Шумеро-аккадское государство существовало всего лишь два столетия. Уничтожили его воинственные племена горцев-эламитов, а потом на его руинах основал могущественную вавилонскую империю великий завоеватель и законодатель - Хаммурапи (около 1800 г. до н. э.). Через 550 лет в Месопотамии возникает новая держава ассирийцев, а затем в 626-538 гг. до н. э. - Нововавилонское царство, созданное семитскими халдеями. Позднее Месопотамию завоевывает персидский царь Кир. Наконец здесь появляется один из крупнейших завоевателей в истории человечества Александр Македонский и покоряет весь Ближний Восток.
Государства аккадцев, вавилонян, ассирийцев, халдеев и даже в какой-то степени персов и греков были непосредственными наследниками культуры шумеров. Роль шумеров в этих очередных империях живо напоминает роль римлян и римской культуры в истории европейских государств. В течение без малого трех тысячелетий шумерский язык, подобно латинскому, не только не умер, но даже продолжал развиваться, хотя шумеры давно уже не существовали.
Первоначально шумерский язык был повсеместно распространен наряду с другими семитскими языками, однако со временем сделался исключительно языком поэтов и жрецов. Последние использовали его в качестве языка богослужений и с благоговением лелеяли его в школах, где готовились писари, счетоводы, судьи, врачи, учителя и астрономы. Мемориальные надписи на каменных плитах и цоколях в течение многих столетий также делались на шумерском языке или же на шумерском и вавилонском одновременно.
Открытия в Уре и других шумерских городах принципиально изменили точку зрения на происхождение нашей культуры. В начале XIX в. ученые считали, что культурой, а в особенности искусством, мы обязаны грекам, у которых она якобы возникла совершенно неожиданно, словно Афина Паллада из головы олимпийского Зевса. С того времени, как стали известны цивилизации Египта, Крита и Вавилона, мы узнали, что колыбель нашей культуры следует искать в более отдаленном прошлом истории человечества. Только археологические находки, относящиеся к эпохе шумеров, показали, что праисточник нашей цивилизации не только в Египте, но также и в Шумере, где уже за 3 тыс. лет до нашей эры люди добились изумительных успехов в архитектуре, прикладном искусстве, юриспруденции, медицине, литературе и астрономии.
Крепкая нить, протянувшаяся сквозь тысячелетия, соединяет шумеров с нашим временем. Многие народы развивались и погибали, по-своему преобразуя их культуру и передавая другим народам наследие древней цивилизации, истоков которой они даже не знали. Во многих областях мы также являемся далекими наследниками шумеров. В качестве посредников выступили здесь бесчисленные поколения, которые донесли до нас и незначительные вещи, и принципиальные: и те, что были для человечества настоящим тормозом, и другие, представляющие собой великие завоевания человека в его шествии от примитивизма к цивилизации.
Как земледельцы шумеры видимо, опередили египтян в искусстве орошения полей с помощью ирригационных каналов. Они открыли также метод улучшения растений путем скрещивания. Финиковую пальму, которая почиталась священным деревом, шумеры искусственно опыляли, получая таким образом обильные урожаи.
Что же касается шумерской скульптуры, то она не достигла расцвета. Объяснить это можно тем, что в Месопотамии отсутствовали соответствующие материалы: дерево, камень и металлы. Однако археологам встретились незаурядные произведения шумерских скульпторов, как, например, уже упомянутый нами барельеф, изображающий раненую львицу.
В архитектуре и прикладном искусстве шумеры оказались недюжинными мастерами. Именно они открыли такие декоративные элементы, как арка, купол, пилястр, фриз, мозаичные стенные орнаменты, но самое главное - разработали принципы пропорции и гармонии в строительстве, благодаря чему их крепостные стены, храмы, дворцы и пирамиды, несмотря на свою массивность, не были лишены определенного изящества и легкости форм.
Наибольшее восхищение, однако, вызыьают изделия шумерских ремесленников, найденные среди руин и в царских могилах. Творцами этих шедевров прикладного искусства были безымянные умельцы: гончары, граверы и оружейники, люди, находящиеся на самом дне сословной лестницы, люди, влюбленные в свое искусство и глубоко чувствующие прекрасное. Шумерское искусство могло соперничать с искусством других народов, то случилось это благодаря скромным народным художникам-самородкам, которые с исключительной сноровкой чеканили рельефы из листового золота и серебра, выковывали кубки, вазы, шлемы и щиты, инкрустировали перламутром и полудрагоценными камнями арфы и шкатулки или вырезали миниатюрные мифологические сценки на печатях.
Шумерам человечество обязано появлением библиотек, архивов и художественной литературы, но прежде всего созданием прототипа великого героического эпоса. Религия их первоначально выражалась в обожествлении сил природы, однако со временем божества, олицетворяющие солнце, луну, воду, звезды, воздух, стали символами таких отвлеченных понятий, как справедливость, добро, мудрость, урожай, могущество государства.
Шумеры были, кроме того, творцами некоторых основных религиозных идей, заимствованных затем религиями других народов. Имя главного бога Ану означает дословно «отец», имя богини Ниммах-«божья матерь», а бога Таммуза-«истинный сын». Таммуз ежегодно умирал осенью, а воскресал весной. Смерть его и воскрешение отмечались в Шумере торжественными процессиями и богослужениями, во время которых жрецы приносили жертвы в виде растений и животных. Это сопровождалось пением псалмов под звуки бубнов, флейт, рожков, труб и арф. Следует отметить, что шумеры были также изобретателями семитоновой гаммы.
Вавилонский кодекс Хаммурапи, найденный в Сузах на большом базальтовом столбе, был не чем иным, как дальнейшим развитием основных положений древнейшего шумерского права. Тяжкие телесные наказания, которые предусматривает кодекс за мельчайшую провинность, являются свидетельством жестокости того времени, однако следует считать несомненным шагом вперед то, что в основе его лежал принцип вины и ряд других чисто юридических категорий, и то, что он был освобожден от религиозных предрассудков. Был это, следовательно, первый секуляризованный
кодекс, в котором не бог, а государство вершит правосудие. Эта рационалистическая черта шумерского, а затем и вавилонского законодательства проявилась позднее в кодексах Юстиниана и Наполеона.
Слишком сильное влияние религиозно-каббалистических предрассудков помешало шумерам добиться серьезных успехов в области науки. И все же следует отметить некоторые их достижения в медицине, астрономии и математике.
Жрецы Шумера занимались, правда, главным образом угадыванием будущего по расположению звезд - в руинах найдено
астрологические книги времен Саргона I, - однако наблюдения неба, которые велись с вершины зиккурата, принесли им также научно-практическую пользу. Они создали лунный календарь, в котором период обращения Луны вокруг Земли вычислили с точностью до 4 секунд. Орбиту Меркурия они определили с большей точностью, чем греческие астрономы Гипарх и Птолемей из Александрии.
В математике шумеры научились отлично пользоваться многозначными числами. Греки, которые совершили в математике ряд основополагающих открытий, считали число 10000 «большим, невозможным для исчисления», в Европе понятие «миллион» стало широко известным лишь в начале XIX в., а на одной из шумерских клинописных табличек найдены математические расчеты, результат которых выражался числом 195 955 200 000 000.
Медицина шумеров, хотя и не была лишена рационального зерна в хирургии и лечении травами, главным образом основывалась на магии, колдовстве, чарах и заклинаниях.
Нельзя не сказать о том, что среди шумеров была широко распространена вера в черную магию. На восьми клинописных табличках сохранились подробные советы, как бороться с ведьмами. Но можно ли упрекать в этом людей, которые жили 5 тыс. лет назад, если даже в 1484 г. римский папа Иннокентий VIII огласил буллу против тех, кто водится с демонами, а средневековый «Молот ведьм» вплоть до XVIII в. оставался руководством при пытках людей, подозреваемых в колдовстве.
Камень, что ценнее алмаза
В мае 1798 г. Наполеон, готовясь к экспедиции в Египет, собрал в Тулонском порту 128 кораблей и 38 тыс. ветеранов итальянской кампании. Это было очень рискованное предприятие, так как воды Средиземного моря контролировал тогда могучий флот Великобритании под командованием Нельсона.
Наполеон, однако, рассчитывал на то, что два очередных бунта английских матросов дезорганизовали противника настолько, что легкие французские суда сумеют незаметно проскользнуть сквозь кольцо блокады.
Планы, связанные с этой экспедицией, не ограничивались лишь захватом Египта. Наполеон намеревался со своей небольшой, но закаленной в битвах армией двинуться затем в Индию, покорить ее и таким образом подорвать устои мировой британской империи.
Еще в молодости воображение Наполеона поразили завоевания Александра Македонского, поэтому, идя по его стопам, он мечтал основать на Востоке великую державу и сделаться ее полновластным повелителем.
В конце XVIII в. Египет для европейцев оставался еще страной экзотической и таинственной. Историю его знали только по произведениям древних авторов, таких, как Геродот, Страбон, Диодор и Плутарх, а также по малодостоверным сочинениям, оставленным писателями Возрождения. Что же касается путешественников, возвращавшихся с берегов Нила, то они рассказывали чудеса о древнейших руинах, о храмах, пирамидах, колоннах, сфинксах и обелисках, покрытых сверху донизу таинственными знаками и полузасыпанных песками пустыни. Был среди них также польский археолог, историк и путешественник Ян Потоцкий (1761 - 1815), который в 1797 г., т. е. за год до похода Наполеона, издал на французском языке книгу под названием: «Путешествие по Турции и Египту».
Кроме завоевания Египта и Индии, Наполеон поставил перед собой и другую задачу, гораздо более полезную для человечества, чем его военные планы. Экспедиция в Египет должна была положить начало систематическим научным исследованиям истории этой страны. Поэтому он захватил с собой большую группу ученых и специалистов: астрономов, землемеров, минералогов, художников, ориенталистов, техников и даже поэтов, снабдив их всем необходимым научным снаряжением.
Нельсону не повезло: французский флот незамеченным пересек море и 2 июля высадился в Египте. У пирамид произошла решающая битва с египтянами. Армии Наполеона давала отпор 10-тысячная кавалерия бея Египта Мурада. Мамлюки, дворцовая гвардия бея, на резвых арабских скакунах выглядели очень браво и воинственно; казалось, что они кривыми саблями изрубят французских пехотинцев. Однако ловкости египетских наездников оказалось явно недостаточно, чтобы победить опытных и дисциплинированных ветеранов итальянской кампании. В битве у пирамид французский экспедиционный корпус наголову разгромил войска бея
,и 25 июля Налолеон вступил в Каир.
Но через неполные две недели, а именно 7 августа, счастье отвернулось от Наполеона. У берегов Абукирского залива, где стоял на якоре весь французский флот, неожиданно показался Нельсон. Французский адмирал разрешил матросам сойти на берег и, несмотря на появление англичан, не поднял тревоги, считая, что они не отважатся форсировать залив, очень опасный из-за подводных скал и мелей. Однако Нельсон ворвался в залив и, открыв артиллерийский огонь из всех корабельных орудий, потопил стоявшие у берега французские суда. Разгром под Абукиром отрезал Наполеону обратный путь во Францию, на долгое время задержав в Египте.
В корпусе генерала Дозэ, который преследовал разбитого бея Мурада, находился один из членов Комиссии ученых Доминик Виван Денон. Жизнь его была необыкновенно интересной. В ней, как в калейдоскопе, отразились все политические события, которые тогда всколыхнули Францию и Европу. Аристократ и одновременно талантливый художник, Денон в период монархии был осыпан всевозможнейшими почестями. Перед этим человеком, известным своей общительностью, блестящей эрудицией и остроумием, были открыты двери всех влиятельных домов Европы. В Париже он занимал должность хранителя королевской коллекции гемм
и являлся членом Французской академии. Когда он стал фаворитом мадам Помпадур, Людовик XV отправил его во французское посольство в Петербурге в качестве первого секретаря. Во время пребывания в России Денон сумел снискать симпатии императрицы Екатерины. Затем, переведенный в Швейцарию и назначенный там послом, он завел дружбу с Вольтером.
Получив известие о начале революции во Франции, он поспешил в Париж. Но там Денона ждал неприятный сюрприз: революционное правительство конфисковало его имущество. Какое-то время он жил на доходы от продажи своих рисунков на улицах столицы. Однако вскоре в нем принял участие знаменитый художник Давид, который доверил Денону исполнение гравюр по своим эскизам мод. Последний не только выполнил задание к удовольствию покровителя, но вдобавок ко всему, благодаря своей ловкости, сумел до такой степени очаровать Робеспьера, что тот приказал вернуть ему все его состояние.
В период правления Наполеона дела Денона шли неизменно хорошо. На сей раз он снискал симпатии жены диктатора Жозефины и по ее ходатайству был включен в состав египетской Комиссии ученых. Забегая несколько вперед, следует еще сказать, что после возвращения из Египта Денон получил назначение на должность генерального директора всех французских музеев и в это же время написал роман, который Бальзак оценил очень высоко за реалистическое отображение нравов современной ему Франции.
Таинственные и угрюмые египетские руины произвели на Денона неизгладимое впечатление. С первой же минуты своего пребывания в Египте он не расставался с карандашом и альбомом. С горячим энтузиазмом он запечатлевал на бумаге все то, с чем сталкивался во время марша корпуса генерала Дозэ вдоль берегов Нила вплоть до первого водопада. Рисунки его были чрезвычайно точными и напоминали гравюры искусных мастеров, поэтому их и расхватывали, как источник сведений о древних сооружениях Египта. Во время египетской кампании Денону было уже за 50, но грубоватой веселостью, отвагой и выносливостью он завоевал себе большую популярность среди французских солдат. Ни убийственный зной, ни дальние форсированные марши по вязкому песку пустыни не могли привести его в уныние; он всегда был первым на ногах и последним ложился спать, рисовал без устали - во время марша, привалов и стычек, даже тогда, когда вокруг него жужжали пули. В его альбоме появлялись все новые и новые колонны, сфинксы, обелиски, храмы, пейзажи Нила и пустыни.
Во время пребывания в Египте Комиссия ученых развернула в Каире бурную деятельность. Не проводила она, однако, раскопок, поскольку и на поверхности земли было так много памятников, что даже одна их регистрация потребовала бы нескольких лет работы. Приехавшие из Франции ученые измеряли руины, описывали памятники, наконец, делали их модели, а также гипсовые и глиняные слепки. Кроме того, они собрали огромную коллекцию образцов египетского искусства: статуи, барельефы и даже саркофаги, которые, несмотря на морскую блокаду Нельсона, сумели благополучно переправить в Париж.
В августе 1799 г. небольшой французский отряд под командованием генерала Бушара занимался инженерными работами в форте Рашид, находящемся в нескольких километрах от арабского селения Розетта над Нилом. Как-то раз один из солдат извлек на поверхность земли большую плиту из черного полированного базальта, целиком покрытую надписями. Уже первое знакомство с ней вызвало немалое волнение среди французских археологов: оказалось, что надпись сделана на двух языках. Из трех колонок древней надписи две первые представляли собой текст на египетском языке, а именно: написанный старым иероглифическим письмом и более новым, упрощенным - демотическим, третья же колонка являлась текстом на греческом языке. Один из генералов, эллинист по образованию, легко прочел этот текст и убедился, что он содержит почетный адрес египетских жрецов, направленный в 196 г. до н. э. фараону Птолемею V Эпифану по случаю его коронации.
Римский император Феодосии в 391 г. издал эдикт, повелевавший закрытие всех языческих храмов. Жрецы различных культов были разогнаны без права продолжать свою религиозную деятельность. Некоторые из них приняли христианство. В Египте вместе с исчезновением последних жрецов было забыто трудное искусство чтения иероглифов. С тех пор в течение 1500 лет бесчисленные надписи на храмах и гробницах, мемориальных досках, саркофагах, статуях и обелисках были лишь собранием мертвых знаков. Знали о них только то, что элементы иероглифов почерпнуты прямо из жизни - в их начертаниях легко распознавались контуры людей, животных, растений, плодов, орудий труда, элементы одежды, оружия, корзин, сосудов и многих других предметов домашней утвари.
Ученый мир по достоинству оценил огромное значение «Розеттского камня». Один археолог сказал тогда, что этот камень «ценнее, чем все алмазы фараонов». Его исключительная ценность состояла прежде всего в том, что ученые впервые получили египетский текст вместе с его точным переводом на греческий язык. Сравнивая отдельные слова и фонетические знаки, можно было раскрыть тайну иероглифов.
Положение французской армии, победившей, но блокированной в Египте английским флотом, со дня на день становилось все более, тяжелым. 17 августа 1799 г. Наполеон тайком покинул Египет и на фрегате «Мюйрон» благополучно добрался до берегов Франции. В 1801 г. французский экспедиционный корпус капитулировал. Согласно мирному договору, заключенному в Александрии, французы обязаны были передать англичанам все собранные Комиссией ученых египетские находки, в том числе и «Розеттский камень», который вскоре оказался в Британском музее.
Казалось бы, французы навсегда потеряли плоды своей кропотливой работы по исследованию и коллекционированию египетских памятников. Однако так не случилось. Благодаря своей предусмотрительности они стали обладателями огромного иллюстративного и описательного материала, а также копий памятников, выполненных из гипса и глины, но прежде всего, конечно, слепка «Розеттского камня». Поэтому они смогли продолжить египтологические исследования уже непосредственно у себя на родине. В 1802 г. Виван Денон издал книгу под названием «Путешествие по Верхнему и Нижнему Египту». Она завоевала огромную популярность и пробудила широкий интерес к этой стране во всей Европе.
Переломным моментом в развитии египтологии явилось, однако, издание 24-томного труда, написанного Франсуа Жомаром на основе материалов, собранных Комиссией ученых, и богато иллюстрированного рисунками Денона. «Описание Египта» - так назывался этот труд - издали, затратив большие средства; содержал он, между прочим, сотни гравюр, большая часть которых была раскрашена от руки.
Для европейского читателя это произведение явилось своего рода открытием. Монументальность и своеобразие великолепных сооружений и скульптур Египта, виденных до того лишь отдельными путешественниками, вызвали всеобщее изумление. Очередные тома этого издания появлялись в 1809-1813 гг., этот период и можно назвать временем рождения египтологии, которая в течение XIX в., благодаря работам сотен ученых, увенчалась раскрытием большинства тайн египетской культуры.
Невозможно было и думать о продолжении каких бы то ни было научных исследований, не расшифровав иероглифов. По этому на первом этапе работы все внимание ученых приковал к себе «Розеттский камень» - двуязычная надпись вселяла надежду, что именно здесь удастся найти ключ к тайне иероглифов.
Однако все попытки приносили лишь разочарования. В конце концов ряд ученых высказал сомнение в том, что вообще кому-нибудь посчастливится расшифровать надписи. Знаменитый французский ориенталист де Саси рискнул даже заявить, что «проблема эта слишком сложна и научно неразрешима».
Шампольон - воскреситель иероглифов
В то время, как о расшифровке иероглифов велись страстные споры, Наполеон назначил префектом департамента в Гренобле одного из членов египтологической комиссии, математика и физика Жана Батиста Фурье. Великий ученый занялся местными школами, уделяя делу просвещения много времени и энергии. В 1801 г., проводя обследование одной из средних школ Гренобля, он обратил внимание на 11-летнего ученика, некоего Жана Франсуа Шампольона, прозванного однокашниками «египтянином» за свои восточные черты лица. Во время беседы Фурье открыл к собственному изумлению, что маленький, болезненного вида мальчик в совершенстве владеет латинским и греческим языками и что как раз теперь он взялся за изучение древнееврейского языка. Исключительные способности этого малыша произвели на Фурье настолько сильное впечатление, что он пригласил его к себе домой. Ученый провел его по всем комнатам, показывая богатую коллекцию привезенных из Египта находок. Шампольон все время молчал, но когда увидел кипы папирусов, покрытых иероглифами, несмело спросил:
- Кто-нибудь уже прочел это?
- К сожалению, нет…
- Я когда-нибудь это прочту,- ответил мальчик.
В 13 лет Шампольон хорошо владел (кроме уже перечисленных языков) арабским, сирийским, халдейским, коптским, древнекитайским и санскритом. Молва об удивительном ребенке и гениальном лингвисте долетела вскоре до Парижа.
По окончании средней школы Шампольон намеревался поступить в один из парижских лицеев. С этой целью он написал конкурсную работу, которую должен был сначала прочесть в лицее своего родного города. Профессора ожидали услышать обычное в таких случаях ученическое сочинение, поэтому изумлению их не было предела, когда юный кандидат представил им серьезный и самостоятельный научный труд под названием: «Египет в эпоху господства фараонов», полный неизвестных фактов и смелых исторических предположений, основанный на произведениях древнееврейских, греческих и римских авторов.
Профессора были настолько ошеломлены знаниями и талантом кандидата, что вместо того, чтобы признать за Шампольо-ном право поступления в лицей, решили принять его в свое общество в качестве члена учительской коллегии. Шампольон, узнав об этом, от волнения потерял сознание и не мог дойти до дому без посторонней помощи.
И все же он не воспользовался предложением и отправился в Париж. Сидя в дилижансе, он признался своему опекуну, старшему брату, что предстоящую учебу в лицее считает лишь подготовкой к дешифровке «Розеттского камня». Это была его мечта, ей он посвятил всю свою жизнь и все усилия. Изучая восточные языки, Шампольон стремился понять психологию и образ мышления людей Востока и тем самым постичь образ мышления древних египтян. Он верил, что только так можно будет найти ключ к чтению иероглифов и пониманию языка.
Основное внимание он сосредоточил на особенностях коптского языка, представляющего собой наиболее позднюю, заключительную фазу развития древнеегипетского языка. На коптском языке говорили еще в XVII в. египетские феллахи, он и сегодня остается ритуальным языком коптской церкви. Шампольон владел им в совершенстве, а для того чтобы набить руку в письме, вел на этом языке свои дневники.
Постоянно читая труды, касающиеся Египта, он настолько глубоко изучил культуру и историю этой страны, что знаменитый в то время путешественник по Африке Сомини де Маненкур после беседы с ним воскликнул:
- Но ведь он знает эту страну гораздо лучше меня!
В Париже Шампольон очень бедствовал. Жил он в мансарде недалеко от Лувра, нередко голодал; из дому выходил неохотно - ему стыдно было показываться на людях в своей истрепанной одежде, и лишь тайком пробирался в библиотеку, где целыми днями сидел, склонившись над книжками. Однажды зимой он очень тяжело заболел и лежал без присмотра в нетопленой, сырой клетушке. Жил он на те скудные средства, которые ему присылал старший брат из своих небольших заработков.
Как-то раз Шампольон встретил на улице знакомого, который сообщил ему страшную новость: иероглифы уже расшифрованы. Шампольон побледнел и пошатнулся. Вот и лопнули все надежды; многолетние труды затрачены впустую только потому, что кто-то его опередил.
- Кто это сделал? - выдавил он через силу.
- Александр Аенуар. Только что появилась его брошюра «Новые объяснения», в которой он утверждает, что расшифровал все иероглифы. Ты только подумай, какое огромное значение это имеет для науки…
- Ленуар? - удивленно переспросил Шампольон.-Но ведь только вчера я его встретил, и он даже не заикнулся об этом.
- Что же здесь удивительного? Видимо, он не считал нужным говорить об этом до появления брошюры.
Шампольон побежал в ближайший книжный магазин и, полный тревоги, купил брошюру, чтобы немедленно прочесть ее.
Не прошло и часа после его возвращения домой, как хозяйка, сидевшая на кухне, услышала дикий хохот, доносившийся из комнаты постояльца. Она вскочила и, приоткрыв дверь, увидела, что Шампольон, истерически смеясь, катается по топчану. Брошюра содержала целый ряд отъявленных бессмыслиц. Он уже достаточно хорошо знал эту проблему, чтобы тотчас же заметить несусветные глупости, которые выдавались в брошюре за открытие.
В 1809 г. 19-летний Шампольон возвратился в Гренобль, чтобы занять в университете кафедру истории. Однако вскоре против него была организована настоящая травля со стороны полиции - Шампольон был пылким республиканцем и не скрывал своего отрицательного отношения к деспотии Наполеона. Он писал ядовитые сатиры на императора и открыто выступал против его военной политики.
В письме к брату он процитировал следующий отрывок из священной книги индусов Зенд-Авесты: «Лучше вспахать шесть акров земли, чем выиграть двадцать четыре войны». Не удивительно, что университетские власти лишили его стипендии.
После падения Наполеона, настойчиво выступая против гнета новой монархии, он писал пьесы и сатирические песни, которые немедленно подхватывала улица. Несмотря на финансовые затруднения, Шампольон обработал в это время около тысячи страниц французско-коптского словаря, о чем шутливо сообщал в письме к брату: «Мой словарь становится изо дня в день все толще, зато я становлюсь все тоньше».
Наступил бурный период «Ста дней» Наполеона. Император бежал с Эльбы, пробрался во Францию и неожиданно вошел в Гренобль, где весь гарнизон тотчас же перешел на его сторону. Наполеон развил лихорадочную военную и политическую деятельность, однако, узнав о молодом ученом, нашел время, чтобы лично посетить его. Не обращая внимания на холодную сдержанность, с которой встретил его Шампольон, он живо интересовался работой исследователя. Наполеон явился к нему и на следующий день, обещая всестороннюю помощь в издании коптского словаря.
Империя пала вторично, но гарнизон наполеоновских ветеранов в Гренобле не хотел сдаваться роялистам и оборонялся до последнего. Генерал Лятур приступил к бомбардировке города. Шампольон, правда, всегда обвинял Наполеона в измене республиканским идеалам, но настоящую ненависть у него вызывали роялисты, поэтому, не задумываясь, он встал в ряды защитников города.
Роялисты не простили ему этого. Заняв город, они немедленно лишили его университетской кафедры, а позднее возбудили против него дело о государственной измене. Это угрожало Шам-польону гильотиной, поэтому в июле 1821 г. он бежал из Гренобля в Париж, где легче было скрываться.
Неизвестно, потому ли, что Шампольон страшился неудачи, или же просто потому, что не считал себя достаточно подготовленным - так или иначе он ни разу еще не предпринимал серьезной попытки расшифровать «Розеттский камень». Но теперь, находясь в Париже, - а это был 1822 г. - он всерьез взялся за это дело.
В каком состоянии находилась в то время наука об иероглифах? Ученые уже знали, что египетская письменность прошла три фазы своего развития, которые отразились в трех различных типах написания. В самую отдаленную эпоху египтяне использовали иероглифы, т. е. знаки, представлявшие собой реалистические рисунки живых существ и предметов. Так как система письма этого типа являлась довольно сложной и требовала немалого художественного таланта, то спустя какое-то время знаки были упрощены до самых необходимых контуров. Так возникло иератическое письмо. Им пользовались главным образом египетские жрецы, делая надписи в храмах и на гробницах. В последний период появилось демотическое письмо, т. е. народное; оно состояло из черточек, дуг и кружков, было легким, хотя распознать в нем первоначальные символы было очень трудно.
Иероглифами живо интересовались уже античные писатели Геродот, Страбон и Диодор, а в особенности Гораполлон (IV в. н. э.), считавшийся большим авторитетом в этой области. Они решительно утверждали, что иероглифы являются пиктографическим, т. е. картинным письмом, в котором отдельные знаки обозначают целые слова, а не слоги или буквы, иначе говоря, каждый отдельный знак называет какой-то конкретный предмет или отвлеченную мысль.
Исследователи XIX в. до такой степени находились под гипнозом этого тезиса, что им не пришло даже в голову подвергнуть его научной проверке. Они настойчиво пытались расшифровать иероглифы, рассматривая каждый знак как понятийный элемент пиктографического письма. Но все их усилия оказывались тщетными, более того, - идя неверным путем, они нередко приходили к совершенно вздорным, антинаучным выводам. И только английский археолог - Томас Юнг высказал предположение, что египетские надписи складываются не только из знаков-рисунков, но содержат также фонетические знаки; тем не менее из этих наблюдений он не сумел сделать практических выводов и найти ключ к дешифровке иероглифов.
Всемирно-историческая заслуга Шампольона была в том, что он порвал с Геродотом, Страбоном, Диодором и Гораполлоном и смело пошел своим собственным путем. За основу он принял гипотезу, что египетское письмо состоит из фонетических, а не понятийных элементов.
Греческая надпись на «Розеттском камне» содержала имена Птолемея и Клеопатры. Эти же самые имена, следовательно, должны были находиться и в обоих египетских текстах. Но где их искать среди сотен загадочных знаков? К счастью, все оказалось гораздо проще, чем представлялось на первый взгляд. Уже давно было известно, что египтяне заключали имена царей в овальные рамки, или картуши. Поэтому Шампольон не сомневался, что два картуша, явственно выделявшиеся в муравейнике иероглифов, содержат имена упомянутых царей.
