Невеста (№6) - Невеста-чужестранка

Так, рассуждения на разные темы, без единой идеи, некоего внутреннего стержня. Только одна, посвященная женской кротости и покорности, создана с явным знанием предмета. Вспомнив о Мегги, Тайсон покачал головой. В голову немедленно полезли мысли о Мелинде Беатрис, а вместе с ними нечто вроде сознания своей вины. Они оба были очень молоды, отчаянно влюблены и представляли жизнь чем-то вроде узенькой тропинки, вернее, тесного мирка, где царят лишь доброта, надежда и страстное желание служить Господу. Он по крайней мере хотел именно этого. Тайсон вздохнул и, услышав мальчишеский свист, помахал сорванцу. Он впервые видел Эдинбург глазами взрослого человека. Замок. Знаменитый Эдинбургский замок… О, как искренне восхищалась бы им Мегги! Нет, он правильно поступил, что не взял дочь с собой. Господи, да ведь дождь лил целых четыре дня! Хорошо еще, что сегодня с утра прекратился. Вышло солнышко, и теперь он сможет увидеть размытые очертания гор, синеющих на горизонте за долиной Лотиан и заливом Ферт-оф-Форт, так ясно, словно стоит на стене замка. Он тронул коня, осторожно объехал группу людей, выглядевших крайне неприветливо, и знаком приказал кучеру следовать за ним в Новый Город, расположенный к северу от замка. Выросший на смрадном болоте, Новый Город был истинным шедевром, изобилующим великолепными площадями и садами вокруг прекрасных зданий в георгианском стиле. Трудно сказать, живет ли сейчас Синджен в своем городском особняке, но если и нет, старый Энгус позволит ему остановиться на ночлег. Кинросс-Хаус располагался напротив маленького, утопавшего в зелени парка. Высокий узкий дом был старше соседних, но содержался в безупречном порядке: повсюду цветы, краска недавно обновлялась, ни одна из ставен не покосилась. Если он не ошибается, крыша из сланцевого шифера тоже совсем новая. Квадратный газон недавно подстрижен, аллейки выметены. Несмотря на усталость, Тайсон невольно улыбнулся при виде столь идеального хозяйства. Ему вспомнились слова Мегги, что если тете Синджен понадобится, она и дороги велит замостить. Из Кинросс-Хауса она точно сотворила произведение искусства. Правда, здесь все строения хороши, но у ее особняка есть стиль — пусть и старомодный, но зато уникальный.

Тайсон надеялся, что старый Энгус еще не выжил из ума, признает брата хозяйки и не выпалит в него из своей старинной пищали с раструбом. Синджен как-то со смехом уверяла, что это весьма ценное и грозное оружие. Из окна донесся пронзительный вопль, и Тайсон взглянул наверх. Синджен, высунув голову, радостно вопила:

— Тайсон! Это в самом деле ты? Ад и проклятие, мы сами только вчера приехали! Колин в замке, о чем-то толкует с лордом Столлипгсом. Далин и Филипп с ними — наверняка шатаются по бесконечным коридорам, в которых так и свистят сквозняки, и изводят вопросами несчастных стражников. О, как я рада тебя видеть! Заходи же скорее!

На крыльцо, шаркая ногами, приковылял старый Энгус, казавшийся куда старше самого замка: домотканые штаны пузырятся на коленях, белоснежные волосы взъерошил ветер, морщинистое лицо светится приветливой улыбкой. — Ox, да это мастер Тайсон, брат ее светлости!

— Точно, — подтвердил тот, наслаждаясь певучим шотландским выговором.

— Что ж, велите вашему человеку идти за мной, и мы приглядим за добрыми лошадками, которых вы привели. А кто этот цыпленок на запятках?

— Мой грум.

— Да ну?

В этот момент с крыльца сбежала Синджен и бросилась брату на шею, сдавив изо всех сил. Расцеловав ее в обе щеки, Тайсон чуть отстранился и вгляделся в пышущее здоровьем лицо.

— Ты прекрасно выглядишь, Синджен. Слава Богу, хоть дождь перестал.

— А ты, Тайсон, такой же красивый, как был. О Боже, я понятия не имела, что ты вздумаешь приехать! Как ты на такое решился? Клянусь, это, самый неожиданный поступок за всю твою жизнь… Но почему она тащится за твоим экипажем? Бедняжка вот-вот упадет от усталости. А, догадываюсь: она надоела тебе своими просьбами, и ты сдался. Слишком уж ты балуешь ее, Тайсон.

Тайсон недоуменно захлопал глазами, прежде чем смысл загадочных слов сестры дошел до него. Предчувствуя недоброе, он обернулся и уставился на своего грума.

— Ну же, Мегги, — продолжала Синджен, — спускайся и дай мне обнять тебя. Уверена, что смогу понять, с чего это ты вдруг стала грумом своего отца. На пари? Нет, не может быть, твой папочка никогда не бьется об заклад. То ли потому, что считает это грехом, то ли, лишенный удачливости Шербруков, не желает лишиться состояния.

Тайсон посмотрел на дочь. Мегги неловко стянула донельзя истрепанную шерстяную шапку. Ее чудесные волосы спутались и висели грязными клочьями.

Он вздохнул и, не говоря ни слова, направился в дом. Парадная дверь была широко распахнута. На пороге стояла Агнес, жена старого Энгуса, в широченном переднике на расплывшейся талии. — И кто вы будете? — спросила она, скрестив массивные руки на пышной груди.

— Служитель Божий, который пытается взять себя в руки, — честно ответил Тайсон.

— Верно. Вы тот самый преподобный, — кивнула Агнес, показывая в улыбке все три оставшихся зуба.

Дело обошлось без криков, проклятий и тем более физического насилия. Тайсон окинул укоризненным взглядом свою непокорную дочурку, жавшуюся к тете Синджен, и холодно обронил;

— Я очень огорчен твоим поведением, Мегги. — Обернувшись к сестре, он начал объяснять:

— Я унаследовал от двоюродного дедушки Тайронна баронство Бартуик и теперь именуюсь бароном Бартуик из замка Килдрамин. Мои новые владения лежат примерно в семи милях от Стонхейвена, поэтому я и прибыл в Шотландию, чтобы осмотреть все своими глазами, решить, что делать, а заодно навестить тебя и Колина. Насколько мне известно, поверенный Бартуика, мистер Макрей, сейчас в Эдинбурге. Мне нужно с ним поговорить.

— Да, Доналд Макрей здесь. Пользуется большой популярностью, особенно у дам, — усмехнулась Синджен и опустилась на колени перед Мегги. — У тебя ужасный вид, сердечко мое. Почему бы тебе не пойти со мной наверх? Выкупаешься, переоденешься… Ты не забыла захватить одежду? Забыла? Ничего страшного, Далин в свои четырнадцать лет — настоящая юная леди, но, думаю, все еще хранит старые вещи в комоде.

Мегги виновато оглянулась на отца, который так и не сдвинулся с места и ответил ей бесстрастным взглядом. Плечи девочки бессильно поникли..

— Прости, папа, — едва слышно прошептала она, — мне очень жаль. Честное слово. Но я должна была поехать, чтобы уберечь тебя.., позаботиться…

— Иди с тетей, Мегги, — приказал Тайсон, шагнув к высокому арочному окну гостиной.

Негромкий всхлип, шум шагов — и все стихло, он закрыл глаза, до глубины души возмущенный проделкой дочери. Почти неделю десятилетняя девочка провела на запятках кареты! Где она ночевала? Вне всякого сомнения, в конюшне. Его затрясло при мысли о том, что могло случиться. Он вознес молитву Господу, благодаря за то, что сохранил его дочь целой и невредимой, если уж он, отец, не удосужился за ней приглядеть. А этот проклятый дождь.., что, если она заболеет? Умрет вдали от дома, потому, что он поленился бросить на неизвестно откуда взявшегося грума лишний взгляд? Синджен мгновенно узнала ее, только родной отец оказался жалким слепцом! Невыносимо! Тайсон был бледнее простыни, когда в гостиную вернулась Синджен, У нее язык чесался отчитать брата за холодное обращение с дочерью, хотя, по правде говоря, безобразная выходка Мегги и ее заставила поволноваться. Но при виде искаженного лица Тайсона все упреки вылетели у нее из головы. Она кинулась к нему, обняла, и гладила по голове, пока его щеки не порозовели.

— Все хорошо, Тайсон, — повторяла она. — Все хорошо. Мегги здорова. С ней Мэри, помогает ей мыться. Твоя дочка даже не простудилась. Не волнуйся.

Тайсон, тяжело вздохнул и осторожно, высвободился из ее рук. — Поверишь, Синджен, все это время я почти ее не замечал. Ты сразу поняла, кто это, и старый Энгус тоже. А родной отец… Ад и проклятие, что же я за человек такой?

Он сказал «ад и проклятие» Любимое ругательство Шербруков!

Синджен не верила своим ушам.

— — Родители видят только то, что хотят видеть, — сказала она с ослепительной улыбкой. — Перестань терзаться угрызениями совести. Тебе это совсем не идет. Ну вот, уже лучше. Румянец появился, И что ты теперь собираешься делать?

.. — Меня так и подмывает задать дочери хорошую, трепку за безобразное поведение, но не думаю, что отважусь на это. В прошлом году я отшлепал ее, а потом терзался целую неделю. А ты что предлагаешь, Синджен?

— Трудно сказать, — протянула она, закусив губу. — Давай спросим Колина, хорошо? Он с детьми обещал вернуться к обеду.

Тайсон кивнул.

— Мы можем погостить у тебя пару дней? А потом отправимся в Килдрамми, посмотрим, как там и что.

— Прекрасная идея! — с энтузиазмом воскликнула Синджен. — Могу попросить старого Энгуса поехать в Кинросс и привезти Флетчера и Джослин. Хочешь с ними повидаться?

При упоминании о младших племяннике и племяннице Тайсон кивнул.

— Мегги говорит, что они еще совсем маленькие и с ними неинтересно, но я с ней не согласен. Буду очень рад, Синджен.

— — Что же, Джослин и вправду еще крошка, недавно годик исполнился. Зато Флетчеру три, и поверишь — он рта не закрывает. Представляешь, он разговаривает с лошадьми, и готова поклясться — они друг друга понимают. Даже изменил клички некоторых, считая, что те, которые дали им мы, несчастливые, Тайсон раздвинул губы в улыбке, показав ровный ряд белоснежных зубов.

— Хотелось бы познакомить Флетчера с моим конем. Интересно, одобрит ли он его кличку.

Синджен рассмеялась и взяла брата за руку.

— Пойдем, расскажешь, как ты получил наследство. Я помню дедушку Тайронна, но разве в очереди перед тобой не стояла добрая дюжина юнцов?

— Ты права. Как ни грустно, все они мертвы. Йен, младший внук старика Тайронна, свалился с обрыва в Северное море. Такого удара дед просто не выдержал. Хотя, как верно говорит Дуглас, ему было уже восемьдесят семь. Так что остался один претендент, да и тот англичанин, — а именно я. Вряд ли тамошние обитатели очень этому рады.

— Ты о ком?

Тайсон пожал плечами.

— Понятия не имею, кто именно живет в Килдрамми, и остались ли в живых какие-нибудь родственники. Завтра повидаюсь с Доналдом Макреем. Он сообщит мне все необходимые сведения. А теперь, Синджен, прежде чем снова встретиться с дочерью, мне необходимо подкрепить силы чашечкой чая.

Глава 4

24 августа 1815 года

Трехлетний Флетчер Кинросс торжественно объявил дяде, что Черному Великану не нравится его кличка.

Тайсон уставился на бойкого малыша, примостившегося на руках у отца, и осведомился:

— А какую кличку он предпочитает?

Флетчер сунул палец в рот и подался к Черному Великану, не сводившему с него пристального взгляда. Именно пристального, Тайсон был в этом уверен.

— Папа, спусти меня на пол, — попросил мальчик. Встав на ножки, он подобрался к жеребцу, и, к удивлению Тайсона, поскольку на остальных это не произвело ни малейшего впечатления, тот наклонил голову, прихватил губами руку Флетчера, шумно выдохнул и несколько раз топнул передним левым копытом.

— Не волнуйся, — успокоила брата Синджен. — Ни одно животное не причинит ему зла. Ну не поразительно ли, как они ладят?

Флетчер похлопал коня по холке и, обернувшись к дяде, пропищал чистым детским голоском; — Он говорит, что вовсе не черный. И вообще не любит этот цвет. Он хочет называться просто Великаном.

Флетчер протянул маленькие ручонки отцу, безмолвно прося взять его Колин нагнулся, поднял сына и прижал к груди.

— Ну, Тайсон, как ты думаешь? — поинтересовался он. — Будешь называть его отныне Великаном?

— О, тетя Синджен, да это просто чудо! Великан! Мне нравится! — засмеялась Мегги.

— Что ж, если он хочет… — ошеломленно пробормотал Тайсон.

Шестнадцатилетний Филипп Кинросс, настоящий красавец, унаследовавший от отца темные волосы и неотразимую улыбку, только головой покачал. — Не так уж плохо, дядя Тайсон. Флетчер ужасно злился на меня, когда пришлось переименовать моего коня. Честно говоря, я волновался, как бедный жеребец это воспримет, но теперь его зовут Эдвин, и ему это подходит как нельзя лучше.

— А как его звали раньше? — с серьезным видом спросил Тайсон.

Флетчер улыбнулся дядюшке, который всегда был очень к нему добр.

— Клинок, — пояснил Филипп. — Флетчер утверждает, что конь у меня миролюбивый и кличка Клинок его очень раздражала.

Назавтра Великан с Тайсоном в седле скакал позади кареты. В ней сидела единственная пассажирка, десятилетняя дочь хозяина, у которой хватило ума не настаивать на сохранении должности грума. Погода выдалась прекрасная. Легкие белые облачка самых причудливых форм неслись по небу, прилетевший с моря ветерок высушил пот на лбу Тайсона, принося с собой запах полевых цветов. Кое-где виднелись кустики цветущего вереска с бутонами всех оттенков, от фиолетового до белоснежного. Тепло было и на следующий день. К вечеру они прибыли в Килдрамми и сразу увидели с десяток высоких дымовых труб, словно пронзавших воздух, круглые башенки, красовавшиеся на каждом углу огромного квадратного здания, совсем не похожего на более древние замки — возносящиеся к небу каменные строения с щелями-амбразурами, холодные и суровые на фоне шотландского неба, Килдрамми был построен гораздо позже из светло-серого камня и покрыт шифером.

— Нравится тебе замок, Мегги? — спросил Тайсон у дочери, подъехав к карете.

— Он похож на огромного стервятника на берегу моря. А слева этот непроходимый лес… Господи, похоже, каждый ярд прорезан глубокими канавами! Нам нужно их засыпать. Посадить деревья. Уж очень мрачно здесь. Как в страшной сказке. — Она облизнула губы и нахмурилась. — И одиноко. Я даже побаиваюсь немного. Но лес чудесный.

Тайсон, помнивший Килдрамми десятилетним мальчишкой, кивнул:

— Ты права, вид просто уродливый. И ничего-то здесь не растет, на камнях и булыжниках. А канавы, по-моему, просто опасны. В них легко свалиться. Нужно постоянно быть начеку.

С точки зрения его, взрослого мужчины, замок и окрестности были поистине великолепны. Сам он ничего не стал бы менять и был готов осторожно обходить каждый камешек, Но если Мегги желает сажать сады, так тому и быть. Если хочет зарыть все ямы, значит, он это сделает.

— Я узнаю, какие деревья здесь лучше приживутся, — пообещал Тайсон. — Проверим канавы и посмотрим, хватит ли земли, чтобы их засыпать, А ты, девочка моя, поищешь цветы за стенами замка.

Мегги просияла.

— Интересно, — пробормотала она, — есть ли спальни в круглых башенках? Я бы хотела там поселиться.

— Увидим, — неопределенно бросил Тайсон, сообразив, что не должен немедленно соглашаться. Он так и не пришел в себя после недавних событий и, просыпаясь по ночам, содрогался от ужаса при мысли о забрызганной грязью дочери, судорожно цеплявшейся за поручни кареты под проливным дождем и ночующей в конюшне. Будь отцом Мегги Дуглас или Райдер, они наверняка выбили бы пыль из ее юбок!

Тайсон вздохнул. Замок Килдрамми теперь принадлежит ему. Он — лорд Бартуик, Поздно вечером, когда солнце наконец опустилось за западные холмы и на землю легли сумерки, Мегги сидела на узкой кровати в южной башне и, глядя на внутренний двор замка, мысленно прикидывала, какой цветок украсит клумбу. Ей не давал покоя отцовский гнев. Правда, Тайсон ни разу не сорвался, не накричал на нее, но при этом вел себя так холодно, так безучастно, что от этого становилось еще хуже на душе. Мегги вздохнула и забралась под толстое пуховое одеяло, которое, судя по виду, было старше ее отца, а может, и деда. За ужином отец был неизменно вежлив, как и в Эдинбурге. Ни малейших признаков ярости. Он вышел из себя всего однажды, когда она привязала веревки колоколов к козе, чтобы послушать довольно затейливую мелодию, которую та разыграла как по нотам. Тогда отец отшлепал ее. Уж лучше бы снова заорал, а может, и выпорол. По крайней мере быстрее бы простил. Как-то дядя Дуглас выругал одного из близнецов, Джейсона, Тогда он три раза шлепнул его, стукнул костяшками пальцев по затылку, обозвал идиотом, сунул под мышку и утащил в конюшни. Должно быть, заставил его целый день выполнять обязанности грума. Она ослушалась отца, который, по ее мнению, был ближе к Богу, чем все окружающие. И все же она правильно сделала, что увязалась за ним. Знала, нюхом чуяла, что понадобится ему. Судя по всему, миссис Макфардл ничуть не обрадовалась приезду нового лорда-англичанина и без стеснения награждала его мрачными взглядами. Каждый раз, сталкиваясь с Мегги, она грозно сводила темные брови. Все же у нее хватило терпения неохотно провести их по всему замку и подать ужин. Жаль, что миссис Макфардл ничуть не похожа на ту старушку в придорожной гостинице, где они остановились пообедать. Та погладила Мегги по голове, бормоча нараспев непонятные шотландские слова, наверняка ласковые, потому что «wee gowan», как она позднее узнала у дворецкого, пожилого добряка Паудера, означало «маленькая маргаритка». Отца же она назвала «braw», то есть, по словам того же Паудера, «красавчик». Вряд ли миссис Макфардл считает отца красавчиком, даже после того, как он произнес длинную цветистую молитву перед ужином, который, по твердому убеждению Мегги, вообще не заслуживал никакой молитвы. Омерзительное на вид месиво в ее тарелке, как ехидно сообщила Макфардл, называется хаггис, которым питается каждый добрый шотландец и благодарит Господа за сытную еду. Взглянув на бараний желудок, набитый неприятной коричневатой массой, Мегги поспешно отвела глаза и съела четыре ломтя душистого ржаного хлеба, густо намазанных горчицей. Отец поднес ко рту ложку, поспешно заверил миссис Макфардл, что они плотно пообедали в «Диком гусе», и, давясь, проглотил совсем чуть-чуть, явно считая это своей тяжкой повинностью взрослого. Вечно он заботится о приличиях! На свете нет более вежливого человека, Даже когда бессовестно гонявшиеся за ним дамы, можно сказать, выживали его из собственной гостиной, он все равно был сама учтивость. Что и говорить, он крайне в ней нуждается и рано или поздно это поймет. За ужином обнаружилось, что миссис Макфардл выполняет также обязанности кухарки. Сейчас при одной мысли об этом Мегги еще больше захотелось есть. Желудок громко заурчал. Но она понятия не имела, где находится кухня в огромном, пустом доме, казавшемся старше Нортклифф-Холла, хотя это было не так. Мегги свернулась клубочком, с дрожью представив, что каменные стены башни толще, чем ее нога. Зато то весьма утешительно сознавать, что, когда за ними бушует Шторм; она в полной безопасности. А шторм и вправду разыгрался. За окнами жалобно воет ветер, сотрясая ставни. Вот и первые капли дождя застучали по дереву. Одной как-то страшновато. И глубоко внутри, там, куда не проникает тепло одеяла, застыл ледяной холод. В три часа утра — именно в три, потому что как раз в этот момент гигантская молния расколола небо и стал виден циферблат старых часов на каминной доске, — Мегги не выдержала. Ей было так холодно и страшно, что сердце, казалось, вот-вот разорвется. Она схватила с кровати одеяло, покрепче завернулась в него, вышла из спальни и побрела к покоям лэрда, окна которых выходили на разъяренное море. Девочка даже не постучала, просто тихо скользнула внутрь. Очередная яркая вспышка осветила комнату, и Мегги узрела фигуру отца посреди необъятной кровати. Она прижалась к нему и укрылась одеялом. Теперь она спокойна. Все хорошо. Мегги вздохнула и закрыла глаза. Тайсон проснулся рано и не сразу понял, где находится. Шотландия.., замок.., и кто-то дышит в спину, Мегги! Тайсон улыбнулся. Когда дети взяли привычку иногда залезать к нему в постель, он решил носить ночную рубашку. Он вспомнил, как обрадовалась Мелинда Беатрис, которая незамедлительно сшила ему целых полдюжины. Жена не протестовала против его прежней манеры спать раздетым, потому что так он был воспитан, но Тайсон знал, что она смущается, видя его обнаженным. Похоже, и ему стало легче. Теперь они оба были с головы до ног закутаны в белый батист. Тайсону было также известно, что жена с неохотой исполняет супружеские обязанности. Однажды он услышал, как она жалуется матери. Ему и в голову не приходило, что она не хочет его, потому что сам он умирал от желания коснуться ее, поцеловать, войти в теплое лоно. И всегда считал, что ее застенчивость вполне уместна и прилична, что когда-нибудь Мелинда Беатрис изменится, как назначено Господом и церковью, ибо на супружеском ложе дозволяется все. Но оказалось, что она едва его терпит! И теперь он не мог не думать об этом каждый раз, когда нуждался в женщине. Она едва выносила его. Она леди. Должно быть, все истинные леди таковы. Но потом он вспоминал братьев и их жен. Они вечно ласкали друг друга украдкой и целовались при малейшей возможности. Он старался отбросить крамольные мысли. Недостойные мысли. Богохульные. Не желал в это вникать. Жизнь есть жизнь, а он очень счастлив. В узкие окна струился яркий свет. Невдалеке синела морская гладь, над которой с пронзительными криками носились чайки в поисках завтрака. После жестокого шторма воздух все еще был свеж и холоден и словно впитывал солнечные лучи. Эта неброская красота тронула Тайсона до глубины души. Дар Господень после ночного безумия. Тайсон осторожно отодвинулся от Мегги и увидел, как она, не просыпаясь, перевернулась на другой бок. Он подоткнул одеяло и коснулся губами ее лба. Должно быть, незнакомая обстановка и шторм испугали девочку. Страшно представить, как полыхали молнии вокруг башни! Тайсон нежно провел пальцем по ее щеке. Такая мягкая! Мегги, его дорогая дочь. Даже когда она не слушается, он любит ее и ее братьев так сильно, что гнется под тяжестью этого чувства, цельного и завершенного в своей полноте. Он выпрямился. Килдрамми перешел к нему. Теперь он стал шотландским лэрдом. Тайсон произнес это слово вслух, чувствуя, как оно перекатывается на языке, пропел как волшебное заклинание:

— Килдрамми…

Его собственность. Ничья больше. Именно в этот момент, глядя на Северное море, он полностью осознал смысл случившегося. Замок будет его домом до самой смерти, а потом перейдет к Максу. Тронет ли Макса этот суровый пейзаж, или его учетный сын, бросив равнодушный взгляд на Килдрамми, вернется к Еврипиду и любимой латыни? Тайсон умылся и оделся за ширмой — на случай если Мегги проснется, — а потом спустился вниз. Широкие парадные двери открывались в огороженный внутренний двор. Солнечные зайчики плясали на брусчатке. Паудер, такой древний, что едва держался на ногах, сидел у порога на стуле с высокой спинкой и, широко зевая, почесывал руку. Интересно, покидает ли он когда-нибудь этот стул или так и ночует на нем? При виде хозяина Паудер приветливо улыбнулся беззубым ртом и прошамкал:

— О, милорд, как приятно, что вы уже на ногах. Вижу, камердинером так и не обзавелись? Мне всегда была по нраву эта должность, да только лорд Бартуик говаривал, будто я слишком стар, чтобы учиться.

Тайсон, который искренне симпатизировал старику, поспешно предложил:

Если хотите разложить мою одежду в спальне, буду очень благодарен.

И даже галстуки можно сложить, милорд?

— Разумеется, Паудер. Большое вам спасибо.

— Наконец-то и меня взяли на выучку! — обрадовался Паудер. Голова его немедленно склонилась на грудь, седые волосы разметались по плечам. Послышался тихий храп.

— Именно, — тихо подтвердил Тайсон и на цыпочках пошел к двери, опасаясь потревожить дворецкого.

Выйдя во двор, он направился к конюшне, где трудился Макни, красивый молодой шотландец. Рядом переминался Руфус, которому, очевидно, не терпелось идти завтракать. Но Макни был не прочь немного поболтать.

— Великан доволен, — сообщил он. — Освоился, съел весь овес и выпил воду. Вы спали в кровати лэрда, милорд?

— Да, — кивнул Тайсон. Теперь он «милорд». Как-то странно звучит…

— Да, эта кровать притягивает тело и успокаивает дух. Ох, совсем из головы вылетело, милорд! Миссис Макфардл велела отвезти те яйца, что она собрала, в деревеньку неподалеку отсюда и продать местным жителям. Слишком много их накопилось, потому что куры во время шторма все шебуршат да кудахчут и кладут яйца. А вам, милорд, пора завтракать. Час уже поздний.

Улыбаясь, Тайсон вернулся в просторный зал, где мирно сопел Паудер. Макни с Руфусом направились на кухню, а Тайлер прошел в маленькую утреннюю столовую, обшитую почти черными панелями и увешанную старинными натюрмортами с тушками убитых животных, цветами и фруктами. Он снимет всю эту мазню и побелит стены, уберет потертый ковер и велит отполировать прекрасный деревянный пол, пока тот не засверкает. Впервые Тайсон думал о чем-то подобном. Он всегда воспринимал окружающую обстановку как нечто второстепенное, не стоящее внимания. Хозяйство в доме викария вела Мелинда Беатрис. Он не помнит, чтобы она когда-либо спрашивала его мнение о ковре или предмете обстановки. Но здесь, в Килдрамми, все принадлежит ему. Да, полы отполируют, пока он не увидит своего отражения в широких толстых досках. И лично наймет рабочих, которым поручит ремонт и уборку дома. Как ему хотелось объехать все свои земли, пересчитать овец, узнать, какая рыба ловится в здешних речках! Тайсон радостно потер руки. Англия так далеко от Килдрамми! Он чувствовал себя свободным и бесконечно счастливым. Тайсон съел неохотно поданную миссис Макфардл овсянку, нашел ее превосходной и решил, что первый визит нанесет в деревню Бартуик. Мэри Роуз стояла в тени толстых сосен, наблюдая за новым бароном Бартуиком, выходившим из ворот замка. Ничего не скажешь, желтовато-коричневые брюки для верховой езды и темно-коричневая куртка сидят на нем как влитые. Настоящий английский джентльмен, хотя ей трудно об этом судить: в свои двадцать четыре года, она ведет достаточно уединенную жизнь. Молод, но это и неудивительно. Она слышала, как дядя Лайон сетовал, что имение Бартуиков перешло в руки проклятого англичанишки, слишком молодого и потому наверняка без царя в голове. Потом он долго проклинал Тайронна Бартуика, не позаботившегося заранее о достойном наследнике. Пережил полдюжины мальчишек, а потом имел наглость окочуриться всего на восемьдесят восьмом году!

Ее кузина Донателла рассмеялась и посоветовала отцу не беспокоиться — она обо всем позаботится. Все понятно: если англичанин придется ей по душе, Донателла выйдет за него замуж. Что же, вполне вероятно. Недаром эдинбургский поверенный Доналд Макрей рассказывал, что новый барон уже успел овдоветь. Как грустно, что мужчина в самом расцвете сил потерял жену! С ее наблюдательного пункта барон казался Мэри Роуз высоким и стройным. Легкий утренний ветерок играл его светлыми густыми прядями. Он вел в поводу большого гнедого жеребца. Мэри Роуз заметила, как грациозно барон вскочил в седло, вдел ноги в стремена, огляделся и, откинув голову, с наслаждением втянул в себя воздух. Потом окликнул коня. Великан? Довольно странная кличка! Жаль, что она не может, вернее, не смеет подойти. Да и захочет ли он видеть рядом с собой Местный Позор? Барон направился на юг, в деревню. Мэри Роуз смотрела вслед, пока он не обогнул утес, возвышавшийся над окружающим пейзажем на добрых пятьдесят футов, и не пропал из виду. Мэри зашагала между соснами и как раз вышла на опушку, когда впереди раздался стук копыт. Девушка поспешно метнулась за толстую сосну, но, как оказалось, недостаточно проворно. Конь замер совсем близко, так близко, что она щекой ощутила его дыхание.

— Легче, легче, Баркер, — произнес мужской голос.

Ничего не поделать. Назад дороги нет. Да она и не трусиха, Не собирается бежать в лес и прятаться под кустами. Мэри Роуз расправила юбки и спокойно вышла из-за дерева. В небе сверкало яркое солнце, зелень деревьев играла сочными красками, трава под ногами была мягче ковра. Вчерашний шторм отмыл все до блеска.

— Ну вот, — начал всадник, наклоняясь к ней, — я так и думал, что это ты, Мэри Роуз. Ты всегда любила незаметно подсматривать из-за деревьев, видеть все и всех, оставаясь при этом невидимкой.

— Здравствуй, Эриксон, — сказала она, не давая себе труда скрыть неприязнь. — Я только что имела честь посмотреть на нового барона Бартуика, выезжающего из замка. А он, конечно, об этом и не подозревает.

— Вряд ли ему интересно познакомиться со мной, — заметила она, отступая в сторону.

Мужчина нахмурился, похлопывая себя стеком по сапогу, и, когда Баркер нетерпеливо переступил с ноги на ногу, погладил коня по холке.

— Не стоит убегать от меня, Мэри Роуз. Не бойся. Я всего лишь хочу потолковать с тобой.

— Как твоя мать? — осведомилась девушка. Эриксон поморщился и снова ударил себя хлыстом по сапогу.

— Как всегда. Я не хочу говорить на эту тему.

— Как по-твоему, новый барон устроит праздник?

— Плевать мне на чертова барона! Я хочу потолковать с тобой.

Но вопреки этому утверждению он упорно пялился на нее и не произносил ни слова. Прежде чем Мэри Роуз успела опомниться, он схватил ее, прижал к себе и стал осыпать поцелуями лоб, уши, щеки, а потом оттянул ее голову за волосы, чтобы завладеть губами. Мэри Роуз принялась вырываться, но разве ей сладить с ним? Эриксон — настоящий великан по сравнению с ней, и руки у него как стальные. Она наконец ухитрилась со всех сил ударить его по ноге. Он вздрогнул от боли, но снова впился в ее губы, пытаясь проникнуть языком в рот. — Нет! — вскрикнула она, и его язык тут же оказался внутри. Мэри Роуз в отчаянии сомкнула зубы. Голова Эриксона судорожно дернулась.

— Почему ты сделала это? — взвыл он, тряхнув ее за плечи. — Почему?

Руки его разжались, и Мэри Роуз наконец высвободилась. Не теряя ни секунды, она подобрала юбки и помчалась прочь, не разбирая дороги. Но Эриксон уже успел взгромоздиться на коня. Понятно, что он мигом ее догонит. Выбора нет. Она бросилась обратно в лес, лавируя то вправо, то влево, и успела добраться до густой чащи, где Баркеру пришлось бы тащиться шагом. Эриксон громко выругался, и Мэри Роуз показалось, что даже воздух сгустился от его гнева. В боку так кололо, что девушка, тяжело дыша, остановилась. Куда теперь? Голова кружится…

Но она по крайней мере спаслась.

До следующего раза.

Мэри Роуз закрыла лицо руками. Она не плакала. Какой смысл? От слез только нос распухнет и глаза покраснеют.

Нужно выждать.

Наконец она побрела на восток, зная, что если Эриксон Макфайл и поджидает ее, так только там, между лесом и Килдрамми, где на две сотни ярдов простирается унылый бесплодный участок земли, усеянный валунами и острыми булыжниками. Там лошадь не пройдет, и Эриксону будет не так просто схватить свою жертву.