Эпоха Регентства (№2) - Герцог

Он вытащил маленький пистолет из портмоне и положил на ночной столик, прежде чем начать раздеваться. Переодевшись и выпив стаканчик кларета, он плюхнулся в кожаное кресло и протянул ноги к огню.

Кларет живительным теплом согревал желудок, и скоро огоньки в камине стали сливаться в одно целое в глазах его светлости.

Стук в дверь разбудил герцога. Он взял со стола пистолет и коротко отозвался:

— Войдите, — и не поверил свои глазам, — Брэнди, что ты здесь делаешь?

Глава 31

Она вошла в спальню и тихо закрыла за собой дверь, чуть не прищемив полы длинной ночной рубашки, в которой была похожа на маленькую девочку. Брэнди была бледна и как будто испугана. Неужели что-то произошло?

Он не дал ей пройти дальше.

— Любимая, ты знаешь, тебе не стоит здесь находиться. Ну ладно, что случилось? Почему ты так расстроена?

Ян взял девушку за руку и хотел обнять, но потом передумал и просто слегка сжал ее пальцы.

— Брэнди, что случилось?

Он не мог сдерживаться и положил руки ей на плечи.

— Господи, ты дрожишь. Не бойся, я здесь, и у меня пистолет. — Он быстро положил оружие на место и снова повернулся к ней.

— Проходи поближе к огню, согрейся, а потом поговорим.

Такая смешная ночная рубашка. Должно быть, она носит ее уже много лет. Брэнди не смотрела на него. Что же все-таки случилось?

— Садись.

Ян пододвинул кресло к камину и заглянул ей в лицо.

Она не стала садиться, чуть подалась вперед, зная, о чем он собирался спросить.

— Ты спрашивал, почему мы не можем объявить о нашей помолвке сегодня, у меня есть на это причина.

— Ладно, что это за причина? — спросил Ян. — Но что бы ты не сказала, я все равно тебе не поверю.

— Очень основательная причина, только прошу тебя, не смейся громко. Марианна была твоей первой любовью?

— Да, первой.

— Не перебивай. Я должна быть уверена, должна убедиться, что ты любишь меня, а не Марианну.

Опять удар ниже пояса. Секунду он просто глядел на нее, а затем произнес:

— Значит, ты хочешь остаться со мной на ночь? Остаться в моей постели? А наутро скажешь, выдержал я экзамен или нет. Да, я всегда поражался твоей изобретательности, но это…

— Может быть, эта часть супружеской жизни очень важна для тебя, Ян, только не смей улыбаться, я говорю с тобой совершенно серьезно. Пожалуйста, Ян, позволь мне остаться с тобой на ночь.

— Надеюсь, я с честью выдержу экзамен. А что, если буду бормотать во сне имя моей мамочки, ничего? Я не смеюсь над тобой и не лгу тебе. Марианна — в прошлом. Остались только воспоминания, хорошие и не очень, но уже достаточно расплывчатые, чтобы уделять им внимание. Я увидел свет в конце туннеля и рванулся к нему всей душой, и этот свет — ты, Брэнди. А что, если ты откажешься выйти за меня, потому что я окажусь плохим любовником?

— Ты ведь знаешь, что этого не случится.

— Ладно, Брэнди, ты меня обнадежила.

Она хотела ударить его за то, что он сомневался в ее доводах. Но герцог подошел к ней и рывком поднял на ноги, так что девушка подпрыгнула.

— Маленькая дурочка, — прошептал он и поцеловал ее в губы.

Он обнимал ее, пропускал пальцы сквозь пышные волосы, ласкал ее тело.

Потом отпустил и улыбнулся.

— А теперь повтори еще раз.

— Ты хочешь сказать, не помнишь, что за этим следует. Да, лучше тебе не помнить, наверняка ощущение было не из приятных. Но в этот раз, обещаю, тебе будет хорошо со мной.

Он стал целовать ее. О, как она любила его поцелуи и раскрыла навстречу ему свои губки. Герцог думал, что сейчас умрет от счастья. Брэнди прижималась к нему всем телом, ощущая его отвердевшую плоть.

Брэнди застонала и сама испугалась.

— Еще, еще, — сказал он, и их губы слились.

Герцог попытался осторожно снять с нее рубашку, но, к его удивлению, она начала вырываться.

— Что еще? Зачем ты сначала соблазняешь меня, а потом не разрешаешь раздеть?

До этого дошло. Обратной дороги нет. А что, если он увидит ее и возненавидит за уродство? Ее слабое место будет обнаружено.

— Брэнди!

Она напряглась.

— Нет, я должна признаться тебе, пожалуйста, Ян. — Брэнди оттолкнула его. И добавила, помедлив: — Сейчас, секундочку.

Вздохнув, она опустила тесемочки, поддерживающие ночную рубашку, и та упала на пол. В напряжении Брэнди застыла на месте.

Герцог чуть язык не проглотил и еле дышал. Он не поверил своим глазам. Ян представлял себе Брэнди стройной и худенькой девочкой, но перед ним стояла женщина с грудью, красивее которой он не видел. С розовыми мягкими сосками, она была словно вылеплена из гипса.

— Господи!

Брэнди ждала, что он побледнеет. Итак, то, чего боялась, произошло. Она отвернулась, желая умереть на месте.

— Брэнди, — промямлил герцог.

Она пыталась закрыть грудь рукой, но тщетно. Ей захотелось убежать.

— Я понимаю, Ян. Нечестно было с моей стороны скрывать свое уродство. Надо было сказать перед тем, как принять твое предложение. Если я тебе отвратительна, то освобождаю от обязательства и никому не скажу.

— Какое уродство? — Он пытался разглядеть хоть какой-нибудь изъян, может, бородавку или родимое пятно, которого бы она стеснялась, но не нашел.

Ян видел только великолепное молодое тело, от одного вида которого у него дух захватывало. Он попросил ее убрать руки от груди.

Она повиновалась.

— Прости, знаю, я выгляжу как корова. Мне надо было хорошенько прятать грудь под одеждой.

Брэнди не могла больше этого выдерживать, она схватила рубашку и прижала ее к груди. Казалось, девушка вот-вот расплачется.

Что она сказала? Ее грудь уродлива? Герцог только покачал головой. Теперь ему надо было вести себя осторожно.

Он медленно произнес:

— Дай мне посмотреть. Ты думаешь, твоя грудь уродлива, деформирована?

Она кивнула, и глаза ее заблестели. Не в силах больше сдерживаться, герцог рассмеялся.

— Никогда не думала, что ты такой жестокий.

Он вздохнул. Господи, неужели она действительно так считает?

— Слушай меня, Брэнди. Я не смеюсь над тобой. Кто тебе сказал, что ты корова, что у тебя деформирована грудь или ты уродлива?

— Мораг. Когда мне было четырнадцать, у меня однажды расстегнулось платье. Старуха рассмеялась и сказала, что, похоже, скоро у девочки вырастет пара дынек и можно будет продавать их на базаре. А мужчины станут смеяться надо мной, и великий позор падет на семью, если кто-то узнает, как на самом деле выглядит внучка графа.

— Проклятье, дайте мне эту женщину. Я убью ее. По крайней мере, если прикончу ее сейчас, она хоть чистой попадет в гроб.

— Но Мораг права. Я пыталась всячески скрывать это, но Перси увидел, даже под накидкой. Он все время пялился на меня. Не понимаю, если я урод, тогда почему он хотел меня?

— Перси не считал, что ты урод, Брэнди. Помнишь, тогда в хижине я так хотел тебя, но ты меня оттолкнула.

— Я думала, это ты меня отпихнул. Я не желала, чтобы ты увидел меня голой, стыдно. Мне не хотелось разочаровать тебя.

— Я выгляжу разочарованным?

— Но ведь я прикрыла грудь.

— Я все еще не разочарован. Ты знаешь, мне кажется, мы слишком много комплексуем друг перед другом. А как же то платье, что привез тебе из Эдинбурга, по-моему, оно с глубоким вырезом?

— Очень красивое платье, и я чувствую себя в нем королевой, но не могу носить его, потому что стесняюсь своей большой груди. Мне кажется, она начинается у меня в районе шеи.

— Брэнди, скажи мне, я когда-нибудь лгал или давал повод не доверять мне?

— Нет.

— Тогда дай мне руки и брось рубашку.

Она не двигалась с места.

— Ну же, давай мне руки.

Девушка протянула ему одну руку, все еще придерживая рубашку.

— Обе руки, пожалуйста.

Она закрыла глаза и протянула ему обе руки. Рубашка упала на пол.

Снова герцог чуть не проглотил язык. Боже мой, Брэнди даже не догадывается, какая она красивая. Он протянул к ней руки, сгорая от нетерпения. Полная грудь, тонкая талия, подтянутый живот, длинные, стройные, крепкие ноги. Да, это была самая красивая женщина, какую он видел в своей жизни. И он любил ее.

А на ее грудь, наверное, можно смотреть не отрываясь.

— Открой глаза, Брэнди, и иди сюда.

Он протянул ей руку и помог дойти до зеркала. Положив ей руки на плечи, приказал:

— Посмотри! Ты красивая женщина. Посмотри и скажи, что я вру.

Ян сильнее сжал ее плечи. Брэнди заставила себя посмотреть в зеркало. И увидела свою большую грудь.

— О Господи, — отвернулась она, — это ужасно.

— Я не хочу, чтобы меня считала лжецом моя будущая жена. Ты великолепна, и одна только мысль о том, что ты принадлежишь мне, так возбуждает.

Она открыла глаза и снова посмотрела в зеркало. Ян стоял позади нее. Их глаза в зеркале встретились, он медленно убрал ее волосы с лица и плеч и дотронулся до подбородка.

— Вы имеете какие-нибудь претензии к своему лицу, мадам? Нет, ну и на том спасибо. Давайте посмотрим ниже.

«Контроль, — думал его светлость, — это трудно, труднее всего, но это необходимо».

Глубоко вздохнув, он дотронулся до ее груди. Она закрыла глазки и открыла ротик. Герцог поцеловал ее в висок. Ян — взрослый мужчина, а отнюдь не мальчик, и мог справиться с собой. Он услышал свой голос, глухой и незнакомый:

— Твоя грудь бесподобна. Мораг уродлива. Увидев, как ты красива, она от ревности сказала тебе такое.

Ян заставил себя оторваться от ее груди и, опустив руки, обхватил талию и, когда дотянулся до живота, почувствовал, как девушка дрожит. Он только не понимал, от желания или от смущения. Да, девушка дышала неровно, скоро она поверит ему, и тогда, только тогда можно будет заняться с ней любовью.

— Помнишь, ты мне сказала когда-то, что я красив? Это было глупо.

Брэнди обернулась и повисла у него на шее.

— Ты это точно помнишь, Ян?

— Абсолютно.

Она расстегнула его рубашку, и руки ее заскользили по его мощному торсу. Герцог больше был не в силах себя контролировать.

— Ведьма, — сказал он и скинул с себя рубашку, затем поднял Брэнди на руки и отнес в постель.

— Обещаю, что в этот раз тебе не будет больно.

Она хотела что-то сказать ему, но он приник губами к ее груди, и наслаждение волной прокатилось по всему телу Брэнди. Герцог запустил руки в ее роскошные волосы, а языком ласкал губы. Он гладил спину, водил ладонью по ребрам и между коленями.

— Ты что, собираешься это сделать, Ян?

— А ты? Ты все еще удерживаешь меня.

Ему захотелось, чтобы она взяла в руки его плоть, но с этим не надо было спешить. У них впереди теперь много ночей, и он молился, чтобы они не кончались.

— Не двигайся, милая, просто получай удовольствие от того, что я делаю.

Он приподнял ее и стал ласкать языком, и она закричала:

— О Господи, я не хотела…

Брэнди чувствовала, как возбуждение нарастает в ней, ей казалось, что если оно исчезнет, то она умрет.

А Ян ласкал ее, ласкал руками, языком, а затем вошел в нее, медленно, осторожно. Она ждала боли, но боль не приходила, а он все глубже и глубже проникал в нее. Брэнди начала двигаться под ним, прижимая его к себе, и, когда он напрягся и навис над ней, подумала, что будет любить его всегда.

Наряду с огромным возбуждением она чувствовала спокойствие и умиротворенность, казалось, мир перестал существовать. Брэнди больше всего на свете не хотела, чтобы это когда-нибудь кончилось. Она желала, чтобы он лежал на ней, тяжело дыша, чувствовать, как стучит его сердце.

— Я люблю тебя, — прошептала Брэнди, — и я не укушу тебя на этот раз.

Он рассмеялся и оперся на локти.

— Ну, что, Брэнди, как ты думаешь, достаточно я хочу тебя или нет? Или тебе кажется, что я представлял себя с другой женщиной, например, с Марианной, когда любил тебя? Гожусь я тебе в любовники и в мужья?

Она посмотрела на него туманным взором и кивнула, не найдя слов, чтобы выразить свой восторг. И просто шептала:

— Я люблю тебя, я всегда буду любить тебя.

— А я тебя, у тебя такая грудь…

Он наклонился и поцеловал ее грудь, и, застонав, поцеловал ее снова.

— Самая красивая грудь из всех, что я видел. Позволь мне убить Мораг.

— Нет, — ответила она серьезно, — я сама это сделаю.

Он рассмеялся.

— Я потратил два месяца непонятно на что, теперь никогда тебя не брошу.

— И в постели?

— Ты даже не представляешь себе, какой будет твоя первая брачная ночь. Доставлять тебе удовольствие — вот цель моей жизни.

Он даже задохнулся, так крепко она обняла его в ответ на последние слова.

— Спасибо, что не стала кусать меня в шею.

— Всегда пожалуйста. Ян, можно спросить тебя?

Она говорила серьезно, и герцог поднялся, чтобы видеть ее лицо.

— Ты действительно хочешь детей? Я помню твою шутку насчет дюжины Фион. Ты, правда, этого хочешь, или просто подзадоривал Джилза?

— Конечно, хочу. Но мне не нужна жена-производитель. Есть способы предотвратить зачатие, и мы будем их использовать, если ты захочешь.

Она вздохнула.

— Я знала, что ты так и скажешь, но не понимаю, как можно предотвратить зачатие.

— Это очень просто. Если хочешь, можем попробовать.

— Не сейчас, потом. Когда будет свадьба, Ян?

— Скоро, очень скоро. Как насчет завтра или послезавтра? Может быть, через полчаса или через пятнадцать минут после того, как мы еще раз займемся любовью?

— Нет, я думаю, стоит подождать.

Он увидел на ее губах улыбку. Что за игру она опять затеяла?

— Почему мы должны ждать?

— Нам надо подождать день или два.

— Мы что, опять говорим на разные темы?

— Просто я хочу быть стройной на свадьбе.

— Что значит стройной? Ты шутишь? Или ты собираешься объесться хаггиса?

— Нет, терпеть его не могу.

— Ладно, Брэнди, хватит. Больше никаких игр. Хватит меня дурачить. О чем ты говоришь?

— Ладно, ваша светлость, я отвечу. Рада сообщить вам, что на Рождество у нас родится ребенок.

Глава 32

Он посмотрел на нее. Неужели она беременна? О Господи!

— Ты беременна, — сказал Ян. — У тебя будет ребенок?

— Да.

— И ты не сказала мне? Даже не написала?

— Я сейчас тебе говорю.

Он весь кипел.

— Скажи-ка мне, а что бы ты делала, если б я не вернулся?

Ему захотелось встряхнуть ее. Переспал с ней всего один раз, лишив девственности, и она забеременела. Ян не знал, плакать ему или смеяться. А если бы она не сказала ему? Он отвернулся от нее и лег на спину.

— Ответь мне, Брэнди.

— Не знаю, я всего несколько дней назад поняла, что беременна, и испугалась. Ладно, теперь ты все знаешь и можешь уже не злиться.

Он застонал. Всего несколько дней. Наверное, она просто не успела написать ему. А что бы он сделал? Галопом бы примчался в Шотландию. Но если бы не узнал? Нет, узнал бы, обязательно узнал. Теперь не имеет значения, что ребенок родится на два месяца раньше, тем более что он собирается увезти Брэнди в Кармайкл-Холл, и чем быстрее, тем лучше.

Ян повернулся и крепко обнял ее.

— Я когда-нибудь говорил тебе, что ты упрямей меня? Нет, не тряси головой. Я просто святой по сравнению с тобой. Если ты еще что-нибудь подобное от меня скроешь, клянусь, я тебя поколочу.

— До Рождества — обещаю, ничего не будет.

Неожиданно он решительно заговорил:

— Никаких пышных свадеб в Ганновер-сквере девочка моя. Ты не обидишься?

— Конечно, нет. Не хочу стоять в окружении чужих людей, которые только и ждут, что невеста начнет выпрыгивать из свадебного платья.

— Отлично. Тогда я попрошу Бертрана помочь мне с этим делом. Мы поженимся в субботу, Брэнди.

Она долго молчала. Понятно, что герцог горел от нетерпения.

— Хорошо, я согласна, но только потому, что хочу быть стройной на собственной свадьбе.

Он не поверил своему счастью. Его мысли унеслись далеко в будущее.

— Не волнуйся, милая, у меня в Суффолке есть хороший доктор, Эдвард Мулхауз, который уже много раз принимал роды.

— Он мужчина! — закричала Брэнди с нескрываемым ужасом.

— Все доктора — мужчины, и этот не исключение. Мулхауз молод, но он лучший врач из тех, кого я знаю. Значит, ты стесняешься какого-то доктора, а приходить ко мне в спальню и соблазнять меня не стесняешься?

Брэнди ткнула его под ребро. Он почувствовал, как ее грудь коснулась его плеча.

— Ну это, конечно, было не совсем так, — сказала она и крепко прижалась к нему. Ян нежно гладил ее живот.

— Наш ребенок там, — прошептала Брэнди.

— Потрясающе, — ответил герцог и погладил ниже.

— Черт побери, Ян, не заставляй меня соблазнять тебя снова.

— Отличная идея.

Неожиданно он вспомнил про две сотни фунтов и спросил почти засыпающую у него на плече Брэнди:

— Милая, а зачем тебе тогда понадобились деньги?

Она молча вздохнула, и Ян почувствовал, как поднялась и опустилась ее грудь. Он захотел ее снова. Нет, нельзя, они оба устали.

— Я же сказала тебе: мне нужны были деньги, чтобы купить одежду.

— Не лги мне, Брэнди. Про одежду я уже слышал.

— Почему ты интересуешься, не понимаю, неужели для тебя две сотни фунтов так много?

Она ткнулась носом ему в плечо.

— Пожалуйста, Ян, не спрашивай меня, я не могу ответить.

— Ты отказываешься сказать мне?

— Да, отказываюсь. Только не смотри на меня так. А то я испугаюсь до полусмерти и не смогу родить.

— Мне больше ничего не остается, как только напугать тебя. Ладно, поговорим об этом позже, милая.

Брэнди знала, что он не оставит это просто так. Тогда придется солгать еще раз.

С этой мыслью она положила голову ему на плечо и заснула.

Ян проснулся поздно и понял, что Мэбли хватит удар, если он застанет их тут вдвоем. Затолкать Брэнди обратно в ночную рубашку было нелегко, кроме того, она спала, как младенец, и ему не хотелось будить ее.

Герцог отнес Брэнди в ее спальню на глазах у изумленных слуг. Поцеловал в лоб и вышел, надеясь еще немного поспать.

Брэнди не вышла к завтраку. Ян улыбнулся, представив себе, как она нежится в кровати, вспоминая сегодняшнюю ночь. «Мужик, — подумал Ян, — вечно у тебя такие пошлые мысли».

Бертран скоро явился в столовую в сопровождении Краббс, волоча за собой увесистый том. Ян скривился.

— Доброе утро, Ян, — сказал Бертран радостным голосом, — думаю, вам хорошо спалось этой ночью? Нет, я вижу, вы плохо спали. Жаль, значит, будет меньше сил для того, чтобы взглянуть на расчеты.

— Я нормально себя чувствую, Бертран, — ответил герцог и улыбнулся, заметив за окном ржавую пушку. — Может быть, дашь мне сначала позавтракать?

— Конечно. А где Краббс? Где каша? Пока вы ждете кашу, я расскажу вам вкратце, что мы сделали за последние два месяца. Слушайте внимательно.

— А я думал, ты это сделал еще вчера вечером.

— О нет, вчера я только обозначил.

— Черт бы тебя побрал, Бертран, ладно, давай, может, я поумнею от твоих речей.

Бертран думал, что герцог внимательно его слушает, и так увлекся рассказом, что только через полчаса заметил, как Ян с философским видом смотрит в окно.

— Думаю, Наполеон оценит мои услуги.

— Что еще за Наполеон? Ты о чем?

— Ни о чем. Я просто хотел убедиться, что ты не слушаешь меня.

— Нет, извини, Бертран, если тебе интересно, у меня сейчас столько в голове, — не разберешься.

— Ты боишься, что убийца поджидает тебя?

— Да нет, если бы ты не вспомнил, я бы и не беспокоился.

— Так о чем ты думаешь, Ян?

Герцог добродушно улыбнулся и ответил:

— Вчера, когда я увидел тебя и Констанцию за столом, то подумал, что ты очень многого добился за последние два месяца.

Бертран стал разглядывать свои колени.

— Черт, — сказал он резко, — она еще такая молодая, несмотря на то, что выглядит, на первый взгляд старше Брэнди. Ты же знаешь, леди Аделла и мой отец постоянно нас обоих подначивают, что нам весьма мешает. — Он вздохнул и добавил: — Мне пока нечего ей предложить. Жить в одном доме с моим отцом? Слава Богу, теперь не приходится соперничать с Перси, и на том спасибо. Но Констанция хочет хорошо одеваться, быть красивой, иметь собственных слуг, кареты и побрякушки. Кроме того, вращаться в обществе, красоваться перед кавалерами. Но этого всего она не может получить в Пендерлиге.

— Ты как со сцены говоришь, Бертран. Это не проблема. Можно я скажу тебе, что об этом думаю?

— Валяй, мне все равно, леди Аделла и мой отец говорят об этом, не спрашивая меня.

— Я думаю, — начал герцог, — ты даешь ей слишком много воли. После вчерашнего вечера я увидел, что Констанция неравнодушна к тебе. Ей нужна сильная рука. Ведь она очень романтичная девушка, просто к ней надо подойти с позиции хозяина. Ты, наверное, уже думал об этом?

Бертран провел руками по рыжим волосам. Он помолчал немного, а затем стукнул кулаком по коленке.

— Черт побери, а если ты ошибаешься? Нужно взять ее за жабры и заставить делать то, что тебе хочется?

— Совершенно верно. Я рад, что ты меня понял. Если ты не станешь ее хозяином и повелителем, то, боюсь, у тебя ничего не выйдет.

Бертран поднялся, забыв про свою книгу.

— Ладно, — сказал он себе под нос, — я сделаю это. Не сейчас, мне надо подумать и разработать стратегию. Англичане побили шотландцев в сорок пятом, потому что у наших не было стратегии. А я достаточно хороший стратег, чтобы прибрать к рукам девочку.

— Удачи тебе, — крикнул герцог вслед уходящему Бертрану.

Занимаясь днем каким-нибудь скучным делом, Бертран не раз представлял себя в роли повелителя. Воображал, как будет ворчать, когда что-то не по нему, и улыбаться, если все в порядке.

Он уже собрался идти домой, чтобы посидеть в одиночестве и помечтать, но вдруг увидел, что на встречу ему идет Констанция. Легкий ветерок раздувал ее волосы, и она выглядела просто очаровательно. Бертран расправил плечи и стал ждать девушку.

— Ох, от тебя пахнет овцами, Берти.

Да, начало не лучшее, но ему было все равно. Он получил шанс и начал действовать.

— Да, Конни, но днем тебе придется терпеть это.

Ее зеленые глаза расширились, и брови поднялись.

— Что значит «днем»?

Ей было явно интересно услышать продолжение фразы.

— Это значит, что ночью ты не доставишь мне никаких хлопот.

— Ох. — Она стала смотреть на носки ботинок.

— Пройдемся, — предложил он, поняв, что они оба застыли как статуи друг перед другом. Хозяин и повелитель должен красиво ходить и говорить. Да, чтобы завоевать ее, придется заставить себя быть посмелее.

— Хорошо, — ответила она и протянула ему руку.

— Конни, когда тебе будет семнадцать?

— В августе, Берти.

— Да, мне следовало бы помнить об этом. Прости, но у меня в голове столько цифр. А ведь я всегда знал, когда у тебя день рождения.

Констанция вспомнила, какой она была раньше, и побледнела. Когда ей исполнилось четырнадцать, девушка считала Бертрана стариком.

— Ты был такой высокий и худой. И рыжий. Как солнце перед бурей.

— Думаешь, моя мочалка может сравниться с твоими великолепными черными волосами? Они как шелк.

Конни крепче сжала его пальцы, рассмеялась нервно и засмущалась.

— Что за вопрос, Берти, я думаю, просто ты слишком много был на солнце. — И она посмотрела на него из-под ресниц.

— Нет, это ты мое солнышко. Помнишь, твои детские слезы о Перси? Можешь забыть обо всех мужчинах, кроме меня?

Она поправила волосы.

— А что, если нет, господин Бертран?

«Ага, — подумал он, — я уже господин. Неплохо звучит».

— Тогда я поколочу тебя, малышка.

Бертран обнял ее за плечи и прижал к себе.

— Ты будешь бить меня? — спросила она, глядя снизу вверх. — Ты правда меня поколотишь?

Ему это понравилось, девушка поверила. Да, он чувствовал, что делает все правильно. Если бы остался один, то обязательно хлопнул себя по затылку за то, что долгое время был таким болваном. Слава Богу, герцог помог ему.

— Да, до синяков, если ты хотя бы посмотришь на другого.

— Да? Думаешь, с синяками я смогу быть красивой?

Бертран заговорил ласковым, тихим голосом.

— Я никогда не сделаю тебе больно, милая, но иногда буду прикладывать руку к твоей очаровательной попке. Да-да, зажму между колен, подниму все твои многочисленные юбки и потом… лучше не испытывай судьбу.

Он увидел, как она облизнула губку.

— А может быть, иногда буду делать это просто так, ради забавы. Потому что хочу видеть, какая ты у меня красивая и белоснежная.

Констанция посмотрела на него. Боже, какой мужчина. Она раскрыла от удивления рот, удивляясь, как это раньше не замечала его.

— Думаю, Конни, что ты выйдешь за меня замуж в августе, как только тебе исполнится семнадцать лет. Дольше ждать я не намерен.

Она посмотрела на него снизу вверх и покорно кивнула. Ему захотелось содрать с нее одежду и овладеть ею прямо на улице. Конни тронула его щеку.

Бертран притянул девушку к себе и поцеловал, и когда она ответила ему, он стал ее господином. И в его жизни это случилось впервые.

Глава 33

Герцог окинул взглядом переполненную гостиную. Брэнди там не было. «Где ее черти носят? — подумал его светлость. — Я не видел ее целый день. Что за игру она опять затеяла?»

Он пытался догадаться, что у нее на уме. Ему нравилось удивляться, а она всегда приятно удивляла его. Ян забыл о своих проблемах, когда в гостиную вошел Бертран с умиротворенным лицом.

— Друг мой, — сказал герцог радушно, — судя по вашему лицу, вы выиграли это маленькое любовное сражение.

— Да, совершенно верно. Но не говори больше ничего. За ужином я объявлю о нашей помолвке.

Вдруг Ян увидел, что Бертран смотрит куда-то мимо него, в сторону двери.

— Господи, — только и произнес Бертран.

У герцога перехватило дыхание, когда он повернулся и увидел Брэнди в синем бархатном платье, которое он купил ей в Эдинбурге. Она, распрямив плечи, величественно шла, высокая, стройная, и ее великолепная грудь выступала из глубокого декольте. Волосы девушка собрала на макушке и повязала синей лентой. Два больших завитка спускались на обнаженные плечи.

Герцог был поражен переменой, которая произошла в ней. Он не верил своим глазам. То, что совсем еще недавно было девочкой, стало красивейшей в этом мире женщиной. И у нее была великолепная грудь. Ян улыбнулся, представив себе, как она отреагирует, если он сегодня ночью скажет об этом.

С удовольствием герцог увидел, что вся семья замолчала в удивлении.

Брэнди, увидев такую реакцию, расправила плечи.

Констанция первая обрела дар речи.

— Брэнди, что ты с собой сделала? Как тебе удалось сделать такую прическу? Я всегда думала, что ты умеешь только косички заплетать. И твоя грудь, я никогда не думала, что у тебя такая красивая грудь. Ты великолепна, гораздо лучше, чем была вчера, — восхитилась Конни.

Леди Аделла громко рассмеялась.

— Заткнитесь все. Придержите языки и перестаньте пялиться. Так, дитя мое, теперь ты не похожа на крестьянку. Подойди, я рассмотрю тебя поближе. Господи, ты совсем как я в твои годы.

— Нет, — возразил герцог, — ей никогда до вас не дотянуть.

Бертран под впечатлением того, что он впервые поцеловал девушку, попытался сказать свое слово.

— Ты отлично выглядишь, Брэнди. Платье просто великолепно.

— Это какое-то превращение, — сказал Клод, — вчера еще была маленькой девочкой, а сейчас выглядит, черт меня подери, как настоящая королева. Даже моя подагра почувствовала разницу и обострилась. Сердце бьется от того, что Брэнди обнажила некоторые части своего тела.

Девушка благодарно кивнула собранию и села, нет, не в ноги леди Аделлы, а рядом с ней. По правде говоря, она испугалась до чертиков. Ей надо было всего лишь войти в гостиную и увидеть там Яна. Она была великолепна, особенно грудь, именно из-за нее у дяди Клода забилось сердце. Брэнди улыбнулась Яну, а тот ответил ей таким любящим взглядом, что девушка забыла все свои страхи.

— Если бы ты еще бросила кусать ногти, мисс, — сказала леди Аделла. — Нет, все-таки в твоем возрасте я была более красивой, потому что не грызла ногти.

Только Краббс не выказал никаких эмоций.

— Пожалуйте ужинать, ваша светлость.

Герцог направился к Брэнди.

— Будьте так благосклонны, мисс Брэнди, разрешите проводить вас за обеденный стол.

— Вы сказали это с таким почтением и уважением, ваша светлость, что было бы нечестно с моей стороны отказать вам.

— Говори по-английски, если тебе не трудно, — шепнул он ей на ухо.

Мудрый, очень мудрый мужчина. Она снова почувствовала, что любит его.

— Неужели я был так плох прошлой ночью, что ты решила наказать меня? От твоего наряда у меня мороз по коже, — сказал герцог задумчиво, пока они шли в столовую. — Могу я надеяться на то, что сегодня ночью увижу вас?

— То же самое можно сказать и про тебя, Ян. Когда я впервые вошла в твою спальню и ты стоял там голый, красивый, я так хотела тебя, но могла лишь смотреть. А затем увидела тебя в вечернем костюме, ты был не менее великолепен. Так что, ваша светлость, могу я надеяться на то, что сегодня ночью увижу вас?

— Вы лишаете меня головы, мисс.

Она хитро улыбнулась ему.

Ян проводил Брэнди на ее место, а затем пошел, чтобы сесть во главе стола. Проходя мимо Краббс, он негромко приказал:

— Если в погребе осталось шампанское, принеси пару бутылок.

Бертран понял, что сможет сосредоточиться только после того, как Краббс и Мораг выйдут из комнаты. Он откашлялся и улыбнулся Констанции.

— Спешу сообщить вам, папа, леди Аделла, что Констанция, несмотря на ваши увещевания и интриги, доказала мне наконец, что я просто обязан жениться на ней. Короче говоря, в августе, сразу же после того как ей исполнится семнадцать, она станет моей женой. Да, я был хорошим сыном, но теперь, я думаю, пришло время и мне потешиться.