А Алексей считал, что уж женщин-то он знает. После "мирного" ухода Татьяны он видел перед собою два пути выхода из душевного кризиса. Первый, который традиционно избирали многие лучшие русские люди - запить, залиться по самое горлышко. Алексей выбрал второй, тоже достаточно традиционный, но уже не только для русских, а вообще для мужиков - походить "по бабам". Коллеги-журналисты смеялись: совсем остервенел наш Алешка. А журналистки... Алексей неожиданно стал холостяком, и не у одной редакционной барышни появилась идейка "приватизировать" бесхозного мужичка - симпатичного, рослого, статного, бывшего офицера и удачливого спецкора. Каждая при этом играла свою игру, свою роль, но ни одна не отказалась от приглашения побывать в его квартирке, посмотреть, "как живет".
      Ольга пока играла роль раскованной, сексапильной юной девушки, заранее готовой к неожиданностям. Оставалось выяснить, зачем ей это.
      - Хотите меня очаровать? - не без ехидства поинтересовался Алексей.
      - Очень хочу, - не стала разубеждать его Ольга. И распорядилась: - Я в темпе все готовлю, а вы носите на стол. Хотите выпить - пошевеливайтесь!
      Она вела себя так, словно была знакома с Алексеем сто лет, и теперь забежала в гости, на огонек, очень современная девочка...
      В сумке у неё оказалась пузатая темная бутылка джина и тоник. Объяснила:
      - У меня вкусы стабильные. Отправляюсь в гости всегда со своей бутылкой - вдруг там не окажется джина.
      - Все мы немножко с приветом, - прокомментировал Алексей.
      Через десять-пятнадцать минут они уже сидели за столом. Алексей налил ей джин, добавил тоник, опустил дольку лимона.
      - Льда, конечно, нет, - отметила Ольга.
      - Есть. Сейчас принесу из морозильника.
      Себе Алексей, не скупясь, плеснул коньяк.
      Наконец, все приготовления были завершены, и Ольга подняла бокал.
      - Уговор такой... Выпьем по одной, поскольку вас истомила жажда, потом поговорим о деле, а уж после этого каждый выпьет, сколько пожелает. Идет?
      Алексей согласился. Ольга отпила несколько глотков, поставила фужер на стол, потом снова взяла его и допила до донышка. Алексей выпил свой коньяк Маленькими глоточками, демонстрируя хорошее воспитание. Поставил рюмку на стол и спроси:
      - Собственно говоря, почему вЫ пришли ко мне, неизвестному вам человеку?
      - О, я многое о вас знаю! Бывший офицер каких-то элитных частей, юридическое образование, следователь по особо важным делам прокуратуры... Журналист не из последних и не из тех, кто ради гонораров напишет что угодно и про кого угодно...
      - Откуда у вас такие сведения? - удивился Алексей.
      - Частично - от Юрася, частично - от моей подруги из "Комсомольской правды". Она же сообщила, что год назад от вас, простите, сбежала законная супруга и с тех пор вы срываете цветы удовольствия по чужим клумбам, снимаете девочек без обязательств перед ними.
      - Ничего себе типчик вырисовывается! И самое странное - это правда. Я сперва с тоски-одиночества ходил за девочками на Тверскую, а потом решил зачем платить, если можно за "спасибо"?
      Осведомленность Ольги не то, чтобы расстроила, но несколько испортила настроение. Надо же, живешь и не знаешь, что к тебе внимательно присматриваются, оценивают. Он сказал:
      - Хватит обо мне, приступайте к делу, Ольга, как вас там по батюшке.
      - Ольга Тихоновна, если это вас волнует. Именно о моем отце и пойдет речь. Вам фамилии Благасов, Ставров, Брагин ничего не говорят?
      - Дайте подумать... Ага, вспомнил, мы в своем еженедельнике публиковали информацию о разаборке в ресторане "Вечность". Ставров и Брагин убиты, Благасов легко ранен... Я запомнил заметку, потому что выпал странный расклад: В Ставрова всадили двенадцать пуль, в Брагина - восемь, а в Благасова - одну и ту в мякоть плеча...
      - Я Ольга Ставрова. Двенадцать пуль - это в моего отца...
      - Сочувствую, - после паузы сказал Алексей. - Примите мои соболезнования. Но почему вы не в трауре?
      - Прошел уже месяц со времени этой, как вы говорите, разборки. Нельзя бесконечно выставлять напоказ свое горе, - сказала Ольга. Оживление сошло с её личика и она вдруг стала тихой, печальной.
      - Помянем вашего отца? - предложил Алексей.
      - Нет. Мы договорились - после первой - о деле. Помянем чуть позже.
      - Что вы от меня хотите?
      - Чтобы вы нашли убийц.
      Печальной девушки больше не было - против Алексея сидела девица, в глазах которой читались решительность и твердость.
      - Легко сказать... Вам мой телефон дал Юрась... А что он? У него больше возможностей. Его братва может половину города перерыть-перевернуть.
      - Юрась был давним другом моего отца. Но в последние годы они разошлись. Я знаю из-за чего - отцу больше не нужна была "крыша" и он отказался от услуг его братвы. Вы знаете, чем занимались отец и его компаньоны?
      - Напомните, пожалуйста, - уклонился от ответа Алексей.
      - Ритуальная фирма "Харон", десяток других фирм похоронно-ритуального профиля, рестораны. Но самое главное - они "держали" три городских кладбища и собирались открыть четвертое, сугубо коммерческое.
      - Простите, но я в этом плохо разбираюсь. Это выгодно?
      - Еще как! Миллионы и миллионы... Простите за цинизм, но свеженький покойник - это деньги. А умирают у нас каждый день сотнями.
      - Надо же... Значит, я умру и на мне, усопшем, кто-то хорошо заработает?
      - Я слышала грустную шутку: сегодня помереть дороже, чем лечиться. Хотя и лечиться тоже стоит недешево.
      - Откуда вам это известно - молодой, красивой, судя по цветущему виду, не страдающей хворями?
      - Я - дочь своего отца. Кстати, мне кажется, что Юрась отказался влезать в поиски его убийц по очень распространенной причине: здоровые, нормальные люди инстинктивно сторонятся кладбищ, разных похоронных дел. А вот отец и его компаньоны вполне увлеченно всем этим занимались. Конечно, большие деньги имели значение. Однако для них чужие смерти как бы стали частью их жизни.
      - Объясните.
      - Это долго и сложно объяснять. Вы рискуете выпить вторую рюмку где-нибудь к рассвету. Поэтому давайте о деле: я прошу вас разыскать и назвать мне убийц моего отца. А отомстить я сумею сама.
      Костров, заметив, каким холодным и почти застывшим стал её взгляд, понял: отомстить она сумеет.
      - Что же, рассказывайте все подробно, - со вздохом предложил он.
      Ольга подробно рассказала о том, что из себя представляет фирма ритуальных усЛуг "Харон": как создавалась, становилась на ноги. Она знала очень много, потому что выполняла роль помощницы своеГо отца, Тихона Никандровича - он никому не доверял.
      - Наша фирма, - подчеркнула она, - в последние год-два процветала и была предметом зависти многих деловых людей.
      - Вашему отцу угрожали? Допустим, требовали принять в долю, продать акции, отстегивать регулярно крупные суммы?
      - Нет, насколько я знаю. Во всяком случае начальник нашей службы безопасности ничего об этом отцу не докладывал.
      - У "Харона" своя служба безопасности?
      - Конечно, как и у всех крупных фирм. Ее возглавляет бывший полковник КГБ Марат Васильевич Волчихин.
      - Вот и поручите ему розыск убийц.
      - Волчихину это уже поручил Благасов. Но я думаю, что они никого не отыщут.
      - У вас есть основания так считать?
      - После убийства моего отца и Артемия Николаевича Брагина полновластным хозяином "Харона" стал Благасов. А Волчихин - его человек.
      - То есть, он единственный преемник. А как другие? Есть ведь и наследники?
      - Другие, как вы изволили выразиться - женщины. Я, дочь Брагина Алевтина и его жена. Моя мама несколько лет назад умерла. Нам определены проценты от прибыли - равные всем. Виолетте Благасовой - ничего, так как она жена нового хозяина, то есть он содержит её на свою долю, которая с гибелью моего отца и Артемия Николаевича Брагина сразу увеличилась втрое. Механизм простой - вся прибыль идет Благасову, а уж он отстегивает крохи нам: мне, Альке, жене Брагина. Если с Благасовым что-нибудь... печальное случится, хозяйкой "Харона" и его "окрестностей" автоматически станет Виолетта Петровна. Кстати, её фамилия по первому мужу - Заксельрод...
      - Он жив?
      - Конечно. И даже в новых условиях процветает. А тогда был зубным техником-протезистом: золото и дефицитные стоматологические услуги... Но думаю, Виолетта Петровна от Благасова ничего не получит.
      Алексей был недолго знаком с некоей Виолеттой Петровной. И даже более того... Неужели она? Случаются же в жизни неожиданные странности...
      - Почему?
      - Виолетта очень... не сдержанная по части мужчин, - не смущаясь, объяснила Ольга. - И Благасов это знает. Он её или выгонит или "закажет". Отец мне не раз намекал, что это вскоре произойдет. И просил не отказывать Благасову, если попросит меня выйти за него замуж. Как в старину говорили: капитал к капиталу, а любовь приложится. Но он уже положил глаз на Алевтину и переспал с нею.
      - А как вы к этому относились?
      - Ни за что! Я вижу то, что не замечал отец, увлеченный похоронными делами: у Благасова явный сдвиг по фазе. Он очень своеобразный...
      - Ладно, пока оставим его в покое. Сколько вам достанется в соответствии с этой странной "процентовкой"? Если не хотите, не отвечайте.
      - Почему же? Я думаю, тысяч пятьдесят-сто долларов в год. Кроме этого отец несколько лет назад открыл счет на мое имя в Сбербанке и регулярно его пополнял. Жил он скромно, в загулы не впадал, в казино не ходил, на женщин не тратился. - Ольга еле приметно улыбнулась и шутливо представилась: - Я простая российская миллионерша...
      - Ого! - не сдержал удивления Костров.
      - Да. Мне есть чем вознаградить вас за труды.
      - Если я соглашусь...
      - Вы согласитесь! - воскликнула Ольга. - Вы не откажете в помощи слабой, беззащитной девушке. Ведь ясно, что меня тоже уберут, ибо я могу через суд потребовать свою долю наследства. Убьют и Благасова - он уцелел случайно или временно. Потом настанет очередь его жены Виолетты, дочери и жены Брагина...
      - Мрачноватая картина получается.
      - Кто-то стремится прибрать к рукам многомиллионное дело. А вам известно, сейчас в Москве удавят и за тысячу баксов.
      - В этом вы правы. - Алексею хорошо было известно, что убивали и за гораздо меньшие суммы.
      Ольга сказала:
      - Я не знаю, какая у вас зарплата вместе с гонорарами. Предлагаю вам две тысячи баксов ежемесячно, оплачиваю разумные расходы по розыску и даю пятьдесят тысяч премии, когда вы назовете имена киллеров и докажете, что это именно они убили моего отца.
      - Деловая, аж жуть, - пробормотал Алексей. И спросил:
      - Начитались американских боевиков?
      - Не поняла, - удивилась Ольга.
      - То, что вы предлагаете - это американские принципы оплаты труда частных детективов.
      - Сама додумалась.
      - Помолчите и дайте мне прикинуть.., - попросил Алексей. Ольга послушно притихла.
      Ну вот, размышлял Алексей, и нарисовался выход. Из редакции так и так уходить, главный редактор не простит грубых эпитетов, а он тоже не простит главному трусость и пляски под дудочку денежного туза-мошенника. А тут предлагают дело по его профилю - розыск. И хорошие баксы. Да и девчушка вызывала сочувствие - изо всех силенок старается казаться деловой, собранной, энергичной, а в глазах застыли льдинки-слезинки.
      - Сколько вам лет? - спросил Алексей.
      - Не беспокойтесь - совершеннолетняя, - ответила Ольга.
      Алексей в душе удивлялся, с какой легкостью она переходила от печали к улыбочкам, от подчеркнуто делового тона к легкомысленным намекам. Вот уж воистину каждая женщина играет свою роль. Ему захотелось её немного позлить.
      - Это вы не тревожьтесь. Вам ничего из того, о чем вы подумали, не угрожает.
      - А о чем я подумала? - не унималась Ольга. И сразу же согнала улыбку с лица: - Вы мне пока не ответили на мое предложение... Скажите "да"! потребовала она.
      - Хорошо, - наконец сказал Алексей. - Я нанимаюсь к вам на работу. Но за успех не ручаюсь. В одиночку такие проблемы решать трудно.
      - Я буду вам помогать, - вполне серьезно заявила Ольга.
      - А дочь Брагина... Алевтина, кажется?
      - Она знает, что я поехала к вам для переговоров. Но Аля смирилась с потерей отца. И её вполне устраивает сумма, которую ей будет отстегивать Благасов. Алька сказала, что тоже хотела бы с вами встретиться.
      - Алька?
      - Ей двадцать, как и мне. А вам - тридцать два.
      - Все-то вам обо мне известно.
      - Так меня учил отец: хочешь иметь общие дела с человеком - узнай о нем все, что можно.
      Ольга открыла сумочку, извлекла доллары, протянула Алексею:
      - Здесь - тысяча: аванс.
      - Что же, хозяйка, - иронично протянул Алексей. - Не откажусь. Мы, убогие, видим такие деньги только по светлым праздникам. Спасибо, кормилица...
      - Не паясничайте, - строго прикрикнула Ольга. - Лучше наливайте, запрет снят, да и договоренность достигнута.
      Они выпили, и Алексей налег на закуску. День выдался маятный, длинный, странный. Складывалось одно к одному: беседа "по душам" с главным редактором, явление этой барышни со своими убойными и похоронными делами.
      - Давайте сегодня больше не будем о деле, - предложила Ольга. - Устала я от всего этого.
      И откровенно призналась:
      - Этот месяц весь, после похорон, проревела белугой. Я отца очень любила... И вдруг оказалась одна в огромной квартире. И кругом пустота - в квартире, на душе, в целом мире. У Альки хоть мама есть, а у меня никого...
      - Хорошо, - согласился Алексей. - Отложим разговор о делах на потом. Тем более, что будет он длинным. И говорить нам придется не один раз.
      Он снова разлил: джин - ей, коньяк - себе. Они выпили, и Ольга поинтересовалась:
      - Сколько вы можете выпить?
      - Под настроение. Но хорошо, что спросили... Надо подготовиться...
      Он извлек из бара, встроенного в книжные полки, ещё одну бутылку коньяка.
      - Теперь я верю, - Ольга охотно подставила свой бокал, чтобы он долил её джин, - рассказам о том, что журналисты много пьют. Вы предлагали помянуть моего отца... Вечная память Тихону Никандровичу Ставрову.
      Она осушила свой бокал до дна.
      - Слушай, девочка, - забеспокоился Алексей. - Не гони лошадей, слетишь с катушек.
      - Ой! - радостно воскликнула Ольга. - А можно и я буду говорить вам "ты"?
      - Не возражаю.
      Коньяк делал свое дело, Алексей чувствовал, что уже немножко "поплыл".
      - Тогда выпьем за это! На брудершафт...
      Контакт на любовь
      Они все-таки напились. Вернее, первой - резко и внезапно - опьянела Ольга. Она попросила Алексея расстегнуть пуговки на своем "бюстье", сбросила его на пол.
      - Скоро и бриджи сниму, - пообещала заплетающимся языком. - Очень жарко.
      - Не надо! - взмолился Алексей. - Я ведь не железный...
      - Проверим, - она хотела сказать это грозно, но получилось пьяно. Расскажи мне про этих девочек с Тверской... Как они? Умелые? Я тоже стану падшей женщиной! - Ольге, видно, подумалось, что сказала нечто остроумное она рассмеялась.
      - Да ничего особенного, - ответил Алексей. - Но_не тебе, миллионерше, их осуждать, - с неожиданной для себя злостью стал он отчитывать Ольгу. Не от хорошей жизни пошли они на панель.. Ты что, не собираешься уезжать?
      Алексей спросил это и понял, что задал глупый вопрос: Ольга ведь за рулем, хорошо, если доедет до первого гаишника, а скорее всего - до первого столба.
      - Никуда я не поеду, - заявила девушка, заикаясь на каждом слове. Мне у тебя хо-ро-шо. И покойники не являются, как в моей квартире. Они, те, кого не захоронили по-человечески, в ней поселились. А в кладовке ночует старик Харон со своим веслом...
      "Господи, - подумал Алексей, - совсем девчонка сдвинулась от всех своих волнений". Он пожалел, что неверующий. Перекрестился бы.
      Ольга выполнила свое обещание и, едва не падая со стула, стянула бриджи. Глаза у неё закрывались.
      - Веди меня на матрац, - потребовала девушка.
      - Сейчас. Постелю только, - не стал он ей перечить, окончательно захмелевшей.
      Алексей быстренько расстелил постель, перенес Ольгу на диван. Двуспальную кровать после ухода Татьяны он выбросил на помойку, а новой не обзавелся.
      - Ложись рядом, - потребовала тихо, умоляюще Ольга. - Мне одной страшно... Покойники... Харон...
      Она уткнулась ему в плечо и тут же по-детски засопела носиком в быстро заполонившем её сне.
      Алексей немного поворочался, пытаясь отодвинуться от девушки, но Ольга не отпускала, держала на удивление цепко. Он тихо полежал с открытыми глазами и тоже уснул - крепко и без сновидений.
      Когда проснулся, Ольга сидела за столом только в бикини. Она уже успела принять душ, волосы у неё были влажными, под глаза легли синие тени.
      - Я пока не похмелялась, - объявила. - Ждала, когда ваша светлость очухается.
      - Я сейчас...
      Алексей держал голову под холодной струей, пока не застучало в висках. Этого ему показалось мало и он полез под горячий душ. Побрился, натянул спортивный костюм, вышел, малость пришедший в себя, к Ольге. Она чувствовала себя неловко, отводила взгляд.
      Алексей налил ей и себе, они молча выпили.
      - Мне надо после таких доз, как вчера, утром три рюмки коньяка, объявил Алексей, прерывая неловкое молчание. - И мне тогда три, - сказала Ольга. - Ты что, решила соревноваться со мной?
      Она чуть оживилась после выпитого, отрицательно качнула головой:
      - Куда уж мне, пичужке.
      Она хотела что-то спросить, но не решалась. Алексей её не торопил.
      После второй Ольга извиняющимся голоском произнесла:
      - Я ничего не помню... Точнее, помню, что мы обо всем договорились, ты согласился помочь мне найти убийц папы. Потом мы говорили о всякой всячине и вдруг я вырубилась...
      - Хорошо, что ничего не помнишь. Это алкоголики на следующий день после пьянки про себя подробности вспоминают, а у тебя был просто срыв, так бывает. Не казнись.
      - Утешил...
      - Спрашивай уж до конца.
      Она решилась:
      - Ты меня... трахнул?
      - Нет.
      - Почему? - серьезно спросила Ольга. - Я ведь была полностью в твоей власти... И сопротивляться бы не стала...
      - Невелико удовольствие - перепихнуться с пьяной девушкой.
      Она надолго замолчала, задумалась.
      - Мне не надо третью рюмку, - сказала Алексею. - Хватит двух, меня уже и так повело. Самую малость. А ты выполняй свою норму.
      И вдруг объявила:
      - Ты мне очень нравишься. Очень...
      Она зябко передернула обнаженными плечиками.
      - Я сегодня первый раз спокойно выспалась. Ночью несколько раз просыпалась - протяну руку, а рядом живой человек. Сильный, теплый. Все эти страшные дни после убийства папы мне было очень холодно, словно меня заморозили. И призраки-покойники... Ты не думай, я не сумасшедшая. Просто у отца был... своеобразный бизнес. Я ему помогала. Только и слышала о кладбищах, о том, что "уплыл" выгодный покойник к конкурентам, бомжи поганят могилы и кто-то ворует цветы на продажу... Или услышит по телеку, что какого-нибудь коммерсанта взорвали, и тут же дает указание позвонить его родным, предложить услуги "Харона"... Отец был малоконтактным человеком, похоронные дела наложили на него отпечаток, он часто говорил, что смерть - это полное, абсолютное одиночество. И не терпел, если за мной кто-то ухаживал - на каждого моего знакомого смотрел с подозрением, говорил: "это не ты ему нравишься - твои миллионы". Он был очень строгий, старомодный какой-то. Нынешняя жизнь ему не нравилась, как-то даже сказал, что на кладбищах порядка больше, чем в Думе. И очень упрямый - дЛя меня наметил Игоря Благасова, соратника по общему делу. Считал, что он вот-вот Виолетту свою погонит, он каким-то образом выяснил, что Благасов нанял частного детектива, чтобы проследил за её похождениями. А я ведь знала, что этот "соратник" трахнул Альку да так, что когда она мне про это рассказывала, у меня волосы встали дыбом. Я не много говорю? - перебила Ольга себя.
      - Исповедуйся, легче станет.
      Он хотел знать о ней как можно больше. И о её отце, о его и её окружении. Как же иначе начинать розыск, если не со сбора и анализа информации? И слава Богу, она охотно говорила именно то, что ему требовалось. Было немножко неловко, что в такие минуты он думает о деле, но в конце концов она его наняла и даже аванс вручила.
      - Налей мне все-таки третью... Ты на работу не спешишь? - спросила обеспокоенно Ольга.
      - С сегодняшнего дня я на тебя работаю.
      - Ой, как здорово! - повеселела Ольга. - Я тебя купила?
      - Не хами, барышня. Ты меня наняла. Купить меня ещё никому не удавалось.
      - Прости, я неудачно высказалась.
      Она глоточками выпила свой джин и глаза у неё заискрились, заблестели.
      - А когда мы начнем работать?
      - Когда закончим обмывание контракта. Скорее всего, завтра. Тебе придется многое мне рассказать. Я прошу тебя, ни слова обо мне никому из близких тебе людей. Особенно этой твоей Альке, Благасову, Волчихину.
      - Ты им не доверяешь?
      - Я не верю в таких ситуациях никому. Это мой принцип.
      - Алевтина взяла твой телефон.
      - Зачем?
      - Чтобы подключиться к переговорам, если будет нужно.
      - Скажи ей, что я отказался наотрез. Она, конечно, сообщит это Благасову, тот - Волчихину.
      - Хорошо, Алеша.
      И жалобно прохныкала:
      - Мне холодно. Обогрей меня, пожалуйста, Алешенька.
      - Уже Алешенька?
      Ольга поднялась со стула, постояла, словно в сомнениях, и нырнула под одеяло - постель они так и не удосужились убрать.
      - Иди сюда, Алешенька. Ко мне...
      Алексей недолго поколебался и решил: "А почему бы и нет? Девчоночка прелесть".
      Он сбросил костюм, лег рядом, и она тут же отыскала своими губами его губы. Целовалась она неумело, но страстно, искренне. Жарко зашептала:
      - Обещаю: у меня не будет к тебе никаких претензий.
      Ольга замерла, когда он снимал с неё узенькую полосочку ткани-бикини. Снимать было неудобно, Ольга слишком тесно прижалась к нему, словно боялась, что как только разомкнет объятия, он исчезнет. Алексей слегка отодвинул её от себя, и она легла на спину. Прерывистым шепотом спросила: "Так?" Он ничего не ответил, но удивился, мелькнула и исчезла мысль: "Что на из себя целочку строит?". Алексей лег на неё и раздвинул ей ноги. Она подчинилась, испуганно закрыла глаза и обхватила его за плечи. Алексей не торопился. Она чутко откликалась на его движения, и он нежно провел ладонью у неё между бедрами, погладил потаенный треугольничек. Ольга тихо застонала, шевельнулась, открылась так, чтобы ему было удобнее. Алексей чувствовал, что она, казавшаяся такой раскованной, бойкой, испугана и напряжена: хотела его и... боялась. И отражением этого её страха были неожиданные слова: "Добро пожаловать!" И сразу же умоляющее: "Скорее!" Алексей никак не мог войти в нее, что-то ему мешало, и лишь когда она стала неумело помогать ему, сильным, резким движением овладел ею. Ольга вскрикнула, на мгновение застыла под ним и тут же забилась, отталкивая и прижимая к себе.
      - Ой, мамочки! Больно же... Больно-о-о!..
      Она, наконец, угадала ритм его движений и, постанывая, всхлипывая, вскоре благодарно, горячечно зашептала:
      - Уже не больно... Не больно... Это прекрасно! Мамочки, как хорошо!
      Наконец она прижала его к себе изо всех своих силенок, вздрогнула, всхлипнула и затихла.
      Алексей отпустил её, и Ольга, смирная, усталая, растерянная, долго лежала рядом, положив головку ему на плечо.
      - Бог мой, я и не подозревала, что это так замечательно! Я забеременею?
      - Нет.
      - Почему? - удивилась Ольга.
      - Я тебя, дурочку, пожалел. Почему не предупредила, что ещё девушка? Надо же, двадцать лет, а в девственниЦах ходила... непорочная. Такое нынче не часто встретишь...
      Алексей вроде бы отчитывал Ольгу, но всматривался в неё с самому себе непонятной нежностью.
      - А я и сама... не знала, - сказала Ольга смущенно.
      - Как так?
      - Мне стыдно, но я тебе всю объясню. Дай мне какую-нибудь свою рубашку, накину на себя, не сидеть же за столом голышом.
      - Совсем недавно, между прочим, бывшая барышня именно так и сидела, съязвил Алексей, но послушно вскочил с дивана и принес ей сорочку. Ольга в ней утонула, почему-то обрадовалась этому, и объяснила:
      - Это было "до". А теперь я стала дамой. И мне не надо тебя соблазнять - ты принадлежишь мне.
      - Ну вот, началось... Может, побежим в ЗАГС?
      - Обойдемся, - серьезно ответила Ольга. - У тебя есть листок бумаги? Конечно есть, я чокнутая, ведь ты же журналист. Дай бумагу и ручку...
      Она написала на листке: "Я тебя люблю". И размашисто расписалась.
      - Ты Алешенька, ничего не пиши. Не надо лгать, ты меня ещё не любишь... Просто распишись под моей подписью, что прочитал и знаешь...
      Она смотрела на него с надеждой: вдруг произнесет и напишет заветное словечко? Алексей молча расписался, спросил: "Контракт на любовь?"
      И сказал совсем не то, что она ждала:
      - Оленька, это тебе кажется, что ты меня любишь... Конечно, в жизни бывает все, в том числе и пламенная любовь за одну ночь... Но вероятнее иное: я тебя раскрепостил, сорвал с тебя оковы чего-то давнего и пугавшего тебя. И вот имеем юную барышню в свободном полете...
      - Ты циник, Алексей, - с негодование воскликнула Ольга.
      - Конечно, есть во мне и это, но в меру, как у каждого нормального мужика. И в придачу есть ещё кое-какой опыт. Нет, нет, не спрашивай, сколько у меня было, кто и как... Не люблю этого. Просто предлагаю: когда ты с человеком, который тебя очень понравится, ляжешь в постель, ты мне ничего не объясняй, просто на моих глазах разорви этот листок... Я не обижусь, пойму. И останутся между нами только деловые отношения.
      Алексей все это говорил спокойно, рассудительно, ибо понимал, что девочка-пташка все равно выберется на волю из своей золоченой клетки, из той жизни, которую построил ей отец, из дома, похоронной фирмы "Харон" от него - старомодного, цепкого, который свое, в том числе и любимую доченьку, никому не отдавал. Пройдет по Москве слух. что юная, очаровательная миллионерша осталась без надзора, и найдется много энергичных молодцов, которые возжелают покорить её. И не устоит наша Оленька, пустится во все тяжкие...
      - Алеша, я тебе обещаю...
      - Никаких обещаний!
      - Тогда я должна тебе рассказать, как получилось, что я... ну, ты понимаешь...
      - Не надо, Оленька. Это твоя жизнь, твои подробности.
      - Нет, я должна... Хочу рассказать все своему первому мужчине. Понимаешь, мне было десять лет, когда один мальчишка из нашего класса заманил к себе на квартиру. Его родители уехали на дачу... Он повалил меня на ковер и стал стаскивать трусики. Я испугалась и закричала. Он больно ударил меня и сказал, что поколотит, если я не подчинюсь. В общем, он лег на меня, а мне было очень стыдно и страшно, пока он возился со мной. Потом я убежала, но страх и стыд не прошли, мне все годы казалось, что это гадко и отвратительно. Я никогда больше не позволяла затащить себя в пустую квартиру или другую ловушку. И вдруг вчера словно цепи разорвала.
      - Обычная история, - сочувственно сказал Алексей. - Юный маньячок не смог до тебя добраться. Любовь никогда не начинается с насилия.
      - Да, да... Он потом изнасиловал одну девочку из нашего класса, его посадили, и он сгинул.
      Ольга встала, подошла к нему и неумело, но очень искренне, поцеловала.
      - А сейчас... Я правда уже "вчерашняя барышня"?
      - Хочешь убедиться?
      - Ой, ну конечно же! Мне только стыдно в этом признаться! Если хочешь - пусть будет все!
      Алексея заполнила волна нежности - такой она была трогательно беззащитной.
      - Оленька, ты представляешь, что несешь? А если забеременеешь?
      - Обязательно буду рожать! Мальчишку! Тебе в подарок!
      Алексей удрученно вздохнул. И так тяжело сдерживаться, а эта очаровательная барышня ещё и ласково провоцирует его.
      - Нельзя, Ольга! Мы выпили, а на Руси было издавна железное правило-обычай: пеРед тем, как сделать ребенка, не пьют. Это сейчас о нем забыли, потому и рожают сплошь да рядом болезненных, неполноценных.
      Ольга завздыхала от полноты чувств:
      - Я постараюсь, чтобы тебе и так было хорошо, - тоном опытной женщины пообещала она.
      ...Когда они, наконец, отпустили друг друга, разжали объятия, она принялась целовать Алексею щеки, волосы, глаза:
      - Спасибо, родной... Это было чудесно.
      Ольга потом надолго замолчала, лежала с закрытыми глазами, и Алексею даже показалось, что задремала. Но Ольга вдруг сказала, спокойно, убежденно:
      - Прошлого больше нет. А будущее - не знаю...
      - Выше носик, девочка, - подбодрил её Алексей. - А то рискуешь стать со своими похоронными и прочими миражами... кладбищенской феей. Нет, не так. Ты красивая, поэтому - Феей печального образа.
      - Я и в самом деле красивая?
      Алексей положил её головку себе на плечо и поцеловал волосы. Она рукой гладила его грудь и вдруг ладошка её замерла.
      - Это что?
      Ольга приподнялась. стала рассматривать шрам слева от сердца.
      - А-а, ерунда. Всего лишь следы былых авантюр.
      - Тебя могли убить? И я бы тогда тебя не встретила?
      - Судьба распорядилась правильно. Девочка, не кажется ли тебе, что мы несколько увлеклись интимом? Прекращаем... употреблять. Я пообещал найти убийц твоего отца. И я их разыщу. Двай-ка, миленькая, трезветь...
      Приюты вечной печали
      Но "трезветь" Алексею пришлось ещё почти неделю. Он, коне чно, больше не пил без меры - так, рюмку-другую. Ольга по утрам просыпалась успокоенная и умиротворенная. Уезжала. А вечером объявлялась снова с сумкой, набитой продуктами и бутылками, смотрела на него печальным взглядом своих ошеломляющих чистотой глазенок.
      - Ты меня, конечно, осуждаешь, - извиняюще лепетала она, - но я одна там, в огромной квартире, не могу.
      - Привидения? - иронизировал Алексей.
      - И они... Но ещё кто-то постоянно звонит, дышит в трубку, а потом, услышав меня, вешает ее... И ещё мне кажется, что за мною кто-то следит. Ехала к тебе - машина увязалась.