Квиринские истории (№2) - Дороги. Часть вторая.

Пожалуй, самому Арнису еще хуже пришлось. Я представляю, если бы мне так... с Арли. Она хоть погибла быстро, да я и был далеко от нее.

А ведь Арнис рассказывал что-то. Говорил, что работает над классификацией контактов... как будто их можно классифицировать. Похоже, пока это у него не очень-то получается. Говорил, что хочет все-таки выяснить окончательно, чего хотят сагоны. А для этого надо тщательно все проанализировать. Может, удастся прекратить эту войну? Я, помнится, сказал, что он фантазер, и что начальство, уж наверное, этим занимается. Он пожал плечами. На том разговор и закончился. А надо было поговорить серьезнее — он, похоже, взялся за это дело по-настоящему.

Да ведь и неправ я был, подумал Иост. Ну что — начальство, надо и свою голову на плечах иметь. Кому же, как не нам, которые на собственной шкуре знают, что такое сагоны — понять, чего они хотят. Я ведь так ляпнул, не подумав, а Арнис не стал продолжать эту тему.

Все же серьезно он этим занялся...

Основной экран изменил цвет, раздался сигнал. Корабль подходил к очередному подпространственному выходу. Сектор патрулирования состоял из нескольких кусков пространства, расположенных в самых разных областях Галактики, но соединенных постоянными каналами (что и называется сигма-пространством). Теперь пришла пора «нырять» в следующий отрезок. Иост с удовольствием приступил к делу. Он очень любил пилотирование. Конечно, ничего сложного тут нет, но все же...

Иост тщательно провел предстартовую проверку систем. Как положено. Разогнал гравитационный двигатель почти до предела, но не совсем — искусство заключается в том, чтобы точно угадать момент перехода, и тогда дать максимальную тягу, и в правильной конфигурации войти — от этого зависит и энергорасход, и безопасность движения в канале. Можно так войти, что вообще гравитор посадишь! Ну, если человек — чайник...

Иост угадал момент интуитивно, взметнув энергию почти до максимума, и удовлетворенный собой, откинулся в кресле, глядя, как на экранах медленно гаснут звезды.

Арнис ощутил переход в тот момент, когда вылез из душа и как раз натягивал на свежий тельник свой бикр. Легкая тошнота, и потом несколько секунд невесомости. Надо же, а я думал, что мы еще не так близко к каналу. Впрочем, может быть...

Он переждал неприятные ощущения, сидя на койке, потом натянул бикр до конца, закрыл все швы, подошел к зеркальцу и слегка пригладил мокрые после душа волосы. За три месяца отросли прилично, стричь уже пора, подумал он. Если не причесать сейчас, после сна будут торчать в разные стороны.

Потом он лег на койку, переключил температурный режим бикра, чтобы не мерзнуть во сне. Посмотрел несколько секунд на снимок Ильгет с детьми. Он сам снимал их — у моря, Ильгет в купальнике, вон капельки блестят на загорелых плечах. Лайна, как всегда, корчит рожи. Анри смотрит на нее укоризненно. Дара на руках Ильгет, самая светленькая в компании, похожа на ангелочка. Господи, до чего же красивый ребенок! Арли тоже хорошенькая, но все же более обычная. Только глаза у Арли очень красивые, как у Ильгет. Арнис вспомнил, что и хотел ребенка с такими же глазами, как у нее.

Смешно у нас с именами получилось... Арнис, Анри, Арли... Правда, это случайно так, но... смешно.

Ильгет улыбалась ему. Арнис тоже улыбнулся. Сегодня еще не писал ей письмо. Впрочем, можно написать на дежурстве.

— Милая, — прошептал он. Как хочется коснуться этих загорелых мускулистых рук, губами прижаться к губам. Радость моя... А ведь я люблю тебя больше, чем тогда, в первые дни. Тогда ты была мечтой, почти нереальной. Светом издалека. А сейчас... Господи, как же я люблю тебя. Надо будет написать об этом, решил Арнис. Он взял со столика очки с микропленкой. Ильгет прислала фрагмент новой повести. Любопытно у нее получается... Надев очки, Арнис вспомнил, что забыл помолиться, а ведь собирался спать уже. Но как это часто бывает, отрываться от книги уже не стал.

Он дочитал до конца фрагмент повести. Потом сменил пленку и попытался занять мозг «Нелинейным анализом экономических процессов в стихийных социумах второго уровня». На третьей странице он благополучно задремал, не снимая демонстратора.

И почти сразу он увидел сон. Или ему так показалось — почти сразу.

Он был на незнакомой какой-то планете. Каменистый... остров, решил Арнис. Беловатые волны накатывали на берег и отбегали с шипением. Океан на горизонте сливался с небом. Вообще странный океан, почти белый. Как и небо. Сплошной светло-серый облачный покров.

В любом сне самое главное — запах. То, чего не передать словами. Чувство сна. Этот сон пахнул легкой тревогой. Сырым ветром давнишнего, виденного где-то моря. Ожиданием... чего? Какой-то встречи... Нехорошей встречи.

Очень реальный сон. И во сне Арнис вспомнил, что корабль как раз в подпространстве, так что понятно, почему все так ярко...

В подпространстве часто бывают яркие, реальные сны. И даже галлюцинации. Никто не знает, что это такое — изнанка пространства, где корабль движется быстрее света.

Вдали пронзительно кричали бакланы.

Что все это значит? Что он делает здесь, на этом берегу? Какая выбеленная галька. Круглые белесые окатыши. И раковины кое-где, полукруглые жемчужницы. Арнис медленно пошел вдоль кромки берега.

И тогда кто-то окликнул его. Голос был знакомым, и казалось, доносился откуда-то извне, разрывая пелену сна.

— Здравствуй, Каин!

Арнис проснулся.

Он явственно ощутил, что проснулся... голова его была совершенно ясной. И казалось, что воздух, море разорвались, словно декорация, и он шагнул сквозь нее.

Но ведь я заснул на корабле... Я должен лежать сейчас на койке, с демонстратором на носу. И однако — я все еще здесь.

Только тон моря и неба стал глубже. Уже не светло-белесый туман окружал Арниса, небо нахмурилось, и море стало черно-синим. Но вокруг по-прежнему был тот же пустынный берег.

Только иначе теперь. Это никак не походило на сон. Арнис ощущал свое тело, на коже открытого лица (он был в бикре, шлем откинут) играл соленый холодный ветер. Арнис пнул крупный окатыш носком ноги, почувствовал удар, услышал шлепок, когда камень упал. Поднял камешек, ощупал его пальцами — холодный, шершавый.

— Я поздоровался с тобой, Каин.

Арнис обернулся. Лицо его исказилось — он узнал.

— Здравствуй, — выдохнул он. Сагон удовлетворенно улыбнулся.

— Вот мы и встретились снова. Я рад видеть тебя. Ты думаешь сейчас, какое счастье, что ты один, верно? Ну ничего, у меня под рукой есть еще Иост. На крайний случай. Шучу... не беспокойся, это шутка. Ты думаешь, что это сон?

— Что же это еще? — спросил Арнис, — я нахожусь на «Сьенте», в подпространственном канале. Сон или галлюцинация. Ты же не мог телепортировать меня, верно?

— Арнис... что же это вы, люди, так не доверяете собственным глазам? Ты не спишь. А что такое реальность — да кто ответит тебе? Твой корабль, летящий через подпространство... Очень многие люди в Галактике назвали бы это фантастикой и сочли невозможным. Этот берег... Важно, что ты здесь — а ты там, где твое сознание.

— Да, но мое тело...

— И твое тело здесь, Арнис. Дай сюда руку.

Арнис покорно протянул сагону ладонь.

— Ничто так не возвращает к реальности, как боль. Можно испытывать боль во сне, но если она настоящая — ты обязательно проснешься.

В руке сагона возник маленький сверкающий нож, и Арнис не успел отдернуть кисть. На тыле запястья расплывалась кровавая полоса. Боль была настоящей. Арнис зажал рану второй рукой.

— Я оставлю тебе этот шрам на память. Боль незначительная для тебя, верно? Она нам не помешает. Кровотечение уже остановилось. Ты не в обиде на меня... давай присядем? Неудобно говорить стоя.

Позади возникли два пузатых белых кресла. Арнис сел вместе с сагоном.

Вот он — враг... В прошлый раз, когда Арнис так долго и так страшно общался с ним, сагон выглядел иначе. Но глаза... знакомые глаза. Слепые, глядящие в никуда, и все же обладающие индивидуальностью. Этого сагона, эти глаза Арнис узнал бы где угодно. В любом теле. Прежнее тело он убил сам — когда спасал Ильгет.

У Ильгет и Арниса был один сагон — на двоих.

— Ты хочешь меня убить? Но здесь у тебя это не получится.

— Нет, — сказал Арнис, — я не хочу тебя убить. Я хотел бы тебя замучить. Насмерть. И чтобы ты больше уже никогда не воплощался.

Сагон удовлетворенно улыбнулся тонкими губами. По-своему он был красив — молодое лицо, вихры русых волос надо лбом. Почему-то — деловой строгий серый костюм.

— Я знаю, что ты ненавидишь меня... Каин. И мне это нравится.

— Не называй меня так. У меня есть имя...

— А ты думаешь, твое имя не станет нарицательным, если твои жертвы узнают его? Ты думаешь, твоим именем на Анзоре не пугают детей? Не дергайся...

— А я спокоен. Ты же знаешь.

— Ну вот, Арнис... Много воды утекло, верно? Мы с тобой повзрослели... О! Сейчас ты бы и глазом не моргнул, если бы оказался в той ситуации, верно? Ты больше не знаешь жалости, доброты, слабости. Ты не пожалеешь не только Ильгет — даже своих детей ты не пожалеешь. Ну-ну, не надо нервничать. Это всего лишь шутка...

Сагон повернулся к морю и смотрел слепыми глазами в слепой туман. Невидимые чайки пронзительно кричали где-то вдали.

— Я знаю, ты решил заняться изучением... хм... нас. Что ж, это похвально. И дерзко. Мало кому приходит это в голову. Я просто удивляюсь, для чего вы, люди, используете свой интеллект. Но далеко ты пока не продвинулся. Ну что ж, я готов тебе помочь. Вот ты сам рядом со мной. Я не расположен ломать тебя, подчинять. Ты мне нравишься. Ты можешь задать мне вопросы.

Арнис внимательно посмотрел на сагона.

— Не стесняйся. Спрашивай. Тебе не надо ломать голову над графиками. Я все скажу тебе сам.

— Вы всегда лжете.

— Нет, Арнис, — мягко сказал сагон, — ты ведь сам понимаешь, что мы не лжем. Никогда. Лгут лишь слабые. Мы не делаем этого. Ты же это знаешь. Ты вот сейчас думаешь, что я прав... Не вздрагивай. Помни, ты прозрачен для меня. Как забавно смотреть на вас... Ну — задавай вопросы. Что ты хотел у меня спросить?

— Как твое имя? — выдохнул Арнис. Сагон улыбнулся.

— Это то, к чему ты стремился столько лет?

— Нет, это только начало. Как твое имя?

— Не думаешь ли ты, что поймал меня и ведешь допрос? Забавно... впрочем, я поиграю по твоим правилам. Ильгет, наверное, будет интересно... вы можете называть меня Хэрон. Есть еще вопросы?

— Есть, — ответил Арнис, — зачем вы пытаетесь завоевать нас? Зачем вам нужны люди?

— Ты же сам знаешь ответ...

— Ты хочешь сказать, что Ландзо...

— Ландзо и его отношения с Цхарном — меня это не касается. Пойми, мы не представляем собой единство, как вам, вероятно кажется. Мы едины -и разобщены, мы — коллективный разум — но разум этот шизофреничен, потому что... Впрочем, неважно. И однако я понимаю, что ты имеешь в виду. Да, Арнис, ты абсолютно прав. И ты сам уже нашел ответ на свой вопрос. Пойдем!

Арнис вслед за Хэроном поднялся с кресла. Сагон сделал какое-то движение руками, и море, и небо — все исчезло. Словно вторично разорвалась завеса.

Состояние Арниса не изменилось никак. Но все изменилось вокруг.

Теперь они с Хэроном стояли на вершине горы. Подножия ее не было видно, казалось, что площадка плавает прямо в воздухе, над облаками, но Арнис знал почему-то, что это именно гора.

И очень высокая... невероятно высокая. Такие горы бывают лишь на безатмосферных планетах.

Но здесь была атмосфера. И внизу раскинулся целый человеческий мир.

Нет, не один мир — миры. Фантастическим образом Арнис видел с этой горы многие и многие цивилизации, раскрывшиеся перед ним. Если охватывать все пространство до горизонта одним взглядом, то видны лишь скопления жилищ, перемежаемые морями, лесами и саваннами, а также и темно-голубыми, напоенными светом проемами. Но если сосредоточиться на одном таком скоплении, начинаешь различать детали... Вот глинобитные хижины, темноволосые люди в балахонах — Визар. Вот дымящие трубы заводов, высокие стены — Анзора. Вот голубой океан, белые замки, парусники — Артикс...

Вся Вселенная непостижимым образом лежала под ногами. И все это были лишь маленькие островки, а кругом лежало море Непознанного, звало, будоражило, манило воображение.

— Вот, Арнис... я показываю тебе все царства Вселенной, — раздался голос Хэрона, — увидевший все это однажды уже никогда не сможет стать прежним. Удовлетвориться жалкой ролью слепца. Ничто не сравнится с этим, Арнис... ничто!

— Все это дам тебе, — пробормотал Арнис, — если падши поклонишься мне.

— Какие глупости... ты вспомнил эти старые сказки. А ведь я не просил тебя мне поклониться. Мне это не нужно вообще. Посмотри вокруг... Разве это не прекрасно?

Арнис посмотрел на сагона, в слепые, ничего не выражающие глаза.

— Тогда зачем вам нужны люди?

— Нам нужны не все люди, Арнис. Только некоторые. И собственно, нам вы не нужны. Это мы нужны вам. Ты хочешь прожить слепым, в страданиях и ужасе, и потом уйти в беспросветный мрак?

— Там... Бог, — прошептал Арнис.

— Бог, — повторил сагон, — но к Богу надо идти. Я зову тебя к Нему. Он — вся Вселенная, все, что нас окружает, но чтобы познать Его, ты должен двигаться вместе со мной. Отказавшись от меня, ты откажешься от пути к Богу. Ты же понимаешь сейчас, что всю эту историю с Христом и церковью придумали люди для самоуспокоения. Пойми, я-то вижу дальше и больше тебя. Ты знаешь, что я сейчас честен. Да, Бог есть, безусловно, кто-то создал эту Вселенную. Но нельзя же понимать это так примитивно, как вы... Все неизмеримо сложнее. То, что тебя ждет кто-то любящий — иллюзия. Если кто-то и ждал тебя, то это был сагон, с терпением и любовью взрастивший тебя с детских лет — для того, чтобы встретить позже. И привести к себе. Ты закрываешь глаза... Я знаю, больно расставаться с иллюзиями. Эта боль куда реальнее всех твоих ран. Но ничего не поделаешь, Арнис, ты должен и это вытерпеть. И потом... потом все изменится. Ты будешь со мной. Почему ты закрываешь голову руками? Не хочешь видеть реальности? Я ведь уже убедил тебя? Ты знаешь, что я не лгу.

Арнис понимал, что все это — правда. Все то, что говорит сейчас Хэрон. Сейчас он был убежден в этом. Внутренне — полностью убежден.

Нет никакого Христа. Все это чушь. Бог не мог воплотиться на третьесортной планетке. Никто не ждет нас после смерти. Есть только дальнейшая эволюция — превращение в сверхчеловека... в сагона... Или регресс, смерть. Смерть вечная. Арнис открыл глаза.

Что ж, если так, я выбираю смерть.

Звуки продавливались с трудом сквозь воздух, внезапно ставший тягучим и вязким.

— Верую, — шептал Арнис, — в Бога, Отца всемогущего, Создателя неба и земли... И в Иисуса Христа, Его единородного Сына, Господа нашего... зачатого от Святого Духа, рожденного от Марии Девы, распятого при Понтии Пилате...

Все, что он говорил, казалось ему сейчас совершенно бессмысленным. Он говорил это из упрямства. Когда он замолчал, что-то изменилось. В груди было холодно и пусто. И было чувство, что он упустил какой-то великий шанс. Хэрон смотрел на него, глаза, как всегда, не выражали ничего, но Арнису почудилось в его лице — сожаление.

— Я все равно люблю тебя, Арнис, — тихо сказал сагон. Не было вокруг Вселенной. Только маленькая площадка посреди тумана, на которой они стояли вдвоем. Арнис ощущал себя смертельно уставшим, как после недели тяжелых боев. Он уже ничего не чувствовал, ему было холодно и хотелось язвить.

— И Данку ты тоже любил?

— Данка жива, — сказал сагон, — потому что смерти нет. А боль... несколько часов боли. Полно, Арнис, ты же знаешь, как это неважно. Тебе приходилось испытывать худшее. Ты уже забыл об этом.

— Так смерти все-таки нет?

— Просто уровень сознания у всех разный... один поднимается на уровень, другой опускается. А судьба Данки... что тебе до нее? У нее свой путь. Но вспомни цхарнита там, в схроне — вспомни, как он кричал. Твои руки едва не ослабли. Но ты только крепче сжимал его пальцы стержнями. А потом ты убил его.

— Я виноват в этом и отвечу.

— И я виноват... Арнис, и я знаю, что виноват — но я делал это... ради тебя. И ради нее тоже. Арнис, я не теряю надежды. Ты отверг меня, но всегда можешь вернуться. Я буду ждать тебя. Корабль выходит из подпространства, мне будет трудно поддерживать связь...

Последние слова Арнис слышал как сквозь туман. Он терял сознание.

Арнис несколько секунд пытался осознать себя. Потом сорвал с носа демонстратор. Ильгет, улыбаясь, смотрела на него со стены.

— Иль, — прошептал он. Потом увидел Распятие.

Он слез с койки, оказавшись на полу на коленях. Головой — в холодный бортик. Он долго молился, путая слова, плача временами. Потом встал и побрел к умывальнику.

Он вытянул руки, и увидел свежий, чуть кровоточащий еще шрам на запястье.

Иост обернулся.

— Еще рано, — сказал он, — поспал бы еще... Арнис?!

Он увидел. Вскочил, подошел к Арнису, взял его за плечи.

— Что с тобой?

— Все хорошо, — Арнис посмотрел ему в глаза, — все хорошо. Если хочешь, принеси блинкер.

— Да нет, я вижу...

— Этого следовало ожидать, — сказал Арнис, — мы были в подпространстве.

— Что у тебя с рукой?

— А, да... надо заклеить, — Арнис сел, вытащил аптечку.

— Давай, я заклею, тебе же неудобно, — Иост достал кусочек псевдокожи, приладил на ссадину, — откуда это?

Арнис хмыкнул.

— Сагон порезал.

— Это все? Ты не ранен?

— Это все. Просто, чтобы я не забыл... наш разговор.

— Ох ты, Господи! — вздохнул Иост, — так... ты сядь. Я тебе сейчас чаю принесу. Есть хочешь?

— Нет.

Иост пошел на кухню и через четверть минуты появился с горячей кружкой.

— Спасибо, — сказал Арнис безжизненным голосом.

— Ты пей, — Иост сел рядом, — Господи, как же тебя угораздило-то...

— Вот что... — Арнис отхлебнул чай и поставил кружку, — я сейчас отчет напишу. Или, хочешь, я тебе расскажу, и сделаем запись...

— Ты делай, как тебе удобнее. Может, написать проще будет? Мне, конечно, хотелось бы услышать, но как тебе лучше.

— Хорошо. Я тогда напишу, — кивнул Арнис.

— Ты знаешь, я не буду уходить, — сказал Иост, — посплю здесь, в Посту.

Арнис с признательностью посмотрел на него. Хоть и прошло несколько часов, и вроде бы, уже удалось как-то успокоиться... уже исчезло это ощущение ветра, пронизывающего до холода в кишках — все равно остаться одному ему было бы страшно.

Хотя в Пространстве, возможно, сагон его и не достанет. Дело не в этом.

— Да еще и спать не хочется, — добавил Иост, — давай поговорим с тобой.

— Давай.

Арнис уже закончил рутинную проверку систем и теперь спокойно сидел в пилотском кресле, а Иост устроился в соседнем. Они только что позавтракали вместе. Арнис нашел в себе силы поесть — через отвращение. Есть не хотелось совершенно, но это рекомендовалось. И действительно, как раз после этого и стало полегче на душе.

Безумие, подумал Арнис, в каком диком безумии мы живем... Почему реальная драка с шибагами никаких эмоций у меня не вызывает, кроме веселья. И вот этот сон... все-таки сон... обычный разговор — почему он так меня вымотал? Страшно подумать, что до Квирина еще три недели. Я не выдержу. Мне восстанавливать нужно психику.

Он повернулся к Иосту. Тот смотрел на него серыми добрыми глазами, в которых светилась жалость. Арнис чуть улыбнулся.

— Арнис, — тихо сказал Иост, — тебе о чем лучше сейчас говорить? Может, лучше отвлечься? Ты на Артиксе был когда-нибудь? А, что я спрашиваю, ты же был с Ильгет.

— Да, — Арнис оживился, — это, наверное, лучшее, что в моей жизни было. Просто сказка. А ты...

— Я был с родителями. В 15 лет. С родителями, братом и сестрой. Мы жили на островах, там такой чудесный отель... прямо под открытым небом. Хижины из пальмовых листьев. Костры. Мы плавали на плотах по океану, ловили таких рыб огромных... Нет, наверное, не получится так? — Иост заметил, что глаза Арниса потухли, он весь словно ушел в себя.

— Знаешь, Иост, спасибо тебе. Но не получится сейчас меня отвлечь. Я пока ни о чем другом не могу думать.

— Все-таки лучше бы я подежурил.

— Да какая разница? Мы же оба здесь сидим, считай, что оба и дежурим. А заснуть... я сейчас не смогу заснуть. А ты спи... ну не можешь же ты все три недели не спать теперь!

— Мы можем спать вместе, — решил Иост, — прямо здесь, в Посту. Когда ты сможешь заснуть, тогда и я. А может, тебе принять таблетку?

— Ну что ты... Я думаю, естественный сон сам придет. Я боюсь, правда... Сколько нам еще переходов предстоит?

— За все время? Сейчас прикинем... восемь еще.

Арнис заметно вздрогнул.

— Эх... согласился бы ты, я бы тебя отвез на базу.

— Тебе одному не разрешат дежурить, ты не ско.

— Да, ну и что? У тебя психическая травма, это же ясно. Зря не соглашаешься.

Арнис глубоко вздохнул.

— Ничего. Я думаю, обойдется. Я смогу. А бежать — не хочу... это даже лучше, если я с ним снова встречусь. Я хочу понять его... понять. В чем тут дело. Понимаешь, Иост? Сколько можно воевать — мы должны разобраться!

— Арнис... уже 700 лет разбираемся!

— Я это слышал, — упрямо сказал Арнис, — и все же...

Иост помолчал.

— А если это не в человеческих силах — разобраться? — спросил он, — ведь мы не можем их понять, они — сверхлюди.

Арнис пожал плечами.

— Но мы должны попытаться. Проще всего сказать — это не в человеческих силах.

— Знаешь, Арнис... мы все рисковать привыкли. Жизнью там... это все понятно. И правильно, наверное. Но... тут ты большим рискуешь. Ведь это все равно, что с сатаной разговаривать. Хочешь свою душу навсегда погубить?

Арнис молчал какое-то время. Потом сказал.

— Видишь, мы так и так этим рискуем. Не только жизнью. Мы в любом случае можем встретиться с сагоном. Так вот я хочу не вслепую с ними встречаться. А знать уже, в чем дело... А разве мало душ они погубили — тех, кто вовсе не стремился ни в чем разобраться? И — разве у меня или у тебя может быть уверенность, что в следующей беседе мы выстоим? Что он нас не сломает?

— Может быть, ты и прав, — пробормотал Иост. Потом он сказал.

— Ты знаешь, я ведь ничего не знал о твоих занятиях. Каюсь... ты как-то заговаривал, да я не заинтересовался.

— Ну что ты... я и не стремился особо афишировать.

— А вот сейчас увидел случайно эту твою таблицу... Сильно. Тут уже монографию писать можно.

— Да не монографию... Просто, Иост, понимаешь, научный подход нужен. Слава Богу, я социолог. Диплом только что не защитил. Все это надо анализировать всерьез. В общем, да... работа большая. Конечно, она еще далеко не закончена. Но уже какие-то контуры появились... — Арнис помолчал и добавил мрачно, — причем в этот раз сагон мои выводы подтвердил.

— Ты знаешь, я не совсем понял. У тебя с ним такой разговор получился... Я понимаю, ведь слова — это поверхностное, там еще многое в мыслях оставалось. Так ведь я не знаю, что у тебя за выводы. Ты уже что-то понял, зачем они пришли к нам. Расскажи. Или это пока тайна?

— Ну что ты, Иост... конечно, нет. Ведь ты можешь сам в любой момент напороться, тебе лучше знать это.

Арнис помолчал.

— А выводы такие. Сагонов ведь очень мало. Когда-то это была процветающая цивилизация. Но с началом развития вот этих способностей... появления сверхлюдей — сама по себе их цивилизация была разрушена. Осталась только небольшая часть. Порядка сотен. Но зато это были сверхлюди, живущие сразу в нескольких мирах, и они постоянно перевоплощались... ну, это ты знаешь.

— Да, конечно.

— Так вот... сейчас для меня уже очевидно одно — сагоны ставят целью найти людей... способных к превращению в новых сагонов. Эту идею, собственно, Ландзо почерпнул от Цхарна. И сейчас я выяснил, что так оно, видимо, и есть. Ведь посмотри, как получается... для сагонов нет ничего важнее, чем завоевать хоть одну человеческую душу. Неважно как. Обмануть, соблазнить чем-то, в конце концов, просто сломать пытками, страхом. Сколько раз мы убивали сагонов только потому, что они выходили на ментальный поединок с кем-то из нас. Да сагону ничего не стоит убить меня... или Ильгет. Или тебя. Ему не смерть нужна и не боль. Ему зачем-то нужна человеческая душа, и настолько нужна, что ради завоевания ее он готов рискнуть работой многих десятилетий, проиграть войну за очередную планету.

— Да, согласен, — кивнул Иост, — это очевидно.

— И многочисленные свидетельства подтверждают это. Все, что сагоны ищут здесь — не рабы, не жизненное пространство, не биоэнергия... Они ищут личностей, обладающих определенными качествами, неизвестно, какими. Готовых к превращению в сагона. К эволюции, так сказать. К развитию.

Арнис помолчал.

— Сначала я думал... предполагал, что это связано с малой численностью сагонов. С тем, что они не размножаются естественным путем, а искусственный все же очень труден. Ну, ты знаешь эти теории. Они производят своих клонов и проводят их по пути психофизического развития до превращения во взрослого сагона. Процесс длится десятки, если не сотни лет, и требует совместных усилий многих взрослых сагонов.

— Да-да...

— Ну вот, я думал, что из человека, тщательно отобранного, сагона все же сделать легче. Чем из абстрактного клона, который ведь еще неизвестно, обладает ли какими-то там духовными силами. В принципе, многое говорит за это. Ведь посмотри, как они Ландзо отбирали. Он едва ли не один из миллионов лервенцев, кто решился на побег из этой общины. Через жуткие препятствия прошел. А потом... все, вроде бы, хорошо, жил на Квирине. Так ведь он снова на Родину вернулся. Это, согласись, надо быть особым человеком... И только тогда, проведя его еще через ряд испытаний, Цхарн решил за него взяться всерьез.

— Ну не знаю, — сказал Иост, — Ландзо у нас орел, конечно, но вот взять меня. Я самый обычный человек. Ну, пилотировать всегда любил. Но это много кто любит. Я ничем особым не выделяюсь среди квиринцев. И чего меня сагон достал — понятия не имею. Подвигов я тоже особых не совершал, даже в ДС.

— Ладно, друг, не скромничай. Откуда мы знаем-то? Сагоны, они другими глазами видят все. И потом, не факт, что это какое-то преимущество. Может, наоборот, мы хуже всех... меня, например, сагон так и убеждал, что я хуже всех, что я сволочь, и поэтому у меня другого пути нет, как с ними связаться. Так вот, я думал, что это связано с их жаждой экспансии. То есть завоевать нас они хотят, стремятся, но вот сил-то мало. Вот и делают из некоторых людей новых сагонов.

— Логично, — согласился Иост, — и что же? Ты сменил точку зрения?

— Видишь ли, — произнес Арнис с трудом, — мне противно об этом говорить, но... Похоже, Хэрон прав. И вообще... это не только он мне сегодня сказал. Понимаешь... ты знаешь теорию прогрессорства?

— Ну да, слышал, конечно.

— Ну вот. Они хотят помочь нам. Из благородных побуждений. Они хотят из нас... из тех, кто пригоден к дальнейшему развитию... сделать новых сагонов. С их точки зрения, это шаг вперед. Ну и в общем-то, действительно... мир сагона гораздо богаче, чем мир человека.

Иост покачал головой.

— Что ж ты... не согласился?

— Я... ты знаешь, я и сам не знаю, почему я не согласился, — тускло сказал Арнис, — логических аргументов у меня нет. Ну, с Ильгет не хочется расставаться... хотя и она может эволюционировать. У меня тут есть в коллекции беседы с женщинами... Они тоже могут стать сагонами, какая разница, мужское тело там нацепить... Не знаю, Иост. Просто почувствовал — нельзя.

— Прости. Зря я так.

— Нет, все нормально. Мне и самому интересно, почему я отказался. Если бы я знал... Но я бы и сейчас отказался.

— Ну, Арнис... это же очевидно! Сагоны! Какое прогрессорство... они ж людей миллионами уничтожают.

— Да, но с их точки зрения это все же благо. Ведь и мы убиваем... ради того, чтобы другие спаслись. Сагоны считают, что ради эволюции одного человека допустимо убить миллион к эволюции неспособных. Мы так не думаем... но мы тоже готовы убивать во имя своих целей, так что мы в этом плане ничуть не лучше.

— Ну хорошо, но как они ломают людей... обманывают...

— Иост, это война. У нас тоже всякое случается. С их точки зрения, такая цель оправдывает риск. А может, и правда, сагоном можно через большое страдание стать.

Арнис помолчал.

— А самое-то противное, знаешь что... получается, наша Дозорная Служба — это прямо-таки питомник будущих сагонов. Они нас отбирают, а мы объединяемся... мы, те, кто способны стать сагонами. И воюем против них. А они нас поодиночке переубеждают. Или пытаются переубедить. Мы им просто задачу облегчаем. Видишь... наверное, нельзя человека развить против его воли. Поэтому они стараются нас именно убедить.

— Но некоторых ломают.

— Да, но... может быть после ломки... тут же дело не в силе характера. Может, это тоже метод — привести в состояние полной покорности, и из него уже развивать дальше.

— Это мерзко, — сказал Иост решительно, — это все мерзость! Какое они право имеют решать за нас... лезть в наши дела!

— Ты сейчас судишь с позиции нашего Этического Свода. А у них своя этика, понимаешь? И не факт, что наша обязательно выше. В конце концов, принцип невмешательства — это сомнительная достаточно вещь. В нем многие сомневаются. Может быть, мы не пытаемся перестроить жизнь Галактики лишь потому, что у нас сил мало. Иначе тоже занимались бы прогрессорством в других мирах... подтягивали бы их до уровня Федерации.

Арнис говорил тускло, голос казался безжизненным. Иост вздохнул.

— Ты логичен, друг. Куда ни посмотри — ты во всем прав. Ну что ж, нам и правда сагонами становиться?

— Нет, — Арнис посмотрел на него, — никогда. Я никогда не стану сагоном.

— Почему? Сагон всегда неправ, если он прав — смотри пункт первый?