Во тьме

– Надо вызвать полицию. – Затравленно шаря глазами по комнате, Брейс пробормотал: – Есть у тебя здесь телефон?

– Никакой полиции, – отрезала Джейн.

– Мы должны вызвать полицию.

– Нет, не должны.

– Он же всю тебя изрезал! Ублюдок искромсал тебя!

– Ну, ты преувеличиваешь. Заживет. Это просто предупреждение... что бы в нем ни говорилось.

Брейс посторонился, и Джейн встала и опустила ноги с кровати. Вздрагивая всем телом, она медленно прошла мимо него и остановилась перед зеркалом. В глаза прежде всего бросилась кровь на шее и лице. Снова отпечатки МИРа. Желудок мерзко зашевелился. Это были не отпечатки пальцев.

МИР, должно быть, с дюжину раз поцеловал ее, обмакнув предварительно губы в кровь.

Подошел Брейс и тоже стал рассматривать ее отражение. Она перевела взгляд на вырезанное на животе слово «ПОВИНУЙСЯ».

Брейс смотрел на слово, но при этом глаза его бегали по ней вверх и вниз.

«Проверяет меня», – подумала она.

Не будь идиоткой, он изучает повреждения.

Заметив в зеркале незаправленную рубашку, прикрывавшую серые брюки, она быстро подняла взгляд на его лицо.

Оно было красным, словно пылало огнем.

«Шокирован или возбужден? – терялась она в догадках. – А может, и то и другое?»

– Как он мог такое сделать? – тихим сиплым голосом произнес Брейс.

– Уверена, это доставило ему огромное удовольствие.

– Но ведь я был в соседней комнате. И ничего не слышал.

– Я кричала.

Он покачал головой.

– Я не слышал. Боже! Прости, если бы я не уснул...

– Ничего, – прервала его Джейн. – Крика, наверное, не было слышно. – Она отвернулась от зеркала. Расположение пятен крови на простыне повторяло общее очертание ее тела. В сторонке валялась парочка скомканных белых шариков. – Лейкопластырь, – промолвила она. – Рот и глаза были заклеены, а руки и ноги, должно быть, связаны – я не могла ими пошевелить. – Единственными инородными предметами на кровати были эти комки лейкопластыря. Она взглянула на свои запястья. Никаких следов от веревки.

Джейн медленно обошла вокруг кровати в поисках других следов происшедшего.

Но ни веревок, ни проводов, ни чего-либо другого, с помощью чего можно было связать, она не нашла.

Однако на полу под кроватью в дальнем углу обнаружилась ее ярко-синяя пижамная пара. Когда она подняла ее, то увидела, что на рубашке отсутствовали пуговицы. По аккуратным срезам пучочков ниток можно было подумать, что пуговицы были обрезаны острой бритвой – несомненно, тем же лезвием, которым было написано слово «повинуйся» на животе.

Надевая кофту, она спросила:

– Я была в этой пижаме?

Брейс покачал головой.

– Не знаю.

– Должно быть. Но мне казалось, что я уснула на диване.

– Да. Ты сразу же отключилась. Но потом, около двух часов, проснулась и ушла в свою комнату. Когда ты выходила, на тебе все еще были джинсы и та просторная плотная рубашка.

Вдевая ноги в пижамные штаны, Джейн попыталась вспомнить. Но не получалось.

– Что еще случилось?

– Ты была как бы не в себе, – продолжал Брейс. – Понимаешь, как будто потеряла ориентацию. Словно никак не могла понять, как очутилась на диване. Не помнишь?

– Не очень.

– По правде говоря, мне показалось, что ты собиралась вернуться. Промямлила что-то о том, что хочешь устроиться поудобнее, и, пошатываясь, вышла из комнаты. Я остался на диване. Затем услышал, как хлопнула дверь твоей спальни, но все еще продолжал надеяться, что через несколько минут ты вернешься. Затем, должно быть, и сам уснул.

– И ты не слышал ни звука?

– Нет, – признался он. Его лицо приняло виноватое выражение. – Боже! Я все проспал.

Джейн скривилась.

– Я тоже ничего не слышала. Думаю, меня разбудила боль, когда он начал резать. Не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть. – Джейн почувствовала, что задыхается, словно сами воспоминания перекрывали доступ воздуха в легкие.

Обойдя кровать, Брейс положил ей руку на плечо и нежно привлек к себе. Она прижалась к нему, и они обнялись. Джейн уткнулась лицом в его плечо и замерла – руки Брейса медленно скользили сзади по кофте.

Прешло немало времени, прежде чем он пробормотал:

– Я больше никому не позволю к тебе прикоснуться.

Она знала, что он говорил всерьез, но сомневалась, что Брейс – или кто-нибудь иной – сможет защитить ее от МИРа.

– Не думай об этом, – прошептала она.

– Тебя могли убить.

– Но не убили. Просто он хотел сделать мне больно.

– Он не желает, чтобы ты выходила из Игры.

– Какой ты проницательный, Шерлок.

Брейс тихо рассмеялся, слегка всколыхнув своим дыханием ее волосы. Она поцеловала его в шею.

– Может, тебе лучше сделать, как он хочет? – промолвил он.

– Нет, это должно кончиться.

– Но он не оставит тебя в покое. На этом он не остановится. Безумец, проникший в твою комнату и вырезавший на коже буквы, он... будет тебя доставать, пока ты не сдашься и не выполнишь то, что он хочет.

Слегка отстранившись, Джейн заглянула в глаза Брейсу.

– У меня есть новость для МИРа, – произнесла она. – Я не уступлю. Игра закончена. – Повысив голос, она добавила: – Слышишь, МИР? Игра закончена. Можешь хоть всю меня исполосовать и режь хоть до скончания века – больше ни одного твоего приказа я не выполню.

– Думаешь, он тебя слышит? – изумился Брейс.

– Меня бы это не удивило. То, как он приходит и уходит, говорит о многом.

Прищурившись, Брейс пристально посмотрел поверх ее головы, словно изучая потолок.

– Лучше позвонить в полицию, – предложил он. – Может, они смогут его найти.

– Нет.

– Да. Взгляни, что он с тобой сделал, Джейн. Это же совсем не то, что прокрасться в дом и оставить тебе деньги... на этот раз он совершил настоящее преступление. Как минимум – это нападение с применением оружия. За это его могут посадить за решетку.

– А меня могут посадить за убийство, – произнесла Джейн, следя за выражением глаз Брейса.

Реакция была такая, словно она неожиданно пырнула его ножом в живот.

Джейн отпрянула назад.

– Ну, что же ты стоишь? Вызывай копов, ты ведь этого хотел? А мне надо принять душ.

Оцепенев и чуть сгорбившись, он молча проводил ее взглядом из комнаты.

Сильный напор горячей воды больно обжег порезы, но в остальном ощущения были самые приятные. Куском мыла она оттерла кровавые отпечатки рук и стала тщательно мылить лицо, чтобы удалить оставленные МИРом следы губ.

Интересно, позвонит ли Брейс в полицию, размышляла она. Пожалуй, нет.

Хотя он такой правильный, что вполне может решиться на это.

И в ушах уже зазвенели его слова: «Как бы хорошо я к тебе ни относился, Джейн, оправдать убийство я не могу. Ты не оставила мне другого выбора, как только сдать тебя полиции».

Подставив спину под струю, она смахнула рукой воду с глаз и посмотрела вниз. Царапины и синяки, оставленные псом, окончательно сошли – как раз вовремя, чтобы предоставить МИРу нетронутое полотно для его художеств. Однако, к ее утешению, все отпечатки его рук полностью смылись, и кожа выглядела блестящей и чистой, если не считать живых ран от вырезанных букв.

"У меня довольно привлекательный вид, – подумала она. – Довольно привлекательный? Лучше,чем когда-либо". Спасибо всем этим нагрузкам и солнечным ваннам – и нескольким дням, когда она почти не ела, которым она была обязана МИРу и Брейсу.

Возможно, в былые годы она и была стройнее, но никогда не находилась в такой хорошей физической форме.

Только бы МИР прекратил резать меня...

Положив мыло на небольшую полочку сбоку от поддона, она сделала шаг вперед, наклонилась и потянулась за пластиковым пузырьком шампуня. Едва ее пальцы обхватили скользкие бока пузырька, как дверь у нее за спиной затарахтела.

Ахнув, она выпустила из рук шампунь, быстро выпрямилась и обернулась.

Поставив одну ногу в кабинку, Брейс взглянул на нее и поднял брови.

– Скажи только слово, и я уйду.

Этого слова Джейн не вымолвила.

Брейс зашел и задвинул стеклянную дверцу. Его тело отрезало ее от льющейся воды.

Джейн шагнула навстречу.

И остановилась, упершись животом в его упругий член.

Руки Брейса легли ей на плечи, и он улыбнулся.

– Решил, что безрассудно выпускать тебя из виду. Неизвестно, где может подстерегать опасность.

– Ты расслышал, что я тебе сказала? – поинтересовалась она.

– Что ты кого-то убила?

– Ты что, не собираешься доносить на меня в полицию?

– Ни в коем случае. – Он положил руки ей на грудь.

От резкого вдоха она содрогнулась.

– Я тебя знаю, – продолжал он. – И если ты так сделала, значит, это был единственный выход.

– О Боже! – Она придвинулась ближе, почувствовав, как его член ткнулся в нее и скользнул вверх. Когда он задел один из порезов – часть буквы "с", как ей показалось, – она поморщилась, но не отстранилась, а еще сильнее прижалась к Брейсу. Несмотря на небольшую боль от нажатия на порезанную кожу, ей нравилось ощущать на своем животе всю его длину и понимать, что он стал таким твердым и огромным из-за нее.

Затем ей в лицо хлынул горячий поток – это Брейс присел и, лаская ее ягодицы и бедра, стал целовать, облизывать и обсасывать ее груди.

Погрузив пальцы в его волосы, она стала извиваться всем телом.

В конце он прижал ее к скользкой кафельной стене, так что только кончики ее пальцев касались дна поддона, и вошел в нее. При каждом вхождении она подскакивала, и ее носки отрывались от пола, а плитки скользили вверх и вниз по спине и ягодицам.

Когда они выбрались из кабинки, Брейс расстелил на резиновом коврике полотенце и помог ей лечь.

Слово «повинуйся» стало кровоточить.

Отдельные его части кровоточили довольно сильно, и Брейс несколько раз шептал с придыханием: «Лучше остановиться» и «Надо обработать раны».

Но она неизменно возражала: «Все нормально». Она не хотела не только, чтобы это остановилось, но чтобы даже прервалось хоть на миг.

Насколько помнилось, она, должно быть, произнесла «все нормально» раз десять или двенадцать, еще когда они были в кабинке.

Сейчас он спрашивал:

– Ничего, если мы используем махровую простыню?

А она отвечала:

– Все нормально.

Приподнявшись на локтях, она смотрела, как Брейс накрывает слово «повинуйся» простыней. Он сидел на корточках сбоку, голый и мокрый. На белой поверхности стали проступать кровавые точки.

Брейс покачал головой.

– Простыня, наверное, испортится. – Стекавшая с его подбородка вода капала ей на бедра.

– Все нормально, – сказала она и улыбнулась.

Когда их взгляды встретились, Брейс улыбнулся в ответ:

– Это все, что ты умеешь говорить?

Она кивнула.

– Нам следовало остановиться. Это моя вина, что снова пошла кровь.

– Все в порядке.

Его взгляд упал на простыню.

– Не знаю, что на меня нашло, – признался он.

– Зато я знаю, что в меня вошло.

– Смешно.

– Такая уж я.

– Не говоря о том, что я не... надел кое-чего.

– Все нормально, – вновь повторила она.

– Ты только это и говоришь.

– Потому что это правда.

– Ты не веришь в... безопасный секс?

– Я не занималась никаким сексом.

– Что ж, и я тоже.

– Значит, – сказала она, – худшее, что может случиться, так это у нас появится ребенок.

– Ребенок?

– Ну, знаешь, один из этих крохотных человечков.

– О!

– Впрочем, это крайне маловероятно. Думаю, нам это все же не угрожает... в данный момент.

Она посмотрела на часы. Крапинки на простыне превратились в ярко-красные пятнышки, но, к счастью, их было совсем немного.

– Не похоже, чтобы тебе угрожала смерть от потери крови, – заметил Брейс. Стащив простыню, он принялся обследовать раны. – Надо обработать чем-то дезинфицирующим и наложить повязку.

– В аптечке, – подсказала она ему.

Когда он плеснул ей на живот перекись водорода, Джейн съежилась от холода и покрылась гусиной кожей. Там, где перекись попадала на свежую рану, она шипела и пенилась.

За повязкой она отослала Брейса в свою спальню. Он вернулся с большим красным платком, который был взят из ящика комода. После того как платок был трижды свернут в длину, он полностью прикрыл слово «повинуйся». Брейс закрепил его длинными полосками скотча.

Когда они вышли из ванной комнаты, солнце уже встало. Джейн отдала Брейсу свой халат. Он сидел на нем отлично. Сама же надела большую и просторную футболку. Сварив кофе, они взяли свои чашки и пошли в гостиную. Там сели на диван, прижавшись друг к другу.

– Думаю, мне лучше рассказать тебе о вчерашней ночи, – начала она.

– Если только хочешь.

– Но ты ведь хочешь об этом знать, да?

– Я хочу знать о тебе все.

– И мой любимый цвет?

– Все.

– В данную минуту мне лучше ограничиться событиями прошлой ночи.

И она начала свой рассказ. Когда она подошла к той части, что касалась женщин, он побледнел и отставил в сторонку свой кофе. Наконец она рассказала ему о том, как прокралась в зрительный зал и застрелила троих.

Брейс был ошарашен услышанным.

– Ума не приложу, как ты смогла такое сделать.

– Это было не очень трудно. Я была просто вынуждена это сделать. Надо было позаботиться о том, чтобы они не пустились за нами вдогонку. Но это не все. Отчасти это было еще и для того, чтобы защитить тех двоих, которых пришлось оставить. Потому что если бы они узнали о нашем побеге, неизвестно, что бы они учинили с Линдой и Марджори. Тем более что они не имели права жить после того, что сделали.

– Не знаю, – возразил Брейс. – Во всяком случае, чертовски сожалею, что тебе пришлось это сделать.

– Не только ты, но и я сама. Но, если бы я просто ушла... с того момента вся вина пала бы на меня. Понимаешь? Они бы выкрутились, я в этом уверена. И все их будущие зверства и убийства были бы на моей совести.

– Надеюсь, что ты искренне веришь в это, – заметил Брейс.

– Да, верю.

– Потому что это очень серьезное дело – убить человека. Возможно, серьезнее нет ничего на свете. И носить в себе...

– Ты делал такое?

– Нет. И не уверен, смог бы.

– Смог бы.

– Возможно.

– Готова поручиться, что ты прикончил бы МИРа, если бы застал его, когда он меня резал.

– Уверен, что, по крайней мере, попытался бы. – Он крепко обнял ее. – Мы должны придумать, как защитить тебя сегодня ночью.

– Да, я знаю. Ты голоден?

– Шутишь?

Глава 37

В кухне они вместе приготовили завтрак. В то время пока ветчина поджаривалась на сковородке, Брейс и Джейн, удобно усевшись за столом, с наслаждением потягивали кофе. Солнечные лучи, падающие сквозь окно над раковиной, заливали своим светом покрытый линолеумом пол. Когда коснулись ног Брейса, его волосы вспыхнули золотым огнем.

Джейн невольно посмотрела на его ноги и стала делиться впечатлениями о том, как прошлой ночью в тот момент, когда они наконец выбрались из этого проклятого дома, Линда напала на нее.

– Бог ты мой! Ты ее спасла, а она вот так с тобой поступила!

– Ты знаешь, я думаю, у нее просто крыша поехала. Ты ведь понимаешь, что в подобной ситуации это могло случиться с каждым.

– Как ты думаешь, что было после того, как вы расстались? – поинтересовался Брейс, сделав глоток кофе. Кухню заполнил удивительный аромат жареной ветчины.

– Не знаю. Думаю, что теперь с ней разбирается полиция. Хотя, возможно, ее уже отправили в больницу. Как ты думаешь? Ее и Марджори.

– Если, конечно, она... ничего не сделала с Марджори.

– Да, я знаю.

– Ты уже думала об этом?

– Да, мне приходило это в голову. Если она поднялась наверх за Марджори... надеюсь, что она этого не сделала, но... в общем, я не знаю. Просто не знаю, – она повернулась и посмотрела на ветчину. Посчитав, что она уже готова, Джейн сняла сковородку с плиты и поставила ее на стол возле Брейса. Затем ловко подхватила аппетитные кусочки вилкой и разложила их на бумажную тарелку.

Дождавшись, когда слегка остынет жир от ветчины, она помогла Брейсу приготовить тосты. Затем взяла из холодильника четыре яйца и разбила их о край сковородки. Ни один из желтков не пострадал. Прозрачная студенистая масса вокруг желтков постепенно становилась белой и твердой. Коричневая хрустящая корочка по краям еще не появилась, поэтому Джейн сочла, что жира вполне достаточно. Время от времени небольшой лопаточкой она поливала им желтки и белок до тех пор, пока яичница не приобрела приятный золотистый оттенок.

К тому времени как яйца были готовы, Брейс закончил возиться с тостами. На столе уже лежали два куска хлеба, густо намазанные маслом. Джейн аккуратно положила по яйцу на каждый из кусков, а Брейс быстро закрыл их ветчиной. Они взяли свои тарелки и перешли к маленькому круглому столику в самом конце кухни. Найдя столовые приборы, салфетки, соль и перец, налив себе еще по чашке кофе и удобно усевшись за столом, они принялись за еду.

Говорить не хотелось. И только тогда, когда завтрак был почти съеден, Брейс заметил:

– Здорово, правда?

– Точно, – подтвердила Джейн.

– Пожалуй, ничего лучше и быть не может.

– Ты говоришь о ветчине с яйцами?

– Ну конечно. К тому же кофе и тосты тоже совсем не дурны. И то, как ты выглядишь, и то, чем мы занимались в душе... Да просто быть здесь вот так – одним с тобой в воскресное утро. Ведь это просто здорово. Я бы только мечтал, чтобы так было каждое утро.

– Тогда у нас наверняка возникли бы проблемы с уровнем холестерина.

– Точно.

Она улыбнулась.

– Конечно, это можно проделывать и раз в неделю.

– Ритуал воскресного утра.

– Только без кровавых жертвоприношений.

– Отличная мысль, – заметил Брейс.

– Как ты думаешь, шрамы останутся?

– Нет. Я думаю, нет.

– Скорее бы зажили порезы, – вздохнула Джейн.

– Я думаю, все очень скоро исчезнет.

– Пройдет еще немало времени, прежде чем мы сумеем забыть обо всем этом кошмаре.

– Зато у меня будет масса времени читать тебя, как книгу, мадам Библиотекарь.

– Ладно, заткнись и ешь.

Брейс засмеялся.

Покончив с завтраком, они убрали со стола.

– Я все помою, а ты можешь заняться протиркой, – сказал Брейс.

– Если ты хочешь пойти в комнату и немного отдохнуть, я могу сама позаботиться о тарелках.

– Да нет, лучше останусь здесь.

Он наполнил раковину горячей мыльной водой и начал тереть тарелку губкой.

– Я поищу полотенце, – сказала Джейн. Затем подошла к столу, за которым они завтракали, сняла футболку, повесила ее на спинку стула и осторожно подошла к Брейсу. Когда она ступила на залитое солнцем место, пол приятно обдал теплом ее доги.

Она слегка прижалась к его спине. Должно быть, он был к этому готов. Брейс медленно задвигал плечами. Сквозь тонкую скользящую ткань халата Джейн почувствовала его тепло.

Нежно обняв Брейса, она распахнула халат и пробежала руками по его телу.

– Я не могу сосредоточиться, – сказал он. – Ты совершенно сбиваешь прицел.

– А какой нужен прицел, чтобы помыть несколько тарелок?

– Отлично. Пожалуй, мне стоит сделать небольшой перерыв.

– Нет-нет. Ты очень хорошо справляешься. Давай-ка понаблюдаем, как ты доделаешь свою работу до конца. Заодно и проверим – все ли у тебя на месте. Проведем тест – есть ли у тебя сила воли.

Постанывая и нервно поеживаясь, Брейс продолжал мужественно сражаться с посудой. Но в тот момент, когда он положил в мойку сковороду, Джейн просунула одну руку сзади между его ног, а другой стала нежно ласкать его живот.

– Это не честно! – выкрикнул он.

Уже через мгновение он оказался на спине на кухонном полу, а Джейн, купаясь в теплых солнечных лучах, падающих через окно, сидела сверху.

Уже после они оделись и вместе убрали простыни с кровати Джейн. Застелив постель свежими, она замочила испачканное кровью белье в стиральной машине.

Брейс уселся на постель и посмотрел на Джейн.

Она встала перед ним и погладила его по волосам.

– Ну что? Может быть, попробуем?

– Ты о чем?

– Да я о постели.

– Да ты что? Нет, – ответил Брейс.

– Что значит – нет?

– Пора складывать вещи.

– Складывать вещи?

– Чемодан. Затем мы съездим ко мне, и я кое-что прихвачу из своих вещей. Ну а потом надо сматываться куда-нибудь подальше.

– Куда?

– У стен есть уши.

– О, Боже мой!

– Я думаю, все можно будет обсудить по дороге. Прежде всего надо сделать вид, что мы попросту исчезли, и посмотреть, как добрый старый МИР будет продолжать отдавать приказы, когда не сможет тебя найти.

– Надеюсь, что так и будет.

– Вот и посмотрим.

– И как долго мы будем в бегах? Во вторник я должна уже быть на работе. А у тебя завтра занятия.

– Надеюсь, я сумею попросить кого-нибудь меня заменить. Всего на каких-нибудь пару дней. Я уверен, что очень скоро мы узнаем – срабатывает эта ловушка или нет.

– Уже к завтрашнему утру, – сказала Джейн.

– Вполне возможно.

– Стоит попробовать.

Брейс сидел на кровати и непрерывно следил за Джейн, которая спешно складывала свои вещи. Он проследовал за ней в ванную комнату, где она собирала свои туалетные принадлежности. Улыбнувшись через плечо, Джейн заметила:

– А что, если мне захочется по-маленькому?

– Придется за этим проследить.

– Ну, ты даешь!

Тихо засмеявшись, он вышел в коридор и закрыл за собой дверь.

– Ну, в общем, если я тебе понадоблюсь...

Выйдя из ванной комнаты, она пошла искать Брейса. Он сидел на диване в гостиной и держал в руках номер «Доннервиль морнинг тайме». Внутри у нее похолодело.

– Кошмар, – сказала она. – Пришла газета.

– Лучше взгляни, – сказал Брейс.

Она села рядом. Он передал ей газету. Заголовок статьи был страшным:

АДСКИЙ ОГОНЬ ПОЖИРАЕТ ДОМ УЖАСОВ

– О Боже, – пробормотала Джейн и пробежала глазами первые строчки сообщения. – Он полностью сгорел!

– А ты разве об этом не знала?

– Кто-то наверняка поджег его после того, как я оттуда сбежала. Может быть, Линда. Или тот здоровяк.

– Здоровяк?

Джейн глубоко вздохнула. Все ее тело сотрясала мелкая дрожь.

– Гала тогда сказала, что в доме был какой-то огромный парень. Шесть футов и четыре дюйма. Тот самый, который привязал ее к стене проволокой. Но среди тех, в кого я стреляла, такого не было. Я его не видела. Не знаю, может быть, это и был МИР. Но если кто-то намеренно поджег дом... – Она покачала головой и продолжила чтение газеты.

"Прошлой ночью к особняку Стива Эзверга Мэйр-Хэйтс, пожираемому огнем, прибыла пожарная команда. В то же время служащая книжного магазина Гала Максуэлл, которая находилась в розыске с вечера понедельника, позвонила в полицию и рассказала, как ей удалось бежать из этого дома, где она и несколько других женщин, по всей видимости, содержались в качестве пленниц.

Весь тот кошмар, который пришлось пережить мисс Максвелл, детали которого еще до конца не ясны, закончился прошлой ночью, когда она и еще одна пленница, Сандра Бриггс из Рино, были спасены не назвавшим себя молодым человеком. Похоже, спаситель был заурядным взломщиком, который забрался в дом, чтобы совершить ограбление, но который по счастливой случайности столкнулся с пленницами и предпочел спасти их".

– Прекрасная версия, – сказала Джейн. – Грабитель.

– Они приняли тебя за мужчину. Они что – ослепли?

– Это была моя идея. Во всяком случае, они сделали то, что от них ожидалось.

И Джейн снова вернулась к статье.

"...Согласно полицейским источникам, еще две женщины, имена которых следует установить, также против их воли содержались в плену.

Однако, будучи подверженными жестокому обращению со стороны своих тюремщиков, они не смогли бежать. К сожалению, существует вероятность, что они погибли в огне".

– С тобой все в порядке? – спросил Брейс.

Джейн скривилась.

– Боже мой... – Она представила, как Марджори корчится и истошно кричит, в то время как огонь поднимается к ее кровати. – Ты только представь себе – лежишь без рук, без ног, а огонь медленно пожирает дом. Боже! Страшное наказание за чью-то неуместную шутку.

Брейс кивнул.

– Что может быть хуже того, когда съезжаешь вниз по перилам, которые вдруг превращаются в лезвие бритвы?

– Да, это точно.

– Может быть, им удалось спастись?

– Возможно, Линде и повезло. А вот Марджори... Конечно, у меня была возможность взять ее с собой, но я ведь думала, что все будет в порядке. Я имею в виду... Ведь я убила тех парней и понятия не имела о существовании четвертого.

– Не обвиняй себя ни в чем, – сказал Брейс. – Ты сделала все возможное. Ты ведь спасла двоих. Если бы попыталась забрать с собой и Марджори, неизвестно, чем бы все это закончилось. Возможно, что никто бы не спасся.

– Это так ужасно, – с грустью сказала Джейн. – Ведь ей нужно было подождать совсем немного. Понимаешь? До тех пор, пока не появились бы полицейские и не сделали бы все как следует. Я была абсолютно уверена, что все так и будет.

– Всякое бывает, – сказал Брейс.

– Да, – пробормотала Джейн и продолжила читать.

"По предварительной информации четыре женщины были похищены из разных штатов на Западе США. Имена преступников, молодых парней белой расы, до сих пор неизвестны. Вместе с тем власти предполагают, что их главарем был Стив Эзверг, нынешний владелец дома, где содержались жертвы. Похитителей было по меньшей мере трое.

Стив Эзверг унаследовал собственность четыре года назад после жестокого убийства его родителей, а также изнасилования и убийства двух его сестер. Стива, которого в момент совершения преступления не было дома, с самого начала рассматривали как основного подозреваемого. Вместе с тем против него не было выдвинуто никаких обвинений, и дело остается загадкой и по сей день.

Власти предполагают, что похитители могли покинуть дом с целью напасть на следы сбежавших пленниц. Прокуратура выдала ордер на арест Стива Эзверга.

Полиция подтверждает, что удерживаемые женщины подвергались пыткам голодом, издевательствам, сексуальному насилию и другим формам унижения.

До сих пор нет информации о возможных причинах столь страшного пожара, который практически полностью уничтожил дом Эзверга. Вместе с тем существует версия, что был совершен поджог, и расследование еще продолжается.

Полиция надеется найти молодого человека, который спас мисс Максуэлл и миссис Бриггс, и рассчитывает, что он сможет помочь в расследовании событий, связанных с прошлой ночью".

– Точно. А ведь я могу помочь, – пробормотала Джейн. – А вы покопайтесь в пепле. – Она сложила газету и бросила ее на столик.

Прежде чем выйти из дома, Джейн положила в карман юбки-шортов свой нож-выкидушку. Затем перезарядила пистолет и опустила его в сумочку, где уже лежала коробка с патронами и пять тысяч долларов, полученных от МИРа.

Ее машину они бросили прямо на дороге, пересели к Брейсу и направились к «Королевскому саду». Он припарковался прямо перед зданием.

– Наверное, я подожду тебя здесь, – сказала Джейн.

– Было бы лучше, если бы мы были все время вместе. К тому же неужели ты не хочешь посмотреть и убедиться – в самом ли деле я живу в номере двенадцать?

– Я тебе верю. Хотя, конечно же, пойдем.

– Сейчас еще нет даже девяти часов, поэтому я не думаю, что тебе стоит волноваться о Луи или Денниз. Иди еще о ком-то, с кем ты можешь столкнуться. По воскресеньям это место просто вымирает.

Они медленно подошли к входным воротам. Чтобы не создавать лишнего шума, Брейс открыл их очень осторожно. Затем они прошли к плавательному бассейну, в одном из углов которого плавал яркий пластиковый мяч.

Джейн никого не заметила.

Кроме легкого шума оконных кондиционеров, только птицы своим криком нарушали утреннюю тишину.

Они поднялись наверх и пошли вдоль балкона. Не доходя до конца, Брейс остановился перед дверью, на которой была выведена цифра «двадцать два». Он открыл ее и жестом пригласил Джейн следовать за ним.

Войдя внутрь, Брейс подошел к дивану, нагнулся и поднял с сервировочного столика, стоящего рядом, толстую книгу. Это была «Жеребая кобыла по кличке Хок».

– Я верю тебе, – прошептала Джейн.

– Здесь нет необходимости переходить на шепот, – в свою очередь прошептал Брейс.

Тихо засмеявшись, она посмотрела по сторонам. Стены комнаты были увешаны книжными полками. Повсюду были разбросаны книги, журналы, папки с документами. Только в самом углу небольшой стул был свободен от всякого хлама.

– Ну, ты и грязнуля, – сказала Джейн.

– О, будем надеяться, что ты меня из этого вытащишь.

– И не надейся.

– Может, ты меня подождешь здесь? – сказала она.

– Нет, нет, нет! Давай лучше будем все время вместе.

Брейс что-то проворчал и направился в спальню. Вероятно, здесь одновременно был и его рабочий кабинет. На письменном столе, стоящем прямо перед единственным окном, стоял компьютер и лежали кипы исписанной бумаги. Возле двух стен стояли книжные полки. На ковре, в самых неподходящих местах, были разбросаны туфли, как будто их снимали в полной темноте. Но ни на мебели, ни на полу Джейн не заметила грязной одежды. Его постель была не прибрана, но простыни выглядели вполне свежими.

Она села на край кровати.

Брейс попытался улыбнуться.

– Ну, могло быть и хуже, – заметила она.

– Это очень мило с твоей стороны.

Джейн невольно рассмеялась. Брейс подошел к ней, поднял ее подбородок и поцеловал в губы. Потянувшись к нему, она погладила его щеки. Он опустил руки и через блузку погладил ее грудь.

– Нам лучше уйти, – нежно прошептал он.

– Тот, кто сдается, никогда не выигрывает, – прошептала в ответ Джейн.

– Нам лучше поскорее уйти отсюда.

– Я знаю.

– У нас еще будет много времени.

– Я надеюсь, – сказала Джейн.

Он отпустил ее и отошел в сторону. Тяжело вздохнув, она снова опустилась на его кровать и закрыла глаза.