преследователь, казалось, никак не мог догнать его, оставаясь все время в нескольких шагах позади. Тень опять начала шептать его Имя, и Гед понял, что этот шепот всю жизнь звучал у него в ушах, чуть ниже уровня слышимости. Теперь он расслышал его и должен был остановиться, сдаться… Но юноша продолжал взбираться по какому-то бесконечному склону. Ему начало казаться, что впереди забрезжил слабый свет и какой-то голос зовет: