Глава 1

Паэну не терпелось поскорее добраться до места встречи, и ему даже не приходило в голову, что попытка выкупить свое законное наследство в одном из притонов Нанта может закончиться для него плачевно. Лишь теперь, когда с руки его стекала кровь и каждый удар сердца отдавался мучительной болью, он начал корить себя за то, что не стал возражать против места и часа переговоров, тем самым поставив под удар не только собственную жизнь, но и жизнь Матье. Как только Матье, неуклюже привалившийся к запертой на засов двери, придет в себя, Паэн честно скажет ему об этом.

Он снова окинул взглядом убитых, лежавших в разных позах на деревянном полу. Между их телами зловеще поблескивало оружие. Двое из нападавших успели скрыться, как только поняли, что удача в этой схватке от них отвернулась, однако они могли возвратиться в любой момент. Кроме того, там, в ночной тьме, возле дома блудницы, их с Матье наверняка подстерегали разбойники. Поэтому сейчас ему некогда было предаваться напрасным сожалениям.

Тонкая льняная скатерть на столе хозяйки дома была залита кровью. Паэн отрезал кинжалом чистый кусок ткани и принялся перевязывать рану. По мере того как его затянувшееся ожидание близилось к концу, он все более утрачивал бдительность. После десяти лет, которые ему пришлось провести в изгнании, живя среди людей, чьи понятия о чести сильно расходились с его собственными, ему следовало помнить, что он может получить удар в спину в самый важный, самый решающий для него момент. Но вместо этого он пошел навстречу желанию Мальби, который просил сохранить их первую встречу в тайне, и угодил прямо в ловушку, имея при себе лишь одного человека для охраны. Впрочем, если бы Матье вовремя не заметил вооруженных людей, скрывавшихся в спальне блудницы, они оба были бы убиты и ограблены, а их мертвые тела очень скоро оказались бы на илистом дне ближайшей реки.

Среди лежавших на полу шестеро были уже мертвы, а еще один тяжело ранен и, похоже, находился при последнем издыхании. Этот умирающий был тем самым человеком, который первым вынул оружие, и он же первым пал от удара клинка Матье. Теперь он уже не узнает о том, что он и шестеро его сообщников потерпели поражение от рук всего двух людей, которых им ведено было прикончить.

В пылу схватки Паэн совсем забыл о блуднице. Внимательно, не спеша осмотрев комнату, он наконец обнаружил ее, спрятавшуюся за подстольем в виде козел и почти скрытую от глаз распростертым на полу трупом Ольтера Мальби.

— Эта женщина…

Услышав его слова, Матье с трудом приподнялся и, пошатываясь, шагнул к нему.

— Она все еще здесь? — произнес он, проследив за направлением взгляда Паэна. — Она все видела. Паэн опустил меч.

— Иди сюда, дитя мое.

Женщина испуганно вжалась в стену.

Паэн вытер кровь с руки и бесцеремонно вытащил ее из-под стола, поморщившись от боли.

— Послушай меня, девушка…

Малиновый подол дорогого платья блудницы, сотканного из светлого полупрозрачного шелка, потемнел от пыли. Ее лицо над перепачканной одеждой казалось мертвенно-бледным от страха.

— Послушай меня, — повторил Паэн. — Следом за этими людьми могут явиться и другие. Если они найдут тебя здесь, вряд ли ты останешься в живых после их допроса.

Женщина испуганно вскрикнула.

— Мой господин, я никому ничего не скажу…

— Разумеется, не скажешь. — Паэн опустил меч и вытащил свою испачканную кровью седельную сумку из-под какого-то безымянного трупа. С неожиданным проворством блудница отпрянула в сторону, увернувшись от предмета, который швырнул ей Паэн. Затем опустилась на корточки в тени, прикрыв лицо руками.

Этим предметом оказался кожаный мешочек, из которого прямо к ее ногам высыпались золотые монеты. Они упали на грязный пол и покатились по нему, нарушая своим звоном воцарившуюся тишину, Блудница опустила руки и уставилась непонимающим взором на золото, а затем отпрянула в страхе при виде золотого денье [1], который случайно упал на ее грязный ботинок.

Эти деньги составляли лишь небольшую часть той суммы, которую он посулил Мальби, — вполне достаточно, чтобы показать юному глупцу, что Паэн относился к сделке серьезно, однако слишком мало для того, чтобы послужить поводом для ночной резни. Паэн вздохнул.

— Отдай их ей — все до последнего денье. Потом выведи ее отсюда и устрой так, чтобы она сегодня же ночью села на корабль, отправляющийся вниз по реке. Дороги сейчас небезопасны.

Матье пробормотал несколько слов на ухо блуднице. Та зажала деньги в кулаке.

— А как же мы, Паэн?

— Те двое, которым удалось бежать, к этому времени наверняка уже добрались до развилки. Скоро они вернутся сюда с подкреплением, чтобы спасти Мальби. — Паэн вытер меч остатками скатерти и тут заметил, что его друг уже твердо стоит на ногах.

— Уведи ее отсюда, Матье.

— А ты?

Он покачал головой.

— Для меня все кончено. Мне не удастся вернуть мои земли. Только не сейчас. Если еще прольется кровь, я окажусь вне закона, и тогда мои родные могут пострадать.

— И что ты намерен делать?

— Ничего. Для начала выберусь из Нанта, если сумею. — Он прикрыл плащом раненую руку. — Пережить бы весну, а там будет видно… — Он отмахнулся от протянутой руки Матье. — Проводи эту женщину до гавани и потом, когда зайдет луна, отыщи меня, если захочешь, на северной дороге, там, где она проходит мимо хлева.

— На северной дороге? Уж не, собираешься ли ты…

— А куда еще нам податься? Кто нас примет, кроме… — Паэн вдруг замолчал и бесшумно отодвинул засов. Узкая тропинка перед домом выглядела темной и тихой, так что даже если разбойники и притаились где-нибудь поблизости, едва ли они осмелятся приблизиться к дому. — Отправляйся поскорее и постарайся найти меня еще до рассвета.

Паэн ждал, сжимая в руках меч, пока Матье и блудница не исчезли за поворотом дороги. Перед тем как покинуть дом, он перевернул тело Ольтера Мальби на спину и поднес к его лицу свечу. Мальби был еще молод — лишь недавно начал брить бороду — и явно питал пристрастие к роскоши. Этот болван надел дорогую тунику, замышляя предать и убить Паэна. А его меч, с отменным лезвием и рукояткой, усыпанной драгоценными камнями, лежал тут же, рядом, почти не , запятнанный кровью.

Паэн уже решил, что Матье передумал и ему не стоит его ждать. Но когда луна почти зашла, тот наконец, показался из-за поворота дороги и нарочито тяжелой поступью приблизился к условленному месту встречи, чтобы Паэн по ошибке не принял его за подкрадывающегося врага.

— Она уехала, — сообщил ему Матье. — Я разбудил капитана одного из торговых судов, которое следует вниз по течению реки к морю, и поручил ему доставить ее в Динан. Он отплывет на рассвете.

— Хорошо.

— Мы можем переночевать в хлеву. Нам не мешало бы отдохнуть.

— Нет. Когда мы покинем пределы Нанта, тогда и будем думать об отдыхе, а потом отправимся прямо к Меркадье [2]. Он говорил мне, что намерен перенести свой лагерь поближе к побережью.

Они вывели своих коней из небольшой дубравы, служившей им укрытием.

— Стало быть, он знает, что мы вернемся? — спросил Матье.

Издав приглушенный стон, Паэн взобрался в седло.

— Одному дьяволу ведомо, что именно знает Меркадье. Во всяком случае, я ничего не сказал ему о Мальби. И о замке Рошмарен тоже.

Меркадье в последнее время весьма легкомысленно относился к охране рубежей лагеря. Любой человек, у которого хватило бы храбрости отправиться на поиски главаря, мог беспрепятственно проникнуть на его территорию — причем без всякого оружия, — и многим из этих людей, хотя и не всем, удавалось столь же благополучно оттуда выбраться. Слава предводителя армии наемников росла год от года, так что лишь очень редкие смельчаки отваживались ему досаждать, и уж тем более никто не посмел бы напасть на него в самом центре лагеря, окруженного целой ордой опытных и хорошо оплачиваемых убийц.

Часовые не выказали никакого удивления при виде Паэна и Матье, въехавших в лагерь в покрытых грязью плащах и кольчугах, измазанных засохшей кровью. Они небрежно махнули им рукой, а затем вернулись к своей забаве с каким-то богато одетым юношей, сидящим верхом на великолепном черном муле, криками приказывая наезднику убираться вон из лагеря и в то же время пугая бедное животное своим насмешливым рычанием и волчьей головой на пике, которой они потрясали перед самым его носом. Юноше все это явно не доставляло удовольствия, поскольку тяжелый сверток на крупе мула при каждом движении издавал неприятный дребезжащий звук.

Паэн осадил Арсуфа и поднял здоровую руку, указывая на мула и наездника:

— Неужели Меркадье платит вам за то, чтобы вы мучили животное? Или он все же требует от вас следить в оба за лагерными укреплениями? Я только что заметил позади лошадей двух псов. Это могли быть и волки — пришли проведать свою родню.

Пока часовые осматривали заросли в поисках предполагаемых хищников, мул проскочил мимо охранников, унося юношу и его арфу в сторону западной дороги.

— Им нужна хорошая война, — проворчал Паэн. — Или по крайней мере небольшой бунт, чтобы им было чем себя занять. Когда Плантагенет [3] вернется домой, у них будет слишком много других забот, чтобы приставать к арфистам.

Матье вздохнул, — Наверное, ты прав, Паэн, а пока нам не стоит тут слишком задерживаться. Ведь Меркадье в любой момент может повести свою армию на очередное задание. Будет очень жаль, если ты, оказавшись так близко от своих владений, умрешь, так и не увидев их.

К вечеру лекарь в лагере залатал раны Паэна и объявил, что шрам у него на голове почти зарубцевался. Меркадье пригласил Паэна откушать вместе с ним у его костра рядом с роскошной кожаной палаткой, в которой предводитель наемников благодаря стараниям слуг устроился даже с большим комфортом, чем многие землевладельцы в этой овеваемой всеми ветрами провинции.

— Извини, хлеба у нас нет, — вздохнул Меркадье. — Это самая неприятная сторона кочевой жизни, — пробормотал он, — поиски еды.

— Если бы вы заплатили крестьянам, — заметил Паэн, — они попросили бы своих жен испечь столько хлеба, сколько вам нужно.

— А с какой стати я должен им платить? Эти крестьяне должны быть признательны мне уже за то, что мои люди их охраняют. Никакие разбойники не посмеют на них напасть, пока моя армия стоит здесь лагерем. — Меркадье осушил кружку эля и поставил кувшин перед собой. — Это самое малое, чем они мне обязаны. Кроме того, старая королева Элеонора [4] поручила мне присматривать за ее землями здесь и в Нормандии до тех пор, пока не вернется король Ричард. Она платит щедро, но мои люди рвутся в бой. Им необходимо размяться, и для этого мне волей-неволей придется ввязаться в какую-нибудь войну. — Он налил себе третью кружку эля, после чего передал кувшин Паэну. — Я слышал, будто вы получили от королевы золото за то, что взяли на борт корабля ее епископов для переговоров с этим жалким трусом Гогенштауфеном [5]. И что, они добились успеха?

Паэн пожал плечами:

— Король Ричард вернется домой, как только Гогенштауфену выплатят половину выкупа. А затем император оставит себе заложников, пока не получит остальные деньги.

— Если бы меня подпустили к этому разряженному ублюдку, я бы с радостью выпустил ему кишки своим кинжалом.

— Вот потому-то вы и оставлены здесь на случай осложнений, а не обедаете в обществе Гогенштауфена. Вы слишком неопытны во всем, что касается политических интриг, Меркадье.

Предводитель наемников тяжело вздохнул.

— Зато кое-кто, похоже, не прочь воспользоваться услугами моих головорезов. — Он взглянул на повязку на руке Паэна. — Кстати, если вы хотите подзаработать немного золота, пока ваши раны не зарубцевались, есть одно грязное дельце, с которым вы справитесь шутя даже при вашей больной руке.

Паэн покачал головой.

— Мне нельзя здесь долго задерживаться.

— Тем лучше. Вы можете отказаться от поручения, да и мне самому хотелось бы поскорее о нем забыть. До сих пор я еще ни разу не посягал на жизнь женщины, однако за эту обещана солидная награда. Тот молодой арфист, которого вы видели, дал мне десять золотых монет только за то, чтобы я подумал над его предложением. Он сказал, что еще пятьдесят монет получит тот, кто возьмет эту задачу на себя.

— Вы говорите о юноше с арфой верхом на муле? Неужели он хотел нанять вас для убийства женщины? — Паэн отпил еще глоток эля. — Зря я не позволил часовым украсть его мула.

— Нет, не он. Арфист прибыл сюда от имени другого человека — знатного господина, назвать которого он отказался. Он оставил мне золото и имя той женщины, которую нужно устранить. Судя по ее титулу, она из благородных.

Паэн нахмурился:

— И кто же она?

— Джоанна Мерко, вдова юного сира Мальби. Хозяйка замка Рошмарен.

Паэн изумленно посмотрел на Меркадье.

— Неужели вы способны поднять руку на женщину?

— По словам юноши, она того заслуживает. Паэн отшатнулся.

— Почему? С какой стати кому-то понадобилось убрать ее с дороги?

— Она подослала наемных убийц к своему супругу. Паэн помолчал, а потом равнодушно спросил:

— Вы уже нашли человека, который согласен ее прикончить?

Меркадье покачал головой.

— Пока еще нет. Должен признаться, мне не слишком хочется этим заниматься.

Паэн не мог предотвратить убийство, отговорив Меркадье от взятой на себя миссии. У этого негодяя имелись свои понятия о чести, и раз уж он получил за это дело крупную сумму золотом, то непременно доведет его до конца. Паэн, нахмурившись, посмотрел на Меркадье.

— Тогда поручите это задание мне. Проницательный взгляд наемника скользнул по раненой руке Паэна.

— Раньше вы ни за какие деньги не согласились бы участвовать в подобном деле! Неужели вас так прельщает золото? Или вы знаете эту женщину и желаете ей зла?

Паэн поднялся.

— Нет, я ее не знаю. Значит, ее можно найти в замке Рошмарен?

— Да. Вам знакомо это место? Он кивнул:

— Знакомо.

— Когда вы.., то есть когда все будет кончено, арфист привезет оставшуюся сумму в Динан и будет ждать вас там. Я уже предупредил его о том, что если он меня обманет, то умрет следующим. — Меркадье указал на нетронутую тарелку Паэна:

— Ваше мясо остыло. Уж не собираетесь ли вы отправиться в путь прямо сейчас?

Паэн поставил свою кружку на стол и взял меч.

— Я уеду сегодня вечером вместе с Матье.

— Тогда выберите себе людей для охраны.

— Я доверяю только Матье. Меркадье кивнул.

— Да вы сядьте. Пока вам некуда спешить. Тот юноша сказал, что все должно произойти на дороге, ведущей из Рошмарена в аббатство — кажется, Святого Мартина. Особа, о которой идет речь, будет проезжать по этой дороге около полудня в день праздника Всех Святых. Там, по его словам, вы и должны ее убить.

Паэн через силу улыбнулся:

— Я не настолько глуп, чтобы выполнить поручение именно в то время и в том месте, как того требует хозяин парня. Я не хочу быть повешенным за убийство женщины.

Меркадье нахмурился.

— Ну что же, дело ваше. Только проследите за тем, чтобы тот малый заплатил вам сполна.

— Я его найду.

Паэн встал и отправился на поиски Матье. Однако еще долгое время после того, как он покинул костер возле палатки Меркадье, его преследовал озадаченный взгляд предводителя наемников.

Глава 2

Ее разбудила луна, бледный манящий свет которой, едва коснувшись лица, устремился дальше через всю спальню в сторону пустого камина. Ставни на окнах оставались открытыми всю ночь. И как только в такое смутное время она забыла их запереть?

Луна уже стояла довольно низко на небосклоне, и ее отблески проникали в глубину спальни — туда, где рядом с потухшим камином неподвижно стоял закутанный в черный плащ человек.

Сон мигом слетел с нее, сменившись леденящим душу страхом. В течение одного мгновения, отмеренного громким, болезненным ударом сердца, Джоанна решала, стоит ли ей извлечь из-под подушки кинжал, всегда лежавший наготове, но затем отказалась от этой мысли. Незнакомец находился слишком близко, а запертая дверь спальни — слишком далеко от нее. Испуганный взгляд Джоанны метнулся к деревянному засову. Тот был на месте. Если даже она закричит, стражники не смогут попасть в комнату. И как только этот человек… — Я вижу, вы проснулись.

У нее перехватило дыхание. Ужас ледяным обручем сдавил ей грудь.

Незнакомец слегка пошевелился, однако по-прежнему держался на расстоянии.

— Если вам дорога ваша жизнь, не двигайтесь. Воздух с хрипом вырвался из ее легких.

— Посмотрите сюда. Рядом с вами.

На тростниковой циновке лежал меч. Его озаренная луной сталь служила надежной преградой между Джоанной и призраком в дальнем углу спальни.

— Мой меч возле вашей кровати. И мой кинжал — тоже.

— Зачем? — От звука собственного голоса ее охватила дрожь.

Лицо незнакомца оставалось в тени, и только в глазах отражался лунный свет. Его немигающий взор был прикован к Джоанне, но он даже не попытался приблизиться к ней. Пока.

— Зачем? — снова спросила Джоанна.

— Чтобы вы не позвали на помощь стражу. И еще для того, чтобы показать, что я не желаю вам зла.

Он говорил тихо, тщательно подбирая слова; в голосе его слышалась легкая хрипотца, словно кто-то потирал шелковой тканью о плохо отесанный камень.

— Что вам нужно?

— Я хочу с вами поговорить. Вы готовы меня выслушать? Затянувшееся молчание становилось невыносимым.

— Так да или нет?

Джоанне показалось, что она уловила в его тоне намек на желание, и потому снова вернулась к мысли, которую уже совсем было выбросила из головы.

— Если вам нужна женщина, — произнесла она наконец, — отправляйтесь в деревню. У меня дурная болезнь. Его зубы блеснули в ослепительной улыбке.

— Можете оставить вашу болезнь при себе, Джоанна Мерко. Лучше выслушайте меня не перебивая.

— И тогда вы уйдете?

— Если вы этого захотите.

Джоанна уселась на постели, закутавшись в одеяло, и украдкой сунула руку под подушку, чтобы достать кинжал.

— Говорите, — ответила она, — и убирайтесь вон. Лицо незнакомца с крупными резкими чертами не выражало никаких чувств.

— У вас есть враг, мадам. Человек, который готов дорого заплатить за вашу гибель.

Еще недавно ей казалось, что она снова обрела способность дышать, однако после его слов она почувствовала, как жизнь постепенно покидает ее тело. Судорожным движением Джоанна просунула руку еще дальше, шаря под подушкой, пока не нащупала наконец холодную рукоятку кинжала. Она положила его на простыни рядом с собой. Если ей суждено умереть, то не раньше, чем она оставит несколько шрамов на этом угрюмом, бесстрастном лице.

— Кому? Вам? — спросила она, помолчав. — Вы и есть тот самый убийца, которого купили за большие деньги?

— Я согласился принять его золото лишь для того, чтобы он не нанял кого-либо еще. Однако ваш враг может очень скоро потерять терпение и найти другой способ разделаться с вами. А пока этого не случилось, вам нужно отсюда уехать.

Он умолк. Джоанна была, так напугана, что испытывала жгучую потребность поддерживать с ним разговор.

— И сколько всего людей вам ведено убить?

Легким, неуловимым движением незнакомец отделился от стены.

— Что вы имеете в виду?

— Мой муж недавно пал от рук разбойников. А теперь, судя по вашим словам, я обречена стать следующей жертвой. Неужели ваш хозяин хочет уничтожить всех, кто носит фамилию Мальби?

— А что, в замке есть еще кто-нибудь?

— Нет.

Он вздохнул.

— Вам незачем лгать мне, мадам. Я знаю, что с вами живет юная сестра Ольтера Мальби.

— Но ведь ей всего шестнадцать лет!

— И пусть доживает до старости. Меня это не заботит. Деньги были предложены только за вашу жизнь, мадам.

— И вы взяли это золото…

В голосе незнакомца послышалось раздражение:

— Уж не хотите ли вы упрекнуть меня в том, что я вас не убил?

— Скажите, кто ваш хозяин? Кто дал вам деньги? — ответила она вопросом.

Из темноты донесся слабый вздох.

— Для женщины, которой только что подарили жизнь и в придачу предложили помощь, чтобы сохранить ее в будущем, вы, пожалуй, слишком разговорчивы.

— Вы можете назвать мне его имя?

— Оно мне не известно. Он послал для переговоров какого-то юнца арфиста, который и привез золото для подкупа убийцы. Вы не догадываетесь, кто бы это мог быть?

— Нет.

Предполагаемый убийца прислонился к стене, скрестив руки на широкой груди.

— Мадам, ваши стражники напились и спят без задних ног внизу в зале, а у лестницы, которая ведет в вашу спальню, вот уже две ночи подряд нет ни одного часового. Очевидно, они уже знают о том, что дни их госпожи сочтены.

— Люди из гарнизона преданы мне. Они все норманны — все до единого. К тому же получают плату из моих рук.

— И не упустят случая заработать еще несколько монет, заснув именно в тот момент, когда убийца будет рядом. О чем они не знают, — продолжал он, — так это о том, что я должен убить вас во время праздника Всех Святых к югу от замка, по дороге в аббатство.

Джоанна вытерла вспотевшие ладони об одеяло и покрепче сжала рукоятку кинжала.

— И вы явились сюда раньше срока… — начала она.

— Для того чтобы предупредить вас, а не причинить вам зло. — Из темноты до нее донесся короткий смешок. — Страх затмил ваш рассудок. Подумайте еще раз. Если бы я собирался убить вас, вы были бы уже мертвы.

— Это было бы не так занятно.

— Поверьте, здесь и впрямь нет ничего занятного.

— И вместо этого вы решили меня помучить. Незнакомец вздохнул.

— Я не люблю мучить беззащитных людей. Если бы я и в самом деле хотел вас убить, вы не только не проснулись бы, но даже не почувствовали мой нож. — Он шагнул к ней. — А теперь, Джоанна Мерко, оставьте ваши страхи и слушайте меня внимательно. Через два дня праздник Всех Святых. Все должно произойти именно в этот день, примерно в двух милях отсюда, по дороге в аббатство Святого Мартина, когда вы отправитесь туда с пожертвованиями. Вы меня поняли? Если я не нанесу удар до этого времени, то человек, который ищет вашей смерти, найдет другой способ расправиться с вами. В следующий раз вы можете и не получить предупреждения.

Джоанне показалось, что при этих словах взгляд его смягчился.

— Я вас поняла.

Он протянул ей руку.

— Поедемте со мной. Прямо сейчас. Я доставлю вас в любое безопасное место по вашему желанию. Даю вам слово…

— Не двигайтесь! — Резкость ее тона заставила его поморщиться. — Я.., я вам очень признательна. Но все равно лучше не двигайтесь. И я никуда с вами не пойду!

— Стало быть, вы предпочитаете остаться здесь и ждать следующего убийцу?

— Я сумею за себя постоять. Последовало долгое молчание.

— Я сейчас заберу свое оружие, — наконец сказал он. — Не для того, чтобы пустить его в ход, но лишь для того, чтобы удалиться. А вы, — добавил он, — окажите мне любезность — не всаживайте свой кинжал мне в спину, когда я отвернусь.

— У меня нет…

— Вы слишком крепко спите, мадам. Я знаю, что лежит у вас под подушкой. Думаю, сейчас он у вас в руках. Под одеялом.

От этих слов она пришла в ужас.

— Тогда почему вы не забрали его у меня?

— Потому что тогда вы подняли бы крик, разве не так? — Он нерешительно посмотрел на нее:

— Пожалуй, вам следует об этом знать. Некоторое время назад, еще до того как вы проснулись, кто-то пытался открыть дверь вашей спальни.

— Это.., это случалось и раньше.

— И тем не менее вы не желаете уезжать? Она отрицательно покачала головой.

— Тогда держите ваш кинжал под рукой. Удачи вам, мадам. Уверен, она вам понадобится.

Издав приглушенное ругательство, он одним быстрым движением подобрал с пола свой меч и нож, подошел к узкой амбразуре — и исчез.

До нее донесся чуть слышный шорох — и воцарилась тишина. Джоанна подкралась к открытому окну, держа перед собой кинжал. Прямо у нее под рукой из амбразуры свисала веревка, раскачивавшаяся из стороны в сторону в холодной безветренной ночи. Внизу, за высокими стенами замка Рошмарен, не было видно ничего — даже легкой тени.

Ощутив рукой влагу, Джоанна поднесла ладонь к лицу и ощутила медный запах горячей крови. Либо ночной гость ободрал руку, карабкаясь по стене, чтобы добраться до нее, либо он был ранен еще до того, как начал свой подъем. Его кровь осталась на подоконнике ее спальни.

Позвать его обратно она не могла. Как только рассветет, не обнаружат ли стражники кровавый след, который приведет их к убийце?

Кинжал выскользнул у нее из пальцев. Джоанна опустилась на тростниковую циновку и закрыла лицо руками. За все долгие месяцы, прошедшие со времени ее прибытия в замок, за те горькие, томительные дни, которые последовали за гибелью ее брата, даже за последние две недели, миновавшие после убийства ее супруга, она никогда еще не была так напугана. Джоанна была одинока в стране, жители которой относились враждебно к ее народу, и сейчас где-то там, в ночи, спал некто, желавший ее смерти. А другой человек, которому было заплачено золотом за ее кровь, — наемный убийца, по какой-то непонятной прихоти решивший оставить ее в живых, — уже успел скрыться. Она даже не знала его имени и не спросила о том, куда он намерен отправиться после Рошмарена.

В первый раз с тех пор, как Ольтер Мальби ушел в мир иной, его вдова разразилась слезами.

Глава 3

Джоанна провела бессонную ночь, обдумывая свои дальнейшие действия, и за час до рассвета, когда первые трели птиц достигли погруженных во мрак стен замка, она приняла решение вернуться домой, в Гандейл.

Там, в Гандейле, в графстве Йоркшир, она будет в полной безопасности. Однако чтобы попасть туда, ей придется проделать путь в сотни миль через дремучие леса Бретани и пересечь холодное море. Если Бог и его святые позволят ей благополучно добраться до дома, она никогда больше его не покинет.

Джоанна поднялась с постели и открыла сундук с приданым. Теплое малиновое платье, которое она надевала лишь однажды за все время своего замужества, лежало поверх остальной одежды. После недолгого колебания она натянула его прямо на сорочку. Джоанна решила сегодня же покинуть Рошмарен, но убежать отсюда тайком, оставив сундук вместе с его содержимым и взяв с собой только маленький мешочек с золотом, который ей удалось припрятать от Ольтера Мальби, да еще платье, которое она наденет в дорогу.

Джоанна подошла к окну и, высунувшись наружу, попыталась найти на стене хотя бы следы обуви человека в черном, но, кроме пятен крови на подоконнике, ничто не свидетельствовало о его недавнем присутствии. Она не смогла бы объяснить даже самой себе, почему ее охватило странное, необъяснимое желание позвать его обратно.

Конечно, с ее стороны было бы чистым безумием просить ночного гостя, чтобы тот вернулся, или допытываться о его имени. Он пробыл в ее спальне всего несколько минут, пытаясь довести до ее заторможенного, онемевшего от страха рассудка угрозу, нависшую над ее жизнью, и мысль о необходимости побега. Однако и этого времени Джоанне хватило, чтобы у нее появилось нелепое ощущение, что она может ему доверять.

Напуганная до смерти, близкая к безумию, она ни на миг не усомнилась в правдивости его слов. Всех сокровищ, спрятанных за высокими крепостными стенами Йорка, не хватило бы, чтобы заставить ее покинуть спальню и последовать за ним, однако она ему верила и не собиралась пропускать его предостережение мимо ушей.

Джоанна глубоко вдохнула, всматриваясь в холодное осеннее утро, и принялась заплетать косу.

Раздался быстрый, легкий стук в дверь, и сердце в ее груди подскочило от страха. Усилием воли она заставила себя оторвать взгляд от стены за окном и затворила деревянные ставни, под которыми на подоконнике отчетливо проступало кроваво-красное пятно.

— Ты еще спишь? — донесся до нее голос Агнес Мальби. Джоанна подняла засов и открыла дверь, впустив в спальню свою золовку. Лицо юной Агнес было омрачено тревогой, а пар из глиняного кувшина с горячей водой, который она несла перед собой, не способен был скрыть следы недавних слез на покрасневших глазах. Она передала кувшин Джоанне.

— У тебя такой удрученный вид, — произнесла Агнес. — Ты опять вспоминала Ольтера этой ночью? — Она прошла мимо Джоанны и уселась на сундук с приданым. — Почему ты заперла дверь на засов? Или ты боишься спать одна?

— Ольтер всегда ее запирал. Я просто следую его примеру, — ответила Джоанна.

— И ставни плотно закрыты… Ты уверена в том, что не заболела?

Джоанна подошла к столу, стоящему рядом с окном, и раскинула свой плащ поверх подоконника, чтобы спрятать пятно, после чего приоткрыла одну створку. В комнату ворвался поток свежего прохладного воздуха раннего утра.

— Благодарю тебя за воду, Агнес. Тебе не стоило так… Пухлые губки Агнес изогнулись в застенчивой улыбке.

— Тебе пришлось бы долго ждать, пока ее принесут. Служанки этим утром совсем забыли о своих обязанностях.

— Почему?

Улыбка на лице Агнес сделалась шире.

— Они не подали вовремя воду для умывания даже мне, и когда я пошла узнать, в чем дело, оказалось, что они прямо-таки одержимы всей этой чепухой насчет Самхейна [6]. — Девушка прислонилась к стене и пожала плечами. — Мой отец попытался положить конец этим нелепым суевериям, когда только вступил во владение замком, но бретонцы — народ упрямый, и аббат посоветовал ему оставить их в покое. По его словам, это отвратит их от кровопролития и других тяжких грехов — ведь они боятся, что духи тех людей, которым они причинили при жизни зло, явятся в канун Самхейна, чтобы им отомстить… — Агнес вздохнула. — Мне пришлось умыться возле очага на кухне, а остальную воду я принесла тебе.

— Спасибо, Агнес.