Теперь он знал, что происходило в Черной речке, что означала кровавая расправа в кабинете Торпа. Он узнал, насколько глубоко осведомлены эти люди о полевом испытании, о всех работах, планах и замыслах, скрывавшихся за этим тестом, и был глубоко потрясен.
То, что удалось услышать, убедило его в том, что они будут сопротивляться, по крайней мере, из альтруистических побуждений. Этого Клингер не понимал. Он без труда понял бы, захоти они завладеть властью над подсознанием в собственных интересах. Но альтруизм… Подобные вещи всегда казались ему глупостью. Давным-давно он пришел к выводу, что люди, избегающие власти, гораздо опаснее тех, которые стремятся К ней, хотя бы уже потому, что их трудно понять, предусмотреть их действия.
Однако он знал, что и таких людей можно остановить. Полевые испытания еще не провалились, пока еще не провалились. Судя по всему, им с Даусоном не одержать верх с такой легкостью, как казалось сначала. Но и противники еще не одолели ни его самого, ни Даусона. Проект еще можно спасти.
Там наверху закончили обсуждать планы. Они прощались друг с другом, просили друг друга быть внимательными, желали удачи, целовались на прощание, обещали молиться, говорили что другого выхода у них нет В полной темноте, без фонаря, не зажигая даже спичек, чтобы осветить путь, невидимые, находившиеся на два-три пролета винтовой лестницы выше Клингера, Сэм Эдисон и Пол Эннендейл, скрипя ступенями, начали спускаться вниз.
Торопливые шаги Клингера заглушались скрипом и шумом, производимыми двумя спускающимися сверху.
Он остановился в наполненном шорохами и шуршанием церковном зале, где стены, алтарь, ряды скамеек еле угадывались в слабом свете ночного грозового неба, проникавшем внутрь через стрельчатые окна. Он не решил, как действовать дальше.
Вступить с ними в схватку прямо здесь и сейчас? Застрелить обоих в тот момент, когда они будут сходить с лестницы?
Нет. Для этого было слишком темно. Практически невозможно вести прицельную стрельбу. В этих условиях вряд ли удастся уничтожить обоих, а может быть, даже и одного из них.
Он подумал было отыскать выключатель. Тогда можно было бы включить свет сразу же, как только они войдут в зал, и тут же открыть по ним огонь. Но если и был поблизости выключатель, то вряд ли он успеет найти его. Впрочем, если и успеет, то, как и они, сам окажется ослепленным вспыхнувшим светом.
Даже если по воле кого-то из святых, изображенных на стенах этой церкви, ему каким-то образом удастся сразить обоих, тогда поднятый шум насторожит укрывшуюся в башне женщину. Она может оказаться вооруженной – скорее всего, так и есть. А в таком случае колокольня станет действительно неприступной. Чем бы женщина ни была вооружена: винтовкой, ружьем или пистолетом, с запасом патронов она сможет отбивать его атаки до бесконечности.
Клингеру ужасно хотелось быть экипированным в данный момент как следует. По крайней мере, иметь самое необходимое для боевых действий за линией фронта вооружение: приличный автоматический пистолет, лучше германского или бельгийского производства, с несколькими магазинами, автоматическую винтовку с полным патронташем и хотя бы три или четыре гранаты. Особенно гранаты. В конце концов речь идет не о дамской вечеринке за чашкой чая. Это классическая операция командос, классический тайный рейд в глубокий тыл врага.
Эдисону и Эннендейлу оставалось ступенек двадцать. Они были недопустимо близко, и расстояние между ними и Клингером продолжало сокращаться.
Клингер стремительно двинулся вдоль ряда скамей, наверное, четвертого или пятого от алтаря, желая укрыться за высокими спинками сидений. При этом споткнулся о скамеечку, которую какой-то рассеянный служка забыл убрать после молитвы, и с грохотом растянулся на полу. Сердце его бешено колотилось, он пополз в сторону центрального прохода, затем лег на спину, вытянувшись на скамейке и сжав пистолет.
Когда они спустились в темную церковь, Пол положил руку Сэму на плечо.
Остановившись, Сэм тихо спросил:
– Да?
– Шшшш.
Они прислушались к грозовому ветру, дальнему грому, сонму шорохов, наполнявших здание. Наконец, Сэм спросил:
– Что-то не так?
– Да. Что это было?
– Ты о чем?
– Тот шум.
– Я ничего не слышал.
Пол всматривался в темноту, которая, казалось, пульсировала вокруг; он сощурил глаза, словно это могло помочь проникнуть взором в черные омуты в углах и густые полосы теней. Атмосфера была поистине Лафкрафтовской «Г.Ф.Лафкрафт – автор романов "ужасов".», благодатная почва для паранойи. Он растер внезапно похолодевший затылок.
– Как ты мог что-то расслышать за этим скрипом, который издавали ступени? – спросил Сэм.
– Слышал. Что-то…
– Вероятно, ветер.
– Нет. Для ветра слишком громком. Резко. Так, словно кто-то наткнулся на стул. Они ждали.
Полминуты. Минуту. Ничего.
– Давай, – сказал Сэм, – двинулись.
– Подожди еще минуту.
Пока Пол произносил эти слова, сильный порыв ветра ударил в восточную стену церкви: рама одного из десятифутовых окон громко застучала.
– Вот, – сказал Сэм. – Видишь? Вот что ты слышал. Всего лишь окно.
– Да, – с облегчением сказал Пол.
– Нам предстоит серьезная работа, – сказал Сэм. Они вышли из церкви через главный вход. Затем двинулись в восточном направлении по Мейн-стрит, туда, где перед зданием магазина стояла машина Пола.
***
Когда они выехали на дорогу, ведущую к фабрике, и стоп-сигналы их машины превратились в едва различимые красные точки, исчезающие на западной окраине города, Клингер выскочил из церкви, пробежал полквартала до телефонной будки, стоявшей около кафе Альтмена. Некоторое время он листал тонкий список абонентов, пока не нашел телефоны "Биг юнион сэплай компани": двадцать номеров. Восемь в лагере и двенадцать на фабричном комплексе. Прозванивать номера один за другим не было времени. "Интересно, – думал Клингер, – в каком помещении фабрики Даусон устроил свою штаб-квартиру?" Он усердно размышлял, болезненно ощущая, как убывают секунды. Наконец решил, что контора более всего соответствует устремлениям Даусона, и набрал номер.
После пятнадцатого гудка, когда Клингер был готов отказаться от своей затеи и положить трубку, раздался усталый голос Даусона:
– "Биг юнион сэплай компани".
– Это Клингер.
– Закончил?
– Он мертв, но я его не убивал. Эдисон и Эннендейл добрались до него раньше.
– Они в городе?
– Да. Вернее, были. Сейчас они направляются за тобой и за мной. Они думают, что мы оба на фабрике.
Насколько мог полно, генерал охарактеризовал за минуту положение дел.
– Почему ты не убрал их в церкви, когда была возможность? – спросил Даусон.
– Потому что у меня не было этой возможности, – нетерпеливо проговорил Клингер. – Не было времени подготовить все как следует. Но у тебя это время есть, и ты можешь устроить все самым лучшим образом. Скорее всего, они оставят машину, не доезжая до фабрики, и оставшуюся часть пути пройдут пешком. Они надеются застать тебя врасплох. Но теперь ты застанешь врасплох их самих.
– Послушай, почему бы тебе не взять машину и не приехать сразу же сюда? – спросил Даусон. – Будешь у них за спиной. Они окажутся между нами.
– В сложившихся условиях, – ответил Клингер, – в этом нет смысла с военной точки зрения, Леонард. Когда они представляли собой группу, в которой из четырех человек трое вооружены, нам было бы трудно одолеть их. Теперь же, когда они разделились на пары и их распирает самонадеянность, преимущество на нашей стороне.
– Но раз Эдисон и Эннендейл знают кодовую фразу, я не могу расставить часовых. Я не могу воспользоваться никем из здешних людей. Я тут один.
– Ты сможешь справиться.
– Эрнст, у меня хорошая подготовка в бизнесе, финансах. Эта же работа больше по твоей части.
– Но у меня есть дела здесь, в городе.
– Я не убираю людей!
– О?
– Не таким образом.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, не лично.
– Ты захватил с собой оружие из лагеря?
– Да, кое-какое. Вооружил им часовых.
– С винтовкой или дробовиком ты запросто сделаешь все, что необходимо. Знаю, ты сможешь. Я видел, как ты стрелял по летающим мишеням.
– Ты не понимаешь. Это идет вразрез с моими убеждениями. Моими религиозными взглядами.
– Сейчас придется отбросить их в сторону, – сказал Клингер. – Речь идет о жизни и смерти.
– Мораль нельзя отбросить в сторону, Эрнст, даже если речь идет о выживании. Во всяком случае, мне не нравится оставаться здесь одному. В одиночку решать эту проблему. Это нехорошо.
Генерал пытался придумать довод, который убедил бы этого человека, что он может и должен сделать то, что необходимо, и оторвался, наконец, от телефона. Клингер решил использовать ход, обычный при общении с людьми типа Даусона.
– Леонард, есть одно, что усваивает каждый солдат в день первого боя, когда враг поливает его свинцом, когда вокруг рвутся гранаты, когда кажется, что черта с два доживешь до завтрашнего дня. Если он сражается за правое дело, за справедливое дело, он познает, что никогда не останется один. С ним всегда рядом Бог.
– Ты прав, – сказал Даусон.
– Ты веришь, что наше дело правое?
– Разумеется. Все, что я делаю, я делаю во имя Всевышнего.
– В таком случае, все будет хорошо.
– Ты прав, – сказал Даусон. – Мне не следовало колебаться в своих поступках. Всевышний, очевидно, желает, чтобы я действовал именно так. Спасибо тебе, Эрнст.
– Не за что, – ответил Клингер. – Лучше принимайся за дело. Вероятно, они уже выходят из машины. У тебя есть еще минут десять, чтобы приготовиться к встрече.
– А ты?
– Я возвращаюсь в церковь.
– Да будет с тобой Господь.
– Удачи.
Оба повесили трубки.
Глава 10
Суббота, 27 августа 1977 года
12.10 ночи
Поднявшийся ветер уныло завывал в кронах деревьев. У-уууууу! Непрестанно гремел гром, причем каждый его раскат звучал ближе и более устрашающе, чем предыдущий. Небо над лесом периодически освещалось вспышками молний, их отблески пробивались сквозь сплетение ветвей, рождая в отвыкших от света глазах стробоскопические образы.
В густом подлеске тут и там шныряли маленькие лесные зверьки, занятые поиском кто пищи или воды, кто дружеской компании, кто безопасного места. Или, как подумалось Полу, когда один из четвероногих выскочил из кустов и перебежал дорогу, они были просто напуганы возвращавшейся в очередной раз грозой.
Пол и Сэм, выходя на опушку леса, окружавшего фабрику, ожидали встретиться с вооруженными охранниками, а не зверьками, однако охраны не было. Несмотря на то, что все лампы у главного здания светили, строение так же, как и территория вокруг, казалось покинутым.
Они обошли фабрику лесом и вышли к стоянке автомашин. Укрывшись за густыми зарослями лавра, внимательно изучили обстановку. На засыпанной щебенкой площадке в тридцати футах от них стоял вертолет. Около него в тени был человек, который курил сигарету и наблюдал за молниями, сверкавшими в быстро летящих облаках.
Указывая на него. Пол прошептал:
– Даусон или Клингер?
– Не думаю, – ответил Сэм.
– Я тоже.
– Тогда это пилот.
– У него есть оружие?
– Нет. Ничего.
– Пошли.
– Подожди.
– Чего?
– Подходящего момента.
Они продолжали наблюдение.
Через несколько секунд пилот бросил окурок на землю и затушил его ботинком. Засунув руки в карманы, он принялся бесцельно прохаживаться туда-сюда, явно убивая время. Сначала он приблизился к деревьям и остановился футах в десяти-двенадцати от них, затем повернулся и пошел обратно.
– Быстро, – скомандовал Сэм. Пол вскочил. Пробрался сквозь лавровую чащу и бросился вслед за пилотом.
Человек услышал его приближение и обернулся. Лицо походило на черную маску, но глаза, казалось, фосфоресцировали.
– Кто…
– Я "ключ", – произнес Пол.
– Я "замок".
– Говори тихо. – – Да, сэр.
Пол выглянул из-за геликоптера. Виднелись окна основного здания, в большинстве освещенные, главным образом, на втором и третьем этажах со стороны складского двора. Если ему были видны, окна, следовательно любой, кто в этот момент мог смотреть из окна, в свою очередь, так же мог видеть его, невзирая на темноту. Он поспешно подтолкнул пилота ближе к геликоптеру, который скрывал их от возможных взглядов.
К ним подошел Сэм и спросил:
– Как тебя зовут?
– Малколм Спенсер.
– Ты пилот?
– Да.
– Где Леонард Даусон?
– На фабрике, – ответил Спенсер.
– В каком здании?
– В самом большом.
– На каком этаже? Первом, втором или третьем?
– На первом этаже. Там есть что-то вроде торгового зала с…
– А Эрнст Клингер, – спросил Сэм. – Где он?
– Он в Черной речке.
– Не может быть.
– Сэр?
– Ты хочешь сказать, что он в городе?
– Именно так.
Пол и Сэм переглянулись.
– Что-нибудь не так? – спросил пилот. Он, казалось, обеспокоился за них.
– Ты лжешь, – проговорил Пол. С удивлением Спенсер ответил:
– Нет, сэр.
– Я "ключ", – сказал Пол.
– Я "замок", – ответил Спенсер.
– Где сейчас Клингер?
– Он в Черной речке. Пол посмотрел на Сэма.
– Господи Иисусе! – прошептал он. Обращаясь к пилоту, Сэм сказал:
– Ты привез Даусона и Клингера в лесной лагерь, так? А затем сюда на фабрику?
– Нет. Только мистера Даусона. Генерал Клингер из лагеря направился в город.
– Когда?
– Через пару минут после того, как мы добрались туда, – ответил Спенсер.
Он неуверенно улыбнулся. Зубы его блеснули даже более ярко, чем глаза.
– Как он отправился? Не на вертолете же?
– Нет, сэр. Он взял машину.
– Почему…
Прежде чем он успел вымолвить слово, Сэм вскрикнул и повалился вперед к вертолету.
В тот же момент ночную тишину вспорол одиночный винтовочный выстрел.
Инстинктивно Пол упал на землю и откатился в сторону. Пуля ударила в асфальт, где он только что стоял, и отрикошетила в темноту.
Вторая пуля разметала щебенку с другой стороны от него, осыпав его мелкими камешками.
Пол перекатился через спину и сел. Человека с винтовкой он увидел сразу же: припав на одно колено, в позе стрелка-спортсмена он стоял футах в тридцати на краю леса. По дороге из города Пол перезарядил свой "магнум"; теперь удерживая его двумя руками перед собой, он быстро выстрелил пять раз.
Ни один из зарядов не попал в цель.
Однако резкий звук выстрела револьвера и смертельный свист пуль, чиркнувших по асфальту, очевидно, вывели человека с винтовкой из равновесия. Вместо того, чтобы попытаться завершить начатое, он встал с колена и побежал.
Вскочив на ноги. Пол сделал несколько шагов следом за ним и выстрелил еще раз.
Незадетый стрелок, сильно забирая в сторону, побежал обратно к фабричному комплексу.
– Сэм?
– Здесь я.
Пол едва различал фигуру Сэма, темная одежда которого сливалась с щебенкой, в отличие от заметных седых волос и бороды.
– Тебя ранило?
– В ногу.
Пол направился к нему.
– Серьезно?
– Кость не задета, – ответил Сэм. – Это Даусон. Расправься с ним, ради всего святого!
– Но ты же ранен…
– Со мной все будет в порядке. Малколм наложит повязку. Теперь давай, разделайся с Даусоном, будь он проклят!
Пол побежал. В дальнем конце автостоянки он пробежал мимо винтовки, лежавшей на земле. Даусон или случайно уронил ее, но был слишком напуган, чтобы остановиться и подобрать, или же, охваченный паникой, просто бросил ее. Не останавливаясь. Пол сунул руку в карман за патронами.
12.15 ночи
Деревянные ступени, ведущие на колокольню, скрипели под тяжестью Клингера. Он остановился и досчитал до тридцати, прежде чем преодолеть еще три ступени, затем остановился вновь. Если подниматься слишком быстро, женщина и девчонка услышат его приближение. И если они насторожатся и будут ожидать его, то появление его на верхней площадке окажется равносильным самоубийству. Он надеялся, что паузы от тридцати секунд до минуты между короткими передвижениями вверх введут их в заблуждение, и они подумают, что причиной скрипа является ветер.
Он преодолел еще три ступени.
12.16 ночи
Даусон, убегавший от Пола, скрылся за углом здания фабрики. Добежав до угла мгновением позже, Пол остановился и внимательно вгляделся в северную часть рабочего двора: на нем виднелись огромные штабеля бревен, заготовленных, чтобы обеспечить фабрику материалом на все время долгой зимы, несколько тяжелых агрегатов, пара грузовиков-тягачей, лента конвейера, сбегавшая по наклонной от фабрики к загрузочному отверстию большой печи, в которой сжигали опилки, кору и древесные отходы… Вокруг было слишком много мест, где мог укрыться и поджидать его Даусон.
Пол не пошел на северный двор, а повернул назад и направился к двери, которую увидел в западной стене здания. Дверь оказалась незапертой.
Короткий коридор был ярко освещен. За ним виднелся огромный цех: цепной подъемник, протянувшийся от фабричного пруда через загрузочные ворота в цех, затем пила для поперечной распиловки, платформа для бревен, устройство для подачи их к пилам, распускавшим бревна на доски, гигантская цепная пила, обрезная машина, профильные пилы, бак с пропитывающим составом, сортировочная площадка и затем козлы для готовой продукции… Пол запомнил все эти термины после экскурсии на фабрику два года назад, когда управляющий показывал ее Рай и Марку. В рабочем зале горели лампы дневного света, но ни один из агрегатов не работал. Около них не было рабочих. Справа располагались умывальная комната и душевая, слева – несколько лестниц.
Поднявшись на четыре лестничных марша, преодолевая по две ступеньки зараз. Пол оказался сразу на третьем этаже, поскольку из-за громоздких механизмов высота цеха достигала двух этажей. На мгновение Пол остановился, чтобы обдумать дальнейшие действия, затем двинулся к пятой комнате слева.
Дверь была заперта.
Он дважды ударил по ней ногой.
Замок выдержал натиск.
На стене в коридоре висел застекленный противопожарный щит. На нем – огнетушитель и топор.
Разбив рукояткой револьвера стекло. Пол взял топор. Обухом он стал вышибать дверной замок из двери кабинета. Выбив замок и сломав слабый внутренний засов. Пол бросил топор, распахнул разбитую дверь и вошел внутрь.
В кабинете стояла темнота. Он не зажег света, так как не хотел выдавать своего местоположения. Закрыл дверь в холл, чтобы его силуэт не выделялся в слабом свете, пробивавшемся оттуда.
Окна кабинета находились над террасой нижнего этажа. Подняв раму вверх, он выскользнул из окна и ступил на крышу террасы, покрытую рубероидом.
В лицо ударил ветер.
Пол вынул из-за пояса "магнум комбат".
Если Даусон прятался где-то на территории северного двора, то крыша представляла наилучшее место, откуда его можно было обнаружить.
Темнота хорошо защищала Даусона, так как во дворе не горела ни одна лампа.
Пол мог бы их включить, но он не знал, где находится выключатель. К тому же ему не хотелось тратить много времени на поиски выключателя.
Среди замершего двора двигалась лента наклонного транспортера, со стуком бежавшая к печи для сжигания обрезков и мусора. Его, должно быть, забыли выключить вместе со другим оборудованием. Прямо под тем участком крыши, где стоял Пол, лента транспортера выходила из здания и, наклонно опускаясь до высоты двадцать футов над землей, ярдах в сорока от цеха достигала загрузочного отверстия печи. Конусообразная печь, диаметром около тридцати футов в основании и десяти в верхней части и высотой футов сорок, работала на газе, и пламя в ней никогда не гасло, за исключением редких случаев, когда главный мастер давал команду отключить печь. Даже теперь, когда лента транспортера не несла в печь топлива, внутри бушевало пламя.
Судя по силе пламени, по тому, как оно бесновалось за открытой дверцей печи, несколько сотен фунтов древесных отходов, составлявших часть ежедневной порции сжигаемого, были загружены в печь до того, как Даусон приостановил работы на фабрике, и не успели еще прогореть.
В других частях двора царили тишина и спокойствие. Фабричный пруд, над серединой которого на толстых тросах качался мощный крюк-захват, простирался справа от складской площадки и печи. На поверхности воды плавали бревна, походившие на дремлющих аллигаторов. От пруда к террасе тянулся небольшой канал. Когда фабрика функционировала, рабочие по этому каналу гнали бревна с помощью багров к установленным под крышей веранды цепным подъемникам. Подъемники захватывали бревна и на цепях подтаскивали их в разделочный цех. С восточной и северной сторон пруд окружали штабеля бревен, запасенных на долгую зиму. Слева от площадки и печи, вдоль забора с колючей проволокой, окружавшего склад готовой продукции, стояли два тягача, подъемный кран и несколько других мощных механизмов. Даусона нигде не было видно.
Вслед за громом и вспышками молний внезапно посыпались крупные капли дождя. Словно шестое чувство подсказало Полу, что грохочет не только гром. Подстегнутый предчувствием, он резко обернулся. За его спиной из того же самого окна на крышу вылез Даусон. Между ними было не более ярда. Даусон был старше Пола лет на пятнадцать, но выше ростом и тяжелее. Весь его облик источал смертельную угрозу: в руках он держал топор. Тот самый проклятый пожарный топор! Сжимая двумя руками, он занес его над головой. Топор начал опускаться.
Клингер поднялся до середины колокольни, когда вновь полил дождь. Капли шумно барабанили по церковной крыше и по кровле колокольни, заглушая шум шагов.
Он подождал и, убедившись, что дождь не собирался прекращаться, двинулся вперед, теперь уже не делая остановок после каждых трех ступенек. В этом шуме он сам едва различал скрип лестницы. Приободренный, преисполненный уверенности, сжимая в правой руке "вебли", менее чем за минуту Клингер преодолел оставшуюся половину пути и выскочил на верхнюю площадку.
***
Пол резко присел.
Лезвие топора просвистело над самой головой. С удивлением, как бы со стороны, он услышал собственный крик и, не в силах прекратить кричать, внезапно осознав, что "Смит и Вессон" все еще зажат у него в руке, нажал курок.
Пуля раздробила Даусону правое плечо. Топор выпал из его рук. Описав дугу, он полетел вниз в темноту, где вдребезги разбил лобовое стекло одного из тягачей.
Со сверхъестественной ловкостью Даусон сделал поворот вокруг своей оси и всей тяжестью навалился на Пола.
"Магнум комбат" полетел вслед за топором.
Вцепившись один в другого, крепко прижавшись друг к другу, мужчины упали на крышу.
***
Открытая площадка колокольни едва освещалась отблесками молний, но и этого слабого света вполне хватило для того, чтобы Клингер смог разглядеть, что перед ним лишь один человек – дочь Эннендейла.
Невозможно. Она сидела на полу, привалившись спиной к стене под аркой, и с ужасом смотрела на него.
Что за чертовщина?
Их должно быть две. Площадка размером около девяти квадратных футов была явно мала для игры в прятки. Однако то, что он увидел своими глазами, было реальностью. Но ведь они должны быть здесь вдвоем!
В ночи прокатились раскаты грома, трезубцы белых молний вонзались в землю. Открытую площадку башни пронизывал ветер.
Клингер навис над ребенком.
Глядя на него снизу вверх, дрожащим голосом девочка прошептала:
– Пожалуйста.., пожалуйста.., не.., убивайте меня…
– Где другая? – спросил Клингер. – Куда она ушла?
– Эй, мистер, – произнес голос за спиной Клингера.
Значит, они слышали, как он поднимался по лестнице. Приготовились и ждали его появления.
Но как это им удалось?
Ощутив внезапную слабость, дрожа, отлично понимая, что спасать свою жизнь слишком поздно, тем не менее, Клингер повернулся лицом к опасности.
Позади него никого не было. Гроза, полыхнув еще одной молнией, предоставила ему отличную возможность убедиться в том, что на площадке находились только двое: он сам и ребенок.
– Эй, мистер!
Клингер посмотрел вверх.
Темная фигура, словно чудовищная летучая мышь, нависала над ним. Женщина. Дженни Эдисон. В темноте Клингер не видел ее лица, но не сомневался, что это она. Она услышала, как он поднимался по лестнице (а он-то мнил себя таким умным!), и успела забраться на подвеску колокола, под самый потолок, на шестифутовую высоту, как проклятущая летучая мышь.
"Минуло двадцать семь лет с тех пор, как я отвоевал в Корее, – подумал он. – Слишком стар я для рейдов командос. Слишком стар…"
Он не видел винтовки, но знал, что ее дуло направлено в него.
Сзади дочь Эннендейла отползла в сторону с линии выстрела.
Все произошло так быстро. Слишком быстро.
– Скатертью дорога, ублюдок, – проговорила Дженни Эдисон.
Клингер даже не услышал выстрела.
***
Даусон рухнул спиной на середину наклонной ленты транспортера. Захваченный неуклюжими, но прочными объятиями. Пол последовал за ним и упал сверху. От удара у обоих вышибло из легких весь воздух.
После длительного раскачивания лента транспортера пришла в равновесие, приняв тяжесть их тел, и мягко понесла их головами вперед к раскрытой пасти печи.
Судорожно хватая воздух ртом, обмякший после падения. Пол приподнял голову с конвульсивно вздымавшейся груди Даусона. Впереди, в тридцати ярдах, выбрасывая желтые и оранжевые языки, бушевало пламя.
Двадцать пять ярдов…
Оглушенный, раненный в плечо, сильно ударившийся головой при падении, Даусон не был готов сразу же продолжить поединок. Он жадно хватал воздух, захлебывался потоками дождя, вода вылетала из его ноздрей.
Тарахтя и потряхивая, транспортер продолжал двигаться вперед.
Двадцать ярдов…
Пол попытался скатиться в сторону с этой магистрали смерти.
Здоровой рукой Даусон вцепился в рубашку Пола.
– Отцепись.., ты.., ублюдок! – с перекошенным лицом прохрипел Пол, не имея сил вырваться.
Пальцы Даусона как когти вцепились в него и не отпускали.
Десять ярдов…
Собрав последние силы. Пол размахнулся и кулаком ударил Даусона в лицо.
Даусон разжал пальцы.
Пять ярдов…
Со стоном, уже ощущая жар печи. Пол бросился вправо вниз с транспортера.
Сколько до земли?
Довольно безболезненно он приземлился на кучу травы и мусора, валявшегося на берегу фабричного пруда.
Посмотрев вверх, он увидел, как Даусон, еще не пришедший в себя, полуоглушенный, не подозревавший об опасности до тех пор, пока не стало слишком поздно, опрокинулся головой вперед в трескучий, брызгающий, ревущий омут адского пламени.
Если Даусон и закричал, то звук его голоса заглушил мощный удар грома.
ОКОНЧАНИЕ
Суббота, 27 августа 1977 года
5.00 утра
Зал столовой в лагере лесорубов имел форму прямоугольника размером восемьдесят на сорок футов. В одном его конце за обеденным столом восседали Сэм и Рай. Очередь усталых людей тянулась через всю столовую от дальней двери до их стола.
Когда к столу подходил очередной житель лагеря, Сэм с помощью команд "ключ-замок" корректировал его память. После того, как новая информация была прочно усвоена пациентом, его место занимал следующий, а Рай вычеркивала имя прошедшего обработку в списке работников "Бит юнион сэплай ком-пани".
Между тридцатым и тридцать первым номером Рай спросила Сэма:
– Как вы себя чувствуете?
– А как себя чувствуешь ты!
– Не меня же ранили.
– Тебе тоже порядком досталось, – сказал Сэм.
– Все, что я сейчас чувствую, это то, что повзрослела.
– Да, более чем.
– И еще грусть, – сказала Рай.
– И грусть.
– Потому что теперь никогда не будет так, как прежде. Никогда.
Губы Рай задрожали. Она кашлянула, чтобы избавиться от комка, подступившего к горлу.
– Как ваша нога?
– Почти в ярд длиной, – ответил Сэм. И, шутя она дернула его за бороду.
Ему удалось вызвать улыбку на ее лице, а это, как знал Сэм, гораздо лучше и важнее антибиотиков доктора Трутмена.
6.30
Около двух часов назад в грозовых тучах начали появляться просветы. Восход принес желанные проблески солнечного света. – В густом сосновой лесу, в полумиле от Черной речки, три человека опустили останки Даусона, а также тела Салсбери и Клингера в общую могилу.
– Хорошо, – сказала им Дженни. – Теперь засыпайте.
С каждым комом земли и грязи, падавшим на эти тела, Дженни почти физически чувствовала, как жизнь возвращается к ней.
9.30
После остановки для дозаправки в Августе вертолет, похожий на большого шершня, в 9.30 утра опустился на посадочную площадку позади дома Даусона в Гринвиче.
– Заправь и приготовь его для обратного полета в Черную речку сегодня вечером, – сказал Пол.
– Да, сэр, – ответил Малколм Спенсер.
– Затем отправляйся домой и выспись. Будь здесь к семи часам вечера. Таким образом, у нас обоих будет время отдохнуть.
– Я им непременно воспользуюсь, – сказал Спенсер.
Пол выскочил из вертолета на землю и потянулся. Прежде чем покинуть Мэн, он принял душ, побрился и переоделся. Но это освежило лишь на время. Напряжение осталось, тело ныло и гудело, усталость пронизывала до самых костей.
Пол подошел к парадной двери дома и постучал.
Открыла служанка, полнотелая женщина с приятным лицом, лет пятидесяти на вид. Волосы ее были уложены в пучок на затылке. Руки испачканы белой мучной пылью.
