— Н... нет, конечно же... м... мне незачем, — Тайлер едва сдерживал слезы.

— Сейчас! Погоди минуту!

Громов бросился к себе, схватил сумку с инструментами, которые всегда возил с собой, и стремглав помчался обратно в комнату Бэнкса.

— Сейчас, — повторил он, с разбегу плюхаясь на колени рядом с Тайлером.

Быстро открыв сумку, не глядя достал магнитную отвертку и начал выворачивать болты один за одним.

— Один... второй...

Вскоре уже четыре болта лежали рядом. Бэнксу стало заметно лучше.

— Вечно со мной всякие глупости происходят, — горестно сказал он.

Макс заметил, что Тайлер впервые произнес что-то не заикаясь.

— Последний болт остался, — Громов улыбнулся. — Самый большой. Только он неудобно так сидит...

Он попытался сломать верхнюю защитную плашку, прикрывавшую основное крепление. Наконец она чуть подалась и, звонко щелкнув, сломалась.

Неожиданно дверь комнаты Тайлера открылась. На пороге стояли Паола и вертлявый носатый кудрявый парень с бледно-серыми, почти белыми глазами.

— Гляньте! Толстый Тайни застрял! — заорал он и громко заржал.

В тот же момент послышалось хлопанье дверей. Ученики высыпали в коридор и принялись совать головы в дверной проем. Поднялся гогот.

Бэнкс резко отвернулся к окну, сбив Громова креслом. Тот отлетел в сторону и стукнулся затылком о поручень лестницы, что вела на кровать.

— Черт, — выругался он сквозь зубы.

Потом поднялся и с остервенением принялся за последний болт.

— Не обращай на них внимания, — тихо сказал он Тайлеру. — Они все идиоты.

Однако это было довольно трудно. Все считали нужным дать совет.

— Да оставь ты его так! Месяца через два сам вылезет. Если, конечно, никто не сжалится над его голодным воем и не начнет подкармливать по ночам, — заявил белобрысый, что активно набивался в друзья к Паоле.

— Предлагаю облить Жирного Тайни смазочным гелем и накормить горохом. Через два часа объем газов достигнет критической массы, способной сообщить Тайни достаточно кинетической энергии для стремительного взлета, — старался не отстать белоглазый.

— Дай пять, Винс, — светлый парень хлопнул по его ладони.

— Без проблем, Крэг, — ответил тот.

В этот миг болт чуть поддался, и Громов с такой яростью дернул подлокотник, что вырвал его из пластмассового крепления с мясом. Злополучный болт так и остался в остове кресла. От резкого рывка Тайлер чуть не упал. Макс едва успел поймать его.

— Ох, красавчик, — мечтательно вздохнула Паола, глядя на Громова из-под опущенных ресниц, — ты к тому же такой добрый! Мне всегда было интересно, почему некоторых людей так и тянет к неудачникам? Почему они возятся с ними, ободряют, помогают? Я думала над этим и знаешь к какому выводу пришла?

— Вряд ли мне когда-нибудь будет интересно твое мнение, — огрызнулся Макс.

— Я поняла, что люди так самоутверждаются, — продолжила Дебрикассар так, словно Громов вообще ничего не говорил. — Они сами себе кажутся такими великодушными, что, наверное, плачут от умиления, когда в зеркало смотрят. Помочь несчастному неудачнику — это так благородно. Ах! Ты, должно быть, страшно гордишься собой, красавчик Макс?

— Иди к черту! — рявкнул Громов.

Паола послала ему воздушный поцелуй.

— Злость тебе к лицу, — потом повернулась к остальным: — Идемте. Пусть наш пятилетний друг всласть почувствует себя спасителем. Нас обещали покормить. Надеюсь, обед не превратится в еще одно разочарование. Эти беленькие конурки, что они почему-то называют комнатами, провоцируют клаустрофобию.

Идиотская компания со смешками и дурацкими шутками медленно двинулась по коридору к лестнице.

В распахнутую дверь влетели Дэз и Чарли.

— Что случилось?! — почти хором заорали они.

Громов жестом попросил их вести себя потише. Тайлер отошел в угол и отказывался оттуда выходить.

— Где вы были? — спросил Макс, недовольно нахмурившись.

— Мы заблудились в коридоре, — ответил Спаркл. — Не понимаю, как это вышло. Вроде бы здание совсем небольшое. Коридоры прямые. Но когда мы стали подниматься, увидели между пролетами еще одну дверь...

— Непонятно, как здесь вообще может быть еще один этаж, учитывая общую высоту здания! — перебила его Дэз. — Мы сначала решили, что ошиблись и на самом деле в доме всего три этажа. Волновались, упустили что-то... Хотя я точно видела, что их два! В общем, мы решили, что это второй. Пошли туда. Потом был поворот. Мы свернули, коридор раздвоился...

— Мы двадцать минут искали выход! — встрял Чарли. — Все двери были закрыты...

— А потом одна открылась, и мы снова оказались перед дверью на этаж, — закончила Дэз. — Если честно, я ничего не понимаю! С точки зрения обычной пространственной геометрии это невозможно! Здание, грубый материальный объект, должно ей подчиняться. Выходит, мы видели пространственную аномалию!

Громов недоуменно переводил взгляд с Кемпински на Спаркла. Потом повернулся к Бэнксу.

— Ладно, — сказал он друзьям, — обсудим это за обедом. Ну что, идем? Тайлер?

— Я не пойду, — ответил тот сдавленным голосом, не поворачивая головы.

Макс глубоко вдохнул и сказал осторожно:

— Тайлер, ты не должен поддаваться... Ты должен найти в себе силы не обращать на них внимания. Идем!

— Я не пойду, — снова повторил Бэнкс.

Громов осторожно дотронулся до его локтя.

— Тайлер, если ты не выйдешь сейчас, потом будет еще сложнее. Поверь мне, я знаю...

— Ни черта ты не знаешь! — внезапно заорал ему в лицо Бэнкс. — Что тебе от меня надо?! Что ты ко мне привязался?! Я тебя не просил! Не надо со мной возиться! Уходите! Мне никто не нужен! Убирайтесь вон! Мне не надо вашего сочувствия! Мне вообще от вас ничего не надо! Оставьте меня в покое! Оставьте меня!

Слезы брызнули из его глаз. Он отвернулся, уперся лбом в стену и больше не сказал ни слова.

Макс беспомощно посмотрел на Дэз. Та только развела руками.

— Нам действительно лучше сейчас уйти, — тихо сказал Чарли.

— Странно, — Чарли огляделся, — кроме нас, никого нет. Будто вымерли. Я думал, тут такая куча народа, что не протолкаться. Ведь большая часть выпускников так и остается в Эдене после школы. Где они все?

На этот вопрос ни у кого не нашлось ответа.

Столовая Эдена представляла собой дворик, закрытый от солнца и дождя легким тентом в сине-белую полоску. Небольшие столики на четверых и длинные скамейки из белого дерева стояли прямо на траве. Чуть поодаль — большой прилавок с едой.

Перед столовой был разбит большой круглый газон, не меньше двадцати пяти метров в диаметре, с молниевой мачтой в центре. Присмотревшись, Громов понял, что газон — это циферблат. Тень от мачты держалась возле куста самшита, которому садовник придал форму римской двойки. Огромные солнечные часы.

— Как на старинных фотографиях, — Дэз тронула один из столбов, поддерживавших тент. — Похоже, они тут во всем решили придерживаться стиля ретро.

— А мне нравится, — пожал плечами Чарли. — Я вообще считаю, что раньше мир был значительно красивее.

Едва ноздрей коснулся запах пищи, у Громова обильно потекла слюна.

— Ничего себе я проголодался, — сказал он.

— Точно, — кивнул Чарли.

Еда на прилавке сильно отличалась от той, что была в Накатоми.

— Интересно... — Дэз в недоумении разглядывала подносы с отбивными, жареными цыплятами, печеной картошкой и горами спагетти.

— Я последний раз такое в Италии видел, у них официально лотекское правительство. Никакого промышленного производства вообще, представляете? — Чарли смотрел на еду распахнутыми глазами. — Вот это вкусно, — он ткнул пальцем в макаронный рулет, — кажется, называется лазанья, а вот эта лепешка с колбасой — пицца.

— Давайте есть, — положил конец дискуссии Макс и начал складывать в тарелку все, что притягивало глаз.

— А у нас гликемической интоксикации не случится? — все еще сомневалась Дэз.

Неожиданно за ее спиной возник администратор Квизианс.

— О, насчет этого можете не волноваться, — сказал он с мягкой улыбкой. — Эта пища вскоре произведет революцию в мировом питании. Человечество было вынуждено перейти на морской рацион, чтобы решить проблему ожирения и нехватки корма для скота. Люди отказались от вкуснейших вещей! — Квизианс с наслаждением втянул аромат, поднимавшийся от жирных, лоснящихся пирогов. — Однако один из наших выпускников, доктор Джаред, создал уникальную технологию быстрого роста. Она основана на фотосинтезе и программировании обмена белков. К примеру, картофель вырастает и созревает всего за сутки. От посадки до уборки — двадцать четыре часа. На вкус, цвет и ощупь он такой же, как и обычный. Но практически не имеет энергетической ценности. Питательными веществами его насыщают искусственно. Он гораздо полезнее, чем морская капуста, а про вкус и говорить нечего. Так что ешьте и не волнуйтесь. Когда мы найдем инвестора, способного организовать поточное производство быстрорастущих продуктов, мир опять вернется к старым добрым гамбургерам.

Он улыбнулся так лучезарно и принял такой счастливый вид, что Громову стало не по себе.

— А мясо? — не унималась Дэз. — Откуда вы берете мясо?

— Мы его выращиваем, — принялся с готовностью объяснять Квизианс. — Видите? Здесь одна чистейшая и нежнейшая вырезка. Она растет в специальных синтез-машинах. Как гриб. Пока мы создали только три ее вида — белое куриное, говядина и свинина. Без жира, без холестерина, почти без калорий. Кушайте на здоровье! Кушайте!

Он сложил руки домиком и улыбнулся так, что казалось, сейчас наизнанку вывернется от доброжелательности.

— Спасибо за разъяснения, — сказал Громов.

— Пожалуйста, — Квизианс одарил его ласковым взглядом. — Обращайтесь ко мне с любыми вопросами.

Он развернулся и пошел прочь. Громов посмотрел на Дэз, та скорчила физиономию, будто ее тошнит.

— Скользкий тип, — согласился Чарли.

Максим глянул вслед Квизиансу, но, к своему удивлению, его не увидел. Вокруг никого не было, а дойти до угла администратор вряд ли мог успеть...

— Хм... — Громов удивился. — Быстро он перемещается.

Друзья посмотрели друга на друга и, не сговариваясь, начали выкладывать мясо прочь из своих тарелок. Его пышный аппетитный вид теперь вызывал отвращение.

Набрав по рекомендации Чарли «итальянской еды», они сели за свободный столик подальше от компании Паолы. По счастью, те тоже оголодали и были заняты едой. Винс — тот, что со светлыми волосами, и Крэг — темный, кудрявый, с почти белыми глазами, сидели по обе стороны от своей предводительницы. Паола была выше и крупнее их обоих, и ее свита сзади производила впечатление шакалов, пытающихся утянуть кусочек из-под львиных лап.

— Все-таки странно, — Дэз задумчиво жевала кусочек пиццы, пытаясь понять ее вкус, — что главный технопарк мира, где изобретается почти весь хайтек, построен так, как хотят жить лотеки. Вы не находите в этом противоречия?

— Ну, во-первых, самого парка мы еще не видели, только его жилую часть, — возразил Чарли. — А во-вторых... честно говоря, мне всегда казалось, что в платформе лотеков есть свое здравое зерно. Просто они предлагают крайность — отказаться от цивилизации, вернуться ко всему натуральному. Это же утопия. Нельзя прокормить двенадцать миллиардов человек земного населения без технологий...

— Ты говоришь прямо как друзья твоего отца, — хмыкнула Дэз. — Платформа... Зерно... Утопия...

Спаркл покраснел, нахмурился, а потом упрямо продолжил:

— Да, я говорю так. Извини. И если не возражаешь — продолжу. Хайтек-партия должна смягчить свой курс. Для начала хотя бы закрыть упредительную полицию и отменить закон о всемирном мониторинге. С этим ты, кажется, тоже согласна, не так ли?

Дэз кивнула, наматывая на вилку спагетти.

— Камеры достали, — согласилась она.

— Хоть мы здесь еще очень мало видели, — Чарли чинно отрезал кусочек лазаньи, — но у меня сложилось мнение, что, кроме технологий, они здесь отрабатывают и кое-что еще.

— Что? — спросил Громов. — Выводят гибрид хайтек— и лотек-политики?

— Примерно, — кивнул Спаркл, — но я пока не уверен. Слишком мало информации.

Дэз решила сменить тему:

— Интересно, куда нас определят? С направлением более-менее все ясно. Ну, Чарли скорее всего на нейропрограммирование, а нас с тобой на софт-инжиниринг. А вот насчет специализации не уверена.

— Я надеюсь, это будет нейролингвистика, — сказал Спаркл.

— Тайлера сто процентов заберет бионика, — добавил Макс, — но тоже неясно, на какое направление. Может, он с нашим Радовичем на киберорганике окажется?

Их биофоны ожили одновременно.

— Дорогие ученики, прибывшие в Эден! Говорит администратор Квизианс. Напоминаю, что в шесть часов по нашему времени начнется обзорная экскурсия по технопарку. Открытые автобусы будут ждать вас на площади Эйнштейна. Пожалуйста, не опаздывайте.

Чарли посмотрел на часы:

— Еще почти час. Что будем делать? Может, вещи разберем?

Максим тут же вспомнил про Образца.

— Точно! — Он вскочил, стоя допил свой чай и перелез через скамейку. — Вы идете?

Макс вернулся к себе в комнату.

Там он осторожно извлек из сумки остатки Образца, свой компьютер и провода, связанные в один огромный моток. Разложив все на столе, наскоро соединил и включил в розетку. Вынул из футляра карточку беспроводного доступа, повертел в руках и убрал назад. Пожалуй, незачем эденской Сети знать о содержимом его личного ноута. Хватит с них школьной персоналки.

— Кстати, интересно, что они нам выдадут? — спросил он вслух, надевая метчер.

Громов осторожно развинтил голову Образца и извлек из нее самое ценное — интегрированную плату, на которой было несколько чипов — те самые «мозги». Затем надел увеличительные очки, взял пинцет с кончиками не толще рыболовной лески и начал осторожно снимать с платы интегральную схему. Если бы не красный квадрат, которым метчер обозначал крохотную пластинку, Макс давно бы ее потерял.

Если предположение о вирусе правильное, то эта зараза должна быть здесь. В смысле — его ядро, первичная программа, от которой пошли все неприятности.

Осторожно отделив чип от платы, Макс сунул его в портативный интегратор и подсоединил к ноуту.

— Ну ладно... — вытерев мокрые от волнения руки, Громов запустил программу-симулятор, чтобы уверить чип, что он все еще в голове у Образца. — Посмотрим, как ты будешь себя вести...

Тут в дверь постучали.

— Макс, ты что, уснул? Скоро уже отправление! — донесся снаружи голос Дэз. — А до площади идти далеко. Все уже двинулись!

— Черт... Иду!

Громов захлопнул ноут и на всякий случай сунул в металлическую сетку с цифровым замком.

Вышел наружу и запер дверь.

— Хотел узнать, что с Образцом, — коротко объяснил он Дэз, — забыл совсем про эту экскурсию.

— Понятно, — она совсем не сердилась. — Просто там все уже собрались, кроме...

Она показала на дверь Тайлера.

Макс вздохнул и поднял руку, чтобы постучать, но в последний момент передумал. Просто сказал:

— Тайлер, это Макс. Захочешь поговорить — заходи. — Громов прислушался. Вдруг ответит?

Из комнаты доносилось только нервное стрекотание клавиш и еще какой-то кликающий звук, словно кто-то часто и нервно жмет на клавиши мыши.

— С ним все нормально? — Дэз тоже прислушалась. — Хм... Звук такой, словно он играет во «Вторжение». Быстро на курки жмет! Уровня до восьмого, думаю, сможет пройти.

Громов отошел от двери и сделал несколько шагов по направлению к выходу. Кемпински его догнала.

— Думаешь, он играет? — переспросил он.

— Судя по звукам, очень похоже. Да и настроение у него поганое, прямо скажем. Когда мне становится тоскливо или плохо, я тоже играю. Не все же, как ты, — хайтек-маньяки, днями и ночами изобретающие искусственный интеллект.

Громов остановился.

— Ты считаешь меня хайтек-маньяком? — спросил он, сморщив нос.

— Ага, — ответила Дэз, обернувшись через плечо.

— Ты? Меня? — переспросил Макс, забегая вперед Кемпински.

— Ответ положительный, — повторила та.

— Почему?

По спине Громова пробежал неприятный холодок.

— Макс, — лицо Дэз стало серьезным, — ты хотя бы иногда себя слушаешь? Представляешь со стороны? За все время, сколько я тебя знаю, ты не сказал ни слова о чем-то другом, кроме технологий! Ты или занимаешься, или пишешь софт для Образца, или носишься по Сети в поисках чего-то, что может помочь твоему роботу стать совершеннее. Ты хочешь, чтобы он стал как живой, но при этом такое впечатление, что сама жизнь тебя вообще не интересует.

— Это неправда, — возразил Громов.

— Да? Тогда снимай метчер хоть иногда! — огрызнулась Дэз.

Воспоминание мелькнуло ярко, как фотовспышка.

«Макс, мне очень жаль говорить тебе это... Ведь получается, ты помнишь только, как мы уезжали из Накатоми, да? Так вот, потом все изменилось. Большую часть этого года ты с нами не общался...»

Дэз шла дальше, обогнув застывшего как изваяние Громова легким движением. Тот потащился следом за ней в полном недоумении. Что идет не так? В голосе Дэз слышалась злость.

Снова закружилась голова.

Макс крепко стиснул зубы. «Нет, не сейчас. Больше никаких внезапных отключек, — сказал он себе. — Я абсолютно уверен, что не сплю».

— Весь сектор бионики является огромным дендрарием. Здесь вы найдете чистые образцы всех растений, существующих на Земле, а также сотни генетически измененных видов, — пел Квизианс. — Обратите внимание на кристаллическую сферу впереди нас. Это место, где происходят настоящие чудеса.

Макс машинально привстал, пытаясь получше разглядеть показавшийся впереди светящийся купол.

— Все вы знаете, что такое киберклоны, — администратор Квизианс вывел на небольшой монитор картинку — вид киберклетки под наноскопом, — это существа, частично или целиком состоящие из таких вот клеток. Нанотехнология позволяет производить такие клетки промышленным образом. Они лишены какой-либо самостоятельности и подчиняются командам центрального процессора. Это всем известно. Итак, приготовьтесь сильно удивляться.

Когда автобус подъехал ближе к куполу, оказалось, что это крыша огромной установки. Устройство напоминало конвейер, закрученный сверху вниз по спирали.

— Здесь вы можете выйти, — разрешил Квизианс. — Это зрелище достойно самого пристального внимания.

Вокруг установки высились прозрачные колонны, внутри которых клубился разноцветный дым. Подойдя к одной из них, Макс понял, что на самом деле это гигантские колбы, а дым внутри них — огромные рои каких-то наноскопических существ.

Ученики мгновенно разбежались по площадке, разглядывая колбы. Квизианс, увидев, что вокруг никого нет, перешел на вещание по конференц-связи.

Дэз, Чарли и Макс остановились у колбы, внутри которой хлопья странного вида медленно плавали вниз-вверх.

— В резервуарах перед вами вы видите последнее величайшее достижение технопарка Эден. Восемь лет тысячи специалистов и учеников работали над этим проектом. Ему дали имя «Кибела» — великая мать. Не путать с Айей Хико — она «великая мать» нейролингвы, — Квизианс очень обрадовался своей шутке. — Эта установка способна производить тысячи нанороботов в секунду — их размер одна миллиардная метра. Дым, что вы видите в резервуарах, — удачные опытные образцы различного назначения. Для очистки воздуха, для строительства искусственных молекул и так далее. Их назначение — работа на микроуровне.

— Для чего они создавались? — спросила Дэз.

— С тех пор как человечество исчерпало ресурсы планеты полностью, мы пытаемся найти выход из положения. До сих пор все решения носили временный характер. Но то, что вы видите, — это настоящая революция. Нанороботы смогут осуществлять захват нужных молекул из воздуха и воды. В мировом океане растворена вся таблица Менделеева. Любые вещества в количестве, которого человечеству хватит на неисчислимое количество веков. Они как пчелы будут собирать молекулы нужных веществ и создавать из них необходимое количество материи.

Кемпински отключила функцию конференц-связи и проворчала:

— Чудненькая перспективка! Опустошить планету было мало, давайте теперь разберем ее на атомы...

Макс пристально посмотрел на нее. Странно. До прибытия в Эден Кемпински относилась к хайтек-цивилизации гораздо терпимее...

Квизианс этого не слышал и продолжал самозабвенно рассказывать:

— Чтобы нанороботы стали видимыми, их должно быть не менее пяти миллиардов на кубический метр воздуха. Чуть поодаль вы видите демонстрационный цифровой наноскоп. Только в нем можно увидеть, как выглядят представленные здесь нанороботы. Подходите, смотрите. Правда, они довольно милые?..

B автобус новички вернулись восторженнопритихшими. Квизианс, заняв свое место впереди салона, удовлетворенно заметил:

— Ну, мои дорогие, должен сказать, что преодолевать скептицизм юных дарований с каждым годом становится все труднее. Главная задача ознакомительной экскурсии — показать, что вам, — он сделал многозначительную паузу, — все равно предстоит многому научиться, даже если на момент поступления в Эден вы были умными всезнайками и обогнали своих сверстников. Сразу должен предупредить: Эден отличается от всех мировых школ. Здесь остаются только самые лучшие. Поэтому внимание!

Квизианс поднял палец вверх:

— Отчисления производятся не раз в год, как во всех хайтек-школах, а раз в семестр. Кроме отличной учебы вы также должны самостоятельно вступить в одну из проектных групп технопарка Эден. Их тысячи, но брать к себе дополнительных людей, тем более учеников-первогодков, хотят далеко не все. Ваша цель — все же убедить группу, в работе которой вы хотите принять участие, что им без вашей персоны просто не обойтись. Как вы будете это делать — ваши личные проблемы. Администрация Эдена не оказывает никакого содействия в этом вопросе и не накладывает никаких ограничений. Допускаются любые варианты решения, кроме хакерства. На решение этой задачи вам дается один семестр. Предупреждаю сразу: задача более трудная, чем может показаться на первый взгляд. Скажу даже больше: эта задача окажется самой трудной из всех, что вам доселе приходилось решать. Пожелаю только удачи. Она вам очень потребуется.

Квизианс замолчал, приложил руку ко рту и добавил задумчиво:

— Да, кстати... Когда вернетесь в кампус, спросите студентов, которые ехали в других автобусах, что видели они. Вас ждет большой сюрприз. И последнее. Когда я говорил об отличной учебе, то имел в виду буквальное понимание вопроса. Чтобы остаться в Эдене, вам надо не просто сдать экзамены. Вы должны дать сто процентов правильных ответов на все вопросы. Нет никакого проходного минимума, к которому большинство из вас привыкло. Только сто процентов правильных ответов означает, что экзамен сдан.

Автобус тут же наполнился гвалтом и изумленно-возмущенными возгласами:

— Но это же невозможно!

— Нет ни одного человека, который давал бы сто процентов!

— Абсурд!

Квизианс выждал немного, потом жестом попросил тишины.

— Есть здесь хотя бы один человек, который хотя бы один раз в жизни хотя бы на одном экзамене дал сто процентов правильных ответов? — спросил он.

В воздух начали медленно подниматься руки. Всего набралось три. Квизианс обратился к одному из учеников, смуглой девушке с двумя длинными, похожими на толстые корабельные канаты косами:

— Вот вы, Динара Абаз-Хаджиди, при каких обстоятельствах смогли это сделать?

— Я... — та очевидно смутилась, когда к ней обернулись все присутствующие. — Я... я люблю высшую теорию математики. Она похожа на музыку. Я много занималась, потому что мне это нравится и у меня получается. Я даже в свободное время ищу неизвестные доказательства или опровержения различных теорем или решения уравнений. И как-то так получилось, что экзамен оказался совсем легким.

Квизианс прищурился:

— Можно ли сказать, что предельная концентрация ума на любимом предмете помогла вам развить соответствующие способности и добиться совершенного понимания высшей теории математики?

Динара кивнула, испуганно тараща глаза.

Квизианс развел руками:

— Таким образом, как мы только что убедились, если вы понимаете предмет в совершенстве, то дать сто процентов правильных ответов элементарно просто. По-другому просто не может быть. Здесь, в Эдене, нас не интересует простое зазубривание материала или бездумное закачивание его в ваши мозги посредством нейронных программ. Пустая эрудиция как формальное знание большого количества слов не имеет никакой ценности. Ценны только те знания, что позволяют вам эффективно решать поставленные задачи. А для этого мало просто запомнить что-либо. Требуется понять это. Причем не на уровне простого уравнения или формулы. Никто не станет просить вас вычислить траекторию. Вас загрузят на специальную тренировочную арену и попросят за минуту пройти полосу препятствий. Сделать это можно, лишь решая серию трехмерных векторных уравнений с учетом поведения массы, ускорения и силы тяжести прямо на бегу. Если вы знаете предмет — вам не составит труда это сделать. Все экзамены в Эдене сдаются подобным образом. Изобретательность наших профессоров не знает границ.

Квизианс улыбнулся.

— Это что, шутка? Вы всерьез считаете, будто кто-то способен усвоить двенадцать предметов в семестр на таком уровне? — спросил Крэг, скептически скрещивая руки на груди.

— Тридцать тысяч наших выпускников смогли, значит, и некоторым из вас это под силу, — Квизианс снова начал излучать доброжелательность. — Разумеется, я не говорю, что всем.

Паола вступилась за своего новоиспеченного приятеля:

— И все-таки как это возможно?

Квизианс сложил ладошки домиком. Дэз поморщилась. Похоже, этот жест администратора ей был особенно не по душе.

— В Эдене все особенное. И методика преподавания тоже. Мы уделяем большое внимание развитию способности к концентрации. Тот, кто способен произвольно концентрировать свое сознание, может творить чудеса. Пока это за гранью вашего понимания. Но после распределения и особой церемонии Посвящения ваше сознание изменится. Насколько — трудно судить. Здесь многое зависит от природных способностей и силы воли. Но результат всегда впечатляет, — Квизианс загадочно сверкнул глазами. — А сейчас мы возвращаемся. Остается совсем мало времени до торжественного ужина. Обещаю, что этот вечер запомнится вам на всю жизнь.

Дэз слушала администратора, странно прищурившись и чуть склонив голову набок. Вдруг она резко встала и быстро подошла к нему. А затем... резко ударила Квизианса ладонью в грудь, словно ножом!

По автобусу прокатился изумленный вздох.

Рука Дэз свободно прошла сквозь тело администратора! Хотя оно казалось абсолютно настоящим! Плотным и стопроцентно материальным!

Кемпински вынула руку, подняла нахмуренное лицо и медленно произнесла:

— Вы — голограмма.

Квизианс же, к всеобщему удивлению, нисколько не смутился. Наоборот, похлопал в ладоши. Звук был совершенно настоящий!

— Ну разумеется, — сказал он, улыбаясь. — Вы очень наблюдательны, ученик Кемпински. А как, по-вашему, я иначе могу быть во всех экскурсионных автобусах одновременно? Приходится прибегать к голографическим двойникам.

Дэз снова чуть прищурила один глаз и спросила:

— Но у каждого автобуса свой маршрут. Они все разъехались в разные стороны. Как же вы можете одновременно сообщать двойникам разную информацию?

Квизианс опять сложил руки домиком и просиял.

— У вас очень острый ум, ученик Кемпински! — восхитился он. — А это серьезный шанс закончить нашу школу. Пока мы возвращаемся, я постараюсь разъяснить. Физически, как человек, я в данный момент нахожусь в специальной комнате со множеством экранов, откуда наблюдаю и корректирую работу своих двойников. У каждого автобуса действительно есть свой маршрут, и он известен заранее. Поэтому для каждого двойника уже написана программа, которой он будет придерживаться. Мне остается только подключаться в случае возникновения неожиданностей — вопросы, нестандартные ситуации. Когда они возникают, нужный экран подает сигнал. Я включаю связь с двойником в режиме реального времени, приостанавливаю его программу и начинаю общаться с вами лично. Понятно? Многие из ваших учителей вынуждены вести по нескольку уроков одновременно. Поэтому иногда вы будете встречаться с ними непосредственно как с людьми, а иногда общаться с топографическими двойниками, или «привидениями», как мы их тут зовем. Поначалу это немного странно, но потом привыкнете.

Дэз брезгливо поморщилась и села на свое место.

Квизианс не обратил внимания на ее реакцию и спокойно сказал:

— Скоро случится одно из самых важных событий в вашей жизни. Постарайтесь осмыслить это за то короткое время, что у вас осталось.

Он замолчал и сел на переднее сиденье, спиной к ученикам.

Дэз насупилась и мрачно смотрела в окно. Макс и Чарли переглянулись. Громов заметил, что глаза у Спаркла светятся от радости и любопытства. Похоже, что после слов Квизианса Чарли ждал от Посвящения чуда.

Макс незаметно ущипнул себя за руку, проверяя, не сон ли все это. Но картинка мира не думала рассыпаться. Автобус, тихо шурша шинами, быстро ехал по необъятной территории Эдена.

«Это все взаправду», — убеждал себя Громов, но так и не мог отделаться от ощущения, что вот-вот проснется в своей маленькой токийской квартирке. Кошмары последних двух дней почему-то перестали казаться реальностью. Непонятно откуда, но к Максу вдруг пришла уверенность, что это действительно были только сны и ничего больше.