– При чем тут они? – возмутился мистер Бэнг.
      – Я так и предполагала, что моя просьба рассказать о родителях вас встревожит.
      – Ну, что ж... У нас никогда не было теплых отношений.
      – Вы чувствуете, что недополучили в детстве родительской любви?
      – Ну, я бы не сказал, что они жестоко со мной обращались...
      – А все-таки?
      – Да... – признался он. – Ко мне всегда относились свысока и с некоторым презрением. Часто говорили, что я – дурак, недотепа...
      – Ваши родители занимались рукоприкладством?
      – Нет... Хотя подзатыльники... Джули, подзатыльники считаются рукоприкладством?
      – Безусловно...
      – В таком случае вы видите перед собой знатного коллекционера оных...
      – За что вам доставалось?
      – Да ни за что... Просто у мамы было плохое настроение или не получалось что-нибудь со стряпней...
      – Так ли? То есть вы никогда не позволяли себе досадных шалостей?
      – Может быть, но я бы не сказал... Во всяком случае, я не припомню ни одного раза, когда почувствовал бы, что заслужил оплеуху.
      – Вы не против, если я применю методику гипноза? Я постараюсь вернуть вас в детство, а вы попытайтесь не сопротивляться и рассказать все, что вы чувствуете...
      – Забавная игра. Но какое отношение это имеет к моей сегодняшней личной жизни?
      – Не знаю, но мне кажется, что гипноз может многое прояснить.
      Мистер Бэнг послушно лег на кушетку, а Джули принялась колдовать со своей методикой. Сначала она мерно раскачивала перед его глазами золотым кулончиком, произнося спокойные и умиротворяющие слова, потом начала считать. Бэнг затих.
      – Вам восемь лет. Вы дома... Родители тоже дома. Что вы видите?
      – Мама входит в комнату и начинает орать.
      – Что ее возмутило?
      – Брошенные на кровать мятые школьные брюки. Она кричит истерическим голосом и швыряет в меня учебник математики. Мне очень больно. Угол учебника чуть не выбил мне глаз. Я плачу... Это злит маму еще больше. Она хватает меня за волосы и с размаху ударяет головой об стену. Я ору от боли. Мне кажется, я лысый... Я плачу и зову на помощь... Мама орет: «А ну замолчи!»
      Бэнг заплакал и заметался на кушетке.
      – А отец?
      – Орет на меня и на мать, чтобы мы замолчали, чтоб в доме было тихо...
      – Что было потом?
      – Мне не разрешили смотреть телевизор и в наказание загнали спать в восемь вечера... Я лежу и шепчу: «Как я вас ненавижу. Я обязательно вам отомщу. Дайте время! Как я вас ненавижу!»
      Пациент впал в острое беспокойство.
      – Сейчас я выведу вас из гипноза...
      Джули принялась считать, приговаривая свои простые заклинания, имеющие столь таинственную магическую силу. Наконец она щелкнула пальцами прямо над ухом мистера Бэнга, и он немедленно очнулся.
      – Я дурно себя вел? Пытался к вам приставать? – спросил он.
      – Нет, все в порядке... Кстати, мистер Бэнг, принимая во внимание вашу особенность спать со всеми женщинами, которые вам встречаются, хочу предупредить, что завязывание личных и тем более интимных отношений с пациентами является грубейшим нарушением профессиональной этики.
      Он внимательно посмотрел ей в глаза. Она не отвела взгляд.
      – Откровенность за откровенность, мисс Джули... А со мной вам хотелось бы нарушить профессиональную этику?
      К его удивлению, Джули залилась краской и отвернулась. В кабинете повисло напряженное молчание.
      – Мистер Бэнг, – наконец проговорила она, – я прошу вас держать себя в руках и не повторять попыток затащить меня в постель.
      – Ну зачем же в постель? Мне кажется, что ваша кушетка вполне удобная...
      – Мистер Бэнг, вы переступаете черту. Еще одно слово, и я буду вынуждена отказаться от вас как от пациента...
      – Я согласен, если это позволит вам не отказаться от меня как от мужчины.
      – Нет, я просто потребую, чтобы вы немедленно покинули мой кабинет и более никогда не показывались мне на глаза...
      – В таком случае, приношу вам свои самые что ни на есть сердечные извинения... Мне показалось, что я вам нравлюсь...
      – Вы слишком самонадеянны.
      – Нет. Просто вы мне очень нравитесь, мисс Джули, и мне показалось, что это взаимно.
      – Вам показалось.
      – Как психолог вы не можете не знать, что рассказы мужчины о своем детстве делают его беспомощным и привязывают к женщине, которой он доверился....
      – Послушайте, мистер Бэнг...
      – Мисс Джули, психологу не положено перебивать пациента.
      – Иногда это совершенно необходимо... Либо замолчите, либо немедленно покиньте мой кабинет.
      – Хорошо... Я молчу...
      – Мистер Бэнг, мне вполне ясен ваш случай... Но я начну с вашего поведения в настоящий момент. Вам вовсе не хочется переспать со мной. То есть, возможно, у вас есть физическое влечение, но никаких чувств ко мне вы не испытываете, да и не можете испытывать. Мы с вами знакомы полчаса. Ваше поведение вызвано попыткой прекратить наши профессиональные отношения, потому что я коснулась очень болезненной точки вашей души. Родители нанесли вам серьезную травму.
      – Мало ли кого бьют в детстве...
      – Это правда, но каждый ребенок реагирует по-разному. Если бы вы обвиняли себя, говорили бы, что это вы были плохим, и вас били справедливо, у вас развился бы несколько иной невроз. Вы же постоянно ощущали несправедливость отношения к вам и вели себя весьма воинственно. По крайней мере, тайно после побоев клялись отомстить... И вы исполняете вашу клятву, мистер Бэнг. Вы мстите своим родителям.
      – Мы практически не общаемся.
      – Ну, во-первых, ваша месть в том и заключается, что вы попросту игнорируете их, соблюдая минимальные приличия. Во-вторых, поскольку вы не можете направить всю силу своей мести на родителей, вы ее сублимируете, перенося на других людей.
      – Вы ошибаетесь. У меня дома много работников, и со всеми у меня прекрасные отношения... Мы живем как семья.
      – Да, вы действительно создали себе подобие семьи из наемных работников, которых вы контролируете, задабривая высокой зарплатой и теплым отношением. Вам нужен этот круг защиты, эти люди создают вам иллюзию, что вы защищены. Однако вы прекрасно отдаете себе отчет в том, что стоит измениться вашему финансовому положению, и от этих добросердечных отношений не останется и следа... Более того, вы не сомневаетесь, что напоследок каждый из них изловчится пнуть вас под дых.
      – Ну...
      – Я не закончила... Итак, ваш ближний круг – лишь эрзац семьи, фальшивка, временное решение проблемы. Мистер Бэнг, вас никогда не любили безусловнойлюбовью. Вы и сами, разумеется, не умеете любить безусловно, просто так.
      – Бескорыстно?
      – Это слишком узко сказано... Любить не ожидая взаимности, любить без всяких причин. Такая любовь предполагается между близкими людьми. Не получив такой любви в детстве, вы мстите всем, особенно женщинам. Добившись финансовой мощи, вы покупаете любовь, манипулируете людьми, как пешками.
      – Ну, у вас Гитлер какой-то выписывается...
      – Поверьте, механизм развития таких личностей, как Гитлер, подобен тому, который я наблюдаю у вас... Могу поспорить, что у вас за пазухой имеется какой-нибудь план захвата мира!
      – Ух... Да вы просто провидица...
      – Вот видите.
      – Почему же я его не осуществил до сих пор?
      – Вы еще молоды. У вас все еще впереди.
      – Вы слишком строги ко мне... Почему?
      – Потому что вы своими приставаниями пытались мешать мне работать.
      – Каюсь... Больше не буду...
      – Мистер Бэнг, вы несчастный, измученный человек. Вы сказали, что в молодости работали санитаром в морге. Уже тогда вы пытались этим выместить свою злобу...
      – Что вы имеете в виду?
      – Я думаю, вы прекрасно знаете, что я имею в виду... Ведь мертвецы беспомощны...
      – Джули... Я не издевался над мертвецами...
      – Нет?
      – Ну разве что невинные шутки...
      – Вот видите... С одной стороны, вы все еще пытаетесь доказать своим родителям, что вы не придурок, с другой – хотите отомстить им, но вас останавливают приличия. Зато женщинам вы мстите самозабвенно... Вот, к примеру, ваша старая любовь. Как ее зовут?
      – Мира, – выдохнул он.
      – Вы сами не верите сказке о том, что за двадцать лет не нашли способа ее разыскать...
      – Я был занят...
      – В жизни нет ничего важнее любви.
      – Вы так считаете?
      – Во всяком случае, в вашейжизни. И подсознательно вы знаете, что именно эта Мира могла дать вам то, чего вам всегда не хватало. Безусловную любовь. Ту самую, которую, по всей видимости, она подарила вашему сопернику, этому слабому доходяге...
      – Но тогда почему...
      – Почему она предпочла его вам? Все дело в том, что она способна на эту безусловную любовь, а вы...
      – А я не способен?
      – Способны, – Джули помолчала. – Надеюсь, что способны... Но этому вам придется упорно учиться...
      – Может, я как-нибудь обойдусь? – попытался отшутиться Бэнг. Ему было не по себе.
      – Не обойдетесь.
      – Спасибо вам, доктор... – Ему смертельно захотелось сию же секунду уйти. – Вы мне очень помогли.
      – Я вас разгневала, – миролюбиво отозвалась Джули.
      – Я обязательно приду к вам еще...
      – Не думаю...
      – Вы от меня отказываетесь?
      – Нет.
      – Тогда почему...
      Джули усмехнулась.
      – Вы у меня не первый пациент с таким комплексом проблем. Боюсь, вы еще не готовы к выздоровлению. Возможно, на уровне чувств, где-то в глубине души, вы и соглашаетесь со мной. Но ваше рациональное начало твердит вам обратное... К сожалению, без потрясения, без серьезного жизненного краха вам не прийти к выздоровлению...
      – Так что же вы мне посоветуете?
      – Мистер Бэнг, вы умудрились вытащить из меня то, что я обычно даю пациентам за курс из двадцати встреч.
      – Я заплачу вам за двадцать встреч сейчас. Только скажите, что мне делать?
      – Попытайтесь завоевать мир, мистер Бэнг.
      Он округлил глаза. Он не понимал ее. Не понимал и внутри немного боялся.
      – Вы шутите?
      – Я не шучу. Сейчас вам не нужна ваша Мира. Потому что вы еще не готовы к любви, браку... Надо дорасти. Не мучьте зря себя и ее...
      – Миру завоевать не дорос, а завоевать мир дорос?
      – Именно так.
      – А что, если своим советом вы обрекаете мир на нового Гитлера?
      – Во-первых, у вас гораздо мягче сердце. И я не думаю, что то, что вы намерены совершить, является злым замыслом.
      – Скорее наоборот...
      – Ну вот видите, мистер Бэнг! Идите и завоевывайте мир. Если вам это удастся – выиграет мир, а если вас постигнет неудача – выиграете вы... Ваш рациональный ум наконец капитулирует перед вашей внутренней потребностью безусловной любви.
      – И тогда я буду готов?
      – И тогда вы будете готовы, – эхом откликнулась она. Лицо ее было сосредоточенно и серьезно.
      Он помолчал, пытаясь осмыслить услышанное.
      – Скажите, – внезапно спросил он, – вы дали мне этот совет только потому, что я обещал вам заплатить сразу за двадцать встреч?
      – Нет, я просто испугалась, что вы сейчас приметесь насиловать меня на кушетке.
      – Да, именно это мне, признаюсь, было бы очень приятно.
      – Да. Это и есть ваша месть всем женщинам мира. Я вам только что пыталась это объяснить.
      Мистер Бэнг покачал головой.
      – А если бы я не был вашим пациентом, у меня был бы шанс добиться вашего расположения? Подумайте, прежде чем отвечать... Ведь если вы ответите «нет», то снизите мою самооценку как мужчины и тем самым нанесете вред, а главная заповедь врача – не навреди!
      – Нет, мистер Бэнг, я не стала бы заниматься с вами любовью, и дело здесь не в вашей самооценке.
      – А в чем? – торопливо спросил он.
      – Я, как и вы, нуждаюсь в безусловной любви, не построенной на физической привлекательности, плотской радости или холодном расчете.
      – Но расчет способствует любви...
      – Отчасти согласна с вами, хотя ваше предположение звучит нетривиально. В таком случае, какой мне смысл заниматься с вами любовными утехами на кушетке, тем более что через пять минут сюда войдет следующий пациент?
      – Ну, зачем же... Мы могли бы встретиться после...
      – Да, но после ваше удовольствие было бы не столь острым... Это был бы в какой-то степени компромисс. Сняв с меня одежду, то есть оставив в архетипическом состоянии беззащитности, вы обязательно попытались бы занять главенствующее положение и принялись бы воображать, что действие происходит в моем кабинете, на этой вот кушетке.
      – Джули, вы – страшный человек.
      – Тем более оставьте мысль со мной переспать.
      – Я упорный...
      – Я знаю... Ваше упорство зиждется на вашем неврозе. Не добившись меня легитимными средствами, вы наверняка начнете предлагать мне баснословные деньги.
      – Вы не оставляете мне другого выбора... Скажите, а если я смогу убедить ваш рассудок все-таки пойти на близость со мной, вы согласитесь?
      – Мистер Бэнг, наша встреча подошла к концу. Вы должны мне за двадцать сеансов... Это полторы тысячи фунтов. Потрудитесь уплатить секретарше.
      – Джули, а если я предложу вам сто тысяч фунтов за то, чтобы вы провели со мной вечер? У меня в замке... Вы ведь не замужем... И кажется, у вас никого нет... Что вам терять?
      – Мистер Бэнг, я подумаю над вашим предложением... А сейчас позвольте мне заняться следующим пациентом... И, пожалуйста, не приходите сюда больше, курс вашего лечения закончен.

?

?