Чэнси

— Не говори глупостей! — взорвалась Присс. — После всего того, что я для тебя сделала, ты оставишь такого человека, как Мартин Бримстэд, и свяжешься с этим никчемным парнем?

— Мартин кто? — переспросил я спокойно. — Послушайте-ка, мэм. Раз уж он назвал меня сыном конокрада, справедливости ради стоит спросить его самого, а кто он-то такой? Только ты уж узнай у него сама, Присс. Нам это неинтересно. — Я отодвинул стул и поднялся. — Пойдем, Кит?

Она поднялась и встала передо мной — высокая, стройная, готовая тут же устремиться в путь, словно быстроходный парусник под напором ветра. Неужели я посмею взять ее с собой за Вал? Но взглянув в эти отважные, гордые глаза, я понял, что она не станет прятаться за чьей-либо спиной. Там, где хватит храбрости пройти мне, она пройдет вместе со мной.

Когда она на мгновение задержалась возле лестницы, ведущей в комнаты на втором этаже, я предупредил ее:

— Здесь есть люди, которые ищут меня. И мне придется с ними встретиться. Запомни одно: если что-то случится не так, Боб Тарлтон, он сейчас в кабинете у доктора, — мой партнер по бизнесу. Ему все о нас известно. Тебе достанется мое имущество.

— Значит, твои дела так плохи?

— Да, так плохи, Кит. Это опасные люди, матерые убийцы, но я тут кое в чем преуспел. — Я указал на винтовку. — И мне есть ради чего жить. Мы обязательно встретимся, но я был бы ничего не стоящим человеком, если бы не думал о возможных последствиях. Не выходи на улицу до тех пор, пока я не вернусь.

— Ты идешь их искать?

— Я иду искать Квини, девку, которая с ними ездит. Это подлая тварь, но я хочу чтобы она рассказала шерифу о том поединке, в котором я приобрел револьвер с рукояткой из слоновой кости. Она там была и все видела. Она единственная, кто может снять с меня обвинение… кое-кто в городе считает, что я убил человека.

Тот день выдался теплым и солнечным. Серые, словно посеребренные, доски тротуара излучали жар. Под навесом, прислонившись к опорам, стояли люди, лениво куря и щурясь на солнце, те самые люди, которые прошлой ночью пытались меня повесить… по крайней мере некоторые из них.

Они смотрели на меня отчужденно. Среди них попадались те, кто еще не определился во мнении, но всем было известно, что я на свободе условно и что вопрос обвинения еще не решен. И я прекрасно знал, что с наступлением сумерек, когда они соберутся вместе и опрокинут по паре стаканов, им может снова прийти на ум за меня взяться.

Задержавшись на мгновение у витрины, я бросил взгляд на отразившегося в ней молодого, высокого парня. Да, я проделал немалый путь с тех пор, как однажды в деревне они повесили моего папу. Плечи мои раздались, стали шире, я стал сильнее. Сильнее, чем любой из них. И все же пройденный путь — лишь частица того, что мне предстоит совершить, чтобы наконец превратиться в того человека, которым мне хотелось бы стать.

Неожиданно сзади по тротуару загремели тяжелые сапоги и раздался громкий, нахальный голос:

— Черт возьми! Да это же сынок конокрада! Похоже, приятель, нынче для тебя вьют веревку, как когда-то мы — для твоего отца.

Он стоял прямо передо мной, здоровенный мужик, даже крупней, чем я думал, — широкий, толстый и крепкий. Лицо его заросло щетиной, а маленькие, жесткие, свиные глазки смеясь глядели на меня в упор. Из слюнявого рта Стада Пелли торчал окурок сигары.

Стад понимал только один язык, но я тоже умел говорить на нем.

Оглянувшись, я увидел ковбоя, с грубыми, резкими чертами лица и холодным испытующим взглядом, который стоял, оперевшись о поручень. Вид — потрепанный и затрапезный, но мне почему-то понравился.

— Амиго, — обратился к нему я. — У меня в городе есть враги. Не прикроешь ли ты мне спину, пока я слегка наведу порядок?

Я вручил ему винтовку и отстегнул ремень с пустой кобурой. Он взял у меня оружие, даже не улыбнувшись, и перевел взгляд на Стада.

— Многовато берешь на себя, приятель, — предостерег он. — Удачи тебе.

Пелли так и стоял, сжимая в зубах сигару, и усмехался.

— Ты же не собираешься в самом деле со мной драться? — спросил он с сомнением. — С такими, как ты, не дерутся, тебя достаточно просто отшлепать!

— Так отшлепай, — предложил я ему и нанес удар.

Вернее сказать, попытался… потому что промахнулся, совсем забыв, как он ловок. В свое время Стад служил в речном флоте, где бьют до тех пор, пока на ногах держишься. Я ударил, но был слишком самоуверен и промахнулся, а вот он меня припечатал! Что-то взорвалось у меня в голове — это был здоровенный, как окорок, кулак Стада Пелли — и я рухнул на землю, словно сброшенный дикой лошадью.

Не успел я приземлиться на спину, как меня охватила паника. Он приближался ко мне, и я прекрасно знал, во что он может превратить меня своими тяжелыми сапогами. Я перекатился на бок, резко поднялся, но он успел заехать кулаком мне в грудь. Я отлетел назад и снова упал, а он бросился на меня плотно сбитой горою костей и мяса.

Я опять вскочил и опять упал, а он устремился ко мне, намереваясь долбануть по голове сапогом. В последний момент я метнулся ему навстречу, и он перелетел через меня кувырком. Оказавшись на ногах одновременно со мной, Стад набычился и ринулся на меня, собираясь ударить головой. Я слыхал про его башку. Он хвастался, что может выбить ею дубовую дверь. Но я увернулся и как раз вовремя, так что он пролетел мимо, а я успел подставить ему ногу.

Пока он поднимался, я стоял неподвижно, не потому что хотел играть честно, просто мне требовалось восстановить дыхание. Он бросился снова, сделав вид, словно хочет протаранить меня, но неожиданно перешел на захват сверху. Это уже было нечто близкое к моему стилю, я пропустил его руку у себя над плечом и отвесил короткий удар в живот. Я впервые ударил его и думал, что это подействует, но он крепко в меня вцепился и стал опрокидывать.

Теряя равновесие, я подогнул колени и, упав на спину, резко выбросил ноги вверх. Стад перелетел через меня, и, изо всех сил оттолкнув его руками, я освободился от захвата. Вскочив быстрее, успел нанести ему удар правой, пока он вставал, и расквасил ему губу.

Стад вытер рот тыльной стороной ладони и увидал кровь. Тогда он стал медленно приближаться ко мне, вытянув вперед руки. Я попытался обмануть его, обозначив удар навстречу, но он, не обращая внимания, продолжал наступать. Я сделал шаг назад, еще… и тут понял, что позади находится тротуар и я споткнусь о него и упаду на спину. Поэтому срочно перешел к активным действиям, стукнув его кулаком по шее. Когда он попытался броситься на меня и опрокинуть, я заехал ему коротким боковым в ухо.

Так мы и стояли, глядя в лицо друг друга.

— Ну, как ты, Стад? — спросил я. — Только не вздумай дать деру. Я еще должен пересчитать тебе зубы.

Сделав ложный выпад правой рукой, я тут же нанес левой мощный зубодробительный тычок в губы, уже и без того распухшие. Брызнула кровь, и он ринулся на меня, молотя по воздуху тяжелыми круговыми ударами. Я уперся ногами в землю, а в последний момент метнулся ему навстречу, обеими руками ухватил его за ремень, рывком развернул и швырнул головой о поручень.

Ограждение треснуло, оглушенный, он остался сидеть неподвижно, а я стоял рядом и пытался восстановить дыхание.

Вокруг собралось не менее сотни зрителей, которые нас подбадривали. Пелли, пошатываясь, поднялся, но оказалось, что пострадал не так сильно, как я надеялся, потому что внезапно он бросился на меня, нырнул под встречный удар и протаранил головой мой живот. Меня пронзила острая боль, перехватило дыхание, и я грохнулся в пыль. Меня спасла чрезмерная масса противника — по инерции он пролетел мимо.

Я поспешил подняться и принялся отступать, пытаясь на ходу восстановить дыхание. Он приближался медленно, собираясь добить меня, и я не в силах был ему помешать. Кровь текла у него теперь и из пореза на голове, который он заработал при столкновении с ограждением.

Я пятился, задыхаясь, а он подходил все ближе. Нанес мне тяжелый удар левой, потом той же рукой подхватил меня и зафиксировал на месте, отведя для удара массивный правый кулак. И тут я почувствовал второе дыхание, сбил его захват в сторону правой рукой и правым же кулаком сверху вниз заехал ему по скуле. Потом бросился на него, угодив одним движением головой в лицо, ухватил за ремень и швырнул тем же способом. На этот раз он грохнулся оземь.

Рывком Стад было поднялся, но я нанес ему два удара подряд, левой и правой, и он упал снова. Теперь он вставал медленнее, а когда поднялся, я, сделав обманное движение, заставил его поднять руки и провел апперкот в солнечное сплетение. От удара он согнулся пополам, а я рубанул ему сверху по почкам. Вскрикнув, он выпрямился, лицо исказилось от боли, а я, широко размахнувшись, изо всех сил саданул его в челюсть, услыхал, как треснула кость, и увидел, как перекосилась нижняя половина его лица.

От удара Стад развернулся на девяносто градусов, я подошел к нему, положил руку на плечо и повторил апперкот в солнечное сплетение. Он повалился, но я подхватил его, удержав на месте, и ударил снова.

Он рухнул в пыль, я подошел и повернул его сапогом.

— Послушай, Стад, — сказал я ему, — в другой раз, когда ты достанешь веревку и захочешь кого-то повесить, вспомни про эту небольшую потасовку. А теперь как можно быстрее убирайся из города. Возвращайся назад в Теннесси и расскажи всем, что случилось. И если я тебя когда-нибудь еще встречу, то непременно снова взгрею.

Я подошел к ковбою, который держал мою винтовку и ремень.

— Сперва мне показалось, что дела твои плохи, — заметил он, подавая мне мое оружие, — однако ты оказался парень не промах.

— Благодарю, — ответил я и посмотрел на него внимательно. — Ты работаешь или ищешь работу?

— А ты что, нанимаешь?

— Мне нужен человек, который умеет ездить верхом, обращаться со стадом и готов воевать, если возникнет необходимость.

— Я умею ездить верхом, и могу обращаться со стадом, и умею воевать, если возникнет необходимость, — ответил он. — Тебя это устраивает?

— Считай, что я тебя взял на работу!

Глава 14

Мы вместе пошли в гостиницу, где я умылся в комнате позади бара. На скуле у меня остался рубец, и я расшиб кулаки об Пелли. К утру у меня будет ныть все тело.

— Ты Отис Том Чэнси, — сказал мой новый помощник, — а я Джунифер Коган. Для краткости просто Джун. — Он подождал, пока я опущу рукава, застегну пуговицы и надену жилет. — Отис Том Чэнси, ты чертовски здорово дерешься на кулаках, но когда ты снова выйдешь на улицу, тебе больше понадобится умение хорошо стрелять.

— Что ты хочешь сказать?

— Только то, о чем говорят в городе. Сюда прибыли Кэкстон Келси, Ла-Салль Принц и Энди Миллер. Они охотятся на тебя.

— С ними еще двое мужчин и женщина. Где они теперь?

— Женщина здесь, в гостинице. У нее номер с видом на улицу. А мужчины — Филлипс и Гасснер, мелкие воришки. — Коган не торопясь свернул самокрутку. — У тебя есть друзья в городе?

Я рассказал ему о Тарлтоне, о Хэнди Корбине и тех, кто остался со стадом.

— Лучше бы мне съездить за ними, — предложил он. — А стадо ты всегда соберешь, если оно разбредется.

— Стадо должно быть в порядке сейчас. Мы отправляемся на север. Так что ты поезжай туда и сторожи скот, а я присоединюсь к вам, как только закончу все дела.

Он недоверчиво посмотрел на меня:

— Ты собираешься заняться этим в одиночку?

— Это мой бой, не так ли? — Я задумчиво пошевелил пальцами. Кулаки мои были сильно разбиты. Не слишком ли у меня распухли руки? Впрочем, я больше полагался на винтовку, чем на револьвер. — Послушай, — обратился я к Когану, — ты мог бы мне кое в чем помочь. — Я порылся в кармане и вынул две золотые монеты по десять долларов. — Сходи в магазин и купи револьвер. Выбери самый лучший.

Когда он ушел, я поднялся к себе в номер. Мне необходимо было отдохнуть. Я подпер дверь спинкой стула, стащил сапоги, снял ремень и плюхнулся на кровать, положив у изголовья винтовку. Я надеялся не только отдохнуть, но и как следует все взвесить.

Кэкстон Келси совсем не дурак. Он не сомневался в том, что способен одолеть меня в перестрелке, но, насколько я мог судить, не любил рисковать. В городе имелись люди, которые искренне верили в то, что это я убил Берджисса. Все доказательства сводились к наличию у меня злополучного револьвера. Но в Шайенне хорошо знали Боба Тарлтона. Некоторые были знакомы с ним лично, другие слышали о нем много хорошего, а для большинства жителей Дикого Запада отношения с таким человеком являлись гарантией невиновности. А Тарлтон мог похвастаться репутацией честного человека и добропорядочного гражданина, но в то же время, если бы Келси убил меня, для многих людей это выглядело бы удобным решением возникшей проблемы.

Я не сомневался в том, что Келси не преминет этим воспользоваться. Он попытается устроить мне западню и не оставит никаких шансов. Единственное, что я мог еще сделать, это первым нанести удар. Вместо того чтобы встречаться с ними со всеми одновременно и на их территории, я должен разобраться с каждым по одному и на своей территории.

Если Квини в гостинице, значит Келси и остальные здесь же или поблизости. Первым делом надо выяснить, где именно они расположились.

Размышления меня еще больше утомили, поэтому от изнеможения я скоро уснул.

Разбудил меня легкий стук в дверь. Взглянув на часы, я понял, что проспал больше часа. Вскочив с кровати, подошел к дверям, держа наготове винтовку.

— Si? — спросил я по-испански, чем надеялся сбить с толку предполагаемых противников.

— Хозяин, это я, Джун Коган.

Отодвинув стул левой рукой, я направил в образовавшуюся щель дуло винтовки и произнес:

— Входи, только тихо.

Это и был Коган. А с ним Хэнди Корбин.

— Я вижу, ты привел с собой беглеца, — обратился я к Когану. — Где тебе удалось его отловить?

— Это он меня отловил, — ухмыльнулся Коган. — Слухами земля полнится, вот и он услышал о том, что ты меня нанял.

— У тебя возникли проблемы, — сказал Корбин, — а у меня свои. Моя проблема — это Ла-Салль Принц. Я уже много дней пытаюсь отделить его от банды и решить с ним вопрос раз и навсегда.

— Я слышал, что он твой родственник.

— Да, у нас были родственные отношения, но давно прекратились. Степной волк ему теперь родственник. Он убил моего отца… застрелил ради денег.

— Где они теперь? — спросил я.

Корбин рассказал мне, что Квини в гостинице. Филлипс и Гасснер околачиваются на улице, Энди Миллер засел в конюшне.

— А Келси?

— Ты меня спрашиваешь? А я у тебя хотел узнать. Сдается мне, что они только и ждут, когда ты выйдешь на улицу. На сей раз они не намерены тебя упустить.

— Корбин, я гоню свое стадо за Вал. Завтра у меня свадьба, и моя жена отправляется вместе со мной, я не позволю каким-то прохвостам мне помешать. И я не намерен сидеть здесь и ждать их сложа руки. Ты говоришь, Энди в конюшне? Отлично, я схожу и поговорю с ним.

— Ты с ума сошел! Да он ждет не дождется!

— Скорее всего он полагает, что я появлюсь на улице. Тогда вместе с Принцем и теми двумя он попытается окружить меня и отдать на расправу Келси. Энди не ждет, что я приду прямо к нему, а если ждет, то я поступлю с ним по справедливости.

— Что нам делать?

— Прикройте мне спину. Этого достаточно. Остальное за мной.

— Только не Принц. Я охочусь за Ла-Саллем уже два года.

— Можешь взять его себе. Но смотри, чтобы он не попадался мне на дороге.

Оказалось, что купленный Коганом револьвер отлично работал. Проверив его, я вскрыл новую пачку патронов и зарядил барабан. Потом опустил револьвер в кобуру, которую теперь нацепил у бедра справа. Захватив винтовку, направился к двери.

— Парни, присматривайте за Гасснером и Филлипсом, — попросил я. — Отправляюсь к Миллеру.

У меня не было другого выхода. Увезти Китти в дикий, индейский край само по себе достаточно рискованно, но иметь в перспективе еще и налет бандитов — это уже слишком. Я собирался предоставить Энди Миллеру возможность самому решать: оставить меня в покое или стреляться.

Миллер считался быстрым и метким стрелком. И хотя большинство тех, кто его знал, сходились во мнении, что Миллер — противник отнюдь не того же класса, что Келси, но он все же представлял собой достаточную угрозу. Я не испытывал никакого желания прославиться с помощью оружия. Все мои желания сводились к тому, чтобы жить спокойно, построить дом, разводить скот.

Бримстэд сошел со сцены. Такие жестокие и деспотичные люди, как он, сами роют себе могилу, а я не горел желанием поскорей закопать его тело. После того как я взгрел Стада Пелли, Бримстэд уже не представлял для меня опасности.

А вот Келси и его банда пытались меня убить. Однажды они оглушили меня ударом по голове и оставили умирать в лесу, они угнали мой скот и вот теперь устроили на меня охоту.

Я прошел по коридору и спустился по лестнице, ведущей на задний двор.

Здесь стояло два загона, несколько сараев и других подсобных построек, а дальше раскинулась степь, в которой кое-где виднелись одинокие хижины. Держа в руке винчестер, я медленно брел среди пустых бутылок, битой черепицы, вязанок дров и всякого хлама, который остается позади зданий наспех возведенного города, у жителей которого нет времени на генеральную уборку.

Я сохранял спокойствие и отрешенность. Мне предстоял поединок с весьма опасным противником. Наверное, все же я свалял дурака. Мог избежать столкновения, и мне следовало избежать. Но в конце концов, судьба настигла бы меня… а я уже потерял терпение ждать, когда опустится топор.

Конюшня была большой, пострадавшей от времени и непогоды постройкой. Позади нее находились загоны. Внутри оставалось свободное пространство, ограниченное с двух сторон стойлами. Наверху располагался сеновал, почти полностью забитый сеном.

На пустыре за загонами стояло несколько грузовых фургонов. И пока я пробирался в тени одного из них, до меня дошло, во что я на самом деле ввязался. Энди Миллер не только ловко владел оружием, которое применял практически постоянно, но считался весьма быстрым и искушенным стрелком. Нет, я тоже не только ловко владел оружием, которое применял практически постоянно, нет, я тоже не новичок, вырос с револьвером за поясом, но справлюсь ли я с отъявленным бандитом? И даже если мне удастся выйти из схватки живым, еще остается Келси.

Задержавшись возле фургона, я снял шляпу, протер ее изнутри и снова надел, потом расстегнул кобуру. Неужели я влип?

Солнце клонилось к закату, скоро наступят сумерки. Закончив дела, люди уже торопились домой или в ресторан. Вдалеке прозвучал горн, созывающий работников к ужину. Я пролез сквозь ограду загона и подошел к амбару. Пахло пылью и сеном. Осторожно открыв и закрыв за собой ворота, я бесшумно преодолел десять ярдов, отделявших меня от распахнутых настежь дверей конюшни.

В пространстве между рядами стойл, возле дверей, ведущих на улицу, сидел человек и курил трубку. В стойлах царила почти абсолютная мгла, и я видел лишь белки лошадиных глаз, косящихся на меня. С винчестером на левом плече я продвигался вперед, бросая по сторонам беспокойные взоры, на каждом шагу ожидая выстрела, и наконец добрался до входных дверей. Конюх оглянулся на меня:

— Привет! Здорово умеешь красться. Даже не слыхал, как ты подошел.

— Я ищу Энди Миллера.

Он смерил меня быстрым взглядом:

— Тебе стоит хорошенько подумать, приятель. А то сам накличешь беду. Энди подождал здесь недолго, потом вышел на улицу. Так что ты лучше залезай на коня и уезжай, пока цел.

Не ответив ему, я выбрался на пустынную улицу, левой рукой придерживая дуло винтовки. Никого. Только курица клевала что-то в пыли. Выйдя на тротуар, я двинулся в путь, внимательно осматривая дома по обе стороны.

И тут я заметил, что отнюдь не все разошлись на ужин. Филлипс и Гасснер еще прохлаждались напротив гостиницы. Услыхав звук моих шагов, они оглянулись, перешли на другую сторону дороги и стали ждать, украдкой следя за мной. Корбина и Когана не было видно.

До салуна, в котором промачивал горло Ла-Салль Принц, оставалось несколько кварталов. Так что место, выбранное ими для западни, где-то рядом.

Неожиданно я увидел узкий проход между двумя домами, поспешно шагнул туда и замер.

Прошло несколько секунд, прежде чем они осознали, что я исчез. Затем до меня донеслись удивленные восклицания и топот ног. Они бежали ко мне. Филлипс чуть-чуть впереди, а Гасснер позади и немного левее. Я ждал их, и как только они появились в просвете, воткнул дуло винтовки Филлипсу в солнечное сплетение, потом огрел Гасснера прикладом по голове.

От тяжелого удара Гасснер упал, словно сраженный молнией. Филлипс, шатаясь, прислонился к стене, обеими руками держась за живот и отчаянно пытаясь вдохнуть воздух. Я и его огрел прикладом по голове, потом вытащил их револьверы, разрядил и отшвырнул за дом, туда, где скопился всякий мусор.

На всю разборку ушло не более десяти секунд. Я стоял и ждал, что за этим последует. Медленно тянулись минуты. Ни один из противников не шевелился, но я за них и не беспокоился, надеясь, что враги вот-вот окажутся на виду. Взгляд мой метался от одного конца прохода к другому.

Но так ничего и не произошло, и я сам вышел на дорогу. Винчестер снова висел у меня на плече дулом вниз, а руку я держал наготове. Улица как вымерла. И вдруг я увидел их.

Кэкстон Келси появился в дверях гостиницы и сделал три шага навстречу. До меня донесся звон шпор и скрип досок у него под ногами. Солнце быстро склонилось к закату, но мы еще достаточно хорошо видели друг друга. Он стоял на краю тротуара и улыбался мне. Что ни говори, а он был красивый парень. Неудивительно, что Квини липла к нему.

Сверху раздался какой-то шорох, я инстинктивно поднял взгляд. Энди Миллер расположился на балконе почти прямо над Келси. Если Ла-Салль Принц все еще в салуне, значит, он как раз у меня позади. Все-таки я угодил к ним в ловушку.

На улице стояла мертвая тишина. Любой, даже самый незначительный звук был отчетливо слышен. Прохладный ветер обдувал мой вспотевший лоб… я физически ощущал сгущавшуюся тень под навесом, возле которого стоял Келси. Где-то залаяла собака… лошадь стукнула копытом у коновязи.

Кэкстон Келси выглядел спокойным и самоуверенным.

— Ну что, Чэнси, — произнес он, — нам пришлось подождать чуть-чуть, но все-таки мы тебя достали.

Мне предстояло начинать с Келси, самого опасного из них. К тому же знал, что стрелять метко сверху вниз почти невозможно. Если человек палит сверху, а Энди находился именно в такой позиции, он чаще зря тратит пули. Итак, сначала Келси, а уж потом, если повезет, Энди Миллер.

— Так вот, парни, — начал я. — Вы проделали немалый путь в погоне за тем, чего большинство людей старается избежать. Мне кажется, ваше представление о ситуации несколько однобокое. Думаете, что я попал к вам в ловушку, так ведь индюк тоже так считал. Убери Энди с балкона, Келси. Он торчит там у всех на виду, как специально поставленная мишень.

Я пытался выиграть время. Мне хотелось сделать вид, что они находятся в том же положении, что и я. Правда, у меня в городе тоже были друзья, хотя я понятия не имел где. Но мои враги не знали этого, и я изо всех сил старался вселить в них беспокойство.

— И не надейся на помощь Ла-Салля Принца. У него сейчас возникнут свои проблемы. Похоже, мы с тобой один на один, Келси. Так — начали!

Его ладонь обхватила рукоятку револьвера, но дуло моего винчестера уже взметнулось вверх на уровень бедра, а правая рука нажала на спуск. Пуля ударила Келси в пряжку ремня, и, изменив траекторию полета, скользнула вверх вдоль тела. Выстрел отбросил его назад.

Перезарядив винтовку как раз в тот момент, когда Энди Миллер выстрелил, я шагнул вперед и, едва моя нога коснулась земли, нажал на спуск. Его пуля пролетела мимо, а вот мой выстрел с такой дистанции оказался точнее. Он повалился вперед, ударился о поручень, перекувырнулся и рухнул на землю.

За спиной у меня раздавались выстрелы, но я не обращал на них внимания, потому что Келси поднялся, окровавленный и разъяренный. Он вскинул револьвер, и мы одновременно спустили курки. От удара пули я чуть не потерял равновесие, но передернул затвор и выстрелил снова. Приволакивая ногу, Келси облокотился о корыто с водой, на груди и лице у него выступила кровь.

Стрельба позади меня прекратилась. Все еще держа винтовку у бедра, я оглядел улицу. Но Келси рано было списывать со счета.

— Не думал, что ты на такое способен, Чэнси, — сказал он, ухмыляясь и наводя на меня револьвер. — Как жаль, что ты должен умереть.

Серебряную пряжку его ремня смяла пуля, и хотя рубашка его пропиталась кровью, пострадал он, видимо, несильно, пуля прошла вскользь, лишь оборвав ему кожу. Куда угодили два других выстрела, я так и не понял, но был уверен, что не промахнулся.

Нас разделяло не более шестидесяти футов. Посланная хорошим стрелком с такого расстояния револьверная пуля могла наделать немало бед, и я начал по дуге переходить на другую сторону улицы.

Он следил за мной, держа револьвер наготове, и выбирал момент. Остановиться, навести на него винтовку — значило подарить ему то самое мгновение, которого он дожидался, поэтому я продолжал двигаться.

На улице по-прежнему не было ни души. Вечерняя заря еще не погасла, хотя солнце уже ушло за крыши. В сознание мне глубоко врезалось ощущение тишины, запах пыли, чувство ожидания. Мы словно один на один повстречались в пустыне… Каждый пытался выиграть мгновение для победы, каждый надеялся на решающий выстрел.

В салуне возобновилась стрельба. Стреляли — кто погиб? Хэнди Корбин? Принц? Может, Принц как раз идет к двери, чтобы выстрелить мне в спину? А где Квини? Из ресторана донесся приглушенный звон посуды.

Став на одно колено, Келси постепенно продвигался вдоль корыта, на которое опирался. Слева от него коновязь и массивный столб создавали частичное прикрытие.

— Я не испытываю к тебе сочувствия, Келси, — сказал я. — Ты же не пожалел Ноя Гейтса и его людей.

— Да кто они такие? — презрительно хмыкнул он. — Убогие старики, сломленные годами и бедами.

— Вот именно, — согласился я, — но они, как могли, зарабатывали себе на жизнь, а не крали скот у других. А что делал ты, Келси? Хотя бы день ты поработал честно?

— Работа для ослов, — заявил он. — А я — волк.

Ствол его револьвера слегка дернулся вверх, но если бы я продолжал двигаться влево, ему пришлось бы обнести оружие вокруг столба, чтобы продолжать держать меня под прицелом.

И тут я сделал три стремительных шага вправо и остановился, он выстрелил, успев обнести револьвер, но выстрелил слишком поспешно. Гулкое эхо отразилось от стен и замерло. Пуля задела меня, когда я нажимал на спусковой крючок.

От моего выстрела с деревянного столба брызнули щепки. Я передернул затвор, упал на одно колено, нажал на спуск снова. Я видел, как в его жилетке возникла дыра, а возле моих ног поднялся фонтанчик пыли. Рывком поднявшись на ноги, я вдруг почувствовал страшную слабость и грохнулся оземь, отчаянно передергивая затвор.

Кэкстон Келси продолжал стоять. Окровавленный и шатающийся, он все еще держался на ногах, пытаясь прицелиться. Я перевернулся, вскочил на одно колено и выстрелил. Следующая пуля вскользь задела мое плечо. Почувствовав острую боль ожога, я выстрелил снова.

Какое-то мгновение он все еще продолжал стоять, держа револьвер в безвольно свисающей руке. Потом резко сел, отрешенно глядя в пустоту, повалился на спину и замер.

Затаившись, я держал наготове винтовку и не спускал с него глаз. Шли секунды. Используя винчестер, как костыль, я поднялся, доковыляв до тротуара, опустился на доски, все еще сжимая винтовку и не отрываясь глядя на Келси.

Улица стала заполняться людьми. Сквозь толпу протиснулся Хэнди Корбин и устремился ко мне:

— Ты уложил его! Клянусь святым Гарри, ты уложил его! Предлагали ставить десять к одному на его победу, и не нашлось желающих!

— А что с Принцем? — спросил я.

Хэнди Корбин пожал плечами и недовольно отвернулся.

— Пойми, хозяин, — сказал он, почти извиняясь. — Он мой родственник. Сделать это — мой долг. Мои близкие — в основном хорошие люди, и мы все стараемся поступать по Закону. Ла-Салль порочен, с самого детства в нем проявилась червоточина. Он вечно пытался втянуть нас, детей, в какую-нибудь беду. Два-три раза, пока рос, отец вытаскивал его из неприятностей, но, казалось, с годами он становился все необузданней и подлее. Как-то наш сосед продал овец, Ла-Салль встретил его на обратном пути с бутылкой. Они вместе выпили, дальше известно только, что сосед проснулся с мутной башкой и без денег. А Ла-Салль принялся сорить деньгами на каждом углу. Мы догадались, что за этим последует. Сосед обвинил Ла-Салля, и Ла-Салль в него выстрелил. Не убил, но тяжело ранил, а сам исчез. Потом мы узнали, что он уехал охотиться на бизонов. Однако, как выяснилось, он больше охотился на самих охотников. Потом он продал в Черри-Крик, в Колорадо упряжку серых, которая принадлежала двум братьям, работающим в Абилине. Кто-то опознал лошадей, а вскоре нашли и братьев. Ла-Салль стал бандитом, а потом взялся за ремесло наемного убийцы. Мы чувствовали себя так, словно вырастили бешеную собаку на горе всем и теперь должны ее обуздать. И вот отец поехал к нему, чтобы поговорить. Ла-Салль в ответ рассмеялся, заявив, что отец старый, двуличный дурак, и посоветовал ему проваливать, пока цел. Старик такого ни от кого не стерпел бы, он собрался как следует взгреть Ла-Салля и велел тому отстегнуть револьвер, и сам снял ремень. Но Ла-Салль быстро вытащил револьвер и прострелил отцу ногу. Тот упал, а когда попытался подняться, прострелил ему и вторую, а потом, всласть поглумившись, добил. И вот я с тех пор гонялся за ним, выучившись метко и быстро стрелять.

Пока Корбин рассказывал, силы совсем покинули меня, навалилась усталость. Говорить мне не хотелось, я испытывал только одно желание — поскорее убраться с улицы. Корбин помог мне дойти до кабинета доктора, где Тарлтон нервно мерил шагами пол. Он услыхал стрельбу, точнее звуки выстрелов его разбудили, но доктор не позволил ему выйти на улицу.

Я настолько выдохся, что предпочел бы уснуть здесь же, на столе. Это был тот единственный случай, когда я не дал бы за Отиса Тома Чэнси и гнутого цента, и никто лучше меня не знал, насколько мне повезло.