(13 июня, вечером)
 
      Я отправился за город, на дачу Терехина, которая становилась теперь для меня временным прибежищем. Целый день я провозился с «Жигулями», пока не отремонтировал машину. Когда она была исправлена, я занялся поисками бензина, потому что бак был пуст. Мне повезло. Сосед Терехина по даче продал мне ведро бензина, и я, заправив машину, отправился в Москву.
      Купив огромный букет алых роз, я въехал во двор дома и остановился на площадке. Я сидел в машине и думал о том, стоит ли подниматься в квартиру. За последние два дня я убедился в правоте Сангака: в подобной ситуации следует рассчитывать только на себя, на свои силы, не полагаясь на других. И все-таки я не смог удержаться, чтобы не приехать по этому адресу. Я чувствовал какое-то странное притяжение к этому дому, ведь именно отсюда я ушел воскресным днем три года и пять месяцев назад.
      Женя возвращалась домой позже обычного. Я взглянул на часы. Они показывали почти девять вечера. В моей голове быстро созрел план.
      Женя вошла в подъезд поднялась по ступенькам и остановилась у лифта, нажав на кнопку вызова.
      – Привет, – с радостной улыбкой сказал я, когда дверь раскрылась. Женя смотрела на меня округлившимися от удивления глазами.
      – Не ждала?
      Она не ответила, медленно приходя в себя.
      – О, Господи, Виктор! – наконец вскрикнула Женя.
      – Только не нужно падать в обморок, – пошутил я. – Не думай, что перед тобой покойник.
      Она нервно улыбнулась и быстро вошла в кабину лифта.
      – Это я уже заметила, – сказала Женя, не отводя от меня глаз.
      Я нажал на кнопку шестого этажа. Мы пожирали друг друга глазами. Она стала еще прекраснее, чем я помнил ее. Я слушал ее частое взволнованное дыхание, упивался запахом ее духов, и желание овладеть ею тут же, прямо в лифте, все нарастало.
      – Это тебе, – наконец вспомнил я о букете.
      – Спасибо.
      Казалось, она все еще не понимала происходящего.
      Как только дверь квартиры захлопнулась за нами, я набросился на Женю с поцелуями. Она не сопротивлялась, и скоро мы оказались в спальне. Я так ждал этого момента, что не мог совладать с собой…
      – Ты, наверное, голоден? – спросила Женя, когда мы уже просто лежали в кровати, разглядывая друг друга.
      – Я голоден, но не в том смысле, о каком ты думаешь, – ответил я спокойно, и Женя понимающе улыбнулась.
      – Ты ждала моего возвращения? – спросил я минуту спустя.
      Женя не ответила. Она поднялась и грациозной походкой направилась к шкафу. Я понял, что мой вопрос не уместен.
      – Я все-таки приготовлю для нас ужин, – сказала Женя, набрасывая халат. Она вышла, а я некоторое время оставался в постели, наслаждаясь теплом и покоем. Потом, натянув штаны, я отправился в кухню. Женя колдовала у плиты. Она одарила меня обворожительной улыбкой.
      – Расскажи, как ты воскрес из мертвых, – предложила она. – Знаешь, я сегодня встречалась с полковником, твоим шефом, и он ничего не сказал о твоем возвращении.
      Я был ошарашен этим сообщением, от одного упоминания имени моего заклятого врага, мне стало не по себе.
      – У меня было предположение, что сообщение о твоей смерти – всего лишь трюк руководства, – продолжала Женя.
      – Так ты действительно ни о чем не знаешь? – спросил я.
      – О чем это? – удивленно спросила Женя. – Разве в действительности было не так, и ты сейчас мертв?
      Она взглянула на меня, и по выражению моего лица поняла, что шутки сейчас неуместны.
      – Ты не знаешь, что руководство подставило меня? – уточнил я. – Среди них был и полковник Филатов.
      – Как?! – Женя медленно опустилась на табурет. – Не может этого быть.
      Я снисходительно улыбнулся. Несколько минут Женя думала над моими словами. Этого времени ей было достаточно, чтобы оценить ситуацию.
      – Значит, никто не знает, что ты вернулся? – наконец спросила она.
      – Всего несколько человек, но они не совсем рады были меня видеть.
      Я на секунду замолчал, окунувшись в неприятные воспоминания.
      – Я был в плену.
      – Ты был в плену, – задумчиво повторила Женя.
      – Да, представь себе, – продолжал я, начиная злиться. – Если бы это случилось не в девяносто втором, а в сорок втором, то было бы понятно, почему меня избегают близкие. Тогда я был бы просто врагом народа, изменником Родины. На то было высочайшее повеление. Но я не могу понять, я не хочу понимать, какие мотивы были у руководства, чтобы запросто так сдать своего сотрудника. И запросто так ли?
      Я поднял голову и посмотрел в глаза Жене.
      – Успокойся, – тихо произнесла она своим мелодичным голосом. – Во всем следует разобраться. Нельзя огульно винить руководство, всех сотрудников. Большинству из них, как и мне, просто сообщили факт: агент погиб на пути к выполнению миссии. Ты думаешь, мало работы помимо этого случая? Знаешь, какая обстановка сейчас в Чечне, вообще на Кавказе?
      – Последними новостями интересуюсь.
      – Приходится крутиться, как белке в колесе, – продолжала Женя.
      – Но ты же работаешь в азиатском отделе!? – не понял я.
      – А там что, намного спокойнее? Я промолчал.
      – Так что, дорогой, работы много, справиться бы, – сказала она, а потом подошла ближе, положила мне на шею свою нежную руку и с милой улыбкой добавила:
      – А ты забудь, просто забудь обиды и возвращайся на работу.
      Я вскочил с места, резко откинув ее руку.
      – Забыть? – задыхался я от гнева. – Просто взять и забыть, не так ли?
      Она смотрела на меня испуганными глазами.
      – Я не могу позволить себе подобную роскошь – прощение, – более спокойно сказал я.
      – Почему? – удивилась она.
      – Потому что я не Христос, – ответил я. – У меня всего одна жизнь, и никто – слышишь, никто! – не имеет права отнять ее у меня по своей прихоти. Я не согласен страдать, как господь, за чужие ошибки и грехи, потому что знаю: после подобной расплаты я не воскресну.
      – Тогда что же ты хочешь? – спросила она.
      – А чего бы хотела ты в подобной ситуации? – поинтересовался я.
      Она с минуту раздумывала, а потом пожала плечами:
      – Даже не знаю.
      – А я знаю, – твердо ответил я.
      – И чего же?
      – Я прошел через мыслимые и немыслимые испытания не для того, чтобы все забыть и вернуться на работу.
      – Что ты задумал? – испуганно спросила она.
      – Судьба предоставила мне шанс, – ответил я. – Я выбрался оттуда, чтобы теперь возвратить долги, дать им почувствовать хотя бы малую толику того, что пережил сам.
      – О, господи! – воскликнула Женя, хватаясь за голову. – Ты собираешься мстить? Ты же просто сумасшедший в таком случае.
      Я улыбнулся, но Женя еще больше испугалась от моей улыбки.
      – Ты не первая, от кого я слышу подобные слова, – сказал я.
      – Но все равно не желаешь прислушиваться.
      – А как бы поступила ты?
      – Не знаю, – спокойно произнесла она и опустила голову.
      – Вот видишь, – сказал я, успокаиваясь. – Ладно, давай прекратим этот бессмысленный разговор.
      – Он не бессмысленный, – возразила Женя. – Ты затеял опасную игру, Виктор. Ты хоть задумывался над тем, что от этого зависит твоя жизнь?
      Я внимательно посмотрел на Женю. Ее голос дрожал от волнения.
      – Это моя работа, – спокойно ответил я и добавил: – Точно такая же, как и твоя. Знаешь, я раньше не понимал Лешу Терехина, потому что полностью верил Филатову и был убежден, что с нашей профессией нужно меньше думать и больше заботиться согласованности действий. Теперь я понимаю, что он был прав: иногда не мешает думать о последствиях. Хотя…
      Я замолчал, вспомнив утреннюю встречу с Терехиным.
      – Договаривай, – сказала Женя.
      – Сегодня утром я встречался с Терехиным, – продолжил я. – Впечатление не из лучших. И я наглядно убедился в том, к чему может привести неуверенность в нашем деле.
      Я поймал себя на мысли, что говорю с Женей так, будто продолжаю работать в органах, только нахожусь сейчас в краткосрочном отпуске.
      – Вот видишь, – сказала Женя. – Значит, ты и сам понимаешь, что могут случаться сбои. Строго налаженной системы просто не существует. Везде, при любой самой продуманной системе могут быть сбои, неточности, промахи.
      – Не старайся перевербовать меня, – то ли в шутку, то ли всерьез сказал я.
      – Я и не стараюсь, – ответила Женя. – Просто мне будет очень больно и обидно, если я тебя потеряю второй раз и, судя по твоим намерениям, возможно навсегда.
      – Не будем о грустном, – прервал я ее. – Пойду, приму ванну.
      Я встал и вышел из кухни, а Женя осталась готовить ужин. О чем она тогда думала? В ее медово-карих глазах я увидел столько грусти, что не мог не поверить в искренность ее слов. Но возможно ли было наше счастье? Ведь между нами уже стояли три года, наполненных жуткими событиями. Между нами стояли Филатов и вся его служба, таджикская оппозиция во главе с Химматзадой. Препятствий было много – как на учебной полосе. И как на учебной полосе, чтобы прийти к финишу, следовало преодолеть все препятствия.
      – Виктор! – услышал я зов Жени. – Ужин готов, скорее выходи.
      – Иду! – ответил я.
      Выключив воду, я вытерся, оделся и вышел к столу.
      – У-у, как вкусно пахнет, – потянул я носом воздух. – Давно мне не приходилось пробовать домашнего.
      Она с каким-то сожалением посмотрела на меня.
      – А ты где остановился? – как бы между прочим поинтересовалась Женя.
      Я перестал жевать и внимательно посмотрел ей в глаза.
      – Что ты так на меня смотришь? – удивилась она.
      – Зачем тебе знать, где я остановился? – подозрительно спросил я.
      Она улыбнулась и сказала:
      – Не думаешь ли ты, что я хочу пустить по твоему следу Филатова?
      – Прости за откровенность, – сказал я ей, – но сомнения остаются всегда. Даже себе нельзя полностью доверять.
      – Нет, – спокойно произнесла Женя. – Просто я подумала, что ты мог бы остановиться у меня…
      – До тех пор, пока они не выйдут на мой след и не начнется большая игра? – перебил я ее.
      – Зачем ты так? – обиделась Женя. – Я ведь желаю тебе добра.
      – Прости, – извинился я. – Не хотел тебя обидеть. Мы молча закончили ужин и отправились в зал. Женя включила телевизор, мы сидели рядом в креслах и смотрели какой-то фильм по каналу «Дважды Два». Я украдкой бросал на нее взгляды, стараясь догадаться о ее настроении. Женя спокойно следила за действием фильма, но потом вдруг повернулась и спросила:
      – Почему ты меня так рассматриваешь?
      Я отвел взгляд. Внезапная нежность к этому хрупкому созданию вдруг наполнила мое сердце. Я протянул руку и стал ласкать ее плечо, подбородок, шею. Она медленно подняла глаза, и я увидел ее открытый взгляд.
      – Я хочу тебя, – тихо прошептал я.
      – Перестань, – отстранила она мою руку. – Я же вижу, ты стараешься уйти от ответа. Ты хочешь, чтобы я не думала, не приставала с расспросами.
      В это время раздался телефонный звонок. Женя поспешила снять трубку.
      – Слушаю, – ответила она.
      Я продолжал смотреть на нее. Лицо Жени вдруг стало очень серьезным, и я догадался, что речь идет о работе.
      – Понятно, – снова ответила она в трубку, повернулась ко мне.
      – Хорошо, я буду, – наконец закончила она разговор и положила трубку.
      Я молчал, ожидая объяснения.
      – Вызывают на работу, – сказала она. – Я должна срочно уйти.
      Женя ушла в спальню и стала быстро одеваться. Я прошел за ней, стал у дверей.
      – Без тебя никак не обойдутся? – спросил я.
      – Прекрати, Виктор, – сказала она. – Ты же знаешь, что это за работа.
      – А что же случилось, если не секрет?
      – Что-то непонятное на юге происходит, – уклончиво ответила она. – Ты же сам знаешь, как повернулись события на Кавказе. Теперь кому-то нужно срочно расхлебывать кашу. Ладно, отдыхай. Постараюсь побыстрее. Только не уходи, пожалуйста. Я не продам тебя, как Филатов.
      Она улыбнулась на прощанье и ушла, а я стал дожидаться ее возвращения.
      Женя возвратилась под утро. Она выглядела страшно уставшей и сразу же уснула, попросив разбудить ее в девять часов.

      (14 июня)
 
      – Доброе утро, – прошептал я на ухо Жене.
      Она повернулась ко мне, потянулась и открыла глаза.
      – Который час? – спросила она, улыбнувшись.
      – Как ты и просила, я разбудил тебя в девять.
      Она снова потянулась и села на кровати. Я принес ей чашку кофе. Ее поведение показалось мне подозрительным. Женя старалась держаться как шаловливый ребенок, который старается скрыть свою очередную провинность. Я не подавал виду, что заметил необычное кокетство с ее стороны и продолжал сохранять спокойствие.
      – Устала? – поинтересовался я.
      – Не очень, – схитрила она, хотя я помнил, какой уставшей она возвратилась.
      – Ты во сколько уходишь? – спросил я ее.
      В половине одиннадцатого нужно быть в управлении, – сказала она, отпивая кофе. – Ты что, тоже уходишь?
      – Хотел пройтись по делам, – уклонился я от прямого ответа.
      – А какие у тебя могут быть дела? – серьезно спросила она, нахмурившись.
      – Поброжу по городу, повидаю знакомых, – снова уклончиво ответил я.
      – Ты возвратишься? – спросила Женя тихим голосом.
      – Если честно, то не знаю, – ответил я и опустил глаза.
      – Ты не отказался от своих намерений?
      Я промолчал. Мне не хотелось посвящать ее в свои планы, а тем более впутывать в такие дела.
      – Значит, не отказался, – вздохнула Женя и отставила чашку.
      – Перестань, Женя, – успокаивал я ее. – Вот увидишь, все образуется, и мы опять будем вместе.
      – Нет, – отрицательно покачала она головой. – Не образуется до тех пор, пока ты не откажешься от своих планов.
      – Давай не будем начинать то же самое по второму кругу. – Прервал я ее. – Мы же поговорили об этом вчера. Я принял решение, и принял его не вчера, даже не месяц назад.
      Она встала с кровати, набросила халатик, лежавший на кресле.
      – Пойду в душ, – сказала она расстроенным голосом. – Потом договорим.
      Но только она зашла в душ, как раздался звонок телефона.
      «Опять срочно вызывают на службу, – подумал я. – Все-таки дурацкая работенка, Терехин частично прав», – а вслух произнес:
      – Женя, тебя к телефону!
      Она выскочила из душа и схватила трубку:
      – Алло, слушаю.
      Я напряг слух, стараясь уловить хоть слово, но шум воды из ванной заглушал все звуки.
      – Да, да, – соглашалась Женя. – Хорошо, выезжаю. Нет, не надо, сама доберусь.
      Она положила трубку и посмотрела на меня.
      – Срочно вызывают на работу? – почти безразлично спросил я.
      – Да, – лицо Жени было серьезно.
      – Что-нибудь стряслось?
      – Чеченские боевики во главе с Басаевым захватили больницу в Буденновске, – ответила она.
      – Терроризм? – предположил я.
      – Скорее всего, – согласилась Женя.
      – Теперь начнется шмон по всей столице, – пошутил я, но Женя посмотрела на меня весьма серьезно:
      – Ты прав. Приказано изолировать представителей чеченской диаспоры в Москве, не спускать глаз с самых активных сторонников независимости Чечни.
      «Хорошо, очень хорошо, – радовался я. – Сам того не подозревая, я ухватил нить, которая поможет мне внести коррективы в планы Филатова».
      – Но почему вы? – спросил я вслух.
      – Как почему? – не поняла моего вопроса Женя.
      – Есть же специальный отдел по Кавказу. Пусть бы они и занимались.
      – Теперь приходится заниматься тем, что прикажут, – ответила Женя. – Сил не хватает и людей, чтобы залатать все дыры.
      – Ясно, – спокойно согласился я. – Значит, ты отправляешься на задержание?
      – Почему я? – удивилась она. – Для этого есть бригада противодействия, пусть они и отправляются, а я – на свое рабочее место.
      – Бригада противодействия? – переспросил я. – Что-то новенькое. Раньше такого не было.
      – Да, – подтвердила Женя. – Года полтора – два, как создали. Специальное подразделение для устранения мелких конфликтов, решения задач локального значения. Кстати… Женя прошла в душ и обернулась на пороге. – Руководит им небезызвестный тебе майор Москвин, – добавила она.
      – Гена Москвин? – немало удивился я.
      – Именно он, – подтвердила Женя.
      – Хорошенькие новости, – пробормотал я себе под нос, когда затворилась дверь ванной. – Почему ты мне раньше не сказала?
      – Что? – переспросила она из-за двери.
      – Я спрашиваю, почему ты мне раньше об этом не сказала? – громко повторил я свой вопрос.
      – Ты же меня не спрашивал! – также громко ответила Женя.
      – Не спрашивал, потому что никогда не подумал бы, – спокойно сказал я сам себе.
      Шум воды прекратился, Женя собиралась выходить из ванной.
      – Послушай, – вспомнил я. – Он ведь собирался уволиться после августа девяносто первого?
      – Собирался, да не уволился, – открыв дверь, ответила Женя.
      Она вышла из ванной и направилась в спальню.
      – Прикрой дверь, я оденусь, – попросила она.
      Я выполнил ее просьбу, прикрыл дверь и продолжил:
      – Он, по-моему, даже рапорт тогда написал.
      – Не знаю, что он там писал, но сейчас он снова на службе и возглавляет бригаду противодействия, – сказала Женя.
      – Он всегда умел вывернуться, – произнес я.
      – Согласись, что для большинства в этом весь смысл жизни, – заметила Женя.
      – Может, и для большинства, но не для всех. Иногда оказывается, что большинство ошибается, только такие ошибки потом приходится очень долго и упорно исправлять.
      Она промолчала, выходя из спальни и застегивая на ходу пуговички на блузке.
      – Ладно, я пойду, – сказал я.
      – Постой, постой, – остановила она. – Я же думала, что ты меня подвезешь?
      – Прямо к управлению? Нет, прости, но не могу.
      – Почему к управлению? – удивилась она. – Ты меня высадишь на углу, перед площадью, а там я сама дойду.
      – Хорошо, поедем, – согласился я.
      Мы сели в машину и помчались по городским улицам в сторону площади Дзержинского, где я и высадил Женю.
      – Ты надолго? – спросила она перед тем, как захлопнуть дверцу.
      – Не знаю.
      – Я буду ждать тебя, – улыбнулась она на прощанье.
      Минуту я еще смотрел на ее удаляющийся силуэт, а потом меня захватили совершенно иные мысли. Я завел машину и надавил на газ. «Жигули» с визгом рванулись с места.
      Терехин оказался дома. Он сам открыл мне дверь и пропустил в квартиру.
      – Ты где пропадал? – спросил он, закрывая за мной дверь.
      – Послушай, Леша, – задыхаясь сказал я. – У меня мало времени. Ты не подскажешь, где найти представителей чеченской диаспоры в Москве?
      У него от удивления выпучились глаза.
      – Кого? – удивленно переспросил он. – Чеченцев?
      – Да, да, черт побери, – торопливо ответил я.
      – Не знаю, – он делал вид, что соображает.
      – Тогда, может, знаешь, кто смог бы помочь выйти на них?
      – Я тебе мог бы подсказать, к кому обратиться, чтобы без очереди сдать тару в нашем приемном пункте, – продолжал шутить Терехин.
      – Послушай, Алексей, – процедил я сквозь зубы, схватив его за грудь. – Мне не до шуток!
      Он оставался спокойным, стоял передо мной и поглядывал на мои руки, державшие его за рубашку.
      – Извини, дружище, – отпустил я его. – Просто мне некогда рассусоливать.
      – Ты начинаешь игру против Филатова? – также спокойно спросил Терехин.
      – Это мое личное дело. Я не хочу вмешивать тебя в опасную историю.
      – Тогда зачем же ты приперся ко мне? – удивленно развел он руками. – Нужно было и решать свои вопросы самостоятельно. Я здесь тебе не помощник.
      Он повернулся, чтобы уйти, но тут же остановился:
      – Хотя, постой…
      – Ты что-то вспомнил? – затеплилась во мне надежда.
      – Я думаю, ты не забыл тех двоих журналистов из «Си-Эн-Эн», которые попались к нам в руки, когда пробирались к даче президента?
      – Припоминаю.
      – Так вот, представляешь, я их повстречал с неделю назад у одного ресторана, – радостно сказал Терехин. – Поразительно, но они меня запомнили, сами подошли и предложили пару баксов до получки.
      – Давай по делу, – прервал я его.
      – Я же и говорю, – продолжал Терехин. – Так вот, они дали мне в долг и оставили визитку.
      – А мне она зачем? – не понял я.
      – Ты забыл? – удивился Терехин. – Да эти проныры знают здесь все и обо всем на несколько месяцев вперед.
      Я стал соображать.
      «Если связаться с этими журналистами, то придется объяснять, что к чему, зачем и прочие нюансы, – подумал я. – А в результате может получиться, что они же меня и застукают. Более того, они могут стать наводчиками, и через них органы выйдут на мой след. Но с другой стороны, я потеряю неизвестно сколько времени, пока буду искать связь с верхушкой диаспоры. Да и поверят ли они мне?»
      Остановившись на предложении Терехина, я сказал ему:
      – У тебя есть эта визитка? Ты ее часом не пропил?
      – Обижаешь, Виктор, – ответил Терехин. – Сейчас принесу.
      И он отправился в зал, открыл среднюю дверцу секции и минут пять копался в бумажках, пока не взял в руки одну, и возвратился обратно.
      – Вот она, – протянул он мне визитку.
      Я взял и пробежал ее глазами: Майк Кенди и Стив Тойнби, служба новостей «Си-Эн-Эн». Далее шли телефоны и адрес офиса.
      – Нужно срочно позвонить, – сказал я Терехину.
      – Так звони, – указал он мне на телефон.
      – Нет, – покачал я головой. – Лучше ты. Не хочу тратить время на объяснения. Лучше на месте все скажу.
      – Дрейфишь за прошлую встречу, – улыбнулся Терехин и потянулся к трубке. – Ладно, какой там номер?
      Я прочитал ему номер, и он набрал его.
      – Что сказать? – приглушенным голосом спросил он.
      – Скажи, что один надежный человек…
      – Алло, – сказал Терехин, не дослушав моих слов. – Здравствуйте. Я хотел бы пригласить к телефону Майка Кенди или Стива Тойнби. Да, хорошо…
      Он прикрыл ладонью трубку и кивнул.
      – Скажи, что один надежный человек хотел бы переговорить с ними, – досказал я ему.
      Терехин опять кивнул.
      – Алло! – на том конце провода кто-то ответил ему. – Кто это? Майк? Привет, это Терехин. Ты меня вспомнил? Хорошо, да.
      Он некоторое время слушал, что говорит человек на том конце провода и соглашался с ним, все время угукая.
      – Послушай, Майк, почему звоню… – наконец вставил Терехин. – Тут с вами хотел бы встретиться один человек. А? Нет. Ты его знаешь, в некотором роде. Он вас тоже помнит. Тот самый, о котором спрашивал Стив. Да. Отлично? Тогда где пересечемся?
      Терехин посмотрел на часы.
      – Добро, – сказал он в трубку. – Будем через двадцать минут. У нас пятерка красного цвета, увидите. Ну, пока!
      – Порядок, – сказал Терехин. – Встречаемся через двадцать минут в Хамовниках. Знаешь сквер у станции метро «Спортивная»?
      – Да.
      – Они будут там.
      – Я пошел.
      – Эй, подожди меня, – остановил Терехин. – Я договорился о встрече, а он поедет один.
      – Я еду туда по делу, – предупредил я его. – По очень важному делу. Я и так потерял уйму времени, поэтому комплиментов не будет, только по делу.
      – Хорошо, – согласился Терехин. – По делу, так по делу.
      Он быстро переоделся и обулся.
      – Возьми с собой права, – сказал я ему.
      – Зачем они мне?
      – На всякий случай.
      Через полчаса мы подъезжали к скверу, о котором говорили журналисты. Я сбавил скорость и стал осматриваться.
      – Вот их машина, – указал Терехин.
      Я увидел знакомый «джип», но в кабине никого не было. Я взял правее и остановился сразу же за их машиной.
      – Пошли искать, – сказал я Терехину, выходя из жигуленка.
      Он последовал за мной.
      – Странно, – произнес Терехин, оглядываясь по сторонам. – Куда они могли подеваться?
      – А вон там не они? – спросил я.
      – Где? – Терехин уставился в ту сторону, куда я указывал.
      Сквер рассекался дорогой надвое. С той половины, что находилась за дорогой, по направлению к нам медленно шли двое парней и спокойно о чем-то беседовали.
      – Точно, они, – узнал Терехин. – Пошли.
      И он первым направился в их сторону. Я шагал в двух-трех шагах сзади.
      – Привет, ребята! – еще издали замахал им рукой Терехин, словно увиделся с лучшими своими друзьями.
      Они тоже нас заметили, заулыбались. Вскоре мы подошли к ним и Терехин поздоровался с каждым за руку, затем повернулся ко мне.
      – А это Виктор, – представил он.
      Они одновременно кивнули в знак приветствия.
      – Вы должны его помнить, – продолжал Терехин. – Помните, той ночью, в августе девяносто первого, он запретил вам курить. Помните?
      – А-а! Да, да, помним, – заулыбался Майк и протянул руку для пожатия.
      – Привет, – тоже сделал и Стив. – У вас какое-то дело?
      «Вот это хваткие ребята, привыкли ценить собственное время, – подумал я. – Неплохо они разговаривают теперь по-русски. Тогда, помнится, акцент сразу ударял по ушам».
      – Да, – ответил я. – Мне нужна ваша помощь.
      У Стива от удивления поднялись брови. Я догадался, о чем он хочет сказать.
      – Я не останусь в долгу, – сказал я. – Если все пойдет по моему сценарию, то я обещаю для вас сенсационную информацию.