Сент-Хеленс - Цинния

      Особняк окружала изящная колоннада. Окна были высокими и имели превосходные пропорции, чтобы соответствовать высоким потолкам внутренних комнат. Здание было спроектировано утонченно-симметрично, что отличало его от подлинных построек периодов Ранней экспансии и Позднего возрождения.
      — Больших денег? — Ник вытащил из багажника «Синхронна» огромную корзину с продуктами. — Если ты таким образом хочешь дать мне вежливо понять, что тут всё немного изношено, то можешь не утруждаться. Я и так знаю, что тут предстоит немало работы. Хорошо, что у меня для этого достаточно денег.
      — В отличие от Гарретов?
      Ник приподнял одну бровь, продолжая идти к Циннии с корзиной:
      — Так ты узнала это место.
      — Любой архитектор или дизайнер узнает его. — Она искоса посматривала его. — А ещё мне известно, как ты заставил семейство Гарретов продать тебе особняк.
      — Я не заставлял их продавать, — холодно ответил он. — И заплатил полную цену. В результате сделки Гаретты получили достаточно денег, чтобы состоялось очень важное для них на тот момент слияние предприятий.
      — Ну да.
      Ник стал подниматься по главной лестнице.
      — Не обманывайся. Старый Рэндольф Гаррет, главный управляющий, клялся, что вынужден продать дом ради спасения юного Рэнди из моих лап. Но на самом деле Гаррет втайне радовался до дрожи, что у него есть предлог избавиться от этого места. Эта собственность наследовалась по его ветви семьи. На нём лежали обязательства по поддержанию особняка на должном уровне, что заставляло его постоянно вкладывать деньги в эту постройку, а он не мог себе этого позволить.
      — Понимаю. Наверно, ты один из тех немногих людей в городе-штате, кто хотел и мог купить особняк. Большинство не может позволить себе эксплуатационные расходы, не говоря уже об основной реконструкции.
      — Я могу себе позволить и то, и другое. — Ник поставил корзину с продуктами, чтобы открыть старый гель-кристаллический замок на двери. — И я хочу, чтобы реконструкцию провели грамотно.
      — Удивительно, что Общество за сохранность исторических ценностей не попыталось наложить лапы на этот дом. Я думала, они заплатили бы большие деньги за личное поместье Джона Джереми Гаррета.
      — Я предложил больше. — Ник открыл дверь, за которой обнаружился просторный круглый холл, выложенный бледно-зеленым дождевым камнем. — И запомни, что с этого момента особняк следует называть новым поместьем Частинов.
      Любой услышит в его голосе неприкрытую радость от обладания поместьем, подумала Цинния. Она изучала просторные изящные комнаты, идя за ним по пустому особняку.
      — Это место не в твоем вкусе, Ник.
      — Не переживай. Как только я выкрашу колоны какой-нибудь фальшивой золотой краской, расстелю повсюду побольше красных и черных ковров, повешу на окна красные бархатные шторы, и поклею золотые обои, особняк станет похож на дом.
      — Нет, ты не сделаешь этого. — Ник оглянулся через плечо, чтобы посмотреть на неё. Он ничего не ответил, но его глаза сверкали. Цинния подняла руки и развела ладони. — Ну ладно, ладно, ты пошутил. Но нельзя так разыгрывать профессионального дизайнера по интерьеру.
      — А я думал, тебе нравится красный. — Его взгляд скользнул вниз по её телу и задержался на полупрозрачном платье цвета зари длиной до лодыжек. — Тебе идёт этот цвет.
      Ей стало жарко от его откровенно сексуального взгляда.
      — Это мой торговый знак. И для одежды подходит неплохо. Но целый дом, оформленный в красных тонах, будет похож на бордель или на, ну…
      — Казино? — предположил он.
      — Ну да. А ты совершенно определено сказал мне, что не хочешь, чтобы твоя будущая невеста жила в казино.
      — Да, — ответил он. — Не хочу. — Он поставил корзину на пол. — Видишь ли, мне действительно очень необходим дизайнер. Кто-то, разбирающийся в нео-раннем периоде экспансии. Я хочу провести реконструкцию поместья грамотно. Чтобы получилось как в одном из тех мест, о которых пишут в журнале «Архитектурная синергия». Как тебе идея?
      Она оглядела огромную пустую и просторную комнату, в которой они стояли.
      — Ты предлагаешь мне настоящую работу?
      — Почему нет? — Ник подошел к ряду окон с видом на город. Он повернулся спиной к Циннии и посмотрел на позднее вечернее солнце, стремительно садившееся в воды залива. — Нигде не сказано, что мы не можем продолжить наше сотрудничество после того, как разберемся с этим происшествием с журналом.
      — Я подумаю над этим.
      — Подумай.
      А ведь он говорит серьезно, подумала она.
      — Этот дом очень важен для тебя, правда?
      — Это моё будущее, — просто сказал он.
      — А что с твоим прошлым?
      — Моё прошлое — это казино. Я собираюсь его продать.
      Это заявление её напугало.
      — Зачем?
      — Это часть моего плана.
      — Твоего плана по покупке респектабельности, надо полагать?
      — Я говорил, что стал заниматься азартными играми только потому, что это позволяло хорошо зарабатывать. — Ник обернулся и посмотрел ей в лицо. — Я вкладывал прибыль в разные мероприятия в течение последних трёх лет. Вклады и ценные бумаги. Судоходство западных островов. Казино дало начальный капитал для нескольких новых предприятий, которые теперь успешно развиваются. Всё как обычно.
      — И весьма уважаемо.
      Его улыбка выражала холодное удовлетворение.
      — Именно. Мои дети будут иметь все преимущества респектабельности. Им не придётся жить в окружении слухов и скользких взглядов. Мои дочери никогда не узнают, каково это терпеть унижения от общества. Мои сыновья не узнают, каково это терять возможности лишь потому, что у тебя нет такой семьи, которую общество сочтёт подходящей.
      — Ты имеешь в виду, что им не придётся бороться с теми трудностями, с которыми столкнулся ты сам? — мягко спросила она.
      Непоколебимая решимость сделала его взгляд жестоким.
      — Я обязательно сделаю все для того, чтобы им не пришлось ради успеха проходить через то, что прошел я. У моей семьи будут все преимущества, которые я смогу им обеспечить.
      — Понимаю. — Ей вдруг показалось, что в комнате стало прохладно. Она обхватила себя руками. — Расскажи мне, что еще включает в себя твой всеобъемлющий план? Как ты планируешь купить респектабельность?
      — Просто. Покупаешь членство в клубе Основателей и идешь на их ежегодный благотворительный бал. — Он прервался. Его взгляд стал расчетливым. — А бал, так уж случилось, состоится через несколько дней.
      — Да, я знаю. Продолжай. Что еще ты предпринимаешь ради того, чтобы стать уважаемым?
      Он пожал плечами:
      — Даю много денег музею искусств Нью-Сиэтла и Театральному Союзу. Поддерживаю правильные политические кампании. Покупаю дом, такой как этот, и плачу специалисту за реставрацию.
      — И берешь жену из хорошей семьи, — заключила Цинния.
      — Правильно. Как я и говорил, для достижения цели нужны только деньги и план. У меня есть и то, и другое.
      Она долго смотрела ему в глаза. Он не отводил взгляд.
      — Желаю удачи, — сказала она, подчеркивая каждое слово.
      — К удаче это не имеет ни малейшего отношения.
      — Конечно. — Она смогла улыбнуться профессиональной сияющей улыбкой. — Ну, раз предполагался деловой ужин, давай займемся делами, партнер. Я хочу тебя спросить, как ты узнал наверняка о том, что проданный тебе Полли и Омаром журнал — фальшивка.
      Какое-то время он задумчиво её рассматривал.
      — Я расскажу тебе после того, как мы поедим.
      Он подошел и открыл корзину с едой для пикника. Она с удивлением наблюдала за тем, как он стелит на полу одеяло и вынимает множество заманчивых упаковок. Он разложил паштет, холодный салат с макаронами, маленькие бутерброды, фрукты, а на крышку корзины поставил фруктовый торт.
      — Впечатляет. — Она подошла к одеялу и села, подогнув ноги под платьем из газа. — Ты сам всё это приготовил?
      — А как ты думаешь? — Ник вытащил из корзины две свечи из ледяного студня и зажег их. Цинния попробовала канапе и ухмыльнулась. — Думаю, ты нанял превосходного шеф-повара.
      — Самого лучшего. Ратбона. Бывшего шеф-повара клуба Основателей. Он отвечает за рестораны казино.
      — Повезло тебе.
      Ник посмотрел на неё, продолжая разливать вино.
      — Повторяю, причина не в везении.
      — Сказано истинным схематиком.

* * *

      Циннию удивило, насколько быстро пролетел следующий час. К тому моменту, как они с Ником допили бутылку исключительно дорогого синего вина и доели до последнего кусочка слоеные персиково-ягодные булочки, наступила ночь. Двойные луны Якима и Чилан поднялись над горизонтом и разлили над заливом золотистое сияние. Тепло мерцал свет двух свечей из ледяного студня.
      — Теперь я покажу тебе, как узнал что журнал — поддельный.
      Ник вытащил из корзины ещё один пакет. Цинния его вспомнила.
      — В нём подделка, которую тебе продали Поли и Омар.
      — Да. — Он развернул коричневую бумагу и положил фолиант на одеяло. Он вновь залез в корзину и достал открытый конверт.
      — Что это?
      — Письмо, написанное моим отцом для мамы в ночь перед отъездом Третьей экспедиции на неисследованные территории.
      Она посмотрела на него с неподдельным изумлением и волнением:
      — У тебя есть письмо?
      — Да. После смерти Энди я разбирал старую кладовку и нашёл письмо. Наверно, мама спрятала его там перед той поездкой в Серендипити, и оно лежало там все эти годы. Думаю, она чувствовала, что письмо важное. В письме говорится, что экспедиция собиралась выйти по расписанию. Отец с нетерпением ждал этого. Он думал только о том, что ещё предстоит. И не собирался кончать с собой.
      — Господи, Ник. Неудивительно, что ты так уверен в том, что экспедиция действительно состоялась. Почему ты никому не рассказывал?
      Он поднял глаза, и от его взгляда повеяло холодом.
      — Потому, что кто-то пошел на чертову кучу неприятных вещей, чтобы всем казалось, что никакой экспедиции не было. Пока я не знаю, почему, я не обнародую существование письма. Я заполучил его лишь по чистой случайности.
      Она наблюдала, как Ник осторожно и благоговейно извлекает письмо. Ей пришло в голову, что это, написанное от руки письмо является единственным, что связывает его с матерью и отцом. Она снова ощутила прилив жалости.
      — Полагаю, ты делал анализ почерка? — спросила она, пытаясь говорить по-деловому. «Нику не понравится, если я расплачусь», — подумала она.
      — Да. С помощью таланта. При кратковременном использовании я могу немного его контролировать. — Он раскрыл журнал и положил его следом за письмом. — Посмотри.
      Она пристально рассматривала чёткий твердый подчерк на первой странице журнала, а затем уставилась на письмо.
      — Мне кажется, что различий нет.
      — Это очень хорошая подделка. Создай кристалл для меня и посмотри ещё раз.
      Цинния колебалась, вспоминая сильное чувство близости, которое она всегда испытывала, фокусируя для него. Но она слышала, что один из побочных эффектов при фокусировании для сильного таланта позволяет концентратору испытывать малую часть того же, что и талант. Сейчас ее любопытство взяло над ней верх ровно настолько, чтобы рискнуть создать связь.
      — Хорошо.
      Она собралась. Ей не пришлось долго ждать. Мощные волны таланта перекатывались через созданный ею в плоскости подсознания кристалл. Они проходили через исправляющие грани и выходили с другой стороны в виде контролируемой энергии. Её пронзило чувство глубокой близости, но теперь её это уже не потрясло. Это становится привычным, подумала она. Удобным. Правильным.
      Это нехорошо.
      — Готова? — Ник следил за выражением её лица.
      — Конечно. Продолжай. Покажи мне. — Её раздражало, что он, казалось, забыл о личном характере их связи. Возможно, он ничего не чувствовал.
      — Посмотри на то, как написано письмо, — приказал Ник. Она посмотрела на записку. Свет свечей создавал сложные узоры теней, освещая лишь один листок бумаги.

       «Моя любимая Салли,
       Я пишу тебе из Серендипити, нашей отправной точки. Мы вшестером отправляемся на рассвете. Это для меня последняя возможность отправить письмо до тех пор, пока мы не вернёмся через три месяца. Уже поздно, но я не могу заснуть. Мне следовало бы обдумывать детали наших планов, но вместо этого я думаю о тебе. Я буду скучать по твоему смеху и теплу, по всему тому, что мы сумели найти вместе. Ты даже представить не можешь, как ты важна для меня. Рядом с тобой я больше не чувствую себя одиноким. А теперь, когда я знаю, что ты носишь моего ребёнка, мне кажется, я наконец-то нашёл своё будущее.
       Мне бы хотелось, чтобы ты не ждала до того утра, когда я уезжал в порт ЛяКоннер, чтобы сказать о своей беременности. Если бы ты сказала мне раньше, мы могли бы пожениться до экспедиции. Но это, в конце концов, не важно. Я вернусь в течение трёх месяцев, и мы всё оформим.
       Согласившись выйти за меня, ты дала мне больше, чем можешь себе представить. У тебя есть три месяца, чтобы продумать детали свадьбы. Эта экспедиция станет для меня последней. Когда я вернусь, я хочу поселиться на островах со своей новой семьёй. Между прочим, ты — моя истинная любовь. Ты навсегда останешься в моём сердце.
       Со всей любовью,
       Барт
       P.S.: И почему у меня чувство, что родится мальчик».

      Цинния сморгнула с глаз слёзы.
      — Видишь порядок слов? — спросил Ник. — Форму букв?
      Она заставила себя сосредоточиться на подчерке, а не о пронзительном любовном послании. Действительно, слова стояли в определенном порядке. Словно внутренний ритм, хорошо различимый сейчас, когда она смотрела с помощью таланта. Каждая буква была изысканным произведением искусства с уникальными чертами и свойствами. Обычным зрением она никогда не смогла бы различить эти тончайшие нюансы.
      — Да, — прошептала она. — Я поняла, что ты имеешь в виду.
      — Теперь посмотри на журнал.
      Она прочитала несколько предложений.
 
       «…Я приказал Сандерфорду присматривать за топливными баками с ледяным студнем, но я больше ему не доверяю. Он небрежен. Мне начинает казаться, что у него проблемы с наркотиками…».
 
      — Видишь различия? — спросил Ник.
      Цинния пристальней изучила слова.
      — Да. Легкие различия в ритме или что-то вроде этого.
      — Построение неправильно. Нет синергии. Нет равновесия. Связи неверны.
      Она не могла уловить все эти тончайшие различия, но не сомневалась в том, что Ник мог.
      — Эти различия можно объяснить тем, что это запись в журнале, а не личное письмо.
      Ник решительно покачал головой:
      — Личные письма должны выглядеть так же. Стиль письма от этого не меняется.
      — Да. — Она посмотрела ближе. То, как талант-схематик видел эту страницу через созданную ею связь, было достаточным, чтобы позволить ей увидеть мелкие различия между написанным в журнале и в письме. — Завитки какие-то другие и угол наклона отличается.
      — Именно. — Ник без предупреждения оборвал поток таланта. — Без кристалла, позволяющего мне сфокусироваться, у меня ушло гораздо больше времени, чтобы убедиться в том, что передо мной подделка. Но журнал, несомненно, фальшивый.
      — Сколько всего в журнале записей?
      — Восемь. Все они датированы числами до отправки экспедиции из Серендипити. И каждая короче предыдущей. Тон записей становится все более параноидальным и мрачным. В последней записи автор пишет, что больше так не может. Он хочет просто пойти в джунгли и раствориться в том, что он называет великой зеленой схемой.
      — Другими словами, ты должен поверить, что твой отец действительно покончил с собой перед отправкой экспедиции.
      — Да.
      Ник скрыл свою пугающую психическую силу, но чувство близости не исчезло. Оно пронизывало нервы Циннии, настаивало и покоряло. Она выпрямила ноги и беспокойно заерзала на одеяле.
      — Кто-то потратил массу усилий, чтобы поддельный журнал оказался у тебя, — сказала она.
      — И денег, — добавил Ник. Он закрыл журнал и снова его завернул. — Такого типа поделки стоят недешево.
      — Как много мастер по подделкам запросит за столь кропотливую работу?
      Его улыбка стала лукавой:
      — Наверное, примерно столько же, сколько я заплатил за журнал. Пятьдесят кусков.
      У Циннии сжалось сердце, когда она увидела, как заботливо он разгладил письмо отца. Она еще раз попробовала подавить сочувствие, угрожавшее затопить здравый смысл.
      — Ну, если тебе нужно еще какое-то доказательство моей невиновности, то вот оно, — отрывисто сказала она. — Я не могу себе позволить потратить пятьдесят штук на фальшивый журнал.
      — Мне не нужны дополнительные доказательства твоей невиновности.
      — Ну спасибо. — Почему же чувство глубокой близости не проходило? Оно разрушало синергетический баланс её нервной системы. — И к чему это нас приводит?
      В свете свечей глаза Ника были похожи на редкие экзотические камни.
      — К тому, что мы здесь. Вместе.
      «С другой стороны, — удивлялась Цинния, — зачем я пытаюсь бороться с этим немыслимым влечением». Она так долго ждала страсти.
      — Ты собираешься снова меня поцеловать? — глубоко взволнованная, спросила она.
      — Я хочу заняться с тобой любовью.
      Она улыбнулась.
      — Тоже неплохо.

Глава 14

      Сжиравший его голод угрожал взрывом. Он боролся с этим чувством и желал, чтобы самообладание выиграло сражение. Его беспокоило, что ощущение, будто где-то в другом измерении он касается и его касаются, не исчезло даже тогда, когда фокусная связь оборвалась. Интимность этой связи и сама по себе была достаточно смущающей. Он не знал, как относиться к тому факту, что сегодня вечером чувство близости оставалось таким же сильным даже после того, как психическое слияние прекратилось.
      «Я должен быть осторожным», подумал Ник. Он хотел ее, но когда они займутся любовью, он не сможет пожертвовать той частью себя, которая отвечает за самообладание. С другой стороны, хорошо, что самоконтроль — одна из его самых сильных черт. Он справится с этим. Ник коснулся завитка ее волос и медленно улыбнулся.
      — Нам будет хорошо вместе.
      — Я рассчитываю на это. — Она прижала колени к себе и обвила их руками. — У меня есть определенные надежды, как ты понимаешь.
      — Надежды?
      Ее глаза светились теплотой и застенчивым весельем, что застало его врасплох.
      — Я же тебе говорила, что прочитала все романы о психических вампирах, написанные Орчид Адамс.
      Ник уставился на нее:
      — Пять кругов ада.
      — Не то, чтобы я хотела к чему-то принуждать тебя, конечно.
      Ник ощутил внутри себя какое-то невероятное чувство. Оно было большим, мощным и всепоглощающим. Он не мог понять, что это за чувство, пока не начал задыхаться.
      А потом он расхохотался. Смех выплескивался из него как сильнейший оргазм. Он не мог остановиться. Хохот выжал его будто губку, заставляя согнуться пополам. Он взрывался смехом, пока хватало дыхания. При этом он понимал, что Цинния изучает его с глубоким интересом. В конце концов он сумел отдышаться. Когда несвойственный ему смех окончательно прекратился, он лег на спину и растянулся на одеяле.
      — Ты чертовски непредсказуема, — сказал он.
      Она все еще обнимала свои колени.
      — Разве это плохо?
      — Не знаю. Раньше я думал, что плохо. Но теперь я не слишком в этом уверен. — Он притянул ее и положил себе на грудь. Подол ее красного, цвета зари, платья струился вокруг него.
      Его последний смешок был поглощен яркой, как огонь, вспышкой пронесшегося сквозь него желания. И что-то еще исчезло вместе со смехом. Что-то важное. Его немного волновало, что чувство контроля могло исчезнуть. А ведь он говорил себе, что должен всегда и все держать под контролем. Но по какой-то неясной причине это больше не казалось таким важным.
      Он обхватил ее голову руками и поцеловал с той же самой неистовой энергией, которую недавно вкладывал в психический талант. Она ответила с такой ласковой страстью, что у него перехватило дыхание. Возбуждение врезалось в схему, разжигая все его чувства, не оставляя времени для медленной эротичной любовной игры, которую он весь день себе воображал.
      — Мне необходимо быть в тебе, — сказал он в ее податливый рот.
      — Это звучит… заманчиво. — Она возилась с застежками его рубашки.
      Он застонал, когда почувствовал ее пальцы на своей обнаженной груди:
      — Цинния.
      — Ты такой отзывчивый. — Она опустила голову и ртом ласкала его обнаженную к ожу.
      Ник улыбнулся, увидев, что ее руки дрожали, и спрятал лицо в ее волосах.
      — Ты хорошо пахнешь.
      Она немного переместилась. Крепкая приятная тяжесть ее бедра устроилась рядом с его восставшим членом. Он мог поклясться, что движение было непреднамеренным — она понятия не имела, как действовала на него. Он подумал, что на этом для него все и закончится, но ему удалось взять себя в руки.
      Он расстегнул спереди платье и отыскал ее груди. Ее соски, твердые и горделивые, набухли в его ладонях. Он услышал, как Цинния резко втянула воздух и издала приглушенный, чуть сдавленный вскрик. Ее пальцы впились в его плечи. Он мог бы поклясться, что несмотря на связь между ними, на уровне их подсознания сверкают огни ледяной феерии.
      Он приподнялся и мягко опрокинул ее на спину.
      — Ник.
      Его руки задрожали, когда он поднял юбки к талии. Он вытянулся между ее бедрами и обнаружил, что ее трусики уже увлажнились. Он сумел стянуть лоскуток тонкой ткани по ее длинным ногам и освободил лодыжки. Она притихла. Он улыбнулся и наклонил голову, чтобы поцеловать шею. Она вздохнула и, казалось, расслабилась под ним. Он был восхищен, обнаружив, что ее кожа на ощупь была такой же нежной, какой выглядела в золотом блеске свечей. Темный треугольник завитков блестел влагой. Аромат ее тела дурманил ему голову.
      Он быстро расстегнул брюки и стал стягивать их до тех пор, пока не смог отбросить в сторону.
      Глаза Циннии расширились при виде его возбужденного тела.
      — Я не представляла…
      — Дотронься до меня, — прошептал Ник.
      Он поймал ее руку и поместил на свой отвердевший член.
      — Такой твердый, — выдохнула она и нерешительно обхватила его пальцами, — твердый и сильный.
      Он закрыл глаза и, стиснув зубы, из последних сил цеплялся за остатки самообладания. Когда она задвигала рукой, усиливая объятие, он задрожал.
      — Остановись, — приказал он. Его голос был резким. — Я не продержусь и пары секунд, если ты сделаешь так снова.
      Она немедленно убрала руку.
      — Ты в порядке?
      Он приоткрыл глаза и увидел, что она была искренне встревожена.
      — Ты шутишь? Я близок к тому, чтобы взорваться на миллион частей и предпочитаю сделать это в тебе, а не на проклятом одеяле.
      — О.
      — Это все, что ты можешь сказать? О?
      Она подняла на него глаза, в которых была непонятная ему неуверенность. Затем она робко улыбнулась.
      — А что мне сказать, чтобы тебе понравилось?
      — Как насчет «пожалуйста, займись со мной любовью»?
      Она обвила руками его шею.
      — Ник, пожалуйста, займись со мной любовью.
      — Уже лучше. Намного лучше. — Он широко раздвинул ее ноги и устроился между ними.
      Когда он скользнул взглядом вниз, то увидел, что розовые влажные складки уже ждали его. Он погладил напряженный разбухший бугорок, укрывшийся во влажных завитках, и почувствовал прошедшую по ней дрожь. Она была готова, впрочем, как и он. Ник уже не мог ждать. Он развел ее ноги, разместился между ними и без промедления толкнулся в уютное обволакивающее тепло ее тела.
      — Ник!
      И без ее пронзительного потрясенного восклицания он осознал ошеломляющую правду. Но к тому времени было слишком поздно. Он был уже глубоко внутри нее.
      — Почему ты не сказала мне? — Его голос был похож на сиплое карканье.
      — Как-то в голову не пришло, — сказала она сквозь зубы. — В отличие от кое-чего, что тут пришло отнюдь не в голову. — Она задрожала и сделала глубокий вздох. — Я в порядке. Только дай мне минутку.
      Он не смел даже шелохнуться. Его спина покрылась испариной, а плечи блестели от пота.
      — Черт побери, ты должна была мне сказать.
      — В самом деле? А ты всем своим возможным пассиям громко объявлял, что это у тебя первый раз?
      Он застонал:
      — Если ты рассмешишь меня снова, то мы оба пожалеем об этом.
      — Думаю, что я уже пришла в себя.
      — Точно?
      — Точно. Вроде бы. А ты как?
      — Я? Я чувствую себя немного неуверенно, — пробормотал он. — Я могу кончить прежде, чем всё начнется.
      — Энергетические вампиры, герои романов Орчид Адамс, никогда не теряют головы в ответственный момент.
      — Не сомневаюсь. Давай начнем. Прижмись ко мне теснее. — Он начал осторожно двигаться в ней.
      Она была еще очень напряженна, но ее тело быстро к нему приспосабливалось. Ник снова позволил себе дышать. Он опустил одну руку вниз и, завладев маленьким бугорком, нежно потер его между большим и указательным пальцем.
      — О мой Бог. — Цинния вцепилась в него. Ее ноги сомкнулись вокруг него с безошибочной настойчивостью, — О да, Ник. О да, пожалуйста. Ник.
      Каким-то образом он нашел в себе силы сдержаться, пока не почувствовал первые признаки ее оргазма. Сначала трепет настиг его на физическом уровне, и он неосознанно искал отголосок происходившего на уровне подсознания. Он посылал психические волны таланта, ища ее, желая ее. И она была там и ждала его. Она касалась психической энергией так же, как цеплялась за него, лежа на одеяле. Кристалл был четким и просто совершенным. Он направил энергию, преломляющуюся через линзу, созданную мозгом Циннии, и одновременно глубоко задвигался в ее теле. Ник почувствовал, как она забилась под ним в конвульсиях, и понял, что пропал. Так почему же у него было такое чувство, будто он нашёл самого себя, задавался он вопросом, когда оргазм накрыл его с головой.

* * *

      Много позже Цинния открыла глаза. Она посмотрела вверх на темный свод потолка. Ник обвил руку вокруг нее и уложил лицом к себе. Лунный свет струился через незашторенные окна. Лучи Якимы и Челана подчеркивали гладкую кожу Ника, угловатость его твердого худощавого тела и отбрасывали тень на неприступное выражение лица Ника.
      Она поняла, что чувствует себя прекрасно. Беззаботно. И полной надежд. Счастливой. Это побочные эффекты от занятий любовью, предостерегла она себя. Скоро пройдёт. Как и странное тревожащее чувство близости с мужчиной, который лежит около нее. Конечно, теперь, когда и фокус, и секс остались позади, всё пройдёт.
      Постепенно она осознала, что большая комната погружена в глубокую тишину. Ник не проронил ни слова с того момента, как он дрожал и бормотал что-то неразборчивое в агонии разрядки. «Если честно, — подумала Цинния, — я уж точно была не слишком болтлива во время кульминации. Меня занимали неописуемые переживаниями любовных ласк».
      Она попыталась придумать подходящую тему для разговора.
      — Тебе не кажется, что пол становится всё более твёрдым? — спросила она.
      — Почему?
      — Вероятно потому, что он сделан из дождевого камня. Одеяло — не подушка, мягче пол не стал.
      Ник повернул голову. В мерцающем полумраке его глаза казались застывшими.
      — Я говорил не про пол.
      — В таком случае, я потеряла нить беседы.
      — Почему ты ждала так долго, чтобы обзавестись любовником?
      Она почувствовала, что щеки запылали.
      — Я думала, что это только женщины задают много лишних и ненужных вопросов в подобных ситуациях.
      — Это не лишний вопрос, — сказал он невозмутимо.
      — У меня не было какой-то конкретной причины, а просто много маленьких. Ты уверен, что действительно хочешь их услышать?
      — Да. Каждую, даже самую незначительную.
      — Понятно. — Она насторожилась. — Ну, я полагаю, одной из причин стало то, что я планировала свою жизнь. Четыре года назад я встречалась с мужчиной. Его звали Стерлинг Дин. Вице-президент компании моей семьи. Он замечательно целовался.
      — Замечательно?
      Она прочистила горло:
      — Да, ну и, в общем, у нас было много общего. Мы говорили о браке. — Она помедлила. — Но ничего не вышло.
      — Потому что брачное агентство объявило, что подходящей тебе пары не существует?
      — Подобное заключение чаще всего заставляет мужчину дважды подумать, — сказала она. — И я также много думала об этом. В конце концов, то, что я не подходящая пара, действует в двух направлениях. Если я не подойду кому-то еще, это означает, что никто не подойдет мне.
 
      Он притих на минуту.
      — Я понимаю, что ты имеешь в виду.
      — Во всяком случае, вскоре после этого мои родители пропали в море. «Спринг Индастриз» обанкротилась. Тогда я была очень занята, поднимая собственный бизнес и обеспечивая Лео, чтобы он мог доучиться в школе. Я только начинала становиться на ноги, когда разразился скандал с Итоном.
      — И твой бизнес накрылся.
      — Сократился, и с тех пор я посвятила себя его восстановлению. Так что как ни посмотри, я была настолько занята, что мне было не до личной жизни.
      Все было не так просто, подумала она, совсем не так просто. Но она не знала, как выразить это словами. Понимание того, что на ее решение ждать влияла в некоторой степени природа психической энергии, к ней пришло только сейчас. Она не могла знать наверняка, но подозревала, что некоторая ее часть требовала подходящего, по крайней мере, в плоскости подсознания, мужчину.
      Это была страшная мысль, потому что кем бы ни был Ник, он не был подходящим мужчиной.
      — Ты были слишком занята. — Он не казался убежденным. Глубокий голос был задумчив.
      — Ты, кажется, слишком переживаешь по этому поводу. — Она оперлась на локоть. — Ты всегда на свиданиях ведешь допрос с пристрастием после этого самого?