- Мы вчера аннулировали контракт. Дело в том, что мои юристы в договоре не нашли пункта, о нейтрализации мины, за который меня сцапали, генерал и другие психанули и меня решили вытурить из Америки.
      - Иона, мне надо с тобой о многом переговорить.
      - Пойдем, прогуляемся, командир.
      Мы забрались на газон и присели на газеты.
      - А ведь тебя могли втихую убрать, - говорю я Ионе.
      - Уже не могли, есть такая репортерша Грифс, вот она мне и спасла жизнь. На всю страну обо мне рассказала. Генерал поэтому нес ее по кочкам, грозился удавить при встрече.
      - Так что ты мне можешь рассказать о вооружении, боезапасе, состоянии вертолетов.
      - Теперь уже я тебе ничем помочь не смогу. Тебе пришлют новую команду по обслуживанию.
      - А тот вертолет, где ты заменил только двигатель?
      - Тебе его не дадут. После этого конфуза, когда тебя, по-видимому, хотели взорвать в воздухе, наверняка проверят все машины и раскроют мою авантюру. .
      - А оружие, ты говорил об оружии.
      - Ключи от кладовой теперь не у меня.
      - Значит все.
      - Не совсем. Когда, была комиссия, я узнал, одну пикантную вещь, кнопка-то не в кармане у генерала. Фактически она у дежурного офицера в сейфе. Значит, ты можешь перелететь опасную зону, и у тебя в запасе еще десять минут.
      - Почему десять?
      - Пока дежурный получит предупреждение, потом будет требовать от тебя возвращения, только потом будут доставать кнопку. По моим расчетам десять минут пройдет точно, это десять - тринадцать километров в запасе.
      - Еще бы мне сбить вертолет охраны.
      - А его не надо сбивать...
      - Что это значит?
      - Бак американца по объему меньше твоего. Поэтому он в воздухе может быть на десять минут меньше твоей машины. Ты намотай его в воздухе, когда горючее кончится, и он попрется на базу, смело лети куда хочешь.
      - Неужели это правда?
      - Поверь мне, я технарь, знаю, что говорю. Только во время дальних рейдов, во время войны, "Апачи" берет запасные баки, а здесь же полигон и мирное время...
      - Ладно, просветил, хотя мне бы надо это знать самому.
      - Теперь знаешь.
      Генерал вызвал нас на разборку боя.
      - Господа, я не могу высказать вам каких-то замечаний или нареканий, вы выжали из своей машины все что могли и доказали свое превосходство в воздухе. Однако, вынужден заметить, когда мы обследовали сбитую вами "черную пантеру", то с удивлением обнаружили, что вы применили снаряды с бронебойным наконечником...
      - Простите, сэр, но мы в контракте не оговаривали вид снаряда, оговаривали лишь наличие ракет на ваших вертолетах.
      - Да, но я вас за эти снаряды не ругаю, это даже хорошо, что применение таких типов снарядов осуществлялось в этом бою. Мы изучили их действие на нашей броне и вполне довольны.
      - Вы нам разрешаете их дальше использовать?
      - Нет. Следующая машина будет не "Черная пантера", и использование таких снарядов недопустимо. Кроме этого, я заметил, что ваши механики слишком вольно исполняли свои обязанности, и мы решили заменить их.
      - Это не по правилам, сэр. Это были свои проверенные механики, а тем, что вы нам подсунете, доверия нет.
      - Здесь армия, господа, где все выполняют решения вышестоящего начальника. Как вы говорите, в контрактах этого нет, значит спорить не о чем.
      Мы вышли от генерала как оплеванные.
      Для проверочного полета американцы выкатили из ангара, стоящий ближе всего к воротам, вертолет. Они при нас аккуратно осмотрели его, вскрывая каждый лючок. Наконец проверка окончилась.
      - Сэр, все в порядке, - ухмыльнулся мне в лицо сержант, - вы сегодня не взорветесь...
      Я раздумывал, дать ли ему в морду или нет.
      - Вы что-то сказали?
      - Я сказал, что все в порядке.
      И тут я сорвался и влепил от всей души в эту нахальную рожу кулаком. Сержант неуклюже опрокинулся и покатился под колесо вертолета. Все окружающие онемели.
      - Если у меня что-то будет не в порядке в машине, - говорю им, - я на карачках доползу досюда и перегрызу каждому горло. Полетели, капитан.
      - Что с тобой, командир?
      - Сегодня тяжелый день.
      Мы поднялись в воздух; тут же недалеко от нас показался американский вертолет, ощетинившийся боевым вооружением. Как всегда, я начал обследование каньона. Смело залетел в него и пошел крутить под изгиб стенок.
      - Мамонт, где он?
      Мой помощник понял, о чем я говорю.
      - Наверху, над нами.
      - А жаль.
      Теперь можно не спешить. Начинаю обнюхивать каждый выступ, каждую гору. Американец держит дистанцию и терпеливо ждет выше меня. Я прошел каньон и начал рыскать в горной местности. Проходит сорок минут, пора возвращаться на базу, и тут американец занервничал.
      - Сэр, капитан Петрофф, - слышу в динамик, - пора лететь на базу.
      - Сейчас. Только осмотрю палец.
      Чертов палец, величаво поднялся вверх, поразив своим скошенным концом небо, его низ, как вздувшийся кринолин, расползся по земле. Я залетаю за него, и тут же Мамонтов доложил.
      - Командир, наш смотритель полетел домой.
      - Пора, Мамонт.
      И тут я рванул на Юго-запад. Вот и граница полигона, где он голос? И тут Мэри как будто меня подслушала, мило забубнила.
      - Опасная зона, опасная зона. Вернитесь в разрешенную зону.
      Врешь, можно, гляжу на часы и замечаю время.
      - Капитан Петрофф, - возвращайтесь на базу, - гудит динамик.
      - Сейчас. Возвращаюсь.
      Но я лечу низко над землей все в том же направлении, может, радары не засекут.
      - Капитан Петрофф, последнее предупреждение. Немедленно возвращайтесь.
      - Уже возвращаюсь.
      Продолжаю лететь. Господи, побыстрей бы шоссе, здесь где-то машина.
      И тут сзади... как рванет. Меня швырнуло вперед. Все-таки мина сработала. У нашего вертолета аккуратно оторвало хвост, и он завертелся как юла вокруг оси. Я сбрасываю обороты и плюхаюсь на землю. Посмотрел на часы, Иона ошибся, они взорвали вертолет на две минуты раньше, чем он предполагал.
      Мы выбираемся из машины и бежим в сторону шоссе. Забрались на холм, внизу увидели серую полоску шоссе и пикап с женской фигуркой у дверцы, увидев нас, фигурка замахала руками.
      У машины стоит Мэри. Мамонтов сразу расцеловал ее милые щечки.
      После взаимных объятий, Мэри села за руль, и пикап помчался на Север в... сторону базы.
      - Что ты делаешь, мы же едем обратно, - удивился я.
      - Это обманный маневр. Сначала мы должны затеряться в городе, поясняет Мэри.
      При подъезде к базе, мы увидели, как из ее ворот вышла колонна машин, набитая солдатами и устремилась на Юго-запад. Дорога проходит мимо территории базы, это почти сотни метров ограждений из колючей проволоки и десятками вышек охраны. Вскоре мы выбираемся на широченное шоссе, здесь теряемся в гуще машин...
      В городе нас отвозят в коттедж. Пока Мамонтов шепчется с Мэри на кухне, я смотрю по телеку срочную программу о нашем исчезновении. Эли Грифс клеймит командующего базы генерала Саймона, за то, что тот не дал ей посетить территорию базы. После этого она взяла интервью у заместителя начальника генерального штаба генерала Крафта.
      - Господин генерал, скажите, вот эти воздушные поединки на вертолетах, вы считаете справедливыми или нет?
      - Трудно ответить, миссис Грифс, конечно, наши военные немного наложили в штаны перед русским асом и постарались поставить его в весьма неудобное положение, но с другой стороны, я приветствую такие поединки. Это и наработка боевого опыта, и привлечение внимания общественности, бизнеса и правительства к проблемам военно-воздушных сил . Представьте, произошло только два поединка, а русские преподнесли нам хороший урок. Во-первых, они показали отличные качества своей машины. Мы еще не можем делать "мертвую петлю" на своих вертолетах, а они запросто. Причем два раза и весьма удачно...
      - Первый раз, вы подразумеваете в Мали, когда там была сбита первая "Черная пантера".
      - Да. Тогда бы надо задуматься нашим конструкторам об увеличении вертикальной скорости наших вертолетов, а не об утяжелении их за счет брони. Во вторых, русские не нападали, заметьте... на наши вертолеты не нападали. Они просто удирали от них.
      - Так у них же было вооружение слабее нашего. Мы же сами навязали им это условие.
      - Верно. Но задумались ли вы, почему русские летчики каждую неделю обнюхивали на своих машинах полигон. Да потому, что они хотели знать каждую ложбинку, каждую впадинку на земле. И эта тактика имела успех, несмотря на слабость их вооружения. Майор Траски попался, запутался в горах, на своей родной земле и за это был наказан раной, от которой погиб. А второй поединок - "Черная пантера" просто теряла на местности своего врага, болталась сверху и ничего не могла сделать. Вывод один - надо знать, где ты бьешься и заранее составлять тактику боя.
      - Скажите, господин генерал, а вы знали такого летчика Адамса?
      - Знал. Вместе с ним был на курсах подготовки летчиков в штате Иллинойс.
      - Что вы можете сказать о нем?
      - Хороший летчик, пожалуй посильнее майора Траски , у него больше опыта и побольше побед, а в воздухе он был просто джентльменом. Любил вызывать самых лучших летчиков противника на бой. Если сбивал, посылал командованию противника вымпел о героической гибели своего врага.
      - А как он погиб, вы знаете?
      - Знаю. Русский ас, капитан Петрофф, тот самый, который на этих поединках показывал, как надо воевать и теперь удрал неизвестно куда, размазал Адамса по сельве.
      - Это был джентльменский поединок?
      - Да, Адамс вызвал его на бой. Капитан Петрофф был верен своей тактике, он изучил местность и на этом подловил его.
      - И последний вопрос, господин генерал, вы считаете этичным посылать лучшего русского летчика в бой с взрывным устройством в хвосте его вертолета?
      - Честно говоря, не самое лучшее решение. Это просто показывает страх нашего командования ВВС перед русскими. Они выдумали эту страховку для себя, что кстати все и поняли. Можно было найти другие способы, чтобы не дать русским улететь, это и ограничение в горючем и системы наведения "Гавайи"..., много чего...
      - Спасибо, господин генерал. Итак, мы выслушали мнение о русских летчиках заместителя командующего генерального штаба генерала Крафта.
      А сейчас, наш оператор летит в вертолете редакции вместе с боевыми машинами в поисках пропавших летчиков. Гарри, что там видно?
      На экранах телевизора, показывают ландшафт штата, и вдруг я увидел в ложбине наш славный, подраненный МИ-28.
      - Мы нашли вертолет русских. Он недалеко от дороги в южные границы штата. Смотрите, смотрите, у них нет хвоста... Сработало взрывное устройство и оторвало у вертолета хвост, но судя по тому, как мастерски посажена машина, летчики живы и скрылись.
      - Где сейчас вертолеты генерала Саймона?
      - Они сейчас прочесывают шоссе и местность до Мексики. Здесь полно полиции и добровольцев, все жаждут найти нашего врага...
      Я выключил телевизор и задумался. Удрать практически невозможно.
      Все собрались за столом.
      - Так что вы теперь предлагаете? - спросил я Мэри и Мамонтова.
      - Я считаю, - первой заявила Мэри, - сначала мы исправим вам внешность.
      - Кто, мы?
      - Завтра увидите. А потом мы поедем в Лос-Анджелес. Там на побережье есть
      знакомый капитан судна, он может отвезти вас до Таиланда, а там уже сами...
      - Капитан, какие у нас ресурсы? - спрашиваю Мамонтова.
      - Сколько могли, столько и взяли. Часть ваших денег я загнал себе под пояс, а остальные распихали по карманам. Заплатить капитану судна... хватит.... Уверен, до дома доберемся.
      Утром я проснулся от стука в дверь коттеджа. По лесенке спешно спускается полуодетая Мэри. На ходу, запахивая халат, она торопливо говорит мне.
      - Николай, срочно смойся на кухню, захвати с собой подушку и одеяло.
      Я удираю на кухню и прижимаюсь к косяку двери.
      - Кто там? - спрашивает Мэри.
      Что-то ей отвечают, и девушка открывает дверь.
      - Все в порядке? - слышу знакомый голос,
      - Да, они здесь, - отвечает Мэри.
      Да это же Эли Грифс. Я складываю подушку и одеяло на табуретку и выхожу из кухни.
      - Здравствуй, Эли.
      Она подбегает ко мне и виснет на шее.
      - Я так боялась...
      - Так это ты помогала нам организовать побег?
      - Мы вместе с Мэри решились на это.
      - Занятно.
      - Ты не рад?
      - Я потрясен.
      И тут я поцеловал ее... в знак благодарности. Эли не отрывается и со всей страстью целует и прижимается ко мне.
      - Ты бы знал, как я боялась.
      По лестнице спускается заспанный Мамонтов.
      - Что здесь такое?
      - Эли приехала, - сообщает ему Мэри.
      - Грифс? Репортерша? Вот так дела.
      Эли торопится, ей надо быть в студии телевидения через три часа.
      - Значит так, ребята, - берет она бразды правления в свои руки. - Через полчаса сюда придет гримерша, вашу внешность изменят, потом прибудет мой помощник и сделает вам документы, а как все кончится, Мэри повезет вас на западное побережье. Думаю, через день я буду там, и мы встретимся...
      - Эли, - прерываю ее я, - ты доверяешь гримерше, какому-то помощнику? Вдруг они нас выдадут?
      - Не выдадут, со Стаси, мы знакомы с детства, это я ее устроила на ТВ, а оператора вышибут с работы, если он что-то вякнет, и уже ни на одну работу в телевидение не возьмут.
      - Но когда много людей знают о побег -, это уже провал.
      - Милый, о вашем побеге, действительно знают многие, это и мой главный редактор и заместитель...
      - Ты с ума сошла, это же... конец.
      - Ничего подобного, никто ничего не скажет. К тому же это самый сенсационный материал, который я сделаю за всю жизнь.
      - Стой, стой, стой..., погоди, о чем идет речь, о каком материале?
      - Это я уговорила редактора помочь вам бежать, и он дал согласие к этому делу подключить Мэри. Мэри, подтверди. Ведь мы с тобой помирились после той размолвки в баре. Это я помогала тебе достать билеты на трибуны, это я предложила через тебя побег ребятам.
      - Да, так Эли.
      - Ничего не понимаю.
      - Я за это делаю репортаж о тебе. Самый полный репортаж. Ты расскажешь мне о своих приключениях в Мали, о том, как тебя избивали и после этого отправляли сражаться с летчиками противника. Ты сам мне об этом говорил, помнишь. Расскажешь, как бомбил, сбил Адамса...
      - Но как ты могла распоряжаться нашей судьбой, не посоветовавшись с нами? Просто так, взяла и организовала побег, а потом говоришь о каком-то репортаже.
      - Дурачок, у тебя нет выхода. Мой редактор все рассчитал, ты вынужден будешь все рассказать мне, иначе тебя вернут на полигон.
      - А я то думал, что у тебя ко мне появились какие-то чувства.
      - Конечно, ты мне так нравишься, как никто. Настоящий герой. Ну, милый, не сердись, разве я чего-нибудь не так сказала. Дай я тебя поцелую.
      Она опять лезет ко мне с поцелуем.
      - Эли, опомнись.
      - Ты прав, времени-то уже мало. Значит так, после гримерши сюда приедет оператор, он вас сфотографирует и тут же в нашей походной лаборатории сделает автомобильные права, а дальше как я сказала. Теперь я бегу, мне надо сделать еще один репортаж.
      Как только Эли убежала, я обернулся к Мэри.
      - И ты все это знала?
      - Не совсем. Она действительно уговорила меня помочь вам, но ни слова о репортаже не сказала.
      - Мамонт, что будем делать?
      - Я не знаю, командир. Отдадимся на волю случая, может и здесь нам повезет, ведь везло же до этого все время.
      Вскоре пришла гримерша, первым в кресло усадила Мамонтова, и через сорок минут в гостиной появился... незнакомый панк с рыжим гребнем через всю голову. Мэри завизжала от восторга.
      - Витя, это же чудо, ты помолодел на...
      И тут гримерша поманила пальцем меня.
      - Давайте вас, молодой человек.
      - Только не делайте из меня идиота...
      - Я знаю, что делаю - это моя профессия. Идите, садитесь.
      Когда она закончила работу, я взглянул в зеркало и чуть не выругался, на меня смотрел угрюмый дебил, очень похожий на Александра Керенского.
      Дорога к Лос-Анджелесу - совсем неинтересная, даже нудная. Я расстроен происходящим и мучительно думаю о том, когда нас поймают, до посадки на судно или уже в море. Через пять часов за руль сел Мамонтов, сменил Мэри и под ее диктовку повел машину дальше. Хотя полицейские машины и встречались на пути, никто нами не интересовался.
      У мотеля на дороге остановились поздно вечером, здесь взяли два номера и... Мамонтов с Мэри заняли один из них.
      Лос-Анджелес встретил диким солнцем и невообразимой жарой. Мы пристроились во второразрядной гостинице и стали ждать дальнейших событий. Эли примчалась только через день вместе с операторами, гримерами и камерами. Сначала меня и Мамонтова отмыли и постарались вернуть в исходное состояние. Гримерши долго старались сделать нас бывшими летчиками - капитанами. После этого я начал давать длиннющее интервью, начиная с того момента, как попал в Мали... Потом задавали вопросы Мамонтову...
      - Эли, у меня к тебе просьба, если будешь все это показывать по ТВ, то сделай после нашего отъезда.
      - А что? Николя, это же потрясающий материал, позже будет поздно, надо пока не пропал к тебе интерес, показать сегодня вечером, ну, может быть, завтра утром.
      - А когда мы отплывем?
      - Разве я тебе не сообщила? Завтра утром. Мэри, голубушка, отвези их завтра к семи утра на пристань номер... семь, там стоит большой сухогруз "Филадельфия - 6", капитан уже в курсе дела.
      - Хорошо, Эли.
      - Ну, вот и все. Ребята, я с вами прощаюсь. Николя, милый, не сердись, пусть у нас ничего не склеилось, но я, благодаря тебе, буду звездой. Прощай, дорогой.
      И все же она хороша, хоть и стерва, но чем-то привлекает, может быть своей бешеной энергией... Интересно, выдаст нас или нет.
      Эли целует меня, потом прощается с Мамонтовым и, подталкивая оператора, выскакивает из номера.
      Вечером на экране ТВ царствует Эли Грифс.
      - Мне удалось взять интервью у двух русских летчиков, сбежавших три дня назад с военной базы в штате Невада. Недавно вся Америка видела, как эти отважные ребята отчаянно бились с лучшими нашими летчиками. Я напомню Вам некоторые моменты этих событий.
      На экране показывают кадры, как мы сбиваем Траски, и как рухнула "Черная пантера".
      - А сейчас, - продолжает Эли, - начнем интервью с капитаном Петровым. Господин капитан, расскажите нам, как вы появились в Мали?
      И пошло... Два часа без перерыва Эли показывала то, что выжала из меня и Мамонтова, сведения о том, как сбивал, бомбил, сражался с малийцами и американцами. Где-то она достала снимки Адамса, генерала Корадо, показала реки, где шли бои, и взяла интервью у специалистов: военных и гражданских, разбирающихся в ведении боя и тактико-технических возможностях вертолетов.
      Мэри и Мамонтов сидят со мной рядом, девушка, открыв рот, слушает Эли.
      - Вы теперь самые знаменитые люди в Америке, - заключила Мэри, просмотрев весь материал.
      - Как бы теперь нам, таким знаменитым, удрать из этой страны.
      - Тебе же сказали, завтра нас ждут у пирса номер семь.
      - Нас даже не загримировали... Эли гонясь за славой, поспешила удрать и забыла это сделать.
      - Но те, которые нас ищут, они же не знают, где Эли брала интервью, нас не будут искать в этом городе.
      - Они будут искать нас везде.
      - Мальчики, вы как хотите, но я решила плыть с вами. Прошу вас, не говорите, нет, возьмите меня с собой.
      - Но мы же едем на Родину..., - начинаю возражать я.
      - Я хочу к вам в Россию. Витя, ну скажи, ты хочешь, чтобы я поехала?
      Я вижу, что Мамонтов смущенно отворачивается.
      - Хорошо, я согласен, если капитан Мамонтов тебя захочет взять, - решил сыграть я на их отношениях.
      - Витя, ты мне обещал, - давит на него Мэри.
      - Командир, давай возьмем ее.
      Мы выехали из гостиницы в четыре утра. До порта добрались в пять, и тут я понял, через контрольный пункт нам не проехать. Помимо охраны две патрульных машины стояли у входа.
      - Мэри, рули правее, - прошу я.
      Сворачиваем и катим вдоль длинного низкого здания.
      - Стой.
      Я заметил ночную забегаловку в этом же доме. Несколько матросов пьяно орали песни на улице перед входом. Мы остановились недалеко от них. В зале полно дыма, пьяниц и матросни.
      - Ребята, вон туда, - Мэри увидела грязный столик у стенки, за которым сидел с бутылкой драный тип.
      Мы уселись там, и тут же появилась измученная официантка.
      - Что господам подать?
      - Всем пива, - просит Мамонтов.
      - Хорошо.
      Она ушла, а сидевший с нами мужик икнул и спросил:
      - Вы откуда?
      - Мы из Иллинойса, - сказала Мэри.
      - А... знаю, хреновый штат. А сейчас куда?
      - Хотим прорваться в порт, - рискнул сказать ему я.
      Мы замерли в ожидании ответа.
      - А что, не пускают?
      - Полно охраны у входа, всех задерживают.
      - Наверно ловят кого-то. Если вы мне поставите бутылку, я вас проведу... Если не секрет, на какое судно...
      - "Филадельфия - 6", у седьмого пирса...
      - У седьмого пирса военный корвет, а "Филадельфия - 6" у 17 пирса.
      - А вы моряк? - спросила Мэри.
      - Бывший, но я всегда все знаю, что творится вокруг и что кому нужно.
      Подошла официантка, принесла пива.
      - Можно еще бутылочку, - просит Мамонтов. - Тебе что, парень?
      - Виски.
      - Принесите виски.
      Когда официантка ушла, я сказал мужику.
      - Виски твой, а ты не мог бы нас провести в порт, пока его не выпил.
      - А что ж не провести, конечно, можно. Допивайте пиво и пойдем.
      Мы торопливо допиваем пиво, и тут приносят бутылку виски нашему гиду, но я ему не даю.
      - Пошли, - прошу его.
      - Ладно, двигаем.
      Мы пошли не на улицу, а через всю забегаловку, в женский туалет, мужик подходит к непрозрачному окну, открывает его, и мы видим решетку.
      - Но...
      Парень берется за решетку и... выдергивает ее из пазов стены.
      - Прыгайте вниз, - командует он нам.
      Я вижу из окна целый склад ящиков и контейнеров.
      - А где 17 пирс?
      - Берите левее за этими контейнерами, доберетесь. А сейчас гоните бутылку.
      Первый прыгает Мамонтов. Мэри отчаянно бросается вниз, Мамонтов подхватывает ее на руки. Я отдаю бутылку парню и соскакиваю на землю.
      "Филадельфия - 6" действительно стоит у пирса 17. Везде снуют люди, катаются кары вокруг мощных трейлеров, разинувших двери своих грузовых отсеков. Наше появление не вызвало ни у кого любопытства. У трапа нет вахтенного матроса, и мы цепочкой поднимаемся на палубу. Здесь тоже тихо. Я показываю рукой, и мы потихонечку открываем первые попавшиеся железные двери. Коридор плохо освещен мутными лампочками. Мы зашли уже далеко, как вдруг завизжала боковая дверь, из которой появился толстенький моряк, он с удивлением смотрит на нас.
      - Вы кто?
      - Мы ищем капитана.
      - Странно. Пойдемте, я покажу.
      Капитан поразил своим ростом. Гигант в морской форме подпирал головой потолок. Он встретил нашу компанию без радости.
      - Так вы и есть те летчики?
      - Да.
      - А это кто?
      Капитан уставился на Мэри.
      - Она помогала нам и нам нужно, чтобы вы ее взяли тоже.
      - Стив, - обратился он к моряку. -Отведи эту компанию в каюту 48.
      - Сэр, там две койки, а их трое.
      - Ну и что? Не могу же я выгнать из какой-нибудь каюты членов команды. Пусть спят, как хотят.
      - Мы согласны, - сказал Мамонтов.
      Стив пожал плечами.
      - Пошли.
      К семи часам утра буксиры поволокли судно в море, и вскоре мы вышли на чистую воду. Началось плавание. Через четыре часа в каюте появился Стив.
      - Господа, вас просит к себе капитан.
      Гигант сидел в кресле, пропустив ноги под столом. Мы стояли полукругом.
      - Я вчера вечером видел по ТВ репортаж одной журналистки про вас. То, что она дура порядочная, я не сомневаюсь, расписала вас героями, когда надо было бы за гибель наших людей посадить на кол. Но я не буду сажать вас на кол или бросать за борт, я получил за вас хорошие деньги и поэтому решил довезти до Таиланда, а там высажу, и катитесь куда хотите. Кормить вас будем с общего стола, но только после команды. И мой последний приказ, из своей каюты не выходить, нечего раздражать членов моей команды, они, как и я, американцы. Гальюн недалеко от вас, если пойдет туда девушка, пусть один из вас ее сопровождает. О ванне не просите, в Таиланде вымоетесь. Надеюсь, вопросов больше нет?
      - Нет, - отвечаю я за всех.
      - Тогда, Стив, отведи их обратно.
      Мучения начались с Мэри. Она запросилась в туалет, и я первый отправился ее сопровождать. В гальюне находился полуголый парень со шваброй.
      - Чего надо? - сразу спросил он, неприязненно глядя на нас.
      - Даме надо в туалет, - сказал я.
      - Ну и пусть ссыт здесь..., он кивает на толчок.
      - Мэри не обращай внимания, садись и делай свое дело.
      - Но ведь он смотрит.
      - Он дикий человек...
      - Это кто, дикий? - палка от швабры, ткнулась мне в спину.
      И тут я рассвирепел, развернулся, перехватив швабру, и всей массой тела вогнал наглеца спиной в железную раковину.
      - Спина... что ты делаешь, - взвыл тот.
      - Если еще скажешь неуважительное к даме слово, я переломаю тебе хребет.
      - Ты уже покойник, то, что ты сделал сейчас со мной, тебе просто не сойдет.
      - Это мы посмотрим, кто кого. Мэри ты скоро? - ору через плечо.
      - Сейчас.
      Я отпустил этого идиота, когда она все закончила и помыла руки. Матрос поднялся и, шатаясь, пошел из гальюна, на его спине сочился кровью рубец от борта раковины.
      Как только привел Мэри на место, я тут же пошел к Стиву. К моему счастью он был в своей каюте.
      - Вы чего шляетесь по судну? - сразу спросило он.
      - Только что я сцепился с одним из матросов команды, когда он хотел оскорбить нашу девушку в гальюне.
      - Ну и что?
      - Я бы хотел, чтобы мы с командой нашли компромисс... И мы свободно могли ходить в туалет.
      - Летчик, тебе трудно будет установить контакт с командой. Все на тебя злы, ты втоптал в грязь гордость Америки.
      - Я не хотел этого, из меня сделали гладиатора и послали в бой.
      - Это нас мало волнует.
      - Может, обо всем доложить капитану?
      - Я доложу ему сам. Сейчас идите в каюту и не высовывайте носа.
      Прошло четыре часа, все - тихо, но вот в дверь каюты постучали. Я впустил Стива и мощного, выпирающего буграми мышц матроса,.
      - Капитан попросил нас поговорить с вами, - басит матрос.
      - Мы не против.
      - Мы обсудили ситуацию со всеми ребятами, - продолжает матрос, - и решили, что вы заплатите компенсацию раненому Бэби и за то, что мы за вами убираем в столовой и моем гальюн.
      - Сколько?
      - Пятьсот долларов.
      - Погодите, я поговорю со своими, - оборачиваюсь к ним спиной, но ни Стив, ни матрос не уходят, ждут, - Ребята, я вынужден потратить наши деньги.
      Я мигаю глазом Мамонтову, тот кивнул головой. Тогда из кармана вытаскиваю доллары и отсчитываю пятьсот. Потом поворачиваюсь и протягиваю деньги.
      - Вот, возьмите, это наши последние.
      Деньги берет Стив.
      - Хорошо, ребята, дорога в гальюн для вас открыта.
      Плывем уже трое суток, на судне пока нас не трогают. Но вот на палубах раздался топот ног, мы бросились к иллюминатору и увидели землю.
      - Это кажется Таиланд.
      Прежде всего, мы сняли в отеле номер и вымылись, потом наелись до отвала мяса в каком-то ресторанчике и отоспались в течение дня. А дальше, нам просто повезло. В отеле было агентство по морским перевозкам, и мы заказали билеты на пассажирский лайнер до Владивостока.
      Дорога до Москвы была очень долгой, но мы все-таки на Родине, и от этого на душе спокойно. Хотя... хотя во Владивостоке нас немного потрепали в отделах ФСБ, где мы честно описали весь наш путь в Мали и в Америке. Мамонтов исчез раньше, он с Мэри сошел с поезда где-то в Новосибирске.
      Вроде бы вся моя эпопея, но вот странная штука - жизнь. Военные устроили меня инструктором в училище, готовить хороших летчиков на новых вертолетах "Черная акула". Дали квартиру. Однажды на новый адрес пришло письмо. Долго оно болталось по нашей стране и, наконец, нашло адресата. Я вскрыл. Это письмо в письме. Первое от Мамонтова.
      "Николай, привет!
      Куда ты пропал, дружище?
      Хочу сообщить тебе потрясающую новость, у нас с Мэри все в порядке, и скоро я буду отцом.
      Теперь, проза.
      Устроился на работу в мастерскую по ремонту автомобилей и весьма этим доволен. Да еще одно, мы с Мэри послали запрос в наш МИДо генерале Корадо и неожиданно получили ответ. Оказывается генерал сидит в Англии, и сейчас между новой Мали и правительством Великобритании идет переписка о выдаче Корадо, как военного преступника. Наши друзья из МИДа даже дали нам его адрес. Мы написали в Англию письмо, и вскоре пришел на твое имя конверт, он здесь же в письме.
      Я знаю. Это тебя заинтересует.
      Мэри целует тебя в щеку, а я надеюсь увидеться и распить бутылочку.
      До встречи.
      Виктор и Мэри".
      Вот и второе письмо.
      "Милый, здравствуй!
      Это я, Дези. Та самая девчонка, что охмурила тебя в Африке.
      После Мали, мы переехали в Англию. Я не смогла сообщить о себе Ольге Томсон, она, оказывается, уехала из университета на родину, и связь потерялась, но о тебе все знаю. По газетам и телевидению следила за твоими подвигами. Очень горда за тебя. Когда узнала, что ты бежал, молилась, чтобы все было хорошо.
      Если получишь это письмо, позвони по телефону 537763 в Лондон. Я буду ждать. Мой папа теперь не против, чтобы я была с тобой.
      Твоя Дези."
      И я позвонил, а через месяц встретил в Шереметьевском аэропорту красивую шоколадную женщину, Дези.