Без ума от тебя

— Только трое, — уточнила та.

— Тебе двадцать восемь лет. Трое женатых мужчин к такому возрасту — статистически достоверная величина.

— Я не встречаюсь с ними, пока они женаты. Я никогда не встречаюсь с женатыми мужчинами. Просто всякий раз, когда мне попадается человек, умеющий работать руками, у меня находится для него масса дел.

— Стало быть, ему приходится изрядно потрудиться. — Куинн кивнула, предлагая Барбаре продолжать.

— И порой кто-то из них предлагает мне съездить куда-нибудь вместе. Но я всегда отвечаю, что ценю его нелегкий труд и считаю его замечательным человеком — а это истинная правда, — но не могу ходить на свидания с женатым мужчиной. Не могу.

— И тогда он уходит от жены. — Куинн нахмурилась. Ей было нетрудно представить, как Мэтью после долгих лет жизни с Луизой, вечно его шпыняющей, встречается с молодой интересной блондинкой, которая считает его замечательным человеком.

— Потом некоторое время все идет отлично, — продолжала Барбара. — Я чувствую себя спокойно, я уверена в себе, потому что рядом со мной мужчина, который все знает. И всякий раз оказывается, что это не так. Меня постигает горькое разочарование, ведь все мужчины убеждены, что они мастера на все руки. Но как только выясняется, что это неправда, ты уже не можешь доверять ему.

— По-моему, человека нужно любить таким, какой он есть, — заметила Куинн.

— Я и люблю. До тех пор, пока он меня не разочарует.

Куинн вернулась к главному:

— Зачем тебе мужчина, который готов бросить жену?

— Но ведь развод — это самое обычное дело. Ник Зейглер развелся, и теперь он твой мужчина.

— Ничего подобного. Он даже не разговаривает со мной.

— Почему же Ник уплатил за тебя взнос? — спросила Барбара. — Должно быть, он думает, что ты его женщина.

— Не знаю, что думает Ник. Не знаю даже, что думаю я сама. Моя жизнь вступила в черную полосу.

— Правда, что Дарла Зейглер живет с тобой? — поинтересовалась Барбара.

Куинн нахмурилась.

— Нет! Она поселилась в моем доме на время подготовки спектакля. — Объяснение прозвучало совершенно неубедительно, и Куинн, подумав, что Барбара вряд ли ей поверит, решила не оправдываться, а придерживаться истины. — Нет, Дарла не бросила Макса. Они и сейчас женаты.

— Будь у меня такой мужчина, как Макс, я бы не уехала и не бросила его одного, — сказала Барбара. — Говорят, вчера вечером его видели в баре Бо.

В баре Бо. Черт возьми!

— Макс и Дарла не разведутся, — заверила ее Куинн. — Даже и не думай об этом.

Барбара залилась румянцем, и Куинн стало жаль ее.

— Когда-нибудь ты непременно встретишь хорошего человека, который все умеет и при этом не женат. Вот увидишь.

По пути в школу она сообразила, что разговаривала с Барбарой едва ли не свысока. Между тем ее положение ничуть не лучше. Барбара по крайней мере поддерживает в порядке свой дом. А Куинн не может заставить любимого мужчину обратить на себя внимание (хотя он и заплатил за нее взнос, болван), а нелюбимого — оставить ее в покое. «Поправь свои дела, прежде чем устраивать жизнь Барбары», — сказала она себе.

Поправлять свои дела Куинн начала с Джессона.

— Мистер Глоум недоволен тем, что ты работаешь над спектаклем в ущерб тренировкам.

— Я не виноват в том, что мы проигрываем, — возразил Джессон.

— Кажется, он полагает, что в этом виновата я. А еще он намекнул, что наши с тобой отношения… э-ээ… выходят за рамки отношений учителя и ученика.

— Ему пора лечиться, — ответил Джессон.

Из кладовой вышла Тея со стопкой бумаги в руках, и Куинн отодвинулась от юноши.

— Я тоже так считаю, но он способен превратить мою жизнь в ад, поэтому я прошу тебя держаться по меньшей мере шагах в двадцати от меня.

— Шутите? — На лице Джессона застыло недоумение.

— В чем дело? — осведомилась Тея, и Джессон ответил:

— Глоум утверждает, что я влюблен в мисс Маккензи.

— Он пытается шантажом заставить меня удалить Джессона из группы декораторов, — объяснила девушке Куинн. — На самом деле Глоум так не думает.

— Но вы не прогоните меня? — спросил Джессон, и Куинн покачала головой. — Вот и хорошо, — сказал он. — Наша школа превратилась в сумасшедший дом. — С этими словами Джессон посмотрел на Тею и занял место за своим столом, но уже несколько минут спустя вернулся. — Слушай, Тея, если Глоум появится в студии, давай изобразим счастливую парочку. Может, он решит, что я влюблен в тебя, а не в Куинн, и оставит ее в покое.

— Ты уверен в своих артистических способностях? — холодно осведомилась Тея, и Джессон покачал головой.

— Наша школа определенно сошла с ума.

— И не только школа, — подала голос Куинн, подумав о Нике. Он выплатил ее взнос. Его необходимо отблагодарить. При мысли об этом ее сердце забилось чаще. Избавиться от скуки вовсе не так просто, как она полагала, но этого стоило добиваться. После того как уже две недели Ник избегает ее, его определенно следует отблагодарить.

Хочет он этого или нет.

Дарла уже заканчивала высушивать феном волосы Джоан Дарлинг, когда в салон вошел Макс.

— Твой муженек заявился, — сообщила Джоан.

— Неужели это он? — воскликнула Дарла.

— Вы так давно живете порознь, что ты, должно быть, его забыла, — усмехнулась Джоан.

— Ну, вот и все. — Дарла выключила фен, не успев обработать затылок клиентки. Пускай ходит как чучело.

— Вам с Куинн никого не удастся провести. — Джоан поднялась. — Слух уже разошелся, и, по словам Кори Гер-бер, Куинн подтвердила его, сидя в этом самом кресле.

— Что подтвердила? — осведомилась Дарла, но в ту же секунду подошел Макс и сказал, что ему нужно с ней поговорить. Дарла отправилась в комнату отдыха, Макс следовал за ней, а Джоан провожала их взглядом, надеясь разжиться какими-нибудь новостями, а потом разболтать их знакомым.

Макс закрыл за собой дверь.

— Сколько ты еще собираешься ломать эту комедию?

— Какую комедию? Ты о том, что я живу с Куинн, а не с тобой? До тех пор, пока ты не представишь мне убедительной причины вернуться домой.

— Вот тебе одна из причин: люди болтают, будто ты и Куинн спите друг с другом.

Дарла расхохоталась, увидев, как разгневан Макс.

— Ты боишься, что это правда, или же разочарован, если нет?

— Не вижу ничего смешного. — Макс сердито посмотрел на нее. — Ты превратила меня в юмористическую газетную колонку.

— Сомневаюсь. Все это должно привлечь к тебе всеобщее сочувствие. Уверена, знакомые завалили тебя печеньем.

Макс побагровел.

— Ты что, всерьез думаешь, будто я тебе изменяю? Ты действительно так думаешь?

— Нет. Но вижу, что ты до сих пор ничего не понял. — Макс выглядел таким несчастным, что Дарле захотелось обнять его, но это отбросило бы ее на первоначальные позиции. — Нам необходимы перемены, Макс. Мы должны посмотреть друг на друга свежим взглядом, устраивать безумства, вспомнить, что это такое — жить по-настоящему. Если я вернусь домой, все пойдет по-прежнему, а мне этого не выдержать. — Она умолкла, заметив, что муж все еще ничего не понимает, только больше сердится. — Забудь об этом. — Дарла повернулась к двери. — Забудь.

— Скажи мне, чего ты хочешь, и я все сделаю. — После вспышки раздражения голос Макса звучал устало.

— Объяснять бессмысленно. Я не прошу ничего особенного, лишь хочу, чтобы ты понял — жизнь затягивает нас, как болото, а нам едва стукнуло сорок. Я пыталась кое-что изменить, но ты не обращал внимания. Теперь твоя очередь. Попытайся удивить меня. Докажи, что мы еще живы.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Вот потому я сплю не с тобой, а с Куинн, — отозвалась Дарла.

Чуть позже Ник стоял, склонившись над джипом Марси Бенбоу, и размышлял о Куинн. И о сексе. Его смущало, что он объединяет такие понятия, но Ник не мог отделаться от этих мыслей. А что, если уговорить Куинн сделать это один раз? Тогда он избавится от наваждения, а потом все вернется на круги своя. Ему достаточно одного раза. Один раз сорвать с нее нижнее белье, завалить ее на кровать — и назад, к старым добрым временам. Один раз отведать запретный плод, а потом… На улице хлопнула автомобильная дверца, и к двери мастерской подошла Барбара Нидмейер. Сегодня она приехала на «кэмри» своей матери, поскольку братья привели ее собственный автомобиль в полный порядок. Ник нырнул под капот джипа, делая вид, будто слишком занят и ему не до разговоров. С тех пор как он покрыл недостачу Куинн, Барбара взирала на него таким же сияющим взглядом, как и на Макса. Барбара была хорошая женщина, но Ник не хотел иметь с ней ничего общего. Особенно потому, что все его мысли занимала Куинн и…

— Ник! — Он вздрогнул, потому что Барбара подобралась к нему вплотную. Чертова баба крадется, словно кошка. — Ник, мне нужно с тобой поговорить.

— Ради Бога. — Ник выпрямился.

— Куинн узнала о кредите. — Смущение Барбары быстро сменилось удовлетворенным выражением лица. — Она спросила, откуда взялись деньги, и мне пришлось ей объяснить. Я ничего не могла поделать.

— Все в порядке, — сказал Ник и подумал: «Проклятие».

— Куинн немного расстроилась, — добавила Барбара, и Ник поморщился. — Но к тому времени, когда мы закончили обедать, она вполне пришла в себя.

— Отлично. Спасибо тебе. — Ник кивнул и сунул голову под капот, надеясь, что Барбара уйдет, но в ту же секунду из конторы вышел Макс.

— Теперь привела матушкину машину? — весело спросил он.

— Я беспокоюсь. — Барбара подошла к Максу и протянула ему ключи. — Мама стареет, и я хочу быть уверена, что она в безопасности.

— Нет ничего проще. — Макс заполнил бланк заказа, не переставая болтать. Ник бросил возиться с машиной Марси, сообразив, что брат заигрывает с Барбарой, тогда как ему следовало бы отделаться от нее.

«Только не это, — подумал он. — Черт возьми, Макс, не надо».

— Как же ты доберешься домой? — спросил Макс, отнеся в контору ключи и бланк.

— Это рядом, — ответила Барбара. — Сегодня прекрасный денек. Пройдусь пешком.

— Я отвезу тебя, — предложил Макс.

— У нас много работы, — сердито сказал Ник из-за джипа.

— У меня перерыв на обед, — заметил Макс. — Хочешь есть, Барбара?

«О дьявол!»

— Я бы слегка перекусила, — радостно отозвалась Барбара.

— Как насчет ресторана «Якорь»? — спросил Макс. — Ты даешь нам много работы. Справедливости ради я должен угостить тебя обедом.

— Можно тебя на минуточку? — обратился к брату Ник.

— Я подожду в машине. — Барбара одарила обоих братьев улыбкой.

— Оставь, — сказал Макс брату.

Ник смотрел на него из-за джипа.

— Тупой недоумок. Дарла разорвет тебя на куски, если повезет, а если не повезет, бросит тебя. И что ты тогда будешь делать?

— То же, что сейчас. — В голосе Макса зазвучало упрямство. — Она не ценит то, что имеет, а значит, потеряет все.

— Может, именно по этой причине ты теряешь то, что имеешь, болван ты этакий. — Ник захлопнул капот. — Когда ты в последний раз водил Дарлу в «Якорь»?

— Считаешь, что она ушла от меня из-за тухлого омара? — Макс покачал головой. — Ерунда.

— А что, собственно, Дарла имеет? — Ник облокотился о машину, рассердившись не на шутку. — Будь у меня жена вроде Дарлы, которая встречает меня в прихожей обнаженная, я бы не стал якшаться с Барби. Но ты — ты попросту начал смотреть вместе со мной записи матчей, пока Дарла сидела взаперти в своей спальне. В чем дело, черт побери?

Макс повернулся к нему спиной.

— Мне пора.

— Она обрезала волосы, чтобы привлечь твое внимание! — крикнул ему вслед Ник. — А ты помчался к Бо. В этом и была твоя главная ошибка, болван!

Макс обернулся.

— Так почему же Куинн тоже обрезала волосы, а, умник? На мой взгляд, ты ничем не лучше меня.

— Куинн — мой друг, — возразил Ник.

— А ты набитый дурак, — сказал Макс и вышел к Барбаре.

Только одно помогало Куинн сосредоточиться на постановке тем вечером — мысль о том, что после репетиции она отправится поблагодарить Ника. Даже если ей не удастся вытянуть счастливый билет, Куинн все равно обязана поблагодарить его. Вполне разумно.

Возможно, она явится к нему без лифчика.

У дальнего конца сцены что-то с шумом обрушилось, и Куинн, отбросив мысли о Нике, пошла посмотреть, что стряслось. Джессон и Кори устанавливали картонный ствол дерева, расписанный студентами отделения прикладных искусств. Кори, поднимая ствол, говорил:

— Тея — та еще штучка. Как же я до сих пор не замечал ее?

— Ты и сейчас ее не замечаешь. — Джессон установил поврежденное дерево на платформу с колесиками и начал прикреплять его болтами. — Забудь о Tee.

— Ты положил на нее глаз? — спросил Кори.

— Нет. Она не в моем вкусе.

«Джессон, ты мерзавец, — подумала Куинн. — Еще один Ник».

— У вас все в порядке? — спросила она.

— Все отлично. — Джессон сунул руку внутрь ствола, выправляя вмятину.

— Замечательно. — Куинн осмотрела другие деревья, которые они уже укрепили. Она заметила, как Кори взглянул на Тею. Та, склонившись над краем сцены, передавала кому-то из декораторов моток клейкой ленты.

— Она в моем вкусе, — сообщил Кори. — А какая попка!

— Нет, — Джессон продолжал затягивать гайки, — она тебе не нравится.

— Если она не твоя, то может стать моей, — раздраженно отозвался Кори.

— Она ничья. — Джессон выпрямился. — Лучше обрати внимание на девицу, которая играет вторую сводную сестру. Она занимается в классе химии. Ты и ее не замечал до сих пор.

— Которая?

— Та, с большими…

— Понял. — Кори еще раз посмотрел на Тею.

— Нет, — отрезал Джессон. — Иди и попроси ее помочь с лабораторными занятиями. Тебе это не помешает.

Кори пожал плечами, пробурчал: «Как скажешь», — и двинулся к химичке.

Девушку удивило и обрадовало его внимание.

— Не объяснишь ли мне, что здесь происходит? — спросила Куинн, выходя из-за ствола.

— Не-а, — ответил Джессон, и они оба обернулись, услышав сзади голос Билла:

— Куинн?

— Привет, Билл, — сказал Джессон и быстро пошел к Tee.

«Трус», — подумала Куинн.

— Я решил помочь, — сказал Билл. — Лишняя пара рук не помешает.

— Нет, — отрезала Куинн.

— Куинн, мы должны быть вместе. — Билл улыбался ей своей прежней улыбкой, словно говорившей: «Мне лучше знать», — и Куинн охватила ярость.

— Я не могу выразиться яснее, — сказала она. — Мне плевать на то, что ты распускаешь слухи о нас с Джессоном…

— Я этого не делал.

— …мне плевать, что ты делаешь, но мы не вместе и уже никогда не будем вместе.

— Я не распускал слухов. Клянусь…

— Верю. Думаю, это сделал Дэ Эм. Но с меня довольно. Оставь меня в покое. Уходи.

Билл пожал плечами.

— Что ж, подожду еще. — Он удалился. Куинн посмотрела ему вслед, и ее охватило чувство вины. Однако она разозлилась на себя за это. Она ни в чем не виновата и имеет право прогнать мужчину, который ей не нужен.

И соблазнять того, кто ей необходим.

В девять вечера, когда ушел последний школьник, Куинн еще раз осмотрела сцену, сняла лифчик и поехала домой к Нику, зябко поеживаясь — отчасти из-за нервов, отчасти из-за нехватки нижнего белья. Она до сих пор не знала толком, что скажет Нику, прокручивала в голове сотни вариантов разговора, но все они казались ей безнадежными. Оставалось лишь надеяться, что отсутствие лифчика под свитером поможет свести беседу к минимуму.

Она поднялась по лестнице на задах автомастерской. Казалось, появление Куинн испугало Ника. Сказав лишь: «Я насчет банковского кредита», — она протиснулась мимо, молясь, чтобы он прекратил сопротивление и сразу набросился на нее и минуты неловкости побыстрее закончились.

— Чепуха, — сказал Ник, закрывая дверь, но Куинн увидела, что он держится весьма напряженно.

— Это все проделки Билла, — сообщила Куинн. — Он втихаря устроил мне хорошую жизнь.

— Я так и думал.

— А потом ты втихаря выручил меня, — продолжала Куинн. — Ты что, взялся меня опекать?

— Что? — Ник чуть смутился. — Ты сердишься?

— Не очень. — Куинн подошла к книжным полкам, чтобы не смотреть на Ника, высокого и красивого, в рубашке, расстегнутой на груди. Он был босиком, и это казалось Куинн на удивление сексуальным.

О чем они толкуют? Ах да, о кредите.

— Я бы хотела точно знать, что происходит с моими деньгами. Мне не нравится, что вы оба путаете карты у меня за спиной.

— Я и не думал таиться от тебя, — ответил Ник. — Просто мы редко встречаемся.

Сердце Куинн подпрыгнуло: Ник произнес эти слова с явным унынием.

— Постановка отнимает у меня много времени, — пояснила она. — Это будет замечательный спектакль. Эди…

— Хочешь выпить?

Куинн кивнула.

Итак, Ник не гонит ее прочь. Он собирается подпоить ее. Добрый знак. Пока Ник ходил за виски, Куинн чуть дрожащими руками порылась в стопке компакт-дисков, отыскивая что-нибудь в меру соблазнительное и не слишком энергичное. Ей попался диск «Лучшие хиты „Флитвуд Мэк“», и она сунула его в проигрыватель. Эта музыка помогла ей в ее доме. Жаль, что здесь нет тахты Мегги…

Послышались звуки «Рианон», Куинн поморщилась и начала переключать дорожки, пока не наткнулась на «Обними меня». Славная песня, выразительное название. Обернувшись, она увидела Ника. Он застыл в кухонных дверях с забавным выражением лица.

— Что ты так смотришь? — Куинн подошла к нему и взяла бокал.

— Какие странные у тебя пристрастия в музыке, — сказал он. — Так ты сердишься или нет?

Он серьезно смотрел ей прямо в глаза, и у Куинн перехватило дыхание — таким красивым, стройным, темным и грозным казался ей Ник. Куинн почти боялась заниматься с ним любовью: он так отличался от всех, с кем ей доводилось спать, — но еще больше она опасалась упустить его. Куинн слишком долго по нему тосковала.

— Я не сержусь, — ответила она. — Напротив, благодарна тебе. Спасибо. Мне очень нравится мой дом. Разумеется, я верну тебе деньги, но все равно спасибо.

— Не за что.

Ник все так же смотрел ей в глаза, и чем дольше это длилось, тем жарче становилось Куинн. Он буквально пожирал ее взглядом, и она смутилась. Потягивая виски, Куинн пыталась придумать подходящую тему для беседы. В последние дни стояла хорошая погода. Может быть…

— Зачем ты пришла?

Она поперхнулась и вытерла губы тыльной стороной ладони.

— Поблагодарить тебя. — Глаза Ника горели, он рассматривал Куинн с хищной жадностью — совсем не так, как прежде. Даже когда Ник целовал ее, его глаза выражали прежде всего сомнение. Что-то изменилось. От былого сомнения не осталось и следа.

Вероятно, она выбрала для визита не самое лучшее время. Куинн чувствовала бы себя намного увереннее, не будь Ник так похож на маньяка-убийцу.

— Ну что ж, я тебя поблагодарила…

Она протянула свой бокал Нику, и тот поставил его на книжную полку. Он не сводил глаз с Куинн и удивлялся ее волнению.

— …и мне пора идти. — Она вновь подняла взгляд на Ника, заглянув в его прекрасные, жгучие глаза, которые не отрываясь смотрели на нее поверх бокала. — На самом деле я пришла, чтобы переспать с тобой.

Ник поперхнулся.

Отлично.

— Но поскольку тебя это не интересует…

— Один раз. — Ник отставил бокал с такой прытью, какой Куинн даже не подозревала в нем.

Ей показалось, что у нее под ногами качнулась земля.

— Что?

— Только один раз, чтобы покончить с этим навсегда. — Голос Ника звучал ровно и рассудительно, будто он втолковывал ей, что необходимо дважды в год ходить на осмотр к зубному врачу. — Чтобы мы наконец перестали об этом думать.

Только раз, чтобы покончить с этим навсегда.

Вот она, награда за все ее усилия обрести яркую, полнокровную жизнь. Куинн открыла рот и вновь закрыла, размышляя, как бы вежливо, но язвительно отправить Ника с его оскорбительным предложением к такой-то матери.

— Значит, ты тоже об этом думал?

— Еще бы, черт возьми! — Ник облокотился о книжную полку с таким самоуверенным видом, что Куинн захотелось дать ему пощечину. — И ты тоже.

— Значит, только раз и только чтобы покончить с этим навсегда? — Голос Куинн дрогнул от ярости. «Только через мой труп», — решила она. Нет, лучше через труп этого мерзавца. — Так вот какие у тебя планы. — Куинн свирепо уставилась на Ника. — Кем ты себя возомнил, подонок?

— Тем самым подонком, который тебе нужен, — ответил Ник и, когда Куинн набросилась на него, прижал ее к себе, неистово впившись в ее губы. Перестав сопротивляться, она наслаждалась тем жаром, с которым Ник целовал ее, испытывала громадное облегчение оттого, что наконец ощутила его руки на своем теле.

Потом Куинн отстранилась.

— Ты привел меня в бешенство.

— Но ты не сказала «нет». — Ник вновь привлек ее к себе и опять начал целовать, запуская пальцы под свитер, крепко сжимая грудь и заставляя Куинн стонать.

Ее чувства боролись с рассудком, она балансировала на грани безумия, сознавая, что всему виной то наслаждение, которое испытывает в это мгновение. Ник вел себя грубо и властно, но у него такие чудесные руки, и наконец-то он целовал ее по-настоящему! От жгучих прикосновений его пальцев Куинн вздрогнула и затрепетала, а когда язык Ника скользнул ей в рот, прижалась к нему всем телом.

— Спальня вон там, — сказал Ник, когда они оторвались друг от друга.

— Наша ссора еще не закончена, — заметила Куинн, но Ник ответил: «Потом», — и она подумала: «Да. Потом».

Глава 11

Ник повалил ее на кровать и подмял под себя. Вес его тела так возбуждал Куинн, что она обхватила Ника руками и ногами, дугой выгибаясь навстречу ему. Потом еще будет время отомстить ему за шуточку насчет «подонка, который ей нужен», а сейчас Куинн переполняла страсть. Ник сорвал с нее свитер, поцеловал в губы, пощекотал своими губами шею, нащупал груди, кружа Куинн голову, погружая ее в жаркую темноту, в которой она не бывала прежде, поскольку никогда еще не имела дела с мужчинами, похожими на Ника — грозного, крутого мужчину, который сказал ей «я тот, кого ты хочешь», возбудил в ней страсть и желание убить его на месте, мужчину, сводившего женщин с ума…

Почти.

В каком-то строптивом уголке ее сознания неотвязно крутилась мысль о том, что она сейчас с Ником, поэтому не должна поддаваться безумию и терять голову. Его губы скользили по ее груди, она утопала в наслаждении, извивалась под ним, чувствуя, как над ней смыкается тьма. Но вдруг Куинн подумала: «Минуточку, ведь это Ник». И тут же ее охватили сомнения: «Действительно ли я этого хочу? Господи, какая шумиха поднимется!» Но губы Ника еще крепче сжали ее сосок, его зубы впились ей в плечо, он потянул книзу молнию на ее джинсах. «Боже, как хорошо!» И Куинн, теряя волю, отдалась желанию. Однако рассудок вновь взял верх: «Что мы делаем? Не придется ли мне пожалеть об этом?» Ей казалось, что она колышется на волнах, словно рыбачья лодка, словно… как это называется? Поплавок? Она чувствовала себя, будто…

Ладонь Ника скользнула ей в трусики, и Куинн опять забылась, но через несколько мгновений снова пришла в себя, когда Ник отодвинулся, чтобы снять с нее джинсы.

«Да, это то, что мне нужно, именно для этого я пришла сюда. Зоя убьет меня…»

Но дело было не в Зое, а в разладе между чувствами и разумом. Вожделением и здравым смыслом. Если она сейчас же не возьмет себя в руки, зов плоти окончательно лишит ее рассудка.

Куинн не хотела терять голову, и пока Ник стягивал с нее джинсы, какая-то часть ее существа холодно констатировала: «Он грубоват, но, похоже, неплохо разбирается в женской анатомии». Эта часть разума не желала проваливаться в черную пустоту, в которой Куинн неминуемо оказалась бы, прекрати она мыслить. Не то чтобы Куинн не спала раньше с мужчинами, не испытывала оргазма. Это были приятные оргазмы, легкие, словно зефир. Близость с Ником сулила ей нечто вроде темного шоколада, но Куинн не знала, готова ли к этому, и если бы не…

Ник прикоснулся языком к ее животу и спустился ниже. Куинн откинула голову и позволила себе на мгновение забыться. Он тем временем сорвал с себя рубашку и нижнее белье, и они оба остались нагими. Ник был великолепен — красивый, худощавый, в меру мускулистый, он тянулся к ней…

— До сих пор между нами такого не бывало, — весело сказала ему Куинн.

— Вот и хорошо, — глухо отозвался Ник, прижимаясь к ней всем телом. Его зрачки расширились, он подтянул к себе Куинн, уложил на себя — там, где у Билла была гладкая кожа, тело Ника покрывали волосы — и провел рукой по ее животу сверху вниз. Мысли Куинн смешались. Какие восхитительные у него руки! Ладонь Ника забралась между ее бедер, и целых пять минут Куинн наслаждалась его лаской — «Да, да, сюда, — пальцы скользнули в ее лоно, — не останавливайся!» — и он, перекатившись, улегся на Куинн сверху. Ник ласкал ее, плотно прижимая ладонь к ее телу, и она вновь провалилась в темноту. «Это же Ник, — твердили ей остатки здравого смысла. — Как интересно. Чувствуешь разницу?..»

Когда Ник налег на Куинн поперек груди, выдавливая своим весом воздух из ее легких, она сообразила, что он ищет презерватив в ящике прикроватной тумбочки. Экий джентльмен.

Но потом Ник раздвинул ее бедра своими ногами и сунул туда руку, вновь сводя Куинн с ума. Раздвинув пальцами ее плоть, он наконец вошел в нее, и она выгнулась дугой, подаваясь ему навстречу — так приятно было почувствовать, как ее тело наполняется чем-то крепким, твердым, объемным, — словно стараясь поглотить Ника без остатка, впиваясь ногтями в его спину, — так хорошо ей было в это мгновение.

Ник что-то сказал, словно захлебываясь, но Куинн, оглушенная затопившим ее жаром, не расслышала его слов. Однако громкий голос Ника вновь вернул ей способность мыслить.

«Что я делаю?»

Ник вошел в нее еще глубже, и Куинн опять забылась, но тут же сознание вновь взяло верх: «Нам нельзя терять голову! — Он еще раз бросил свое тело вперед, и она снова растворилась в желании, содрогаясь, подчиняясь ритму — его ритму. — Кажется, я сбилась, но если он замедлит движение, я сумею приноровиться, это что-то вроде румбы». Еще никогда, бывая с мужчиной, Куинн не задумывалась о своих ощущениях, но ведь еще ни разу она не была так испугана и ошеломлена. Такое наслаждение способно свести женщину с ума. Представьте себе, чем все это может кончиться.

Ник чуть отодвинулся и вновь ворвался в ее тело, и Куинн опять забыла обо всем на свете, но тут же опомнилась, подумав, что должна проявить активность, ведь он привык к шустрым двадцатилетним девчонкам, с которыми встречался раньше. «Придется сбросить несколько фунтов, нет, не несколько, а сразу десяток…»

Ник отстранился, и Куинн вцепилась в него, но он крепко поцеловал ее и спустился ниже, к грудям, целуя их взасос, потом еще ниже, к животу, коснулся его зубами, и вдруг Куинн почувствовала его язык между своих ног. «Там же мокро, — подумала она. — Неужели это доставляет ему удовольствие?» Но в тот же миг кончик его языка прикоснулся к самой чувствительной точке, и тело Куинн свела судорога. Сознание больше не возвращалось к ней, столь ошеломляющим оказалось это ощущение. Она издала безумный крик, проваливаясь в черную пучину и чувствуя, что вот-вот умрет, если он не остановится — «Не останавливайся!» — и вдруг Ник поднял голову, и Куинн замерла, испытывая облегчение и разочарование одновременно. Но тело Ника вновь скользнуло по ее животу и груди, он резким толчком вошел в нее и что-то зашептал на ухо, заставляя корчиться, извиваться, и Куинн вновь поймала себя на мысли: «Что ты делаешь? Ты сходишь с ума!» — но тут же растворилась в темноте. Рука Ника тяжелым грузом опустилась ей на лицо, его глаза потемнели от неистовой страсти, он шепнул сквозь стиснутые зубы: «Ну, давай!» Куинн открыла глаза и увидела перед собой Ника. Этого было достаточно, чтобы ее охватил быстрый, мучительный, острый оргазм.

Потом Ник бессильно распластался на ней, и она крепко прижала его к себе, стараясь обрести дыхание. Он соскользнул с Куинн и провел ладонью по ее телу, потом его ладонь втиснулась между ее ног, заставляя Куинн застонать, потом поднялась выше, к груди, и Куинн подалась ему навстречу. Ник наклонился и поцеловал ее сосок — Куинн выгнулась дугой, — потом в губы, жадно впиваясь в них, — ее охватило доселе незнакомое сладостное чувство, — и когда он откатился в сторону и лег на спину, сознание окончательно вернулось к Куинн.

— Господи Боже мой! — сказала она.

«Черт возьми!» — подумал Ник.

После страстной любовной схватки трудно чувствовать себя подавленным, однако это было именно так. Какая замечательная была мысль — переспать с Куинн один раз, развеять чары и назавтра отправиться на работу обновленным человеком, который освободился от дурацких фантазий, увидев, что она такая же женщина, как другие, — приятная, красивая, достойная внимания, но все же лишь одна из вереницы женщин, переспавших с Ником Зейглером.

Беда в том, что Куинн и теперь оставалась для него загадкой и он по-прежнему хотел ее.

«Вон из кровати!» — сказал себе Ник, но его рука невольно потянулась к Куинн, такой жаркой, округлой, и он приподнялся на локте, столь измученный, что ему хватало сил только смотреть на нее.

Куинн была не похожа на себя — с короткими взъерошенными волосами, обнаженная, раскрасневшаяся после секса, растерянная и удовлетворенная. Перед Ником лежала женщина экзотически красивая, сексуальная, излучающая страсть — от такой женщины не отказался бы ни один мужчина, и он по-прежнему хотел ее. Ник окинул взглядом тело Куинн, пытаясь убедить себя, что в нем нет ничего необычного, прикинул высоту ее груди, отметил чуть заметный рубец, оставшийся на животе после удаления аппендикса, оценил полноту бедер — самое обычное тело… если только тебя не обуревает жгучее желание зарыться в эти бедра, если тебя не привлекают полные женщины, тугие, жаркие, податливые. Ник запустил пальцы между ее ног, полагая, что она выгнется дугой и судорожно вздохнет, как всякая другая на ее месте. «Заставь Куинн проявить свою сущность, — велел он себе, — преврати ее в обычную бабу». Но Куинн вдруг стыдливо зарделась и свернулась клубочком, прикрывая ладонью грудь и отпихивая бедром его руку. Поняв, что она явно смущена тем, чем они только занимались, Ник вновь почувствовал прилив сил.