Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Происхождение зла

ModernLib.Net / Детективы / Квин Эллери / Происхождение зла - Чтение (стр. 3)
Автор: Квин Эллери
Жанр: Детективы

 

 


      Однако ниже пояса Роджер Прайам был мертв. Туша покоилась на иссохшем основании, на скелетных подпорках с атрофированными мышцами. Он был в брюках и туфлях — Эллери постарался не думать, кто его каждый день одевает и раздевает, — но оставшиеся на виду щиколотки представляли собой две ссохшиеся костяшки, колени вывернуты, как разбитые молнией мачты. Нижняя часть тела беспомощно обвисала.
      Объясняется просто, рассуждал Эллери: торс развился в результате чрезмерного напряжения при простейшем движении; борода облегчает утомительный ежедневный туалет; бешенство порождено ненавистью к сыгравшей с ним злую шутку судьбе; беспокойство — симптом смертных мук человека, обреченного вечно сидеть. Естественные объяснения, хотя остается и нечто необъяснимое… Злоба — злобная сила, злобные эмоции, злобная реакция на боль, на людей… В самом центре — злоба. Даже если убрать все вокруг, она наверняка останется. Он злился еще в материнской утробе, дикий зверь по природе. Случившееся только включило злобу в игру.
      — Чего тебе, Лорел? А это кто? — Хриплый угрожающий бас извергался из груди живой лавой. Роджер Прайам до сих пор злился после телефонного разговора со злополучным Фоссом, глаза полны ненависти. — Чего смотришь, рта не открываешь?
      — Это Эллери Квин.
      — Кто?
      Она повторила.
      — Никогда не слышал. Чего ему нужно? — Злобный взгляд упал на Эллери. — Чего вам тут надо? А?
      — Мистер Прайам, — раздался из дверей приятный голос Альфреда Уоллеса, — Эллери Квин — знаменитый писатель.
      — Писатель?
      — И детектив…
      Губы Прайама выпятились, борода вздернулась, огромные руки вцепились в колеса.
      — Мой отец убит. Я вас предупреждала, что этого так не оставлю, Роджер, — ровным тоном проговорила Лорел. — Должна быть какая-то причина. И какой бы она ни была, вы замешаны в деле не меньше, чем папа. Я попросила Эллери провести расследование, и ему надо с вами поговорить.
      — Вот как? — Далекое сдержанное рычание, глаза жарко горят. — Ну, давайте поговорим.
      — Во-первых, мистер Прайам, — начал Эллери, — мне хотелось бы знать…
      — Отвечаю — нет, — рявкнул Роджер, показав зубы сквозь бороду. — Во-вторых?
      — Мистер Прайам… — терпеливо повторил Эллери.
      — Ничего у вас не получится, мистер. Мне ваши вопросы не нравятся. Теперь слушай меня, Лорел, — правый кулак стукнул по ручке кресла, — чертова балаболка. Не твое это дело — мое. Сам займусь. Сам разберусь, по-своему. Можно это вдолбить тебе в голову?
      — Роджер, вы боитесь, — заметила Лорел Хилл.
      Прайам с пылающим взглядом приподнялся всей тушей. Лава с ревом перелилась через край.
      — Боюсь? Чего? Привидения? Думаешь, я такой же, как Леандр Хилл? Дерьмо сопливое! С головы до пят трясся, поглядывал через плечо да ежился от страха! Родился и умер трусом…
      Девушка двинула кулаком ему в щеку. Он нетерпеливо махнул левой рукой, отшвырнул ее в сторону. Она отлетела, попала в объятия Альфреда Уоллеса, прошептала:
      — Пустите… пустите!
      — Лорел! — воскликнул Эллери.
      Она замерла, задыхаясь. Уоллес молча ее выпустил, она выскочила из комнаты.
      — По-твоему, я боюсь! — прокричал вслед Прайам с набухшими желваками на скулах. — Смотри, мой насос не разорвался в клочья при первом ударе! Боюсь? Я ко всему готов, черт возьми!.. В любой час дня и ночи, ясно? Когда б костлявая рука ни сунулась, она получит достойный отпор! — Смертоносные кулаки стиснулись и раздались.
      — Роджер, в чем дело?
      Делия стояла в дверях, переодетая в парадное платье из золотистого шелка, любовно к ней льнувшее. С разрезом до колен. Перевела холодный взгляд с мужа на Эллери.
      Уоллес не сводил с нее любопытных глаз.
      — Кто это?
      — Никто. Все в порядке, тебя не касается. — Прайам глянул на Эллери. — Эй, ты! Вон отсюда!
      Спустилась исключительно для того, чтобы фактически засвидетельствовать, что незнакома с ним. Было бы любопытно как черта характера, но в любом другом отношении огорчительно. Ничего не понятно. Что он Гекубе? Впрочем, она дала ясно понять, что емуГекуба. Эллери чувствовал досаду и любопытство, одновременно гадая, одинаково ли она действует на любого мужчину… Уоллес тайком наслаждался, как зритель, увидевший то, чего не замечают другие, но которому воспитание не позволяет смеяться вслух… Делия держалась с мужем спокойно, без страха и прочих эмоций.
      — Чего ждешь? Ничего не дождешься. Проваливай!
      — Я стараюсь понять, мистер Прайам, — сказал Эллери, — пустомеля вы или чертов дурак.
      Обросшие волосами губы пустились в пляс, едва скрытая злость снова вышла наружу. Эллери приготовился к всплеску. Прайам явно боится. Это видит молчаливый, внимательный, заинтересованный Уоллес. И улыбающаяся Делия Прайам.
      — Альфред, если этот нахал снова явится, гони в шею!
      Эллери посмотрел на свою руку, на которую легла ладонь Уоллеса.
      — Боюсь, мистер Квин, — шепнул тот, — у меня хватит сил выполнить приказание.
      Хватка парализующая. Прайам ухмыльнулся удовлетворенно и злобно, это взбесило Эллери, тем более сцена разыгрывалась на глазах у наблюдающей женщины, олицетворения джунглей. Бешенство захлестнуло его, а когда он очнулся, Уоллес сидел на полу, потирая запястье, тараща на него глаза снизу вверх. Не сердито, просто удивленно.
      — Хороший прием, — признал он. — Запомню.
      Эллери полез было за сигаретой, потом передумал.
      — Я понял, мистер Прайам. Вы и пустомеля, и чертов дурак.
      Дверной проем опустел.
      Он проклинал себя последними словами. Никогда не теряй выдержки. Первое правило, выученное у отца на коленях. Тем не менее, она должна была видеть взлетевшего в воздух Уоллеса, безобразно разинутый рот мужа. Может быть, успокоится на недельку…
      Шагая по коридору, поймал себя на том, что высматривает ее краешком глаза. Кругом тень, наверняка где-нибудь прячется, закрыв глаза ставнями, выставив напоказ остальное.
      Коридор тоже пуст…
      Разрез до колен! Фокус старше египетских пирамид. А разве его глупый фокус не старше? Пожалуй, уходит еще в первобытные времена.
      Тут Эллери понял, что Делия Прайам — благородная леди, а он вел себя как отвергнутый мальчик из колледжа и хлопнул за собой парадной дверью.

* * *

      До сих пор бледная Лорел ждала его в «остине», энергично затягиваясь сигаретой. Он плюхнулся рядом с ней на сиденье, буркнул:
      — Чего ждем?
      — Он свихнулся, — сухо заключила девушка. — Пошел в полный разнос. Я и раньше видела, как он бесится и крушит все вокруг, но сегодня что-то особенное. Хорошо, что я вас привела. Что теперь будем делать?
      — Отвезите меня домой. Или я такси поймаю.
      Она встревожилась.
      — Не возьметесь за дело?
      — Не могу тратить время на идиотов.
      — Включая меня?
      — Нет.
      — Мы ведь кое-что выяснили, — поспешно напомнила Лорел. — Вы же слышали, он признался. Когда я убегала, упомянул какое-то привидение и костлявую руку… Мне не послышалось, Роджер тоже считает, что папу намеренно до смерти испугали. Больше того, он знает, что значит собака…
      — Не обязательно, — хмыкнул Эллери. — Вот в чем проблема с дилетантами. Вечно делают поспешные заключения. В любом случае дело раскрыть невозможно. Без Прайама не справиться, а он рогом в стенку уперся.
      — Не хотите браться из-за Делии, да? — уточнила Лорел.
      — Из-за Делии? Имеется в виду миссис Прайам? Чепуха.
      — Не рассказывайте мне про Делию и про мужчин. На любое существо в брюках она действует как на кота валерьянка.
      — В ней в самом деле есть шарм, — пробормотал Эллери, — хотя чересчур показной, согласны? — Он старался не смотреть на окна второго этажа, где, наверно, была ее спальня. — Лорел, чего мы стоим на дороге, как пара придурковатых туристов? — Надо снова увидеть ее. Просто увидеть.
      Девушка бросила на него непонятный взгляд и тронулась с места, медленно свернув налево к шоссе.
      Эллери, обхватив руками колени, необъяснимо чувствовал, что чего-то лишается с каждым оборотом колес «остина». Рядом сидела Лорел, глядя вперед на дорогу и еще куда-то. Настойчивая маленькая клиентка. Он вдруг почувствовал, что готов сдаться.
      — Что собираетесь делать?
      — Разбираться.
      — Решили идти до конца?
      — Не жалейте меня. Я справлюсь.
      — Знаете, что я хочу предпринять?
      Она взглянула на него.
      — Давайте для начала займемся запиской. По крайней мере, укажу вам верное направление. Если возможно, конечно.
      — Вы о чем это? — Машина резко затормозила.
      — О записке, которую ваш отец нашел в серебряном футлярчике на собачьем ошейнике. Думаете, он ее уничтожил?
      — Я искала, не нашла.
      — Пожалуй, я сам поищу.
      Лорел широко открыла глаза, рассмеялась, и «остин» рванулся вперед.
      Двухэтажный испанский дом Хилла стоял высоко у стены каньона, весело сверкая на солнце красной черепицей, красиво побеленный, украшенный черными кружевными решетками, балконами, арками, с внутренними двориками, усаженными шиповником. На участке в два акра цветы, цветущие кусты, деревья — пальмы, фруктовые, ореховые… Ниже начинался лес.
      — Внизу по холму граница нашего участка, — объяснила Лорел, выходя из машины, — рядом с поместьем Прайама. Акров на девять пересекается с его лесом. Через лес совсем близко.
      — Колоссальное расстояние, — пробормотал Эллери. — Не ближе, чем от орлиного гнезда до подводной пещеры. Вижу, настоящий испанский дом, вроде миссии, не обычная для здешних мест современная подделка. Должно быть, настоящая пытка для Делии — родиться здесьи обреченной жить там.
      — А, она вам рассказывала… — проворчала девушка и повела его в дом.
      Под ногами прохладная испанская черная плитка, прохладное на ощупь железо, утопленная гостиная в сорок футов длиной с огромным камином, облицованным изразцами с рисунками Гойи, книги, музыкальные инструменты, картины, керамика, кругом большие цветочные вазы. Вышел улыбающийся высокий японец, принял у Эллери шляпу.
      — Исиро Сотова, — представила его Лорел, — с нами тысячу лет. Иси, мистер Квин тоже интересуется папиной смертью.
      Улыбка с губ слуги исчезла.
      — Плохо… плохо… — покачал он головой. — Сердце плохое… Желаете выпить, сэр?
      — Спасибо, не сейчас. Сначала скажите, Исиро, давно вы на службе у мистера Хилла?
      — Шестнадцать лет, сэр.
      — Значит, тех времен не застали… А шофер… кажется, Симеон?
      — Симми повез миссис Монк за покупками.
      — Нет, я хочу спросить, сколько лет он работает.
      — Лет десять, — ответила девушка. — Приблизительно в то же время появилась и миссис Монк.
      — Вот как. Ладно, Лорел, начнем.
      — С чего?
      — С момента последнего сердечного приступа. После обнаружения пса и до смерти ваш отец покидал свою спальню?
      — Нет. Мы с Иси по очереди за ним ухаживали всю неделю, днем и ночью.
      — Заглянем в спальню. Ведите.

* * *

      Через полтора часа Эллери открыл дверь комнаты Леандра Хилла. Лорел прикорнула в оконной нише, прислонив к стене голову.
      — Вы меня, наверно, считаете жуткой трусихой, — сказала она, не оглядываясь, — но я там вижу только белое, как мрамор, лицо, синие губы, открытый перекошенный рот… Совсем не похоже на моего папу. Ничего общего.
      — Идите сюда.
      Она дернулась, потом спрыгнула с подоконника, подбежала к нему.
      Он захлопнул за нею дверь спальни.
      Глаза девушки лихорадочно бегали, но не видели ничего необычного, кроме неприбранной двуспальной кровати. Покрывало, простыни, одеяло отброшены, обнажив боковины с пружинным матрасом.
      — Что…
      — Вы сказали, что видели снятую с ошейника записку на тонкой бумаге…
      — На очень тонкой. Как пленка или луковичная шелуха.
      — Она была белая?
      — Белая.
      Эллери кивнул и склонился над голым матрасом.
      — Между сердечным приступом и смертью ваш отец пролежал здесь неделю. Много было посетителей за это время?
      — Прайамы, служащие из фирмы, немногие друзья…
      — В какой-то день на той неделе ваш отец заподозрил, что полученную записку могут уничтожить или украсть, и решил застраховаться. — Он провел пальцем по синей перпендикулярной полоске обшивки матраса. — У него не было никаких инструментов, кроме тупого ножа из тумбочки. По-моему, он спешил, опасаясь, как бы кто не увидел, поэтому грубо сработал. — Палец вдруг провалился в дыру. — Просто сделал надрез между синей полоской и неокрашенным полотном, сунув туда бумагу, которую я нашел.
      — Записка, — охнула Лорел. — Вы нашли записку… Дайте посмотреть!
      Эллери сунул руку в карман, но замер, глядя в окно. Ярдах в десяти за окном стояло старое ореховое дерево.
      — В чем дело? — не поняла девушка.
      — Встаньте с кровати, зевните, улыбнитесь мне, если сможете, и выйдите в дверь на площадку. Дверь оставьте открытой.
      Лорел, вытаращив глаза, встала, зевнула, показав зубы, потянулась, направилась к двери. Эллери чуть передвинулся, оказавшись меж ней и окном.
      Когда она прошла, лениво двинулся следом, с улыбкой захлопнул дверь спальни. И ринулся к лестнице.
      — Эллери…
      — Стойте на месте!
      Он сбежал вниз по ступеням из черной плитки, оставив ее стоять с разинутым ртом.
      Мужчина сидел высоко на ореховом дереве, прячась в листве, и заглядывал в окно спальни Леандра Хилла. Дерево стояло на солнце, и Эллери мог бы поклясться, что он голый, как мать родила.

Глава 4

      Голый мужчина исчез. Эллери проламывался сквозь фруктовые и ореховые деревья, чувствуя себя Робинзоном Крузо. Исиро глазел на него с мощеного дворика вместе с плотным коренастым типом с цветущей физиономией, в шоферской фуражке, с бакалейным пакетом в руках.
      На краю фруктового сада обнаружился расплющенный след огромной ступни с глубоко вдавленными пальцами, судя по всему, прыгнувшего или бежавшего к лесу человека. Он бросился в кусты и сразу выскочил на извилистую опрятную тропинку среди деревьев и поросли, по которой прогуливались многочисленные обнаженные субъекты.
      — Молодец, растворился в толпе, — пропыхтел Эллери. В лесу было жарко, он вскоре почувствовал жажду, усталость, уныние.
      Тропка бесцеремонно кончилась посередине поляны. Следов больше не было. До ствола ближайшего дерева — чудовища, похожего на старый дуб, — несколько ярдов. Никаких лиан.
      Он огляделся, вывернув шею, посмотрел вверх. Гигантские ветви, нижняя из которых находилась футах в тридцати над землей, накрывали поляну плотной завесой из резных листочков.
      Видимо, голый взмахнул руками и взлетел.
      Эллери сел на подгнивший ствол, вытер лицо, раздумывая над чудом. Не сказать, чтоб его что-нибудь по-настоящему удивляло на юге Калифорнии. Хотя летающие голыши — несколько слишком даже для Божьей страны!
      — Заблудились?
      Он вскочил. Маленький старичок в шортах цвета хаки, шерстяных носках и футболке улыбался ему из кустов. На голове бумажный тропический шлем, в руках сеть для ловли бабочек, на костлявом плече висит какая-то ярко-красная коробка. Загорелая морщинистая кожа, руки корявые, вроде древесных ветвей, но дружелюбные голубые глаза молодые.
      — Я не заблудился, — сердито возразил Эллери. — Человека ловлю.
      — Нехорошо сказано, — заметил старик, выходя на поляну. — Вы на ложном пути, молодой человек. С людьми вечно проблемы. Знаете что-нибудь о лепидоптере?
      — Абсолютно ничего. Вы, случайно, не видели…
      — Их ловят вот такой сетью с бубенчиками. Только вчера купил — иду по Голливудскому бульвару мимо магазина игрушек, смотрю — новенькая, сияет в витрине. Уже четырех красавиц поймал. — Ловец бабочек засеменил по тропинке, угрожающе размахивая сачком.
      — Постойте! Вы не видели, как здесь кто-то бежал?
      — Бежал? Смотря по обстоятельствам.
      — По каким обстоятельствам? Дорогой сэр, какие тут могут быть обстоятельства? Либо видели, либо нет.
      — Не обязательно, — серьезно возразил старичок, поворачивая обратно. — В зависимости от неприятностей, которые грозят ему… или вам. На свете слишком много неприятностей, молодой человек. Как тот беглец выглядел?
      — Не смогу описать, — буркнул Эллери, — не особенно разглядел. Скорей видел не то, что надо. Черт возьми! Он был голый.
      — А-а-а, — протянул ловец бабочек, безуспешно бросаясь за крупным экземпляром с красочными пятнами. — Э-э-э… голый?
      — И очень большой.
      — Правильно. Не начнете скандалить?
      — Ничего я ему не сделаю. Только скажите, куда побежал.
      — Да я не о нем беспокоюсь. Как бы он с вами чего не сделал. Здоровый малый. Знавал я одного такого же кочегара — кочергу узлом завязывал. Работал на старушке «Красавице Сьюзи», ходившей на Аляску…
      — Выходит, вы его знаете.
      — Знаю? Еще бы. Это мой внук. Вон! — крикнул ловец бабочек.
      — Где?
      Речь шла о пятой бабочке. Старичок метнулся в кусты и исчез.
      Пока Эллери мрачно разглядывал последний след на тропинке, на поляну осторожно высунулась Лорел.
      — Вот вы где, — облегченно вздохнула она. — До ужаса меня напугали. В чем дело?
      — Кто-то за нами шпионил, сидя на ореховом дереве за окном спальни. Я досюда его выследил…
      — Как он выглядел? — нахмурилась девушка.
      — Совсем раздетый.
      — Врун поганый, — сердито бросила она. — Честью клялся больше так не делать. Мне приходится в темноте раздеваться.
      — Значит, вы его тоже знаете, — вздохнул Эллери. — Кажется, Калифорния помешалась на сексе.
      — Дело вовсе не в сексе. Просто кидает камешки в окно, чтоб я с ним поболтала. А я не могу тратить время на сумасшедшего, который в двадцать три года готовится к Армагеддону. Эллери, давайте прочитаем записку!
      — Чей он внук?
      — Мистера Кольера.
      — Мистер Кольер, случайно, не костлявый старичок с физиономией вроде сушеной фиги?
      — Он самый.
      — И кто он такой?
      — Отец Делии Прайам. Живет с ними.
      — Отец? — Нигде от нее не избавиться. — Но если соглядатай приходится внуком отцу Делии Прайам…
      — Разве она вам не рассказывала о своем двадцатитрехлетнем сыне? — с оттенком мстительной злобы спросила Лорел. — Его зовут Кроув Макгоуэн. Сын Делии от первого мужа. Пасынок Роджера. Не стоит тратить на него время…
      — Как ему удалось раствориться в воздухе? Фокус проделан прямо у меня на глазах.
      Он поднял глаза вслед за ней, видя только навес из листвы на ветвях огромного дуба в десяти ярдах над головой.
      — Мак, — громко крикнула девушка, — покажись!
      К изумлению Эллери, из зелени в тридцати футах над землей выглянуло крупное юношеское лицо, примечательно хмурое.
      — Кто это, Лорел?
      — Слезай.
      — Репортер?
      — Господи боже мой, нет, — раздраженно сказала она. — Это Эллери Квин.
      — Кто-кто?
      — Эллери Квин.
      — Шутишь!
      — Мне шутить некогда.
      — Ладно, иду.
      Лицо исчезло, но что-то сразу материализовалось взамен, обрушившись на землю в дюйме от носа Эллери. Зеленый навес проломила мощная мужская нога, за ней явился молодой человек целиком, встав через мгновение точно на том же месте, где остался последний след босой ноги.
      — Как я хотел познакомиться с вами!
      Стиснутая рука хрустнула переломанными, по всей видимости, костями — Эллери не успел даже охнуть. Неудачный для самолюбия день: не поймешь, у кого сильней хватка — у Роджера Прайама, Альфреда Уоллеса или этого дикого зверя. Сын Делии был выше его на шесть дюймов. Симпатичный гигант с немыслимо широкими плечами, невероятно тонкой талией, мускулатурой «мистера Америка», гавайской кожей — сплошь на виду, без учета коричневой набедренной повязки, — и ухмылкой, из-за которой Эллери себя чувствовал столетним старцем.
      — Я принял вас за охотника за новостями, мистер Квин. Терпеть их не могу, они мне жизнь отравляют. Чего мы тут стоим? Пойдемте в дом.
      — Как-нибудь в другой раз, Мак, — холодно отказалась Лорел, беря Эллери за руку.
      — Ух, дурацкое упрямство. Успокойся.
      — Кажется, ваш отчим не слишком любезно меня принял, Мак, — сказал Эллери.
      — Имели уже удовольствие? Но я вас приглашаю подняться в мой дом.
      — В самом деле подняться, — вздохнула Лорел. — Хорошо. Иначе не поверите.
      — Подняться в дом? — Эллери покорно оглянулся. К его ужасу, юный гигант, кивнув, полез по веревочной лестнице, гостеприимно маня их за собой.

* * *

      Высоко на дереве действительно был дом. Точнее сказать, однокомнатное помещение без удобств, однако с четырьмя стенами и соломенной крышей, с прочным полом, бревенчатым потолком, двумя окнами, располагавшееся на платформе, откуда свисала лестница, — на опасном с виду насесте, который юный Макгоуэн весело называл «двориком», абсолютно надежном, если не падать.
      Хозяин объяснил, что дерево называется quercus agrifolia, добрых восемнадцати футов в обхвате, предложил гостю взглянуть на «кусачие листья». Эллери кисло кивнул, осторожно стряхивая с рубашки дьявольски проворных паучков. Впрочем, постройка покоилась на ветвях в фут толщиной и казалась вполне устойчивой.
      Сунув голову внутрь по хозяйскому приглашению, он охнул, как турист. Стены и полы занимали предметы, облегчающие — иначе не скажешь — жизнь на дереве.
      — Извините, что не приглашаю, втроем не поместимся. Лучше сядем во дворике. Кто-нибудь хочет выпить? Бурбон? Скотч? — Не дожидаясь ответа, Макгоуэн вдвое согнулся и втиснулся в дом. Послышалось разнообразное бульканье.
      — Почему несчастного ребенка не сдадут, куда следует? — шепнул Эллери.
      — Для этого нужны основания.
      — Вы считаете нормальным такой образ жизни? — воскликнул он.
      — Не стану вас упрекать, мистер Квин, — дружелюбно заявил рослый парень, вышедший с двумя холодными стаканами. — С первого взгляда всё против меня. Хотя лишь потому, что вы живете в мире фантазий. — Он сунул в дом длинную руку и вытащил третий стакан.
      —  Мыживем в мире фантазий. — Эллери одним глотком осушил треть стакана. — А вы, естественно, в реальном.
      — Может, не надо? — устало молвила Лорел. — Начнет рассуждать, просидим до заката. Что там говорится в записке?
      — Кроме себя, ни одного реалиста не знаю. — Гигант разлегся на краю своего дворика, болтая в воздухе могучими ногами. — Слушайте, чем вы все занимаетесь? Живете в одних и тех же старых домах, читаете одни и те же старые газеты, смотрите одно и то же старое кино, один и тот же телевизор, ходите по одним и тем же тротуарам, ездите в одних и тех же старых новых машинах. Мир, приснившийся во сне, не видите разве? Чего стоит обычный бизнес? Чего стоит жульничество, убийство? Понятно?
      — Не скажу, чтобы совсем понятно, Мак, — признался Эллери, проглатывая вторую треть. Только сейчас распробовал, что в стакане бурбон, который он терпеть не может. Ну ладно.
      — Мы, — заявил юный мистер Макгоуэн, — живем в момент острого кризиса тяжелейшей в истории болезни общества. Вы возитесь с ничтожными убийствами, когда человечество стоит на грани самой крупной катастрофы после Великого потопа. Атомная бомба уже стала детской игрушкой. Теперь есть водородная, которая гарантированно развяжет цепную реакцию, или как там ее, черт возьми, что-то вроде фейерверка в День независимости 4 июля. На всем континенте будет отравлена питьевая вода. От смертельных нервно-паралитических газов, бацилл нет спасения… Бог весть, что еще. Думаете, не применят? Друзья мои, наш мир слагает эпитафию человеку. Кто-нибудь хлопнет пробкой в Югославии, в Иране, в Корее, — бумс! — и всему конец. Ничего не останется, — продолжал он, взмахнув стаканом в невидимый мир внизу. — Пустые города, отравленные на сто лет посевы, одичавшие домашние животные, размножившиеся насекомые… Нарушенный природный баланс, развалины, чума, радиоактивные миллионы квадратных акров, почти вся земная атмосфера… Потрескавшиеся дороги, просевшие мосты, ржавеющие машины, сгнившие библиотеки, жиреющие стервятники… Голливуд, Вайн, заросшие первобытным лесом, что не так уж и плохо. Вот что будет. Развивавшиеся тридцать тысяч лет приматы отброшены назад одним пинком, словно спящая утка. Цивилизация взорвана атомом и уничтожена. Конечно, кое-кто выживет, включая меня. Что нам делать? Вернемся, братцы, туда, откуда пришли, — на деревья. Логично, не так ли? Поэтому я здесь и готов ко всему.
      — Давайте прочитаем записку, — взмолилась Лорел.
      — Через минуту. — Эллери, передернувшись, допил последнюю треть. — Очень логично, Мак, за исключением двух-трех пунктов.
      — Например? — вежливо полюбопытствовал Кроув Макгоуэн. — Давайте еще налью.
      — Нет, спасибо, не сейчас. Например, — Эллери указал пальцем на сеть проводов, свисавших откуда-то к крыше древесного дома Макгоуэна, — зачеркивая тридцать тысяч лет эволюции, вы охотно подключаетесь к магистральной линии, — он вытянул шею, заглянул в дом, — пользуясь электрическим освещением, электрической плиткой и холодильником, прочими примитивными устройствами, не говоря уж, — кивок на переплетение труб, — о водопроводе и маленьком унитазе, подсоединенном, кажется, к антисептической цистерне внизу, и так далее. Все это — прошу прощения, Мак, — подрывает вашу логику. Единственная разница между вашим домом и домом вашего отчима заключается в том, что ваш меньше и находится в тридцати футах над землей.
      — Только ради практичности, — объяснил гигант. — По-моему, катастрофа теперь со дня на день случится. Хотя, может быть, я ошибаюсь… еще год пройдет. Просто пользуюсь достижениями цивилизации, пока можно. Знаете, у меня тут имеется и винтовка 22-го калибра, и парочка сорок пятых, а когда боеприпасы кончатся и нельзя будет их раздобыть, останется лук со стрелами, которые свалят любого выжившего оленя. Каждый день тренируюсь, здорово лазаю по деревьям…
      — Кстати, — вставила Лорел, — лазай в дальнейшем по своим деревьям, Мак. Я не стыдлива, но девушкам не всегда хочется, чтоб за ними подглядывали. Слушайте, Эллери…
      — Что это вы за байки травите, Макгоуэн? — спросил Эллери, разглядывая хозяина.
      — Байки? Я ж только что объяснил.
      — Слышал ваши объяснения, которые сразу вылетели в другое ухо. Какую роль вы играете? И кто автор сценария? — Эллери поставил стакан и поднялся, едва не свалившись с платформы, что немножко подпортило задуманный эффект. Слегка позеленев, он шарахнулся к стене дома. — Я и раньше бывал в Голливуде.
      — Ладно, смейтесь, — беззлобно проворчал загорелый гигант. — Обещаю вам достойные похороны, если соберу разбросанные останки.
      Эллери на секунду уставился в широкую, абсолютно спокойную спину, потом пожал плечами. При каждом посещении Голливуда происходит нечто фантастическое, однако хлеще нынешнего не придумаешь. С него хватит.
      Вспомнив, что он еще занимается делом, сунул руку в карман, многозначительно спросил:
      — Пойдемте, Лорел?
      — Будете читать бумажку, которую нашли у Леандра в матрасе? — полюбопытствовал юный Макгоуэн. — Я видел. Сам хотел бы узнать, что там сказано.
      — Все в порядке, Эллери, — безнадежно рассмеялась Лорел. — Кроув гораздо сильнее, чем кажется, интересуется нашими глупыми фантазиями. И я, как ни странно, ему доверяю. Можно взглянутьна записку?

* * *

      — Это не та записка, которую отец на ваших глазах снял с собачьего ошейника, — объявил Эллери, с неудовольствием глядя на Макгоуэна и вытаскивая из кармана бумагу. — Копия. Оригинал исчез. — Он развернул сложенный вдвое листок плотной веленевой зеленовато-серой бумаги с тисненой зеленой монограммой.
      — Папина бумага…
      — Из тумбочки в спальне, где также лежал двухцветный карандаш. — Он выудил из кармана автоматический карандаш. — Выдвинут синий стержень. Записка начинается синим, кончается красным. Видно, синий кончился на середине, и дальше он писал красным. Карандаш тоже свидетельствует, что записка переписана в спальне. — Он предъявил листок. — Почерк вашего отца?
      — Да.
      — Нет сомнений?
      — Никаких.
      — Хорошо, Лорел, — молвил Эллери довольно странным тоном. — Читайте.
      — Да она же без подписи, — заметила Лорел так, словно ей хотелось кого-нибудь ущипнуть.
      — Читайте.
      Макгоуэн встал у нее за спиной на колени, уткнувшись в плечо могучим подбородком. Она не обращала на него внимания, внимательно читая записку.
 
      «Думаешь, я умер, погиб, пропал? Я вас многие годы ищу. И нашел. Догадался о моих планах? Умрешь. Скоро? Нет, очень не скоро. За долгие годы поисков, за мои раздумья, надежды… Умрешь медленно и неизбежно. Вы оба. Медленно, верно — физически и морально. Перед каждым следующим шагом пришлю обоим предупреждение… предупреждение с особым смыслом, неясным, загадочным. Прими первое, номер один».
 
      Лорел таращила глаза на листок почтовой бумаги.
      — Самая несмешная шутка века, — мрачно заключил Кроув Макгоуэн, забирая листок.
      — Не просто шутка, — покачала головой девушка. — Предупреждение номер один, смерть, особый загадочный смысл… Какая-то кудрявая липа. Новая «Хижина дяди Тома», — рассмеялась она, оглянувшись. — Чересчур даже для Голливуда.
      — Почему старик к ней серьезно отнесся? — Кроув с легкой озабоченностью смотрел на Лорел.
      Эллери взял у него листок, заботливо свернул.
      — Для мелодрамы требуется атмосфера и выразительность. Возьмите любую лос-анджелесскую газету, найдете три новые серийные истории, рядом с которыми эта записка — научный труд Эйнштейна. Однако они реальны, поскольку написаны нормальным языком. В нашей невероятно не содержание, а изложение.
      — Изложение?
      — Очень корявое, местами архаичное, словно писал человек в брыжах и в треуголке, говорящий и пишущий на другом английском языке. Старый букет с архивным запахом. Нарочно, к примеру, для создания такого впечатления ничего не вставлено… как делают похитители в письмах с требованием выкупа, сознательно искажая слова и путая спряжение глаголов для имитации неграмотности. И все-таки… не знаю. — Он сунул записку в карман. — Самое странное сочетание подлинности и фальшивки. Ничего не пойму.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13