Однако обстоятельства сложились иначе. Его знакомый, некто господин Хобби, предложил Дампиру отправиться на «Лойял Мерченте» к Москитовому берегу и быть переводчиком при закупке леса. По пути корабль зашел набрать воды в бухту Негрил-Бэй (западное побережье Ямайки), где оказалось множество буканьеров под командованием бывших сподвижников Генри Моргана: Джона Коксо-на, Соукинса, Бартоломью Шарпа и Харриса, скрывающихся в этой уединенной бухте от своего бывшего «коллеги» и готовящихся к нападению на панамское побережье. Когда команда «Лойял Мерчента» узнала о планах пиратов, «все люди Хобби бросили его и перешли к ним», да и сам Дампир, подумав несколько дней, «склонился к мысли, что будет лучше всего отправиться вместе с ними».

С этой истории и начинается знаменитый дневник Дампира «Новое путешествие вокруг света», публикация которого превратила рядового буканьера во всемирно известного авантюриста, географа и путешественника.

Пираты, обшей численностью 477 человек, на девяти судах (из них 2 французских) двинулись на Портобело. Город был без труда захвачен и, хотя за 11 лет до этого сам Морган побывал здесь, добыча составила по 40 фунтов на каждого участника. Буканьеры решили продолжить экспедицию, с помощью дружественных индейцев пересечь Панамский перешеек и разграбить город Санта-Мария. Однако силы разделились: французы (два корабля, 111 человек) были настроены против длинного сухопутного пути и отказались двинуться в глубь материка; два капитана «с частью людей» были оставлены на побережье, чтобы «сохранить в наше отсутствие корабли, на которых мы могли бы вернуться домой». Главные силы — 331 человек, разделившиеся на семь отрядов, десять дней продирались сквозь джунгли и болота перешейка, с ходу захватили Санта-Марию, но никаких сокровищ не нашли — испанцы, вовремя извещенные о приближении пиратов, успели вывезти все ценное в окрестности города.

Впрочем, неудача не остановила буканьеров: они вознамерились атаковать Панаму, однако недостаток сил и разногласия руководителей сделали невозможным задуманное предприятие.

Яростная морская битва с испанцами на рейде Панамы закончилась их победой, но капитан Харрис погиб, и сил для штурма города было недостаточно — пираты отступили.

Братство преследовала полоса неудач. В блужданиях по Панамскому заливу им время от времени, правда, везло, и тогда буканьеры захватывали испанские суда (как, например, 400-тонный испанский барк «Сантиссима Тринидат», переименованный в «Тринити»), но в целом положение складывалось угрожающее: силы пиратов таяли в столкновениях с испанцами, распри главарей вызвали уход в Карибское море главнокомандующего Коксона и 70 буканьеров, провалилась попытка захвата города Пуэбло-Нуэва (при этом погиб новый главнокомандующий капитан Соукинс), выбором нового руководителя Шарпа были недовольны 63 человека из отряда Соукинса, и, отказавшись подчиняться новоиспеченному командующему, они также покинули основные силы.

Дампир остался с Шарпом. Со страниц его дневника предстает картина тотального невезения и сплошных провалов, сопровождавших деятельность нового командующего. Захватив испанский барк в бухте Гуаякиля, пираты предприняли неудачную попытку разграбления Арики на перуанском побережье, а затем напали на городок Ла-Сирена, где, по расчетам Шарпа, должно было быть много золота. Однако в этом симпатичном поселении, аккуратные дома которого были окружены фруктовыми садами, они нашли только урожай земляники, «огромной, размером с грецкий орех, и совершенно восхитительной на вкус», как рассказал другой участник похода, Базиль Рингроуз. Буканьеры съели урожай, а от испанцев, бросивших свой город, потребовали выкуп в 95 тыс. Монет, но когда те не пожелали платить, сожгли городок дотла.

К Рождеству буканьеры обосновались на острове Хуан-Фернандес у чилийского побережья. Вновь возникли разногласия — недовольные пираты сместили Шарпа, надели на него наручники и бросили в трюм. Главнокомандующим был избран Джон Уотлинг. В январе 1681 года братство отплыло с острова, причем в спешке и суматохе разбойники оставили на пустынном берегу индейца Уильяма, с которым мы еще встретимся в нашем рассказе. Буканьеры направились к Арике, но вновь потерпели неудачу и с большими потерями были отброшены от города, причем при штурме погиб Уотлинг и два квартирмейстера. Шарпа снова избрали главнокомандующим, что вызвало очередную волну разногласий и раскол. Дело в том, что большинство на «Тринити» поддержало план Шарпа обогнуть Южную Америку у мыса Горн, а меньшинство пиратов во главе.с Джоном Куком (44 человека), несогласные с этим «неправильным выбором», в апреле 1681 года покинули основные силы и на трех лодках отправились к Панамскому перешейку. С этого момента Дампир, ушедший с отделившимися, начал делать регулярные записи в дневнике: журнал он прятал в трость — толстый ствол бамбука, залепленный с обеих сторон воском.

Переход через Панамский перешеек занял 23 изнурительных дня, пока, наконец, измученные буканьеры не выбрались на Атлантическое побережье в районе Санд-Кей. 24 мая они обнаружили в бухте французское пиратское судно под командой капитана Тристьяна и присоединились к его команде. На каждого из участников Панамского рейда оставалось по полдоллара — все богатство, нажитое во время экспедиции.

У Атлантического побережья Панамы, помимо капитана Тристьяна, плавало еще несколько буканьерских судов, команды которых составляли: английские экипажи капитанов Коксена (10 пуш., 100 чел.), Пейна (10 пуш., 100 чел.), Райта (4 пуш., 40 чел.), Уильямса, совместный англо-голландско-французский экипаж капитана Янки (4 пуш., 60 чел.) и французские экипажи Аршамбо (8 пуш., 40 чел.), Тюкера (6 пуш., 70 чел.) и Роуза.

Дампир недолгое время плавал с Тристьяном, затем с Аршамбо, но вскоре ему «надоело жить с французами», и он сумел, добившись расположения капитана Райта, попасть к нему на судно. Впрочем, плавание с Райтом в финансовом отношении было неудачным: монотонное блуждание вдоль Москитового берега и среди Малых Антильских островов ни к чему не приводило — торговых судов почти не попадалось. Однако будничность не мешала Дампиру продолжать вести дневник. Вот одна из любопытных записей, сделанных в районе островов Авес, на рифах которых в 1678 году разбилась французская эскадра вице-адмирала Жана д'Эстре: «Мы пошли к островам Рокас для кренгования приза с грузом сахара, так как остров Авес для этого совершенно не подходит. Когда же мы наконец притащились к одному из маленьких островков, то первым делом вытащили пушки на берег, возвели на вершине горы наносной бруствер и установили здесь все пушки, чтобы помешать прийти врагу, когда мы будем на креновании. Затем мы построили дом, накрыли его парусами и спрятали в нем все наше добро и провизию…» Дампир не терял времени: он наблюдал за происходившим вокруг, изучал места, где проплывал, отмечал примечательные особенности и заносил все в дневник. Однако бессмысленность плавания с Райтом тяготила его. Наконец в районе Каракаса представился подходяший случай, и с двадцатью другими буканьерами он оставил корабль Райта, и на небольшом судне «береговые братья» поплыли к Виргинии. Здесь Дампир устроился на табачную плантацию.

Однако прошло менее года, и Дампир вновь вышел в море. В апреле 1683 года в Виргинию пришло судно «Ревендж» («Месть»), которым командовал старый знакомец Дампира капитан Кук. Он собирался отправиться к побережьям Чили и Перу, и Дампир решил отплыть вместе с ним. В августе 1683 года «Ревендж» вышел в море. Начался новый этап в жизни Дампира.

Первым делом буканьеры решили обзавестись новым судном и пошли к берегам Африки. У побережья Сьерра-Леоне они захватили 36-пушечное голландское торговое судно, переименовали его в «Бечелос Делайт» («Услада холостяка») [113], пересекли на нем Атлантику, обогнули мыс Горн, вошли в Тихий океан и двинулись вдоль чилийского побережья.

В марте 1684 года «Бечелос Делайт» встретился с приватирским судном «Николас» под командой капитана Итона, и оба судна направились к острову Хуан-Фернандес. Здесь их подстерегала неожиданная встреча. Когда корабли подошли к острову, они увидели дым; опушенная шлюпка приблизилась к берегу, и ошеломленные буканьеры увидели человека в звериных шкурах с копьем в руке. Изумлению англичан не было предела, когда человек прокричал им по-английски приветствие. Все разъяснилось с подходом второй шлюпки, в которой находился Дампир, — он узнал в островитянине индейца Уильяма, оставленного когда-то на острове.

«Индеец прожил здесь в одиночестве около трех лет, и хотя его несколько раз разыскивали испанцы, которые знали, что он остался на острове, отыскать его им не удалось. Он был в лесу и охотился на коз, когда капитан Уотаинг вывел оттуда своих людей — корабль был уже под парусами, прежде чем он вернулся на берег. У него оставалось лишь ружье и нож, маленький рожок с порохом и несколько пуль, запас которых в конце концов иссяк, но он исхитрился вырезать ножом из ствола своею ружья маленькие кусочки и сделать из них рыболовные крючки, гарпуны, наконечники для копий и длинный нож, для этого он нагревал кусочки сначала на огне, который высекал ударами ружейною кремня о кусок ствола ружья, а потом закаливал, научившись такому способу у англичан. Раскаленные кусочки железа он расплющивал и разгибал камнями, придавая им нужную форму; пилил их зазубренным ножом или же долю и кропотливо оттачивал и закаливал при наивозможно высокой температуре… Он рассказал нам, что до того, как он сделал крючки, ему пришлось заставить себя есть мясо тюленей, весьма заурядное на вкус. Потом же он никогда не убивал тюленей, кроме тех случаев, когда нужно было сделать лески, разрезая их шкуры на ремни. Он жил в полумиле от моря в маленьком доме, скорее даже лачуге, обитой изнутри козьими шкурами; его лежанкой служила груда тростника, наваленная в два фуга высотой, — она составляла все его постельные принадлежности… Он увидел наш корабль за день перед тем, как мы встали на якорь, и, полагая, что мы англичане, убил утром трех коз и изжарил их с капустой, чтобы угостить нас, когда мы сойдем на берег…»

Две недели корабли простояли у острова, команды пополнили запасы воды и продовольствия. 8 апреля они подняли якоря и направились к перуанскому побережью. Испанские власти были уже извещены о появлении в тихоокеанских водах непрошенных гостей, но, по-видимому, не рассчитывали на оперативность противника — и просчитались. В начале мая, захватив в океане испанское судно с древесиной, буканьеры пришли на остров Лобос дела Map.

«Здесь мы очистили корабли и, подготовившись к плаванию, допросили пленных, чтобы узнать, есть ли среди них человек, способный провести нас к какому-нибудь подходящему для захвата городу — ведь незадолго до этого они сообщили, что испанцы извещены о нашем появлении и, пока мы здесь, они не будут перевозить по морю никаких богатств. Из городов обсудили Гуаянинь, Зану, Трухильо и другие. В конце концов остановились на Трухильо, как на самом многообещающем… Долгого обсуждения не было, поскольку мы знали, что это очень населенный город. Однако величайшая трудность заключалась в высадке на берег, так как ближайший порт, Гуанчако, находился в шести милях, а место там было такое скверное, что иногда даже местные рыбаки не могли причалить три или четыре дня.

Невзирая на это, 17 мая после полудня люди с обоих судов собрались и проголосовали за нападение. Всего насчитывалось 108 человек, годных для дела, кроме больных. И на следующий день мы намеревались отплыть, прихватив призовое судно с собой. Однако на следующий день один из наших людей, оказавшись своевременно на берегу, увидел три судна, направлявшихся к северу, — два из них проходили с западной части острова, а третье шло между островом и континентом.

Мы тотчас подняли якоря и погнались за ними; капитан Итон… бросился за теми двумя, которые шли в открытом море. Мы на корабле капитана Кука преследовали того, который направлялся к континенту; быстро настигли его, захватили и пошли с ним обратно к острову, так как увидели, что капитану Итону, захватившему оба преследуемых судна, помощь не нужна. Он пришел с одним из призов — другой же был так глубоко под ветром, что его не удалось привести, но он надеялся сделать это на следующий день…

… Суда, которые мы взяли… шли из Гуанчако, все три с мукой, и направлялись в Панаму. Два из них еле передвигались, до такой степени их загрузили, третье же было наполнено лишь наполовину, но вице-король Лимы приказал ему плыть с остальными или же оно должно было отказаться от плавания до тех пор, пока мы не покинем здешние воды. Он понадеялся, что если суда выйдут раньше, то смогут ускользнуть от нас. На самом большом судне было письмо от вице-короля Лимы губернатору Панамы — он предупреждал, что в море появились враги, и поэтому отправляет три судна с мукой, которых они, может быть, еще и не ждут (Панама снабжалась из Перу), и требует ее бережливо расходовать, поскольку де неизвестно, когда он сможет послать еще. На этом корабле было также семь или восемь больших бочек джема из айвы, величавый мул для губернатора и очень большая деревянная статуя девы Марии, вырезанная и расписанная, чтобы украсить новую церковь в Панаме и посланная из Лимы вице-королем».

Несмотря на столь удачный дебют, буканьерам пришлось откорректировать планы: причиной тому была информация, полученная от испанских пленных. Они «сообщили, что жители Трухильо возводят на побережье в Гуанчако форт, чтобы помешать любым намерениям произвести здесь высадку. Получив такие сведения, мы… проголосовали идти с тремя призами к Галапагосским островам…»

До конца года «Бечелос Делайт» крейсировал у перуанского и панамского побережья и захватил несколько небольших торговых судов. За это время произошли перемены: капитан Кук умер, и буканьеры выбрали капитаном Эдварда Дэвиса, ранее бывшего квартирмейстером; отделилась и ушла в океан группа капитана Итона на «Николасе» [114], но в октябре у острова Плата к пиратам присоединилось судно «Сигнит» («Лебеденок») [115].

Между тем обстановка накалялась — допрошенный командир захваченного в заливе Гуаякиль испанского судна с древесиной показал, что вице-король Перу снарядил в Лиме десять кораблей, чтобы «вышвырнуть нас из этих морей».

В начале 1685 года пиратские корабли стояли в Панамском заливе. Неиссякаемые богатства района, как магнит, привлекали авантюристов всех мастей. Уже несколько месяцев разбросанные шайки флибустьеров, не сговариваясь, подтягивались именно сюда и сторожили флот с серебром, идущий из Перу в Панаму. Весной 1685 года на островах к востоку от Панамы собралось внушительное англо-франко-голландское разбойное сообщество: английские экипажи Дэвиса, Свана, Харриса и Таунли; французы под предводительством Гронье, Лекюйе и Лесажа. С таким силами можно было попытать счастья в захвате Панамы. Но все сложилось иначе.

28 мая флибустьеры увидели подходящую испанскую карательную эскадру. «Шесть кораблей были судами, хорошо вооруженными: на правом, адмиральском, 48 пушек, 450 человек; на вице-адмиральском 40 пушек, 400 человек; на контр-адмиральском 36 пушек, 360 человек; кроме того: 24-пушечное судно и 300 человек; 18-пушечное и 250 человек; 8-пушечное и 200 человек; два больших брандера; шесть судов с малым вооружением, на которых в обшей сложности было 800 человек… Наш флот, — продолжает Дампир, — состоял из десяти судов — 36-пушечное судно капитана Дэвиса, 156 человек (большинство англичан), 16-пушечный корабль капитана Свана и 140 человек (все англичане). Это были единственные корабли, способные сражаться; на остальных не было никакого оружия, кроме стрелкового. Капитан Таунли насчитывал 110 человек (все англичане). Капитан Гронье имел 308 человек (все французы). У капитана Харриса — 110 человек (большинство англичане). Под командой капитана Брэнли было 36 человек (и англичане, и французы), на тендере Дэвиса 8 человек и на тендере Свана 8 человек; на барке Таунли — 80 человек и на маленьком 30-тонном барке, превращенном в брандер, находилась гребная команда. Всего 960 человек».

Ветер был благоприятен для пиратов, и Дэвис настаивал на немедленной атаке. Но при обсуждении пираты не достигли единства, время было упущено, а к вечеру переменился ветер. Утром «…мы, увидев, что они (испанцы. — Д. К.) поймали ветер и летят на нас с полными парусами, поспешили удрать». Суда флибустьеров рассеялись, французы отделились, вся компания распалась. Каждого ждала своя судьба [116].

Английская группа Дэвиса, Свана и Таунли, в составе которой остался и Дампир, выбравшись из Панамского залива, направилась к острову Койба, где встретила ранее пришедшего туда Харриса. Пираты обосновались здесь и начали готовить рейд на мексиканское побережье. Время от времени они устраивали вылазки на прибрежные города, и в одной из них захватили Пуэбло-Нуэву, где за шесть лет до этого погиб Соукинс.

Наконец в середине июля они (640 чел.) отплыли с Койбы. Целью плавания был богатый город Леон (в совр. Никарагуа), находившийся в 20 милях от побережья. Любопытно, что при атаке города погиб старый флибустьер, бывший солдат Оливера Кромвеля, участник Ирландской экспедиции. После разграбления и сожжения Леона компания разделилась — Дэвис, Харрис решили вернуться к перуанскому побережью[117]. Сван же с Таунли остались у мексиканских берегов.

Перед Дампиром вновь встала проблема выбора — с кем идти на этот раз. Он сделал выбор в пользу Свана «не из-за какой-либо неприязни к моему старому капитану, а из стремления добыть знания о мексиканском побережье» (разрядка моя. — Д. К. ); к тому же, переговорив со Сваном, он узнал, что в дальнейшем капитан рассчитывает пересечь Тихий океан и плыть в Ост-Индию, «а этот путь представлял для меня огромный интерес».

Несколько месяцев Сван и Таунли «добывали знания» о побережье и грабили приморские поселки в ожидании филиппинского галиона, который должен был прийти в Акапулько. Однако замысел захвата галиона потерпел крах, и Таунли со своими флибустьерами отправился искать фортуну к перуанскому побережью. Сван же продолжал блуждать вдоль мексиканского берега до тех пор, пока в очередной стычке с испанским отрядом в феврале 1686 года не потерял 50 человек. Пора было прервать цепочку неудач — если не взять добычу на востоке Тихого океана, то где же ее искать, как не на западе.

31 марта 1686 года флибустьеры капитана Свана на двух судах — «Сигнит» Свана (100 чел.) и барк капитана Тита (50 чел.) — отошли от мыса Корриентес (Мексика) и начали переход через Тихий океан.

Это было страшное плавание. 51 день пришлось затратить пиратам, чтобы добраться до острова Гуам. К тому моменту, когда показалась земля, экипаж был доведен до крайности — продовольствия оставалось на три дня, за все плавание пираты не видели в небе ни одной птицы, им не удалось поймать ни одной рыбы — все были убеждены, что уже никогда не ступят на землю. Но жизнь брала свое — позже Дампир узнал о существовании заговора, подготовленного на тот случай, если кончится провизия. Флибустьеры намеревались убить главного виновника своих мучений — капитана Свана и съесть его; вслед за ним той же участи должны были подвергнуться один за другим все причастные к идее плавания, Дампир в том числе, как один из наиболее рьяных ее защитников. Позже он рассказывал: «Капитан Сван по прибытии на Гуам сказал мне — "Ах, Дампир! Вы были бы для них отвратительной пищей! "Я был столь же тощий, как мой капитан здоровый и толстый».

В середине июня корабли добрались до Минданао (Филиппинские острова), где встали на стоянку. Вряд ли кто-нибудь мог предположить, что на этом острове англичане проведут полгода.

Сван пришел в восторг от острова: гостеприимный султан, отдохновение от «ратных» подвигов, бесконечные празднества, восхитительные танцы красавиц индонезиек — жизнь была так прекрасна, что воспоминания о доброй старой Англии и утомительных и опасных странствиях по морям померкли перед сладостью восточной жизни. Сван решил остаться на острове и организовать торговую факторию.

Капитан все реже поднимался на борт корабля и в глазах команды терял авторитет, становился жестоким, тираничным; флибустьерам же надоело сидеть на острове и ждать, когда Сван подаст сигнал отправляться за добычей — они решили от него избавиться.

В начале января 1687 года «Сигнит» поднял якорь и ушел в открытое море, оставив Свана и тридцать шесть человек команды на берегу. Капитаном был выбран Джон Рид.

«Нашим делом был грабеж», — писал Дампир. Много морей и земель прошли пираты — Миндора, Манила, Сиамский залив, Кантон, Формоза, Целебес, но все складывалось неудачно: пиратам перепадали какие-то жалкие крохи (всего лишь два приза). Наконец они добрались до Никобарских островов. К этому времени обстановка на корабле сложилась напряженная, головорезы дрались и беспробудно пьянствовали. Дампир только ждал удобного случая, чтобы удрать. Наконец в мае 1688 года ему удалось договориться с Ридом, и тот позволил Дампиру и еще нескольким матросам сойти на берег. Так завершилась его флибустьерская карьера: богатый морской опыт, компас, методично заполняемый дневник — вот все богатство, добытое незадачливым разбойником[118].

Дампир и его спутники на утлом каноэ вышли с Никобарских островов и отправились в Аче, султанат на севере острова Суматра. В открытом море их застиг страшный шторм, едва не ставший последним «приключением» нашего героя. «Небо, закрытое темными тучами, было совершенно черным, свирепо задувал ветер, волнение нарастало. Белые ревущие волны пенились вокруг нас, все окутала ночная мгла и не видно было земли, чтобы укрыться; нашу крошечную лодку угрожает поглотить любая волна, и самое страшное, что ни один из нас не подготовлен перейти в мир иной. Прежде я пережил немало ужасных опасностей, о некоторых из которых я уже рассказывал, но наихудшая из них оказалась всею лишь детской игрой в сравнении с этой. Должен признаться, что переживал в этот момент самое настоящее помрачнение рассудка. Ни одна из опасностей не приближалась с такой степенной и ужасающей величественностью. Внезапная перестрелка в сражении, когда кровь закипает и заставляет очертя голову кинуться вперед — это пустое. Здесь же я с тоской ощущал приближение смерти и осознавал тщетность надежд ускользнуть от нее, признаюсь, что теперь мужество, которое еще теплилось во мне, исчезло. Тяжелые размышления о прошедшей жизни пронеслись в моей душе, и я с ужасом омерзения оглянулся на свои прошлые поступки, от которых и раньше испытывал стыд».

Путешественники чудом спаслись и через несколько дней в ужасном состоянии добрались до Аче — двое умерли, а истощенный Дампир свалился от малярии и «был так измучен лихорадкой, что имел ничтожные шансы выжить», однако лечение малайского доктора поставило его на ноги.

Экс-флибустьер вновь вышел в море и почти год (июль 1688 — апрель 1689 г.) плавал в тропических морях: побывал в Тонкине, заходил на Малакку, торговал в Мадрасе, пока наконец не оказался в Бенкулу — английской фактории на западном побережье Суматры. Он пробыл здесь пять месяцев в должности главного пушкаря форта, вакантной после смерти его предшественника. Артиллерийская карьера нашего героя завершилась в ту январскую ночь 1691 года, когда он, прихватив пожитки, выбрался через амбразуру форта и удрал из Бенкулу на уходящем в Англию корабле «Дефенс» («Защита»). Обогнув мыс Доброй Надежды и зайдя на остров Св. Елены, корабль в сентябре 1691 года подошел к берегам Англии. Первое кругосветное путешествие незадачливого пирата У. Дампира закончилось — с его начала минуло двенадцать с половиной лет.

Следующие шесть лет о Дампире ничего не слышно: по-видимому, он провел их в торговых плаваниях, в промежутках между которыми готовил свои дневники. Они были изданы в 1697 году под названием «A new voyage round the world» («Новое путешествие вокруг света») и сразу принесли автору широкую известность[119]. Автор получил покровительство в высших сферах (не случайно, что книга была посвящена президенту Королевского общества), был принят на государственную службу и неоднократно привлекался как эксперт-консультант при рассмотрении различных заморских проектов (напр., в 1697 г. по вопросу об организации поселений английских колонистов на Атлантическом побережье Панамы или в 1698 г. в связи с организацией экспедиции против пиратов в район Мадагаскара).

В 1698 году Дампиру поручили командовать 21-пушечным судном «Роубак» («Косуля»), направляемым в Новую Голландию. Об этом плавании Дампир написал новую книгу — «Путешествие в Новую Голландию». Плавание закончилось полным провалом. Причин тому было несколько — судно изначально плохо было подготовлено, команда набрана неопытная и строптивая, а сам Дампир показал себя некомпетентным руководителем, склонным к самоуправству. С первых же дней он вступил в конфликт со своим первым помощником Фишером, закончившийся в конце концов бурной ссорой с рукоприкладством и арестом Фишера. На обратном пути в феврале 1701 года, во время перехода через Атлантику, корабль затонул, но команде на плоту удалось добраться до необитаемого острова, откуда их забрал через несколько дней проходящий торговый флот. По возвращении в Англию Дампир подвергся суровой критике и по обвинению Фишера предстал перед военным судом. Председательствовали на суде знаменитые адмиралы Д. Рук и К. Шовель. Дампир был приговорен к крупному штрафу и был признан «человеком, непригодным к командованию каким-либо кораблем флота его Королевского величества».

В это время уже шла Война за испанское наследство, и группа купцов снарядила два приватирских корабля с «великим замыслом» — захватить манильский галион. Одним из них — «Св. Георгом» — было предложено командовать «знатоку здешних мест» Дампиру. Так, спустя несколько месяцев после судебного процесса и увольнения со службы, Дампир вновь руководил экспедицией, был представлен первым лордом Адмиралтейства королеве Анне и удостоился чести поцеловать ее руку.

Плавание на «Св. Георге» оказалось еще более неудачным, чем на «Роубаке». Войдя в Панамский залив, Дампир предпринял неудачную попытку захвата Санта-Марии. Затем, по обыкновению команд, находящихся в подчинении у Дампира, экипаж его судна раскололся, и часть людей ушла на захваченном испанском судне на самостоятельный промысел, украв при этом королевский патент. Когда же наконец Дампир дождался прихода манильского галиона (декабрь 1704 г.), то еле успел увести судно из-под его убийственного огня. Последовал новый раскол команды, и Дампир остался на протекающем «Св. Георге» с 27 членами команды. Ему удалось захватить испанскую бригантину, названную «Уиндикейшн» («Оправдание»), на которой он перешел Тихий океан. На Молуккских островах экипаж захватили голландцы, а так как каперского свидетельства Дампир не смог предъявить, то всех англичан бросили в тюрьму.

Только в конце 1707 года им удалось вернуться в Англию, где Дампира ждал новый судебный процесс с обвинениями в присвоении им части добычи.

Репутация Дампира как исследователя, законопослушного человека, капитана трешала по всем швам. Он второй раз потерял корабль, и вряд ли кто-нибудь доверил бы ему еще раз командование, но Дампиру вновь повезло. Он вернулся на родину в самый момент подготовки в Бристоле новой приватирской экспедиции в Тихий океан под командованием Вудса Роджерса на кораблях «Дьюк» («Герцог») и «Датчесс» («Герцогиня»). Организаторам были нужны опыт и знания Дампира южных морей, незадачливый же путешественник был не прочь исчезнуть из Англии и, несмотря на преклонный возраст, принял предложение. В списке командного состава записано: «Уильям Дампир — лоцман Южных морей, плававший туда уже три раза и дважды обошедший вокруг света».

Это было последнее и самое удачное кругосветное плавание (1708— 1711) Лампира. Оно было отмечено разгромом Гуаякиля, захватом нескольких призов, в том числе манильского галиона (исполнение заветной мечты Лампира) и историей взятия с необитаемого острова шотландского моряка Александра Селкирка, ставшего прообразом героя романа Д. Дефо «Робинзон Крузо» [120].

После возвращения в Англию Лампир прожил три с половиной года в Лондоне, где и скончался в марте 1715 года.

«Великий, знаменитый, непобедимый» пират — насколько мало похоже определение, данное Лампиру современниками, на истинный образ этого человека: флибустьера-неудачника, незадачливого руководителя, но первоклассного географа и путешественника. От Дампира-разбойника не осталось ничего, кроме его дневников, а имя Дампира-географа продолжает жить на картах мира[121] как дань уважения энергии географа-писателя[122], таланту исследователя, мужеству мореплавателя.