Сборники рассказов - Крепкие парни

И тогда он решился. Ждать не имело смысла. Никакого смысла. Надо действовать немедленно, иначе их убьют. Скорее всего, в перестрелке он погибнет, но прихватит с собой одного или, если повезет, даже обоих. Сидеть и ничего не предпринимать означало помогать им.

— Вас обоих повесят, — ледяным тоном произнес Кот, — вы будете болтаться на дереве, подвешенные на лассо!

— Конокрад! — заорал Панчо. — Проклятый конокрад!

Оба бандита развернулись и от неожиданности даже присели, и Кот не упустил свой шанс. Он прыжком бросился вперед. Ударом могучего плеча свалил Дорфмана, и тот врезался в сложенную возле очага поленницу дров. Веттер повернулся, одновременно выхватывая револьвер, и выстрелил, но промахнулся. Морган же сильным боковым ударом послал к дальней стене и сразу бросился за ним. В это время, выбравшись из дров, Дорфман поднялся и потянулся к оружию. И тут Морган услышал яростное рычание, в следующую секунду ощетинившийся Джеб отважно прыгнул на врага своей хозяйки и вцепился в руку.

Раздался выстрел, но пуля вонзилась в потолок. Человек и собака покатились по полу. Веттер отбросил Моргана и встал, однако охотник ударом слева выбросил его за дверь. Дорфману удалось стряхнуть с себя пса, и он выпрыгнул на улицу в тот момент, когда Эд Веттер поднимал револьвер.

Понимая, что его силуэт четко вырисовывается на фоне освещенного дверного проема, Кот Морган резко остановился и выхватил оружие. Револьвер в его руке дернулся, он услышал глухой стук пули, ударившейся о дверной косяк, и увидел, как Эда Веттера развернуло. Шериф упал ничком. В ту же секунду из-за дома донесся хриплый, душераздирающий вопль. Забежав за угол, Морган увидел, как привязанные горные львы треплют скорчившуюся фигуру!

Схватив кнут, он кинулся к хищникам и быстро отогнал их, затем оттащил Дорфмана на безопасное расстояние. Очевидно, тот, в панике удирая от разъяренного пса и выскочив в темноту из освещенной комнаты, сам нарвался на зверей.

Лори склонилась над Дорфманом.

— Он… он мертв?

— Нет. Принеси воды, и побыстрее. Он жив, но его здорово поцарапали и искусали.

Подняв раненого на руки, он отнес его в дом, положил на кровать и поспешил сорвать с него остатки одежды. Дорфман потерял сознание, но стонал.

— Мне придется съездить за врачом, — сказал охотник.

— Кто-то едет, Кот. Всадники.

Взяв винтовку, Морган бросился к двери и увидел Дейва Аллена, Техасца и Лупа с полудюжиной незнакомых горожан. Один из них, одетый в темный сюртук, согнулся над телом Эда Веттера.

— Вы нужны человеку, который лежит в доме, — кивнул Морган на избушку. — Дорфман в темноте наткнулся на моих львов.

К двери подошел Дейв Аллен.

— Сегодняшнее происшествие снимает с вас все подозрения, Морган, — сказал он, — и я думаю, что расследование вернет леди ее ранчо или по крайней мере причитающиеся ей деньги. И права на табун лошадей. Поблагодарите Лупа. Он подозревал Веттера и следил за ним. Заметил, как они с Дорфманом выскользнули из города, и позвал нас. Мы последовали за ними. Они нашли ваш след, мы не отставали, но немного подождали, чтобы выяснить их намерения.

— Спасибо. — Кот Морган оглянулся на Лори, и их глаза встретились. Она быстро подошла к нему. — Похоже, Аллен, мы сделаем заявку на эту долину, поскольку она для нас кое-что значит.

— Я бы на вашем месте сделал то же самое. Отличное место для дома.

— Именно об этом я и думал, — согласился Морган.

Историческая справка

И они были крутыми!

Вирджила Эрпа подстерегли в Тумстоуне и выстрелили ему в спину из ружья, причем заряд дроби обнажил кости позвоночника. Второй заряд раздробил ему левую руку. Вирджил перешел улицу к «Восточному салуну», чтобы рассказать своему брату Уайту, что случилось, потом поднялся в свою комнату в гостинице «Космополитен», где им занялись доктор Меттьюз и доктор Гудфеллоу.

Состояние его руки стало ясным сразу, но рану на спине не заметили, пока не сняли рубашку. Доктор Гудфеллоу вынул приличное количество дроби из раны на локте и кости. Вирджил утешил свою жену тем, что у него останется одна здоровая рука, чтобы ее обнимать.

Подробности этого приведены в дневнике Джорджа Парсонса, а также в газете Тумстоуна «Эпитафия».

РЕВОЛЬВЕР КИЛКЕННИ

Никто ни разу в жизни не назвал Монтану Крофта, высокого и довольно симпатичного парня, честным человеком. Хотя он убил в поединках четырех, включая одного известного и опасного ганмена, те, кто его близко знали, считали стрелком среднего калибра, первоклассным конокрадом и скотокрадом и преступником, который не дотянул до звания «великий» просто из-за лени.

Другие, может быть, и преувеличивали его возможности стрелять быстро и метко, но Монтана не переоценивал свои способности. Вовсе не дурак, он видел, как стреляют Джон Уэсли Хардин, Клей Эллисон и Уайт Эрп. Этого оказалось достаточно, чтобы Монтана понял, какой же он на самом деле никудышный ганмен. Естественно, что он никому об этом не говорил. Тем не менее Монтана умел пользоваться удачей, а удача улыбнулась ему, когда он убил Джонни Уайлдера.

Надо сказать, что о Джонни Уайлдере ходила слава как о неплохом стрелке — для его возраста. Он убил нескольких человек и приобрел репутацию опасного парня. В девятнадцать лет он насмешливо ухмылялся при упоминании Малыша Билли и снисходительно отзывался о Хардине. А затем в город приехал незнакомец на вороном коне, и Джонни не захотел потесниться.

Никто не утверждает, что он опоздал выхватить револьвер, на самом деле он выстрелил первым, когда револьвер Крофта только-только покинул кобуру — правда, он промахнулся. Молодой, неопытный и нетерпеливый Джонни промахнулся и во второй раз. Монтана Крофт стрелял хладнокровно и прицельно — и лишь единожды.

Над трупом склонились зеваки. Пуля задела край нагрудного кармана рубашки Джонни, и он покинул этот бренный мир.

Даже тогда все могло закончиться без последствий, если бы не Толстый Ранион, который все воспринимал в розовом цвете. Он оторвался от созерцания останков Джонни и громко возгласил:

— Так стреляет только один человек! Только один, говорю я вам! Это Килкенни!

Слова прозвучали, все повернулись к Крофту. А Монтана, который мог бы отказаться от имени, промолчал. Неожиданно для себя он купался в невиданной доселе славе. Он стал Килкенни, таинственным ганфайтером, истории о котором рассказывались и пересказывались у каждого лагерного костра. Он мог сказать, что Ранион ошибся, но лишь улыбнулся и вошел в салун.

Толстый, успокоенный тем, что Крофт принял имя, последовал за ним.

— Я сразу вас узнал, мистер Килкенни. Так стреляет только один человек! А потом — ваша черная шляпа, черные джинсы, это вы, и никто другой. Сэм, поставь за мой счет выпивку для Килкенни!

За первым стаканчиком последовали другие, а ресторан отказался взять с него плату за обед. Девушки смотрели на него широко открытыми, восхищенными глазами. Монтана Крофт изящно принимал знаки внимания и, вместо того чтобы проехать через Бокилью, остался в городке.

Одним этим он нарушил традицию, поскольку репутация Килкенни требовала, чтобы он после убийства немедленно уехал из округи, в этом и заключалась причина его таинственности. Для Монтаны соблазн оказался слишком велик: он вошел во вкус бесплатных завтраков и обедов, бесплатной выпивки и бесплатного места в конюшне, потому и не двинулся с места. Если кто-то все же обратил внимание на некоторое несоответствие его поступков, то промолчал. Общественное мнение принимало возможность варианта, что гость может уехать не сразу.

И все же после недели блаженства Монтана заметил, что гостеприимство явно пошло на убыль. Выпивку больше никто не ставил, а в ресторане его уход не расплатившись начали воспринимать с прохладцей. И Монтана стал подумывать над тем, чтобы покинуть здешние места. Он даже направился к конюшне, но на полдороге остановился, сворачивая сигарету.

К чему уезжать при таком великолепном раскладе, какой ему и не снился? — мелькнула предательская мысль. Сам Килкенни находился где-то далеко, а может быть, его уже вообще нет в живых. В любом случае, едва ли существовал один шанс из тысячи, что он появится в пограничном городке на Рио-Гранде. Так почему бы не воспользоваться благоприятной ситуацией, которую даровала ему судьба?

Кто станет ему перечить? Уайлдер был самым быстрым и крутым ганменом в городе.

Крофт развернулся на каблуках и вошел в магазинчик скобяных товаров. Хаммет заворачивал скотоводу пачку патронов, и когда тот вышел, Крофт внимательно посмотрел на владельца лавки.

— Хаммет, — произнес он низким ледяным голосом. — Мне нужно пятьдесят долларов.

Джон Хаммет начал что-то говорить, но жесткий взгляд Монтаны заставил его попридержать язык. Это же Килкенни! Он сам видел, как бандит уложил Джонни Уайлдера. Хаммет сглотнул.

— Пятьдесят долларов? — переспросил он.

— Да, Хаммет.

Старик медленно повернулся к кассе и вынул одну купюру.

— Никогда не возражал против того, чтобы одолжить немного денег хорошему человеку, — пролепетал он слегка вибрирующим тенорком.

Крофт взял деньги и посмотрел на Хаммета.

— Благодарю. Между нами говоря, я бы предпочел, чтобы никто об этом не узнал. В курсе лишь вы и я. Учтите, мне известно, кого искать, если пойдут разговоры по округе. Поняли?

И с этим ушел.

Монтана знал, как воспользоваться удачей. Первый обход города принес ему четыреста долларов. Пара скотоводов поторговалась, но ни один не осмелился отказать ему. Все воспринимали просьбу денег как заем. И только через две недели, когда Крофт второй раз обошел город, до некоторых дошло, что они получили нахлебника.

Тем не менее бандит больше не волновался. Он снимал богатые урожаи, но пил редко, никого не беспокоил, не лез в чужие дела и доил город точно так же, как фермер доит корову.

Однако Монтана никому не позволял вторгаться на свою территорию. Бик и Джесс Кеннеди обнаружили это, к своему великому огорчению, слишком поздно. Два крутых парня с Севера приехали в Бокилью и после одного-двух стаканчиков виски решили ограбить банк.

Монтана Крофт наблюдал за ними с того самого момента, как они появились на улице, и разгадал их намерение. В ту же секунду, когда они выскочили из банка, он вышел из полутьмы скобяного магазинчика с ружьем. Бик так и не узнал, отчего погиб. Он растянулся лицом в пыли, роняя из своего мешка золотые монеты. Джесс Кеннеди развернулся, успел выстрелить и получил в грудь заряд из второго ствола.

Монтана хладнокровно подошел, собрал деньги, отнес мешки в банк и вернул их Джиму Стриту. Чуть усмехнувшись, засунул руку в один из мешков и вынул пригоршню золотых.

— Благодарю, — поклонился он и вышел.

Мнение о незваном госте в Бокилье разделилось. Некоторые хотели, чтобы он наконец уехал, но помалкивали; другие считали его присутствие в городе благословением, поскольку, мол, он обеспечивает его защиту. И каким-то образом слухи о происходящем стали распространяться.

А затем Монтана увидел Марджери Фермен, дочь старого Черного Джека Фермена — ранчеро и участника нескольких сражений с индейцами, — а также красавицу и источник вечных наслаждений. Во всяком случае, так думал Монтана.

Он повстречал ее, когда во второй раз решил уехать из города. Крофт сидел в салуне и вдруг почувствовал неприятное тревожное предупреждение. Внутренний голос твердил: «Уезжай! Слишком уж хорошо все складывалось, так хорошо долго не бывает. Возьми все, что можешь, и сваливай, пока есть возможность. Ее скоро может и не быть. Пора, приятель, пора!»

Он прошагал к двери, повернул направо и взял курс на конюшню. И тут-то увидел Марджери Фермен, выходившую из повозки. Он уставился на нее, остановился, сдвинул шляпу на затылок… и потерял решимость.

Она быстрым шагом пошла в его сторону. Он заступил ей дорогу.

— Привет, — сказал он, — я раньше вас не видел.

Марджери Фермен знала все о человеке, которого звали Килкенни. Несколько лет она слушала истории о нем и его славе и вдруг узнала, что он живет в Бокилье. Она увидела его впервые и призналась себе, что разочарована. Да, он высок, красив, но чего-то в нем не хватало, чего-то неуловимого, что она ожидала в нем встретить.

— Послушайте, — настаивал он, — мне хотелось бы увидеть вас еще раз.

— Если постоите здесь, пока я закончу дела, — ответила она, — увидите, как я уезжаю из города.

С этим девушка обошла его и отправилась на почту.

Крофт стоял как столб, ошеломленный, потрясенный, охваченный сладким волнением. Он забыл о том, что собирался бежать, о тревожном предчувствии, ниспосланном богами нарушителей закона. Он принялся ждать.

По возвращении Марджери Фермен прошла мимо него и отказалась остановиться. Монтана вдруг разозлился. Он бросился за ней с воплем:

— Эй, послушайте, вы…

Что он хотел сказать, так никто и не узнал.

По улице шагом ехал высокий всадник, в черной шляпе с плоскими полями и плоской тульей. Под ним величаво выступал длинноногий гнедой. На его оружейном поясе низко висели две подвязанные к бедрам кобуры.

Неожиданно Монтана Крофт почувствовал себя так скверно, как никогда. Во рту у него пересохло. Марджери Фермен уже уселась в повозку, но оглянулась. Она увидела, что пристававший к ней парень стоит будто вкопанный и бледный, и проследила за его взглядом.

Незнакомец с лицом, потемневшим от солнца и ветра, небрежно сидел на коне и молча смотрел на Крофта холодными зелеными глазами. Долгую минуту двое мужчин не отрываясь разглядывали друг друга, и Крофт не выдержал. Он направился было к повозке, но потом повернул к конюшне.

Он услышал, как скрипнуло седло, когда незнакомец спешился. Дойдя до ворот конюшни, Монтана остановился и обернулся. Марджери Фермен сидела в повозке, держа вожжи, но не уезжала.

Незнакомец стоял в пятидесяти ярдах от Монтаны, но его голос громко прозвучал на пустынной улице:

— Я слыхал, в городе живет парень, который называет себя Килкенни. Вы — тот самый?

Как по мановению волшебной палочки двери и окна тут же заполнились любопытными лицами, это были лица людей, которых он грабил снова и снова. Губы его зашевелились, но слова не шли. Он попытался сглотнуть, но не смог. На лбу выступил пот, глаза защипало, но он не осмеливался поднять руку, чтобы вытереть его.

— Я слыхал, что Килкенни — честный человек, гордящийся своей репутацией. Вы — честный человек?

Крофт хотел ответить ему, но не сумел.

— Не спешите. — В голосе незнакомца звенел металл. — Погодите чуток, а потом скажите всем, что вы не Килкенни. Скажите им, что вы лжец и вор.

В ответ на эти слова Крофт обязан был выхватить револьвер… сейчас же… он должен убить этого человека… убить его или умереть самому.

Но дело заключалось в том, что ему совсем не хотелось умирать, а умрет он наверняка, если попытается потянуться за оружием.

— Говорите же! Люди ждут!

Каким-то чудом голос вернулся.

— Я не Килкенни, — сказал он.

— Остальное — тоже. — В голосе незнакомца не слышалось сострадания.

Монтана Крофт внезапно постиг всю жестокую правду: от пули можно умереть только один раз, но, если сейчас он откажется от своего шанса, ему предстоит испытать много смертей.

— Ладно, черт вас побери, — прокричал он. — Я не Килкенни! Я лжец и вор, но будь я проклят, если кто-нибудь назовет меня трусом!

Его руки рванулись к револьверам, и вдруг он потрясенно осознал, что это самое быстрое его движение за всю жизнь. Его переполнило, чуть не вырвавшись наружу, торжество. Он еще им покажет! Его револьверы прыгнули вверх… и он увидел красную вспышку пламени у дула револьвера незнакомца и почувствовал удар пули.

Голова Монтаны как-то странно опустилась, его глаза различили фонтанчики земли там, куда ударили его заряды. Он упал, выпустил револьвер… оперся на руку… Потом она подогнулась, и он перекатился лицом вверх.

Незнакомец стоял над ним. Монтана смотрел на него.

— Ты — Килкенни?

— Я — Килкенни. — Голос высокого человека неожиданно потеплел. — Хорошая попытка.

— Благодарю…

Монтана Крофт умер на улице Бокильи, и никто не спросил, как его зовут на самом деле.

Глаза Марджери Фермен широко раскрылись.

— Вы… вы — Килкенни?

На этот раз она увидела то неуловимое, что искала и не нашла в лице другого мужчины, — доброту, цельность натуры, силу духа.

— Да, — сказал он и последовал своей традиции. Он тут же уехал из города.

Примечания

1

Child (англ.) — дитя, ребенок.

2

Цвета армий северян и южан.