Тот самый день

Ученики Накатоми построились на школьном плацу. Утро случилось особенно хмурым. Верхние этажи небоскребов исчезали в тяжелых свинцовых тучах. Накрапывал мелкий дождик. Классы, по двадцать восемь человек, были собраны в пять шеренг — с третьего по восьмой года обучения. Директор Накатоми и все учителя стояли на небольшом помосте, который каждый год специально собирали для церемонии избрания.

— Для кого-то этот день станет самым важным в жизни... — директор Такимура произнес короткую речь о том, какая честь быть избранным из многих тысяч и как важно для школы, чтобы ее ученики добивались успеха. Голос господина Такимуры звучал громко и ясно, как всегда.

Громов стоял в середине и чувствовал общее волнение. Несмотря на дождь, никто не шелохнулся. Все глаза были устремлены на огромный плазменный экран. Сейчас на нем появятся фамилии...

Тысячи глаз во всех хайтек-школах мира с надеждой смотрели в этот момент на точно такие же экраны.

Казалось, воздух вот-вот начнет искриться от напряжения.

Наконец на экране появилась эмблема Эдена — микросхема на фоне полушарий человеческого мозга и надпись по кругу: «Будущее мы творим сейчас».

— Технопарк Эден приветствует школу Накатоми, — раздался из динамиков ровный электронный голос без всяких интонаций. Было ясно, что его моделирует компьютер.

Сообщения транслируются одновременно для всех школ, но каждое индивидуально. Если бы результат объявлял человек, у него бы ушло на это несколько месяцев. Впрочем, надо отдать должное тому, кто создал эту систему единовременного оповещения. Пауз между словами, которые выбирала программа, почти не было слышно.

— Мы поздравляем администрацию Накатоми, которую представляет директор Такимура. Рассмотрев все представленные проекты, Эден намерен пригласить шестерых ваших учеников.

По плацу прокатился долгий изумленный вздох. Целых шесть! Невероятно! Директор просиял. Неужели они впервые за долгие годы обойдут школу Байок Скай? Господин Такимура зажмурился, представив, насколько вырастет бюджет Накатоми, если из его школы в Эден отберут наибольшее число учеников.

— Все необходимые документы вы получите сразу после завершения трансляции, — продолжал голос. — Сейчас я назову имена и основания, по которым они включены в список. Итак, из вашей школы выбраны: номер один — Милош Радович, восьмой год обучения. Основание: полноценный киберклон крысы...

В задних рядах, где стояли классы «восьмилеток», раздались крики ликования.

Сердце Максима на секунду замерло. Милош Радович. Конечно! Как они могли не подумать о нем! Вся школа знала, что он помешан на киберорганике! Живет в кампусе, чтобы не тратить времени на дорогу, а проводить его в лаборатории. Заныло под ложечкой. Шансов осталось меньше. Один из пяти... Хотя о каких шансах может идти речь, когда в конкурсе принимают участие тысячи таких, как Милош Радович, из других школ! Но вопреки здравому смыслу Громов, как и сотни других, продолжал надеяться.

— Номер два, — продолжил голос, — Сонг Ким-Дук, седьмой год обучения. Основание: агент «Гончая», независимый программный модуль, способный выходить за пределы системы и преследовать хакера в Сети.

Максим чуть наморщил лоб. Сонг Ким-Дук? Он ни разу о ней не слышал. Кажется, о ее разработках ни разу не сообщали в школьных новостях, да и на ежегодных церемониях награждения лучших учеников Громов ее не встречал. Дэз, стоявшая впереди, быстро повернулась и скорчила гримасу отвращения. Ненависть к разработчикам антихакерских программ была у нее в крови. Шансов осталось всего четыре. Громов увидел, что Дэз скрестила пальцы за спиной. Похоже, она собиралась надеяться до последнего.

Назвав фамилию, голос делал небольшие паузы, чтобы избранные и их друзья успели прийти в себя.

— Номер три. Максим Громов, пятый год обучения. Основание: разработка интуитивной программы. Дополнение: специальная стипендия. Основание: личное распоряжение директора технопарка Эден доктора Синклера.

Следующие несколько секунд Максим ничего не чувствовал и не слышал. Дэз орала и трясла его, прыгая на месте. Со всех сторон к нему тянулись руки. Громов видел, как рядом скачет швед-шантажист Олаф Свенсен и дико кричит, но что — Максим не разбирал. Он не верил своим ушам! Он крепко зажмурился и побоялся сразу открыть глаза. Испугался, что сейчас проснется на своей клавиатуре и выяснится, что все это только сон!

— Тебя выбрали! Тебя выбрали! — резкий голос Дэз заставил его очнуться. — Я же говорила — ты гений! Я говорила, что твои интуитивные программы — это новый уровень! Первый раз они выбрали «пятилетку»!

— Что это с ними? Они в этом году проекты из лотерейного барабана, что ли, достают? — пробормотал Максим, постепенно отходя от шока.

То, чего он так ждал, теперь казалось настолько невероятным, что земля буквально уходила из-под ног. Казалось, вот-вот из динамиков раздастся голос: «Это была шутка! Ха-ха-ха. Чтобы никто не думал, будто у программ нет чувства юмора».

— Номер четыре, — донесся все тот же электронный голос, — Карла Маэлз, восьмой год обучения. Основание: силиконовый чип-имплантант, позволяющий увеличивать объем памяти человеческого мозга втрое.

— Да! Да! — раздался громкий, зычный крик Карлы.

У Максима даже в глазах защипало. Он и представить себе не мог, что значит эта победа для Карлы. Она родилась с ужасной болезнью. Не могла ни ходить, ни говорить. Ей подчинялись только три пальца на правой руке. Отсюда такое маниакальное упорство в работе над имплантантами, которые теперь вживлены в каждую часть ее тела. Даже ее победное «Да!» произвел нейромодулятор голоса.

Громов заметил, что за Карлу радовались больше, чем за других. Все понимали, что ей победа далась значительно большим трудом, чем всем остальным. Поэтому долго хлопали все вместе, с учителями и директором Такимурой.

Максим также заметил, что плечи Дэз, после того как она перестала аплодировать, сникли. Но она все равно вновь скрестила пальцы, причем с такой силой, что те побелели.

— Номер пять, — продолжал голос, — Чарльз Спаркл, пятый год обучения...

Сначала Максиму показалось, что он ослышался. Он обернулся и уставился на Чарли огромными глазами. Тот остолбенел, и казалось, вот-вот упадет.

— Основание: один миллиард единиц единой валюты в качестве гранта на обучение Чарльза Спаркла, уплаченные компанией «Спарклз Кемикал» технопарку Эден.

Максим едва успел подхватить Чарли. Тот побагровел, а затем просто упал в обморок. Плац взорвался возмущенным гулом:

— Так нечестно!

— Богатенький тупица!

— Ты ничего не сделал!

— Спаркл не заслужил!

— Вы оскорбляете тех, кто достоин!

Крики неслись со всех сторон.

«Как хорошо, что он потерял сознание!» — подумал Максим, закрывая собой Чарли от летевших в него бумажек, мелких камешков и прочей дряни.

— Заткнитесь! Заткнитесь! — кричала Дэз. — Он не виноват! Он не знал! Это все его отец!

Только когда над площадью раздался резкий окрик директора Такимуры: «Прекратить!» — ученики замолчали.

Подоспел врач. Чарли положили на носилки и спешно потащили в медицинский отсек.

Максим видел, что Дэз едва сдерживает слезы. По ее белому лицу прыгали ярко-красные пятна.

Секундная пауза казалась такой долгой...

— Номер шесть, — все так же бесстрастно говорил голос, — Дезире Кемпински, пятый год обучения. Основание: принципиально новое использование свойств магнитного поля Земли.

Максим увидел, что Дэз замерла. Остолбенела, точно так же как он. Нет! Ей было еще сложнее поверить. Ведь к тому моменту, как ее объявили, она перестала даже надеяться. Конечно, после того что случилось с Чарли, они уже не могли прыгать и радоваться так же, как после объявления фамилии Громова, но все же...

— Поздравляю, Дэз! — Максим пожал ей руку.

Первый раз он видел, как она плачет. И только сейчас, кажется, заметил, что у нее голубые глаза. Яркие, как льдинки.

Кемпински не могла говорить. Она только вытирала слезы, стараясь спрятать их как можно скорее, и злилась, что не получается.

— Все указания и документы вышеназванные ученики могут получить у администрации школы Накатоми. Директор Такимура, технопарк Эден с удовольствием сообщает вам, что школа Накатоми добилась самого высокого результата в этом году. Поздравляем вас с победой и благодарим за вклад в развитие высоких технологий.

Экран погас. Началось то, что бывало в Накатоми только раз в году, — всеобщее ликование и поздравления. Десятки рук подхватили Максима, Дэз, других победителей и понесли вокруг плаца. Это был круг почета. Традиция Накатоми.

Тучи рассеялись, и впервые за долгие месяцы из-за них выглянуло солнце.

— Поздравляю, поздравляю! — повторял директор Такимура, семенящий рядом. — Обещаю, что обязательная проверка вашей легитимности будет проведена в самые кратчайшие сроки. Я уверен, что это просто формальность. Я готов лично поручиться, что ни один из учеников Накатоми не замешан ни в хакерстве, ни в нелегальном использовании результатов чужого интеллектуального труда. За всю историю школы ни одно приглашение технопарка Эден не было аннулировано по этой причине.

Солнце спряталось за тучами так же внезапно, как и появилось. Максим почувствовал, как у него в груди все сжалось от тревоги. Он поймал тревожный быстрый взгляд Дэз и понял: она ощущает то же самое.

Когда живешь двойной жизнью, все становится очень зыбко.

Пять минут загрузки и распаковки архива показались мне вечностью. Я уже почти пожалела, что мне не вживили искусственный накопитель памяти. Говорят, оптику проще входить в нейролингву и воспринимать информацию оттуда.

Неожиданно анализатор пространства подал сигнал тревоги.

— Лунатик! — позвала я. — Запроси «Большого брата»! Кто-то идет по коридору в сторону моего номера. Я боюсь, это...

— Это не Роджер, — последовал ответ. — Успокойся. Я вижу картинку, время реальное. За твоей дверью никого нет, Алиса.

— Анализатор показывает, что в радиусе пятидесяти метров от меня присутствует человек с оружием! — выкрикнула я, судорожно расстегивая обе кобуры на поясе и еще одну на правом боку.

— Я никого не вижу, Алиса, — повторил Лунатик, но голос его стал тревожным. — Мы направили в твою сторону полицейский патруль. Стой! Что ты делаешь?!

— Я?!

Внезапно передача архивных данных пошла сама собой. Я не успела разомкнуть контакты. Только ударила браслетом безопасности об стол, чтобы нажать кнопку тревоги.

«Правительственному агенту срочно требуется помощь» — ушло в Сеть формальное сообщение.

Упредительная полиция и закон квантовых случайностей

— Все-таки это подозрительно, — сказал дисциплинарный куратор Шульц, просматривая дело Дезире Кемпински, лежавшее у него на коленях, — вы так не думаете, директор Такимура? Целых три ученика с пятого года обучения. К тому же все из одного класса... Это настолько невероятно, что просто не может быть случайностью.

Куратору не нравились мягкие кожаные кресла в кабинете директора. Он считал их слишком удобными. Чересчур. Такие кресла не для работы. Как ни пытайся сесть прямо — ничего не выходит. Приходится откидываться, расстегивать пиджак, класть дела на колени... Как поддерживать дисциплину среди учеников, если руководство позволяет себе вольности и излишества? Себе Шульц никогда такого не позволял. Его костюм был максимально тесным, галстук затянут очень туго, вся мебель в кабинете из жесткого вторичного пластика. Куратор лично проводил строевую подготовку для провинившихся. Сам маршировал рядом со строем, свирепо выкрикивая: «Дисциплина — основа всего! Дисциплина — прежде всего! Дисциплина — для всех!»

Все замечали, что Шульц явно, получает от этого удовольствие.

— Не три, куратор Шульц, — недовольно поморщился директор, — Чарльз Спаркл вне всяких подозрений. Он неудачник и тупица. Но с его поступлением как раз все законно. Эден хоть и мозг нашей цивилизации, но тоже нуждается в деньгах. Насчет Кемпински я разделяю вашу тревогу. Она только в этом году была переведена к нам из Бро...

— Попав туда за попытку взлома кредитной системы, — куратор Шульц поднял вверх указательный палец.

Директор Такимура встал и начал ходить по кабинету, сложив руки за спиной. Скандал ему не нужен. Ему надо, чтобы все шесть учеников Накатоми благополучно добрались до Эдена. Тогда их имена можно смело вставлять в годовой отчет о работе школы. Спонсоры будут довольны. Родители будут довольны. Школа будет процветать. Но куратору Шульцу нет до этого никакого дела. Его назначает сюда специальный департамент полиции. Так называемый «упредительный». Он был создан, чтобы обнаруживать людей, склонных нарушать правила, и пристально за ними наблюдать.

«Когда же уже ликвидируют эту упредительную полицию?! — подумал директор. — Толку от нее никакого!»

— Куратор Шульц, — осторожно заговорил Такимура, — многие дети пытаются взломать кредитную систему. Откройте любые детские комиксы, все их герои — маленькие гении. Они с легкостью проникают куда угодно — в кредитную систему, оборонную, базы Интерпола. Разумеется, дети пытаются кому-то подражать. Даже мой сын, прочитав статью в одном Сетевом журнале, некоторое время изображал из себя Джокера. Это просто шалость. Обычный ребенок не в состоянии преодолеть даже первой степени защиты...

— Но Кемпински успешно удалось войти и выйти, причем с солидным кушем. — Шульц положил ногу на ногу и скрестил руки на груди. — Ее задержали после того, как она попыталась купить коллекционный алмаз на Сетевом аукционе!

— Вот! — директор Такимура потряс кулаком. — Это говорит о том, что она действительно гений! И место в Эдене получила заслуженно! Сверходаренные дети часто бывают непослушными. Они чаще бунтуют и не слушаются взрослых. Вы же знаете об исследованиях доктора Синклера[32]!

— Я с ним категорически не согласен, — нахмурился Шульц. — То, что он пишет, просто возмутительно. Тот, кто не склонен к дисциплине, не может стать гением! Хотя бы уже потому, что ему не хватит терпения развить и реализовать свой талант в полной мере. А ваш милейший доктор Синклер заявляет: дескать, очень умным дисциплина не нужна! Даже если они и подчиняются правилам, то внутренне все равно на них плюют! А значит, нет никакого смысла заставлять одаренных подчиняться строгим правилам! Это бред!

Директор насупился и уставился на Шульца. Рядовой куратор из упредительной полиции критикует доктора Синклера — директора Эдена и создателя нейролингвы! Это выглядит настолько нелепо, что господин Такимура даже не стал возражать.

— И что вы намерены делать, куратор Шульц? — спросил он.

— Я намерен послать в Эден письмо и предупредить администрацию о потенциальной опасности ученика Дезире Кемпински. Кроме того, я намерен провести полное и весьма пристрастное расследование не только в отношении нее, но и в отношении Максима Громова.

— Но ему назначили специальную стипендию! Вы же сами слышали!

Директор Такимура побелел от гнева. Куратор по дисциплине не нравился ему никогда. В упредительной полиции почему-то вообще очень много неприятных типов. Но Шульц даже для «упредилки» редкий гад.

— Кемпински перевели благодаря отличной успеваемости и примерному поведению. По-моему, это исчерпывающее доказательство того, что она исправилась, — директор предпринял последнюю попытку остудить пыл Шульца.

— Прежде чем дать им дисциплинарные характеристики, — отчеканил куратор, — я проведу расследование.

Директор понял, что спорить бесполезно.

— У вас есть два дня, — сухо сказал он. — В пятницу утром мы должны отослать их документы в Эден. Если вы не успеете, пошлем без дисциплинарных характеристик.

— Но без них администрация Эдена не имеет права зачислить учеников, — приподнял бровь куратор Шульц.

Он был доволен. Победа осталась за ним. Директор Такимура сел в свое кресло и хмуро ответил:

— Не могу вас больше задерживать, куратор Шульц. У меня много работы.

Тот встал.

— До свидания, директор Такимура, — сладко сказал куратор и вышел.

В нос ударил противный запах нашатыря. Я приоткрыла глаза и тут же зажмурилась от яркого света.

— Порядок, — раздался хриплый голос Идзуми. — Сколько пальцев видишь?

Он помахал у меня перед носом своей пятерней.

Я недовольно отодвинула его руку и тут же запросила Лунатика:

— Перехват информации во время передачи?

— Да, — подтвердил Тень. — Наглость, однако. Мы уже не могли остановить передачу. Они спокойно копировали файл, пока он закачивался в твою память.

— Кто «они»? Хотя это неважно... Почему именно этот фрагмент, как думаешь?

Тут вмешался Идзуми:

— Там было что-нибудь насчет омега-вируса?

— Про какой-то вирус было, — я приложила руку к разламывающемуся от боли виску. — Нет данных, что это был именно омега-вирус.

— Значит, это был он. Я же говорил, что история началась раньше, чем Громов попал в Эден! Скорее всего, он даже не знал, что его сделали слепым курьером! — воскликнул Идзуми.

— Все равно, вламываться в правительственную линию во время передачи данных — это перебор, — проворчал Лунатик.

Он всегда так волнуется за меня, будто речь идет о пятилетнем ребенке.

— За пожизненный безлимитный кредит? — Я сунула под язык леденец от головной боли. — Информацию украл Роджер. Больше никто бы не стал так со мной церемониться. Якудза просто-напросто отрезали бы мою голову и поместили в жидкий азот.

— Зачем? — поморщился инспектор Идзуми.

— Чтобы ячейки памяти сохранили информацию, покуда они доберутся до ближайшей лаборатории по перекодировке биологической памяти в цифровую, — коротко объяснила я ему и отдала распоряжение Лунатику: — Отправь видеозапись в аналитический отдел. Пусть они по спектрам разберут. У меня же сработал датчик! Знаешь, что мне кажется странным? Три ученика из одного класса поступают в Эден. Упредилка должна была вскипеть от подозрительности. Причем Дэз Кемпински переведена в Накатоми из Бро — упредилка должна была разобрать ее личное дело на молекулы. И вот в этот момент они вполне могли бы поинтересоваться, вдруг она действительно дочка Джокера... Направишь им служебный запрос?

— Сдается мне, они опять все спишут на нехватку диспетчеров, выбьют себе еще миллиард кредитов на расходы, и этим все ограничится. Ты что, забыла про взлом кредитной системы? Хикс поспорил в баре, что он это сделает. На него смотрели как минимум три камеры сразу. Диспетчер «ББ» тут же получил системный сигнал о комбинации подозрительных слов, и что? Он этого сигнала попросту не слышал, так как носился по арене «Честь и ярость» в момент его поступления. Человеческий фактор.

— Под трибунал его, конечно же, не отдали, — кисло заметила я.

— Разумеется, нет. У них от необходимого числа диспетчеров есть, дай бог, процентов двадцать. В этом году опять порог возрастной снизили.

— До семи лет?

— Почти угадала. Три класса хайтек-школы считаются достаточными. Это значит десять лет.

— Где они их берут-то, десятилетних...

— Давайте вы потом поговорите о «парадоксе перенаселенности»[33], — нетерпеливо вмешался инспектор Идзуми, бросив мне на колени пачку дисков. — Пока вы тут мировые проблемы обсуждаете, другие хотят пожизненный безлимитный кредит заработать. Упредительная полиция[34] пыталась возмущаться, но администрация Накатоми этому препятствовала. Вот. Все тут.

В такие моменты мне приходится запрещать себе думать на тему «А зачем все это?» Имеется в виду моя работа. Какой смысл охотиться на людей и сажать их под замок, если лет через сорок мы все и так благополучно вымрем?

— Ты не видела Митцу? — спросил Максим у Дэз, когда их наконец оставили в покое.

— Нет, — она покачала головой. — Думаю, он сильно расстроен.

— Вряд ли больше, чем Чарли. Пойдем посмотрим, как он. До начала урока есть тринадцать минут. Если бегом — то успеем в медблок и обратно.

— Давай.

Дэз рванула с такой скоростью, что не оставила никаких шансов догнать ее. Макс в очередной раз подумал, где она могла научиться так быстро, легко и подолгу бегать? Кемпински буквально летала, едва касаясь ногами земли.

Когда Громов, запыхавшись и едва дыша, добрался до медблока, она уже стояла у барокамеры, где Чарли приходил в себя, дыша кислородной ароматической смесью. Половину лица Спаркла закрывал черный респиратор с трубкой. В руках и ногах торчали длинные тонкие иглы рефлексотерапии.

Увидев Максима, он моргнул, давая понять, что с ним все в порядке. Из-за трубок, иголок и многочисленных датчиков Чарли пока не мог шевелиться. Дэз перешла на язык жестов, которыми общаются глухонемые.

— Мы волновались, — сказала она Чарли. — Выздоравливай и наплюй на всех. Теперь ты сможешь поступить на отделение лингвистики в Эдене. Будешь изучать то, что тебе нравится, а сегодняшний день забудешь, как кошмарный сон.

— Если только в Эдене не вывесят на воротах большую благодарность «Спарклз Кемикал» за грант, — мрачно пошутил Громов, зная, что Чарли не может сейчас его слышать.

— Что вы здесь делаете?! — раздался за их спинами недовольный голос медсестры. — Вам нельзя здесь находиться!

— Простите. — Дэз сделала шаг назад.

— Уходите быстро, пока куратор не замел вас, — тихо сказала медсестра и добавила: — Поздравляю! Я так рада!

Максим и Дезире не заставили просить себя дважды и бросились бежать обратно в свой сектор.

Следующей была нейролингвистика. Громов надеялся, что во время перемены Митцу оттает, но этого не случилось. Едва закончился урок, Токахаши сорвался с места, быстро вышел и не стал никого ждать.

— Не нравится мне это, — заметил Максим.

— Мне тоже, — спокойно согласилась Дэз.

Учитель Йокояма радостной не выглядела. После обычного приветствия она заметила:

— Я не разделяю общих восторгов по поводу отобранных в Эден из нашей школы в этом году. По моему мнению, были и более достойные кандидаты. Поступление Спаркла считаю и вовсе возмутительным. А что до вас, ученики Кемпински и Громов, то куратор Шульц разберется, достойны ли вы принять приглашение в лучшую хайтек-школу.

Максим увидел, что Дэз на мгновение напряглась так, что стала похожа на каменное изваяние.

— Все. Надевайте видеоочки. Поскольку у вас не было первого урока, вы не могли сильно утомиться. Я намерена дать максимальную нагрузку. Будет два часа грамматики.

Тишины никто не нарушил, но большинство лиц в классе приняло страдальческое выражение. Максимальная нагрузка обычно оборачивалась головной болью втрое сильнее обычной и легкой тошнотой. А тут еще целых два урока подряд!

Неожиданно из динамиков, встроенных в потолок, донесся ровный электронный голос Миссис Хайд:

— Ученики Максим Громов и Дезире Кемпински, вас ждут в дирекции. Учитель Йокояма, примите извинения за неудобства.

Стервозное личико Йокоямы перекосило от бессильной злобы.

Когда Дэз, собрав свои вещи, проходила мимо нее, учитель неожиданно схватила Кемпински за плечо и злобно зашипела:

— Куратор знает про твои нарушения! Он не даст тебе дисциплинарной характеристики! Ты наглая, лживая девчонка! Ты только делаешь вид, что исправилась, а на самом деле все такая же преступница! Я вижу тебя насквозь с тех пор, как ты тут появилась. Твое место в Бро! И ты туда вернешься!

— Отпустите меня, — спокойно и громко ответила Дэз, резко дернув плечом. — Вас так и не приняли в Эден, а меня — да. И я буду учиться в Эдене, а не в Бро, нравится вам или нет, учитель Йокояма.

Сказав это, Кемпински пошла к выходу, оставив остолбеневшую училку бесноваться.

Максим быстро проскользнул вслед за ней. Он успел заметить, что от нервного напряжения нейромодулятор голоса Йокоямы заглючило.

— Электродрель закоротило, — сказал он не без злорадства, догнав Дэз в коридоре.

— Знаешь, наверное, все-таки вредна нейролингвистика, — ответила та, — у Йокоямы с головой явная беда. Запихнула в свою память сто языков, бедная операционка и упала.

Дэз постучала указательным пальцем по виску.

В приемной директора Такимуры уже собрались все остальные избранные. Кроме Чарльза Спаркла, естественно.

— Пожалуйста, садитесь и подождите, пока вас пригласят.

Помощник директора, администратор Варгес, указала им на свободные кресла.

Милош Радович — высокий тощий альбинос с беловато-зелеными волосами, похожими на стекловолокно, белыми бровями и белесыми ресницами, болезненно щурился. Его рука то и дело трогала персоналку. Ее очертания ясно угадывались под зеленой тканью армейского мешка. Радович носил его вместо рюкзака. Он настороженно уставился на Максима и Дэз, но не сказал ни слова.

— Привет, — Карла Маэлз приветствовала их своим искусственным, мягким электронным голосом. — Ну что? Не ожидали? Я сама до сих пор в шоке. Никак не могу поверить.

Она развернула свое инвалидное кресло и подъехала чуть ближе.

— Я Карла, — она протянула руку Дэз.

— Дезире Кемпински, — ответила та, пожав ладонь.

Карла протянула руку и Максиму.

— Максим Громов, — представился он и тоже пожал руку Карлы.

Ладонь оказалась удивительно тяжелой и твердой.

— Мне совсем недавно имплантировали титановые кисти, — похвасталась Маэлз. — До сих пор сама не могу привыкнуть, что у меня работают все десять пальцев! Все свободное время учусь ими пользоваться. Хотите еще потрогать?

Дэз и Максим переглянулись. Потом вежливо пожали еще раз имплантанты Карлы.

Методом исключения Громов понял, что мрачная девушка, сидящая в углу, — это Сонг Ким-Дук. Она держала спину так прямо, что оставалось только удивляться, как у нее плечи не болят. Смотрела перед собой. Руки на коленях. Ноги вместе. Черные волосы стянуты в такой же тугой пучок, какой носит Дэз. Лицо Сонг не выражало ничего, но Громову почему-то показалось необыкновенно злым.

Дэз окинула Сонг Ким-Дук презрительным взглядом.

— Нас собрали для собеседования. Они заполняют формы для перевода. Сегодня, чувствую, об уроках можно забыть, — объясняла Карла. — Еще будут тесты. Да, кстати, приходил куратор Шульц. Забрал ваши личные дела и копии ваших архивных файлов. Сказал, они ему нужны, чтобы посмотреть историю ваших операций за все время, пока вы учились в Накатоми. Зачем ему все это, ума не приложу.

Максим никак не ожидал, что Маэлз такая болтушка.

Прошло всего минут десять, а Громов и Дэз уже успели узнать, когда и что Карле имплантировали, как переживала ее семья и какой прорыв в области мозговых имплантантов она совершила благодаря своему недугу.

Открылась дверь директорского кабинета. На пороге появилась личностный аналитик Мамбата — маленькая чернокожая женщина с блестящей кожей и бритой головой. Со своей обычной, не сходящей с лица улыбкой она произнесла:

— Милош Радович, пройдите, пожалуйста.

Радович вскочил так, будто его разбудили по тревоге. Схватил мешок и быстрыми шагами исчез в кабинете.

Макс тоскливо вздохнул. Лицо свело от дружелюбной улыбки, с которой он слушал нескончаемый монолог Карлы. По счастью, за ее спиной висел небольшой медиаэкран. Шли новости. Звука не было. Оставалось только читать новостные строки.

«Несмотря на растущее недовольство Всемирного комитета по этике, доктор Дэйдра МакМэрфи останется в технопарке Эден еще как минимум на год. Доктор Синклер, учитель и бессменный босс Дэйдры, продлил ее контракт своим личным распоряжением. Напоминаю, что доктор МакМэрфи уже трижды представала перед комиссией по этике. Против нее выдвигались обвинения в создании антигуманных нейротехнологий. Таких, как запись искусственных воспоминаний, цифровое программирование или „нейрозомбирование“, попытка создания программы по дешифровке мозговых волн — проще говоря, чтения мыслей. Ни одно из обвинений так и не было доказано. Вот что сказал по поводу своего решения директор Эдена, доктор Синклер...»

На экране появился директор Эдена. Выглядел он строго. Его яркие голубые глаза приобрели ледяной оттенок:

— Дэйдра — добрый гений. Программу искусственных воспоминаний она создавала с единственной целью — помочь людям. Тем, кто пережил что-то ужасное, о чем хотелось бы забыть. Доктору МакМэрфи и в голову не приходило, что эта технология может быть использована во зло. Она ужасалась, читая журналистские домыслы. Медиа все никак не могут отделаться от стереотипа ученого-маньяка. Поэтому поспешили приклеить Дэйдре этот ярлык. Но я не собираюсь мириться с таким положением вещей. Я буду защищать доброе имя своей ученицы и коллеги. Подумайте об этом, прежде чем сочинять очередную утку про нее.

Дэз дернула Громова за рукав:

— Правда, у Карлы очень красивые зубы? Ты согласен?

— Да, конечно, — Макс сообразил, что смотрит в экран непростительно долго. — Я сразу заметил. Из чего они?

Маэлз оторопело вытаращила глаза.

Кемпински неловко рассмеялась. Громов почувствовал, что она довольно сильно наступила ему на ногу.

— Не обращай внимания. Это у Макса такие шутки. Ему исправляли зубы, и мне тоже, — Дэз закивала головой. — Счастье, когда у тебя такая красивая улыбка от природы. Этим мало кто может похвастаться.

Карла недоверчиво косилась на Макса. Громов решил, что лучше всего перевести тему:

— Слушай, имплантант памяти, твой проект, как устроен? — спросил он первое, что пришло в голову.