14.

– Что еще у тебя стряслось? – мрачно поинтересовался Медок.

– Кое-что есть, – сказал я. – Во-первых, ты оказался прав и убийца все еще находится на Бриллиантовой. Во-вторых, количество посвященных в нашу маленькую тайну увеличилось.

– Каким это образом?

Пришлось вкратце рассказать, кто такая Маута и каким образом она оказалась в моей резиденции.

– Все-таки, надо было посадить ее на первый же попавший корабль и отправить с планеты прочь, – сказал Медок.

– Наверное, надо было, – согласился я. – Вот только, как быть с соображениями секретности? Кажется, ты в первую очередь был заинтересован, чтобы слухи о происходящем на Бриллиантовой, не просочились на другие планеты?

Медок издал звук, который я идентифицировать не смог. Может быть, скрипнул зубами.

– И что мы теперь с ней будем делать? – после небольшой паузы спросил он.

– Ничего особенного. Девица она боевая. Понимаешь, она с планеты, на которой матриархат. Придется подключать к поискам убийцы.

– Амазонка, стало быть, – уточнил Медок.

Я посмотрел на Мауту. Та к этому времени уже успела принять невозмутимый вид и занималась тем, что внимательно разглядывала один из когтей на правой руке. Чем-то он ей не нравился. Может, слегка затупился.

– Точно, – сказал я. – Амазонка.

– В таком случае ты за ней и присмотришь. Вы – два сапога пара.

– А мне кажется, это нужно сделать тебе, – сказал я. – Тем более что в гостинице, в которой она остановилась, лежат трупы двух ее телохранителей. Кто-то должен их убрать. А то вдруг на них наткнется какая-нибудь горничная. В результате, по инопланетному району поползут нежелательные слухи. Ну, сам понимаешь…

– Эх, надо было мне позволить тебе улететь с планеты, – сказал Медок.

В его голосе чувствовалось безграничное отвращение.

– Конечно, надо было, – подтвердил я. – Кстати, это сделать еще не поздно.

– Нет уж, дудки. Умерла так умерла… Я сейчас занят тем, что тайно перетряхиваю весь инопланетный район. Задействовал на это всех свободных клерков. Она мне помешает.

– Ну, не сам же ты это делаешь, – сказал я. – Работают твои клерки, а ты только отдаешь приказания. И потом, неужели тебе не хочется познакомиться с новым членом нашей команды?

Немного поразмыслив, Медок неохотно сказал:

– Ладно, сейчас приеду.

Сунув бормоталку в карман, я сказал Мауте:

– Ну вот, сейчас приедет очень большой банкир, председатель совета мыслящих инопланетного района. Он является третьим партнером, занимается поисками убийцы и, похоже, как и ты, прямо жаждет отправить меня на тот свет. Только не сейчас. Есть еще некий тип расы кабланды. Но он об убийце и царице личинок и не подозревает. Так что у тебя есть конкуренты. Можешь и опоздать.

– Я постараюсь, – улыбнулась Маута.

Чем-то ее улыбка походила на фирменную улыбку Медока.

Я даже подумал, что эти двое вполне могут найти общий язык. Так ли я прав, что свожу их вместе? Может быть, стоило не сообщать Медоку о Мауте, и просто отправить ее в свободный поиск?

Хотя, нет… Так могло получиться еще хуже. По крайней мере, банкир вынужден будет присмотреть за тем, чтобы она не наделала больших дел. У нее, похоже, просто прирожденный талант влипать в разные неприятные истории. А если они даже и заключат против меня союз, то все равно к тому моменту, когда мы найдем убийцу, а вместе с ним и царицу личинок, всякие союзы потеряют смысл. Каждому придется действовать, рассчитывая только на себя, поскольку у царицы может быть лишь один хозяин.

Таким образом, получается, я поступил совершенно правильно.

Хотя… будущее покажет.

– Стало быть, я теперь полноправный партнер? – уточнила Маута.

– Да.

– В таком случае, может, ты посвятишь меня во все, что вам известно об убийце? Наверное, не совсем правильно держать полноправного партнера в неведение о том, какие неприятности ему грозят и кем является его враг?

Черт, а это пташка быстро оперилась.

– Посвящу, – сказал я. – Только, может, сначала стоит заморить червячка?

Маута благосклонно махнула рукой.

– Ладно, согласна. Если ты отдашь мне мясо. А себе можешь взять все, имеющее растительное происхождение.

– Нет уж, – сказал я. – Партнеры все должны делить пополам. Поэтому строго пополам, как мясо, так и овощи.

– Но я же дама! А дамам нужно уступать!

– Ты дама с планеты, на которой матриархат. И поскольку у вас на планете слабым полом являются мужчины, я подозреваю, что в данном случае…

– Как же, – перебила меня Маута. – Что-то уступать этим жалким созданиям, годящимся только на то, чтобы присматривать за детьми, готовить еду и посещать церковь ничтожного, преисполненного глупым милосердием бога…

Обречено вздохнув, я сказал:

– Ладно, забирай свое мясо. Один раз я могу побыть и вегетарианцем.

– Это очень правильное решение, – промурлыкала Маута. – Думаю, если я посвящу оставшееся время рассказу о том, какими преимуществами для вас, мужчин, обладает матриархат…

– Ну уж нет, – решительно сказал я. – Вот этого не надо.

– Но если тебе вдруг когда-нибудь захочется побывать на нашей планете…

– Только под угрозой немедленной и страшной смерти, – промолвил я, приступая к еде.

Маута хотела еще что-то сказать, но потом махнула рукой и накинулась на еду. Мясо исчезло почти мгновенно. Немного погодя я доел свою порцию и закурил.

– Ну, рассказывай, – приказала Маута.

И я честно стал рассказывать все, что, по моему мнению, она должна была знать.

К тому времени когда приехал Медок, она успела уже высказать несколько идей насчет того, как именно можно поймать убийцу, а мы вместе с Мараском доказать полную их несостоятельность.

Войдя в резиденцию, Медок смерил Мауту испытующим взглядом и спросил:

– Стало быть, это она?

– А это, стало быть, он? – спросила Маута, небрежно тыкая в сторону Медока стволом бластера.

Лицо Медока выразило легкое неудовольствие.

– Ты уже посвятил ее в наши дела? – спросил он.

– Посвятил, – жизнерадостно сказал я.

Честно говоря, меня эта сцена несколько забавляла.

– В таком случае пусть эта девица следует за мной. Если она будет вести себя более-менее прилично, то ничего ей не угрожает. Если надумает фокусничать, то поставить ее на место будет нетрудно.

– А не пошел бы ты куда подальше, старый лупоглазый жулик? – безмятежно поинтересовалась Маута.

Крякнув, Медок ошарашено спросил:

– А она вообще нормальная? Может, у нее что-то с головкой?

– Такая же нормальная, как и ты, – фыркнула Маута.

Резко встав с кресла, она шагнула к Медоку и, нежно взяв его за руку, добавила:

– И вообще, ты мне очень нравишься. Так нравишься, что я от тебя теперь не отойду ни на шаг. Угу, симпатяшка?

Медок одарил Мауту взглядом, холода в котором вполне могло хватить для создания средних размеров айсберга. Впрочем, кошана, на него никак не прореагировала.

– Где находится трупы? – мрачно спросил Медок.

– О, я тебе сейчас все, все покажу, – прощебетала Маута. – Я их так хорошо спрятала, что…

Дальнейшего я не услышал, потому, что Медок вышел из резиденции, а кошана, конечно же, последовала за ним.

– По-моему они просто идеальная пара, – изрек Мараск.

– Да уж, это точно, – согласился я.

– А ты не подумал о том, что они и в самом деле могут сговорится?

– Думал. Ну и что? К тому моменту, когда убийца, а вместе с ним и царица личинок будут найдены, о чем бы они сейчас не договорились, все это не будет иметь никакого значения. Сильно я сомневаюсь, что та же Маута захочет поделить ей с кем было то ни было. Даже если бы это было возможно.

– Тут ты, наверное, прав. А сам что думаешь делать, если вдруг тебе в руки попадет царица личинок?

– Совершенно об этом не думал, – честно ответил я. – С меня вполне хватит смыться с этой планеты в целости и сохранности.

Хм, смыться…

Вот ведь забавная штука… Наверняка именно об этом сейчас размышляет и убийца. Может, он даже знает, что космопорт для него закрыт. И тогда, единственную возможность покинуть планету для него представляет только корабль кабланды.

Причем в отличии от меня, убийца может с этим кабланды договориться. Он может даже купить корабль. Если у него, конечно, хватит для этого денег.

Украсть? Кто его знает? Вполне возможно, если сумеет провести тот самый таинственный ритуал с царицей личинок. Может быть, после того как она признает в нем покровителя, сделать так, чтобы кабланды сам, безвозмездно, передал ему корабль, будет для убийцы совершенно плевым делом?

Так, может, и Медок надеется на то же самое? С этой точки зрения версия о том, что это именно он организовал нападение аборигенов на пустыре, приобретает некоторый смысл.

А что? Хапнуть царицу личинок, потом устроить на планете чрезвычайное положение и тут же с нее смыться на корабле кабланды. Хотя вроде бы компания, в которой работает кабланды и банк Медока находятся отнюдь не в лучших отношениях.

Может, я зря клепаю на честного банкира?

– Кстати, ты так кое-что мне и не дорассказал, – напомнил Мараск.

В самом деле.

Я устроился в кресле и продолжил свой рассказ. Когда я его закончил, Мараск спросил:

– Ну, а какие у тебя есть по поводу всего этого соображения?

А почему бы и нет? Чем мне может быть опасна откровенность с помощником центуриона? Даже наоборот. Он торчит на этой планете двадцать лет. Может, что-то посоветует дельное?

И я выложил Мараску свои соображения.

– Неплохо, – одобрил он их. – Для дилетанта ты совсем неплохо соображаешь.

– И это все, что ты мне можешь сказать? – разочарованно спросил я.

– Не только, – промолвил Мараск. – Я бы мог, например, посоветовать тебе определить цикличность преступлений.

– Как это?

– Ну, ты же обратил внимание, что убийца убирает тех, кто потенциально может хоть что-то узнать о царице личинок, другими словами тех, кто ему мешает. Но почему-то он убирает их по одному, да еще через большие промежутки времени. Не странно ли это? Почему он не пожелал прикончить всех сразу: тебя, Ухула, Медока, Мауту? Не хочет? Или – не может? Или так нужно по разработанному им сценарию? Я бы на твоем месте попробовал определить промежутки времени, через которые он убивает. Понимаешь?

Еще бы! Я понимал.

– Для того чтобы определить, когда будет очередное преступление?

– Правильно. Особенно если учесть, что убитым вполне можешь оказаться ты, собственной персоной. По крайней мере, ты будешь знать, сколько тебе осталось времени. Или Медоку. Или Мауте. Или вам всем троим. Насколько я помню, смерть второго телохранителя Мауты и Ухула произошла почти одновременно. Стало быть, наш убийца прогрессирует. Может быть, теперь он способен убивать и несколько мыслящих за раз? Подумай.

Совет, действительно был неплохой.

Но как высчитать этот промежуток?

Я мог спросить у Мараска и узнать с точность до минуты время смерти центурионов. Хотя что бы мне это дало? Два центуриона, прибывших на Бриллиантовую после смерти старины Эда, появились на планете с промежутком в один-два дня. Вот если бы они приехали на нее одновременно…

Нет, только телохранители Мауты и Ухул. А умерли они с интервалом в пятнадцать, шестнадцать часов. Причем с момента смерти второго телохранителя прошло уже часа три. Стало быть, у меня в запасе осталось двенадцать – тринадцать часов, не больше.

У меня? Или у нас? Вот в чем загвоздка. Может, этот убийца и в самом деле научился убивать не по одному мыслящему за один раз? Или смерть Ухула все-таки была совпадением? И никто его не убивал, а он сам тихо и мирно умер от разрыва сердца?

Я машинально помотал головой.

Э, нет. Так не пойдет. Совсем не пойдет. Ничего себе – случайность! Такая же примерно, как проигрыш новичка в карточной игре против трех первостатейных шулеров.

И рассчитывать на это было бы смешно. А вот совершенно правильно считать эту смерть вполне закономерной. И от правды никуда не денешься. Похоже, наш ловкач, умудрившийся прибрать к рукам царицу личинок и ухлопать целую кучу мыслящих, причем для совершенно неизвестной цели, совершенствуется.

А это означает…

– Что, невеселые получаются результаты раздумий? – поинтересовался Мараск.

– Еще бы, – сказал я.

– Думай, думай. Это для тебя сейчас единственный способ спасти свою жизнь.

– Попрошу без нравоучений, – раздраженно сказал я.

Однако Мараск был, конечно, прав.

Отпущенный мне срок на поимку убийцы еще раз сократился. Да как! Теперь он составлял, по самым щедрым подсчетам, двенадцать часов.

А потом – все. Конец. Амба! И так не хочется умирать.

Самое главное: что мне сейчас делать?

Попробовать пройти маршрутом старины Эда? Какой смысл? И так понятно, что именно он узнал перед тем, как лечь спать и не проснуться.

Наверняка, какой-то абориген сообщил ему, что кто-то спер царицу личинок. И старина Эд, конечно, этим сильно озаботился. И может, даже придумал, как ее вернуть прежним владельцам. Да вот только совершил одну ошибку. Предварительно решил поспать. По принципу: утро вечера мудренее. И ошибся.

Не было для него больше утра. Ничего для него больше не было. Только смерть.

Поэтому повторять его последний обход нет никакого смысла. Проще обойти весь инопланетный район, заходя по порядку во все дома и спрашивать, не тут ли прячется убийца, и нет ли тут этой распроклятой царицы.

Хм, обойти…

Стоп, а может и в самом деле? Только не нужно мне обходить все эти дома. А надо попробовать прикинуть, где именно может прятаться убийца. Вдруг он прячется не в инопланетном районе?

В самом деле, возможно, он посчитал что укрыться в инопланетном районе слишком рискованно? Много лишних глаз. Очень много. Наверняка здесь, как и в большой деревне, каждый следит за каждым. Каждый знает о каждом почти все.

И где тогда мог спрятаться убийца?

Ну да, здесь же, в городе, но не в инопланетном районе. Может, стоит поискать его за пределами района? И это вполне логично, поскольку мыслящие очень редко выбираются в остальную часть города. Зачем бы им это сдалось, если они вовсе не интересуются аборигенами?

Ну, аборигены и аборигены. Обычные дикари. Что в них такого интересного? И зачем бы какому-нибудь мыслящему ими интересоваться? Вот личинками, которые эти аборигены приносят из муравейников бриллиантовых муравьев – другое дело.

Кстати, был один мыслящий, который аборигенами интересовался. Ну да, именно, Джан Ухул. Может быть, именно поэтому он и погиб? Может, Ухул, общаясь с аборигенами, случайно обнаружил гнездышко убийцы? То самое, которое он себе устроил подальше от территории патрулируемой стариной Эдом.

Ба! Ба! Ба! Да я наверняка на верном пути.

Чем сейчас занимается тот же Медок, при помощи своих клерков и одной очень воинственной кошаны? Ну да, очень тихо, без всякого шума, шерстит инопланетный район. И пусть он этим занимается, поскольку знает большинство его обитателей. И вообще знает, что в этом районе почем, откуда что вытекает и куда втекает, как с кем поговорить и о чем. Пусть занимается.

А я тем временем проверю-ка остальную часть города. И кто знает, может, мне на этот раз повезет?

– Ага, – сказал Мараск. – Кажется, надумал.

– Точно, – подтвердил я. – Надумал. И принимаюсь прямо сейчас действовать.

– Удачи, – пожелал мне Мараск.

Выходя из резиденции я подумал что удача – этот как раз то, в чем я сейчас нуждаюсь более всего.

15.

Что-то происходило.

Я мог бы в этом поклясться, поскольку видел немало инопланетных районов. Тихие и не очень, большие и маленькие, захудалые и великолепные, все они походили друг на друга в одном. У них был свой привычный ритм жизни, где тихий и почти незаметный, где спокойно – деловой, а где быстрый, лихорадочный, но он все же этот ритм был.

Сейчас же в ритме жизни района случился какой-то сбой. Незаметный, почти неощутимый, но он все же был. Нет, нет, это еще совсем не походило на смятение или панику. Это было словно предощущение, предчувствие надвигающихся событий.

И это было скверно, очень скверно.

Через некоторое время этот сбой, нарушение ритма, станет более заметным. И тогда большинство жителей района обеспокоятся, станут готовиться к каким-то непонятным, надвигающимся событиям и самой подготовкой сделают их наступление неотвратимым.

Скверно.

Но пока еще ничего не происходило. В том-то и суть, что – пока.

Я остановился возле фактории, в которую аборигены сдавали личинки, и выкурил сигарету, наблюдая за тем, что возле нее происходило.

На первый взгляд: тоже ничего особенного. Просто возле фактории стояло несколько аборигенов с коробочками, в которых должны были находится личинки. Вот только коробочки эти были больше, чем обычно. И балахоны тех, кто держал их в руках, украшали одноцветными ленточки. Охряные, лютиковые, горохового цвета, палевые, изумрудные, васильковые, бурые, порфирные.

Ага, стало быть старейшины. Торопятся затарится благами цивилизации, пока не начался хасс.

Это мое умозаключение подтверждало наличие втрое, вчетверо большего количества простых аборигенов, маявшихся на некотором удалении от фактории.

И наверняка они стояли там лишь для того, чтобы помочь старейшинам утащить из города все, что они закупят в магазинах на деньги, полученные за личинки.

– Что-то они сегодня очень активно приносят личинки, – сказал, остановившись рядом со мной, пожилой, судя по блеклой радужке глаз, мармаланец, здорово смахивающий на сухопутного осьминога.

– Действительно, – согласился с ним я. – К чему бы это?

– А вы, стало быть, не знаете?

– Нет.

Мармаланец выписал своим хватательным щупальцем в воздухе какую-то сложную фигуру и промолвил:

– Жаль. А я надеялся… Вы ведь новый центурион?

– Да.

– И вы ничего не знаете? Может быть, что-то намечается?

– Ничего не намечается, – спокойно сказал я. – Совсем ничего.

– Так я и думал, – с сомнением промолвил мармаланец.

К тому времени, когда я докурил сигарету, он отважился спросить:

– А как у вас с сердцем?

– В лучшем виде, – заверил его я. – С моим сердцем ничего произойти не может.

Мармаланец снова выписал хватательным щупальцем странную фигуру. Видимо, это должно было означать крайнюю степень смущения.

– Да я не имел в виду ничего плохо. Просто спросил…

– А я просто ответил, – буркнул я, отправляясь дальше.

Итак, хасс действительно грядет.

Только, меня это сейчас не сильно интересовало. Прежде всего надо было спасти собственную жизнь. Если я не доживу до того момента, когда аборигены начнут претворять свою угрозу в жизнь…

Ладно, не будем о грустном.

Я миновал одну улицу, потом другую. Следующая уже не принадлежала инопланетному кварталу. О чем неопровержимо свидетельствовали дома, из которых она состояла.

Стало быть, именно отсюда мне надо было начинать свой поиск. Знать бы еще, как его вести.

Поправив ремень и висевшую на нем кобуру, я медленно огляделся.

Две длинных шеренги похожих друг на друга как близнецы домов. Никаких вывесок, по которым можно было бы понять, что находится в том или ином доме.

И аборигены.

Их было не так чтобы много, но все же они были и шли по каким-то своим делам, а некоторые стояли возле домов и глазели на меня. И почти все они были в балахонах, украшенных серыми ленточками.

Пара аборигенов крохотного роста с самым серьезным видом остановились неподалеку и стали меня рассматривать. Наверное, они принадлежали к какому-то особенно низкорослому племени или просто были детьми.

Один из этих карликов ткнул в меня пальцем и что-то с жаром стал объяснять своему товарищу.

Может, просто, что я дурак набитый, а может, что я тот самый тип, который совсем недавно убил его папашу. И вот сейчас самый удобный случай за смерть отца отомстить. Надо только заманить этого придурка в какой-нибудь переулок, а там пырнуть его кинжалом в бок.

Между прочим, Медок в это время сидит в своем банке и только отдает приказы клеркам, а в перерывах треплется с Маутой.

Тут же… Да еще и из оружия всего-навсего этот поганый «кольт». Надо было не отдавать Мауте бластер. Сейчас он бы очень пригодился.

Ладно, спокойно.

Остановимся на предположении, что эти два коротыша просто пытаются придумать, как вытянуть из мыслящего, в кои-то веки заглянувшего на их улицу, некоторое количество денег.

Будем надеяться… Кстати, проверить это не так уж и трудно.

– Эй вы, – я поманил пальцем коротышей. – Ну-ка топайте сюда.

Они поняли меня как надо и подошли.

– Денги… – тоненьким голосом сказал один из них. – Денги… заработать.

Ну вот, иногда судьбе надоедать кормить тебя самыми худшими вариантами из всех возможных, и в виде исключения она подсовывает что-то похожее на удачу.

Конечно, я мог вытащить из кармана свою огромную пачку денег и, помахав ей перед этими малышами, попросить проводить меня к мыслящему, который скрывается в одном из их домов. И безусловно, совершил бы огромную ошибку.

Эта пачка денег запросто могла послужить тем катализаторов, наличие которого могло заставить всех находящихся на улице аборигенов возжаждать моей немедленной смерти.

Нет, я поступил по-другому.

Вытащив из другого кармана одну купюру, я показал ее коротышам и позволил им хорошенько ее рассмотреть. К тому времени, когда один из них попытался взять эту купюру из моей руки, вокруг нас уже толпились все, кто в тот момент по той ли иной причине оказался на улице.

Позволив малышу забрать купюру, я тотчас же ткнул в него пальцем и сказал:

– Ты!

Коротыш заулыбался и подтвердил:

– Я.

– Пойдешь со мной?

– Да.

– Ну вот и отлично.

Очевидно, сообразив, что процесс найма работника совершен, аборигены медленно вернулись к своим делам.

Дождавшись, когда возле меня остался лишь один коротыш, я сказал:

– Пошли. Если будешь хорошо работать, получишь еще.

– Да… Готов отработать.

Не вдаваясь в дальнейшие разговоры, я двинулся вдоль по улице.

Для начала надо было увести своего наемника подальше от того места, где он поступил мне в услужение. Если соглядатаи убийцы были среди тех, кто видел, как я его нанимал, то они сейчас кинулись к своему хозяину, чтобы сообщить ему о моем появлении поблизости от его убежища. И еще, они наверняка должны были оставить кого-то проследить, куда я направлюсь.

Подумав об этом, я оглянулся.

Да нет, вроде бы никто вслед за нами не шел. Хотя, откуда я могу знать? Эти аборигены настолько друг на друга похожи. Может, и следят. И не один. А избежать этого невозможно. Может быть, и не нужно.

В самом деле, почему бы не попытаться определить, кто именно из аборигенов за мной следит? Определить, захватить одного из соглядатаев, отконвоировать в резиденцию и хорошенько допросить.

Я еще раз оглянулся.

Пока, вроде бы, ни одного соглядатая не видно. Но это только пока. Если достаточно долго шляться по городу аборигенов, они обязательно появятся. А уж там я попробую претворить мой план в жизнь.

– Что… я работать? – поинтересовался коротыш.

– Ты должен водить меня по городу и рассказывать.

– Инопланетяне?

– Нет, нет, – сказал я. – Только аборигены. Местные жители. Я хочу знать, что находится в тех домах, мимо которых мы будем проходить.

Коротыш издал тихий свистящий звук. Может, он должен был означать удивление. Хотя, какое мне до этого дело? Лишь бы он выполнял свои обязанности.

– Да… – заявил мой добровольный провожатый. – Я расскажу.

Он остановился и ткнул пальцем в сторону ближайшего дома.

– Согласен, – сказал я. – Можешь начать с этого.

Пару раз кивнув, коротыш сообщил:

– В этом доме… делают радость. Синюю, величавую радость. Называется она лулалоун.

Гм… объяснение.

– И вы эту радость едите? – предположил я.

– Лулаолун… не есть. Получать через ощущения.

Я вздохнул.

Конечно, можно было потратить некоторое время, чтобы сущность синей радости. И будь я здесь при других обстоятельствах, уж наверняка, попытался бы это сделать. Но не сейчас. Поэтому, пусть будет так. Синяя радость. Ее не едят, а получают через ощущения. Согласен.

Но все же стоит задать еще пару вопросов.

– А еще что делают в этом доме?

– Ничего. Создание радости… требует весь дом. Нельзя отвлекаться.

Угу. Стало быть, убийца здесь спрятаться не мог. Хорошо, пойдем дальше.

И мы пошли.

Я шел не спеша, стараясь внимательно запомнить каждый дом, о котором получал какие-то сведенья. Все-таки при внимательном рассмотрении эти дома оказались не такими однообразными. Особенности были, пусть незначительные, относящиеся к мелочам, но все же позволявшие запомнить, что именно находится в том или ином доме. Коротыш шлепал рядом со мной и честно отрабатывал полученные деньги.

– Здесь… г-ррр-с… дом мечтательного созерцания дальнейших… хороших предощущений… проталкивающихся из неправильного прошлого.

Ага, понятно.

– А это дом действий, направленных на повышение качества толкований… отличительных знаков принадлежности клана.

Другими словами – нашитых на балахоны ленточек. Тоже понятно.

– В этом присутствии говорят о том, что неполное соответствие… хс-с-с-с… ранней стадии личинок скверно сказывается на их понимании пятого угла.

Угу, вот так значит?

– Тут сообщают способность улучшения… проникать искривленным зрением в тайники, расположенные за гранью… правильного понимания подмира… надзорного расположения… взаимозаменяемых искривлений внутри места…

Уф… Куда я попал? Может, этот коротыш мне попросту морочит голову?

Еще раз оглянувшись и убедившись, что за нами никто из аборигенов не следует, я остановился и спросил у своего провожатого:

– А где вы живете?

– Живете? – переспросил он.

– Ну да, отдыхаете, едите, спите. Где находятся ваши жилые дома?

– А-а-а… Напитание организма.

– Вот-вот, – подтвердил я.

– На другой улице… А эта… с-с-срмас-с-с… улица домов улучшения.

Угораздило же меня. Другими словами, я нахожусь на улице, где расположены учреждения, выполняющие функции школ. Конечно, если я правильно понял объяснения провожатого. Но в любом случае вряд ли убийца прячется здесь. Скорее всего, он затаился там, где аборигены живут. А поэтому не пора ли нам перейти на другую улицу?

– Проведи меня на улицу напитания организма.

Сказав это, я вручил коротышу еще одну купюру. Она исчезла с быстротой лисы, прячущейся в своей норе от своры злых собак.

– Находится близко, – сообщил провожатый.

Теперь он показывал мне дорогу, а я шел следом, не забывая время от времени оглядываться, в тщетной попытке обнаружить слежку.

Ее вроде бы не было. Странно, очень странно.

Нет, конечно, я мог и ошибаться. Однако не искуснее же местные соглядатаи стражей порядка? А уж их-то во время старых добрых игр в преследователей и преследуемого мне случалось обводить вокруг пальца не раз.