Утро волшебника: Джон Винсент Мун, ваша команда на самом деле занимает последнее место в списке классификации, отставая от предпоследней команды на три очка. Сегодня вечером она выступает против Спиталфилдских Потрошителей в игре, которая объявлена решающей. Если вы проиграете, то будете дисквалифицированы. Какое у вас настроение перед матчем?
      Джон Винсент Мун: У нас фантастически отличное настроение. За последние дни я очень много беседовал со своими игроками, и уверенность полностью вернулась к нам.
      У. В.: Уверенность? Но ваша команда проиграла подряд серию из девяти матчей?
      Дж. В. М.: Да, да, но вы сами знаете, как это делается: надо просто подождать, когда сработает тормоз. Такой трюк бывает очень практичным, понимаете? Все наши проигрыши не имеют никакого значения. На этот раз все будет отлично.
      У. В.: А что по этому поводу думает Густус Оаклей, владелец команды?
      Дж. В. М.: Он дал мне карт-бланш.
      У. В.: Карт-бланш?
      Дж. В. М.: Да. У вас плохо со слухом?
      У. В.: Ну хорошо, я… Прекрасно. Джон, что вы можете сказать в отношении прогноза на этот вечер? За Спиталфилдскими Потрошителями тащится репутация чертовски…
      Дж. В. М.: На данный момент тащатся члены этой команды (смеется). Гм-м.
      Поверьте мне, мы их разделаем, как мясник ягненка.
      У. В.: Правда? И какие же тактические приемы вы собираетесь для этого применить?
      Дж. В. М.: Знаете ли, мой дорогой, такие вещи, в принципе, держатся в строгом секрете. Но я доверительно сообщу вам несколько намеков. Мы знаем, что Потрошители не обращают внимания на боль, поэтому отбросим в сторону обычную технику запугивания. Будем играть на нашей скорости. У нас есть для них сюрприз. Все что я вам хочу сказать, так это то, что мы преподнесем им этот сюрприз. И результат не заставит себя долго ждать.
      У. В.: Большинство болельщиков Огров объявило: единственное, что их может удивить, так это ваша приличная игра. Что вы скажете на это?
      Дж. В. М.: Спокойно, дети мои.
      У. В.: А более серьезно?
      Дж. В. М.: Я так похож на шутника?
      У. В. (после недолгого замешательства): Джон Винсент Мун, за последнее время вы приобрели репутацию самого непопулярного тренера в лиге Квартека. Многие игроки, в особенности из команды Огров, желают вашего ухода, а о болельщиках и вообще нечего говорить. Вы можете сказать что-либо в опровержение этого факта?
      Дж. В. М.: Когда я пришел в команду, она была на последнем месте. На сегодняшний день мы твердо занимаем восьмое место. Нельзя сказать, что дело приняло слишком печальный оборот. Настоящий ответ: мы положим соперников на обе лопатки. И я могу вам сказать, что с поля их унесут на носилках. Мы загоним Потрошителей обратно в могилы. Уже по кусочкам.
      У. В.: Но ставки делают в размере один к шестьсот шестидесяти шести!
      Дж. В. М. (ухмыляясь): Странно. Я предсказываю блестящую победу, все три тайма всухую. Мы разобьем их в пух и прах. Это будет настоящая мясорубка. Живым мертвецам из Спиталфилдса будет больше нечего делать на землях Квартека. Мы исправим ситуацию.
      У. В. (ошеломленно): Я… Джон Мун, последний вопрос. Что бы вы хотели на прощанье сказать Спиталфилдским Потрошителям?
      Дж. В. М.: Пусть готовятся к смерти!
      У. В.: Хм-м, Джон. Мне кажется, что они… м-м-м, уже мертвые.
      Дж. В.М.: Вы еще ничего в своей жизни не видели.

      Двадцать тысяч зрителей, не пожалевших усилий, чтобы добраться в этот вечер до Шадрон де Челсейи, и истративших от восьми до двенадцати ливров на покупку билета не ожидали ничего, кроме того, что мы осрамимся после нашего объявления. И все равно, думал я, определенные надежды на успех или, по крайней мере, на приличное поражение у нас есть.
      В действительности матч превратился в такую бойню, которой еще не видел никто.
      То же самое можно сказать и про трех арбитров, высокомерных эльфов, одетых, как и положено, в длинные черные пальто с поднятыми воротниками — они просто не верили своим глазам. Для того чтобы понять результат первого периода, было достаточно нескольких минут: именно столько времени потребовалось зомби барона Мордайкена, чтобы освободиться от висящей на их ногах пехоты, пробить себе дорогу к башне и выставить свои черные штандарты на всех четырех башенках. Наши игроки, несуществующие, парализованные, до гениальности неловкие, проделывали бесполезные маневры, сознательно проигрывая в тех редких случаях, когда им предоставлялась возможность сделать прорыв. Большинство из них бросалось на землю, даже не попытавшись что-нибудь сделать.
      На самом деле, глядя на Огров, можно было с уверенностью сказать, что все члены команды пьяны как сапожники и единственное действие, какое они еще могут произвести должным образом — рухнуть на землю и не пытаться подняться. Сидя на традиционно отведенной для тренеров скамейке, по краям которой стояли две гигантские статуи (символизирующие былые местные победы и напоминающие о том, как они нынче далеки от нас), я занимался тем, что щипал себя, стараясь убедиться, что это не сон.
      Расположившись рядом со мной, герцог Густус Оаклей, владелец команды, тщетно старался сохранить спокойствие.
      — Прекратите нервничать, — сказал он после того, как я пять секунд изрыгал проклятья. — И так ясно, что они выиграли по всем правилам. Остается только выяснить, сколько времени Огры смогут продержаться.
      — Ради Трех Матерей, — вздохнул я.
      — Оставьте религию, — ответил герцог, — вы продули во всех отношениях.
      — Знаю.
      — Собирайте манатки. Обделались, по-другому не скажешь. И несмотря на то что у вас репутация тренера, не вздумайте больше приходить на работу.
      — Согласен, — лаконично ответил я.
      — Согласен? И это все, что вы можете мне сказать?
      Шел бы ты к чертовой матери, подумал я в гневе и посмотрел на наших игроков, которые в данный момент уже спали по всему полю Квартека, напоминая щупальца севшей на мель медузы.
      — Гляди-ка, слышишь, — продолжал герцог, — говорят, один из наших проснулся и… нет.
      — Похоже, мы слишком понадеялись на ноги, — высказал я рискованное предположение.
      Герцог повернулся ко мне, на его губах играла недоверчивая улыбка.
      — Я хорошо расслышал то, что сказали мои уши?
      Он провел рукой по лицу.
      — Джон, вы могли бы мне объяснить, какие инструкции дали им перед матчем.
      «Инструкции»? — растерялась честная половина моей души.
      «Успокойся, — резонно заметила другая половина, — поступай, как обычно.
      Придумай что-нибудь».
      — Я им сказал, чтобы они…
      — Чтобы что?
      Не-е-е-ет! Воскликнул второй голос в моей голове.
      — Чтобы они хорошенько расслабились.
      Хорошая шутка.
      — Расслабились? — переспросил герцог, который перед этим, очевидно, на несколько минут позабыл про дыхание. — Вы их попросили расслабиться?
      «Ну что? — тихонько спросил прагматический голос, скрывавшийся в моей душе. — Ты удовлетворен?»
      — Ну, одним словом… Я им советовал не драматизировать… не придавать важности сделанным ставкам.
      Челюсть герцога отпала, и его лицо стала покидать та пунцовая краска, которая начала было заливать разгневанную физиономию.
      — Таких болванов я еще не видел, — проворчал он.
      «Думаю, радоваться здесь нечему», — проговорил голос в моей голове.
      — Остается еще два тайма, — высказал я предположение, вопреки собственному желанию.
      — И что?
      — Возможно…
      — Что возможно?
      — Выиграть… два тайма против… одного? Разве никто…
      Конец того, что я хотел сказать, превратился в неразборчивое бормотание.
      — Вы когда-нибудь закрываете рот? — поинтересовался герцог.
      Он повернулся, чтобы посмотреть на находящиеся за нашими спинами трибуны.
      Большинство зрителей начали складывать свои плакаты с надписью «Смерть Джону Муну» и покидать свои места. Остальные откровенно и просто уснули. Вот так, несколько болельщиков, находясь на грани отчаяния, зажгли огни протеста, но на них, похоже, никто не обращал никакого внимания, и они, мало-помалу, начали отказываться от своих тщетных попыток. Меня это очень даже устраивало.
      — Послушайте, — спросил герцог, — а что, если я вас прямо сейчас вышвырну на улицу?
      «Послушайте, — подмывало меня ответить ему, — а что, если сейчас остановят матч?»
      На площадке какой-то особенно рьяный зомби схватил за ногу гоблина из команды Огров, и тот закрутился вокруг него как волчок. Когда зомби отпустил игрока, тело гоблина описало великолепную параболу и рухнуло у наших ног. Не успевшая покинуть трибуны публика устроила ему сдержанную овацию. Но гоблин, совсем недавно принятый в нашу команду, все это спокойно пережил. Он поднял голову и его взгляд встретился с моим.
      — Печально, — пробормотал игрок.
      — Вы слышали, — восторженно воскликнул герцог Густус Оаклей, — вы это слышали? Ему печально.
      На это я только прикусил губу.
      — Это не смертельно, — объявил мой сосед, комментируя полет гоблина. — Как вас зовут, отважный боец?
      — Гормод.
      — Гормод? Дайте-ка вспомнить. Гормод… Ага, вспомнил. Из колумбийских демонов, не так ли? Да, теперь я припоминаю. Джон, бесценный, мой дорогой Джон, вы мне не можете сказать, сколько мы платим этому оборванцу?
      — Двести франков, — мрачно пробормотал я.
      — Патрон, мне очень печально, — нашел в себе силы продолжать настаивать на своем гоблин.
      — Да, — мягко улыбнулся герцог, — вы нам уже говорили.
      — Сэр Оаклей… — жалобно запричитал я.
      — Но это, однако, и вам совершенно не мешает крутиться.
      — Я…
      — Конечно, никогда не поздно начать все с начала.
      — Я…
      — Нет, нет, нет, — запротестовал герцог, поднимая руку, — не надо ничего говорить, я вас прошу, не надо ничего усугублять. Чем вы занимались перед тем, как прийти на матч в Квартек?
      — Я охотился… охотился на крыс, — тихо ответил гоблин, майка которого вся была выпачкана засохшей кровью.
      — Прекрасно, — воскликнул герцог и сделал восторженную мину. — Гормод — акробат, который явно не стоит и выеденного яйца. Уверен, что вы вполне сумеете раскрыть свои таланты и стать отличным охотником на крыс. Наша раздевалка просто буквально кишит этими чертовыми существами. Я вас нанимаю на работу.
      На площадке гоблины и огры продолжали борьбу.
      — Охотник на крыс, — повторил герцог, его улыбка мало-помалу начала сходить с лица. — А вы, Мун, в какой интересной профессии вы раскрывали свой талант до того, как принялись топтать мое безоблачное существование? Молчите, попробую угадать…
      Потрошитель трески?
      — В яблочко, — вздохнул я.
      — Первый раз за этот год мне удалось так сразу попасть в яблочко, — фыркнул герцог. — Возможно, действительно у нас есть шанс отыграться, вот только кажется, что они сейчас убьют нашего последнего игрока.
      — Игроки не мертвые, — заметил я, — просто оглушенные.
      Герцог повернулся ко мне. В его глазах плясали какие-то безумные огоньки.
      — Никогда не думал, что возможно кого-нибудь так ненавидеть, как я ненавижу вас, Джон.
      Я бы мог то же самое сказать про него.

      А в этот самый момент, совсем недалеко оттуда, два зомби, недавно вылезшие из земли, по приказу барона Мордайкена рушили кирками старую дряхлую стену.
      — Продвигается? — спросил барон через две минуты, его накидка цвета ночи колыхалась в холодном воздухе. — Ради самого ада, вы можете хоть немножко поторопиться!
      Живые мертвецы старались изо всех сил. С совсем несвойственной для них силой, они по очереди ударяли по стене, каждый раз с периодичностью метронома отламывая от нее новый каменный кусок. Их зловещие тени в колеблющемся огне изогнутых фонарей разрезали окрестность. Работа продвигалась довольно быстро, но Мордайкен очень волновался. Он волновался и был нетерпелив. Сразу же после своего сна барон решил осуществить священное действо, и к этому желанию примешивалось чувство страха.
      Освободить Дьявола из его склепа! Это была задача такой великой важности, о которой его предки не могли и мечтать.
      С другой стороны, может быть, он просто вечера перепил. В последний раз кровь девственницы была очень странной на вкус, впрочем, очень много что нынче приобрело странный вкус, и барон задумался о том, не начал ли он потихоньку стареть, в конце концов, он уже отпраздновал свое стотридцатилетие. Может ли в этом возрасте начать проявляться старческий маразм?
      — Ну, давайте, — подгонял Мордайкен двух живых мертвецов, — уже виден конец, черт вас побери, живее, матч закончится в ближайшие пять минут. Ноздрев! — повернулся он и схватил одного из зомби за руку, — ты в списке игроков на второй тайм, поэтому совершенно необходимо, чтобы работа была закончена именно сейчас и…
      Монстр повернулся к нему и издал некое подобие бульканья. В его правой глазнице разместился огромный белый земляной червяк, а внутренняя часть челюсти почти полностью отсутствовала.
      — Согласен, — махнул рукой барон.
      Железные кирки снова с бешеной скоростью заколотили по камню. В полумраке засверкали искры, огромный кусок стены упал к ногам барона и его слуг. И тут же в стене образовалась дыра, через которую вполне мог проскользнуть человек среднего роста.
      Лицо Мордайкена озарила широкая улыбка.
      — Стоп! — приказал он и торжественно поднял руку.
      Оба зомби обернулись.
      — Вот ты, — сказал барон и протянул Ноздреву фонарь, — быстренько разведай обстановку внутри. И не надо уверять меня, что это сон, — добавил он уже ему в спину.
      Живой мертвец исчез в проломе. В темноте свет его фонаря образовал нимб, и сердце у барона забилось сильнее.
      — И что там?
      Какое-то время эхо шагов слуги продолжало удаляться, затем послышался какой-то скрежет, за ним последовал восторженный шепот, после чего шаги начали приближаться, и тут же в дыре показалась голова зомби.
      — Ждешь ждорово, — сообщил он, стараясь говорить как можно более разборчиво, — ошень большое помешение.
      — Фантастика! — воскликнул барон и подпрыгнул. — Быстрее, быстрее. Дайте и мне взглянуть на это чудо! О, Князь Тьмы, Князь Тьмы, наконец-то я встречусь с тобой!
      В восторге, взволнованный как блоха, Мордайкен присоединился к слуге, ожидающему его по ту сторону стены.
      — Клянусь адом!
      Барон так вытаращил глаза, что они готовы были выскочить из орбит. Он и его зомби оказались в зале титанических размеров. Подземелье. Наверху некоторые стены были покрыты наполовину стершимися надписями. Introdo ad altare dei, гласила одна из надписей.
      Время сделало свое дело.
      — Это на каком языке? — спросил Мордайкен. — Напоминает надпись в моем поместье.
      — Ни малейшего понятия, — ответил Ноздрев.
      — Гениально, — заявил барон. — Но кто мог знать, для чего создали это гнилое помещение в таком месте? Огры Челси, фу! Да здесь достаточно места, чтобы разместить целую армию.
      — Может шделали ш жапашом, — высказал предположение живой мертвец, освобождая предплечье от лишних лохмотьев кожи.
      — Может быть, — согласился барон. — Давайте-ка заглянем вон туда…
      Мордайкен, сопровождаемый по пятам своим слугой, медленно углубился к центру зала. Там в центре водоема с чистой голубоватой водой, в которой отражались пляшущие золотые отблески фонаря, возвышался гигантских размеров склеп, величественный, весь сделанный из мрамора.
      — Это, должно быть, здесь, — пробормотал барон. — Точно как в моем сне.
      Он осторожно подошел к краю бассейна.
      — Ноздрев, — приказал Мордайкен, подойдя совсем вплотную. — Ну вот. Теперь нагнись. Осторожно… Мы уже на месте!
      Зомби, кряхтя, выпрямился. Барон, сидя у него на плечах, руководил событиями.
      — Хозяин, — пожаловался монстр, вступив в воду, — это ошень плохо для моего кровообрашения.
      — Ты что, хочешь, чтобы я сам все сделал? — удивился барон и высоко поднял фонарь. — Затерянный мертвец, десятый по списку. И вообще, тебя нет в составе участников матча. Давай поторапливайся.
      Слуга застонал, но подчинился приказу. Сгибаясь под тяжестью веса хозяина, он сделал несколько неуклюжих шагов в воде и ценой значительных усилий сумел добраться до другого берега, где и находился склеп. Так как барон, горя желанием скорее добраться до твердой земли, подпрыгивал у зомби на плечах, тот с громким всплеском, так и не отпуская рук, упал навзничь. Мордайкен встал и улыбнулся.
      — Смотри у меня, меньше шума! Мне очень интересно было бы узнать, где ты набрался таких манер.
      — Я… Тону! Тону!
      — Во всяком случае, не у меня, — проворчал барон, копаясь в своих карманах.
      — Оу, я тону! — стонал живой мертвец, пытаясь найти в глубине бассейна твердую почву для ног, чтобы попробовать подняться.
      — Земля, — доверительно сообщил Мордайкен, вытаскивая из кармана пиджака поспешно нацарапанные дворянские грамоты. — Внимание, шу, шу, наступает решительный момент.
      — Я тону! — продолжал Ноздрев у него за спиной, он отчаянно колотил обеими руками по воде и потерял при этом один из своих пальцев. — Хозяин, умоляю! Тону!
      — Смотри, — барон с трудом расшифровывал записи. — Э-э-э, Ради Великого священного огня, который пляшет между гор. Ради того зла, которое наводит столько мостов. Ради ж…
      — О, какая жалость.
      Мордайкен мгновенно замер на месте.
      — Кто это сказал?
      — Я, изнутри.
      Голос, похоже, исходил из склепа.
      — Я?
      — Нет, не я. Не ты. А я, Дьявол.
      Барон тут же упал на колени.
      — Хозяин, — прошептал он, — каким чудом? Я хочу сказать, что ритуал еще не закончен, а…
      — Ритуал? О, отдохни немного, Мордайкен. Ритуал. Хорошо, вынь меня сейчас же отсюда. Мне это уже начинает надоедать.
      Барон, дрожа как осенний листок, поднялся. Зомби, верный слуга, у него за спиной наконец-то сумел выбраться на берег. Промокший, запыхавшийся, он с трудом поднял голову.
      — Хозяин?
      — Да? — ответил Дьявол, который посчитал, что этот титул принадлежит только ему.
      — Ох, ты сейчас все напутаешь, — со злостью прошептал барон.
      — Чего напутаю? — переспросил Дьявол.
      — Нет, это не к вам, хозяин.
      — Не ко мне? Скажи-ка, Мордайкен… Я знаю, что слышал смешок человека, или гнома, или кого-то там еще, в общем, короче… Я знаю, что провел здесь многие тысячи лет, не можешь ли ты хоть немного поспешить?
      — Сию минуту, хозяин, сию минуту! — ответил барон. — Тысячу извинений, великий Князь Тьмы!
      Мордайкен буквально подпрыгивал на месте, в то время как его слуга, с которого все еще ручьями текла вода, поднялся и встал рядом с ним.
      — Хозяин, — прошептал Ноздрев, — я потерял один палец.
      — Ты запомнил, где его потерял?
      — Это о чем? — спросил Дьявол.
      — Нет, это я разговариваю со своим зомби, — пояснил барон.
      — Хорошо, — согласился Дьявол, который явно начал уже терять терпение. — Прекрасно. Великолепно.
      — Спасибо, хозяин.
      Вздох поднял десятитонный склеп и, словно пушинку, опустил его на место.

      Первый перерыв. Четыре — ноль.
      Я быстро спустился с трибуны, оставив герцога Оаклей наедине с его причитаниями.
      Нас разбили по всем правилам искусства. Прекрасно было известно, что у Огров нет ни единого шанса против Потрошителей из Спиталфилдса, но такой полный разгром меня несколько озадачил.
      Наша раздевалка напоминала военный лазарет, спешно установленный в самый разгар войны, например, войны с метеоритами. Большинство моих игроков, еще не потерявших сознания, развалились на скамейках, руки качаются, ноги раскинуты, на обескровленных лицах блуждает растерянность. Часть из них была окровавлена, а те, что находились в несколько лучшем состоянии, совершенно расклеились. Трое игроков оказались мертвыми. Четверо из моих запасных попросту исчезли. Одного из них мы нашли, он валялся на краю арены мертвецки пьяный и судорожно сжимал драгоценную бутылку шотландского виски.
      — Где остальные, Ботрек?
      — Ах… Ах, тренер! Я… ик… Я все видел, сами пон… понимаете!
      — Да, да, я тоже все видел, особенно этого бедного идиота. Ради всех Трех Матерей, куда делись остальные запасные игроки?
      — Дья… ик! Сам Дьявол собственной персоной, шеф! Он… Он…
      — Унесите его, — приказал я своим двум помощникам.
      — Дьяв… в этих стенах! — бормотал Ботрек, прежде чем прислониться к стене, продолжая крепко сжимать в руке бутылку виски.
      — Вы слышали? — спросил я, оборачиваясь, но за спиной у меня стоял только карлик, служивший секретарем у герцога Густуса Оаклей.
      — В чем дело?
      — Я принес бумаги, которые вам надо подписать, мсье Мун.
      Бумаги?
      — Это насчет вашей отставки.
      — А, иди ты к дьяволу.
      При этих словах огр Ботрек, похоже, сразу же проснулся.
      — Дьявол! Вы… и вы тоже его видели, шеф!
      — Умолкни, — сказал я. — А вы, — это обращение было адресовано уже карлику, — исчезните из моего поля зрения. Это не доставит вам большого труда.
      Я вернулся в раздевалку и усадил там эту парочку. Ботрек продолжал икать и изрыгать непонятно что (ад, шеф, ад!), а карлик сидел, задыхаясь, парализованный моей неожиданной атакой и поэтому был не в силах отвечать.
      — Хорошо, — сказал я и начал трещать суставами своих пальцев, — итак, мсье, не буду этого от вас скрывать, ситуация трудная. Мы провели игру всухую, и все идет к тому, что наша команда проиграет матч. И мне кажется, что мы можем несколько расширить обсуждение этой игры. Вот ты, — проскрежетал я, останавливаясь перед одним из моих гоблинов-акробатов. — Можешь мне рассказать, что ты делал сегодня во второй половине дня?
      Создание с зеленоватой кожей медленно повернуло голову в мою сторону. Один его глаз был полностью закрыт огромным синяком.
      — Ик, — отупело ответил он, после чего выплюнул кусок зуба.
      — Согласен, — ответил я, пробежав языком по губам. — Ну, а ты, Янек?
      Огр-пехотинец, которому адресовалось обращение, казалось, крепко спал. Я щелкнул пальцами у него перед носом. Никакой реакции.
      — Янек?
      — Он спит, — пояснил его сосед справа, полуэльф-канатоходец.
      — Так, так, — сказал я и повернулся к говорившему, — это наш милый Виктор Сук…
      — Не надо все так преувеличивать, — скорчил гримасу мой собеседник.
      — Но все равно пятьсот тысяч фунтов, — иронично спросил я. — Скажи-ка мне, Виктор, как получилось так, что на тебе, м-м-м, в отличие от остальных, нет совершенно никаких ран?
      — Наверное, потому что я более талантлив? — выдвинул свою версию полуэльф.
      — Или потому, что ты прятался весь первый период, — задумчиво заметил я. — Да, да, это несомненно все объясняет… Поскольку на данный момент, когда я попытался припомнить, что происходило, мсье, в моей голове ожили некоторые сцены и слова. Я очень огорчен и у меня появилось смутное впечатление, что те советы, которые давались вам вчера вечером, как бы это получше сказать? До вас не дошли.
      — Они не торопились, — сказал чей-то голос.
      — Они просто, к твоему сведению, свернули в сторону, — ответил я.
      — …
      — Очень печально, — простонал огр, после чего его вырвало прямо под ноги.
      — Мне действительно очень хочется умереть, — заявил я. — И кажется, что я не смогу найти ничего такого, на что бы вы обратили внимание.
      Некоторые хотели что-то сказать, но в это время дверь распахнулась настежь, и ввалился карлик герцога Оаклей, разрази меня дьявол, если я вспомню его имя! Он кинул в мою сторону какой-то странный и довольно неожиданный взгляд, так что у меня на затылке зашевелились волосы.
      — Это всего лишь начало? — спросил он, обводя взглядом зал.
      Зачем мне вмешиваться? Стоило ли в данном случае о чем-нибудь спорить? В данном случае я просто ответил «да», и карлик-секретарь с игривой улыбкой нанес мне короткий удар прямо в живот.
      — Фантастика, — сказал он. — Эти Потрошители сожрут вас сырыми и без соли.
      — Извините?
      Все глаза уставились на него.
      — Четыре — ноль — всего лишь максимум за пять минут игры.