Вот вся семья собралась в деревянном павильоне, крышу которого поддерживают разноцветные колонны, увитые гирляндами из цветов лотоса и виноградных лоз. Капители колонн украшены горельефами, на которых изображены букеты цветов и убитые на охоте дикие утки, подвешенные за лапки.
      Посреди павильона стоит группа женщин - они играют какую-то мелодию на арфах, лютнях и лирах. Царь удобно расположился на подушках стула. У него утомленный и печальный вид; возможно, художник заметил болезнь, угнетающую фараона, и почувствовал приближение его преждевременной смерти. Молодой монарх протягивает кубок, а жена наполняет его вином из амфоры. Три дочки у его стула: одна держит большой букет цветов, другая подает ему блюдо со сластями, а третья развлекает отца разговором.
      Однако особенно ярко переворот в искусстве отразился в другой фреске из этого семейного цикла. Когда умерла одна из дочерей, Эхнатон велел похоронить ее в своей гробнице и изобразить на стене трогательную сцену страданий и траура царской семьи. Вокруг умершей девочки, лежащей на похоронных носилках, стоят родители и ее сестры. Особенно сильное впечатление производит Нефертити: она держит на руках самого младшего ребенка, а на ее лице - выражение глубокой скорби. Это беспрецедентный случай в египетском искусстве, ведь здесь впервые чувства божественной семьи фараона переданы так по-человечески просто и непосредственно.
      Борьба Эхнатона с аристократией и кастой жрецов со временем еще более обострилась. Фараон удалил из своего окружения всех бывших сановников и - как сообщает в надписи на стене своей гробницы один из вельмож - подбирал себе помощников из среды свободных крестьян. Другой высокий придворный чиновник говорит о себе: «Я был человеком низкого происхождения со стороны отца и матери, но царь поставил меня на ноги. Он позволил мне возвышаться… я был человеком без собственности, а он в щедрости своей дал мне ежедневную снедь, мне, кто раньше просил подаяние, не имея куска хлеба».
      Оппозиционная знать и жрецы подготовили покушение на жизнь фараона. Мы знаем об этом из росписи и надписи, которые сохранились в гробнице начальника полиции Маху. Мы видим, как Маху приводит к великому везиру трех схваченных заговорщиков. В надписи великий везир благодарит Атома за помощь, оказанную в раскрытии заговора, и благословляет фараона Эхнатона.
      До этого времени фараон вел осторожную политику по отношению к жрецам и позволял им свободно исполнять культовые обряды в честь традиционных богов. Но после раскрытия заговора он стал религиозным фанатиком и иконоборцем. Эхнатон закрыл храмы, приказал разрушить статуи местных божеств, но с особой яростью преследовал фиванского Амона. Он рассылал специальных агентов, которые выскабливали имя этого бога в храмах и на гробницах, добирались даже до самых дальних уголков пустыни, где уничтожали упоминания о нем в надписях, высеченных на отвесных скалах. Аристократам фараон повелел сменить родовые фамилии, если этимологически они восходили к имени Амона.
      Религиозная реформа Эхнатона представляла собой по существу борьбу за власть со знатью и жрецами. Установление солнечного единобожия было ярким выражением стремления фараона к единовластию.
      Так как реформы Эхнатона не принесли широким слоям населения ни политического, ни экономического облегчения, то народ принимал их с равнодушием.
      Но с того времени как Эхнатон начал преследовать местные божков, он встретился с глухим сопротивлением и недовольством народных масс. Божества, которым они поклонялись, были просты, добродушны и тесно связаны с их жизнью и трудом. Правда, эти идолы легко впадали в гнев, бывали мстительными и жестокими, но все же обладали человеческими чертами, понятными простым людям. Зато Атон, этот невидимый бог, выступающий в облике солнечного диска, был для них чем-то совершенно непонятным, чужим и безразличным. Поэтому фанатическое сектантство Эхнатона вскоре создало непреодолимую пропасть между его двором и широкими массами египетского народа, среди которого царь искал поддержки, подбирая из его среды своих ближайших помощников.
      Устанавливая культ Атона, молодой фараон вынашивал в своем пылком воображении широкие захватнические планы. Мы уже знаем, что благодаря завоеваниям его предков в состав египетской державы входили Сирия, Палестина и Нубия. Большинство покоренных народов в разных формах исповедовало культ Солнца, поэтому Эхнатон считал, что их нетрудно будет заполучить для Атона, который таким образом явился бы общим, универсальным богом всего государства. Тогда наступило бы второе, на сей раз мирное покорение этих земель, и новые узы укрепили бы египетскую державу намного лучше, чем вооруженная сила.
      Но дело приняло совершенно иной оборот. В то время как Эхнатон предавался радостям семейной жизни и слагал гимны к честь Атона, его государство пошатнулось и стало разваливаться. Сирийские князья, почувствовав слабость фараона, вступили в тайные переговоры с врагами Египта, а потом один за другим вышли из подчинения, поголовно вырезав египетские гарнизоны.
      Как мы узнаем из переписки, найденной в эль-Амарне. египетские военачальники и правители в Сирии посылали фараону гонцов, сообщая ему о все новых и новых поражениях, и предупреждали, что Египет потеряет этот край, если вовремя не подойдет подкрепление. Гарнизоны городов Мегиддо, Аскалона, Гезера отчаянно взывали о помощи, а комендант Иерусалима писал: «Скажи царю прямо: всей стране моего царя и владыки угрожает гибель».
      Но Эхнатон не давал никакого ответа, бросив гарнизоны на произвол судьбы. Более того, он даже запретил допускать к себе гонцов, которые пробегали огромные расстояния и, измученные дорогой, ожидали, что фараон ободрит их и окажет помощь.
      Что же было причиной этой непонятной апатии? К сожалению, об этом не сохранилось никаких документов, поэтому мы можем лишь догадываться, что происходило на самом деле. Эхнатон всегда проповедовал, что Атон - мирный бог, а сам он был едва ли не первым в истории пацифистом, осуждавшим войны. Вся его внешняя политика основывалась на том, чтобы присоединить другие страны к Египту только мирным путем, с помощью распространения культа Атона, бога солнца, любви и радости жизни. Поэтому можно предположить, что трагические известия из Сирии поставили его перед неприятной дилеммой: двинуться ли на подмогу египетским гарнизонам и тем самым отказаться от своих взглядов или же пассивно согласиться на потерю восставших владений. Это был трагический, неразрешимый конфликт, который парализовал волю Эхнатона и, по всей вероятности, способствовал его преждевременной смерти. Когда царь догорал на смертном одре, Сирия была уже потеряна, и только Сети и Рамзесу удалось снова подчинить ее Египту.
      Эхнатон умер в 1358 г. до н. э. на 30-м году жизни. Тело его похоронили в скальной гробнице неподалеку отАхетатона. Нам ничего не известно о судьбе Нефертити; история хранит о ней глубокое молчание, поэтому можно предположить, что она умерла вскоре после смерти мужа.
      На трон вступил Сменхара, муж старшей дочери Эхнатона. Но правил он недолго. Стойко защищая реформы своего тестя, он встретил недовольство знати и жрецов, которые приобрели уже такую силу, что свергли его с трона. Его преемником стал Тутанхатон, муж третьей дочери Эхнатона. В то время ему было только 12 лет, поэтому он легко подчинился воле подлинных властителей Египта. Новый фараон сменил свое имя на Тутанхамона и, отказавшись от религии тестя, вернулся назад в Фивы под опеку жрецов Амона.
      Археологические изыскания в эль-Амарне красноречиво говорят о том, что Ахетатон был покинут в необычайной спешке. В руинах дворцовых построек найдены останки собак и коров, по всей вероятности, забытых и оставленных дворцовыми слугами на голодную смерть. О невероятной суматохе, царившей во время переезда, еще ярче свидетельствует то обстоятельство, что в спешке не захватили с собой даже архив клинописных табличек, содержащих важную дипломатическую переписку.
      Роскошные здания столицы бога солнца Атона опустели и стали пристанищем шакалов и летучих мышей. Разваливающиеся стены служили крестьянам окрестных деревень неисчерпаемым источником строительного материала. Со временем остатки храмов и дворцов засыпали пески пустыни и сохранили их настолько хорошо, что археологи сегодня могут с большой точностью воспроизвести план забытой резиденции фараона-бунтовщика.
      Тутанхамон возвратил жрецам конфискованные имения, снова открыл храмы и щедро одарил их богатой ритуальной посудой из золота и серебра. В одной наскальной надписи он хвастливо заявляет: «Я снова заселил Фивы, восстановил добрые законы и усилил справедливость». Каста жрецов одержала над фараоном полную победу.
      После смерти Эхнатона осталось еще много последователей его религиозного учения. С болью смотрели они на опустевший Ахетатон и в особенности на покинутую царскую гробницу, которой постоянно угрожала опасность ограбления.
      Они решили тайно перенести царские останки в более безопасное место. О строительстве новой гробницы не могло быть и речи. Жрецы, несомненно, узнали бы об этом и помешали бы исполнить намерение. Тогда им пришла в голову мысль поместить мумию в гробнице матери Эхнатона, царицы Тейе.
      Тутанхамон умер на 18-м году жизни и царствовал только шесть лет. Трон захватил верховный фиванский жрец Эйе, но вскоре был свергнут главнокомандующим египетской армии Хоремхебом, который основал 19-ю династию фараонов.
      Хоремхеб являлся представителем наиболее реакционных кругов аристократии. Жрецы Фив с неистовой яростью проклинали имя Эхнатона. Они клеймили его как «преступника и еретика» и велели соскабливать и вырезать его имя всюду, где бы оно ни встретилось.
      Случайно жрецы узнали, что останки Эхнатона перенесены в гробницу царицы Тейе. Они оказались в щекотливом положении. Убрать и уничтожить мумию жрецы не отважились - этим они совершили бы святотатство, и население, питающее глубоко укоренившееся благоговение перед умершими, их осудило бы очень сурово. К тому же, они считали, что пребывание еретика в гробнице Тейе оскверняет мумию царицы. Поэтому они решили перенести царицу в другую усыпальницу, а Эхнатона оставить на месте. Но в последний момент заметили, что кедровый саркофаг лишь с большим трудом проходит через узкий коридор гробницы. Поэтому, вынув мумию, жрецы оставили саркофаг на полпути на куче щебня, где спустя более 3300 лет его обнаружил археолог Теодор Девис.
      Однако, открывая гробницу, жрецы Фив имели перед собой иную цель .Они тщательно осмотрели гроб и всюду, где наткнулись на имя Эхнатона, выцарапали его чем-то острым. Вынули даже мумию фараона и как будто бы ножницами вырезали имя, начертанное в нескольких местах на золотой ленте, которая опоясывала тело царя, оставив на ней овальные отверстия. Затем они снова закрыли и запечатали гробницу.
      Уничтожить в гробнице имя умершего,- это была, по мнению египетских жрецов, самая страшная месть, какую только можно себе представить. Веря в магическую силу писаного слова, они были глубоко убеждены, что душа покойного, лишенная имени, становится бездомным изгнанником, который безымянно блуждает в подземном царстве. Ее двойник, осужденный на вечные муки, бродит, издавая отчаянные вопли и стоны, пугая встречных, и утоляет голод отбросами, найденными на мусорной свалке.
      Такую ужасную судьбу уготовали фиванские жрецы фараону, который посмел их ослушаться.
 

Открытие гробницы Тутанхамона

      Лорд Карнарвон был типичным представителем богатой английской аристократии. Его стихией были балы и путешествия, а когда изобрели автомобиль, он стал одним из первых в Англии автомобилистов.
      Вскоре этот аристократ прославился ездой по дорогам с сумасшедшей для того времени скоростью ,что наводило страх на фермеров и извозчиков. В 1900 г. произошла катастрофа - автомобиль перевернулся, а сам Карнарвон получил сотрясение мозга и серьезные ранения.
      С того времени он заболел неизлечимой астмой. Врачи посоветовали ему отправиться в Египет, считая, что тамошний сухой и горячий воздух поможет ему избавиться от недуга. Карнарвон послушался их. Приехав в Египет, он настолько заинтересовался древностями этой страны, что решил там жить постоянно, а свое состояние употребить на археологические изыскания. Вскоре он самостоятельно приступил к раскопкам.
      Однако спустя некоторое время лорд понял, что ему не хватает соответствующей научной подготовки, и решил взять себе в помощники специалиста-археолога. Карнарвон обратился к директору Египетского музея Масперо, тот порекомендовал ему молодого египтолога Говарда Картера, бывшего сотрудника Питри и Девиса.
      Теодор Девис, который нашел мумию Эхнатона и много царских гробниц, уже несколько лет имел концессию на ведение археологических раскопок в Долине Царей. В 1914 г. он уступил ее Карнарвону, думая, что вся долина уже окончательно обследована.
      Даже Масперо, переписывая концессию на нового владельца, прямо заявил ему, что дальнейшие расколки в этом месте считает бесполезной тратой денег и времени.
      Карнарвон хлопотал о концессии главным образом потому, что его к этому склонял Говард Картер, который, вопреки общему мнению, был убежден, что в Долине должна таиться еще не найденная гробница Тутанхамона. О существовании этой усыпальницы свидетельствовали, по его мнению, различные находки, которые он собрал во время своих археологических изысканий. Это был прежде всего фаянсовый кубок фараона, обнаруженный среди развалин, изломанный деревянный ларец с золотыми листочками, на которых было начертано его имя, а также большой глиняный сосуд с остатками льняных повязок, забытых людьми, бальзамировавшими его тело. Особого внимания заслуживало то обстоятельство, что все предметы, принадлежавшие Тутанхамону, лежали на небольшом расстоянии друг от друга, поэтому можно было предположить, что по соседству должна находиться еще не открытая гробница.
      Когда Карнарвон и Картер прибыли в Долину Царей, она имела малопривлекательный вид. Скалистое дно огромного котлована было сплошь завалено гигантскими грудами щебня и каменных обломков, когда-то оставленных там египетскими каменотесами, высекавшими царские усыпальницы. В боковых стенах скал зияли мрачные отверстия, ведущие к опустошенным могильным камерам.
      Где приняться за поиски, с чего начать эту гигантскую работу? О том, чтобы убрать мусор со всего дна котлована, не приходилось даже мечтать. Поэтому следовало выбрать какое-то одно место и там сосредоточить все усилия - иного выхода не было.
      Картер остановился на том месте, где Девис нашел уже упомянутые предметы, принадлежавшие Тутанхамону. Оно представляло собой треугольник, ограниченный могилами Рамзеса II, Мернепты и Рамзеса VI.
      В 1917 г. была нанята бригада рабочих-арабов, и начались поиски. В летние месяцы здесь стоял убийственный зной, поэтому работы велись только в зимнюю пору. Расчистка громадных завалов щебня продолжалась шесть зимних сезонов. Уже в первый год Картер наткнулся у подножья скалы, метром ниже усыпальницы Рамзеса VI, на остатки неизвестных стен. При обследовании оказалось, что это не что иное, как руины бараков, в которых некогда размещались каменотесы, занятые на строительстве одной из царских гробниц. Они стояли не на первоначальном грунте долины, а были возведены на слое щебня толщиной около метра, извлеченного во время строительства усыпальницы Рамзеса VI.
      Картер решил пока что не трогать стен, так как это забаррикадировало бы лежавшую выше гробницу, которая представляла собой предмет паломничества многочисленных экскурсий туристов и ученых. Когда же ученый удалил весь щебень на территории указанного треугольника и не нашел там даже следа гробницы, он решился на разрушение руин, чтобы исследовать грунт под слоем каменных обломков, являвшихся фундаментом бараков. Это была последняя надежда после шести лет дорогостоящих и кропотливых поисков.
      Картер так пишет об этом в своих дневниках:
      «Началась наша последняя зима в Долине. Шесть сезонов подряд мы вели здесь археологические работы, и сезон проходил за сезоном, не принося результатов. Мы вели раскопки месяцами, трудились с предельным напряжением и не находили ничего. Только археологу знакомо это чувство безнадежной подавленности. Мы уже начали смиряться со своим поражением и готовились оставить Долину… .
      3 ноября 1922 г. Картер предпринял последнюю попытку. Рабочие стали сносить руины бараков, готовясь убрать находящийся под ними метровый слой щебня. На следующий день, ранним утром, Картер заметил, что рабочие неожиданно прервали работу и в напряженном молчании смотрят в свежераскопанную яму. Он тотчас же побежал туда и остановился, как вкопанный: из-под каменных обломков выглядывала высеченная в скале ступенька.
      Теперь все начали работать поистине лихорадочно. Из-под щебня появлялась ступенька за ступенькой, а когда, наконец, была расчищена вся лестница, показалась дверь, заложенная камнями, замурованная и запечатанная.
      «Запечатанная дверь! - писал Картер в своих дневниках. - Значит, это верно! Наконец-то мы были вознаграждены за все годы терпеливого труда. Насколько я помню, первым моим побуждением было возблагодарить судьбу за то, что моя работа в Долине не оказалась бесплодной». Вздрагивая от все возрастающего возбуждения, Картер начал осматривать оттиски печатей на замурованной двери. Результат превзошел все его самые смелые ожидания. Среди оттисков особенно выделялся один - печать царского некрополя с изображением шакала и девяти пленных. Это свидетельствовало, вне всякого сомнения, что найденная усыпальница является царской. Кроме того, существовала надежда, что гробница не оказалась жертвой грабителей. На это указывало место, в котором ее нашли. Рабочие, высекавшие усыпальницу Рамзеса VI, сбрасывали строительный мусор вниз и засыпали им вход в гробницу Тутанхамона. которая располагалась ниже. Таким образом могила исчезла под толстым слоем щебня. Вскоре о ней совершенно забыли, а позднее построили над нею бараки для рабочих, которые и скрыли гробницу Тутанхамона от грабителей.
      В верхней части двери Картер проделал небольшое отверстие, как раз такое, чтобы в него можно было просунуть электрический фонарик, и заглянул внутрь. Он увидел длинный узкий коридор, заваленный до самого потолка камнями и щебнем. Карнарвон в это время развлекался в Англии, и Картер не хотел вскрывать гробницу в его отсутствие. Он отправил телеграмму и с нетерпением почти три недели дожидался его приезда. «Для меня как археолога, - вспоминает он, - это был острый момент. После стольких лет сравнительно непродуктивного труда я стоял на пороге того, что обещало оказаться замечательным открытием. За галереей могло находиться все, буквально все, что угодно, и мне понадобилось исключительное самообладание, чтобы тут же не взломать дверь для дальнейших поисков».
      Наконец Карнарвон прибыл вместе с дочерью, и тотчас же приступили к открытию таинственной двери. Она представляла собой тонкую перегородку, старательно сложенную из необтесанных камней, покрытых слоем штукатурки. Однако прежде чем ее разобрали, Картер заметил внизу другую печать, которая безмерно его обрадовала: на печати было начертано имя Тутанхамона. Итак, найдена гробница, которую с таким трудом искали целых шесть лет.
      Запечатанный вход открыли и весь следующий день удаляли камни и щебень, которыми была завалена узкая наклонная галерея. Приблизительно в десяти метрах от входа показалась другая дверь, также снабженная печатью Тутанхамона. Наступил решающий момент. Картер проделал небольшое отверстие и просунул в него зажженную свечу, чтобы проверить, нет ли в гробнице ядовитых газов .Затем онвключил электрический фонарик и заглянул внутрь. Все присутствующие затаили дыхание, с напряжением ожидая приговора.
      Вначале Картер ничего не увидел. Но постепенно, когда глаза привыкли к полумраку, стали вырисовываться отдельные детали. Здесь были странные фигуры зверей, статуи, колеса, сундуки, сосуды и золото; куда ни посмотришь - всюду золото, чистое золото вспыхивало желтым огнем при свете фонарика. Картер онемел от изумления, а когда, наконец, Карнарвон, не в силах более сдерживаться, спросил его, видит ли он что-нибудь, он едва сумел выдавить: «Да, чудесные вещи!».
      Вход стали разбирать с большой осторожностью, чтобы не повредить ни одного находящегося за ним предмета. Когда, наконец, Картер и Карнарвон вошли в первую погребальную комнату, их охватило глубокое волнение, ведь минуло более трех тысячелетий с тех пор, как здесь в последний раз ступала нога человека. То, что они увидели, поистине их ошеломило. Комната была в беспорядке завалена бесчисленным количеством предметов исключительной красоты. И только когда их глаза привыкли к этому хаосу, они стали различать отдельные, наиболее крупные вещи.
      Около стены стояли три позолоченных ложа, рамы которых безымянный резчик изваял в форме распластанных зверей с головами льва, коровы и каких-то фантастических существ, напоминающих гиппопотамов и крокодилов. Под стенами лежала груда разобранных и беспорядочно сваленных частей четырех колесниц, целиком окованных золотым листом и украшенных сюжетным орнаментом. Даже колеса и оси были окованы золотом.
      Однако наибольшее впечатление производили две фигуры натуральной величины, стоящие, словно на страже, по обе стороны другого, еще замурованного входа. Деревянные фигуры, судя по всему имеющие портретное сходство с Тутанхамоном, были облачены в льняные одеяния, золотые фартуки и золотые сандалии и держали в руках длинные посохи и палицы. На лбу у них был знак царского сана - уж, выкованный из тяжелого золота. Величественные, непоколебимые в своей отрешенности от всего земного, они вызывали беспокойство и суеверное уважение.