Сент-Хеленс - Цинния

      Ник опустился на четвереньки и пополз под мягко колеблющимся телом. Его рука оказалась рядом с предметом, лежащим на мхе. Финка. Он взял ее, закрыл ножны и положил в карман своих черных брюк. Миновав тело, он поднялся и пошел по коридору. Он пробовал еще раз произвести психическое исследование, но опять не получил никакого ответа от Циннии. Он думал, что она жива. Она должна быть жива. Он знал бы, если бы это было не так. И она была где-то в этом проклятом лабиринте. Почему она не отвечала?
      Теперь он двигался еще стремительней. Страх того, что Цинния могла лежать без сознания или раненой где-нибудь в одном из зеленых коридоров, быстро заставил отбросить естественное чувство равновесия и старую привычку к осторожности. Рукав его черного смокинга оказался около листа. Шелестящий звук быстро указал ему на ошибку. И тут сработал инстинкт. Он прыгнул вперед, едва избежав прикосновения двух длинных лезвиевидных листьев. Листья соединились со звуком, который почему-то напомнил о ножницах. Мгновение спустя его внимание привлекло журчание воды, перетекавшей по камням. Грот. Он был около центра лабиринта. Он обогнул последний угол и увидел Циннию.
      Она была не одна. Недалеко стоял Дункан Латтрелл. Он держал в руке электронную пушку. Его рот искривился в удивлении и отвращении при виде пришедшего в беспорядок смокинга Ника.
      — Мы ждали вас, Частин, — сказал Дункан. — Вы слишком пышно одеты для данной ситуации. Но, принимая во внимание ваш всем известный плохой вкус, предполагаю, этого стоило ожидать.

Глава 23

      — Ник. — Цинния вскочила на ноги, когда он неспешным шагом вышел на открытое пространство. Она бросилась к нему.
      — Не двигаться, — приказал Дункан.
      Цинния остановилась. Она ощущала одновременно облегчение и страх. Ник здесь. Но теперь они оба в ловушке.
      — Я знала, что ты найдешь меня. Но надеялась, что этого не случится. Дункан сошел с ума.
      — Сядь, Цинния. — В голосе Дункана внезапно появился гнев. — Сейчас же. Или я убью Частина прямо там, где он стоит.
      Цинния резко повернулась к нему, сжав кулаки:
      — Если ты это сделаешь, я никогда не дам тебе то, что ты хочешь.
      — О нет, дашь. — Дункан тонко улыбнулся. — Потому что в противном случае я прослежу, чтобы Частин умирал очень долго. Я уверен, что растения, которые и без зубов доедают то, что осталось от Дефореста, обрадуются десерту.
      Ник остановился около большого темного фиолетово-зеленого растения, которое выжидающе шелестело, чуя добычу. Но он проигнорировал кустарник, и бросил на Дункана лишь мимолетный взгляд. Все его внимание было сосредоточено на Циннии.
      — Тебе лучше сделать то, что он сказал. Присядь. Мы, скорее всего, пробудем здесь некоторое время.
      Цинния внимательно вгляделась в его лицо. В царящем в лабиринте сумраке было невозможно разобрать его выражение. Впрочем, всегда нелегко было сказать, о чем думает Ник, напомнила она себе. Он мог быть таким же загадочным, как море. Цинния не спеша опустилась на холодную каменную скамью.
      — У него журнал твоего отца. — Она посмотрела на аккуратно завернутый пакет, лежащий возле нее на каменной скамье. — Он украл его у бедного Морриса Фенвика и затем убил его. Он также нанял Вилкеса, чтобы тот создал дубликат и поддельную записку, которую должны были найти Полли и Омар. Он думал, что если ты купишься на подделку, то перестанешь искать оригинал.
      — Я знаю. — Ник посмотрел на Дункана. — И вы старались создать впечатление, что мой дядя имеет отношение к убийству Фенвика и подделке.
      Дункан сделал жест свободной рукой, будто говоря «что поделаешь?».
      — Оставив одну из запонок вашего дяди в доме Вилкеса, я пробовал сбить вас со следа или, по крайней мере, отвлечь.
      — А как вы заполучили запонку? — спросил Ник.
      — О, это было просто. Мы регулярно встречались, чтобы обсудить дела. Я удостоверился, что он потерял одну из запонок после того, как выпил слишком много скотч-тини. Мне действительно не хотелось убивать тебя, Частин, без крайней необходимости. Я боялся, что твоя смерть заинтересует слишком многих, и не только в полиции, но и партнеров из низших классов.
      — Его партнеры, как ты их назвал, принадлежат к намного более высокому классу, чем ты сам, но ты, конечно же, привлечешь их внимание, если убьешь его, — отчаянно сказала Цинния. — Тебе никогда не удастся этого избежать.
      — Я нашел способ обойти эту небольшую проблему, — пробормотал Дункан. — К тому времени, когда кто-нибудь найдёт его тело в этом очаровательном саду, от него останется не очень много. Все решат, что он и Чокнутый Дефорест обсуждали судьбу Третьей Экспедиции, и оба попались этим проклятым растениям-мясоедам.
      — Не сработает, — сказала Цинния.
      Она уже охрипла, повторяя эти слова. Она много раз говорила их за прошедший час, пока они ждали Ника. Дункан, как и она сама, был уверен, что Ник в конце концов докопается до правды. Она преднамеренно отказалась ответить на знакомый зов сильного таланта Ника, стараясь удержать его от входа в лабиринт. Но он все равно нашел ее. Типичный схематик.
      Ник посмотрел на Дункана.
      — Ваш отец затратил много усилий, чтобы переписать историю. Он убил нескольких людей и симулировал банкротство своей собственной компании, чтобы замести следы. Но даже параноидальный талант-схематик не смог уничтожить все свидетельства, имеющие отношение к Третьей Экспедиции.
      В глазах Дункана мелькнула и тут же исчезла, будто ее и не было, вспышка гнева. Его лицо снова приобрело знакомое доброжелательно-приветливое и открытое выражение.
      — Моему отцу, конечно же, пришлось хорошо потрудиться. В этом приходиться отдать должное старому ублюдку. Все время, сколько я его помню, единственное, о чем он когда-либо заботился, был этот проклятый журнал. Он даже не потрудился приехать на похороны моей матери, потому что был слишком занят, работая над ним.
      — Почему же он тогда не избавился и от Дефореста? — спросила Цинния.
      Дункан захихикал:
      — Для этого не было причин. Чокнутый Дефорест внес свой посильный, хоть и невольный, вклад в план.
      — Он помог превратить правду в вымысел, — сказал Ник.
      — Точно. — Дункан улыбнулся. — Благодаря его глупым теориям о похищениях пришельцами ни один серьезный ученый никогда не обращал внимания на эту экспедицию. Она стала относиться к разряду историй, которые освещает только желтая пресса.
      — Чего и добивался Марсден Латтрелл, — сказал Ник.
      Дункан кивнул:
      — Третья Экспедиция очень изящно была низведена до уровня туманной легенды. Но к сожалению, все усложнилось после того, как мой отец год назад выпрыгнул из окна. Журнал Частина исчез через несколько часов после его смерти. Его украла любовница отца. Она, очевидно, подумала, что он весьма ценен и решила заработать на нем, продав его одному коллекционеру книг из Нью-Портленда.
      Цинния подняла подбородок:
      — Я полагаю, ее ты тоже убил?
      Дункан добродушно хихикнул:
      — Она очень мудро исчезла до того, как я понял, что она сделала. Я потратил месяцы и много денег, разыскивая ее, но так и не смог найти ее к тому времени, когда с коллекционером из Нью-Портленда случился удар, и он умер. Родственники вызвали Морриса Фенвика чтобы оценить его коллекцию книг. Фенвик нашел журнал Частина и понял, что заполучил кое-что важное.
      — Но он не знал, насколько важна его находка, не так ли? — сказал Ник.
      — Конечно, не знал, — продолжал насмехаться Дункан. — Он не смог расшифровать код. Он даже не понял, что журнал зашифрован. Но он знал, что часть семейной истории будет представлять большой интерес для Частина.
      — Поэтому он связался со мной. — Ник немного передвинулся, вызвав еще один вздох предвкушения у листвы ближайшего кустарника. — Он также уведомил моего дядю, Оррина Частина. Слухи, должно быть, поползли тотчас же.
      — Да. — Дункан с легким неодобрением поджал губы. — К тому времени, когда они дошли до меня, Фенвик уже принял решение продать журнал вам. Он отказался вернуть его мне.
      Цинния сузила ее глаза:
      — Поэтому ты угрожал ему. Ты вынудил его отдать журнал тебе, и затем убил его.
      — Я никак не мог оставить его в живых, — голос Дункана звучал так, будто он оправдывается. — Он знал слишком много, понимаете ли.
      — Вы имеете в виду то, что он прочел из журнала достаточно, чтобы узнать, что ваш отец был шестым членом команды экспедиции? — Ник смотрел на Дункана ничего не выражающими глазами. — И он знал, что экспедицию не отменяли. Она отправилась по расписанию.
      — Ты ведь вычислил это, не так ли? — Дункан с одобрением посмотрел на него. — Очень умно. Папа думал, что стер все следы того, что в последнюю минуту команда пополнилась еще одним членом.
      — Он пытался. — Глаза Ника были того же глубокого зеленого цвета, что и растения в гроте. — Марсден Латтрелл убил моего отца, как и других членов экспедиции. Какую разновидность яда он использовал?
      — Знаешь, мне никогда не приходило в голову спросить его, — сказал Дункан. — Без сомнения, это была одна из его собственных разработок. Как мне представляется, что-нибудь замедленного действия и чрезвычайно хитроумное. Он все время что-то ваял в своей лаборатории.
      — Яд? — Цинния в шоке приоткрыла рот. — Он отравил членов экспедиции?
      — Марсден Латтрелл был основателем «Огонь и Лед Фармасьютикалз», — объяснил Ник. — Он был блестящим химиком. Он финансировал Третью Экспедицию через Университет Нью-Портленда. Анонимно.
      — О Боже, — прошептала Цинния.
      — Юридически сделка заключалась в том, что его компания получит право на разработку коммерческих продуктов из любых многообещающих образцов флоры, которые будут найдены, — сказал Дункан. — Самый обычный договор. Всего лишь бизнес.
      — Не совсем, — сказал Ник. — Ваш отец был схематиком.
      Цинния вздрогнула:
      — Это нельзя назвать обычным бизнесом. Схематики ничего и никогда не делают как обычно.
      — Что в особенности верно в отношении Марсдена Латтрелла. — Ник не отводил пристального взгляда от Дункана. — Он, вероятн, о год за годом становился все более и более безумным, но к тому времени, когда решил профинансировать Третью Экспедицию, должно быть, был уже окончательно съехавшим с катушек параноиком. Удивительно, как он смог скрыть состояние своей психики от университетских чиновников.
      — Я сомневаюсь, что они проявили бы щепетильность, даже если бы догадались, что отец стал слегка эксцентричным, — сказал Дункан. — В конце концов, все равно где брать деньги, а университет слишком нуждался в финансовых средствах для проведения этой экспедиции.
      Ник выглядел так, будто задумался.
      — Марсден к тому времени стал настолько параноиком, что убедил себя, будто должен присоединиться к экспедиции, чтобы защитить свои инвестиции. Он не доверял никому.
      — Меньше всего он доверял твоему отцу, — парировал Дункан. — Он подозревал, что Бартоломью Частин был сильным схематиком. Он полагал, что Частин придумает, как украсть или скрыть любые ценные открытия.
      Цинния нахмурилась:
      — Когда Латтрелл в последнюю минуту появился в Серендипити, у Бартоломью Частина не было иного выбора, кроме как взять его в команду.
      — Другого выбора не было, — согласился Дункан. — В конце концов, отец оплатил всю эту проклятую экспедицию. Он отдавал приказы.
      Цинния глубоко вздохнула. Она задалась вопросом, было ли это только игрой ее воображения или же воздух в этой части сада действительно стал более плотным и тяжелым. Ей пришло в голову, что растения не были единственной разновидностью хищников, находящихся поблизости. Она сидела на скамье между двумя очень опасными плотоядными животными, один из которых, хоть и казался нормальным, был, несомненно, сумасшедшим.
      Единственное, что пришло ей на ум, так это тянуть время. К счастью, Дункан казался весьма расположенным к беседе.
      — Так в чем же состоит большой секрет? — спросила она. — Что такого нашла Третья Экспедиция, стоившее стольких жизней? Это какое-то ботаническое открытие?
      — Вообще-то отец действительно привез довольно интересный экземпляр растения, — сказал Дункан. — Он провел много времени, работая с ним после своего возвращения. Ему удалось синтезировать одно из сильнодействующих составляющих. Отец был уверен, что с его помощью он в конце концов получит возможность использовать свой талант без помощи концентратора.
      — Но вместо этого только становился всё более сумасшедшим, — сказал Ник.
      Цинния переводила взгляд с одного на другого:
      — О чем ты говоришь?
      — Пелена безумия. — Ник по-прежнему не отводил пристального взгляда от Дункана. — Марсден Латтрелл экспериментировал с ним, пока наконец не доигрался. Однажды днем, приблизительно год назад, он принял слишком большую дозу и шагнул из окна, которое оказалось на высоте двадцати двух этажей от тротуара.
      — Это было окно спальни его любовницы, — объяснил Дункан. — Он провел с ней день, работая над журналом и принимая пелену. Именно поэтому она смогла завладеть проклятой книгой и сбежать до того, как я узнал, что случилось.
      — Но Марсден Латтрелл убил себя год назад, — сказала Цинния. — Полиция же и газеты утверждают, что пелена безумия появилась на улицах только недавно. Где же она была последние тридцать пять лет?
      Дункан моргнул:
      — Отец никогда не видел реального потенциала пелены безумия. Сумасшедший старый дурень держал наркотик для себя. Он мог лишь думать о поисках способа расшифровать журнал Частина без концентратора. Он был настолько параноидален к тому времени, что боялся даже создавать фокусную связь с другим человеком.
      — Но вы увидели финансовый потенциал пелены безумия, не так ли? — сказал Ник. — После смерти вашего отца вы начали производить её в больших количествах и продавать торговцам наркотиками.
      Цинния уставилась на Дункана:
      — Так вот из каких источников ты финансировал недавнее расширение Синк-Айс и разработку нового поколения программного обеспечения, не так ли?
      — Именно так. — Дункан адресовал ей покровительственную улыбку. — В бизнесе деньги — это кровь. Ты получаешь их из любого источника, из какого можешь.
      — Ты нанял тех двух мужчин, чтобы они напали на Ника с пеленой безумия вчера вечером, — обвинила его Цинния.
      — Я знал, что большая доза пелены сделала с отцом, — сказал Дункан. — Я предполагал, что тот же интересный эффект она окажет и на Частина. Но что-то, наверное, пошло не так, как надо. Но это уже не имеет значения, поскольку сегодняшней ночью я позабочусь о том, чтобы убрать все зацепки.
      Цинния сжала руками край скамьи:
      — Я все еще не понимаю. Ты сказал, что твой отец пытался с помощью пелены безумия расшифровать журнал Частина. Значит, не наркотик был тем большим открытием, которое сделала Третья Экспедиция?
      — Нет, конечно же, нет. — Дункан бросил на нее взгляд, в котором теперь бурлило нетерпение. — Пелена была лишь средством заполучить то, в чем был заинтересован мой отец. А нужен ему был настоящий секрет, который Бартоломью Частин спрятал в своем журнале. Именно его хочу и я. И собираюсь заполучить его очень скоро.
      — Что это за секрет? — очень мягко спросил Ник.
      — Местоположение инопланетного захоронения, — сказал Дункан.
      Ник молчал.
      Цинния изумилась:
      — Инопланетное захоронение? Ты сказал, что Третья Экспедиция обнаружила могилу инопланетян?
      — Да.
      Она развела руками:
      — Я не верю этому. Ты говоришь как Чокнутый Дефорест.
      — Почему для тебя так сложно в это поверить, Цинния? — серьезно сказал Ник. — Лукас Трент ведь обнаружил те инопланетные артефакты, которые сейчас находятся в музее. Вполне разумно допустить, что могут быть и другие следы, рассеянные по всему миру. Почему бы и не захоронение?
      — Фактически, — сказал Дункан, — твой отец не считал, что строение предназначалось для захоронения. Он думал, что, скорее всего, оно выступало как своего рода временное пристанище для инопланетян и их оборудования. Видишь ли, согласно его теории в прошлом Переход не раз открывался и закрывался.
      Цинния выпрямилась на скамье:
      — И инопланетяне попали сюда в один из таких периодов в прошлом? Когда Переход создал ворота между их миром и Сент-Хеленс?
      — Точно. И когда он закрылся, они оказались здесь, отрезанные от родной планеты так же, как и Отцы-основатели тысячу лет спустя, — сказал Дункан.
      Ник немного передвинулся. Рядом с ним зашелестела листва.
      — Но вместо того, чтобы приспособиться к Сент-Хеленс и научиться выживать на этой планете, инопланетяне решили в состоянии анабиоза дожидаться прибытия помощи.
      — Но она так и не пришла, — закончил за него Дункан. — Оборудование, которое должно было поддерживать их жизнеобеспечение, вышло из строя. Частин полагал, что после нескольких сотен лет просто закончилось топливо. Но в любом случае, инопланетное захоронение — ценная находка, ждущая своего первооткрывателя.
      — Кто знает, что может быть внутри? — Цинния попробовала представить вид захоронения, полного инопланетных машин.
      Дункан мягко рассмеялся:
      — Я вижу, вы начинаете осознавать, что это означает. Оружие, невероятно развитая технология, медицинские и научные данные, благодаря которым компания, заполучившая все это, получит миллионы. Список возможностей бесконечен.
      — Там может быть всего лишь несколько мумифицировавших тел и кое-какие детали оборудования, сделанного из того же таинственного сплава, что и артефакты, найденные Трентом, — прозаично сказал Ник. — Интересно, но не особенно выгодно. Не стоит стольких жизней.
      Выражение лица Дункана из добродушного стало разъяренным:
      — Мой отец полагал, что захоронение принесет баснословные деньги. Я сильнее, чем он был когда-либо. И я собираюсь сделать то, чего не смог он. Я собираюсь найти место этого захоронения.
      Цинния посмотрела на него:
      — Я не понимаю. Почему твой отец провел тридцать пять лет, пытаясь расшифровать журнал Бартоломью Частина? Марсден Латтрелл был членом экспедиции. Он был там, когда было обнаружено захоронение. Он знал, где оно находится.
      — Ах, в этом-то и состоит проблема. — Дункан покачал головой. — К сожалению, Бартоломью Частин был один, когда обнаружил захоронение. Однажды рано утром он ушел из лагеря экспедиции, чтобы провести какие-то исследования. Он должен был возвратиться к вечеру, но отсутствовал вплоть до конца следующего дня.
      — Что же произошло? — спросила Цинния, стараясь во что бы то ни стало заставить Дункана поддерживать разговор.
      — Команда уже собиралась отправиться на поиски, когда Частин вернулся в лагерь и рассказал о захоронении. — Челюсть Дункана напряглась. — Но он отказался сообщить координаты кому-либо еще. Он сказал, что сообщит эту информацию университетским чиновникам и никому другому. Он заявил, что открытие слишком важное, чтобы доверить его любому другому человеку.
      Брови Ника поднялись:
      — У моего отца, очевидно, имелись кое-какие подозрения насчет Марсдена Латтрелла.
      — Возможно, — пожал плечами Дункан. — Папу привело в ярость то, что Частин отказался показать им, где находится могила или дать ему координаты. Отцу было очень трудно держать себя в руках. Той ночью был сильный шторм, и в джунглях некоторое время царил хаос. Папа использовал его в своих интересах, чтобы подмешать яд в кое-какие продукты из продовольственных запасов. Они все были мертвы ко времени окончания завтрака следующим утром.
      Ник не отводил от него немигающего взгляда:
      — Заметая следы, Латтрелл также убил мою мать.
      — И многих других людей за эти годы, — беззаботно сказал Дункан. — Знаешь, убить — это удивительно легко для хорошего химика.
      — Но все эти убийства не принесли ему никакого прока, — сказал Ник. — Поскольку Бартоломью Частин зашифровал информацию, касающуюся места захоронения.
      Глаза Дункана снова потемнели от внезапного приступа гнева:
      — Не только места захоронения. Весь проклятый журнал зашифрован.
      — Типичный схематик, — прошептала Цинния.
      — Мой отец был сильным схематиком, — прорычал Дункан. — Но он не смог подобрать ключ к коду Частина на протяжении тридцати пяти лет, потому что был слишком параноидальным, чтобы использовать хорошо обученного концентратора для фокусировки таланта. Но я не собираюсь совершать ту же ошибку.
      — Что ты имеешь в виду? — спросила Цинния.
      Глаза Дункана лихорадочно блестели:
      — У меня есть концентратор. Очень особенный концентратор, который может долгое время фокусировать для сильного таланта-схематика.
      — Я не собираюсь помогать тебе, — сказала Цинния.
      — О, но ты поможешь, моя дорогая. Поскольку если ты откажешься, я начну делать дырки в Частине. Я начну с его ног, чтобы он не смог двигаться. Я полагаю, кровь очень скоро привлечет внимание растений. Будет интересно увидеть, что выползет из кустарников, чтобы полакомиться им.
      Ник выглядел так, будто вся эта беседа уже набила ему оскомину.
      — Нет. — Цинния во второй раз вскочила на ноги. — Ты не можешь этого сделать.
      — Частин жив, пока ты держишь для меня фокус, — сказал Дункан.
      Цинния посмотрела в его дружелюбно открытое лицо и увидела в глазах безумие. Она знала, что в его планы не входит оставить Нику жизнь, пока она будет фокусировать для него. С другой стороны, даже такой сильный схематик, как Дункан, не смог бы делать три дела одновременно. Ему не удастся одновременно длительное время поддерживать психическую связь, разгадывать сложный код и следить за другим очень умным схематиком.
      Разгадать настоящий план Дункана легко. Он хотел попробовать себя в амплуа психоэнергетического вампира. Как только она создаст для него кристалл, он попробует захватить его и удержать под своим контролем. И, основываясь на том, что рассказывала ее подруга Амариллис о своем собственном опыте с настоящим вампиром по имени Ирэн Данли, можно допустить, что Дункану это удастся, если он обладает достаточной мощью. Она вспомнила, как Ник непроизвольно попробовал захватить кристалл, который она инстинктивно создала для него той первой ночью в казино. Мощь его таланта была почти подавляющей, но она не перегорела, как большинство концентраторов при контакте с агрессивным талантом.
      Она сопротивлялась, и Ник освободил ее до того, как между ними началось серьезное противостояние психических энергий. Он больше никогда не пробовал захватить ее. Но она дрожала при мысли о том, что может случиться, если Дункан, который может быть столь же сильным, как и Ник, предпримет подобную попытку. Результатом может стать своего рода изнасилование сознания, о котором ей не хотелось и думать.
      — По крайней мере, я теперь знаю, почему ты был столь дружелюбным и внимательными последние полтора месяца, Дункан, — сказала Цинния. — Как ты узнал обо мне?
      — Это было очень просто. Я осторожно навел кое-какие справки. — Дункан коротко улыбнулся. — Я обнаружил, что «Синерджи Инкорпорейтед» предлагает талантам-схематикам услуги особого концентратора. Естественно, я не хотел заключать контракт через агентство. Но как только я узнал, кто ты, мне легко удалось завязать отношения. Ты знаешь, Цинния, я надеялся, что мы станем чем-то большим, нежели просто друзьями.
      — Ты имеешь в виду, что надеялся, будто я вступлю с тобой в связь? Ты думал, что таким путем тебе будет легче управлять мной?
      — Это, несомненно, многое упростило бы, — согласился Дункан. — Но ты держала меня на расстоянии, даже когда я намекнул, что мог бы рассмотреть возможность брака, не одобренного агентством. А потом появился Частин и прямиком затянул тебя в свою кровать.
      — Это было не так-то просто, — сказал Ник.
      Цинния простонала:
      — Спасибо.
      — Я все никак не могу понять, что ты нашла в этом зарвавшемся выскочке, Цинния, — сказал Дункан. — У этого человека нет ни семьи, ни социального статуса, ни вкуса. Он и в самом деле думает, что может купить себе место в респектабельном обществе. Вчера вечером я понял, что ты в восторге от этого ублюдка, и это означает, что он полностью контролирует тебя.
      — Не совсем. — Ник выглядел слегка удивленным. — Я сомневаюсь, чтобы кто-то когда-либо мог контролировать Циннию.
      Дункан хмуро посмотрел на него:
      — Ты не только заполучил единственного концентратора в городе, который может помочь сильному схематику расшифровать журнал, Частин, но и не прекратил поиск журнала. Несмотря на все твои претензии нувориша, ты схематик, а это означает, что можешь думать логически. Я уверен, ты понимаешь, что мой выбор весьма ограничен.
      — Ограничен, ладно, — согласился Ник.
      — Хватит, — не выдержала Цинния. — Я ни при каких обстоятельствах не стану помогать тебе расшифровывать журнал, Дункан.
      Дункан ничего на это не ответил. Он просто улыбнулся и прицелился в Ника ниже пояса, а его палец начал давить на курок.
      — Нет! — воскликнула Цинния. Она бросилась вперед, встав между двумя мужчинами.
      Дункан ослабил давление на курок:
      — Передумала?
      Циннии хотелось закричать от гнева и паники:
      — Ты ублюдок.
      — Это твой любовник ублюдок. А я уважаемый бизнесмен. — Лицо Дункана напряглось. — Просто создай для меня кристалл. Чем скорее ты сделаешь это, тем скорее все закончится.
      — Лгун.
      — Сделай это, чертова упрямая сучка! — взревел Дункан.
      Она вдруг ощутила накатившую волну парапсихологической энергии таланта, ищущего контакт. В нем было что-то отталкивающее, что заставило ее инстинктивно отпрянуть. Она не могла определить природу неправильности, но она была настолько сильной, что просачивалось из плоскости подсознания в плоскость сознания. Неудивительно, что Дункан скрывал от нее свой талант.
      — Все в порядке, Цинния, — мягко сказал Ник. — Дай ему фокус. Такой же, как и мне той ночью в твоей квартире.
      — Но, Ник, он попробует захватить меня. Что, если у него получится?
      Дункан засмеялся.
      — Просто сделай это, Цинния, — очень спокойно произнес Ник. — Точно так, как делала это для меня.
      Она беспомощно уставилась на него, отчаянно стараясь расшифровать скрытый подтекст его слов. Той ночью она дала Нику сильный ясный фокус. Как он позже сказал ей, это был первый раз, когда он работал с такой совершенной призмой. И будто слегка опьянел, наслаждаясь собственной силой. Она отчетливо вспомнила, как он слегка вздрогнул, пытаясь восстановить внутреннее самообладание. Она уставилась на Ника, внезапно разгадав его план. Он хотел, чтобы она использовала фокусирование для того, чтобы отвлечь Дункана. Если она сможет на несколько секунд дезориентировать и ослепить его сверкающим кристаллом, у Ника будет шанс напасть на его. Она должна действовать быстро, пока Дункан не начал подозревать ловушку. Его глаза уже сужались. Она наклонила голову, изо всех сил стараясь выглядеть смирившейся.
      — Хорошо.
      — Отличное решение, моя дорогая. — Дункан послал еще одну хлесткую волну нездоровой психической энергии в плоскости подсознания.
      Цинния вспомнила настоящего сумасшедшего схематика, для которого она однажды фокусировала в начале своей карьеры в «Синерджи инкорпорейтид». Ей никогда не забыть глубоко отталкивающую природу психической энергии ее клиента. Но исходящий от Дункана бесцветный пульсирующий талант был в тысячу раз более нездоровым.
      Сжав кулаки так, что ногти впились в ладонь, она сопротивлялась желанию разорвать контакт. Она полностью сосредоточилась на создании самого неотразимого, самого интригующего, самого привлекательного кристалла, который когда-либо мог видеть Дункан. Прошлой ночью она с помощью такого кристалла удержала Ника на краю хаоса. Возможно, этим вечером она сможет толкнуть за этот край Дункана.
      Дункан обрушил на кристалл поток дикой, сокрушительной, необузданной энергии.
      Цинния закричала, когда фокусная связь оказалась подменена. Когти бесцветной темноты обхватили кристалл, заключая ее в тюрьму в плоскости подсознания.
      — Сделай то, что сделала со мной той первой ночью в казино, Цинния, — прозвучал из темноты голос Ника.
      Она хотела сказать ему, что скована. Она не могла двинуться, не то что бороться. Но не смогла выдавить ни слова.
      — Черт побери, Цинния, сделай то, что сделала со мной.
      Ник хотел, чтобы она исказила фокус. Сейчас, когда Дункан управлял связью, она не могла с ним бороться, но была способна сместить фокус так, чтобы его это отвлекло, возможно, даже травмировало.
      — Проклятье, а ты хороша, Цинния, — голос Дункана звучал так, будто он был сильно возбужден. Возможно, даже слегка опьянен. — Это совершенство. Я могу лишь представить, насколько отличным будет секс в подобных обстоятельствах. Неудивительно, что ты совратил ее, Частин. Когда мы закончим наше дельце с журналом, я дам ей возможность попробовать со мной.
      — Мечтать не вредно, — смогла вслух произнести Цинния.
      — Да, — мягко отозвался Ник. — Мечтать не вредно, Латтрелл.
      Дункан проигнорировал их обоих и увеличил поток энергии через кристалл.
      — Невероятно. Абсолютно невероятно. Это приносит мне даже большее наслаждение, чем я ожидал. Но теперь, боюсь, я должен избавиться от Частина. Я получил тебя, а значит, он мне больше не нужен, не так ли?
      Она поняла, что настал решающий момент. Дункан готовится выстрелить в Ника. Она должна что-то сделать и сделать прямо сейчас. Она сосредоточила всю свою психическую энергию на искривлении фокуса. Какое-то мгновение она боялась, что ничего не случилось. Затем увидела слабую деформацию энергетической структуры.
      — Что это? — Дункан был разгневан. — Что ты делаешь? Прекрати!
      Цинния искривила сильнее.
      — Нет! — закричал Дункан.
      Цинния открыла глаза. Дункан, пошатываясь, приближался к ней, поднимая оружие. В его глазах безумие смешалось с яростью. Она поймала себя на том, что смотрит вниз, на ствол пистолета. Она столько энергии отдавала на искажение кристалла, что оставшихся сил не хватало даже на крик.
      Голос Ника прорезал сгустившуюся темноту:
      — Убейте ее, и вам никогда не найти другого концентратора, который сможет работать с вашим талантом, Латтрелл. И вы никогда не расшифруете журнал.