Глава 16

Велленс-Мэнор

— Она не хочет выходить за меня.

Сэр Лайон с брезгливой гримасой оглядел молодого человека, понуро сидевшего перед ним. Он был так уверен, что Эриксон добьется своего благодаря не только красивой внешности, но и полному отсутствию совести! Считал, что он исполнит поручение как нельзя лучше. Но Эриксон оказался полнейшим неудачником.

— Встань и расправь плечи, черт бы тебя побрал! — приказал сэр Лайон. — Ты еще и не пытался как следует. Увези ее от этого проклятого викария — и дело с, концом!

Эриксон поднял голову.

— Он даже не позволил мне остаться с ней наедине. А его дочь защищала Мэри Роуз чуть не собственным телом! Что мне оставалось делать? Сбить с ног служителя Господня? Запереть маленькую девочку в кладовой?

— Нет, разумеется! Да если бы ты отважился на такое, тебя бы повесили вниз головой!

Сэр Лайон залпом выпил рюмку лучшего французского коньяка, озабоченно потер подбородок и укололся об островок щетины, которую его камердинер Мортимер, пропади он пропадом, пропустил сегодня утром во время бритья, и задумчиво заметил:

— Непременно должен быть способ добраться до нее, похитить из Килдрамми. И викарию придется отступиться. Проклятие! Поверить не могу, что она действительно бросилась в реку! Я всегда считал Мэри Роуз покорной, скромной малышкой.

— Она изменилась, сэр! — выпалил Эриксон с таким ошеломленным видом, словно для него самого это было новостью. Но он сказал чистую правду. Вместо того чтобы оцепенеть от страха, как лань при виде охотника, Мэри Роуз удрала в сосновый лес, а потом не побоялась прыгнуть в речку. — Я помню ее маленькой девочкой, — со вздохом продолжил он. — Она и впрямь была тихой, послушной, как вы и сказали. И всегда держалась в сторонке, наблюдала, слушала… Может, она менялась постепенно, понемногу, так, что мы просто не замечали. Но с тех пор стала совершенно другой и отдалилась от нас. Я пробовал все — и ласку, и грубость. Ничего не помогло. Как вам известно, на прошлой неделе она от меня сбежала. И вчера тоже. Не успел я ее поймать, как она кинулась в воду, а течение там бешеное. Но она сильная. Сумела сама, без всякой помощи, выбраться на берег.

Сэр Лайон брезгливо поморщился.

— Она женщина. Нужно схватить ее и держать покрепче, чтобы не улизнула.

Эриксон уставился в пустое жерло камина, затем перевел взгляд на огромный портрет Уильяма Тэтчера Велленса, прадеда хозяина дома, похотливого старого негодяя, наплодившего в округе невиданное количество бастардов.

— В детстве мы с Йеном облазили каждый уголок Килдрамми в поисках потайных ходов, но не нашли ни одного и не встретили никаких призраков. Только все перемазались в паутине и вспугнули полчища крыс. Зато узнали, как проникнуть в замок через узенькую, обвитую плющом дверь, ведущую в закрытый сад как раз под окнами библиотеки. Майлз Макнили, управляющий Килдрамми, вечно там торчит, но я слышал, что скоро он уезжает.

— Да, получил наследство, — кивнул сэр Лайон. — И довольно большое. Впрочем, Майлзу нет дела до Мэри Роуз.

— Самое странное, что ему как раз есть до нее дело. Он вечно спрашивает о ней, при каждом удобном случае встречается с Мэри Роуз и ее матерью. Когда Мэри Роуз была маленькой, он постоянно привозил ей подарки — конфеты и тому подобное.

Эриксон поднялся и начал беспокойно расхаживать по комнате.

"По виду настоящий герой, — подумал сэр Лайон. — Молодой красавец с ясными глазами, высоким лбом и благородной внешностью. Куда привлекательнее, чем бедняга Йен, который слишком много пил. Непонятно, каким образом он ухитрился свалиться с обрыва. Но Йен давно мертв, а живое — живым. Сейчас важнее всего, что Эриксон готов жениться на его племяннице, не обращая внимания на ее позорное происхождение. И милая Донателла воспрянет духом. Он увезет ее в Эдинбург, представит всем завидным женихам от двадцати до восьмидесяти лет. Ее будут обожать, бросаться к ее ногам, слагать в ее честь оды, баловать. Может, тогда она хоть немного успокоится, забудет, что кузина каким-то образом ухитрилась украсть у нее Йена. Никто не поверит, что такое могло произойти. Однако произошло. Сам сэр Лайон не мог взять в толк почему. Правда, теперь вряд ли кто-то помнит, что Йен страдал по Мэри Роуз. Нет, видя кузин вместе, всякий считает, что это Донателла потеряла своего трагически погибшего жениха. А Донателла, благослови Господь ее светлое сердечко, никогда не поправляет соседей, спешащих выразить соболезнования по поводу кончины Йена.

— Сейчас нам не до Макнили, — сказал сэр Лайон, очнувшись от дум. — Пожалуй, твой план не так уж плох. Однако как тебе известно, Гриффины вернулись, а кроме того, к викарию приехали погостить лорд и леди Ашбернем, его сестра и зять. В доме также полно слуг, так что придется быть крайне осторожным. Кстати, ты уже знаешь, как выкрасть ее оттуда?

— Нет, но что-нибудь придумаю. Время не ждет.

— Верно, — согласился сэр Лайон. — Да и у меня есть кое-какие замыслы, которые я попробую осуществить.

Ни один из собеседников не заметил Донателлу, которая подслушивала под дверью гостиной Килдрамми Голосок Мэри Роуз напоминал тоненький стебель желтой розы, стоявшей в вазочке на каминной доске, когда она пролепетала:

— Вы в самом деле считаете меня, доброй? Брови Тайсона взлетели вверх.

— Доброй?

— Да, только сейчас вы утверждали, что я добрая. Хотелось бы знать: вы действительно этому верите?

Едва заметный намек на ехидство… Превосходно! Но он также расслышал робкую нотку надежды.

Тайсон рассмеялся, схватил девушку и прижал к груди. Потом стиснул ее талию и поднял Мэри Роуз высоко над головой. Волна рыжих волос скрыла ее лицо шелковистым покрывалом. Он с жадностью вдохнул ее сладостный запах, неповторимый запах женщины. Как давно с ним этого не было! Он ничего не забыл, но, поскольку воспоминания не сулили ничего хорошего, постарался спрятать их подальше, в самые укромные уголки души, и с тех пор боялся как огня.

Тайсон не сводил взгляда с девушки с такими густыми роскошными волосами, что хотелось зарыться в них лицом. Он уже не улыбался и выглядел куда более серьезным, чем викарий в церкви.

— С меня довольно, Мэри Роуз. Я не отпущу тебя, пока ты не скажешь «да», Она вцепилась в его плечи и задумчиво спросила:

— А ты правда попросишь котенка у братьев Харкер?

— Обещаю. Однако они могут счесть тебя недостаточно надежной и ответственной. Воспитание скакового кота требует немалого труда и беззаветной преданности, а это означает, что ты должна изменить мнение о себе. Если ты сама не считаешь себя достойной, что подумают другие? Кстати, почему ты сомневаешься в собственной доброте?

— Ты первый, кто назвал меня доброй. Боюсь, остальные думают иначе.

— Не слушай никого, кроме меня, потому что я твой будущий муж и к тому же ни разу откровенно не солгал с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать, так что ты просто обязана верить моим словам.

— Не понимаю, что значит «солгать откровенно»?

— Ну, иногда приходится несколько затушевывать правду, чтобы не ранить ничьи чувства. Я научился этому очень быстро. Если не можешь солгать во спасение, лучше молчи. А теперь, дабы доказать свою любовь, даю слово, что, если братья Харкер сочтут тебя хорошей хозяйкой, а скаковой котенок не понравится Эллис и Монро, я жаловаться не буду и не отправлю бедняжку в конюшню.

Он был готов поклясться, что в этот миг ее глаза лукаво блеснули, совсем как у Синджен в лучшие минуты. Однако Мэри Роуз тут же опустила ресницы и пробормотала скромно, как монахиня:

— Если я скажу да, Тайсон, ты поцелуешь меня? «Боже милостивый!» — подумал он.

— Погоди! Что, если мы поженимся, а потом ты решишь, что не слишком меня любишь?

— Ну что ты мне нравятся даже пальчики у тебя., на ногах, в том числе тот, который ты сломала в детстве.

Лукавое выражение исчезло из ее глаз. Мэри Роуз вцепилась в его сорочку и возмущенно воскликнула:

— Ты смотрел на мои пальцы?! С чего вдруг? Такое никому и в голову не придет! Когда это произошло?

— Мне пришлось обтирать тебя водой, чтобы снять жар, — деловито пояснил он. — И прекрати истерику. Я не мог никому поручить такое деликатное дело, кроме миссис Макфардл, а ее, по вполне понятным причинам, не позвал. Ты ведь не слышала, чтобы я жаловался или упрекал тебя в том, что ты не давала мне спать всю ночь. Как видишь, характер у меня добродушный.

— Ты видел мой сломанный палец, — растерянно повторила она. Он в жизни не видел более смущенного лица. И наверное, даже больше, чем палец.

— Ну.., честно говоря, да.

— Какой позор, Тайсон! До этого никто не видел меня без одежды. Ужас! Ведь ты мужчина!

— И с этим ничего не поделаешь. Мэри Роуз, если ты немедленно не согласишься, я могу тебя уронить. Хотя ты не слишком толста, мои силы на исходе.

Но она никак не могла решиться. Наконец, к его, величайшему облегчению, медленно кивнула — скорее себе, чем ему, — и прошептала:

— Хорошо, Тайсон. Говорю «да», но лишь потому, чтобы ты не сгорбился раньше времени, как дряхлый старикашка, и не принялся со стонами хвататься за спину.

— Тогда говори.

— Да. Во мне живет надежда на лучшее. Кроме того, я так смущена, что готова проглотить язык. Ладно, сделаем все как полагается. Я стану вашей женой, сэр, и буду молить Бога, чтобы вы не пожалели о своем благородстве.

Он неохотно поставил ее на пол, разжал руки и, чтобы доказать, что он держит слово, приник к ее губам.

День выдался прекрасный. Солнце струилось сквозь выходившие на запад окна. Не успели графиня Ашбернем и Мегги покинуть комнату, как Донателла, с жалостью взглянув на кузину, объявила;

— Выглядишь ты хуже некуда, Мэри Роуз. Хочешь, я расчешу тебе волосы?

Мэри Роуз только усмехнулась. Еще совсем недавно, скажи ей Донателла что-нибудь подобное, она почувствовала бы себя совершенным ничтожеством, чем-то вроде валяющейся под ногами сливовой косточки. Но теперь никакие скрытые оскорбления кузины ее не трогали. Она не сомневалась, что безобразно растрепана, но это сейчас не имело значения ни для нее, ни для Тайсона. Мэри Роуз была счастлива.

— Это так мило с твоей стороны, Донателла, — сказала она. — Сама ты выглядишь такой красивой, когда солнце играет в твоих волосах.

— Спасибо.

— Как моя мать?

— Безумна, как всегда, — небрежно бросила Донателла, подходя к туалетному столику и беря щетку. — Правда, она почти все время молчит. Мама сказала ей, что ты навещаешь подругу в Килдрамми. Больше ничего не потребовалось. Она вышла из комнаты, мурлыча что-то себе под нос.

Щеткой пользовался хозяин дома, решила Донателла, заметив в щетине светлые волоски. Тайсон Шербрук — настоящий красавец и, очевидно, давно нуждается в жене. Правда, он викарий, а значит, скорее всего человек безвольный, слабый, чьи мысли устремлены к возвышенному и духовному. Зато им будет легко управлять. Что ж, об этом стоит подумать!

Она вытащила застрявшие волосы и с легкой улыбкой шагнула к кровати.

— Миссис Макфардл сказала, что ты должна убраться из постели викария. Визжит на весь замок, что ты не имела права туда ложиться, что скоро все об этом узнают и репутация бедного лорда Бартуика погибнет.

— Меня это не удивляет. Она на все способна, Кроме того, я чувствую себя гораздо лучше и, возможно, уже вечером переберусь в спальню Мегги. В ее кровати, как и в этой, может спокойно поместиться человек шесть.

Донателла цела рядом и принялась работать щеткой. Что за банальный цвет волос! Как у половины шотландцев!

— Мегги — это дочь викария?

— Да. Чудесная девочка. И такая умная! Очень любит отца.

Донателла дернула колтун. Мэри Роуз поморщилась. Но Донателла осторожно распутала клок волос.

— Недавно я видела Эриксона. Он приезжал к папе. Ах, Мэри Роуз, бедняга так расстроен!

Донателла почувствовала, как кузина сжалась от страха, но не выпустила из рук щетки.

— Мэри Роуз, что с тобой? Неужели ты его боишься? Смешно! Он ничего тебе не сделает. Я уверена, что Эрик-сон тебя любит. Оставь эти глупости, выходи за него и увидишь, он будет прекрасным мужем.

— Не думаю, — медленно протянула Мэри Роуз, глядя перед собой. — Я знаю, что ты умеешь вертеть мужчинами, вечно заставляешь их плясать под свою дудку. Но я? Мне такое в жизни не удастся! Кроме того, я никогда не считала, что Эриксон меня любит. Тут ты ошибаешься.

— Почему же он так стремится жениться на тебе?

— Не знаю. Но даже если я и выйду за него, представить не могу, что возьму над ним верх. Ты — дело другое. Ты очень сильная, Донателла.

— Женщина должна быть сильной, иначе превратится в грязную тряпку, о которую вытирают ноги все, кому не лень.

Она снова зацепила колтун, и снова Мэри Роуз поморщилась.

— Я почти закончила. Сиди смирно. — В твои годы я ни о чем подобном не думала. И всегда восхищалась твердостью твоего духа, — призналась Мэри Роуз.

Она представила Тайсона, вытирающего об нее ноги, и покачала головой, в глубине души сознавая, что он никогда не сделает ничего подобного.

— Я не могу выйти за Эриксона, — вздохнула она, сжав руку кузины. Кожа на голове горела огнем. Пожалуй, довольно с нее родственных забот. Донателла опустила щетку.

— Ну вот, теперь его волосы смешались с твоими. Мэри Роуз упрямо покачала головой:

— Я не любила и не люблю Эриксона. Кстати, ты ошибаешься относительно его чувств ко мне. Если бы он в самом деле пылал ко мне страстью, вряд ли попытался бы изнасиловать.

— Изнасиловать? — звонко рассмеялась Донателла. Какой приятный звук! И насколько все меняется, когда вместе с ним с губ слетает омерзительное слово.

— Вот именно. Причем дважды. Слава Богу, что оба раза мне удалось ускользнуть.

— Да, я слышала об этом, — кивнула Донателла, понижая голос и почти касаясь губами уха Мэри Роуз. — Слышала также, что он изумительный любовник. Спал со многими деревенскими девицами, и поверь, после первой же ночи они ходили за ним по пятам.

Она деликатно повела плечами.

— Может, тебе следовало бы просто довериться ему? Позволь Эриксону взять тебя. Наслаждайся им, используй. Мужчины такие дурачки, когда дело доходит до главного. Я научу тебя, как ими управлять.

— Не имею ни малейшего желания лечь с Эриксоном Макфайлом. Даже представить себе такое не могу'. — Мэри Роуз нахмурилась, глядя на клонившееся к горизонту солнце. — Никак не пойму, почему ему взбрело в голову жениться на мне. Все это не имеет никакого смысла. Я незаконнорожденная. Он действительно пытался меня изнасиловать. Порядочный человек этого не сделает.

— Влюбленному можно многое простить, — возразила Донателла. — Я всегда считала, что влюбленный мужчина поразительно глупеет. Может, мне следовало бы предложить ему свою помощь? Подсказать, как отрезвить тебя? Вероятно, мои методы оказались бы куда более эффективными.

— Я бы предпочла, чтобы ты этого не делала.

Донателла наморщила носик.

— Для мужчин любовь и похоть — зачастую одно и то же. Я сама не, раз это наблюдала. Говоря по правде, это даже забавно. Кстати, Эриксон приезжал сюда. Видел тебя больную и все же не отступился. Разве это не говорит о том, что он ослеплен своим чувством?

— Нет.

Донателла подошла к длинному ряду окон, распахнула одно и высунулась наружу.

— Я всегда любила Килдрамми. Еще с детства знала, что здесь мое место и что когда-нибудь он будет моим. Ну разве не странно, что вес так обернулось? Я рассчитывала выйти за Йена и стать здесь хозяйкой, но ничего не вышло. Бессмысленная смерть! Но теперь здесь другой хозяин, к тому же неженатый. Приехал сюда, словно зная, что я рядом, что именно этого хотела. Ты заметила, какие у него глаза? Невероятной голубизны. И он такой стройный. Ни капельки жира, а это уже чудесно!

Донателла обернулась, чтобы проверить, какое действие произвели ее слова на Мэри Роуз, сидевшую поджав ноги.

— Я подумаю обо всем этом, — продолжала она. — Постараюсь проводить больше времени с лордом Бартуиком. Буду наблюдать, как он постепенно глупеет по мере того, как сладострастие берет над ним верх. Ну разве это не забавно? Викарий, вожделеющий к женщине! Возможно ли такое? Правда, не могу представить себя матерью десятилетней девчонки.

— У него еще двое маленьких сыновей, Макс и Лео. Девяти и семи лет.

Донателла изогнула бровь.

— Трое детей?! Не знала, что викарий способен так неистовствовать в супружеской постели! Интересно, какая у него была жена? Он что-нибудь рассказывал про нее?

— Никогда.

— Впрочем, она уже в могиле, так что это не важно. Думаю, тебе следует прямо сейчас собраться и поехать со мной, Мэри Роуз. Если ты боишься, что Эрик-сон скрывается вблизи Велленс-Мэнор, готовый схватить тебя и увезти, не волнуйся, я сумею защитить свою родственницу. Надеюсь, ты мне доверяешь?

Сердце Мэри Роуз забилось с бешеной силой. Донателла хочет вернуть ее в Велленс-Мэнор? Зачем? Что-то тут не так.

Она решительно покачала головой.

— Не могу.

— Значит, останешься и погубишь репутацию бедного викария?

Послышался тихий стук. Мэри Роуз очень захотелось подбежать к порогу, распахнуть дверь, впустить того, кто стоял за ней, но сил не было. Именно поэтому Тайсон покинул ее. Сказал, что она должна поспать. И она послушалась. Дремала, пока Мегги и Синджен не привели к ней Донателлу.

Она, разумеется, не думала увидеть Эриксона, но тем не менее тряслась от страха. Сжалась в комочек на большой кровати, ожидая сама не зная чего. Это оказался Тайсон. Мрачный, не улыбающийся.

Коротко кивнув Донателле, он сказал:

— Мэри Роуз, мне жаль прерывать ваш разговор, но только что приехала ваша мать и хочет вас видеть. Что вы собираетесь делать?

— Мама здесь? Я должна поговорить с ней, Тайсон.

— Разумеется, — кивнул он. — Кстати, моя спина уже отошла после тяжких испытаний.

Сознавая, что Донателла следит за каждым его жестом, он тем не менее вынул из гардероба халат и протянул Мэри Роуз.

— Вы можете встать? Прекрасно, сейчас я сам его на вас надену.

— Как приятно, когда мужчина хоть изредка, но готов прислуживать даме, сэр, — насмешливо заметила Донателла. — Позвольте мне помочь. Я отведу Мэри Роуз вниз.

— В этом нет нужды, — отказался Тайсон, не оборачиваясь. — Стойте смирно, Мэри Роуз, и не вздумайте упасть в обморок. Держитесь за меня.

Он ловко набросил на нее халат и стянул его поясом.

— Правда, ноги у вас голые, но халат длинный и теплый, так что вы не замерзнете. Готовы?

Мэри Роуз кивнула. Тайсон подхватил ее на руки и вынес из комнаты, оставив Донателлу у окна. Она недоуменно хмурилась, пытаясь понять, что тут происходит.

— Я с радостью стану твоим слугой навсегда, — шепнул Тайсон, шагая по длинному коридору. — А знаешь, когда я иду, ты не кажешься такой уж тяжелой.

Мэри Роуз блаженно улыбнулась и на мгновение прислонилась головой к его плечу. Теплое дыхание согрело его шею. Ей вдруг захотелось, чтобы Тайсон не выпускал ее из объятий, пока выдержит спина. Она вдыхала мужской запах, резковатый, свежий, словно дыхание снега в зимнем воздухе.

— Твоя мать — настоящая красавица, — сказал Тайсон, спускаясь по главной лестнице. Парадные двери были открыты, впуская яркие солнечные лучи.

— Это все знают. Кстати, что будет с ней, когда мы поженимся?

— Придется подумать. Не волнуйся, Мэри Роуз, все образуется.

Образуется ли? Ее мать — женщина странная. В худшем случае ома действительно безумна, хотя более вероятно — просто пользуется своей мнимой болезнью, чтобы добиваться своего. Ее мать, которая никогда не покидала Велленс-Мэнор. Ее мать, упорно не называющая имени ее отца. И теперь она приехала сюда. Трудно поверить! Что случилось?

Глава 17

Последний раз Гвинет Фордайс сидела в карете полгода назад. Ужасное, изнурительное, тяжелое путешествие в Абердин, на похороны матери. Она ненавидела старуху, но знала, что им с сестрой придется надеть траурные платья, вуали и разыгрывать скорбь, прикладывая платочки к глазам.

Она изумленно раскрыла рот, увидев, как новый лорд Бартуик выходит из замка, держа на руках закутанную в его халат Мэри Роуз. Ноги дочери были неприлично голыми. В мгновение ока Гвинет догадалась, что между этим человеком и ее дочерью что-то есть. Нет, ничего противозаконного, ведь он английский священник! Но при этом не очень похож на человека, всего лишь пытающегося защитить женщину. Ни один из тех, кого знала Гвинет, не станет носить на руках босую девчонку.

Кучер сэра Лайона открыл дверцу, и Гвинет подала ему руку, безмолвно приказывая помочь ей выйти. Глядя на трогательную сцену, она сухо и твердо приказала:

— Ты немедленно вернешься со мной в Велленс-Мэнор, Мэри Роуз. Прости, дорогая, но я твоя мать и не могу позволить тебе жить в одном доме с холостым мужчиной. Он викарий, но его духовное звание не играет роли. По округе и без того ползут нежелательные слухи.

— Здравствуй, мама. Прости, что показываюсь в таком виде, но я еще не совсем здорова.

— Ты прекрасно выглядишь, Мэри Роуз. На твоих щеках играет румянец, ты просто цветешь здоровьем. Вижу, у тебя даже ноги не замерзли. Насчет одежды не волнуйся. Мы отправимся прямо в Велленс-Мэнор, и ты сразу ляжешь в постель. Викарий, пожалуйста, усадите мою дочь в карету.

— Боюсь, что не смогу, мэм, — отказался Тайсон. — Мэри Роуз не чувствует себя в безопасности в доме дяди.

— Вздор! Я ее мать, и она обязана слушаться меня. Здесь нет замужних дам, которые могли бы опекать ее. Немедленно идем, Мэри Роуз!

— Здравствуйте, мадам. Я леди Ашбернем, сестра его светлости. Он специально пригласил меня, чтобы соблюсти правила приличия.

«Превосходно», — подумала Гвинет, улыбаясь прелестной молодой женщине, стройной, длинноногой, полной энергии и так похожей на викария. Да, те же самые поразительно голубые глаза, что у брата.

Какое счастье! Она сдержала обещание, данное сестре и Лайону. Честно следовала их инструкциям. Спорила, отдавала дочери приказы — и вот что из этого вышло!

Она едва удержалась от смеха. Теперь ее миссия выполнена. Присутствие леди Ашбернем успокоит самых строгих критиков, и даже Лайон будет вынужден признать, что свояченица сделала все возможное.

— Рада познакомиться с вами, миледи, — сказала она, любуясь ослепительной улыбкой молодой дамы. Красавцы оба — что брат, что сестра. А викарий к тому же человек сообразительный.

— Мне пора ехать. Мэри Роуз, постарайся не слишком докучать его милости.

— Хорошо, мама. Ты не останешься на чашечку чая?

— О нет! — отказалась мать и кивнула кучеру, который помог ей подняться в экипаж, Гвинет поправила шаль, разгладила ленты на шляпке, наблюдая, как Мэри Роуз застенчиво улыбается викарию.

«Будь счастлива, дорогая», — подумала она, помахав дочери.

— Это твоя мать, Мэри Роуз? — осведомилась Синджен, Девушка кивнула, недоуменно глядя вслед шлейфу пыли, поднятому каретой. Сначала мать говорила все, что полагается, якобы желая вернуть ее в Велленс-Мэнор. Но на самом деле она вовсе не хотела, чтобы дочь ехала. Почему?

— Когда мы только познакомились с твоей матерью, она мне не очень понравилась, — признался Тайсон, — но сегодня, даже когда она говорила нелепости, мне показалось, что она искренне довольна создавшимся положением. Да, оригинальная женщина. Совсем не похожа на тех мамаш, с которыми мне довелось сталкиваться, но любит тебя. Интересно, что бы она придумала, если бы Синджен так и не объявилась?

— Мегги вбежала в гостиную и потащила меня за собой. Сказала, что я должна взять на себя роль дуэньи, потому что сама она чересчур молода и из-за этого никто не принимает ее всерьез, и буквально вытолкнула меня во двор. — Синджен проводила экипаж недоуменным взглядом и покачала головой. — Она не хотела, чтобы ты с ней ехала, хотя делала вид, что возмущена. Ну разве не странно?

— Нет, — решительно возразил Тайсон. — Гвинет Фордайс знает, что Эриксона вскоре наверняка пригласят в Велленс-Мэнор и позволят похитить Мэри Роуз. Она как может защищает дочь.

Во двор небрежной походкой вышла Мегги и, не глядя на взрослых, направилась к стаду гусей, громко загомонивших при виде девочки. Эта сценка раз повторялась за последние три дня. Только вчера гуси донимали Мегги оглушительным гоготом, пока она не скормила им весь хлеб, который удалось стащить из кухни. Девочка уже хорошо познакомилась с грозными птицами. Сейчас они окружат ее и потянутся к ней клювами.

— О Господи, — ахнула она, — совсем забыла! — Подобрав юбки, она метнулась к замку. — Сейчас принесу им хлеба.

— Мэри Роуз, а вдруг они ущипнут тебя за кривой палец? — поддел девушку Тайсон.

— Какой палец? — заинтересовалась Синджен.

— Только этого не хватало! Не дразнись, Синджен, пожалуйста! Представляешь, Тайсон успел увидеть мои пальцы.

— Правда? Как интересно! Можно подробнее?

— Помолчи, Синджен! А вот и Донателла. Я рад, что она спустилась. Надеюсь, ты успела насладиться ее обществом? — спросил Тайсон у Мэри Роуз.

— Более чем. Она уговаривала вернуться с ней в Велленс-Мэнор. Похоже, там все без меня истосковались. Как твоя спина?

— Думаю, что сумею дотащить тебя до гостиной и влить в рот чашку чая. Я слишком измучен, чтобы одолеть лестницу.

Синджен, тихо ахнув, уставилась на брата, преспокойно поднимавшегося на крыльцо. Сегодня он ведет себя не как обычно. Не зануда с вечно поджатыми губами, от которого и улыбки не дождешься. Нет, теперь он просто светится и, похоже, совершенно переменился: весел, остроумен. И самое главное — кажется по-настоящему счастливым! Сколько лет она его таким не видела, теперь уже и не вспомнить. Она была совсем девчонкой, когда Тайсон решил пойти по пути служения Богу и стал до того серьезным и благочестивым, что просто руки чесались придушить его.

Синджен немедленно дала себе слово, что, если понадобится, убьет любого, кто посмеет обидеть Мэри Роуз.

Войдя в гостиную, они первым дедом увидели Донателлу, стоявшую рядом с Колином в весьма интимной позе: подавшись вперед, она положила руку на его рукав. Синджен с одного взгляда оценила обстановку. Донателла в самом деле была прелестна, да и Колин совсем не выглядел несчастной жертвой, как в тех случаях, когда дамам удавалось загнать его в угол.

— Не возражаешь, если я врежу твоей кузине по физиономии? — осведомилась Синджен у Мэри Роуз.

— Может, не надо? Видишь ли, Синджен, его светлость поразительно красив, а Донателла обожает красивых джентльменов.

— Ну, уж этот красавец не для нее, — заверила Синджен и направилась прямехонько к мужу и маленькой потаскушке, которая цеплялась за его рукав, чересчур громко смеясь какой-то шутке Колина, возможно, не такой уж и остроумной. Зато сам он выглядел так, словно считал себя самым очаровательным и остроумным мужчиной во всем мире.

— А вот и Колин, любовь моя, — сладким тоном начала Синджен, — любовь всей моей жизни, мужчина, бесконечно восхваляющий мою красоту. Надеюсь, ты помнишь, что обещал сходить со мной в ту пещеру, о которой рассказывала Мегги? Она скрыта от посторонних глаз, ее никто не посещает. Там мы могли бы.., ах, не важно, не хочу быть неделикатной. Зато вполне готова доставить тебе несказанное удовольствие.

Она подвинулась ближе, почти оттолкнув Донателлу, приподнялась на цыпочки и прошептала:

— У меня такие планы на тебя, что ты голову потеряешь.

— Я вижу тебя насквозь, дорогая, — усмехнулся Колин, гладя жену по щеке. — Так и скажи, что ревнуешь. И несмотря на то что мы давно женаты, твоя ревность по-прежнему безмерно меня радует. Пещера, говоришь? И я потеряю голову?

— Ну да, — кивнула Синджен, хватая его за руку и поворачиваясь к Донателле с солнечной улыбкой, которая, как она надеялась, уравновесит убийственный холод в глазах. — Простите нас, но мы, можно считать, новобрачные и поэтому ищем темные, уютные уголки. Мой муж — весьма требовательный джентльмен. Так что прощайте, мисс Велленс.

— А я думала, что у них уже несколько детей, — пробормотала Донателла, озадаченно глядя на дверь. — Хотела бы и я уединиться с ним. Что за красавец! Мэри Роуз, ты, похоже, уже совсем поправилась. Готова вернуться со мной в Велленс-Мэнор?

— Мисс Велленс, — вежливо начал Тайсон, опуская Мэри Роуз на диванчик, обитый темно-синей парчой, — боюсь, вы слишком торопитесь. Вам пока придется обойтись без кузины.

— И долго, сэр?

— Я еще не решил. Посмотрим. Когда Мэри Роуз соберется домой, вам сообщат. Вы же вольны ехать в Велленс-Мэнор.

Донателла, кажется, растерялась, чего на памяти Мэри Роуз с ней не бывало. Кузина всегда знала, что делает, но на этот раз столкнулась с более сильным и хитрым противником. Нерешительно кивнув Мэри Роуз, она вышла из комнаты. Воцарившееся молчание прервал Паудер, который, покинув свой вечный пост у входа, приковылял в гостиную и, вежливо кашлянув, сообщил:

— Милорд, миссис Макфардл рвет и мечет. Не знаю, что ей и сказать. Без вас тут не обойтись.

— Спасибо, Паудер, — поблагодарил Тайсон, осторожно взял старика за руку и повел к знаменитому стулу у входа, К счастью, он был достаточно мягким, иначе худосочный Паудер на нем не усидел бы. — Мэри Роуз, — попросил он на ходу, — побеседуй с моей дочерью, когда она накормит гусей и соизволит вернуться.

— Я тоже присоединюсь к их беседе, — вызвался Майлз Макнили, входя в холл и улыбаясь при виде дворецкого, голова которого уже склонилась на грудь.

Тайсон разыскал миссис Макфардл на просторной кухне и без лишних предисловий хладнокровно объявил:

— Мэри Роуз лежит на диване в гостиной. Она, вне всякого сомнения, уже успела проголодаться. Если через десять минут вы не принесете ей поднос с пирожными и горячим чаем, то немедленно покинете Килдрамми. Если же, внося поднос в гостиную, вы не выкажете Мэри Роуз всяческого почтения и не станете мило улыбаться, то также немедленно покинете Килдрамми. Надеюсь, я достаточно ясно выразился, миссис Макфардл?

— Но она незаконнорожденная, милорд! Ей нельзя тут находиться. Общество порядочных людей не для нее. Здешние жители считают вас чересчур мягким, а многие называют распутником.., но это ведь не правда, да? Наверное, раз уж вы викарий, вам стоит следить за собой, чтобы не слишком ревностно заботиться о людях, которые этого не заслуживают. Да, все дело в излишке доброты, милорд. Лорд Бартуик не должен так себя вести. Мэри Роуз не подобает спать в вашей постели. Если она все еще настолько больна, что не может вернуться домой, пусть ночует со слугами. Всего один лестничный пролет, на третьем этаже. Там есть очаровательная комната, которая…