— Как это случилось? — хмуро спросил он.

— Ну... Просто тебе все говорили, что ты самый лучший и должен быть среди лучших, — Дэз пожала плечами, — и ты поверил. Вот и все. Как-то само собой получилось. Сначала тебя причислили к сверходаренным из-за коэффициента интеллекта и способности к концентрации сознания. Потом начался «Моцарт»... Мы пытались заговорить с тобой, подходили, приглашали встретиться — но тебе было все время некогда. Когда ты все же пришел на Кубок Эдена, чтобы поддержать нас — я была так рада! Ты не ходил на тренировочные игры, нам пришлось пригласить Радовича вместо тебя. Он мог пройти большинство арен, но «Вторжение» оказалось ему не по зубам. Мы уже отчаялись, решили, что нам точно не выиграть, и тут ты пришел. Милош все понял, он добровольно пошел на замену, не обиделся. Потому что он командный игрок, понимаешь? А ты... Я так надеялась, что после игры все наладится. Мы же победили! Мы выиграли Кубок Эдена, представляешь, Макс? — У Дэз выступили слезы. — А потом ты не пришел на день рождения Чарли... Он обиделся, сказал тебе об этом, а ты... Макс, ты уже к тому времени стал сам на себя не похож. Ты наговорил ему такого!

Дэз замолчала и прикусила губу.

— Что я сказал? — мрачно спросил Громов.

— Ну, что Чарли нечего делать, поэтому он изобретает обиды... Это все слышали. Ты при всех сказал, что за его поступление «Спарклз Кемикал» выдала Эдену грант на миллиард единиц всеобщей валюты...

— Я?! — у Макса в горле пересохло.

— А он не выдержал, сорвался и выдал, что ты так и остался лотеком, который изо всех сил пытается доказать, что это не так. В общем, вы подрались и больше не разговаривали.

Громов сел и уткнулся лбом в колени.

— Это просто наваждение какое-то, — пробормотал он. — Дэз, я не верю, что такое могло произойти! Я как будто только вчера вышел из своей квартиры в Токио! Я даже как мы попали в Эден не помню! А Чарли... Он знает, что со мной произошло?

— Весь Эден знает, — усмехнулась Дэз. — Но он слишком зол и обижен.

— Черт, это все равно что попасть в тюрьму за ограбление, которого не совершал! — воскликнул Макс.

— He совсем точная аналогия, — Дэз прищурила один глаз. — Ограбление-то было, просто ты не помнишь, как в нем участвовал. Помнишь нашего квантоника из Накатоми? Он как-то сказал, что сознание — всего лишь самодельная карта, которая совсем не обязательно соответствует местности. Твое состояние — частный случай этого правила.

Макс с тихим стоном грохнулся обратно на подушку и закрыл глаза руками:

— У меня сейчас голова от всего этого лопнет. Чарли! Не верю! Но ты ведь пришла, Дэз. Может, и он придет, когда поймет, что для меня этого года все равно что не было! Что думаешь?

Громов посмотрел на Дэз:

— Дэз?

Та выглядела странно. Она на мгновение замерла, а потом...

— Дэз! — воскликнул Макс, вскакивая и хватая Кемпински за плечи.

Однако его пальцы сомкнулись на пустоте! Образ Кемпински вдруг стал прозрачным, а сама она начала меняться! Вместо ее лица проступило... лицо той самой девушки, что Макс видел у квантовой установки! Он узнал ее по гладким волосам, собранным на затылке в хвост. Но она выглядела не как человек, а скорее как ожившая трехмерная телевизионная картинка.

Макс отпрянул назад, схватившись руками за край барокамеры.

— Кто ты?! Что здесь происходит?!

Девушка-телекартинка что-то кричала. Ее рот открывался, а по всему телу пробегали черно-белые полосы помех. Зарябило от ярко-зеленых точек. Вся картинка вокруг внезапно рассыпалась, как если бы все пиксели с поверхности монитора внезапно свалились куда-то вниз!..

Мы все еще стояли на пустом бетонном квадрате, откуда бесследно исчезло целое здание вместе с гаражом Дэз Кемпински.

— Что за комикс?! — крикнула я, как только передача данных завершилась. — Лунатик! Это не видеоархив. Это... это... чьи-то воспоминания! Я не понимаю режима кодировки! Что за...

— Не кричи, Алиса, — встревожился Лунная Тень. — Что не так? Почему ты вдруг решила, что это не архив, я отправлял тебе тот файл, что пришел от службы безопасности острова Эден. Там все законсервировано! Ничего нельзя изменить! Эден заражен. Только ненормальный полез бы туда, чтобы менять что-то в архивах.

Я потерла висок. Обычной головной боли не было.

— Не могу объяснить... Я... я как будто вижу его глазами! Понимаешь? Отчет шел не с камеры! Это были его собственные воспоминания!

В ответ Лунатик некоторое время молчал, в «ухе» зашуршало, потом произнес:

— Странно...

— Что опять? — мне стало почему-то страшно.

— Файла нет! — крикнул Тень. — Во время передачи он самоуничтожался!

— То есть...

— Алиса, тебя никто не слышит?!

Мы оба поняли, что единственная копия того, что я увидела, осталась у меня в памяти!

Трудно объяснить, что это означает. Запись является вещественным доказательством. Она не может быть утеряна. Потерять же ее теперь очень легко. Для этого мне надо просто забыть хоть что-то.

— Ближайшая лаборатория декодировки в Гонконге, — осторожно начал Лунатик.

— Черт... — я схватилась за голову. — Мы потеряем как минимум двое суток! Это если сможем найти самолет и сообщить, что летим туда немедленно! К этому времени я успею забыть кучу важных деталей.

Тут инспектор Идзуми тихонько тронул меня за локоть и произнес тихо, не шевеля губами:

— Мы тут не одни...

Только я услышала это — из-за поворота вылетели два черных мотоцикла. Один мотоциклист перекинул что-то другому...

— Якудза! Ложись! — заорал инспектор и дернул меня за руку с такой силой, что я едва не разбила себе лицо об асфальт.

Над нашими головами пропела тонкая струна лески с алмазным покрытием.

Я еще не успела в полной мере осознать, что происходит, а охота за моей головой уже началась!

Неожиданно я почувствовала странный холод в руках и ногах. Они немели. Дрожь распространялась по всему телу. Помимо моей воли в голове начали появляться... воспоминания! Я не могла их остановить!..

— Эй! Прилетели!

Максим едва разлепил глаза и тут же зажмурился от яркого света. Громов никак не мог понять, как Чарли оказался у него дома. Попытался пошевелиться и понял, что не лежит, а сидит. Наконец до него дошло, что они в самолете. И этот самолет летит во Франкфурт, к точке сбора всех вновь поступающих в Эден.

— Твой завтрак, — Дэз протянула ему коробку с остывшей едой. — Мы не смогли тебя разбудить. Что ты... Ты выглядишь как-то плохо... Тебя не тошнит?

— Тошнит, — буркнул Макс, потирая рукой пылающий лоб. — Кошмар приснился... Причем настолько реальный, что... Нет, это не передать.

— Я читал недавно историю о человеке, которому приснилось, что его сбила машина, — сказал Чарли. — Он говорил, что во сне все было настолько реально, что когда он проснулся — то у него обнаружили гематому во весь бок.

— Представляю, что бы сказал по этому поводу учитель Гейзенберг! — хихикнула Дэз и передразнила старого квантоника: — «Помните, мои дорогие, что реальность всегда субъективна и никогда не соответствует действительности».

Громов покосился на Кемпински и, подавив желание потрогать ее за плечо, дабы убедиться, что она настоящая, открыл пищевой контейнер. Там оказались сэндвич и самонагревающаяся банка с кофе.

Открыв жестянку, Максим подождал, пока напиток подогреется, и отпил пару глотков.

— Французский, — одобрительно сказал Чарли. — Единственный баночный, который можно пить.

Кофе был действительно вкусным, а сэндвич крупно разочаровал. Возможно, горячим его еще можно было есть. Теперь же начинка — сыр с зеленью, помидоры и креветки — превратилась в холодную резиновую лепешку, которая противно липла к зубам.

Громов бросил его обратно в коробку и закрыл ее. Потом взял из дорожного пакета, лежащего под сиденьем каждого пассажира, одноразовый дезинфектор рта. Выдавив в пластиковые накладки на зубы синий гель, прикусил их на пару минут.

Странный сон не шел из головы.

— Весьма ничего работает, — Дэз показала Громову жемчужно-белые зубы. — Хорошо отбеливает.

Макс кивнул, вытащил пластинки и бросил их в ящик для мусора.

— Сколько я проспал? — спросил он, выискивая в пассажирском наборе спрей от головной боли.

— Весь полет, около десяти часов, — ответил Чарли.

— Странно...

Макс наконец нашел спрей. Надел на аэрозоль одноразовый наконечник и распылил по одному нажатию в каждую ноздрю. Потом с силой втянул воздух и сосчитал до десяти, перед тем как медленно выдохнуть. Свинцовая тяжесть с затылка, шеи и плеч тут же спала. Осталась только небольшая мигрень в левом виске, вполне терпимая. Потом сказал:

— Чувствую себя, как будто совсем не ложился. Весь разбитый. Такое ощущение, что меня в мешок сунули и пару часов колотили им об пол.

— Слишком долго спать еще вреднее, чем спать мало, — уверенно заявила Дэз.

К ним подошла стюардесса.

— Пожалуйста, пристегнитесь, — напомнила она. — Через пять минут посадка.

«Боинг» слегка затрясло, когда он начал круто снижаться.

Максим выглянул в окно. Внизу показался город. Странно, там почти не было высоких домов. Квадратики кварталов тянулись во все стороны, сколько хватало глаз.

Самолет приземлился на полосу. Включились двигатели обратной тяги. Проехав несколько сот метров, гигантский авиалайнер остановился точно у выдвижного рукава. Пассажиры стали подниматься со своих мест и потихоньку покидать салон.

Оказавшись внутри аэропорта, Чарли задрал голову вверх:

— Ничего себе!

Терминал был настолько большим, что внутри него курсировало собственное метро! Чтобы попасть от ворот в зал прибытия, пришлось ехать почти десять минут.

— Здесь сказано, что мы должны получить свой багаж и подойти к стойке информации номер пятьдесят один, — сказала Дэз, читая свое уведомление. — Где эти стойки? Вы видите?

— Давай сначала вещи получим, — предложил Чарли.

В токийском аэропорту Нарита было много народу. Но сколько людей было здесь! Первые минуты Максим не мог прийти в себя от изумления. Его толкали со всех сторон. Не то что яблоку негде упасть — капля воды на пол не приземлится! Все кричали, куда-то спешили. По ногам то и дело протаскивали сумки.

Возле окон для получения багажа творилось что-то невозможное. Люди, чьи вещи пропали или по ошибке были погружены не в тот самолет, пытались выяснить, что им теперь делать. Администраторов явно не хватало. Вокруг каждого стояло человек по двадцать, оравших одновременно. Администраторы тоже что-то кричали, размахивая руками и пытаясь вырваться из кольца недовольных.

— Вот там наш багаж! — Чарли увидел номер их рейса на табло.

С трудом протиснувшись к нужному окну, друзья заняли очередь.

Через полчаса, с трудом волоча сумки сквозь толпу, они начали искать стойку информации №51.

— Вон она! — выдохнула Дэз, наконец углядев на одной из дальних синих колонн огромные белые цифры.

Когда они подошли, на мониторе сообщений горела надпись: «Все, кто следует в Эден, идите к выходу №200. Там в VIP-зале вы получите посадочные талоны и дальнейшие инструкции».

— Боже мой! — возмутилась Дэз. — Неужели так трудно послать хоть кого-нибудь нас встретить! Зачем нам получать багаж? Они могли просто перегрузить его с одного самолета на другой! Для чего все так усложнять?

— Может, у них просто нет достаточного количества персонала, чтобы встречать всех? — пожал плечами Чарли.

— Или это очередная проверка на сообразительность, — проворчал Громов. — Только настоящие гении смогут до них добраться.

— Идем обратно на платформу, — Дэз забросила сумку на плечо, — сейчас поезд подойдет. Через тридцать две секунды. Если кто-нибудь хочет чаю — вагон-кафе третий от начала.

Она кивнула в сторону большого информационного табло над платформой.

Увидев дверь VIP-зала, Громов ощутил сильное волнение. Точно так же он волновался пять лет назад, перед тем как первый раз войти в Накатоми. Похоже, Чарли и Дэз испытывали то же самое.

Однако внутри небольшой уютной комнаты никого не оказалось, кроме администратора аэропорта. Женщина сидела за небольшим столиком. Перед ней стоял странный ноут: прозрачная матрица, а вместо клавиатуры — сканер.

— Добрый день, — улыбнулась она. — Вы направляетесь в Эден?

— Да, — Дэз ответила за всех.

— Тогда, пожалуйста, подходите ко мне по очереди.

Кемпински сделала шаг вперед.

— Пожалуйста, положите ладонь на сканер, — вежливо попросила администраторша.

Дэз послушалась. Видеть экран она не могла. Женщина улыбнулась, показывая жестом, что ждет результатов.

— Как ваше имя? — спросила она.

— Дезире Кемпински.

— Из какой вы школы?

— Накатоми, Токио.

— Вы идентифицированы, — администратор улыбнулась. Нажала что-то. Из небольшого принтера выполз билет. — Пожалуйста, возьмите ваш талон и идите в ту дверь.

Она показала на неприметный выход в углу — Громов поначалу его не заметил.

Дэз исчезла за дверью.

Подойдя к администратору, Максим тоже положил руку на сканер.

K его удивлению, вопросы прозвучали совсем другие:

— Когда вы родились?.. Ваш процент ошибок в прошлом семестре?..

Получив талон, на выходе Громов обернулся, еще раз удивленно посмотрев на странную работницу аэропорта.

Он оказался в коротком сером коридоре, тускло подсвеченном красноватой потолочной лампой. Впереди была складная дверь из серой материи.

Громов осторожно дотронулся до нее рукой. Она тут же отдернулась в сторону.

За ней оказался еще один коридор. Максим сразу понял, что это рукав, который используют для посадки пассажиров на борт, и зашагал вперед.

Возле последней двери стояла приветливая женщина в форме стюардессы.

— Вы Максим Громов? — спросила она. — Ваш талон, пожалуйста.

Максим передал ей бумагу. Вокруг стояла странная тишина. Ни со стороны аэропорта, ни со стороны салона не доносилось ни звука.

— Все в порядке, — стюардесса пропустила его внутрь. — Поставьте ваш багаж сюда, на площадку микролифта. Проходите, вам все объяснят.

Громов с тоской во взоре проводил свою сумку, когда та уехала в нижний отсек самолета.

Такого странного лайнера Максим не видел никогда в жизни. Посередине был узкий проход. С боков — отсеки с глухими дверцами.

— Полет будет долгим, — раздался рядом вкрадчивый приятный голос. — Чтобы свести неудобства к минимуму, мы погрузим вас в магнитный сон. Сразу по прибытии вам предстоит насыщенный день. Поэтому будет хорошо, если вы как следует отдохнете. Я стюард Митчелл. Вот ваша барокамера.

Громов недоверчиво сунул голову в горизонтальный, обитый мягкой тканью отсек. Ассоциации были самые мрачные.

— Пожалуйста, — повторил стюард настойчивее. — Ногу сюда. Пролезайте вперед и смотрите в иллюминатор. Как только я закрою дверь, вы уснете.

Максим нехотя выполнил указание. На душе кошки скребли. Странно как-то все это...

Дверца закрылась. Послышалось тихое гудение. Максим подумал, что это скорее всего климатическая установка.

Вскоре Громов ощутил слабый, едва уловимый запах. Приятный, свежий.

«Должно быть, ароматическое масло», — подумал он. Ароматерапию обычно сочетали с магнитным сном. Однако постепенно запах стал как будто оседать в носу и на языке. Мыслей в голове становилось все меньше и меньшие с каждой секундой. По всему телу разлилась приятная нега и дрема. Громов лег на спину и сладко потянулся. Ему показалось, что воздушные подушки в обивке чуть изменили свою форму. Голова слегка приподнялась. Под шею подкатился удобный валик. Плечи расслабились...

«Это какой-то газ...» — последнее, что мелькнуло в голове, прежде чем сознание отключилось.

— Макс! Ты что, уснул?! — раздался в динамике окрик Чарли. — Прикрой меня! Мне надо добраться до бункера!

Громов тряхнул головой и понял, что он на Сетевой арене. Качество графики потрясло воображение. Все предметы вокруг были очень четкими, отбрасывали тень и очевидно подчинялись законам физики реального мира. Макс посмотрел на свои руки — они были в перчатках. На запястье болтался чей-то поисковый медальон. Обычно в играх это значит, что ты одолел какого-то врага.

Громов стоял на четвертом или пятом этаже полуразрушенного дома. Вокруг грохотала оглушительная канонада. Присмотревшись внимательнее, Громов понял, что арена принадлежит старой доброй игре «Честь и ярость» — дикой смеси шутера и стратегии. Группа разведчиков в одиночку должна переломить ход Нефтяной войны. Похоже, приближается самый конец миссии. Те, кто добрался, палят по конкурентам из всех доступных видов оружия.

— Макс, что с тобой?!

Мимо промчалась трехмерная Дэз в сине-голубой форме Северо-Атлантического альянса, каске и бронежилете. Заняв позицию у окна, она соединила два ручных пулемета вместе, перевела их в режим максимальной скорострельности.

— Тайни, держи верх! Гранатами! Чарли, пошел! — крикнула Кемпински и открыла огонь.

Две непрерывные ленты трассирующих пуль ударили в противоположную сторону улицы, не давая высунуться снайперам. Параллельно им откуда-то сверху одна за другой летели гранаты, круша верхний этаж здания напротив.

Макс сделал шаг вперед и осторожно выглянул. Чарли, прикрывшись тремя бронежилетами, быстро мчался к открытому люку бункера.

Громов заметил, что индикатор патронов на пулеметах Дэз замигал красным.

— Давай-давай... — процедила она сквозь зубы.

Последний рывок — Чарли подпрыгнул и исчез в шахте, захлопнув за собой люк.

— Й-хо!!! — радостно завопила Дэз. — Мы в финале! Мы победили! Тайни, ты слышишь меня? — обратилась она к кому-то. — Ты молодец! Ты лучший снайпер и шифровальщик в мире!

Следом компьютерный голос начал объявлять:

— Победители арены «Честь и ярость» — команда №4: Громов, Спаркл, Кемпински, Бэнкс. Уничтожено врагов: семнадцать. Потерь среди команды: ноль. Найдено секретных кодов: четыре из четырех. Время прохождения миссии: один час, четыре минуты, двадцать две секунды. Установлен новый рекорд игры. Игра окончена. Приготовьтесь к выходу из системы.

Легкий щелчок на затылке известил, что сенсорный модулятор отключен. Макс стянул перчатки и осторожно поднял руки, чтобы избавиться от видеоочков. Вместо них на голове оказался довольно объемный шлем. Сняв его, Громов удивленно осмотрелся. Он сидел в удобном кресле на длинном помосте, возвышавшемся над огромным зрительным залом. Рядом стояли три точно таких же кресла. Из-под одного шлема появилась счастливая голова Дэз, потом выбрался Чарли, а третьим — неизвестный толстый мальчик с раскрасневшимся от волнения лицом.

Чуть поодаль находились три другие команды — также по четыре человека. Сверху над помостом висели гигантские проекционные матрицы. Похоже, на них транслировали ход игры на арене для зрителей.

Дэз, Чарли и незнакомый мальчик вылезли из своих кресел. Громов последовал их примеру. Кемпински схватила его за руку и подняла ее вверх, запрыгав от радости. Зал взорвался громом аплодисментов.

— Двенадцатые лучшие!

— Кубок двенадцатым! — скандировали зрители.

Тут на помост вышел... доктор Синклер! Директор Эдена.

Аплодисменты и крики мгновенно смолкли. Взяв микрофон, доктор Синклер заговорил:

— Итак, сегодня у нас определился последний финалист пятнадцатого чемпионата за Кубок Эдена по виртуальным играм. Это команда №4! Кемпински, Бэнкс, Спаркл, Громов! Пожелаем им удачи в финале! Им предстоит сразиться с бессменным чемпионом последних четырех лет — командой №7: Морган, Лемке, Иванов, Такугава. Кроме того, им будет противостоять удачливый дебютант этого года команда №13: Дебрикассар, Винс, Ксавье, Маэлз. Четвертым противником сегодняшних победителей станет многообещающий квартет №21: Ченг, Лю, Мэнсон, Рушди. Поздравляю победителей!

Директор повернулся к друзьям и зааплодировал. Вместе с ним взорвался восторгом весь огромный зал, вмещавший столько людей, что Громов даже представить не смог, сколько их здесь — десять тысяч? Пятнадцать?

Вышли девушки в обтягивающих белых костюмах. В руках они несли венки и конверты.

Директор пояснил:

— В конвертах кроме своих личных кодов подключения для финальной игры сегодняшние победители найдут также традиционные подарки. Сертификаты на получение специальной стипендии финалистов Эденского Кубка!

Радости Дэз и неизвестного мальчика не было предела. Громов повернул голову. Понурые игроки остальных трех команд безучастно наблюдали за торжеством из своих кресел.

Затем площадки с креслами в центральной части помоста начали опускаться, каждая в свою шахту.

Друзья оказались в небольшой комнатке. Два дивана с массажными подушками, столик для массирования кистей, релаксационная капсула. Посреди небольшой стол, уставленный напитками и едой.

Громов потрогал рукой стену, ожидая, что та вот-вот распадется на микрочастицы и он снова проснется в самолете.

— Макс, ау! — толстый мальчик подошел к Громову, шурша пакетом соевых чипсов, и помахал перед лицом Максима ладонью. — Ты чего?

Дэз взяла со стола банку витаминной колы, ответив мальчику вместо Громова:

— Скоро пройдет. Не волнуйся, Тайни. Доктор Льюис предупреждал, что в моменты сильного стресса у Макса могут быть рецидивы — он думает, что спит и мы ему снимся. Флэш-бэк это, кажется, называется.

Тот, кого назвали Тайни, тяжело вдохнул и вдруг уставился на руку Громова.

— Ух ты! — воскликнул он, подойдя ближе. — Гляньте! Медальон с арены! Написано... Электра! И код: 7865. Макс, откуда у тебя это?

Громов медленно поднял руку и увидел... болтающийся на цепочке медальон.

— Не знаю, — проговорил он, недоуменно следя глазами за раскачивающимся блестящим предметом.

Тот не останавливался. Голова закружилась. Громов вдруг перестал чувствовать собственное тело.

— Нет, только не это! — промычал он, чувствуя, как ноги проваливаются в пустоту. — Ну вот опять...

— Доброе утро, мистер Громов, — стюард Митчелл открыл дверцу и приветливо улыбался. — Пора вставать.

Максим потянулся. Усталости действительно как не бывало. Учитывая тот факт, что он всю ночь проспал в узком отсеке без движения, тело должно было затечь. Однако никаких спазмов и прочих неприятностей не наблюдалось.

Осторожно выбравшись из спальной капсулы, Громов встряхнулся.

— Хороший сон, — сказал он с удивлением.

— Лучший в мире, — улыбнулся Митчелл. — Позвольте проводить вас на выход. Я должен разбудить еще пятьдесят человек.

— Мне приснилось, что я попал в финал Кубка Эдена, — похвастался Макс.

— Поздравляю, — Митчелл с завистью вздохнул, — мне такое даже присниться-то не смогло.

Шагая по рукаву, Громов зевнул и зажмурился, а когда открыл глаза, перед ним был совсем небольшой ангар, даже не аэродром. Его заполонили прилетевшие.

Громов с волнением приглядывался к ним.

— Макс! — донесся снизу знакомый голос.

— Дэз! — Громов радостно замахал руками и начал спускаться по узкой металлической лестнице.

Внизу его с улыбкой остановила та самая стюардесса, что вчера проверяла билеты при посадке.

— Ваш багаж, — сказала она, протягивая сумку.

— Спасибо, — поблагодарил ее Максим и бегом помчался к Дэз.

Кемпински тоже выглядела свежей и отдохнувшей.

— Привет! Сонная установка у них просто отпад! — сказала она. — Хочется прыгать и носиться кругами. Я бы сейчас километров пять пробежала, наверное.

— Да, — согласился Громов, решив не распространяться о своих странных сновидениях, и стал смотреть по сторонам.

Некоторые с явным интересом, нисколько не смущаясь, тоже крутили головами. Другие, наоборот, глядели нарочито в пол и сутулились, пытаясь стать как можно незаметнее.

Так как никто не предпринял попытки заговорить с Максимом и Дэз, они тоже решили ни к кому не соваться.

— Где же Чарли? — Кемпински вытянула шею, глядя на трап самолета. — Странно, что его так долго нет.

Громов огляделся по сторонам.

— Здесь вообще все очень странно, — пробурчал он задумчиво. — Почему нас никто не встречает?

Действительно, кроме стюардессы, которая выдавала багаж, и какого-то мужчины с блокнотом, стоявшего у входа в автобус, встречающих не наблюдалось. Только разношерстная толпа новичков.

— Может, подождем? — предложила Дэз.

— Давай, — Максим пожал плечами.

Они взяли сумки и вышли из очереди.

— Интересно, где мы? — спросила Дэз. — В смысле, в какой части света? — Она понизила голос до шепота. — Помню, я даже на сервер оборонки лазала, чтобы посмотреть фотографии со спутников. Все равно ничего не нашла. Ума не приложу, зачем Эдену такая секретность?

— Для безопасности, — пожал плечами Громов. — Представляешь, если здесь устроить диверсию, вся мировая промышленность может остановиться. В Декларации лотеков, например, сказано, что конечной целью существования их организации является уничтожение Эдена — как источника новых «бесчеловечных» технологий.

— Все равно удивительно, как им удается столько лет скрывать свое местоположение. — Дэз топнула ногой по бетонному полу, словно пробовала его на прочность. — Я читала, что технопарк возник на месте бывших правительственных секретных лабораторий. Мол, он и сейчас на них стоит. Сами лаборатории будто где-то глубоко под землей. Законсервированы.

— Слушай, давно хотел спросить, — Максим посмотрел на Дэз, — а что ты будешь делать, если тебе предложат участвовать в секретных проектах?

— Соглашусь, конечно, — не раздумывая, ответила Кемпински. — А ты разве нет?

— Мне бы хотелось, — откровенно признался Громов. — Но я боюсь, что не смогу долгие-долгие годы, если не всю жизнь, не покидать пределов технопарка. Все время думаю, как те, кто здесь остался работать навсегда, переносят разлуку с родными, друзьями, остальным миром, в конце концов. Неужели ты бы смогла всю жизнь прожить в Эдене?

— Увидим — решим, — лаконично разрешила его сомнения Дэз. — Никто ведь не требует, чтобы ты отвечал на этот вопрос прямо сейчас. Кстати, вот и Чарли.

Турбокар летел по тоннелю метро, уворачиваясь от струй жидкого азота. С лентами трассирующих пуль мы попрощались лет семь назад. Для них требуется металл, а металла почти нет. Пули агентам выдаются поштучно и только снайперам.

Поскольку в относительном достатке осталась лишь морская вода — все оружие стало химическим. Азотные пушки Меркулова[35] — пожалуй, самое эффективное. Попал один раз — и заморозил что угодно до хрупкости стекла.

Машина резко вильнула в сторону, вкатилась на круглую стену тоннеля и обогнала несколько несчастных турбокаров, попавшихся на пути. Кто-то резко затормозил и тут же столкнулся с одним из черных мотокартов Якудзы.

— О, как я это ненавижу! — вырвался у меня вздох.

Инспектор Идзуми был за рулем, а рядом с ним сидел... Лунатик.

— Твоя голова в данный момент — главная ценность в нашем лучшем из миров, — сказал он. — Если кратко, на вас собирались напасть. Времени предупреждать тебя не было, поэтому я...

Я потянулась было за оружием, но не смогла пошевелиться. Оказалось, что меня пристегнули ремнями безопасности крест-накрест, а на голову надели шлем.

— Кто за нами гонится?

— Якузда, твой друг Роджер и еще примерно двадцать головорезов. Трое нас уже не побеспокоят... — Тень вынул STC45[36] из своей сумки и начал осторожно собирать.

— Можно меня отстегнуть? У меня ноги затекли.

— Пока нет... Открывай! — вдруг выкрикнул Лунатик, резким рывком выдирая из «тянучки» брелок управления.

Верхний люк турбокара мгновенно открылся. Все мелкие предметы в салоне взмыли в воздух, подхваченные мощным вихревым потоком. Тень поднял руку и с силой швырнул гранату в люк.

Плотный черный шар, похожий на небольшой кожаный мячик, мелькнул и шмякнулся позади машины.

От группы преследователей тут же отделился один неприметный, сильно помятый и облезлый турбокар... Немыслимо, как эта колымага не развалилась на части от такого виража!

Только шар коснулся земли — Лунатик тут же нажал кнопку на брелке.

Шипящий звук потонул в оглушительном визге тормозов и грохоте разлетающихся на куски мотокартов.

Тоннель позади нас оказался закупорен паутиной «тянучки» и застрявшими в ней турбокарами. и мотокартами.

— Оторвались, — флегматично констатировал Идзуми.

— Не совсем, — Лунатик направил луч метасканера на облезлый побитый турбокар с клочьями «тянучки» по всему корпусу. — Вы будете смеяться, но официально этот живчик, что несется за нами со скоростью пятьсот двадцать три километра в час, уже пять лет как утилизирован!

— Это Роджер! — воскликнула я. — Черт! Так и знала...

— Что нам с ним делать? — рука Тени потянулась к его черному чемоданчику.

— Попытайся задержать его и оторваться, — я пожала плечами. — Правда, не уверена, что это будет надолго. Не знаю как, но он всегда меня находит. А потом... Кто-нибудь объяснит мне, что тут, черт возьми, произошло?!

В этот момент загрузка пошла опять. Тогда я и предположить не могла, насколько плохи мои дела.

Мужчина возле автобуса записывал имена прибывших. Когда очередной автобус заполнялся — мужчина давал отмашку отправляться в путь.

Максим и Чарли устроились на одном сиденье, а Дэз села перед ними. Все трое с любопытством глазели в окно. Их попутчики, остальные новички Эдена, преимущественно были заняты тем же самым. Кто-то уже начал знакомиться между собой, но к троим выходцам из Накатоми по-прежнему не обращались. Может, потому, что они производили впечатление уже сложившейся компании, куда страшно соваться, если тебя не зовут.

— Ой, ну когда же мы уже приедем? — Дэз подпрыгнула на сиденье. — Я даже представить не могу, какой он — Эден!