Когда Солнце было богом

      Сравнивая отдельные египетские знаки с соответствующими греческими буквами, он все более и более убеждался, что его гипотеза о фонетической основе иероглифов является совершенно обоснованной.
      Но Шампольон не остановился на этом. Путем сопоставления египетских знаков с греческими буквами, из которых складывались имена «Птолемей» и «Клеопатра», он прочел три иероглифа со звуковым значением П, О и Л. Определенную трудность представляло собой то, что два других иероглифа, которые в обоих египетских именах должны были быть одинаковыми - они обозначали и в одном, и в другом имени звуки Т и Е - имели различное написание. Однако Шампольон абсолютно правильно предположил, что египтяне в некоторых случаях использовали для обозначения одного и того же звука различные знаки. Вспомним, что греки также имели, например, по две буквы для обозначения звуков Е и О. Шампольон, пользуясь уже расшифрованными знаками, прочел еще имя - Александр и имена нескольких римских императоров в других текстах и таким путем увеличил общее число прочитанных иероглифов.
      В некоторых случаях он использовал способы, обычно употребляемые при решении ребусов. Так, например, в одном из картушей он нашел два иероглифических знака: О, т. е. кружок с точкой посередине, а также характерный знак, напоминающий перевернутую вниз вилку с тремя рожками сверху. Долго Шампольон ломал голову над смыслом этого кружка и вдруг однажды его осенило - кружок представляет собой не что иное, как символическое изображение солнца.
      Из произведений греческих писателей onзнал, что солнце по-египетски называлось Ра. Так как оба иероглифа обрамляла овальная рамка картуша, то можно было с уверенностью предположить, что обозначали они имя фараона - Рамзес. Но как произносилась вторая часть имени, эти уже названные вилки? Ответ на этот вопрос дал ученому коптский язык. Существует в нем слово месес, что значит сын. Вопрос прояснился: в египетском языке царское имя звучало Рамссес, или в переводе на русский язык «сын солнца».
      Нам трудно теперь представить себе, каких огромных умственных усилий стоила Шампольону и его многочисленным продолжателям дешифровка иероглифов. Египетское письмо гораздо сложнее, чем это могло бы показаться после знакомства с приведенными выше примерами. Достаточно привести другие характерные детали, чтобы читатель сам мог в этом убедиться.
      Египтяне совершенно не писали гласных, поэтому слова у них состояли только из согласных. Если бы мы встретились, к примеру, в русском языке с сочетанием согласных «кт» или «сн», то это могло бы означать «кот», «кат» (палач) или «кит» и «сон», «сын» или «сан».
      Чтобы не возникало недоразумений, египтяне ставили в конце слов так называемые детерминанты, т. е. определители, которые поясняли, о чем идет речь в каждом отдельном случае. При слове «кт» мы поместили бы рисунок кота, палача или кита.
      Но это еще не все. Египтяне обозначали даже отвлеченные понятия с помощью все тех же изображений конкретных предметов, поясняя их подлинный смысл различными символическими детерминантами Сочетание согласных «вр» могло обозначать существительное «ласточка» и прилагательное «великий». В первом случае рядом рисовали ласточку, а во втором - свиток папируса. Теперь мы можем себе представить, сколько времени и трудов должен был потратить Шампольон, прежде чем ему удалось понять, какую роль играл этот свиток папируса. А таких ребусов в иероглифических надписях было бесчисленное множество.
      Следует отметить, что египетский язык находился в употреблении дольше, чем другие языки мира, за исключением китайского. Люди пользовались им по крайней мере с IV тысячелетия до н. э. вплоть до XVII в. н. э., т. е. без малого 5 тыс. лет. Понятно, что в течение этого огромного периода египетский язык непрерывно развивался и претерпел принципиальные изменения. Если бы трое египтян - один из 3000 г., второй из 2000 г. и третий из 1000 г. до н. э. встретились, то они, наверняка, не поняли бы друг друга.
      Иероглифическое письмо также постепенно преображалось. Кроме графических изменений, о которых мы уже говорили, происходил также процесс внутреннего развития. Древние греческие писатели не ошибались, заявляя, что первоначально иероглифы были картинным письмом. Но уже в очень отдаленные времена рисунки начали приобретать фонетические функции: обозначать не целый предмет, а лишь первый согласный его звучания. Таким образом, 24 знака стали обозначать согласные звуки. Следует еще отметить, что дальше египтяне уже не пошли, а потому и не смогли совершить переломного в истории человечества открытия - изобрести алфавит.
      В связи с этим перед египтологами вставали огромные трудности. Дешифровка одного иероглифического текста вовсе не значила, что удастся прочесть и второй. Однако, благодаря гениальному открытию Шампольона, сегодня уже нет такой надписи, которую бы специалист не сумел прочесть и понять.
      Большую помощь в реконструкции египетского языка оказало Шампольону его знание коптской грамматики и лексики, а также тот факт, что этот язык относится к большой группе семито-хамитских языков. Благодаря этому можно было сравнить египетский язык с другими, уже известными языками древних народов, которые населяли западную Азию, Аравийский полуостров и северо-восточную Африку.
      Шампольон совершенно неожиданно для себя сделался во Франции крупнейшим научным авторитетом, а поэтому легко получил средства для экспедиции в Египет. В 1828 - 1829 гг. он во главе группы своих верных учеников вдоль и поперек исходил долину Нила; всюду его принимали с исключительным гостеприимством, как человека, который «прочел письмена древних камней».
      Все 15 участников экспедиции щеголяли в одинаковых тюрбанах, камзолах с золотыми позументами и сапогах из желтой кожи, а сам ее руководитель в настоящем арабском наряде.
      Однако, несмотря на эти театральные аксессуары, экспедиция была серьезным научным предприятием. Шампольон вызывал изумление и восхищение своей огромной эрудицией в области египтологии. Как правило, он с первого взгляда определял, к какой эпохе следует отнести найденные памятники. Ничто не являлось для него неожиданностью, все лишь подтверждало его теоретические знания, которые были приобретены им во время многолетней учебы в Гренобле и в Париже.
      Молодые товарищи Шампольона восхищались романтической красотой египетских руин. Вот что записал один из них о храме в Дендере:
      «Наконец показался храм, купающийся в полусвете луны. Полный покой и таинственность господствовали под портиком с его гигантскими колоннами, а снаружи все тонуло в мерцающем сиянии луны. Удивительный, волшебный контраст! Мы разожгли костер из сухой травы посреди храма. Новое восхищение, новый взрыв энтузиазма, граничащего с экстазом! Нас охватила какая-то непонятная горячка, какое-то безумство, какой-то неописуемый порыв!»
      Сам руководитель экспедиции отзывался об этом храме более сдержанно, но видно, что и он не остался равнодушным к его очарованию:
      «Я не пытаюсь даже описать впечатление, какое произвел на нас храм, а особенно его портик. Отдельные фрагменты сооружения могут быть описаны с помощью цифр, но абсолютно невозможно дать какое-либо представление о целом. Храм замечательно сочетает в себе очарование и величие. Мы находились там два часа, переполненные чувством восторга. В сопровождении оборванного феллаха мы бродили по его залам и при свете луны пытались читать надписи, начертанные на наружных стенах».
      Спустя три года после возвращения из путешествия по Египту Шампольон умер в Париже в результате полного истощения организма, вызванного нечеловеческим умственным трудом.
 

Долина царей, священные быки и сфинксы

      После выпуска в свет книги Денона и роскошного альбомного издания Жомара все более или менее значительные города Европы считали делом чести иметь в своих музеях экспонаты прямо с берегов знаменитого Нила. Многочисленные экспедиции, которые снаряжались в Египет, редко преследовали истинно научные цели, это была чаще всего дань моде. В погоне за легкой наживой авантюристы на свой страх и риск отправлялись в Египет и скупали скульптуру, скарабеи и даже саркофаги и мумии, чтобы потом перепродать их частным коллекционерам.
      Благодаря этой конъюнктуре в Каире процветала торговля из-под полы, которую не смогли приостановить даже самые суровые административные меры. Целые деревни египетских феллахов, лежавшие неподалеку от руин и царских гробниц, сделали торговлю древностями главным источником своих доходов. В тесных закоулках дворов и на базарах бородатые арабы нередко продавали такие произведения египетского искусства, которые могли бы стать предметами гордости крупнейших музеев мира. Невозможно даже определить, какой непоправимый вред был нанесен тогда египтологии, ибо во время лихорадочных поисков без зазрения совести грабили могилы и храмы, крушили саркофаги, отбивали статуям головы и срывали со стен целые плиты с барельефами и мемориальными надписями.
      Среди этого хаоса настоящая археология Египта созревала очень медленно. Ее пионером по странному стечению обстоятельств стал человек, не имевший ничего общего с археологией. Джованни Батист Бельцони, родившийся в 1778 г. в Падве, - личность необычайно живописная. Собственно говоря, его еле довало бы причислить к обычным искателям сокровищ, которыми в то время кишел Египет и которые являлись для науки настоящим бичом, если бы не то обстоятельство, что он сделал несколько открытий, имеющих большое значение для египтологии. Археологи более поздних времен не раз упрекали Бельцони за откровенно бесцеремонные методы изысканий, но, несмотря на это, признавали его бесспорные заслуги.
      В молодости Джонанни хотел пойти в монастырь, но роль монаха ему абсолютно не подходила. Юноша с мускулатурой тяжелоатлета, горячий, вспыльчивый забияка, авантюрист, он был замешан в каких-то политических интригах. В то время это было весьма небезопасное дело. Вот и получилось так, что 23-летнему Джованни пришлось бежать из Италии, и вскоре он оказался на лондонской мостовой.
      Там Бельцони зарабатывал на жизнь довольно оригинальным образом: выступал во второразрядных цирках как «величайший силач мира». Одетый в розовое трико, он вызывал удивление своими могучими бицепсами, поднимал неимоверные тяжести, а в конце номера под звуки туша и аплодисменты неистовствующей от восхищения толпы расхаживал по арене, обвешанный несколькими мужчинами.
      Однако в глубине души Бельцони мечтал совершить какое-нибудь великое открытие, которое принесло бы ему счастье. Он слышал о примитивных методах орошения земли, применяемых с незапамятных времен в Египте, поэтому сконструировал колесо для накачивания воды, которое было вчетверо эффективнее местных журавлей-черпаков. На последние деньги, полученные за цирковые выступления, он поехал в Каир и продемонстрировал свою модель тогдашнему властелину Египта Мохамеду Али. Но тут его постигла неудача. Али, известный тем, что во время пира вырезал четыреста беев, вовсе не склонен был облегчать положение подневольных феллахов и, увидев модель, он лишь равнодушно пожал плечами.
      Бельцони оказался в Каире без гроша в кармане. Поэтому, когда его посетил английский консул и предложил выполнить одно поручение за хорошее вознаграждение, он охотно согласился. Поручение состояло в том, чтобы поехать в Фивы, взять там огромную статую Рамзеса II, переправить ее в низовья Нила, а затем в Александрии погрузить на корабль и перевезти в Британский музей в Лондоне.
      В июне 1816 г. Бельцони появился в Фивах. Руины города произвели на него сильное впечатление, и с тех пор он горячо полюбил египетские древности. Поэтому Бельцони решил навсегда остаться в Египте и целиком посвятить себя археологическим изысканиям. О первом впечатлении от руин он писал в своем дневнике:
      «22-го дня мы впервые увидели руины великих Фив и высадились в Луксоре. Невозможно описать картину, которая представилась нашим взорам. У меня было такое впечатление, будто я вошел в город великанов, в город, который выглядел так, словно его разрушили после длительной осады… Храм в Луксоре изумляет путешественника своей прекрасной, возвышенной монументальностью. Все в нем достойно восхищения - пропилеи с двумя обелисками и колоссальными статуями на фасаде, расположенные близко друг к другу группы огромных колонн, различные залы и святилища, роскошные орнаменты, целиком покрывающие стены и колонны, барельефы с батальными сценами на пропилеях. Если мы, привлеченные живописным видом остатков сооружений, которые возносятся гораздо выше пальмовых деревьев, отправимся в северную часть Фив, то окажемся в настоящем лесу храмов, колонн, обелисков, статуй-колоссов, сфинксов, портиков и массы других изумительных памятников, которые вообще невозможно описать.
      Даже на западном берегу Нила путешественник окажется среди чудес. Мы можем там восхищаться храмами, гигантскими изваяниями,apos; обладающими фантастической силой воздействия, а также Долиной Царей с ее многочисленными царскими гробницами, высеченными в скале, с их настенной живописью,
 

                                                                                                  Карнак. Обелиск Тутмеса I. 18-я династия. XVI и. до н. э.
      саркофагами и статуями. Кто же не задумался бынад судьбами народа, который создал эти замечательные сооружения, а потом погрузился в такой мрак забвения, что даже его язык и письменность сделались загадкой».
      Бельцони нанял несколько десятков арабов и с помощью балок, жердей и веревок из пальмового волокна погрузил статую на плот. Он не стоял в стороне, а принимал настолько деятельное участие в погрузке, что у него даже кровь пошла носом. Путешествие в низовье Нила продолжалось пять месяцев. В пути у Бельцони началась тяжелая болезнь глаз, и он был вынужден все время находиться в полутемной каюте, но изваяние Рамзеса II благополучно доставил в Александрию.
      Следующие пять лет он провел в Египте, собирая и отсылая в Лондон разнообразнейшие находки, начиная от мелких скарабеев и кончая громадными монолитными обелисками. Деятельность Бельцони, откровенно говоря, была зауряднейшим грабежом; в его оправдание можно только сказать, что он не составлял в то время исключения. Даже серьезные археологи без каких бы то ни было угрызений совести опустошали Египет, вывозя археологические памятники в свои страны.
      Несомненной его заслугой нужно признать то, что он положил начало археологическим изысканиям в Долине Царей, лежащей к западу от Нила, напротив Луксора и Карнака, древних египетских городов, а ныне гигантских руин. В этой безлюдной котловине, окруженной грядой известняковых скал, фараоны начиная с XVI в. до н. э. приказывали высекать гробницы и хоронить в них среди неисчислимых сокровищ свои мумии.
      Гробницы уже в давно минувшие времена были опустошены грабителями. Открытые и заброшенные, они зияли разинутыми пастями пещер. В них устроили свои логова шакалы, свили гнезда летучие мыши. И только на стенах могильных склепов сохранились удивительные рисунки и таинственные иероглифы, которые никто не мог прочесть. Еще греческие и римские путешественники охотно посещали эту дьявольскую долину. Ее голые, обрывистые утесы, у подножий которых громоздились гигантские камни, и прежде всего жуткая тишина, висящая над безлюдным, как будто бы лунным пейзажем, производили неизгладимое впечатление.
      Египтологи были глубоко убеждены, что все могилы, находившиеся в Долине Царей, уже давно известны и исследованы и что нет никакого смысла начинать там специальные археологические раскопки. Но Бельцони не смутило общее мнение. В одном месте долины он с помощью нескольких феллахов удалил огромную кучу камней и неожиданно оказался у входа в гробницу, существования которой никто не подозревал. Там некогда лежал среди сказочных сокровищ фараон Сети 1, предшественник Рамзеса, завоевателя Ливии, Сирии и стран хеттов, но его
 

                                                                                Карнак. Часть аллеи сфинксов у входа в храм. Около 1400 г. до н. э.
      могила была дочиста ограблена. Уцелел только пустой саркофаг из алебастра, который Бельцони и отослал в Лондон.
      Открытие гробницы вызвало всеобщее волнение, ибо из этого неопровержимо следовало, что долина, вопреки мнению ученых, может преподнести еще множество сюрпризов. С тех пор там начались многолетние раскопки, увенчавшиеся в XX в. поразительными успехами: была обнаружена нетронутая могила Тутанхамона, где находились буквально фантастические сокровища и великолепные произведения египетского искусства.
      В 1820 г. Бельцони возвратился в Лондон. Его встречали с необыкновенным энтузиазмом. Еще большая слава пришла к нему, когда он устроил в «Египетском зале» на Пикадилли выставку своих находок, среди которых особенный интерес, вызывал алебастровый саркофаг фараона Сети I.
      Несколько лет спустя Бельцони умер на палубе корабля по пути в Тимбукт, куда он плыл в поисках новых приключений и впечатлений.
      Исследователем совершенно иного типа был француз Огюст Мариетт, ученый-археолог и хранитель египетского отдела Лувра. В Египет он прибыл в 1850 г. с поручением закупить для своего музея древние папирусы.
      Каир с его куполами и стрельчатыми минаретами произвел на него огромное впечатление. Прогуливаясь как-то по улицам города, он с удивлением заметил, что перед мечетями и дворцами высоких египетских чиновников стоят одинаковые скульптуры сфинксов. Это заинтересовало Мариетта. «Их, несомненно, - подумал он, - привезли в Каир из одного места, на это указывает хотя бы то, что они, как близнецы, похожи друг на друга - тот же стиль и те же размеры».
      Тайну происхождения сфинксов он открыл совершенно случайно. Однажды, гуляя в Саккаре, лежащем неподалеку от Каира, Мариетт заметил голову сфинкса, почти совсем скрытую песками пустыни. Когда туловище было откопано, он прочел надпись: «Апис, священный бык Мемфиса». Из других источников Мариетт хорошо знал, что культ священного быка был связан с храмом, к которому вела легендарная Аллея сфинксов. Аллея уже давным-давно исчезла с поверхности земли, и никто даже понятия не имел, где следует искать ее следы. Неужели она прячется в песках где-то здесь, в Саккаре?
      Ученый немедленно нанял несколько десятков арабов и приступил к раскопкам на небольшом расстоянии от найденной скульптуры. Результат этой работы оказался совершенно сенсационным. Вдоль широкой дороги, по обеим ее сторонам, стояло 140 огромных сфинксов, задумчиво глядящих вдаль. Мариетт продолжил раскопки и обнаружил, что аллея соединяла два храма, которые теперь представляли собой страшные руины.
      В первый же день в одном из этих храмов археолог открыл заваленный обломками камней вход в подземелье. Он зажег факел и по наклонному коридору вошел внутрь. При свете мерцающего факела Мариетт увидел незабываемую картину. В огромной галерее, высеченной в скале, в длинный ряд выстроились саркофаги из полированного черного и красного гранита весом, как прикинул на глаз ученый, но крайней мере в 70 тонн. Судя по всему, и здесь побывали грабители - крышки некоторых саркофагов были сдвинуты. В каждом из саркофагов покоилась мумия быка, нетронутая и хорошо сохранившаяся. Однако драгоценностей, которыми снабжались мумии в дорогу смерти, нигде не было - их украли воры. Уже давно было известно, что египтяне считали некоторых животных священными существами и поклонялись им. А теперь Мариетт нашел наглядное доказательство этого своеобразного обычая - целое кладбище мумий, представлявших собой последовательное воплощение священного быка Аписа, слуги бога Пта, для которого возводились храмы и которому служили отдельные касты жрецов.
 

                                                                                                          Писец. Египетская статуя. Ill тысячелетие до н. э.
      Животное проводило всю свою жизнь в храме или на близлежащем пастбище, а когда кончалась его сытая жизнь, жрецы, исполнив сложнейшие религиозные обряды, бальзамировали и хоронили его в подземных катакомбах.
      Египтяне верили, что умирает земная оболочка быка, тогда как душа переходит в тело другого. Закончив продолжительные траурные торжества, несколько жрецов отправлялись в путешествие по стране, чтобы среди быков отыскать божьего наследника. Они узнавали его по таинственным, только им известным, знакам на шерсти. Избранник, украшенный цветами и разноцветными лентами, шел в сопровождении торжественной процессии прямо в храм. По дороге его приветствовали толпы верующих - люди пели и танцевали.
      Любопытной деталью является то, что в различных местностях был распространен культ различных животных, поэтому не без основания можно предположить, что возник он еще в тот период, когда Египет был поделен на самостоятельные племенные государства. В Бубастисе и Бени-Хассане были найдены кладбища набальзамированных котов, в Омбосе - крокодилов, в Ашмунене - ибисов, а в Элефантине - баранов. Если в одних местностях их считали священными, неприкосновенными существами, то в других местностях убивали без колебаний. Этим противоречием в верованиях объясняется тот интересный факт, что некоторые участки Нила кишели крокодилами, тогда как в других местах их не было - там их уничтожали.
      Вообще же животные играли очень важную роль в египетской религии. Уже в самые древние времена боги выступали в облике коровы, барана, сокола, ибиса, шакала, крокодила, кота, ужа и т. п. Со временем они стали очеловечиваться, все еще сохраняя, однако, головы животных, и лишь в последней фазе развития верований полностью обрели человеческий облик.
      В научный багаж Мариетта входит также второе, не менее важное для египтологии открытие. Вблизи Аллеи сфинксов он откопал высеченную в скале необыкновенно старую гробницу крупного чиновника и землевладельца по имени Ти, относящуюся ко времени возникновения пирамид Хеопса, Хефрена и Микерина. Гробница была дочиста ограблена, но на ее стенах сохранились фрески, которые имеют огромную научную ценность уже потому, что впервые позволили нам познакомиться с образом жизни и общественным строем египтян.
      Вельможа и богач Ти везде изображен в три, а то и в четыре раза большим, чем все остальные люди. Гордо и властно он возвышается над ними, символизируя таким образом классовую пропасть, разделяющую господина и рабов. Мы видим его за беседой в кругу семьи, на охоте среди зарослей папируса, а также на палубе корабля, где он внимательно следит за гребцами.
      Некоторые фрески изображают принудительные работы. Вот сельские жители, которых привели на веревках, приносят дань, в другом месте - длинные шеренги покорно склонившихся рабов, а рядом с ними - надсмотрщики, что размахивают бичами. Эти рисунки рассказывают нам об общественных отношениях в древнем Египте лучше, чем многие из прочтенных позже надписей. Не меньшую познавательную ценность имеют рисунки, показывающие людей в их ежедневном труде. Мы видим крестьян за обработкой льна, на сенокосе, обмолоте и очистке зерна; видим погонщиков ослов, строителей кораблей, дровосеков, золотых дел мастеров, каменотесов, шорников, резчиков и мастеров-скульпторов. Так как все это происходит во владениях богача Ти, то отсюда можно сделать вывод, что имения рабовладельческой аристократии представляли собой натуральные, экономически независимые хозяйства, производящие почти все необходимое.
 

                                          Служанка, разминающая зерно. Египетская статуэтка из известняка. Около 2500 г. до н. э.
 
      Заслугой Огюста Мариетта было также то, что он основал в Каире Египетский музей. Находясь на должности директора этого музея, он успешно боролся против нелегальной торговли памятниками старины и добился принятия закона, регулирующего условия проведения археологических раскопок и охраняющего Египет от окончательного опустошения. Сегодня, благодаря его усилиям, только в исключительных случаях разрешается вывозить находки; обычно археологи обязаны отдавать их в Египетский музей, поэтому в Каире и сосредоточены крупнейшие коллекции, которые дают ученым богатейший материал для изучения истории, культуры и обычаев народа древнего Египта.
 

Тайны пирамид

      Среди археологов XIX в. пионером в области египтологии можно заслуженно назвать также английского ученого Уильяма Матью Флиндерса Питри, который начиная с 1880 г. в течение 46 лет занимался главным образом исследованием пирамид.
      Гигантские сооружения в форме пирамид - арабы называли их «горами фараонов» - возникли в период господства 3-й и 4-й династий фараонов, а следовательно, без малого 4500 лет тому назад. Уже с древнейших времен они привлекали внимание многих поколений путешественников, вызывая изумление и почти суеверный страх как своими огромными размерами, так и суровостью архитектуры.
      О пирамидах было известно только то, что они хранили когда-то мумии могущественных владык Египта. Никто не знал ни точных размеров сооружений, ни дат их возникновения. О пирамидах ходили разнообразнейшие легенды и предания, в большей или меньшей степени фантастические. В их формах и пропорциях старались отыскать отражение астрономических знаний жрецов и даже мистические пророчества о судьбах грядущих поколений людей.
      И если сегодня мы обладаем более подробными сведениями о пирамидах, то этим в немалой степени обязаны долголетним и кропотливым трудам Питри. В 1880 г. он впервые оказался перед пирамидой в Гизэ. Условия, в которых он выполнял свое задание, требовали от него необыкновенной самоотверженности. Так как в распоряжении Питри имелись лишь очень скудные средства, он не был в состоянии даже нанять помощников и построить барак, где мог бы жить и спокойно работать. Поэтому ученый устроился в пустой каменной гробнице, спал на соломенном тюфяке, готовил себе пищу на спиртовке и вел записи при слабом огне коптящей керосиновой лампы.
      Когда же наступала ночь и становилось немного прохладнее, он раздевался догола и по запутанным коридорам добирался до погребальных камер пирамиды. В центральной части сооружения стояла тропическая жара, и было нестерпимо душно. Из-за этого Питри не мог оставаться там более одного-двух часов. В это время он, обливаясь потом, поспешно набрасывал схемы расположения коридоров и снимал копии настенных надписей. После таких прогулок он возвращался обычно с головной болью, от утомления глаза у него наливались кровью. Несмотря на это Питри тотчас же садился на землю и уточнял еще не законченные эскизы. Знойными днями ученый спал в своей каменной норе до самого вечера, когда прохлада позволяла ему снова приступить к работе.
      До сегодняшнего дня археологи насчитали 80 пирамид, в большинстве случаев почти целиком разрушенных, в течение многих веков они служили неиссякаемым источником строительного материала для окрестных феллахов. Фараоны возводили их на западной стороне Нила по соседству с древнейшей столицей Египта - Мемфисом, расположенным на границе между Верхним и Нижним Египтом.
 

                                                                                                Пирамиды в Гизэ.Первая половина III тысячелетия до н. э.

      Самыми знаменитыми являются три пирамиды: Хеопса, Хеф рена и Микерина. Крупнейшая из них, пирамида Хеопса, достигает высоты 146 метров, а бок ее квадратного основания превышает 230 метров. Она выше собора св. Петра в Риме. Пирамида состоит из 2,3 млн. каменных блоков, а каждый блок весит в среднем по 6 тонн.
      Геродот утверждает, что эту пирамиду строили 20 лет и что для одной только транспортировки строительного материала было использовано 100 тысяч крестьян, которых сгоняли сюда на три месяца, когда разливался Нил и приостанавливались полевые работы. Кроме того, как об этом можно судить по развалинам бараков, там постоянно работало около 4 тыс. ремесленников-каменотесов, каменщиков, резчиков по камню и т. д.
      Перед пирамидой и поныне стоит огромный сфинкс, высеченный из цельной глыбы. Он относится к периоду господства одного из наследников Хеопса. Фигура лежащего льва с человеческим, полным таинственной задумчивости лицом должна была символизировать безграничную мощь египетских властелинов. Статуя производит сильное впечатление даже одними своими грандиозными размерами - 20 метров в высоту и 73 метра в длину.
      Пирамиды, стоящие среди голой пустынной равнины, сегодня имеют плачевный вид. Гладких известняковых или гранитных плит, которыми сооружения были облицованы, уже давным-давно нет - их срывали и использовали как строительный материал, а то, что осталось, стало серым: песчаные бури, свирепствующие вокруг, истерзали даже камни.
      Давайте перенесемся во времена молодости пирамид, чтобы увидеть их в ином окружении. Рядом с каждой пирамидой, опоясанной богато украшенной стеной, находился обычно прекрасный храм с портиком, в котором жрецы совершали обряды во имя благополучия покойного фараона и заботились о его ежедневных потребностях: ставили перед его статуей посуду с едой и питьем.
      Придворные и сановники почитали особой честью получить право на место посмертного отдыха в близком соседстве с пирамидами. Поэтому их и окружают обширные кладбища, полные роскошных гробниц.
      Наружные плоскости величественных сооружений нередко украшали барельефами и мозаикой. Во время больших праздников они были окружены целым лесом мачт с разноцветными флагами. Из надписи в могильной камере царицы Уэбтен известно, что вершина ее пирамиды когда-то была позолоченной; ярко сияющая и на солнце, и в свете луны, она указывала, возможно, путь странникам, как указывает путь кораблям огонь маяка.
      Принимая во внимание тогдашние, чрезвычайно примитивные методы труда, когда абсолютно все было основано на физической силе человека, исследователи ломали себе головы над тем, каким образом древние строители смогли нагромоздить столь грандиозную массу камней, придав ей геометрически правильную форму пирамиды, и подогнать тысячи плит настолько точно, что между ними невозможно было просунуть даже лезвие ножа.