– Ты скучала по мне, Уиспер? Я тоже скучал по тебе, моя девочка. – Брэнд погладил ее массивную голову и поцеловал.
– Уиспер, да? Похоже, ты не догадывался, что по-английски это «шепот»?
Подняв голову, Брэнд увидел герцога, направлявшегося к нему с большим кубком эля в руке.
– Видно, ее непрерывный лай ничего для тебя не значил, когда ты давал ей эту кличку?
Едва герцог подошел, собака зарычала и обнажила клыки.
– Что?! – прорычал в ответ Вильгельм. – Да что ты говоришь? Ты должна мне ноги лизать за то, что я не содрал с тебя шкуру для нового зимнего одеяла! – Потом он угрожающе взглянул на Брэнда: – Если твои дворняжки покалечат хоть одного из моих людей, будешь расплачиваться из личного сундука.
Данте вонзил зубы в яблоко, чтобы скрыть улыбку. Вильгельм что-то буркнул себе под нос и вернулся в свое кресло.
– Бринна, подойди и погладь мою собаку.
– Нет, благодарю.
– Вы должны подружиться. Дай ей что-нибудь с тарелки, иначе Уиспер тебя невзлюбит и вцепится в горло, когда ты подойдешь ко мне слишком близко.
Она смотрела на мужа, ее недоверие медленно сменялось раздражением. Мысль о том, что нужно протянуть руку к пасти этого чудовища, ужасала ее, однако насмешка в глазах Брэнда вернула самообладание. Не желая быть побежденной собакой, она протянула ей ломтик баранины и с вызовом поглядела на мужа. Она собиралась обругать его, но передумала, как только на нее уставились черные, как ночной кошмар, глаза.
– Спокойно, Уиспер, – произнес Брэнд.
Он просто дразнил жену, потому что его любимица была послушной, словно котенок. Но ведь Бринна этого не знала, и, если б он не вызвал ее раздражение, она бы всю жизнь боялась этих огромных псов. Как он и думал, жена приняла его вызов. Она поднесла угощение Уиспер, и оно было почти изящно схвачено из ее пальцев устрашающими белыми клыками.
– А как насчет остальных? – вызывающе осведомилась Бринна, проглотив страх.
– Те негодяи без спроса возьмут что хотят.
– Под стать хозяину. Как их зовут?
– Кейос и Шреддер, – улыбнулся Брэнд. – Но тебе незачем их гладить. Они по натуре охотники, а не домашние любимцы.
У нее, конечно, побежали мурашки, но Бринна решила выиграть битву, которую начал муж. Закрыв глаза, она мысленно произнесла молитву, потом взяла кусок баранины и протянула одному из чудовищ, пускавших слюни рядом с Данте.
– Спокойно, – выдохнула она, когда собаки подошли ближе.
Она сразу почувствовала, как напрягся Брэнд. Он был готов немедленно укротить пса, если тот попробует укусить ее. Бринна улыбнулась. Муж никому не позволит причинить ей вред, его бессердечность только кажущаяся. Слюнявая морда ткнулась в ее руку, и Бринна, опять закрыв глаза, потрепала Кейоса по голове. Черная собака лизнула ее пальцы, и Бринна облегченно вздохнула.
Потрясенный Брэнд отпустил Уиспер и повернулся к брату:
– Мы должны взять миледи с собой на битву. Она своим языком и прикосновением способна укротить самое дикое животное.
– Нет, милорд. – Бринна лукаво посмотрела на мужа, решив продолжить битву. – Вас я пока не смогла укротить.
– Твоя правда, – хрипло подтвердил Брэнд, потом наклонился и провел большим пальцем по ее губам. – Ты, наоборот, делаешь меня еще более диким, чем раньше.
Вспыхнув, она повернулась к Данте, но того уже не было рядом. Она прошла мимо мужа, слегка задев его бедром, и направилась к двери. Брэнд вдохнул ее запах. Он не мог отвести глаз от ее тела, которое манило его, приглашая следовать за собой. Дрожа от желания, Брэнд догнал жену и схватил в объятия. Его поцелуй был подкреплен жарким стоном.
– Извините, милорд.
Брэнд поднял голову, раздосадованный вмешательством юного оруженосца.
– Ты что, не видишь, что я целую свою жену? – Юноша побледнел и нервно одернул тунику.
– Простите, милорд. Страж на башне послал меня доложить вам, что приближаются всадники.
– Он видел их стяги?
– Нет, милорд.
– Ладно. – Брэнд виновато посмотрел на жену. – Поднимайте гарнизон. Я сейчас буду.
– Пошли туда Данте, – прошептала ему в шею Бринна. – Сейчас ты нужен мне.
Она почувствовала, как напряглось тело мужа, и улыбнулась своей власти над ним.
– Данте! – крикнул он. Брат взглянул в его сторону и бросил огрызок яблока Кейосу. – Приближаются всадники. Сходи посмотри на них и дай мне знать, кто они такие. Мы с Бринной уходим в свою комнату.
Торопясь уложить ее в постель, он не заметил, как две собаки понеслись к воротам замка. Но когда Уиспер начала тихонько повизгивать, лорд Эверлоха наконец обратил на это внимание.
Лицо у него стало бледнее луны в морозную зимнюю ночь. Лишь один человек вызывал подобную тревогу в его собаке. Лишь один человек заставлял Уиспер трусливо жаться к его ногам, словно приближалась беда. Только Уиспер с ее чутьем и острым слухом могла это почувствовать.
Глубоко вдохнув, Брэнд догнал брата прежде, чем Данте начал открывать ворота.
– Погоди!
Данте остановился и посмотрел на него. Видимо, собравшись наконец с силами, Брэнд сделал еще один глубокий вдох, кивнул и отошел от дверей. Псы быстро, не издав ни звука, сели у его ног. Одна Уиспер жалобно скулила.
Вильгельм не торопясь вышел из зала посмотреть, что случилось, Данте уже открыл ворота. Герцог вопросительно посмотрел на Бринну, но та лишь пожала плечами. Она понятия не имела, кто был снаружи, однако ее муж, казалось, боялся увидеть то, о чем уже знал.
– Брэнд? – Она дотронулась до его руки.
Он даже не повернулся, глядя на всадника, скакавшего к Эверлоху.
– Господи помилуй!
Рычание Вильгельма у нее за спиной заставило Бринну вздрогнуть, она уже хотела обернуться, когда услышала страдальческий вздох мужа. Он закрыл глаза, словно отрицая увиденное, и Бринна в конце концов решила посмотреть сама на непрошеных гостей.
Отряд примерно из двадцати человек стремительно приближался к замку, следуя за всадником в черном плаще. Вскоре Бринна уже могла различить, что впереди скачет женщина, и догадалась, кто она. Ужасающее молчание людей Брэнда и герцога Вильгельма подтверждало то, что отказывался принять рассудок Бринны.
– Что мне делать? – прервал молчание Данте.
– Подождешь ее у ворот и узнаешь, что она хочет, – безжизненным голосом ответил ему брат.
Данте помедлил, затем пошел выполнять его просьбу.
– Брэнд, просто захлопни эту проклятую дверь перед ее носом, – сказал Вильгельм.
Бринна посмотрела на герцога, но тот с полной безнадежностью отвел взгляд. Она хотела закричать или заплакать, побежать к дверям, захлопнуть их, как советовал Вильгельм, и не могла двинуться с места. Просто смотрела, как Данте вскочил в седло.
– Не будь дураком, Брэнд.
Однако ее муж сделал вид, что не слышит предостережение герцога Нормандского. Он смотрел на женщину в черном плаще и, казалось, не дышал. Бринна осознала, что и сама не дышит, когда голова закружилась от недостатка воздуха. Она сделала глубокий вдох, но потом снова забыла дышать, потому что вернулся Данте. Он быстро взглянул на нее, прежде чем обратиться к брату.
– Она хочет попросить здесь укрытия от своего отца.
– Почему?
– Не знаю. Она только сказала, что хочет поговорить с тобой.
Эверлох накрыла мертвая тишина. Никто не произнес ни слова. Никто не дышал. Весь мир будто оцепенел, дожидаясь решения лорда. Только Уиспер поскуливала у ног хозяина. Это был один из тех моментов, когда секунды превращаются в часы. Брэнд не сводил глаз с женщины, ожидающей за воротами замка.
– Пусть войдет, – наконец сказал он таким повелительным тоном, что никто не посмел возразить.
Никто, кроме Бринны.
Она повернулась к мужу, ее пронзительный взгляд требовал, чтобы он посмотрел на нее.
– Я не сомневаюсь, что женщина, подъехавшая к моему дому, Колетт де Марсон. Но я спрашиваю, муж, почему ты позволил ей войти? Почему ты столь небрежно отнесся к моим чувствам? – Бринна сама ответила на свой вопрос. – Ты до сих пор любишь эту женщину и швыряешь мне свою любовь, как…
– Молчать! – приказал Брэнд. Лицо словно высечено из камня, глаза тверды, как сталь. Затем он моргнул и пришел в себя, казалось, возводя слой за слоем защитную броню. – Или ты замолчишь, или я удалю тебя отсюда.
Бринна смотрела на мужа, борясь с подступающими слезами и яростью, сменяющими друг друга.
– Хорошо. Я замолчу, – решительно пообещала она. Впервые с тех пор, как распахнулись двери замка.
Брэнд отвел взгляд от женщины, дожидавшейся у входа в Эверлох. Он хотел последовать за женой, когда та обошла его и встала рядом с Вильгельмом и отцом.
– У нас все будет в порядке, Бринна, – прошептал он, словно боялся этих слов, боялся ей что-нибудь обещать.
Но Бринна молча отвернулась.
Колетт де Марсон вошла в замок с порывом холодного воздуха, черный плащ за ее спиной раздулся от ветра. Подойдя к Брэнду, она медленно потянула назад капюшон, он соскользнул с ее светлых шелковистых волос.
– Глупец! – с отвращением бросил Вильгельм и решительно покинул замок.
У двери он толкнул плечом одного из людей Колетт, чуть не сбив его с ног. Колетт даже глазом не моргнула при виде ярости герцога Нормандского. Ее спокойствие, изящество, не говоря уже о красоте, поразили Бринну, которая внимательно следила за ней сверкающими глазами.
– Милорд.
Придерживая складки бархатной одежды, Колетт де Марсон склонилась перед ним в легком реверансе. Когда она выпрямилась, ее огромные темные глаза блестели от слез. Она подняла руку, желая коснуться его щеки, но Брэнд со скоростью змеиного броска остановил ее:
– Зачем ты здесь?
Черные, обжигающие, словно угли, глаза окинули зал, остановившись на Бринне.
– Я поговорю с милордом наедине. – Колетт перевела взгляд на Брэнда и ждала.
Он долго смотрел на нее, Бринна почти слышала вопросы, которые он жаждал ей задать.
– Хорошо, – наконец сказал он.
Колетт улыбнулась ему, но ответной улыбки не дождалась. Гнев не позволил Бринне увидеть холодность мужа, с какой он смотрел на Колетт.
Развязав плащ, та повернулась, чтобы Брэнд помог его снять, и ее волосы, казалось, осветившие весь Эверлох, упали ему на руки. Если б его жена в этот миг не выбежала из зала, то могла бы заметить, что Брэнд смотрит ей вслед, вместо того чтобы вдыхать запах роз, который преследовал его во сне.
Глава 17
Вильгельм бурей пронесся через сторожку у ворот, оглашая воздух потоком всех известных ему ругательств. Огромными шагами герцог несся через поля, окружающие Эверлох, к лесу. Кипя от бешенства, он не замечал холода. Единственное, что его сейчас занимало, – это безумное желание сломать, как сухую ветку, тонкую шею французской шлюхи. Он-то думал, что никогда уже не увидит Колетт де Марсон, и вот она здесь! Очень скверно, что один из самых лучших воинов проявил слабоволие, поддавшись власти соблазнительницы, но теперь от его слабоволия пострадает и леди Бринна.
Герцог был уверен, что в целой Англии не найти второй такой женщины, как Бринна. Столько жизни, столько огня и страсти было подарено человеку, который отбросил бесценный дар как ненужную вещь. Подарено человеку, которого он любил как сына, чертов глупец. Вильгельм отшвырнул кубок с элем, который до сих пор держал в руке.
– Будь ты проклята, Колетт де Марсон! Я не позволю тебе погубить их, – разнеслось по лесу мрачное обещание.
Птицы, свившие гнезда в ветвях деревьев, с криком поднялись в воздух и улетели, но герцог Нормандский даже не заметил этого, стальные глаза были устремлены в сторону замка.
– Non, никогда, – угрожающе повторил он.
Влетев в комнату, Бринна сорвала свой роскошный наряд и бросилась к шкафу. Она перебирала одежду, разыскивая коричневое платье для верховой езды и толстую шерстяную тунику.
– Бринна! – позвал отец раньше, чем постучал в дверь.
– Подожди минуту, пожалуйста.
Она быстро оделась, вытерла слезы и открыла дверь. Когда Ричард увидел лицо дочери, у него чуть не разорвалось сердце.
– Бринна…
Дочь уклонилась от его протянутых рук и начала искать сапоги. Двигалась быстро, совершенно бездумно… так и нужно, если она позволит себе задуматься…
– Где мои сапоги? – хрипло выкрикнула она.
– Бриннафар…
– Я могу бороться с тенью прошлого, отец. Но не с женщиной из плоти и крови, которая будет жить в моем доме. С женщиной, которую он любит всем сердцем и которой позволил сюда войти.
Ричард наконец привлек дочь к себе, и она со слезами уткнулась в его широкое плечо.
– Дорогая, – прошептал он. – Я заберу тебя в Нормандию. Ты не можешь тут оставаться и…
– Нет, нет! – Бринна решительно вытерла слезы. – Я люблю его, отец. Я должна остаться.
Лорд Ричард понимающе кивнул и, отстранив дочь, посмотрел ей в глаза.
– Значит, ты будешь за него бороться?
– Ты слишком много времени провел в обществе герцога Вильгельма. – Она слабо улыбнулась. – Я попытаюсь.
Выбора у нее все равно нет. Покинув Брэнда, она превратится в то, чем стал ее Тритон… хотя жизнь рядом с ним может привести к тому же.
– Воистину ты дочь своей матери, Бриннафар Гренадин.
Услышав свое полное имя, данное матерью, Бринна улыбнулась, поцеловала грубую щеку отца и высвободилась из его объятий.
– Полагаю, сейчас я должна проехаться верхом… Прогулка будет долгая и далекая, мне надо собраться с мыслями. – Она затянула на талии кожаный ремень, заплела косу и перебросила ее через плечо.
– Возьми с собой Данте или одного из моих людей, дочь.
– С каких пор мне требуется сопровождение для прогулки по собственной земле? – нахмурилась она.
– Просто сделай это для моего спокойствия.
Забота отца согрела ей сердце, Бринна обняла старого лорда.
– Хорошо, я возьму кого-нибудь. Обещаю.
Лорд Ричард кивнул, и она выбежала из комнаты, зная, что должна сделать это немедленно, иначе вообще не уедет. Ричард тяжело вздохнул. Сердце подсказывало, что надо найти лорда Ризанде, но благоразумие отвергло эту мысль, и он понял, что разговор с зятем лучше отложить, так будет намного безопаснее для них обоих.
Тем временем Бринна выскользнула из замка, но, выполняя обещание, данное отцу, была не одна. За ней по пятам несся Кейос, собака Брэнда.
Лорд Эверлоха зорким ястребиным взглядом следил за Колетт, нервно ходившей по комнате, не упуская ни малейшего ее движения.
– Итак? – спросил он.
Колетт остановилась и, закрыв лицо руками, заплакала.
– Мой отец пообещал меня скотине, Брэнд.
– Ну и что? – Разве Бринну не заставили выйти за скотину? И разве она не встретила свою участь без слез? – Многих женщин заставляют выходить замуж без любви.
Колетт посмотрела на него сквозь дрожащие пальцы:
– Я не могу! Я не могу! Он дикарь!
Брэнд сел на стул с высокой спинкой. На один миг возникло желание подойти, утешить ее, но он понял, что это всего лишь давняя привычка. Он совсем не хотел обнимать ее. А еще недавно ему казалось, что если он снова увидит Колетт, то сможет простить ее. Позволив ей войти в Эверлох, он думал, что задаст ей мучившие его вопросы. Теперь она здесь, а он мог думать лишь о Бринне. Черт, жена снова заставила его почувствовать себя живым. Он чуть заметно улыбнулся при чудесном воспоминании о поцелуях на морозном ветру. Закрыв глаза, он вспоминал ее губы, с которых срывались ядовитые слова. Да, характер у Бринны вспыльчивый, но она все же не стала спорить, когда он приказал ей замолчать. Только посмотрела на него так, будто он вырвал из ее груди сердце и держал перед ней окровавленный кусок. Господи, он причинил ей боль. Почему женщины настолько чувствительны? Мужчинам лучше было бы обходиться без них, подумал он. Тогда не пришлось бы сожалеть о поспешных решениях.
– Ты должна вернуться к отцу, Колетт. Ты не можешь оставаться здесь, я сделал оши…
– Нет, нет, пожалуйста, милорд! – Она подбежала и упала к его ногам. – Позвольте мне остаться до весны, умоляю вас. К тому времени отец забудет о своем намерении отдать меня этому дикарю. Вы сможете отвезти меня назад и поговорить с ним.
– И что я скажу? – Глаза Брэнда сверкали, как молнии сквозь листву дерева. – Что я должен сказать твоему отцу? Должен попросить, чтоб он простил очередной позор, которым родная дочь запятнала его имя? Или я должен объяснить ему, что у его дочери нет сердца? Что он должен забыть о ее чести и принять ее блуд? Что он должен простить ей бесконечную череду мужчин?
Как ни странно, эти оскорбления, похоже, не задели женщину, стоявшую перед ним на коленях. Если б не гнев, ослепивший Брэнда, гнев, который был нужен ему для излечения, он бы заметил, что Колетт абсолютно не волнует его мнение о ней.
– Вы уже отсылали меня прежде, – сказала она. – Умоляю не делать этого снова. Я просто лишу себя жизни.
– Вздор. Ты слишком любишь себя.
В эту минуту Колетт восхищалась им. Он был потрясающим, как небо перед бурей. Но она знала и другого Брэнда Ризанде. Помнила любовь в глазах цвета морской волны, страсть, которая нежно омывала ее, ласку сильных рук, восхитительное ощущение, когда он целовал ее. Да, она имела над ним власть. Просто ему следует напомнить об этом.
– Брэнд, – промурлыкала она, темные глаза ласкали его лицо. Она увидела в его взгляде гнев, однако не придала этому значения. – Если ты когда-нибудь любил меня, помоги.
– Не говори мне о любви. Я ничего тебе не должен. Я женился на другой и хочу быть свободным от тебя. – Он знал, что это правда. Он больше не хотел видеть ее во сне. Она была здесь, но он сейчас не хотел ее видеть.
– Я знаю, что ты женился, Брэнд. – Она прикоснулась кончиком пальца к его губам, чтоб он замолчал. Его желания совершенно ее не интересовали. – Слухи о твоей битве с сэром Ричардом Дюмоном быстро разнеслись по всей стране. Я знаю, ты был вынужден жениться на его дочери-саксонке, чтобы получить эту землю…
– Я хотел жениться на ней, – прервал Брэнд.
– Ты любишь ее? – Молчание. – Она красива.
Тело Колетт Медленно прижималось к нему, обольстительно напоминая прежние дни. Он закрьш глаза, увидев перед собой лицо Колетт, ее губы, вкусом которых он в свое время так наслаждался.
– Колетт. – Но имя прозвучало чужим.
– Я люблю тебя, Брэнд.
Он склонил голову к мягким пальцам, гладившим его щеку, и открыл глаза. Брэнд ожидал увидеть волосы цвета обожженной бронзы, даже поднял руки к прекрасному лицу. И был почти удивлен, когда снова увидел Колетт.
– Могу я остаться, милорд?
– Non, Колетт. – Он поднялся и оттолкнул ее. – Утром ты уедешь.
– Я не могу! – взвыла она и снова упала на колени. – Пожалуйста, не отсылай меня. Холодно, я умру прежде, чем доеду до Кентербери. – Она замолчала, дожидаясь ответа. – Пожалуйста, Брэнд. Мой жених уже избил меня. Я боюсь возвращаться домой.
Он смотрел на ее соломенные волосы, борясь с желанием коснуться их. Будь она проклята, и Бринна тоже! Он ведь не бессердечный ублюдок.
– Хорошо. Можешь остаться, пока я не решу, что с тобой делать. Но пока ты здесь, Колетт, предупреждаю, держись подальше от меня и от моей жены. Я не хочу еще больше оскорблять ее чувства, достаточно твоего присутствия.
Колетт вытерла глаза и с неожиданным гневом посмотрела на него:
– Если б я тебя не знала, то могла бы подумать, что ты влюблен в свою жену-саксонку.
Брэнд молча вышел. Она не заслуживала ответа, но сердце бешено колотилось по другой причине. Колетт заставила убедиться, что в сердце у него есть место для любви к женщине. Любовь! С таким же успехом он мог просто кинуться на острие меча и покончить с этим… если раньше его не убьет любовь к прекрасной жене.
Бринна скакала галопом. Холодный ветер разрывал ей легкие, отбрасывал назад косу, словно хлыст, заставляющий мчаться все быстрее. Кейос держался рядом с лошадью. Не замедляя хода, она влетела в лес, стук копыт звучал предупреждением для мелких животных: «Убирайся с дороги или будешь растоптан!» Но Бринна подгоняла жеребца, стремясь избавиться от боли, казалось, гнавшейся за ней с тех пор, как в Эверлохе поселился лорд Ризанде.
Жеребец вдруг испуганно встал на дыбы. При такой скорости это означало почти верную гибель всадника и лошади. Бринна попыталась удержаться, но в следующий миг ударилась о твердую холодную землю.
Когда Бринна пришла в себя, уже начинало темнеть. Рядом горел костер, а над ней склонилась огромная фигура. Она хотела закричать, но ее остановила боль, раскалывавшая голову.
– Спокойно, прекрасная леди, это я, – прошептал Вильгельм. – Тебя сбросил твой конь.
Дотронувшись до головы, Бринна застонала.
– И только? Я думала, меня низвергли с небес. – Вильгельм тихо засмеялся.
– Нет, такого не будет никогда. – Герцог подошел к костру, где на самодельном вертеле жарилось мясо, оторвал кусок и протянул ей: – Вот, ешь.
– Что это?
– Кролик.
Бринна посмотрела на угощение, затем попыталась сесть. Но перед глазами вспыхнули огненные брызги, и она снова упала на свернутый плащ, который Вильгельм подложил ей вместо подушки.
– Лежи спокойно, пока не придет помощь, – ласково приказал он.
– Вы его убили?
– Кого?
– Вы убили кролика?
Герцог пожал широкими плечами:
– Настоящий воин должен использовать все, что даровал человеку Господь.
Бринна оглядела место рядом с костром, не обнаружив ни кинжала, ни меча, ни лука. Она вспомнила, что герцог выбежал из Эверлоха только с кубком в руках.
– Его убил Кейос? – спросила она с благоговейным уважением к человеку, которого называла чудовищем.
Услышав свое имя, огромная черная собака, лениво дремавшая рядом, подняла голову и взглянула на нее.
– Non. – Вильгельм облизнул пальцы. – Если я скажу тебе, что убил его голыми руками, ты подумаешь, что я чудовище?
– Нет, – ответила Бринна, представив, как герцог, словно дикое животное, преследует свою добычу. – Я просто хочу выяснить, насколько опасным может быть мой новый друг.
– Я могу быть довольно опасным, леди, – засмеялся Вильгельм и бросил Кейосу кусок мяса. – Но только не для тебя.
Бринна улыбнулась. Она верила ему. Хотя герцог выглядел настоящим дикарем на фоне буйных зарослей и горящего костра, голос у него был ласковым, а пальцы, предлагавшие угощение, двигались чуть ли не изящно.
– Что вы здесь делаете? – поинтересовалась она.
– То же самое я могу спросить у тебя.
Она посмотрела на темное небо, подумала о муже и вздохнула:
– Мне требовалось на время уехать.
– Как и мне, – ответил Вильгельм.
Она снова попыталась сесть, но герцог положил руку ей на плечо:
– Не двигайся.
– Нет, я должна вернуться.
– Ты вернешься, только не сейчас. Лошади нет, а идти слишком далеко.
– Как нет? – Бринна огляделась. – Где мой жеребец?
– Твой жеребец свернул шею при падении.
– Я не должна была так гнать его, – всхлипнула Бринна.
Герцог смотрел на огонь, стараясь не замечать ее слезы, понимая, что они не только о погибшем жеребце. Горе женщины, которая восхищала его, как никто другой, снова разожгло в нем ярость.
– Бринна, – осторожно начал Вильгельм, наконец взглянув на нее. – Когда вернешься в Эверлох, ты должна собрать все силы, я знаю, они у тебя есть. Используй женские уловки, какими наделил тебя Господь. А он, верь мне, женщина, многим тебя наделил. Теперь готовься к битве.
– Но…
– Non. Готовься прямо сейчас, Бринна, или не стоит беспокоиться о возвращении. Я знаю, сколько его жизненных сил забрала Колетт де Марсон. Но я не знаю, какая часть его сердца осталась при ней. Так что готовься к битве. – Хищная усмешка скривила губы Вильгельма. – Ты можешь отказаться, уступить. Но ты ведь не сдашься?
Бринна вытерла слезы и кивнула, герцог кивнул в ответ, затем снова подал ей кусок мяса, и на этот раз она его приняла.
– У вас ужасная репутация, милорд Вильгельм, – неожиданно сказала она.
– Я честно заслужил ее, – засмеялся герцог. Мускулы двигались на его скулах, когда он жевал, разрывая зубами мясо, одно колено поднято к груди, о него свободно свисает рука. Бринна вдруг поняла, какой замечательный человек скрывается под этой грубой внешностью. Поймав ее изучающий взгляд, герцог криво усмехнулся.
– Расскажите мне о своих битвах, Вильгельм.
Он бросил Кейосу очередной кусок и задумчиво прищурился, словно что-то обдумывая, потом долго смотрел на нее, пока она не вздрогнула, увидев жестокость в его глазах.
– Дай мне клятву верности, Бринна Ризанде, и я расскажу тебе что-то такое, о чем твои дети буду рассказывать своим детям.
– Клятву верности? – со смехом повторила она, но взгляд герцога подтвердил, что он не шутит. – Я же не рыцарь.
– Да, и тем не менее ты воин. Это у тебя в крови. Я вижу это. Ты верна своему отцу и своему дому. Я знаю, ты будешь верна Брэнду. Теперь я прошу быть верной мне, и ты узнаешь то, чего пока не знает никто. Даже твой муж.
– Но я саксонка, – напомнила Бринна.
Герцог ласково улыбнулся, и она снова поразилась нежности, таившейся в знаменитом варваре.
– Скоро будет не важно, как люди себя именуют. Ты поклянешься мне, прекрасная леди?
– Да, поклянусь, – серьезно ответила Бринна.
Герцог Нормандский встал на колени, осторожно приподнял ее и усадил, заботливо спросив, удобно ли ей. Она заверила, что удобно, слегка взволнованная его необычной просьбой о клятве. Она дважды напомнила себе, что они с герцогом не дети, которые тайно клянутся на крови быть друзьями навеки. И все же ее не покидало ощущение, что это происходит во сне. Она готова принести клятву верности норманну! Человеку, сидевшему перед ней, грозному, властному, как о нем и говорили. Но он был не только грозным и властным. Герцог Нормандский в первую очередь правил своим умом и мудростью – и только потом силой и отвагой, а не наоборот. Кейос поднялся с места, чтобы сесть рядом с мрачным воином.
– Повторяй за мной. Я, леди Бринна Ризанде, жена лорда Брэнда Ризанде из Эверлоха, даю клятву верности герцогу Вильгельму Нормандскому. Клянусь быть верной своей честью и жизнью пред лицом Господа.
Когда Бринна закончила, герцог взял ее руки в свои, поцеловал одну, потом другую. Она вздохнула.
– Я чувствую себя глупой.
– Non, – прошептал он. Такую искреннюю страсть она видела только у еще одного человека. – Бринна, ты когда-нибудь слышала о маленькой деревне на юге под названием Гастингс?
Глава 18
Брэнд метался по замку в поисках лорда Ричарда, надеясь, ради пользы старого рыцаря, что у того была веская причина отпустить свою дочь на верховую прогулку в сопровождении одной только собаки. Бринна слишком долго не возвращалась, и с каждой проходившей минутой возрастал гнев Брэнда. Конечно, он был слишком груб с женой, когда сказал, что удалит ее из зала. Но черт побери, ему требовалось время, чтобы все обдумать, а разве мог он ясно мыслить, если она постоянно твердит о его любви к Колетт? Боже правый, глаза жены полыхали такой зеленью, что ему хотелось навеки сгореть в них. Он видел там печаль и вызов. Неужели она думала, что, впустив Колетт в замок, он собирался и бежать с нею?
Брэнд вспомнил гнев жены, когда она увидела, что его моет служанка Ребекка. Она даже обвинила его, что он хочет Алисию. Проклятие, она совсем ему не доверяет! Он должен поговорить с ней об этом. Она любит его, и нужно ее заверить, что он не предаст эту любовь.
При мысли, как она его любит, Брэнду стало теплее. Когда он впервые увидел Бринну, она показалась ему прекрасной, но сочетание в ней страсти и нежности заставило его забыть прошлое, не думать больше ни о ком, кроме нее.
Спускаясь по лестнице, он увидел лорда Ричарда, входящего в замок.
– Где вы были? – резко спросил Брэнд, замерев на ступеньке.
– В конюшне. – Лорд Ричард бесстрастно взглянул на него и пошел в большой зал.
– Где моя жена? Питер сказал, что она уехала без всякого сопровождения, взяла только одну из моих собак.
Вид Брэнда слегка нервировал Ричарда Дюмона. Живя вместе с ним в замке, деля вино и шутки, он почти забыл того безжалостно воина, с каким встретился на поле битвы.
– Куда она поехала?
Твердый взгляд Брэнда удерживал Ричарда на Месте, зять вплотную подошел к нему.
– Поехала кататься верхом. – Ричард следил за каждым движением молодого рыцаря.
– Кататься верхом? – с чуть заметной улыбкой повторил его зять, явно не поверив.
– Моей дочери нужно оправиться от оскорбления, которые вы ей сегодня нанесли, лорд Брэнд, – процедил сквозь зубы Ричард, не заботясь о последствиях.
На миг Брэнда захлестнуло раскаяние, которое он тут же подавил, как врага на поле битвы. Может, он и влюбился в свою жену, но больше не позволит чувству ослепить его. Да, он должен положить этому конец, пока еще не поздно.
Лорд Ричард с удивлением наблюдал за внутренней борьбой зятя. Но она длилась лишь миг, и снова перед ним был решительный воин, который не скрывал свой гнев.
– Куда ваша дочь уехала и почему до сих пор не вернулась?
– Вы спрашиваете почему? – Ричард угрожающе прищурился. – Вас же не интересует, вернется она или нет.
В эту минуту он ненавидел себя за то, что вынужден был отдать Бринну этому бессердечному негодяю. Он надеялся, что норманн полюбит его дочь, что она сумеет растопить лед в сердце Брэнда. Теперь все надежды исчезли.
– Разве не этого вы хотели все время, лорд Брэнд? Вы же мечтали избежать женитьбы на моей дочери?
– Я не позволю, чтобы жена опозорила меня своим бегством лишь потому, что оскорблены ее чувства.
Ричард с удовольствием бы пронзил норманна мечом, сердце у него разрывалось от боли за дочь.
