– Она вернет тебя к жизни. Твоя леди – огненный ангел. Будь я лет на двадцать моложе, я бы дрался с тобой за нее.
– И проиграл бы.
Оба засмеялись. Услышав их веселый громкий смех, слуги в зале не могли не улыбнуться.
– Значит, ты остаешься? – спросил Брэнд.
– Конечно. Я надеялся, ты попросишь остаться. Мне здесь нравится, да и потом как-то не привлекает возвращение домой по такой погоде.
– В тебе же кровь викингов, и несколько бурных волн не испугают тебя, – поддразнил Брэнд.
– Не испугают. Но испортят мне аппетит.
– Тогда оставайся до весны.
– Нет. Я лишь ненадолго задержусь. Я должен готовить своих людей к битве.
Вспомнив, что ему до сих пор не принесли выпить, Брэнд поискал глазами слугу.
– И какой же страной ты мечтаешь управлять теперь? – небрежно спросил он, зная, что не проходило ни дня, чтобы герцог Нормандский не сражался или не помышлял о битве.
– Страной Эдуарда.
– Англией?
Удивленный и потрясенный, Брэнд повернулся к другу. Вильгельм сейчас походил на льва, жаждущего крови.
– Ты много раз посмеивался насчет этого, но я не думал, что твои планы так серьезны.
– Почему нет? Эдуард обещал трон мне. Гарольд Уэссекский будет протестовать, я уверен. Он уже принимает решения, а Эдуард не вмешивается, потому что боится ничтожного ублюдка. Но я сниму с Гарольда голову. И тогда вся Англия будет моей.
– Рад, что я не король. Что никто не готовит мои похороны, когда я еще не умер.
– Эдуард не молод и не здоров.
– Не замечал, – сухо пробормотал Брэнд, и герцог взглянул на него с хитрой усмешкой.
– Я должен готовить свое будущее.
– Наверняка у тебя есть несколько месяцев, прежде чем король умрет.
– Если в замке останусь я, то останется и сэр Ричард.
– Знаю. Он должен присутствовать на свадьбе дочери. Когда Ричард не путается у меня под ногами, желая удостовериться, что я хорошо обращаюсь с Бринной, он кажется довольно приятным. – Брэнд прищурился. – Интересно, когда Эдуард выставит кого-нибудь против меня, как в случае с лордом Ричардом?
– Тебя это беспокоит? – гневно спросил Вильгельм. Улыбка друга заставила герцога засмеяться, подняться из кресла и хлопнуть Брэнда по спине. – Значит ли это, что король не приглашен на твою свадьбу?
Откинув голову, Брэнд засмеялся. Вильгельм был доволен. Хотя его любимый рыцарь столь же беспощаден на поле битвы, как и он сам, его смех может очаровать даже злейшего врага.
Через минуту, ища в коридоре свою любовницу, Вильгельм разразился громким хохотом, когда услышал из зала почти умоляющий рев друга:
– Так где, во имя Господа, моя проклятая выпивка?
Глава 11
Бринна встала пораньше, чтобы поработать в огороде матери, собрать травы, пока еще не установились холода. Розмарин и тимьян можно развесить для сушки в подвале, да и петрушку можно спасти, а вот ноготки уже погибли. Глядя на замерзшие лепестки, Бринна сердито нахмурилась. Господи, она даже не помнит, когда в Эверлохе было столько людей. Сейчас едва ли можно пройти по залам, не столкнувшись с оруженосцем или воином, и служанки забросили вышивку и шитье в надежде привлечь внимание норманна или англичанина.
Бринне хотелось тишины и покоя, чтобы собраться с мыслями. Ее мысли главным образом занимал будущий муж. После того как Брэнд поцеловал ее в конюшне, Бринна больше не видела его. И слава Богу. Она ведет себя не лучше мартовской кошки, чуть ли не мяукает от его поцелуев. Отвратительно. И все время думает о нем. Даже оскорбила короля прошлым вечером. Эдуард пытался завести с ней беседу за ужином, а она искала глазами Брэнда, не могла найти и злилась, пока не ушла к себе в комнату.
Скорее всего жених спал с одной из ее служанок, думала Бринна, срывая с промерзшей земли веточку мяты. Нельзя все время думать о нем. Наверное, лишь крепкая пощечина способна привести ее в чувство. Тут она услышала за спиной какой-то шорох, обернулась и сразу поняла, что надежда вернуться к спокойствию несбыточна.
Брэнд молча смотрел на нее, и решимость Бринны увядала, словно капуста вокруг его ног.
– Как вы нашли меня? – наконец выговорила она, когда он шагнул вперед.
Ей не хотелось быть наедине с ним, она вполне могла броситься в его объятия, если он попросит о поцелуе.
– Ваш отец сказал, что вы можете быть здесь.
Она бы спросила, зачем он ее искал, если б имела мужество противостоять его ответу.
– Это мамин огород, – тихо сказала Бринна, опустив ресницы, чтобы защититься от холодного взгляда жениха. – Я пришла спасти что удастся, до того как мороз… – Слова застряли у нее в горле, когда Брэнд присел рядом.
– Я сожалею, что вы потеряли мать.
Она подняла ресницы и тут же обругала себя за оплошность. Его близость смешала ей мысли, согрела кровь, заставив ее вообще забыть о холоде.
– Я…
Черт бы его побрал, она уже не помнила, что хотела сказать. В ответ Брэнд одарил ее улыбкой. Как ей теперь работать, если он ворвался в ее мысли подобно лучу солнца, пронзающему мрак?
– Чего вы хотите? – процедила она.
– Вас.
– Милорд, вы уже получили меня, победив отца.
– Я даже не знал, что вы существуете, когда сражался с вашим отцом, – возразил Брэнд.
Зато она прекрасно знала, что он существует. Хватит. Того человека больше нет. Пожав плечами, Бринна сунула пригоршню листьев в сумку, висевшую на боку.
– Что сделано, то сделано. Нам следовало бы научиться друг друга ненавидеть, чтоб мои люди не поняли, насколько мы с вами несчастны. – Он вдруг откинул голову и засмеялся. – Не вижу в этом ничего смешного, лорд Брэнд.
– Я только подумал, как закалило лорда Ричарда воспитание дочери. Неудивительно, что он стал превосходным воином, у него были годы упражнений в поединках со львицей.
Не придумав ехидный ответ, Бринна смахнула волосы с лица, и на щеке осталось грязное пятно.
– Никаких особых неприятностей со мной у отца не было. Должно быть, он рассказал вам, как один раз я подожгла волосы герцогине Йоркской. Но я просто слишком близко поднесла свечу, мне показалось, что у нее паук на лице. Откуда мне было знать, что это родинка?
Секунду Брэнд непонимающе смотрел на нее, потом опять засмеялся. Она хотела разозлиться, но вместо этого улыбнулась. Кто бы мог устоять перед его заразительным смехом?
– Вы неотразимы.
Брэнд стер грязь с ее щеки, потом сел на траву, раздавив мяту и прижав длинные ноги Бринны к своей груди. Воцарилось молчание. Похоже, он что-то обдумывал.
– Наша свадьба через три дня.
– Так скоро?
Ей не хотелось, чтобы это прозвучало как нежелание стать его женой. Тем не менее для них обоих это вынужденный брак, и она боялась обещать ему свою жизнь пред лицом Всемогущего.
– Завтра уезжает Эдуард. Скоро уедет и Вильгельм. Я подумал, что в день свадьбы вам будет приятно видеть рядом своего отца, – сказал Брэнд.
– Простите. – Она прикоснулась к его рукаву. – Благодарю вас за желание доставить мне радость. Я только думала, что у меня будет больше времени для подготовки.
Он молча кивнул, глядя на кроны отдаленных деревьев. Почему-то он выглядел несчастным. Данте говорил, что брата трудно понять, но глаза у Брэнда – словно открытые двери. Он до сих пор любит Колетт де Марсон. Он хотел бы, чтоб именно она стала его женой.
Непрошеные слезы подступили к ее глазам. Муж не только никогда ее не полюбит, хуже того, он не сможет разлюбить другую. Ну и что? Незачем лить из-за этого слезы. Она просто не позволит себе влюбиться в него, вот и все. Тогда ее уже не будет волновать, кому принадлежит его сердце. В конце концов, они могут стать друзьями, разве нет?
Эта мысль укрепила ее мужество. Решив заключить мир с женихом прямо сейчас, Бринна отправилась туда, где пока еще цвели ее любимые дикие розы. Она хотела сорвать красную, но передумала, ведь красный цвет означал любовь. Среди оставшихся цветов она выбрала белую розу – символ чистоты. Пусть он ее не любит, но она по крайней мере никогда не изменит ему.
Вернувшись, Бринна преклонила колени и протянула жениху цветок. Когда безжалостное выражение на его лице сменилось удивлением, она заботливо, чтоб он не укололся о шипы, вложила хрупкий стебель в его пальцы.
Брэнд снова одарил ее такой завораживающей благодарной улыбкой, что она поняла: не влюбиться в него будет просто невозможно.
Из своего окна Бринна смотрела, как вдали исчезает отряд короля Эдуарда. Она была рада его отъезду. Жаль, что с ним вместе не уехал и герцог Нормандский, зато ее отец тоже остался в Эверлохе. Видимо, жениха не волновало его присутствие в замке, лорд Ризанде был уверен в своих правах, и бывший хозяин ни в коей мере не угрожал ему.
С глубоким вздохом облегчения отойдя от окна, Бринна посмотрела на разложенный на кровати свадебный наряд. Ее бедные служанки работали день и ночь, чтобы закончить его к сроку. Может, Брэнд торопился с церемонией, чтобы на ней мог присутствовать ее отец? Или он берет ее в жены, чтобы поскорее оказаться с ней в постели? Интересуют ли его чувства невесты? Он больше не потерпит отказа. Для Брэнда их союз ничего не значит. И она сама ничего не значит для него.
Бринна вспомнила, как он разговаривал с лошадью, хваля ее красоту, чтобы минуту спустя так же похвалить красоту невесты. Лошадь или невеста – какая разница? Она же не Колетт. Тогда почему это имеет для нее такое значение? Совсем недавно она согласилась на брак ради мира, не ради любви. Что изменилось?
Лорд Брэнд – пленник собственного сердца, и она страстно хочет освободить его. Но как? Сможет ли она пробить щит, проникнув в темноту? А если да, посмеет ли коснуться его печали? Не поглотит ли она ее саму? Нужно ли вообще пытаться? Когда Бринна терзала себя этими вопросами, тут же возникал еще один: каково быть любимой, высоко ценимой и лелеемой им?
Она приложила свадебный наряд к груди. Она ему не откажет, не будет сопротивляться. Она примет его как мужа и попытается научить его любви.
Вечером Бринна попросила служанку принести ей ужин в комнату, но, к ее удивлению, появилась Алисия.
– А где Лили? – спросила у нее Бринна, не поднимаясь с кровати.
– Сэр Вильгельм потребовал, чтобы она ужинала с ним. Четвертую ночь подряд, – многозначительно добавила горничная.
– Бедная девушка.
– Да, – хихикнула Алисия, ставя поднос на стол рядом с кроватью. – Мы боялись, что Лили найдут в постели герцога с выпитой кровью… или хотя бы совершенно обессиленной. Но девчонка никогда еще не выглядела такой свежей и здоровой с тех пор, как была младенцем.
Бринна смотрела на темноволосую горничную, стараясь угадать, не выглядит ли Алисия «свежей и здоровой» после ночей с Брэндом. Не заметив проницательного взгляда хозяйки, Алисия выглянула в раскрытое окно.
– Буря собирается накануне вашей свадьбы.
– Ты считаешь это дурным знаком?
– Нет, миледи. Просто не хотелось бы, чтобы плохая погода омрачала такой замечательный день.
– Замечательный день? – подозрительно спросила Бринна.
– Да! – Служанка повернулась к ней с радостной улыбкой. – Лорд Брэнд станет хорошим мужем. Он такой красивый, такой добрый. Я знаю, вы не любите его, миледи, но я уверена, он сделает вас счастливой. Он такой галантный рыцарь, настоящий лорд и…
– Может, тебе выйти за него замуж вместо меня?
– С удовольствием! Будь я хозяйкой Эверлоха. И если б так не любила сэра Данте, – с энтузиазмом юной девочки возвестила горничная.
– Сэра Данте? – удивилась Бринна. Служанка кивнула.
– Вы когда-нибудь видели такого необыкновенного человека? – спросила она, подавая хозяйке кубок с теплым медом.
Бринна лишилась дара речи, затем покачала головой:
– И Данте не в обиде на брата за то, что он берет тебя в свою постель?
– В какую постель? – Алисия чуть не выронила кубок, но Бринна успела его подхватить.
– В постель нового лорда, конечно.
– Миледи! – Горничная прижала руки к груди. – Я не была в постели лорда Брэнда!
– Но ты сказала герцогу…
– Нет! Лорд Брэнд велел мне так сказать герцогу. Чтоб оградить меня от постели Вильгельма. Клянусь, я не спала с вашим женихом!
Бринна побледнела.
– Я верю тебе, Алисия. Успокойся. Он пытался сказать мне это в конюшне, – пробормотала она больше себе, чем служанке, вспомнив гнев Брэнда.
– И вы не поверили ему? – Алисия села рядом и взяла Бринну за руку. – Ох, миледи! Ведь он смотрит только на вас одну.
– О чем ты?
– Вы сами должны это видеть, – настаивала девушка.
– Что видеть?
– Да он все время следит за вами горящим взором. Сэр Конрад чуть не ранил вашего жениха, когда вы проходили мимо изгороди. Ваш Брэнд как увидел вас, так и забыл про свои упражнения. Конечно, вы должны были это заметить.
Бринна нахмурилась:
– Я ведь его собственность, за которой надо приглядывать.
– Глупости! – фыркнула Алисия, выведенная из терпения упрямством хозяйки. – Если мужчина не в состоянии отвести от вас глаз, значит, вы для него не простая собственность.
«Да, это значит, что он меня хочет, вот и все», – подумала Бринна.
– Где он сейчас?
– Ужинает в зале, вместе со всеми.
– Он спрашивал про меня?
– Нет, но…
– Ну, ты видишь?
– Миледи, он же со своими людьми и герцогом Вильгельмом. У мужчин есть гордость. Он не покажет своего желания ужинать с вами, чтобы не выглядеть смешным, если вы скажете, что предпочитаете есть в одиночестве.
Бринна вздохнула.
– Его не интересует, что думают о нем люди, будь то герцог или даже сам король.
– Он вас интересует. – Алисия понимающе улыбнулась.
Бринна хотела запротестовать, но ей вдруг надоело скрывать от себя правду. Она кивнула:
– Полагаю, да. Только я никогда его не заинтересую.
– Это не так, миледи…
– Так. Но это не имеет значения, прежде всего меня заботит судьба Эверлоха. – Встав с кровати, она подошла к окну. – Найди своего рыцаря, а когда найдешь, скажи ему, Алисия, о своей любви. Посмотри ему в глаза, позволь своему сердцу говорить за тебя.
– Ох, миледи!
– Иди. – Бринна с улыбкой повернулась к ней: – Все будет хорошо. Мне надо готовиться к завтрашней свадьбе.
– Разрешите помочь вам.
– Нет. Я справлюсь. Правда, – успокоила ее Бринна, стараясь, чтобы голос звучал беззаботно.
Алисия вздохнула, не желая уходить. Но когда хозяйка снова повернулась к окну, служанка коснулась ее руки и молча покинула комнату.
Бринна смотрела в темноту двора. Если бы горничная оказалась права насчет Брэнда! Возможно, тот даже не заметил, что ее в обеденном зале нет. Она решительно подошла к кровати, аккуратно перевесила свадебный наряд на высокую, спинку стула, потом разделась до тонкой сорочки и легла в постель. Она больше не будет думать об этом. Вообще не будет думать.
Чуть позже в дверь постучали. Решив, что это одна из ее служанок, Бринна не потрудилась чем-нибудь прикрыться и распахнула дверь.
В коридоре стоял Брэнд. Мрачный, большой, сильный, пахнущий лесом. Он выглядел еще более хищным, чем тогда, когда обжигал ее своим взглядом. Она вдруг сообразила, что на ней одна сорочка, прозрачная, как тончайшее кружево, понимая, что должна защититься от его хищного взгляда, но ей нравилось это ощущение.
– Вы больны? – резко спросил он.
– Нет, милорд.
Его ноздри слегка дрогнули, взгляд стал еще пронзительнее.
– Бринна, отныне вы ужинаете со мной. А если откажетесь, я приду и сам заберу вас.
– Зачем?
– Зачем? – повторил он, удивленный ее вопросом. Бринна кивнула. – Затем, что ваше место рядом со мной. – Она вздохнула, как будто его слова обидели ее. – А также затем, что вы сделаете для меня общество болтливых дураков Вильгельма более сносным. Oui! – Брэнд кивнул, словно только что сам это понял. – Вы сделаете вечер более приятным.
Бринна чуть не растаяла и одарила жениха улыбкой, которая заставила его застонать. А потом сделала то, очем мечтала весь прошедший год: обняла его за шею и поцеловала. Остаток мыслей вылетел у нее из головы, когда Брэнд сменил невинный поцелуй на более значимый. Однако несмотря на властность и требовательность, он был удивительно нежным. Прежде чем у нее от слабости подкосились ноги, Брэнд вдруг отпустил ее. Секунду он медлил, стиснув зубы. Бринне показалось, что сейчас он просто возьмет ее, не заботясь о том, дойдут ли они до постели.
– Вы будете каждый вечер сидеть рядом со мной и никогда не станете задавать вопроса «зачем?». Вы поняли, Бринна?
– Да, – выдохнула она, готовая выполнить его приказ.
Он кивнул и быстро удалился. Бринна закрыла дверь и с радостной улыбкой прыгнула в постель. Значит, есть надежда вернуть его к жизни.
Брэнд говорил себе, что это гнев заставляет так неистово биться его сердце, ведь его снова оставили сидеть в одиночестве рядом со стулом, предназначенным для хозяйки замка: Но Брэнд знал, что лукавит и настоящей виновницей была примитивная страсть. Мысли туманились, когда он вспоминал тело Бринны. Округлость ее грудей, соски, затвердевшие под тонкой сорочкой, хотя он даже не прикоснулся к ним. А он так этого хотел. Он хотел запустить пальцы в ее медные локоны. Хотел впиться в ее чувственный рот, провести губами по шее вниз и скользнуть к восхитительной груди. Брэнд выругался, пытаясь изгнать мысли о Бринне. Тщетно. Ее улыбка была такой искренней, даже когда она бросала ему вызов, характер настолько живой, что он скучал, когда ее не было рядом.
– Черт бы тебя побрал, женщина, что ты делаешь со мной? – кипел он, стягивая через голову тунику.
Даже Колетт не возбуждала его до такой степени. Он ходил по комнате, пытаясь унять желание вернуться и немедленно взять ее. Он хотел ее больше, чем любую другую женщину. И она хотела его, он был уверен. Иначе она бы не искушала его так безжалостно. Да, эти сверкающие изумрудные глаза соблазняли его, улыбка дразнила, тело с готовностью отвечало на его ласки.
В конце концов Брэнд выскочил из комнаты, бросился к ее двери и ударил по ней кулаком. Дверь открылась. На пороге стояла Бринна, явно удивленная. Похоже, она собиралась что-то сказать, но Брэнд шагнул вперед, ногой захлопнул дверь, рывком притянул ее в объятия и зажал ей рот поцелуем. Руки грубо подхватили ее, оторвали от пола. Чтобы удержаться, Бринна сжала ногами его талию. Она не успела спросить, что заставило его вернуться, на этот раз полуголым и таким соблазнительным. Она просто обняла его за шею, издав короткий стон, который заставил Брэнда содрогнуться от непреодолимого желания. Не прерывая поцелуй, он развернулся и прижал Бринну к двери.
Он хотел взять ее именно так, безжалостно, грубо, быстро. Он раздвинул ей бедра, прижался возбужденной плотью к желанному месту, потянул вверх подол сорочки, но та была стиснута их телами. Нетерпеливые пальцы ухватили ворот, однако не сорвали тонкую паутину. Он положил ладони ей на грудь и насладился этим прикосновением, потом склонил голову к соску, обхватил губами, нежно потягивая сквозь ткань.
Кто-то, уже не в первый раз, постучал. Брэнд слышал за дверью голос ее отца и мысленно ругал себя за то, что позволил Ричарду Дюмону остаться в замке. Когда она испуганно охнула, Брэнд чуть не засмеялся. Его невеста так очаровательно страшится быть пойманной на месте, а ведь наутро станет его женой.
– Минуточку, отец! Немедленно отпустите меня, – прошипела она, заметив его усмешку и метнув на него убийственный взгляд.
Брэнд в последний раз прижал ее, затем поставил на пол и с удовлетворением отметил, каким затуманенным взором она смотрит на него. Голос Ричарда побудил ее к действию. Она с силой оттолкнула жениха, но тот не двинулся.
– Негодяй, – яростно пробормотала она, затем весело отозвалась: – Иду, отец.
Быстро пригладив волосы и одернув сорочку, Бринна открыла дверь. Ричард внимательно посмотрел на дочь, которая выглядела слегка одурманенной и возбужденной, затем перевел взгляд на человека, по-хозяйски стоявшего в ее комнате.
– Лорд Брэнд? – неуверенно произнес Ричард, не зная, как отнестись к увиденному.
– Лорд Ричард, я как раз ухожу, – холодно улыбнулся Брэнд и посмотрел на Бринну. – С нетерпением жду завтрашнего дня.
Когда ее лицо приобрело оттенок кларета, он тихо, с искренней любовью засмеялся, отчего сердце у нее чуть не выпрыгнуло из груди.
– Хотел пожелать тебе спокойной ночи, – сказал Ричард, отвлекая внимание дочери от человека, уходящего по коридору.
Он не спросил, что делал Брэнд в ее комнате накануне свадьбы. Он думал, что лучше этого не знать.
– Спокойной ночи, дорогая.
Он поцеловал ее в лоб, затем еще раз взглянул на дверь норманна. Ему хотелось чувствовать облегчение, что Брэнд нашел в своем сердце любовь к Бринне. Дочь не ответила. Только счастливо вздохнула и закрыла дверь.
Глава 12
Свадебный наряд Бринны делали по древней саксонской традиции: хитроумно уложенные слои чистейшего белого шелка стягивались ниже талии серебряным плетеным шнуром, ткань была тонкая, чтобы порадовать мужа воздушным каскадом, падающим на выпуклости груди с намеком на розовые соски под ним. Сверху на невесте была мантия с атласной подкладкой, которую украшали витые кельтские узлы. Мантия блестящими складками ниспадала на пол.
– Вы – сама девственность. – Алисия отступила, чтобы еще раз окинуть хозяйку взглядом. – Дракон отдал бы за вас свою жизнь.
Бринна засмеялась:
– А ты – неисправимая мечтательница, вспоминающая давно прошедшие времена.
– Может, и так. Но вы уж точно сведете мужа с ума, он задохнется от страсти, когда увидит вас этим вечером, – ответила Алисия.
Лили до медного блеска расчесывала хозяйке волосы и поправляла тонкий венок из белых маргариток, вплетенный в серебряный шнур, охватывающий лоб.
Кто-то постучал в дверь.
Лили пошла открывать, потому что Алисия уже занялась атласной мантией и расправляла складки. Вошедший лорд Ричард замер на пороге, любуясь дочерью.
– Как ты похожа на свою мать, – прошептал он.
– Спасибо, – улыбнулась Бринна и оглядела себя. – Надеюсь, Брэнду понравится.
Отец подошел к ней, взял за руки.
– Бриннафар, если не понравится, тогда надежды вовсе нет и я заберу тебя в Нормандию.
– Отец, я не могу…
Ричард с улыбкой поднял руку, чтобы успокоить ее:
– Я шучу, дорогая. Ты – необыкновенная красавица, твой жених знает это, как знал и я, когда женился на твоей матери. Он будет счастлив, как никогда в своей жизни. Хотя об этом я предпочитаю не думать, – прибавил Ричард, нахмурившись. Затем нежно улыбнулся. – Помню нашу брачную ночь… – Голос у него дрогнул, и глаза Бринны наполнились слезами. – Ты будешь счастлива с этим человеком, – заверил он, вытирая пальцем ее слезы. – Я наблюдал за ним всю прошлую неделю, и он мне нравится. – Ричард наклонился и прошептал, чтобы не услышали служанки: – Но если б он не готовился сегодня жениться на тебе, я бы вчера пришел к нему с мечом. – Подмигнув дочери, он крепко обнял ее и нежно поцеловал в щеку. – Теперь идем, пока Вильгельм до смерти не запугал нашего священника, не то свадьбы может вообще не быть.
Она засмеялась, взяла отца под руку и позволила ему вывести ее из комнаты.
Тонкие белые струйки, поднимающиеся из курильниц, распространяли по замковой часовне запах ладана. Свет канделябров играл на свежей полировке сидений красного дерева, тысячи мерцающих огоньков вспыхивали на бронированном панцире жениха. Люди Брэнда выстроились у восточной каменной стены, а люди Ричарда застыли серебряными статуями у западной. Рыцари и слуги Вильгельма сидели вместе с гостями.
Устремив немигающий взгляд на огромные резные двери, ведущие в замок, Брэнд думал о женщине, с которой ему предстоит связать жизнь. Она считает его холодным, безжалостным ублюдком. Но ведь и он не давал ей повода думать иначе. Как он может сделать ее счастливой? И каким образом Бриннафар Дюмон заставила его вообще интересоваться этим вопросом?
Он думал о тех минутах, что они провели вместе с тех пор, как он приехал в Эверлох. Да, она пылкая женщина, ее страсть особенно видна, когда она гневается. Впрочем, он попробовал на вкус и ее страстные поцелуи. Нет, она не могла отрицать, что хочет его так же страстно, как и он ее. Прошлой ночью он долго не мог заснуть после того, как покинул ее комнату. Брэнд улыбнулся. Вчера она протянула ему розу и позаботилась, чтобы шипы не поцарапали ему руку. Почему эта мелочь так на него подействовала? Он глубоко вздохнул.
– Ты ведь не подумываешь о бегстве, сынок? – прошептал ему на ухо Вильгельм.
– Нет, хоть и не сомневаюсь, что ты сразу попытаешься занять мое место.
– Будь уверен, – хлопнул его по спине герцог.
Стоявший позади священник недовольно кашлянул, но, когда Вильгельм обернулся и взглянул на него, тут же опустил глаза.
– Он думает, что я сейчас выпущу кому-нибудь кишки. Моя слава меня опережает, – с чуть заметной улыбкой сказал герцог.
– Не совсем, – поправил его Брэнд. – Скорее, идет с тобой в ногу. Помнишь свадьбу леди Винифред? Ты сделал ее вдовой раньше, чем она успела до конца произнести клятвы.
Герцог прищурился, вспоминая роковую свадьбу.
– Ах да! – Лицо его на миг потемнело, затем снова прояснилось. – Слава Богу, не приходится беспокоиться насчет происходящего сегодня. – Вильгельм опять хлопнул друга по спине и угрожающе посмотрел через плечо на священника.
В часовне воцарилась тишина, когда из дверей в сопровождении отца появилась невеста. Герцог Нормандский услышал, как Брэнд глубоко вздохнул, словно готовя себя к казни, но потом увидел в глазах друга благоговейный страх и с улыбкой шагнул в сторону.
Пламя колебалось, отбрасывая на стены пляшущие тени и представляя Бринну в странном рыже-золотом свете. Но Брэнд, глядя на свою огненную богиню, видел только ее глаза. Лорд Ричард с искренней улыбкой передал свою дочь жениху, но тот едва посмотрел на нее, словно ее вид мог ослепить его, и отвел взгляд.
Прозвучали клятвы с обещанием покорности, уважения и любви. Брэнд произносил их с тяжелым сердцем. Он очень хотел сдержать обещания. И всем сердцем надеялся, что сможет.
В обещании мужа любить ее Бринна услышала надежду и расправила плечи. Она дочь воина. Ее не интересовало, сколько потребуется времени для завоевания Брэнда, сердце этого человека все равно будет принадлежать ей. Она победила холодную пустоту, державшую в осаде ее Тритона. Она вернет его к жизни. Должна, от этого зависит судьба их брака.
Когда пришло время поцеловать жену, Брэнд обнял ее под мантией за талию, и Бринна приоткрыла рот в жажде поцелуя. И поцелуй был таким нежным, медленным, что привел ее в трепет. Раздались приветственные возгласы рыцарей и вассалов, но громче всех ликовал Вильгельм.
Наконец Брэнд отстранился. Улыбка, неожиданная, как летний дождь, омыла ему лицо, и Бринна прикоснулась к его щеке, снова опасаясь, что он может исчезнуть, если она закроет глаза.
– Ваши люди одобряют наш брак, – сказал он ей на ухо, и от его шепота по спине побежали мурашки.
Бринна окинула взглядом его улыбающихся рыцарей:
– Как и ваши, милорд.
– Тогда мы не должны разочаровывать их.
Он снова поцеловал ее, дыхание было таким же горячим, как и страсть в его глазах.
* * *
Держа руку на талии жены, Брэнд повел Бринну в большой зал, где начинался праздник. Длинные столы, тянувшиеся вдоль стен, были украшены букетами поздних роз, серебряные тарелки и кубки стояли перед каждым гостем, эль и мед ожидали в бочонках серебряных черпаков. Манили гостей запеченная форель, соленая сельдь, жаренные на вертеле и приправленные фруктами поросята, дичь, хлеб со специями, согревающими душу. Менестрели услаждали слух звуками арфы и лютни, пока рыцари вели дам к столу мимо строя слуг и вассалов Эверлоха.
Бринна с удивлением оглядывала щедро украшенный зал.
– Откуда у нас все это изобилие? Я знаю, что погреба наполовину пусты из-за ранних холодов.
– Вчера мы с Данте большую часть дня провели на охоте, чтоб дичь была свежей, а потом еще заехали в деревню. – Брэнд весело посмотрел на нее. – Вы скучали? Ведь меня здесь не было целый день.
– Вы охотились и ездили в деревню сами? – изумилась Бринна. – Почему вы не послали на охоту егерей, а в деревню – поваров?
– Хотел быть уверенным, что еда вам понравится.
– Значит, все это вы сделали ради меня? – Остановившись, Брэнд встретил ее благоговейный взгляд.
– Oui, – просто сказал он, как будто она ждала именно этого.
– Благодарю вас, – чуть слышно прошептала Бринна.
Такое внимание от человека, не любившего ее! Боже, тогда что бы он сделал, если б любил?
Первым новобрачных благословил лорд Ричард, заключив дочь в объятия. Потом новоиспеченный тесть обнял Брэнда, который округлившимися от удивления глазами недоверчиво посмотрел на жену. Тут, обойдя друга, Вильгельм положил руки на плечи новобрачной.
– Могу я поцеловать невесту? – хищно осведомился герцог.
– Пожалуйста. – Брэнд поднес руку жены к его губам.
– Это не совсем то, что я имел в виду.
– Но это все, что ты получишь, – с любезной улыбкой ответил Брэнд.
Герцог приложился к руке Бринны, ворча, что ближайший друг не может доверить ему даже свою жену.
Она смотрела, как могущественный герцог, обиженно сокрушаясь, отходит прочь, и наконец одарила грубого воина улыбкой. Но Вильгельм уже не видел этого.
– Котенок с большими ужасными клыками, – вслух решила Бринна, переводя взгляд на мужа. – Как и вы.
Палец Брэнда скользнул по ее нижней губе.
– Иногда укус может быть очень сладким, жена. – Бринна облизнула губу.
– Или может побудить укусить в ответ… муж, – парировала она, удивив и явно восхитив его.
Он слегка наклонился и с хищной настойчивостью заглянул ей в глаза.
– Яростный противник делает битву намного интересней. Она может продолжаться всю ночь… до самого утра.
