Лайна была гораздо проще. Впрочем, и помладше. Она охотнее общалась с Арли, чем с братом. Они нашли с Арли общий язык, хоть та и была младше на два с половиной года. Лайна занималась вольтижировкой, ухаживала за лошадьми, Ильгет думала, что когда вернется Арнис, надо будет подумать о приобретении своей лошади для Лайны. Арли тоже выпрашивалась на занятия вольтижировкой вместе с сестрой.

Лайна все делала охотно, легко, с удовольствием. У нее была куча друзей. Она и музыкой занималась с наслаждением, и рэстаном, и танцами, и всеми школьными предметами. Но вот выделить какой-то главный ее интерес было трудно. Ни в чем она не была особенно выдающейся. Словом — как и Арли — довольно обычный квиринский ребенок.

Время от времени Ильгет посещала школу, где учились дети — Приморскую. Арли скоро исполнялось четыре года, и ее уже перевели во Вторую Ступень. Теперь она училась вместе с Лайной и Анри, хотя занятия у них обычно и не совпадали.

Вторая ступень была устроена иначе, чем первая, для малышей.

Все время пребывания ребенка в школе делилось на индивидуальные занятия, групповые и коллективные. Первый и второй вид занятий сводились к собственно школьным задачам — приобретению знаний и навыков. Например, занятия музыкой были индивидуальными, поскольку сложно учить ребенка играть на скрипке в группе. И еще несколько подобных предметов — например, ручной труд, некоторые виды искусств (не для всех обязательные). В основном же дети учились в небольших группах (до 10 человек), сформированных не столько по возрасту, сколько по реальному уровню учеников в данном предмете. Если Анри по математике и физике сильно опережал сверстников, его из первой (низшей) группы сразу перевели в четвертую, потом, после двух месяцев занятий, в пятую, и теперь он был в шестой. В то же время по другим предметам Анри оставался в группе, где большинство детей были его же возраста — в третьей. А по обществоведению, которое ему с трудом давалось, он был во второй, вместе с детьми 5-6 лет.

Так была устроена вся Вторая Ступень, в которой учились обычно до 11— 12 лет (но могли закончить чуть раньше или чуть позже). Главное — пройти по всем предметам все 7 групп.

Но и внутри группы подход к каждому ученику был строго индивидуальный.

Ильгет больше всего нравилось, что детей не сравнивали между собой. Не было никаких оценок, рейтингов. Честолюбие никак не включалось.

Существовали только личные достижения ребенка. Он знал, что вот в прошлом месяце не мог решать такие-то задачи, а теперь может. Для каждого велся журнал его личных достижений. Причем ошибки и неудачи никак не фиксировались.

Ильгет удивляло, что при этом дети учились не то, что охотно — с огромным интересом. И даже трудные и скучные задачи преодолевали вполне сознательно. И это уже с 4х лет. Как этого добивались учителя? Программа была составлена для каждого ребенка так, чтобы он ни минуты не скучал, не занимался тем, что уже хорошо получается, все время шел дальше. И были постоянные стимулы. Скажем, одна из трудных задач — обучение игре на каком-то инструменте — подстегивалась необходимостью все время выступать в разных концертах, в составе оркестра или соло. Ребенок знал, что нельзя подводить других, это заставляло заниматься.

Были ли какие-то элементы принуждения? Пожалуй, все же да. Но главным был момент осознания — я учусь, потому что это нужно мне самому, друзьям, родителям, учителям, всему Квирину. Я учусь, потому что должен стать настоящим Человеком. Удивительно, что даже маленькая Арли училась и преодолевала при этом трудности вполне сознательно. Нет, напоминать ей приходилось... Но достаточно было легкого напоминания. Во всяком случае, представить в этой школе какие-то наказания... с детства привычный Ильгет ор, крики, замечания — было немыслимо.

Почему так? Это просто другие дети, понимала Ильгет. Совершенно другие. С ее одноклассниками в детстве такой номер бы не прошел.

Ильгет вспоминала всю нелегкую работу, проделанную с самого рождения, да что там — с зачатия Арли. Сколько времени они уделяли дочери! Как тщательно воспитывали ее, формировали, обучали... и не только сами, а с помощью педагога-профессионала. И точно такое же воспитание прошли все квиринские дети.

И главный эффект такого раннего развития — вовсе не умение читать в 2 года, и даже не железное здоровье, и не поразительный интеллект. Хотя и это все присутствовало. Главное — вот эта сформированная привычка к труду и познанию. Определенные отношения со взрослыми — дети привыкли, что взрослые их чему-то учат, и что это необходимо и правильно.

Это не так, как было в детстве Ильгет, когда до школы можно было бездельничать сколько угодно, а потом вдруг наваливались требования. На ребенка, совершенно к этому не готового и не понимающего — зачем...

Квиринские дети уже в 3-4 года были совершенно другие. Крепкие, здоровые и очень подвижные. Не только дети Ильгет никогда даже не чихнули, но она и вообще не знала случаев болезней детей (как, впрочем, и взрослых). Эти малыши знали, что такое мышечная радость, и при малейшей возможности стремились лазать, бегать, прыгать, плавать — и как можно дольше. Но точно так же они знали, как интересно решать разные задачи, и стремились их решать. Они знали радость чтения, и рвались к микропленкам. Кстати, фильмы лет до шести они почти не смотрели, и до этого же возраста мало играли в компьютерные игры (разве что обучающие). Эти дети любили возиться и с красками, и с пластилином, и с любым другим материалом.

Словом, их научили буквально с рождения любить то, что должен любить человек — и это сразу вытеснило у них какие-то другие желания, скажем, повышенный интерес к сексуальной сфере. Он если и присутствовал, то легко сублимировался в творчестве и обычных играх. Не было и лени — повышенный энергетический тонус, умение и желание творить, извлекать радость из многих занятий — спасали от нее. Возникающие проблемы — например, необходимость вырабатывать технику вязания или игры на инструменте, нудное и долгое занятие — дети решали уже сознательно, подключая волю, а для воспитания воли у них перед глазами было множество примеров взрослых квиринцев.

У этих детей были установлены правильные отношения со взрослыми. У ребенка никогда не возникало сомнений, что взрослые — главнее, умнее, имеют право командовать. Поэтому и необходимости в наказаниях никогда не возникало, да что там, даже тон не приходилось повышать. Все «трудные возрасты», кризисы 3х и 7ми лет, дети проходили почти незаметно.

Поэтому Ильгет пришла к бесповоротному выводу: школа на Квирине почти идеальна. Но начинаться такая идеальная школа должна уже с рождения ребенка. Если до года, да что там, до 6 месяцев ребенок не установит правильных отношений с миром и родителями — он и потом не будет хорошо учиться.

Помимо «скользящих» учебных групп, дети объединялись в классы, которые по старинной эдолийской традиции назывались «катерва». В одну катерву входили дети разного возраста, но не более двадцати человек. Братьев и сестер старались взять вместе. Так Анри, Лайна и Арли попали в одну катерву, «Фрегат» (в Приморской школе катервы назывались именами древних кораблей). Там же были и несколько ребят, почти заканчивающих школу, словом — все возрасты Второй ступени.

Ежедневно хотя бы 2-3 часа уделялось общему сбору катервы. У каждой группы был свой учитель-руководитель. Кстати, чаще всего вот такие учителя-воспитатели (а в школе были еще и чистые предметники) приходили из эстаргов, и в процессе подготовки воспитателя работа в космосе была одной из составляющих. Это был один из элементов поддержания пассионарности квиринского общества, вместе с СИ. Дети сразу получали идеи космической экспансии из уст первого учителя.

Учительницей «Фрегата» была Андра Лейки, которая и вовсе десять лет своей жизни, перед тем, как уйти в педагогику, работала спасателем.

Чем занимались дети во время коллективных уроков? Дело в том, что школа постоянно была занята самыми разными мероприятиями. Например, подготовка к городским праздникам — каждая школа должна была выставить артистов, музыкантов, танцоров, поставить спектакль или, к примеру, Большой Осенний танец — подготовить вольтижировщиков на лошадях.

У каждой катервы были свои внутришкольные обязанности. «Фрегат», например, занимался содержанием конюшни, это постоянно, и время от времени дежурил по столовой и по детской группе. Другие катервы содержали и обслуживали флаеры и флаерную стоянку, свою пристань и корабли, школьный сад и так далее.

Кроме этого, были и другие дела, понемногу открывающие школьникам Большой Мир. Дежурство в общественных детских группах, посещение больниц и помощь врачам, участие в строительстве государственных объектов, и самые разные экскурсии — в научные центры, выставочные залы, на космодромы, и в Космос тоже — на орбитальные базы и базы Бетриса, а в более старшем возрасте — и на дальние базы, и на другие, впрочем, безопасные планеты.

И наконец, школа постоянно проводила Игры.

Эти Игры служили не только сплочению коллектива, но в первую очередь — углублению знаний детей и применению этих знаний на практике. В год проводилось 2-3 больших Игры.

Это могла быть Игра в какую-нибудь из иных культур. На несколько месяцев вся школа переодевалась в национальные костюмы, скажем, одной из стран Стании, учила соответствующий язык (уже с шести лет это не было проблемой, свободно применялись мнемоизлучатели), историю, обычаи. Ставили спектакли на изучаемом языке, разыгрывали ролевые сцены. Музыкальные концерты, литература, искусство — все так или иначе касалось изучаемой культуры.

Это мог быть поход под парусами, причем школьники сами строили корабль (не без помощи взрослых и роботов, разумеется), рассчитывая его конструкцию, сами вели его, ориентируясь по компасу и звездам, ну и все прочие прелести походной жизни — готовка на огне, плавание, рыбная ловля...

Изредка проводились даже военные игры. Они вызывали у детей обычно бурный энтузиазм, но зато у учителей — серьезные опасения.

Вообще игры, связанные с походами по лесам, горам и океану, проводились очень часто.

Обязательно одна из Игр в году была чисто интеллектуальной. Скажем, дети должны были самостоятельно создать антибиотик против внезапно возникшей новой инфекции. Это требовало серьезного изучения микробиологии, иммунологии, работы с микрокультурами и пр.

Или устраивали физический симпозиум.

Во время этих игр не каждый ребенок в полной мере мог изучить все необходимое. Искусство воспитателя в том и заключалось, чтобы каждому досталось дело по силам и возможностям. Маленькая Арли могла выучить названия парусов и помогать красить корпус корабля. Лайна уже с другими девочками выкраивала и шила паруса, занималась внутренней отделкой кают. Андорин был в конструкторской группе — рассчитывал конструкцию судна, площадь парусов, тоннаж и прочее. Если дети не справлялись с задачей, к ней подключали взрослых.

Вот все эти задачи и решались ежедневно на коллективных часах. В катерве был свой командир, два его помощника, а в целом — полная демократия. Необходимо было распределить дежурства по конюшне, столовой, детской группе. Решить насущные вопросы с лошадьми. Решить задачи очередной Игры, возникающие по ходу дела проблемы. И так далее. На этих же часах, собственно, и занимались самой Игрой...

Все это занимало очень много времени, поэтому дети и проводили в школе весь день. Арли — поменьше, за счет того, что в Первой группе всегда не так много занятий. Делают скидку на возраст ребенка, его еще нельзя отрывать так надолго от родителей и дома. Но в 5-6 лет ребенок начинает почти все время проводить в школе, родительский дом становится уютной вечерней пристанью, с родителями приятно провести вечером часок-другой, развлечься на выходных... Но основная жизнь проходит в школе. И жизнь очень бурная, напряженная, сложная.

А Ильгет занималась Дарой, готовя ее к школе, и ждала появления своего собственного маленького мальчика — Эльма.

Арнис подумал, как красиво, наверное, выглядит их патрульник со стороны — маленькая точка, чуть поблескивающая в свете собственных бортовых огней, в черной бездне. А ближе — серебряная птица с распластанными широкими крыльями, вздернутым клювом Поста, маленькими наростами боевых надстроек.

Ско улыбнулся. Звезды поблескивали на экранах Поста, словно живые, словно сквозь тонкий ксиор — хоть и были всего лишь изображением. Удивительно тихо здесь. Покойно. Почему раньше он не замечал этого, работая в СКОНе?

Он скосил глаза на Ильгет — она сидела вполоборота на снимке сбоку от панели управления, и казалось, вот-вот встанет, протянет ладонь. Сейчас глаза Иль казались совсем черными, губы чуть тронула ласковая улыбка. Прости меня, Иль, сказал про себя Арнис. И все-таки хорошо, что я снова в Космосе. Прости, что я оставил тебя. Жаль, что ты не можешь быть со мной сейчас.

И все-таки мне здесь хорошо.

Да мне, кажется, везде и всегда уже хорошо, где не надо стрелять, убивать, принимать страшные решения. Вдалбливать людям очевидные вещи.

Даже не хочется заниматься ничем — ни читать, ни музыку слушать, ни работать. Просто сидеть вот так и сидеть. Смотреть тупо в мерцающие экраны, пока молчащие. Ждать, когда придет Иост — он спит сейчас. С Иостом хорошо дежурить. Это тоже весьма удачно вышло.

Арнис посмотрел на личный экран, сохранил таблицу, которую только что закончил. Что ж, закономерности вырисовываются. И пока ничто не противоречит гипотезе Ландзо. Вдруг левый передний экран полыхнул оранжевым — тревога.

Арнис спокойно переключил панель на голосовое управление и приказал.

— Детали.

Послышался топот по коридору — заспанный Иост вбежал в помещение, плюхнулся в кресло копилота. Арнис повернулся к нему, помахал рукой. Приемник наконец перестал хрипеть, справившись с данными, и сообщил металлическим голосом:

— Вызов в сектор Л-18, сектор Л-18, вызывает трейлер, борт Квирин-1692А7, меня атакует неизвестный корабль, вооруженный скультер... повторяю...

Арнис уже набирал команды для поиска лабильного канала. До обычного выхода было слишком далеко. Вся надежда для несчастного трейлера — что канал найдется быстро... и что подпространство не выкинет шуточек со временем. А то ведь всякое бывает, иной раз и в прошлое забрасывает на пару часов. Или наоборот, мы прилетим, а там уже давно и нет ничего.

— Уф-ф, — выдохнул Иост, — разбудил...

— Да. Давненько мы не развлекались, — сказал Арнис, улыбаясь, — ты хоть выспался?

— Да, восемь часов продрых, чего еще... А вот ты уставший.

— А, ерунда. Возьмем этого шибага, и пойду спать.

С начала патруля никаких серьезных происшествий еще не было. Первый месяц, проведенный на Базе, ознаменовался лишь одним вылетом на задание. Патруль же оказался скучным, впрочем, чаще всего так и бывает.

И однако — вот он, сигнал тревоги.

— Есть! — сказал Арнис. Экран засветился желтым — канал был пойман.

— Готовиться к переходу! — приказал Арнис. Иост тем временем проводил контроль систем и регулировал гравитор.

— Минута! Пошел отсчет!

Пилоты откинулись в креслах, глядя на гаснущие экраны. Они вошли в лабильный канал. Дело опасное... В принципе, в любой момент канал может схлопнуться. Или выбросит в совершенно неожиданном месте. Но по статистике такое бывает редко. Поэтому ско и спасатели обычно рискуют...

Не рискнешь — сам себя уважать не будешь.

— Ты хоть перекуси, — сказал Арнис, — заправься немного. Я-то ел недавно.

— Да нет, — Иост покачал головой, — драться предпочитаю на голодный желудок.

Звезды снова возникли вокруг. И сразу же ско увидели на втором правом экране цели. Огромный, почти беспомощный, как травоядный ящер, транспортник с Квирина, и преследующий его скультер, напоминающий гиену, рвущую куски мяса из гигантского зверя. Между скультером и трейлером были видны тонкие цепочки — шла перестрелка.

— Увеличить цели, — сказал Арнис. Скультер вырос на экране, теперь было хорошо видно его вооружение, как и следовало ожидать, нестандартное, усиленное.

— Класса «гриф», — пробормотал Иост, — но древний! Еще с войны, наверное.

— По-моему, гравипушек у него нет, верно? — спросил Арнис.

— Я не вижу, по крайней мере. Да у шибагов это редкость.

— Ну хоть одно преимущество у нас есть.

Команда скультера все же составляет не менее пяти человек... да если там еще «пассажиры». Арнис прикинул расстояние и время.

— Ну что, Иост, сообщи на базу.

— Я думаю, справимся сами? Поддержка не нужна.

— Да конечно, справимся. А я начну пока.

Передатчик уже нащупал частоту и вошел в эфир. Арнис произнес.

— Внимание! Говорит патрульный корабль СКОНа, борт «Сьента», Квирин-3452. Трейлер, что у вас?

Несколько секунд треска и шипения, потом молодой, слегка испуганный голос ответил.

— Нас атакует чужой корабль. СКОН, ребята, сделайте что-нибудь! У нас повреждена обшивка, два отсека разгерметизированы. Двое погибших.

— Трейлер, вас понял, — отозвался Арнис, — внимание, я обращаюсь к команде скультера класса «гриф», как слышно? Вас вызывает СКОН.

— Они не отвечают, — обреченно сказал голос с трейлера. Арнис повторил.

— Я борт «Сьента», СКОН, обращаюсь к неизвестному скультеру класса «гриф». Отвечайте. Если вы не ответите в течение сорока секунд, я открываю огонь. Внимание, на трейлере! Готовьтесь изменить курс. Я беру скультер на себя.

— Есть изменить курс! — радостно ответил капитан транспортника. Шибаги, разумеется, не собирались вести переговоры, но цели своей Арнис достиг — скультер стал разворачиваться и сближаться со «Сьентой». Два корабля стремительно летели друг к другу, еще немного — и они окажутся на дистанции выстрела...

Есть! Шибаг выстрелил первым, из четырех лазерных пушек. Защита «Сьенты» легко выдержала. Детский сад...

— Арнис, ну что, врезать ему? — спросил Иост.

— Ну что ты? Зачем портить имущество? Хороший корабль... — Арнис снова переключился на эфир, — шибаг, ты меня слышишь? Косточки из ушей вытряси! Даю тебе тридцать секунд на размышление, и бью гравитационным. Шибаг, ответь СКОНу!

Усилитель зашипел и выдал длинную и не очень приличную фразу на искаженном варианте линкоса. Арнис бодро кивнул.

— Ага, шибаг, слух уже прорезался! Отлично. Огонь прекратить, бортовые огни зажечь, готовиться к стыковке. В случае невыполнения одного из этих требований через минуту стреляю.

Иост весело посмотрел на друга.

— Как все-таки удобно с этими гравитационниками, — сказал он, — если бы на планетах можно было...

— Будем брать, Иост, — Арнис потер ладони, — будем брать.

— Ну хоть какая-то разминочка.

Тем временем скультер — деваться-то некуда, гравизаряд в секунду развалит его на куски, и защиты не существует — выполнял требования ско. Стрелять он перестал, зажег тусклые позиционные огни.

— Молодцы! — похвалил Арнис, — так, снижаем относительную скорость до нуля, входим в фазу! При первой попытке дернуться стреляю без предупреждения!

... Коридор между кораблями был установлен. Ско надевали на плечи дополнительные броневые пластины. Переглянулись.

— Ну что, пошли, — сказал Арнис. Иост кивнул.

Спустились вниз, открыли шлюзовую дверь. Прошли по настилу временного коридора. Опустили лицевые щитки. Люк в корабль шибагов медленно отполз.

— Молодцы, — пробормотал Иост. Они постояли, вглядываясь в темноту. Сейчас начнутся подвохи. Шибаги обычно стремятся драться до последнего. И оружие у них не хуже. Газ даже бесполезно применять — все шлемы замкнуты.

А как бы хорошо, подумал Арнис, напылить им газу туда, и дело с концом.

Нет уж, он усмехнулся. Это тебе не беззащитные лервенцы. Ну что ж...

Весело даже как-то. Азарт. Как будто это игра. Так это и есть игра...

— Иост, — сказал он, — охраняй проход. Они будут наверняка прорываться на «Сьенту». Не забудь — если хлыстом, то в шейное сочленение!

— Понял, Арнис. Иди работай, — успокоительно сказал Иост.

Арнис зашагал по коридору, сжимая в правой руке рукоятку электрохлыста, в левой — малый лучевик. Ско стараются не убивать... по возможности. Шейное сочленение бикра пропускает электроток, а хлыстом Арнис умел пользоваться прекрасно. Вот Иост — не очень, так что те, кто нарвется на него, скорее всего, погибнут.

Шибаги напали у входа на пандус — двое с разных сторон. Арнис почувствовал их еще за несколько метров... замаскировались, ха... и приготовился драться. Он выстрелил тому, что слева, по ногам, там есть слабозащищенное место под коленями. Одновременно напавшего справа Арнис огрел хлыстом по шее, попал точно, шибаг дернулся всем телом и упал — электрошок. Арнис мельком заметил, что левый тоже катается по полу, держась за свои сожженные ноги. Быстро надел оглушенному наручники и прицепил их электромагнитной застежкой к стене. Без личного ключа не открыть. Едва повернулся к раненому, в шлемофоне раздался голос Иоста (тот наблюдал за происходящим на переносном мониторе, полезная вещь):

— Арнис, сзади! — он мгновенно обернулся и пальнул из лучевика. Напало сразу трое. Ну сейчас... как же, размечтались. Арнис успел отпрыгнуть к стене, одного из нападавших отшвырнул ударом ноги, второго удалось уложить электрохлыстом, тем временем раненый шибаг, до конца не обезвреженный, начал стрелять с пола, и лицевой щиток дал трещину... блин, самое уязвимое место! Третий шибаг отскочил и тоже открыл огонь. Арнис активировал бластеры, сорвал щиток — так все же лучше видно, хоть и опасно, могут в лицо попасть. Теперь Арнис поливал врагов огнем, это очень удобно, когда рядом нет своих, не промахнешься.

Еще двое появились... Наконец все кончилось. Трое шибагов были мертвы. Четверых нападавших Арнис обезвредил и надел наручники. Снял шлемы нажатием внешнего сенсора. Угрожающе помахивая хлыстом, приказал:

— Вперед, проходить по одному, после коридора остановиться.

Один из шибагов еще не пришел в себя от электрошока. Арнис подхватил его левой рукой и потащил, в то же время контролируя движение пленных. Прошли коридор, Иост приветственно поднял руку. У его ног сидели, привалясь к стене, двое шибагов. Кажется, мертвых.

— Пытались прорваться, — кивнул на них Иост.

— Хорошо. Постой еще здесь, я их провожу на место. Возможно, еще кто-то есть на скультере.

Арнис отвел пленных в нижний ярус, в камеру. Двое из них были ранены, но аптечки на бикрах есть, разберутся сами.

Спросить, сколько их было на корабле? Да нет смысла. Ведь могут и соврать с тем же успехом. Арнис замкнул дверь намертво и вернулся к Иосту.

— Мертвые? — он кивнул на шибагов. Впрочем, что спрашивать... Лица сожжены.

— Да, — виновато сказал Иост, — я еще не умею... так, как ты. У меня так хлыстом не получается.

— Да неважно это, — успокоил его Арнис, — им и так, считай, повезло, еще четверо в живых остались. Вот что, я пойду корабль досматривать, ты еще постой здесь на всякий случай.

— А что им теперь будет, я вот соображаю... нападение на трейлер, двое убитых...

— Сопротивление полиции, — добавил Арнис, — сейчас я еще попробую материала накопать. Если еще наркотики на корабле обнаружатся... жаль, собаки нет. По десять лет им обеспечено.

На корабле больше никого не оказалось, зато в коллекторных помещениях были сложены брусками килограммы фэля, сильного галлюциногена, который выращивали рабы на полях Глостии.

Арнис с Иостом отбуксировали захваченный корабль на Базу. Удостоились дифирамбов начальника — ведь они не просто захватили шибагов, а провели операцию вообще без всякой поддержки, что уже большая редкость. Обычно в таких случаях, держа шибага под прицелом, вызывают группу поддержки. Начальник Базы даже сказал.

— Знаете что, я подам рапорт по поводу вашего назначения в команду Ноль. По крайней мере, твоего, — он посмотрел на Арниса.

Тот улыбнулся.

— Я вам благодарен... Но все рапорты по поводу меня лучше сразу подавать вот в этот отдел, — он поднял руку, где на тыльной стороне запястья бикра был наклеен номер отдела, собственно, говоря, это был домашний номер Дэцина. Начальник с интересом посмотрел на Арниса и не стал переписывать номер.

— В любом случае я вам гарантирую премию.

— А вот это уже здорово! — сказал Арнис, — спасибо! У меня в мае сын должен родиться!

Патруль продолжался. «Сьента» медленно курсировала в пространстве, контролируя свои сектора, готовая в любую минуту сорваться на вызов. Но вызовы — вещь достаточно редкая...

Арнис с Иостом надеялись, что додежурить удастся без происшествий. Молодые ско обычно ждут тревоги с нетерпением, потому что нет ничего хуже «космической хандры», депрессии, охватывающей человека, долго находящегося в замкнутом пространстве корабля. Но бойцы ДС не испытывали ни хандры, ни большого желания драться.

Они поужинали — по условно-квиринскому времени был вечер. Иост отнес тарелки в «кухню» — крошечный отсек в стене Поста. Арнис поднялся, Иост занял его место.

Смена дежурства.

Арнис улыбаясь, посмотрел Иосту в лицо.

— Ничего, если я тебя сразу сейчас оставлю? Хочу перед сном еще немного на тренажере побегать, мышцы что-то застоялись совсем.

— Да конечно, что ты спрашиваешь? Иди отдыхай. Жду тебя к завтраку!

Иост занялся рутинным контролем. Арнис тихо вышел из Поста. К сожалению, в Посту всегда должен присутствовать дежурный... но заняться есть чем. Можно спать, никаких проблем, только проснуться через четыре часа, чтобы снова проверить системы. Можно читать, смотреть кино, играть, да все, что угодно. Можно вообще жить, не выходя из Поста, это и позволяет иногда вести корабль в одиночку. Душ и кухня — тут же рядом.

Иост улыбнулся Ильгет, глядящей на него с экрана. У Арниса повсюду ее портреты. В каюте у него тоже — Ильгет со всем выводком, всеми четырьмя, двое своих, двое — Данга. И вспомнилась Арли...

Когда он вдруг поверил, что это и для него — возможно.

Господи, что же я, настолько хуже других?

Эх, глупости, выругал себя Иост. Жениться-то можно, не проблема. Задаться целью... можно найти кого-нибудь. Только вот Арли уже никогда не будет. А может, и лучше не жениться, не привязываться ни к кому. Как страшно-то — бросать своих, уходить опять на войну.

И снова Иост задумался об Ордене святого Петроса. Он в детстве еще думал о монастыре, но желание летать перевесило. А Орден Петроса состоял из мирян, то есть, им позволялось иметь обычную профессию и в делах работы подчиняться начальству, а не священноначалию. Это вполне подходило Иосту, потому что бросить ДС — тоже ведь немыслимо. Жить в монашеском общежитии, регулярные службы... Господу Богу твоему поклоняйся, и Ему одному служи.

Арли — это уже не так больно. Просто такая жизнь. Такие дела. Лири с Дангом погибли оба, двоих детей оставили. А вот Арнис с Ильгет — оба живы, хотя по идее, давно уж могли бы умереть. Такие дела.

Так философски подумал Иост. И еще он подумал, что хорошо все-таки с Арнисом дежурить. И хорошо, что он решил пойти в патруль. Что бы он делал сейчас в экспедиции, среди чужих людей... да, как ни крути — чужих. Так, как Арнис, его никто не поймет. С другом уже и говорить почти не надо, взглядами обменяешься — и все ясно.

Наверное, все мы больные, сумасшедшие, и хорошо нам только друг с другом. Ну ясно, больные — разве ж можно остаться здоровым после всего? Иосту вдруг припомнилось стихотворение Ильгет последнее. Что-то там такое было... «Если смерть морочит адом, и кости перемалывает боль, который год, как будто так и надо... Ты потерпи, браток, Господь с тобой». Надо найти это стихотворение. Очень уж точно все сказано. Иост включил личный экран.

Арнис не убрал еще свою работу. Опять что-то по социологии делает. Таблицы, графики... Иост всмотрелся с любопытством, хотя и не надеялся что-либо понять.

Да нет, не социология это.

Иост увеличил изображение первой графы. Может быть, это нехорошо — смотреть чужие записи... но Арнис это прятал бы, если бы секретно было. Взламывать чужие пароли — плохо, а вот посмотреть то, что лежит прямо на экране... нормально, решил Иост. Тем более, что речь шла о сагонах.

Выходит, Арнис интересуется сагонами... да тут же целая классификация! Где он набрал столько? Ага, вот источники... «П.П, ДС», «А.В, ско», "художественное описание, роман К. «Падение яблока».

Вот рассказы. Иост увеличил ячейку. "Я вел корабль один, так как моя напарница была убита. За трое суток я поспал всего шесть часов. Вывел патрульник в последний прыжок. Хотел поспать до реального пространства. Внезапно услышал явственный голос... сразу понял, что это — опять Аххэль. Потом я думал, что это мог быть сон, но тогда все было очень реально. Не как во сне. Хотя корабль, конечно, зафиксировал только мой голос. Я думаю, что это все же был не сон, но долгая бессонница позволила мне войти в состояние, когда легко контактировать с сагоном. Он этим воспользовался. Подробно, слово в слово, я не могу воспроизвести беседу..."

Иост дочитал до конца. Тяжело же, наверное, было это рассказывать. Это всегда тяжело. Отношения человека с сагоном — это настолько тонкие, сложные, интимные вещи, касающиеся тайных глубин души, что... все вот эти рассказы выглядят топорными. И очень неприятно потом вот так душу выворачивать. Сагон-то видит ее насквозь. Какой бы духовник получился... Только вот Бога они, к сожалению, оттолкнули.

Иост уменьшил таблицу... ничего себе объем! Здесь было около двенадцати тысяч случаев! В основном, конечно, за последние годы, но часть рассказов была взята из старых времен, еще до Третьей войны. Даже история Кьюрин, легенда по сути, здесь была — никто не знает, было ли все оно так или иначе, был ли у нее сын... Однако Арнис аккуратно внес и этот миф в таблицу, в подраздел художественных описаний.

Похоже, он решил собрать все общедоступные сведения... Вот даже сам с людьми беседовал, кое-где стоят пометки «приват.», значит, сам выяснял. Да ведь он и у меня выяснял! — припомнил Иост. Правда, он и о себе рассказал тоже. Тяжелый, помню, был разговор. Пооткровенничали. Наверное, и мой рассказ где-нибудь здесь занесен. Иост сжал кулаки. Как он мне доказывал, что весь мир — иллюзия. Как я не свихнулся, до сих пор удивляюсь. Впрочем, свихнулся... И сейчас, стоит депрессии напасть, опять ощущение такое — ничего нет вокруг, все сон, бред, ничто не имеет значения, и висишь в этой пустоте один... не надо! Иост поспешно произнес «Отче наш».