Глава 7

Из записных книжек де Мариньи

Все послеполуденное время до пол одиннадцатого — сначала на палубе, затем в каюте — Кроу и я разговаривали благоговейным шепотом о фантастических перспективах, которые открывало перед нами невероятное «послание» полученном нами в «Старой мельнице».

Нам было безразлично, что весь день жарило солнце. Маленькие весельные суденышки целыми дюжинами плыли вверх и вниз по реке. Влюбленные парочки разгуливали по зеленым берегам и махали нам. Благодатное тепло солнца не могло отогреть наши души, замороженные известием о той мерзости, что пряталась глубоко под зелеными лужайками Англии. Пение птиц и громкий смех разносились над водой, а мы разговаривали, как я уже заметил, приглушенным шепотом.

У Титуса Кроу не было ни малейшего сомнения в том, что сэр Эмери действительно мертв, и поэтому телефонный звонок следовало рассматривать, как очередной ход ктулхов. Имей мы не в меру шутливого компаньона — то есть, кого-то, кто подобно Кроу и мне знал бы о подземных тварях — тогда мы могли бы обвинить его в идиотском розыгрыше. Но, увы, такого человека не было. Хотя исключать обман тоже не стоило.

Конечно Кроу был прав! Звонивший нам никак не мог оказаться сэром Эмери Уэнди-Смитом. В этом я согласился с Титусом, сопоставив некоторые даты. В самом деле, сэр Эмери был уже далеко не молод в шестьдесят седьмом году. А теперь? Ему вот-вот должна была исполнится сотня лет! Немногие люди живут так долго, и еще меньшему числу удается одновременно жить и скрываться без очевидной причины в течение двадцати лет!

Нет, я был так же, как и Титус Кроу, уверен что это просто очередная уловка ктулхов. Как они устроили это — другой вопрос. Возможно им удалось раздобыть наш адрес у единственного человека, которого Кроу попросил исполнять функции нашего секретаря. С этой просьбой Титус обратился к своему ближайшему соседу, доктору теологии, проживавшему примерно в сотне ярдов от Блаун Хауса и не раз помогавшему ему прежде в некоторых щекотливых ситуациях. Добрый священник согласился пересылать нам всю корреспонденцию и отвечать на телефонные звонки, не раскрывая при этом — за исключением чрезвычайных обстоятельств — нашего местоположения. Но даже этот добровольный помощник не знал о причинах отъезда Кроу в Хенли и, скорее всего, никогда не слышал о сэре Эмери Уэнди-Смите. Никто не знал о причинах нашего пребывания в Хенли — кроме ктулхов!

Но было совершенно непонятно, какова цель предстоящего визита. Этот вопрос я задал моему другу.

— Анри, я думаю, правильнее спросить «кто», а не «зачем». Я думаю, что телефонный призрак — скорее всего какой-то человек, находящимся во власти ктулхов. Я допускаю, что у них есть помощники, о которых мы лучше поговорим в другое время. Мы с вами содрогаемся при мысли о чудовищах и ужасной смерти в скользких щупальцах подземных тварей, но ведь мы можем легко погибнуть и от огнестрельных ран. Принимая все это во внимание, мы можем спросить себя: зачем они все это делают? И думаю, я знаю ответ.

Я кивнул.

— Пожалуй, и я смогу догадаться.

— Вы так думаете?

— Да. Мы все это время считали, что находимся в относительной безопасности здесь, в плавучем доме, хотя у вас и проскальзывали сомнения по этому поводу. Теперь предположим, что они тоже так думают, потому что не могут сами добраться до нас. Значит, надо заставить нас покинуть дом и высадиться на сушу!

— Правильно, — согласился Кроу. — А этот телефонный звонок — второе предупреждение. Продолжайте, де Мариньи.

— Так вот но что! Они хотят убедить нас в том, что смогут достать нас повсюду — и здесь тоже. А посему, лучше всего для нас…

— Отойти в сторону?

— Да.

— И что же вы предлагаете?

— Подождать. Сидеть и наблюдать за развитием событий.

— Да, — кивнул Титус. — Именно это мы и сделаем! Мне все больше и больше начинает казаться, что здесь самое безопасное место. И эта вторая попытка ктулхов выманить нас с реки дает нам хорошие основания оставаться на месте. Тут у нас против них есть по крайней мере два вида оружия — река и заклятье Вах-Вираж. — Он нахмурился, задумавшись. — Вскоре мы должны получить еще немного эликсира Тиккоуна, если преподобной Гарри Таунли выполнит свое обещание. Таунли — это мой сосед, о котором я вам говорил. Он сказал, что пришлет эликсир… Он никогда не подводил меня раньше.

— Преподобный Таунли? — Я нахмурился. — И эликсир Тиккоуна?..

Ответ напрашивался сам собой.

— Вы имеете в виду, что эликсир…

— Да, конечно, — кивнув ответил Титус Кроу. — Разве я об этом не упоминал? — Он кинул мне пустую бутылочку, содержимое которого было использовано с таким успехом. — Конечно! Святая Вода, что же еще? Мы уже знаем о ненависти Шудде-Мьелла к обыкновенной воде, а уж святая вода в дополнение к заклятьям — достаточно сильное средство против многих тварей, помимо ктулхов, поверьте мне!

— А как насчет креста, охваченного петлей? — спросил я, вспомнив три силы, противодействующие Ниогтхе, как указано в «Некрономиконе». — Крукс Ансата действительно имеет такую же силу?

— Думаю, да. Я уже упоминал об этом раньше, вчера вечером, когда мы говорили о звездных камнях. Скажите, Анри, что получится, если вы сломаете петлю в верхней части Крукс Ансата?

Я представил мысленно, как бы это выглядело — и затем раскинул пальцы.

— Вот! Символ с пятью концами, очень грубый вариант Знака Старших Богов!

— Действительно, и охваченный петлей крест Тау в Олден Хем также является символом силы — и великим символом рождения! Это анкх, Анри! Само это слово означает «душа» или «жизнь» — защита для жизни и души. Несомненно Крукс Ансата обладает колдовской силой. — Он слабо улыбнулся. — Пожалуй, ваша наблюдательность способна привести вас прямо в лапы к нашим врагам.

— Что вы имеете в виду? — Я подозрительно уставился на своего друга.

— Ну посмотрите вокруг! — ответил он. — В первый же день, как мы приехали сюда, я приколотил небольшой серебряный Крукс Ансата на дверь!

Я тут же подумал, что Кроу меня разыгрывает. Такого за ним я никогда не замечал. Поднявшись с места, я подошел к двери каюты, открыл ее и в слабом свете лампы, стал рассматривать ее. Действительно, охваченный петлей крест висел на внешней стороне двери.

Я уже собрался вернуться в каюту и начал что-то говорить, когда меня настиг запах. Я говорю «настиг», но это выражение не может описать мои ощущения. Невероятный смрад исходил от чего-то находящегося на темном берегу реки. Затем раздался звук шагов…

Кроу, по-видимому, тоже почувствовал запах и услышал приглушенные звуки, доносящиеся с берега реки. Краешком глаза я увидел, как он вскочил на ноги. Лицо его побледнело, а я уставился в темноту снаружи… Притаившись возле двери, я таращился на тени, окутавшие сходни «Морского бродяги».

Что-то приближалась, какая-то фигура. Потом мы услышали глухой тяжелый кашель — за которым последовал гортанный, нечеловеческий, голос!

— Я вижу, что вы… гха… не ожидали меня, друзья мои! Значит, вы не получили послание?

Я отпрянул, когда вонючая темная фигура поползла по сходням.

— Пожалуйста, уберите свет, — продолжал гортанный голос. — И ради Бога… гха… не бойтесь меня. Я все объясню.

— Кто?.. — задыхаясь спросил я едва слышно. — Кто вы?..

— Сэр Эмери Уэнди-Смит — или по крайней мере его разум — к вашим услугам, господа. А вы, должно быть, Титус Кроу, и… гха… Анри Лоран де Мариньи?

Я отшатнулся, а жутко смердящая тень, по форме напоминающая человека, медленно надвигалась на меня. Тут Кроу схватил меня за рукав и втащил в каюту, а потом занял место у двери. В руке он держал мой пистолет, принадлежавший когда-то барону Канту.

— Стойте и не двигайтесь! — крикнул он резко и отрывисто черной фигуре, которая добралась уже до середины сходней. — Вы не можете быть Уэнди-Смитом. Он мертв!

— Это мое тело, сэр — тело, которым я пользовался — мертво. Да… гха… но мой разум живет, по крайней мере, пока! Я знаю: это вы — Титус Кроу… Теперь, пожалуйста, выключите свет на палубе… и позвольте мне поговорить с вами.

— Этот пистолет стреляет серебряными пулями, — предупредил Кроу дрожащим голосом, — Я не знаю, кто вы, но уверен, что могу уничтожить вас!

— Мой дорогой… гха… сэр, я не раз молил Бога, чтобы меня уничтожили! — Фигура сделала еще шаг вперед. — Но прежде чем вы… гха… попытаетесь даровать мне милосердную смерть, позвольте рассказать вам то, с чем я послан — позвольте мне передать вам их предупреждение! В любом случае, ни ваше оружие, ни Крукс Ансата на двери, ни даже эликсиры или… гха… пение не смогут остановить это тело. Оно слеплено из вещества, из которого сотворены мои повелители! Так вот… — в гортанном, почти ноющем голосе нашего гостя вдруг появились нетерпеливые нотки, словно он готов был впасть в истерику. — Ради Бога, вы дадите мне возможность передать послание, с которым меня сюда отправили?

— Титус Кроу! — нервно выпалил я, хватаясь дрожащей рукой за плечо друга. — Что это такое? Что за чертовщина?

Вместо ответа Титус шагнул вперед и прикрутил фитиль ламны, которую мы повесили возле сходней. Он оставил самое маленькое пламя, едва искрящееся во мраке. Тень стала еще темнее, почти ритмично топающей по сходням.

— Титус! — Страх скрутил меня в бараний рог. — Во имя всех святых, скажите, вы хотите, чтобы нас убили?

— Ничего подобного, Анри, — прошептал мой друг, — я только хочу услышать сообщение ктулхов. Делайте, что вас просят. Убавьте свет!

— Что?

Я с ужасом уставился на Титуса Кроу — пожалуй, напряжение последних нескольких дней свело моего друга с ума!

— Пожалуйста! — вновь попросил наш жуткий гость, сделав еще один шаткий шаг вперед. — Пожалуйста, мне надо не так уж много времени. Они не позволят… гха… этому телу… существовать слишком долго!

Тогда Титус Кроу повернулся, оттолкнул меня в сторону и убавил свет лампы. Проделав это, он поставил возле двери кресло. В это время звезды на ночном небе заслонила бесформенная фигура, появившаяся в проеме двери. Споткнувшись о высокий порог, незваный гость тяжело повалился в жалобно скрипнувшее кресло.

Я к тому времени уже отошел к противоположной стене. Кроу уселся на небольшой столик, напротив нашего гостя. В тусклом мерцающем свете он выглядел очень бравым, но я склонялся к мысли, что он присел потому, что его не держали ноги! Я тоже как подкошенный, шлепнулся на нижнюю койку.

— Мой юный друг, если вы так нервничаете, возьмите пистолет. Но не стреляйте зря! — И Титус Кроу перебросил мне пистолет Канта.

— Послушайте, пожалуйста, — снова заговорил наш гость — черная тень в кресле. Вонь становилась все отвратительнее. — Меня послали, подземные твари, чтобы передать сообщение… гха… и объяснить вам, что это за дьяволы! Они меня послали за тем…

— Вы имеете в виду отродье Шудде-Мьелла? — прервал его Кроу более уверенным голосом.

— Так и есть, — кивнул посланец. — Его братьями, его детьми.

— Кто вы? — неожиданно для себя, как в гипнозе, спросил я. — Вы ведь… не человек!

— Я был человеком, — создание в кресле словно всхлипнуло. Его неясные контуры заколыхались в мерцающем свете. — Я был сэром Эмери Уэнди-Смитом. Теперь от меня остался только разум, мозг. Но вы должны меня выслушать! Только сила моих повелителей удерживает мое нынешнее тело, как единое целое… Но даже они… гха… не в состоянии поддерживать эту форму прочной слишком долго!

— Продолжайте, — тихо сказал Кроу, и я с удивлением заметил нотки — сочувствия в его голосе.

— Хорошо, слушайте… Я посланец и готов засвидетельствовать об истинности того, что они хотят сообщить. Если вы с этой минуты оставите их в покое, они отпустят вас с миром. Они не будут вас больше беспокоить, ни во сне, ни на яву. Они снимут все… заклятья… гха… с вашего разума. Если же вы воспротивитесь — то в конце концов они схватят вас и сделают с вами то, что сделали со мной!

— И что же случилось с вами? — почти беззвучно спросил я, все еще страшно дрожа.

Пока Уэнди-Смит отвечал, я попытался внимательно рассмотреть странное создание в кресле. Наш посетитель выглядел так, словно его упаковали в длинное черное пальто, застегнутое до верху, а на голову нахлобучили плотно затянутый капюшон. Возможно, именно поэтому у него и был такой гортанный искаженный голос. Я не мог рассмотреть ни единой черты его лица. И в тот же миг мой разум, внезапно оказался на краю пропасти безумия… Я вспомнил безумные заметки Абдула Альхазреда, его «Некрономикон», пересказанный Иохимом Фиири: «…Когда из разложения рождается жизнь, унылые мусорщики Земли лелеют ее и чудовищно раздувают, чтобы наслать мор…»

Я поспешно отогнал воспоминания.

Существо в кресле рассказало, что ктулхи сотворили с ним, и то как они собираются поступить с Титусом Кроу и со мной в случае нашего непослушания.

— Они… гха… — бормотал гортанный голос, — они уничтожили мое тело, но сохранили мой мозг! Они поместили его в мерзкую оболочку — бесформенную, неподвижную массу грязи, но с венами и… гха… капиллярами, и с сердцем — со всем тем, что необходимо для поддержания нормальной жизнедеятельности человеческого мозга! Не спрашивайте меня, как они… гха, гха… сделали это. Но за столетия они стали очень опытными.

— Продолжайте, — сказал Кроу, когда голем, в теле которого скрывается мозг Уэнди-Смита, сделал паузу. — Зачем им понадобился ваш живой мозг?

— Чтобы они могли… гха… доить его, по частице извлекая знания. Я ведь был известным ученым, джентльменыом. Я… гха, гха… обладал знаниями в различных областях. Знаниями, которые им очень нужны. Они не хотят… гха… использовать сны, чтобы получить интересующую их информацию.

— Знания? — переспросил я уже спокойнее. — Какого рода знания? Что они хотят знать?

— Гха… Расположение шахт — в особенности не действующих — таких, как в Хардене и Гритхеме. Их интересуют буровые работы, такие, как проект Иоркширских Болот, поиски нефти и газа в Северном Море. Подробности о населении больших и малых городов… гха… научный прогресс и атомная энергетика…

— Атомная энергетика? — переспросил его Титус Кроу. — А это-то им зачем? И еще… Харден ведь перестал действовать уже после вашего… перехода. И в ваши дни не было ни поисков в Северном Море, ни проекта Иоркширских болот. Вы лжете!

— Нет, нет… гха… я упомянул об этих вещах, потому что это те знания, которые Им требуются теперь. Я сам узнал об этих достижениях человечества, исполняя их поручения. Мои повелители внимательно следят за происходящим на земле. Даже теперь…

— А атомная энергетика? — повторил Кроу, очевидно удовлетворенный ответом.

— Я не могу ответить на это. Я только… гха… знаю, что их интересует, а не почему. За эти годы мои повелители выкачали все из моего разума. Все, что я знаю, подчистую. Теперь у меня не осталось ничего… гха… что их интересует… гха… Это означает, что я скоро умру. Я благодарю Бога!

Он замолк. В мерцающем свете его раскачивания и кивки стали более резкими.

— Теперь я должен… уйти.

— Уйти? Но куда? — пролепетал я. — Обратно — к ним?

— Нет… гха, гха, гха… не к ним… Все… гха… закончилось. Я чувствую это. Мои хозяева обозлились. Я сказал слишком много. Еще несколько минут, и я буду… гха… свободен!

Жалкая фигура медленно поднялась на ноги, кренясь на бок, спотыкаясь и едва удерживая равновесие.

Титус Кроу тоже вскочил.

— Подождите, вы можете помочь нам! Вы должны знать, чего они боятся. Нам необходимо знать это. Нам требуется оружие против них!

— Гха, гха, гха… Нет времени. Они развеяли чары контролирующие над этим… гха… телом! Протоплазма… гха, гха, гха… распадается! Жаль, Кроу… гха, гха, гха… Жаль…

Существо стало оседать. Волны чудовищного ядовитого смрада поплыли по каюте. Он качался из стороны в сторону, спотыкаясь, на глазах разбухая в основании туловища и становясь тоньше сверху; плавясь, как сосулька в пламени паяльной лампы.

— Атомная энергетика, да! Глугггг, ургхххю, аххх, аххх! Вы… гха… правы! Людвиг Принн, об… глуггг, угххх… об Азатхотхе!

Теперь вонь стала и вовсе невыносимой. Запах черными волнами смрада исходил от дергающейся фигуры. Я последовал примеру Кроу, поспешно прижав платок к носу и рту. Последние слова посланца, прежде чем он распался и растекся на полу, были следующие:

— Да, Кроу… гларххх, аргххх, ургххх… смотрите «О таинственных червях Принна»!

Через несколько секунд на полу осталось только темное, отвратительно пахнущее пятно, а в центре его — легко узнаваемый комок!

Человеческий мозг в чужом теле из протоплазмы!

Я окаменел, но Титус Кроу все это словно подстегнуло. Он включил лампу на полную яркость и скомандовал так, что у меня зазвенело в ушах:

— Наружу, де Мариньи. Наружу, на сходни. Эта вонь без сомнения ядовита!

Титус Кроу вытащил меня на чистый ночной воздух. Я еле живой сел на сходни.

Мой друг, хотя и надышался ядовитой гадости, быстро овладел собой. Я слышал скрип открываемых раздвижных окон каюты и сдавленный кашель Титуса Кроу, слышал его тяжелые шаги и хриплое дыхание, когда он выбрался на палубу и перешел к другому борту, и громкий всплеск, словно что-то упало в медленно текущую воду.

Затем, когда слабость моя отступила, я услышал звон ведра, звуки льющейся воды, и поблагодарил свою счастливую звезду, что не покрыл пол каюты ковром, хотя собирался это сделать! Неожиданно налетевший свежий ветерок быстро высушил ядовитое пятно, оставшееся от нашего ночного посетителя, и к тому времени, когда я смог снова держаться на ногах, каюта приняла свой нормальный вид.

Уже незадолго до полуночи, Кроу вышел на палубу без пиджака — в одной рубашке — чтобы охладиться и проветриться. И тут к самым сходням подъехало такси. Мы с Кроу видели, как из него выбрался пассажир с большим портфелем, и затем из багажника шофер вытащил большой чемодан. Я отчетливо слышал голос приехавшего, когда тот расплачивался:

— Благодарю вас. Я вижу, хозяева на месте, так что нет необходимости ждать.

В этом полном достоинства голосе чувствовался незначительный северо-американский акцент. Я увидел, как брови Титуса Кроу вопросительно полезли вверх, когда второй за эту ночь посетитель подошел к нашим сходням. Такси тем временем исчезло в ночи.

— Эй, на борту! — позвал приезжий, двигаясь в нашу сторону. — Это мистер Титус Кроу, — и мистер Анри Лоран де Мариньи?

Когда незнакомец шагнул в полосу света, я разглядел пожилого джентльмена, к густым бровям и большим глазам которого очень шли седые волосы. Его одежда была выдержана в самом консервативном американском духе.

— Вы приехали в неподходящее время, сэр, — ответил Титус Кроу, протягивая руку.

— Конечно, — незнакомец улыбнулся. — Пожалуйста, извините меня. Мы никогда не встречались, но часто посылали друг другу письма!

На мгновение мой друг слегка нахмурился, но затем радостно улыбнулся и, охнув, сильно сжал руку незнакомца.

— Значит…

— Писли, — ответил незнакомец. — Уингейт Писли из Мискатоника. Рад с вами познакомиться.

Глава 8

Из записок де Мариньи

Никогда в своей жизни я не переживал такой насыщенной событиями ночи.

Писли вылетел из Америки сразу, как только получил первое письмо Кроу, отправившись из университета в Аркхеме еще до прибытия яиц, которые теперь останутся в Америке. Прибыв в Лондон, профессор пытался связаться с Кроу по телефону и в результате вышел на преподобного Гарри Таунли. Но телефонные переговоры ни к чему не привели, и ему пришлось добраться до резиденции священника, имея при себе все доказательства своего знакомства с Кроу. Только тогда доктор теологии выдал ему наш адрес. Воистину Гарри Таунли не из тех, кто пренебрегает доверием!

— Тверд, как скала, — удовлетворенно отметил Титус Кроу, услышав об этом. — Добрый старый Гарри!

После того, как преподобный возымел доверие к Писли, он рассказал профессору о моем участии в «таинственной» деятельности Кроу. Хотя одной из главнейших целей путешествия Писли в Англию была встреча с моим другом, он не возражал против моего присутствия или участия в беседе. Профессор знал моего отца — великого нью-орлеанского мистика, Этьенна Лорана де Мариньи — и правильно рассудил с самого начала, что ко мне перешло немало отцовских качеств, в особенности любовь к темным и ужасным тайнам.

Как пояснил нам Писли, он прибыл в Лондон, чтобы — помимо всего прочего — пригласить Титуса Кроу (а теперь — и меня) в организацию, или скорее «фонд» Уилмарта. Руководство этой неофициальной организации находилось под контролем самого Писли и членов административного совета, в состав которого входили опытные университетские профессора. Создание фонда было вызвано безвременной смертью мудреца, по имени которого и назвали фонд, а главной целью этой неправительственной организации стало осуществление весьма непростой задачи, завещанной Уилмартом.

Писли мгновенно оценил эрудицию Кроу и колоссальные знания о божествах мифов Ктулху. Когда же Титус Кроцу в разговоре упомянул о своих снах, Писли стал выуживать из него подробности. Похоже, профессор уже сталкивался с подобными явлениями прежде и знал некоторых людей, обладающих подобными способностями. Но собственные открытия Уингейта Писли были куда более удивительны, чем все события той ночи, и мы слушали его увлекательный рассказ до самого утра.

Впрочем, сначала он забросал нас вопросами обо всех событиях, которые произошли с момента получения Кроу яиц из Хардена.

Удовлетворив любопытство, он вежливо поинтересовался, что же привело нас в нынешнее состояние подавленности и печали. И мы охотно поведали ему о нашем жутком госте. Писли страшно заинтересовал наш рассказ, открывший ему доселе неизвестную способность ктулхов сохранять индивидуальные особенности жертвы, заточив мозг в искусственные ткани.

Затем, придавая большое значение подробностям — и подстрекаемый нашими нетерпеливыми вопросами — он рассказал как горстка энтузиастов у постели Уилмарта, его умирающего друга и компаньона по многим легендарным предприятиям, решила основать фонд; о расширении этой группы; о вступлении в нее энтузиастов и «охотников за ужасом», как в свое время предлагал сэр Эмери Уэнди-Смит; и о превращении фонда практически во всемирную организацию, ориентированную на полное уничтожение всех существующих божеств цикла Ктулху.

Но прежде чем я погружусь в рассказ о фантастических открытия Писли, я хочу отметить удивительное чувство облегчения, охватившее Титуса Кроу и меня с той минуты, как профессор шагнул на борт «Морского бродяги». Я прекрасно помню, как несколько дней назад Кроу «освободил» меня от власти ктулхов своими заклинаниями и эликсиром, но ничего подобного на этот раз не произошло.