(12 июня, вторая половина дня)
 
      Такси остановилось у подъезда. Я расплатился с водителем и еще некоторое время продолжал молча сидеть в машине.
      – Все в порядке? – спросил у меня таксист, не понимая, почему я не выхожу.
      – Да, – ответил я. – Просто очень давно не был здесь.
      – Понятно, – равнодушно произнес парень и отвернулся к окну.
      Я вышел из машины.
      Во дворе все было по-прежнему, словно я только сегодня утром проходил через него, спеша на работу, а сейчас возвращаюсь обратно. Все так же на лавочках перед домом сидели старики, все так же в песочнице играли дети.
      Мое внимание привлекла одна симпатичная малышка, которой было около трех лет. У нее были светлые волосы: голубое платьице едва прикрывало пухлые коленочки. Она игралась недалеко от скамейки, на которой сидел молодой мужчина и читал газету.
      – Папа, посмотри, – обращалась к нему девчушка, показывая куклу. – Посмотри, какое платье.
      – Угу, – отвечал мужчина, не поднимая на девочку глаз. Он был поглощен чтением.
      Не знаю, почему, но я не мог оторвать взгляда от этой славной девчушки.
      – Папа, – снова настойчиво повторила она.
      – Не приставай, Настя. Скоро придет мама, и мы пойдем гулять.
      Я повернул голову туда, где у подъезда сидели старики, и замер от неожиданности. Из дома выходила Марина. Она тоже заметила меня и остановилась. Она смотрела на меня, словно увидела приведение. Я почувствовал, как бешено забилось сердце в груди. Несколько шагов отделяло меня от жены. Я хотел броситься к ней и крепко обнять, но это расстояние казалось непреодолимым – ноги словно приросли к земле.
      Марина изменила прическу: подстригла и перекрасила волосы. Но выглядела так же обворожительно, как и три года назад.
      – Марина, – безжизненным голосом произнес я.
      – А вот и наша мама, – услышал я голос мужчины, несколько минут назад разговаривавшего с девочкой.
      В одну секунду мне все стало ясно. Марина, уверовавшая в мою смерть, забыла меня. Сейчас у нее новый муж. А эта симпатичная девочка – моя дочь. Я почувствовал горькое разочарование, земля стала уходить у меня из-под ног.
      Несколько секунд еще длился наш молчаливый диалог. Я смотрел в глаза жены и видел, как быстро сменяются в ее душе чувства. Сначала в них была растерянность, которая сменилась восторгом. Теперь же Марина с ужасом смотрела на меня.
      Она прошла мимо, опустив глаза, и направилась к скамейке, где сидел ее муж и где играла ее дочь. Я не знал, что делать в этой ситуации и стоял на месте, не в силах пошевелиться.
      – Мамочка, – обрадовалась девочка.
      – Где ты пропадала столько времени? – недовольно спросил мужчина мою жену. – Ты всегда так долго копаешься!
      Тут он посмотрел на Марину и заметил, что с ней творится что-то неладное.
      – Что-нибудь случилось? – спросил он.
      Марина ответила не сразу. Она посмотрела в мою сторону, а потом снова перевела взгляд на мужа:
      – Да, случилось.
      Она замолчала, и я понял, что слова даются ей с трудом.
      – Кто этот человек? – поинтересовался мужчина.
      – Один мой знакомый. Мне нужно с ним поговорить.
      – Значит, ты предлагаешь мне уйти? – подозрительно спросил мужчина.
      Марина промолчала. Я слушал этот разговор и весь кипел от злости на мужчину, который неизвестно по какому праву разговаривал с Мариной, как господин со своей рабыней, па саму Марину и на себя, потому что не решался подойти ближе и рассказать наглецу, кто я есть на самом деле.
      – Так надо, – наконец сказала Марина. – Пожалуйста, и возьми с собой Настю.
      – Мама, пойдем гулять, – пролепетала девочка, услышав, что мать назвала ее имя.
      – Вы идите с… – Марина запнулась, а потом произнесла уверенным голосом, – с папой, а я вас скоро догоню.
      – Ай, не хочу, – упрямилась девочка.
      – Уведи ее, – со слезами повторила Марина. – Я прошу тебя.
      Мужчина недовольно поднялся со скамейки, медленно сложил газету и взял за руку девчушку.
      – Пойдем, у мамы серьезный и важный разговор, – сказал он, уводя мою дочку.
      Когда они скрылись из виду, Марина бессильно опустилась на скамейку. Я подошел к ней и сел рядом. Мы не смотрели друг другу в глаза и сидели молча, как будто вообще не были знакомы.
      – Зачем ты сказала увести ребенка? – наконец спросил я.
      – Потому что так надо, – она старалась держаться уверенно.
      – Кому надо?
      Марина посмотрела на меня и заплакала. Жалость к ней сжимала мое сердце, я обнял жену за плечи и притянул к себе.
      – Не плачь, родная моя, я вернулся.
      Марина как-то странно посмотрела на меня и нервно, сквозь слезы, рассмеялась.
      – Ты вернулся? Как это здорово! Вернулся защитник, который спасет меня от всех несчастий.
      Я с ужасом отшатнулся от жены.
      – Что ты такое говоришь?
      – Я говорю чистую правду. Неужели ты не понимаешь, что не нужно было возвращаться, что ты умер, а я постаралась забыть и тебя, и ту боль, которую ты мне причинил, и то унижение, которое причинило мне твое начальство.
      Я понимал, что в Марине говорит боль. Она бросала оскорбительные, жестокие слова, будто стараясь компенсировать тот кошмар, который ей пришлось пережить. Я дал ей возможность выплеснуть боль наружу.
      – Ты умер, – повторила она. – Я счастлива, у меня есть муж, который не пропадает неизвестно где целыми месяцами, годами, который проводит ночи дома и который любит мою дочь.
      – Но ведь это и моя дочь, – сказал я. Марина опустила голову и тихо произнесла:
      – Забудь об этом, пожалуйста.
      – Как это?
      – Ради ее же блага. Ей будет спокойнее жить. Она привыкла к Игорю, моему мужу, и всегда будет думать, что он ее настоящий отец.
      Марина не понимала, как жестоко наказывала меня. Но разве я был виноват в случившемся? Разве я по собственной воле оставил ее? Разве я сам внес себя в список мертвых?
      – Зачем ты вернулся? – спросила Марина, поднимая голову и глядя мне прямо в глаза.
      – Я приехал к себе домой, к своей жене и дочери.
      – У тебя нет ни дома, ни жены, ни дочери, – категорически сказала Марина.
      Как ни абсурдно это звучало, я не стал спорить с женщиной, которая действительно отказалась от меня и уже позабыла. Сейчас для меня это было очевидно.
      – Мы можем оформить наш развод, – быстро добавила Марина.
      – Зачем? Разве в этом загвоздка?
      – Я знаю, что ты поймешь меня, ведь ты добрый человек. Ты ведь не хочешь, чтобы мне и Настеньке было плохо?
      Я отвернулся от нее. Моя душа плакала. Не сломленный в плену, сейчас я испытывал полное моральное бессилие. Так плохо мне еще никогда не было.
      – Поначалу я все еще верила, что ты жив, не находила себе места, страдала, надеялась… Но потом появился Игорь, он помог мне забыть горе, и Настенька привязалась у нему. Лучшего отца для нее было бы трудно найти.
      Она осторожно коснулась моей руки:
      – Прости. Я как последняя дрянь разговариваю с тобой.
      Я посмотрел на нее и произнес:
      – Кто рассказал тебе о моей смерти?
      – Полковник Филатов. Он пришел к нам домой в середине апреля, спустя несколько месяцев после твоего отъезда. Он сказал, что ты погиб при исполнении… Обещал помогать, – Марина горько усмехнулась. – Я до сих пор получаю за тебя деньги. Они считают, что этим компенсируют потерю тебя. Я была беременна, – продолжала она, – от переживаний начались преждевременные роды. Настенька родилась через пару дней после известия о твоей смерти… И тут все началось, завертелось в адской мельнице. Сначала меня вызывал к себе твой полковник, расспрашивал, сопоставлял факты. Я узнала, что ты обманул меня, бросил меня и провел последние дни перед отъездом у любовницы. Об этом нетрудно было догадаться, твое поведение сразу казалось мне подозрительным. Господи, я даже обрадовалась твоей гибели. Я подумала, что это Бог наказывает тебя за то, что ты жестоко меня обидел. А потом меня стали таскать на допросы другие. Конечно, они называли наши встречи по-другому, но сколько унижений мне пришлось пережить… Они хотели узнать, что мне известно о твоей поездке. Я рассказывала, а им было мало, и они вызывали меня еще и еще раз. Настенька была маленькой, я вся издергалась. В общем, всего хватало. Спасибо тете Даше и дяде Сене, они помогли; занимались воспитанием дочери, пока я давала показания в кабинетах. А потом все затихло, я больше никому не была нужна. Я выбросила тебя из своего сердца, потому что ты один был виноват во всем. Ты так хотел казаться себе мужественным, суперсильным, что не обращал внимания на мои желания. Ты же знал, как мне не нравилась твоя работа, знал и молчал. Ты всегда был эгоистом. Я постаралась забыть тебя, и у меня сразу же все наладилось. Я больше не та вечно ревущая дурочка, которая ждет своего мужа из длительных командировок, я больше не трясусь по ночам от страха, что могу потерять тебя. Я стала счастливой и уверенной женщиной, у меня есть любимый человек. Так зачем же ты снова появился в моей жизни? Кто тебя просил приходить сюда? Ты мне не нужен…
      Она снова заплакала. Я не знал, что делать, молча сидел рядом и ждал, когда Марина успокоится. Она была не так уж не права, обвиняя меня в черствости и эгоизме. Я действительно никогда не задумывался всерьез о ее желаниях.
      – Я знала, что ты придешь, – вдруг сказала Марина.
      Я посмотрел на нее с удивлением.
      – Это правда, я знала, что ты не погиб, – повторила она.
      – Как?!
      – Ты можешь не верить мне, но это так. И я представляла себе нашу встречу, придумывала речь – столько горечи накопилось в моей душе.
      – Ты знала, что я не умер, и все же вышла замуж? – наконец я понял, что именно оскорбило меня в ее словах.
      – Конечно! Должна же я была отомстить тебе за все.
      – Но ведь это же глупо, бессердечно.
      – Это справедливо, – аргументировала она. В ее глазах снова появилась ненависть.
      – Тогда можешь считать, что тебе это удалось, – подавленно произнес я.
      – И теперь я прошу лишь одного, – продолжала Марина, – чтобы ты оставил нас в покое и никогда больше не появлялся здесь.
      – Что же, – вздохнул я. – Признаюсь, что не так представлял нашу встречу. Бог тебе судья! Я не имею права обвинять тебя в чем бы то ни было.
      – Спасибо! – ее голос дрогнул, но она старалась не выдавать волнения.
      – У меня есть к тебе одна просьба, – сказал я. Марина насторожилась:
      – Говори.
      – Моя дочь.
      – Нет, – твердо сказала она. – Настя никогда не узнает, кто ее настоящий отец. И обещай мне сейчас же, что не будешь настаивать на обратном.
      – Я не могу тебе этого обещать. Ты сама не знаешь, как повернутся события.
      – Не обманывай себя, – вдруг улыбнулась Марина. – Настя еще совсем маленькая, чтобы разбираться в таких трудных вопросах. А когда она вырастет – тебя уже не будет в живых.
      – Что за бред ты несешь? Марина рассмеялась:
      – Господи, Виктор, неужели ты себя не знаешь? Я же чувствую, что ты задумал что-то нехорошее, и обстоятельства твоего внезапного появления говорят об этом. Ты всегда будешь искать рискованных приключений, и в один прекрасный момент поймешь, что тебя уже нет. Но в следующий раз это будет по-настоящему.
      Она была права. Вдруг я понял, что никогда не знал своей жены, и только сейчас она мне начинала раскрываться. Марина была сильной, уверенной женщиной, которая знала, чего хочет от жизни. Сам я этого для себя не знал.
      – Хорошо мы с тобой поговорили, – сказал я, понимая, что разговор окончен.
      – Да, мы оба ждали встречи, чтобы расставить все точки над i.
      – Ну, я хотел совершенно другого.
      Она пожала плечами и ничего не ответила.
      – Тебе пора, – сказала она, поднимаясь. – Мне не хотелось бы оправдываться перед мужем.
      Я тоже поднялся.
      – У тебя есть ко мне какие-нибудь просьбы? – спросила Марина. – Я должна признаться, что выбросила все твои вещи. Сам понимаешь, что теперь они мне не нужны.
      – И документы? – испугался я.
      – Нет, документы остались. Я говорю об одежде, дневниках. Ты не подумай, что я сделала это со зла. Просто не хотела расспросов Насти, когда она подрастет. А документы сохранила, потому что знала: ты вернешься. Или надеялась на это, – добавила она, но тут же осеклась и боязливо взглянула на меня. – Подожди здесь, я принесу тебе документы.
      Она торопливо направилась в сторону дома, даже не оглянувшись.
      Мне не пришлось долго ждать, скоро Марина протянула мне документы, аккуратно сложенные в большой бумажный конверт.
      – Спасибо, – сказал я.
      И тут заметил нерешительность в ее глазах.
      – Вот, забери и это, – Марина протянула мне фотографию, на которой мы были запечатлены вместе, радостные и любящие друг друга. – Она последняя. Я приняла окончательное решение.
      Я взял фотографию и сунул ее в конверт с документами.
      – Уходи! – испуганно сказала Марина, глядя куда-то поверх меня.
      Я обернулся и заметил, что возвращаются новый муж Марины и моя дочь.
      – Я не хочу, чтобы ты разговаривал с ними, – по-детски, со страхом добавила Марина.
      Я развернулся и быстро зашагал прочь, бросив прощальный взгляд на симпатичную девчушку в голубом коротком платьице.
      – Кто это был? – услышал я позади себя голос Игоря.
      – Сослуживец моего покойного мужа, – уверенно ответила Марина.

      (13 июня, первая половина дня)
 
      Ночь я провел у молоденькой девочки, которую подцепил в ночном баре, отбив ее у нахальных подростков. Проснувшись рано утром, я посмотрел на часы. Был седьмой час. Я встал и быстро оделся, стараясь не разбудить это хрупкое создание, что приютило и обогрело меня.
      Выйдя на улицу, я поймал такси и назвал адрес Леши Терехина, мало рассчитывая на то, что адрес не изменился за прошедшие три года.
      Машина мчалась по утренним улицам, а я полулежал на заднем сидении, изнывая от жажды и боли в голове, раскалывавшей ее надвое.
      – Послушай, друг, – обратился я к таксисту, – может, заедем куда-нибудь?
      – За лекарством? – догадался он.
      – Да, не мешало бы, – ответил я.
      – Заедем, – согласился он. – Сейчас часто рекламируют настоящее лекарство, в аптеках продают. Принимать с похмелья. Всю боль, как рукой снимает.
      – Ты пробовал?
      – Нет, – улыбнулся он, – но ведь говорят же.
      – Больше верь тому, что говорят, – скривился я. Он остановился у какого-то ночного ресторана или магазина и сам сходил за лекарством для меня.
      – Вот, держи, – сказал он, протягивая бутылку «Абсолюта» и три банки немецкого пива.
      Я тут же откупорил банку и в два глотка опорожнил ее.
      – Вот мы и на месте, – сказал водитель, остановившись у нужного подъезда.
      Я расплатился и вошел в подъезд. На мой звонок никто не отвечал. Только когда я в шестой или седьмой раз нажал на кнопку и продержал ее минуты три, за дверью послышалось недовольное бормотание. Я не мог понять, чей это голос.
      – Кто там? – спросил мужчина за дверью.
      – Мне Лешу Терехина, – ответил я.
      – А кто его спрашивает?
      – Русич.
      Щелкнул замок, и дверь распахнулась. На пороге стоял Леша Терехин, мой бывший сослуживец, а ныне отставник и пьяница.
      – Витек? – удивился он. – Проходи.
      Мы прошли в квартиру, и он закрыл за собой дверь. Я с минуту разглядывал его вспухшее лицо.
      – Чего рассматриваешь? – недовольно спросил он. – Не нравлюсь?
      – Да нет, – ответил я, сам мало соображая, что думаю и говорю. – Просто давно не видел тебя.
      – И сколько же это твое «давно»? – спросил он, прищурив один глаз.
      – Три года и пять месяцев. А если быть совсем точным, то три года пять месяцев и четыре дня.
      – Нет, такой точности не надо, – безразлично махнул он рукой.
      И только тут я понял, на кого он похож. Он был похож на того трясущегося бомжа, который «стрелял» мелочь на похмелье в переходе на Казанском вокзале.
      – Что, так и будем стоять? – спросил он, уставившись на бутылку водки, которую я держал в руке. – Я, правда, так рано не пью, но раз ты пришел ко мне в гости через три года и пять месяцев… По такому случаю, думаю, можно. Пошли.
      И он отправился на кухню, я последовал за ним.
      – Из закуски ничего не осталось, – сказал он, заглянув в холодильник.
      – Да ладно, – ответил я. – У меня еще две банки пива есть.
      Я достал из карманов пиво и поставил на стол.
      – Это разве пиво? – спросил он меня, словно упрекнул. – Ничего не поделаешь, придется соседку потревожить.
      И он направился к двери, а я стал дожидаться его возвращения. Леша вышел на площадку и позвонил в соседнюю квартиру. Дверь оставалась открытой. И через минуту я услышал женский голос:
      – Чего тебе?
      – Понимаете, друг зашел, – объяснял Леша, – а у меня, как назло, в холодильнике ничего не оказалось.
      – И что ты хочешь? – спросил женский голос.
      – Не могли бы вы меня выручить? Я потом с вами рассчитаюсь.
      – Знаю, пьяница горький, как ты рассчитаешься, – недоверчиво ответила женщина. – Сколько наотдолжался. Мало того, что по вечерам людям спать не даешь, так теперь и по утрам к тебе дружки стали наведываться.
      Я решил вмешаться в разговор. Увидев меня, женщина замолчала.
      – Доброе утро, – как можно более доброжелательно произнес я. – Вы уж извините его, это он из-за меня. Я действительно нагрянул к нему без предупреждения.
      – Доброе, – ответила настороженно женщина, оглядывая меня с ног до головы.
      – Если это вас не обидит, – продолжал я, доставая из кармана деньги, – мы вам заплатим.
      Женщина следила за моими движениями, а когда увидела много денег, сразу же повеселела, стала улыбаться.
      – Да что вы, что вы! – залепетала она, словно отказывалась от вознаграждения.
      Леша тоже вытаращил глаза и смотрел на кипу зеленых в моей руке.
      – Я сейчас что-нибудь приготовлю и принесу, – согласилась обслужить нас женщина и тут же метнулась в свою квартиру.
      – Откуда такие деньги? – шепотом спросил Леша. – Ты что же, с севера приехал?
      – С юга, – ответил я. – Но деньги я заработал честным трудом, и не там, а здесь. Да это и неважно.
      Мы опять пошли на кухню, присели, ожидая соседку с закуской.
      – Сколько твоей соседке? – поинтересовался я.
      – Не знаю, – пожал плечами Леша. – Лет тридцать семь, не больше.
      – И что, живет одна?
      – Одна.
      – Чего же такой момент упускаешь?.. Послышался шум открывающейся двери и радостный голос:
      – А вот и я.
      Я повернулся и увидел женщину с подносом, на котором стояли миска с салатом, тарелка с колбасой, хлеб, зелень, свежие огурцы нарезанные ломтиками. Женщина поставила поднос на стол.
      – Чем богаты, как говорится, – улыбнулась она.
      – Простите, вас как зовут? – спросил я.
      – Лида, – кокетливо ответила женщина.
      – Послушайте, Лидочка, столько мы вам должны?
      – Ой, да что вы!.. – кокетливо закраснелась она.
      – Пятерку дай, будет в самый раз, – буркнул Леша.
      – Леша, не груби, – осадил я. – Тебе лучше принять холодный душ, а то ты еще не проснулся.
      – Если ты такой богатый, то верни Лиде за меня долг, – вместо ответа сказал Леша.
      – Нет, ты неисправимый грубиян, – улыбнулся я, продолжая разглядывать Лиду. – Лидочка, сколько он вам задолжал?
      – Да не слушайте вы его, – махнула рукой женщина.
      – Сотни две или три, – вставил Леша.
      – Это сколько же в зеленых? – спросил я.
      – Пятьдесят пять, – скороговоркой подсказала Лида.
      – Пятьдесят пять и пять, – словно не заметив ее взгляда, отсчитывал я. – Итого – шестьдесят. Вот, возьмите…
      Я протянул ей деньги.
      – Ну как же вы! – пробормотала она и тут же выхватила протянутые доллары, продолжая кокетливо улыбаться.
      Она поднялась с табурета и направилась к выходу.
      – Ладно, вы тут отдыхайте, а мне нужно собираться, – сказала она. – Если что понадобится, заходите.
      – Спасибо за все, Лидочка, – поблагодарил я. – А вы с нами не посидите?
      – Нет, нет, спасибо, – пролепетала она и выпорхнула из квартиры.
      Я услышал, как она захлопнула дверь.
      – Давай выпьем, Витек, – тут же наполнил рюмки Терехин.
      – Давай, – согласился я, – за встречу. Ты меня провожал, ты меня и встречаешь.
      И я следом за ним выпил.
      – Не понимаю, – пожал плечами Леша, – о каких проводах и о какой встрече ты говоришь?
      – Три года назад, – напомнил я. – Что? Ты забыл? Мы с тобой в «Витязе» выпивали.
      – В «Витязе», – начинал вспоминать он. – Что-то припоминаю, но очень смутно.
      – Ты тогда уволился и устроился в охрану в ресторан, – снова подсказал я.
      – И что?
      – Я тогда собирался в дальнюю дорогу, зашел в ресторан и встретил тебя, – стал рассказывать я. – Правда, не хотел говорить тебе, что уезжаю. Ну вот, теперь я вернулся, через три года и пять месяцев.
      – Это так давно было? – удивился он. – И где же ты пропадал все это время?
      Он взял бутылку и снова налил. Я следил глазами за его движениями и продолжал:
      – Сидел. Сначала у моджахедов, потом у таджикских боевиков, потом пахал, как папа Карло, в каменоломнях.
      – Давай выпьем, – перебил он меня и поднял рюмку: – За твое счастливое возвращение.
      И выпил. Мне показалось, что он невнимательно слушает меня или совсем не хочет слушать то, о чем я говорю.
      – Ты подожди пить, – повысил я голос. – Ты сначала выслушай меня.
      – М-мгу, – кивнул он, нажимая на салат.
      – Тебя что, не удивляет, каким образом я оказался в плену у моджахедов?
      – У кого? У моджахедов? – переспросил он и уставился непонимающим взглядом.
      – Да.
      – А как ты там оказался?
      – По милости Филатова, – понизив голос, ответил я. Он отложил в сторону вилку.
      – Так ты продолжал работать на него? – удивился он.
      Я ответил кивком.
      – И что же на этот раз ты должен был сделать?
      – Проникнуть в оппозицию и убрать лидера, – ответил я.
      – И что?
      – Он меня сдал, – спокойно ответил я.
      – Сдал?!
      – Да.
      – Но этого не может быть? – не верил Терехин. Он оживился и даже, как мне показалось, немного протрезвел.
      – Я тоже не мог поверить в это.
      – А как ты тогда узнал? – не понимал он.
      – Они меня пасли. По плану я должен был завербоваться в Турции и проникнуть в Таджикистан через Афган.
      – Ну, это-то понятно, – согласился с легендой Леша. – А что дальше? Ты говоришь, они тебя пасли? От самой Москвы?
      – Нет, – ответил я. – Они упали мне на хвост уже в Афганистане. Моджахеды подарили меня таджикским оппозиционным боевикам. Не знаю, слышал ли ты о том, что в августе девяносто второго там грохнули Генпрокурора?