Рифы космоса (Дитя звезд - 1)

      - Принято и понято, - дружелюбно сказал Опорто из-за спины Райленда. Ого-го, Стив, это все? Вот тебе и Машина, видишь. Нам спрашивать и спорить не положено. Эй, Стив! Ты куда? - Но Райленд уже вышел.
      Он поспешил к генералу Флимеру. Он потерял время зря, уже довольно поздно, придется разбудить генерала, но сейчас он об этом не думал. Он робко постучал в дверь и тут же, без паузы, застучал кулаком.
      - Минуту, минуту, - послышался ворчливый голос. Потом дверь распахнулась.
      Генерал был уже в пижаме - пурпурной куртке и полосатых ало-пурпурных штанах. Воротник и манжеты украшали витые серебряные шнуры, и комната позади него утопала в ковре серебряного цвета. Это производило ошеломляющее впечатление.
      - Райленд? - раздраженно проворчал Флимер. - Какого дьявола вам нужно?
      - Мне необходимо поговорить с вами, генерал. - Он не стал ждать разрешения войти и проскользнул в щель между генералом и дверью. Потом то, что он увидел, заставило его застыть на месте и забыть даже о чрезвычайно важном деле, с которым он пришел. У камина стояла статуя, сверкающая серебристая статуя девушки. Но она двигалась! Она открыла глаза и посмотрела на Райленда. Медными губами она спросила: - А это кто?
      - Пойди в другую комнату! - рявкнул генерал. Серебряная статуя пожала плечами и пошла к двери. Это была не статуя, а живая девушка. Это стало ясно Райленду, едва он увидел, как она двигается. Райленд не верил глазам. Девушка, вся покрытая серебряной пыльцой, даже волосы у нее были серебряные... А у генерала-то с личной жизнью все в порядке. Но сейчас это не касалось его.
      - Сэр, полковник Готтлинг намерен уничтожить пространственника, быстро сказал он. - Я опасаюсь, что он преднамеренно хочет саботировать наш проект.
      Лицо генерала неожиданно преобразилось. Глаза по-кошачьи скользнули вниз, черты лица приобрели каменную твердость.
      - Продолжайте, - сказал он секунду спустя.
      - Но это все, сэр. Разве не достаточно? Если полковник Готтлинг не прекратит вивисекцию, это убьет несчастное животное. В этом я уверен. Мисс Криири оставила совершенно определенные приказы...
      - Подождите, - сказал генерал, но не предложил сесть. Повернувшись к Райленду спиной, он направился к рабочему столу, нажал кнопку на селекторе и склонялся к микрофону.
      - Готтлинг! - завопил он. - Идите ко мне, здесь Райленд!
      Из динамика послышалось бормотание. Динамик был направленного действия - Райленд не мог разобрать слов.
      - Быстрее! - пролаял генерал, прекращая дискуссию, и выключился.
      Не глядя на Райленда, он тяжело опустился в кресло, прикрыл ладонью глаза и просидел так до тех пор, пока не послышался короткий стук в дверь. Вошел полковник Готтлинг. На лице его не было и тени тревоги. И он был не один. Улыбаясь и кивая, за ним следовал оператор-майор Чаттеради.
      - Какая прелестная комната, генерал! В самом деле прелестная! Только истинно утонченный вкус способен преобразовать наши унылые бараки в...
      - Заткнись! - генерал Флимер поднялся с кресла. Райленд ждал, что Готтлинг сейчас скажет что-то в свое оправдание, и приготовился подтвердить обвинение фактами. Но генерал не спешил с началом разбирательства. Он вообще не смотрел на Готтлинга. Он повернулся к Чаттеради.
      - Итак, Чаттеради, вы получили приказ?
      - Да, генерал, конечно! Вот, пожалуйста, я знал, что он понадобится, поэтому... - Генерал чуть двинул рукой, и майор замолчал.
      Флимер взял листок телетайпной рулонной бумаги из рук майора и молча передал Райленду. В приказе говорилось:
      ИНФОРМАЦИЯ: "Стив Райленд подлежит изменению в классификации".
      ДЕЙСТВИЯ: "Означенный оп должен быть доставлен в резерв НЖК без промедления".
      - Резерв НЖК? - вслух повторил Райленд. В ошеломлении он покачал головой. - Но... здесь, должно быть, какая-то ошибка. Резерв НЖК - это ведь "Небеса". Я хочу сказать...
      - Ты хочешь сказать, орган-банк, вот что это такое. - Генерал Флимер кивнул. - Верно, и как раз туда ты направишься. Ты правильно угадал насчет Готтлинга, что он саботирует проект. Твоя единственная ошибка в том, что ты думал, будто он действует один.
      * * *
      Орган-банк "Небеса" находился на Кубе. Субпоезду понадобился почти час, чтобы добраться туда. Райленд едва ли обратил на это внимание. Они ехали внутри серого стального шара гораздо менее роскошного, чем вагон Планирующего. Когда они прибыли на место назначения, Райленд, еще не вполне пришедший в себя после потрясения, выбрался наружу и увидел массивную бетонную арку над стальными воротами.
      Буквы на бетоне гласили: ВОСКРЕСНЕШЬ В ЛИЦЕ ПЛАНА.
      Стены станции сияли угрюмым серым бетоном. Раструбы вентиляторов обдавали их своим холодным и влажным дыханием. Навстречу вышел охранник в белой форме, на груди куртки у него было вышито красное сердце. Майор, конвоировавший партию Райленда, двадцать два свежих живых трупа для орган-банка, с радостью передал их под ответственность охранника и вернулся в вагон поезда, даже не оглядываясь. Он не любил конвоировать. Никому такая работа не нравилась. Она напоминала каждому, что и он смертен. Даже машин-майор понимал, что одна грубая ошибка, один промах - и он тоже может оказаться на "Небесах".
      - Пошли! - рявкнул охранник, и двадцать два ходячих склада запасных частей вяло последовали за ним сквозь стальные ворота. Узкий коридор. Потом длинная прямоугольная комната с деревянными скамьями. Райленд сел и стал ждать. Одного за другим их вызывали в соседнюю комнату поменьше. Когда подошла его очередь, он вошел, и девушка в белом схватила его за руку, сунув ее в поток ультрафиолетового света. У нее были рыжие волосы, такие же яркие, как и сердце, вышитое на ее униформе. В потоке невидимого света татуировка на руке призрачно засветилась. Девушка скороговоркой прочитала его имя и номер.
      - Стив Райленд, - сказала она, - когда войдешь в эти ворота, твоя жизнь останется позади, потому что как индивид ты не оправдал своего места в системе Плана...
      Она широко зевнула, потом покачала головой и усмехнулась.
      - Прошу прощения, где я остановилась? Да, но ткани твоего тела все еще могут служить Плану. Прежде чем войти, хочешь ли ты что-нибудь сказать?
      Райленд подумал. Что тут скажешь? Он отрицательно покачал головой.
      - Тогда вперед. Вон в ту дверь, - сказала девушка.
      Позади него, когда он переступил порог, дверь захлопнулась со стальным звоном необратимости. Сначала нужно было пройти тесты. Райленда раздели, вымыли, взвесили, обмерили, просветили рентгеновскими лучами, взяли образцы крови, тканей, прощупали и только что не обнюхали и не попробовали на вкус. Кусочек его плоти был отторжен и быстро перенесен на лабораторный стол, где целая команда девушек пропустила его через серию операций по окрашиванию и микроскопическому исследованию. В результате была составлена генетическая карта его хромосом, и ее закодировали двоичными символами, которые потом оттиснули на его воротнике. Это было интересно. Пересадка органов тела невозможна, даже если применять вещества, подавляющие иммунитет организма, если донор и получатель слишком разнятся по своим генетическим структурам. Начинают формироваться антитела. Пересаженная ткань подвергается атаке нового окружения и умирает. Вслед за ней, как правило, погибает и пациент. Чем сложнее участвующие в операции органы, тем более близким должно быть сходство генетических карт. Это была старая проблема. Роговую оболочку легко пересадить из одного - глаза в другой, ткани ее грубы и примитивны, в основном, как вода. Миллионы людей передают свою кровь друг другу - кровь тоже немногим более сложна, чем роговица. Но более высокоспециализированные части тела могут быть пересажены без использования подавителей антител лишь у близнецов. Подавителн-медикаменты вроде антиаллергических препаратов, которые когда-то помогли справиться с эпидемиями сенной лихорадки, расширяют границы совместимости тканей, но даже в этом случае генетические структуры должны соответствовать друг другу как можно лучше. Хорошо, что Райленда заинтересовал этот вопрос. Это помогло ему избавиться от мыслей о будущей. К счастью, он не понимал, что находится сейчас в положении пространственника, попавшего в руки к Готтлингу, и не очень ясно представлял себе, что ожидает его впереди. А впереди была смерть, пусть и безболезненная, но смерть от тысячи ран. Потом его вдруг оставили в покое. Райленд ожидал, что попадет в тюремную камеру. Вместо этого он оказался в парке отдыха для миллионеров, чувствовал под ногами ковер травы и щурился от блеска теплого солнца Карибского моря. Солнце уже клонилось к закату. Райленд смотрел на деревья и уютные домики, потом шагнул вперед, но что-то вспомнил и вернулся к охраннику:
      - Что я теперь должен делать? К кому мне обратиться, чтобы зарегистрироваться?
      - Ни к кому, - сказал охранник, тихо закрывая дверь. - Больше регистрироваться тебе не придется.
      Райленд пошел по широкой зеленой аллее к воде, сверкающей вдали. Это направление было не хуже другого. Еще никогда он не оказывался в таком положении - без приказов и регистрации. Это беспокоило его почти так же, как и будущая перспектива быть разобранным на запасные органы. Он так углубился в себя, что не расслышал, что его кто-то зовет, пока человек не крикнул.
      - Эй! Эй, новенький! Вернись!
      Райленд повернулся. Человеку, который звал его, было лет пятьдесят, самый, так сказать, расцвет. Это - должен был быть крепкий, загорелый мужчина с шевелюрой густых волос, очки ему еще не были нужны. Если бы все сложилось нормально, у него впереди было бы еще лет сорок. Но к Райленду, спотыкаясь и хромая, продвигался человек совсем другой внешности. Он был совершенно лыс. Через мгновение, когда на голове его блеснул солнечный луч, Райленд понял, что это не кожа, а пластическое покрытие. Ходил он с помощью длинной трости, едва ли не с костылем. И держали его в вертикальном положении не ноги из плоти и костей, а протезы. Один глаз заменяла заплата, другой был вынужден косить, так как новый кусок пластика покрывал то место, где раньше было ухо.
      - Слушайте! Вы только что прибыли? - Голос его был глубоким и резонирующим. Хотя бы это ему удалось сохранить.
      - Да, только что, - ответил Райленд, не подавая вида, что испуган.
      - Вы играете в бридж?
      Выражение лица на миг вышло из под контроля Райленда, но он тут же снова овладел положением.
      - Боюсь, что нет.
      - Проклятье, - когда мужчина нахмурился, объявилась новая особенность его лица. У него не было бровей. - А в шахматы?
      - Немного.
      - Громче! - крикнул мужчина, поворачивая в сторону Райленда уцелевшее ухо.
      - Я сказал "да"!
      - Ага, это уже кое-что, - сказал мужчина почему-то сердито. - Хм. Может, вы научились бы в бридж, а? У нас хорошая компания. Без грубостей, и чужого не берут. И без "обрубков". Я староста в нашем домике, - с гордостью сказал он. - Я здесь дольше всех остальных. Посмотрите на меня - много чего еще осталось, верно?
      - Вы хотите сказать, что я могу выбирать, в каком доме поселиться? медленно спросил Райленд. - Я еще не знаю здешних правил.
      - А правил тут никаких нет. Впрочем, - мужчина вздохнул, - запрещено драться, если это грозит повредить какой-нибудь орган, никаких опасных игр вас утилизируют в целом виде. Понимаете? Все это вам уже не принадлежит. Это собственность Плана, и вы должны заботиться о ней... - Он продвинулся немного вперед, налегая на трость-костыль. - Ну, так как? По-моему, вид у вас самый подходящий. Послушайтесь совета и пойдемте со мной. Не слушайте тех, из других домов. Они будут хвастаться своим настольным теннисом, а какой от него прок, если завтра вы не сможете играть в настольный теннис. Он усмехнулся, обнажив ряд небрежно вставленных искусственных зубов.
      Райленд пошел вместе с этим одноглазым, которого звали, как выяснилось, Уайтхарт. Из него вышел бы хороший продавец. Как понял Райленд, он дал верный совет насчет выбора дома. Райленд увидел, что у некоторых домиков стены были облуплены, вид они имели запущенный и неопрятный, обитатели их слонялись вокруг с угрюмым, скучающим видом. Домик Уайтхарта, по крайней мере, был оживленным. Как это было ни унизительно, но "Небеса" показались Райленду даже приятным местом. Еду давали отличную. Как гордо сообщил Уайтхарт, продукты были исключительно натуральные - ни синтетики, ни эрзацев. (Ткани тела нужно содержать в приличном состоянии!). Множество свободного времени. Пациент всегда должен быть в форме для серьезной операции. Здесь была даже, скажем прямо, свобода, так, по крайней мере, выразился Уайтхарт, но, говоря об этом, он, как показалось Райленду, смутился и не стал объяснять подробности. Райленд понял, что это страшнее. Если "Небеса" и были тюрьмой, то стены все-таки находились вне поля зрения. Исчез страх совершить ошибку.
      Обстановка была превосходная. По зеленому ковру были разбросаны домики. На зеленых холма шевелили ветвями пальмы. Вокруг озера разрослись дубы и кедры, а в озере водилась настоящая рыба. Тропическое небо было вечно голубым, а в вышине летали стайки облаков. Обитатели коттеджа, в котором жил Уайтхарт, называли себя Президентами Дикси. Никто не помнил уже, какой обреченный на утилизацию антиквар выбрал такое имя, но давать название домикам стало традицией, и последующие поколения обитателей сохраняли ее. Президент Дикси был, по договору, чисто мужским коттеджем. Обитатели имели право выбирать - на "Небесах" не придерживались монашеских правил, и существовали смешанные коттеджи, откуда по вечерам слышались жуткие вопли и смех. Это тоже было правом обитателей. Прислушиваясь вечером к разговорам соседей по комнатам, Райленд обнаружил несколько вещей, очень его удививших. Коттедж напротив занимала целая семья. Странно! Фамилия их была Минтон мистер Минтон, миссис Минтон и их пятеро взрослых детей. Какое групповое преступление совершила семья Минтонов, чтобы попасть в запасные части в полном составе? Что-то тут было не так. Принцип, лежащий в основе орган-банка, был ему хорошо знаком. Ему подробно объяснили этот принцип во время транспортировки в вагоне субпоезда, будто в системе Плана имелся хотя бы один человек, не знавший о нем с детства. Каждый индивидуум в системе Плана обязан был вносить лепту в общее дело на благо всех людей. Если, кто-то не умел или не желал исполнять свой долг, его заставляли служить обществу иным способом - утилизировали. Другими словами его конечности и прочие органы шли на лечение более ценных граждан Плана, заменяя их поврежденные в авариях или разрушенные болезнями части тела. Этот процесс был привлекательным для реципиента, а не для донора. Но в нем была своего рода суровая справедливость, и, как подумал Райленд, нужно было, собрав силы, перенести все, что могло с ним случиться - благо целого мира было важнее, чем его собственное благополучие! И все же... Одна мысль чрезвычайно его беспокоила. За свою жизнь он знал многих людей, утилизированных в орган-банке. Но не мог припомнить, чтобы хоть раз встречал человека, получившего новые органы... И теперь, когда, кажется, поздно было над этим размышлять, Райленд мог вернуться к загадке трех пропавших дней. Его мучило предположение, что когда-то он знал секрет, способный преобразить весь План Человека, если б только он смог бы вспомнить. В тот вечер, посмотрев, как играют в бридж, он лег на койку, стараясь напрячь память. Неужели в его дверь постучали два раза - первый раз в пятницу и потом еще в понедельник? Если действительно приходил к нему Хоррок, что за сообщение он мог принести? И даже если нереактивную тягу можно было изобрести, то какую она могла бы представлять опасность для Плана? Кто еще, кроме Дондерево, был свободен от власти Машины? Ответов он не мог найти. Туман в его памяти стал еще гуще. Даже пухлое, с вечно извиняющимся выражением лицо доктора Трейла успело немного затуманиться. И он вообще больше не вздрагивал, припоминая, как холодные электроды пристегивались к телу. Райленд заснул, и ему приснилось, что он изобрел нереактивный двигатель. Это было обыкновенное помело. Сидя на нем, он летел сквозь джунгли пятиконечных звезд, а по пятам следовал генерал Флимер на пространственнике. Флимер пришпоривал и терзал животное, а оно жутко вскрикивало.
      - Подъем! Подъем! Всем вставать!
      Райленд будто вылетел из одного сна в другой, ему снилось, что он в орган-банке, лежит в необыкновенно мягкой постели, и вдруг оказалось, что это так и есть на самом деле. Он сел, протирая глаза, глядя на кровать напротив. На колесном кресле с автономным питанием мотора смонтированы были десять фунтов стальных, медных, резиновых и пластиковых заменителей. Большая часть товарища по комнате Райленда находилась не в постели, а в этой кресле.
      Комнату с Райлендом делил некогда полный человек с розовым лицом, аккуратно изуродованным скальпелем врача. У него был неприятный характер. Звали его Алден.
      - Давай, Райленд, - проскрипел он тонким шепотом недавно оглохшего человека. - Ты знаешь наши порядки. Помоги мне.
      - Хорошо. - Времени до утренней поверки и завтрака оставалось достаточно, Райленд знал об этом: иначе старожилы в коттеджах не успевали бы прикрепить ноги и прочие органы. Как новичок, не тронутый пока утилизацией, Райленд должен был помочь другим. Младшие члены орган-банка заботились о старших. Авторитет здесь имел не возраст, а время пребывания на "Небесах". Система была справедливой, как объяснили Райленду, и кроме того, выгодной каждому.
      - Увидишь потом сам, - мрачно сказал Уайтхарт. - Подожди, пока от тебя отрежут пару кусочков.
      С утра разговоры были такими вежливыми и мирными. Странно, думал Райленд, внимательно прислушиваясь. Вероятно, это была лишь обычная раздражительность пробуждения, свойственная всем людям, но приводило его в недоумение то, что даже несчастные человеческие обрубки - "корзинки", как их здесь называли, громко рассуждали о своих планах и тщательно выверяли расписание патрульного облета территории геликоптерами охраны. Алден, например, минут двадцать бормотал о том, что можно было бы уплыть за линию прибрежных рифов, где - если бы он действительно был - верный друг ждал бы с надежной подводной лодкой. Слушать его было, конечно же, и смешно, и грустно. От Алдена осталось меньше, чем стоила возня с побегом. А в его тоне еще вчера вечером сквозило полное смирение: "Ты поймешь, сынок, - говорил он Райленду, - мы все здесь не зря оказались. Мы сами это заслужили." В этих рассуждениях одно не сочеталось с другим.
      Еще ночью Райленду что-то мешало спать, упираясь в ребра. Едва Алден выехал в своем кресле из комнаты, он поднял матрас. Под матрасом лежала плоская алюминиевая коробка. Он открыл крышку и вытряхнул оттуда куски сахара, листки с планами местности и жалкими подделками дорожных приказов Машины. И тетрадь. Это был дневник какого-то бедняги, который здесь жил раньше, обозначавшего себя лишь инициалами Д. У. Х., он писал его почти три года. Первая запись содержала трезвую суровую оценку положения.
      "16 июня. Сегодня утром нас привезли на "Небеса". Выбраться отсюда я не могу. Если бы и мог, мне некуда податься.
      Но если я оставлю надежду каким-то образом выбраться отсюда, это равносильно смерти сразу, сегодня. Поэтому я попытаюсь бежать. Маяться здесь я не намерен."
      Последняя запись, сделанная уже явно полупарализованной рукой, была менее трезвой, менее решительной.
      "Май, число, кажется, 9-е. Одна мин. прд. поверкой. Каж. я нашел! Нкто нкгд не следит за свалкой останков трупов! Я знал других, кто выглядел получше меня и - уууп! - вниз по трубе и прямо на баржу. Поэтому сегодня ночью. Главное - пройти еще одну поверку. У меня еще много осталось всего. Наружи, рли не играет. Если я только... Звонят. Остл. потом".
      Остальные листы были чистыми. Завтракали до начала утренней поверки, и Райленд, сунув дневник под матрас, задумчиво направился в столовую. Уайтхарт не обманул его относительно еды. Здесь вообще не было нормированного рациона. Вволю сахара. Кофе. Настоящие густые сливки. Ветчина под красным соусом. Овсянка, фрукты и горячие бисквиты. Райленд ел, пока не набил полный желудок. Он почувствовал себя гораздо лучше. Мир показался ему более спокойным и ярким, соседи его бросили ворчать и строить планы побега, послышался смех, кто-то переговаривался с другим концом стола. Рядом с Райлендом сидел Уайтхарт, и Райленд заговорил с ним о бывшем обитателе комнаты.
      - А, старина Дэнни, - сказал одноглазый. - Он здесь жил целую вечность. Видно, какой-то очень нужный тип, с него столько всего порезали. Под конец он держался только на механическом искусственном сердце и фильтрующей искусственной почке. Забавный он был парень - набирал всегда неплохо, но когда играл...
      - Что с ним потом случилось?
      Уайтхарт нахмурился.
      - Взяли сразу оба легких. Жаль, да? Но он до конца был с обеими руками - от плеча до кончиков пальцев.
      Звонок позвал их на утреннюю поверку.
      - Поверки проводятся три раза в день, - шепнул на ухо Райленду Уайтхарт, - и каждый обязан присутствовать, иначе полная утилизация немедленно.
      Вдоль нестройных рядов собравшихся сновали охранники в белых формах с красными эмблемами сердец на груди, сверяли татуировки с номерами в списках.
      - Гатник, Файвецер, Бриин, Морчанд, - пропел охранник, занимающийся домиком Президента Дикси. - Для вас сегодня ничего нет, парни. Можете ступать обратно. Алден, Хенсли... Хенсли? Что такое, он как сюда попал? Его ведь на прошлой неделе совсем разобрали? - Полдюжины голосов подтвердили, что так и было, охранник вычеркнул имя из списка. - Паршиво работает администратор. Так, а ты кто? - Он поднял к Райленда. - Ага, Стив Райленд. Добро пожаловать. Для тебя сегодня пока ничего нет. Уайтхарт. Так, Уайтхарт, пойдем-ка. Сегодня твоя очередь.
      Райленд ушел оттуда как можно скорей. Все собравшиеся смеялись и чувствовали себя свободно, но при виде Уайтхарта, которого уводили, Райленд ощутил, что легкое тепло, распространившееся по телу после завтрака, куда-то исчезло. В любой момент его собственное имя могло попасть в список. Если он что-то мог сделать, чтобы помочь себе, действовать нужно было немедленно. Райленд снова извлек тетрадку дневника из-под матраса, выскользнул через черный ход из коттеджа и отыскал солнечное укромное местечко на вершине холма. Он присел, облокотившись о каменную стену ограды и начал изучать дневник покойного Д. У. Х. Там ничего не говорилось о прошлой жизни человека. Но кем бы он ни был, это был умный и образованный человек, имевший понятие о методе! Он начал с систематического изучения своего окружения. Из записей, которые были в начале тетради, Райленд извлек некоторые полезные цифры. На "Небесах" в тот период обитало 327 человек, включая двенадцать детей в возрасте до 18 лет (и что они могли совершить, чтобы попасть сюда?). "Небеса" не были единственными в своем роде, имелось еще, видимо, несколько таких заведений. Дважды партии обитателей орган-банка отправлялись куда-то в неизвестные места за пределы ворот, очевидно, пополнить запасы материала в других банках. Внутри стен не было никакой охраны, исключая поверки. Обычно на поверки выходило до двенадцати охранников, а один раз Д. У. Х. насчитал пятнадцать человек еще и наружной охраны. Территория "Небес" простиралась на сто акров, и в дневнике имелась карта, много раз переделанная и исправленная. Заметка на карте говорила, что стены наверху защищены электричеством и перебраться через них невозможно, а в глубину они уходят самое меньшее на пятьдесят ярдов. Видимо, кто-то на самом деле совершил подкоп такой глубины. Морская сторона не огораживалась, но там имелась стальная сетка, а за ней обычная угроза - акулы. Стену прерывало только здание, через которое Райленд попал сюда, и сопутствующие ему строения: клиника, силовая станция, дом администрации и санитарное отделение. Именно там находилась "свалка", которая привлекла внимание Д. У. Х. Она находилась недалеко от берега, и трубопровод вел на баржу, которую буксировали затем в море и там освобождали от останков обитателей "Небес" вместе со всеми остальными отходами этого небольшого человеческого общества. Райленд задумчиво рассматривал карту. Обещающе выглядела лишь свалка. Однако писавший дневник не думал о ней сразу, а мысль эта пришла к нему лишь через несколько месяцев, когда, судя по характеру записей способность к трезвому мышлению начала покидать его. Все же это стоило обдумать. Возможно, этим путем удастся бежать... Но куда потом деваться? Райленд отбросил эту мысль и принялся вчитываться в записи дневника, пока шум, доносившийся от коттеджей, не сообщил ему, что подошло время полуденной поверки.
      Никого из обитателей "Президента Дикси" в полдень не вызвали. И лишь когда им позволили разойтись, Райленд осознал, что почти все время стоял не дыша. Гатник, занимающий в шеренге место рядом с ним подмигнул и сказал:
      - Поначалу оно всегда так. И потом тоже, все равно.
      - Что это? - только и сказал в ответ Райленд.
      Гатник повернулся. Вдоль посыпанной гравием дорожки два охранника торжественно катили кресло на колесах и тележку с дополнительными приспособлениями. Все это было присоединено к занимавшему место на сиденье кресла. От него мало что осталось. Вся голова была закутана бинтами, только в том месте, где положено быть рту, виднелось отверстие. Дополнительная тележка несла на себе внушительное сооружение из помп и трубок, цилиндров нержавеющей стали и электрических проводов.
      - А, этот, - сказал Гатник. Помахать рукой он не мог, так как обе его руки понадобились кому-то в другом месте, но он наклонил туловище и крикнул: - Привет, Алек! Что на этот раз?
      Забинтованная голова едва заметно кивнула. Все остальные части человека оставались неподвижными. Невидимые губы почти беззвучно зашевелились, словно задыхаясь.
      - Это ты, Гатник? Всего лишь вторую почку, я думаю.
      - У тебя еще полно всего осталось, - жизнерадостно сказал Гатник, и они пошли на ленч. Но Райленда не покидала картина встречи с "корзинкой".
      - Я не знал, что они поддерживают нас живыми, когда не остается почти ничего.
      - Я так думаю, что Алек - особый случай. Он старше всех на "Небесах". Он здесь уже, - голос Гатника выдал уважение, - почти шесть лет.
      Особого аппетита у Райленда не было, к тому же, едва он сделал пару глотков, как ему пришлось заняться кормлением Гатника, а потом он как-то приободрился. Поразительно все-таки, думал он, без определенной цели прохаживаясь по дорожкам "Небес", как еда облегчает жизнь человеку. На хорошей диете он и чувствует себя хорошо. Это доказывает... да нет же, на миг вспыхнуло озарение, это доказывает только то, что обреченное существо, такое, как он, Райленд, способно утопить свои страхи в приливе физического удовольствия. Он решил сейчас же вернуться в дом, взять дневник, изучить... Его кто-то звал. Он повернулся и увидел, что к нему мчится чудо-Опорто.
      - Ух ты! Райленд! Это ты!
      Опорто остановился. То же сделал и Райленд. В следующий миг он вдруг понял, что оба осматривают друг друга, проверяя, нет ли недостающих частей. Как быстро это стало привычкой!
      - Кажется, у тебя все на месте.
      - Я здесь всего пару дней. Попал в партию прямо перед торой... я видел, как ты входил... Эх, лучше бы я остался в Исландии. Нет, я тебя не виню, конечно, - мрачно закончил он.
      - Извини.
      - Ничего.
      - Ну так где ты живешь теперь? - Райленд рассказал о "Президенте Дикси".
      - Ха! Эти старые развалины? Слушай, почему бы тебе не перейти в нашу компанию? У нас как раз два свободных места, и среди наших ребят есть отличные парни. Знаешь, как получается, потеряешь то да это, и остается одна голова, поэтому занятие приходится искать, в основном, умственное. Так вот, один парень, мой сосед, он нашел "Лилавату" - сборник древних индийских задач, это, в основном, диафантные уравнения, если подойти к сути, но...
      - Я интересуюсь сейчас другой проблемой, - мягко прервал его Райленд.
      Опорто ждал продолжения.
      - Я хочу выбраться отсюда.
      - Ну, нет, погоди! Стив, не сходи с ума. Такой парень, как ты, у тебя здесь впереди годы. Неужели ты хочешь?..
      - Да, хочу, - сказал Райленд. - Хочу отсюда выбраться. И это не только вопрос моей жизни, хотя и она очень меня, волнует, признаюсь.
      - А что еще? А-а. Можешь не говорить. Та девушка.
      - Нет, не девушка. Не совсем. Но она тоже частично сюда входит. Что-то опасное происходит с пространственником и полковником Готтлингом, и это нужно остановить.
      - Ну-ну, Стив, - мрачно сказал Опорто. - Эти разговоры ни к чему. Во всяком случае... - он умолк.
      Райленд достаточно хорошо знал коротышку и не стал ждать добровольного продолжения.
      - Во всяком случае, что? - подсказал он.
      - Во всяком случае, - сказал Опорто, - я не понимаю, зачем тебе та девушка. Я думал, что для тебя важнее другая. Ну, помнишь, 837552... Я забыл, как ее звали.
      Для Райленда это было равносильно удару между глаз. Номер... Он не обладал необычайной памятью Опорто на цифры, но это явно был номер...
      - Анджела Цвиг, - прошептал он, вспоминая русые волосы, голубые глаза и губы, вкус которых он ощутил на своих губах, едва произнес ее имя.
      - Вот именно. Ага, так ты ее не забыл! - Опорто наслаждался взрывом своей бомбы. - Почему бы тебе не повидать ее? Она здесь уже давно, вот в том коттедже возле озера.
      - Она здесь!? Но она работала в полиции Плана, - Райленд был изумлен. Неужели План начал утилизировать собственных агентов?
      - Да, - рассудительно сказал Опорто. - Я бы сказал, что она здесь. Во всяком случае преимущественно. Ты можешь увидеть все сам.
      Сначала Райленд почувствовал потрясение и смущение. Неловко волоча ноги, он подошел к девушке в кресле на колесах. Он грубовато произнес ее имя. Потом встретил ее взгляд и больше ничего не говорил. Анджела? Неужели в кресле та самая девушка, которую он когда-то знал? У нее не было рук, и, судя по складкам халата на коленях, этих коленей у нее тоже не было. Но лицо ее оставалось нетронутым - зелено-голубые глаза, золотистые волосы, и голос был тот же - сильный грудной.
      - Стив! Как я рада тебя видеть! - Она не смутилась ни на секунду, только приятно удивилась. - Не смотри так, - засмеялась она. - Я знаю, что ты чувствуешь. Ты только что прибыл, а я здесь уже двадцать один месяц.