Глава 18

Хотя Кэм и Уэстклифф действовали с предельной осторожностью, перемещение наверх отняло у Себастьяна последние силы. Эви следовала за ними по пятам, не сводя исполненного сострадания взгляда со смертельно бледного лица мужа. Кэм был потрясен и растерян, хотя и не подавал виду, сосредоточившись на текущих проблемах.

– Не представляю, как он пробрался внутрь, – пробормотал он, имея в виду Булларда. – Я знаю здесь все входы и выходы. Мне казалось, я сделал все, чтобы перекрыть...

– Ты не виноват, Кэм, – негромко сказала Эви.

– Должно быть, кто-то из служащих впустил его, несмотря на мое распоряжение...

– Ты не виноват, – повторила Эви, и молодой человек замолчал, хотя было ясно, что он не согласен.

Уэстклифф хранил молчание, не считая нескольких коротких указаний, когда они сворачивали за угол. Он поддерживал торс Себастьяна, а Кэм держал за ноги. Хотя Себастьян был крупным мужчиной, оба обладали недюжинной силой и без особого труда доставили его в главную спальню. В комнате только что закончился ремонт. Стены покрывал свежий слой кремовой краски. Старую постель заменили великолепным ложем, доставленным из городской резиденции Себастьяна. Едва ли кто-нибудь мог представить, что эта комната снова превратится в больничную палату – так скоро после смерти ее отца.

Две горничные, следуя указаниям Эви, принесли полотенца и воду и разорвали простыни на широкие полосы. Себастьяна положили на кровать. Эви стянула с него сапоги, пока Кэм с Уэстклиффом снимали с его безвольного тела запачканную кровью одежду. По молчаливому уговору они оставили на нем белые льняные подштанники из соображений приличия.

Окунув в воду чистую тряпицу, Эви смыла кровавые пятна с тела мужа. Кое-где кровь подсохла, образуя ржавую корку на золотистой поросли, покрывавшей его грудь. Его мощное тело казалось похудевшим и беспомощным, несмотря на тугие мышцы, натренированные постоянными физическими упражнениями и схватками в темных аллеях.

Уэстклифф взял салфетку и осторожно промокнул кровоточащую рану, желая лучше рассмотреть ее.

– Судя по размеру отверстия, Буллард стрелял из пистолета пятидесятого калибра.

– Пистолет у меня, – коротко отозвался Кэм. – Буллард бросил его на галерее, после того как выстрелил.

Уэстклифф заинтересованно прищурился:

– Покажите его мне.

Молодой человек извлек пистолет из кармана сюртука и протянул его графу рукояткой вперед. Тот взял оружие и прошелся по нему опытным взглядом бывалого дуэлянта.

– Это дуэльный пистолет, – заметил он. – Довольно дорогая игрушка из парного набора. Изготовлен «Мэнтоном и сыновьями», что на Дувр-стрит. – Уэстклифф помедлил, разглядывая оружие. – Здесь есть серебряная табличка... полагаю, с именем владельца. Правда, она слишком потускнела, чтобы разобрать надпись. – Он сунул пистолет в карман, бросив на Кэма повелительный взгляд. – Я оставлю его у себя, с вашего разрешения.

Понимая, что его разрешение на самом деле не требуется, Кэм сухо отозвался:

– Разумеется, милорд.

Дальнейшему разговору помешало прибытие доктора Хаммонда, добродушного бородатого человека с безупречной репутацией, который лечил ее отца. Кэм и Уэстклифф вышли из комнаты, пока доктор осматривал пациента, промывал и перевязывал рану.

– Хотя важные органы не пострадали, – сказал он Эви с серьезным выражением лица, – это тяжелое ранение. Выздоровление зависит от жизнеспособности пациента, ухода... и, конечно, от божественного провидения. Скорее всего ему не удастся избежать лихорадки. В таких случаях обычно делается кровопускание, чтобы выпустить дурную кровь. Я буду навещать вас ежедневно, а вы постарайтесь обеспечить ему покой. Кроме воды, можете давать ему крепкий бульон. Я оставлю вам лекарство, которое облегчит его состояние.

Он вручил ей пузырек с морфием и отбыл.

Эви укрыла Себастьяна, который продолжал дрожать от шока и потери крови, стеганым одеялом. Он открыл глаза и с трудом сфокусировал на ней взгляд.

– Если мне требуется божественное провидение, – прошептал он, – я здорово влип... если только мы не найдем продажного ангела, которого можно подкупить.

Изумленный смешок сорвался с губ Эви.

– Не богохульствуй. – Она налила немного настойки в ложку и обхватила его шею согнутой в локте рукой. – Выпей это.

Себастьян проглотил лекарство, скорчил гримасу и выругался.

Продолжая поддерживать его голову, Эви потянулась за чашкой с водой и поднесла ее к его губам.

– Пей, – скомандовала она.

Себастьян послушно сделал несколько глотков и откинулся на подушки.

– Буллард...

– Кэму не удалось поймать его. – Эви взяла баночку с мазью и осторожно смазала его потрескавшиеся губы. – Они с лордом Уэстклиффом внизу, разговаривают с констеблем, которого прислали для расследования этого дела.

– Кто-нибудь еще пострадал? – спросил Себастьян. Он попытался сесть, но охнул и упал на подушки, пронзенный острой болью.

– Тебе нельзя двигаться, – строго сказала Эви, – а то опять начнется кровотечение. – Положив ладонь ему на грудь, она прошлась пальцами по тонкой золотой цепочке с подвешенным на ней обручальным кольцом. – Никто не пострадал, – ответила она на его вопрос. – И как только стало известно, что преступник сбежал, члены клуба ринулись назад и, кажется, вполне довольны сегодняшними развлечениями.

Тень улыбки тронула его губы.

– Да уж... развлечений оказалось даже больше, чем я планировал.

– Кэм говорит, это ничуть не повредит бизнесу.

– Надо принять меры безопасности, – прошептал Себастьян, утомленный усилиями, которые требовались для разговора. – Скажи Кэму...

– Он собирается нанять еще несколько человек. Не думай об этом сейчас. Твоя единственная забота – поправиться.

– Эви... – Дрожащей рукой он нашел ее руку, лежавшую у него на груди, и слабо сжал. – Доверься Уэстклиффу, прошептал он, закрыв глаза. – После всего.

После чего? Эви потрясенно уставилась на его посеревшее лицо, сообразив, что он имеет в виду собственную смерть. Почувствовав, что рука Себастьяна ускользает, она крепко обхватила ее пальцами. Его рука изменилась... ладонь стала шершавой от мозолей, ногти были коротко острижены.

– Никакого «после» не будет, – произнесла она с мягкой настойчивостью. – Я ни на секунду не оставлю тебя. И тебе не позволю уйти. – Горло у нее перехватило, и Эви перевела дыхание, ощущая в груди нарастающую панику. Склонившись ниже, она переплела его слабые пальцы со своими. – Если моя любовь способна удержать тебя, ты останешься со мной.

Себастьян проснулся, страдая от боли. Болела не только рана, но и голова, кости и суставы. Во рту у него пересохло, он весь горел, словно его поджаривали на медленном огне, и метался в безуспешных попытках избавиться от жара. Внезапно пара нежных рук снизошла к его мучениям, пройдясь по его лицу влажной тканью. Со вздохом облегчения Себастьян потянулся к источнику этой божественной прохлады, пытаясь схватить его и удержать.

– Тише, Себастьян... лежи спокойно. Позволь мне помочь тебе, – раздался голос Эви, пробившийся сквозь плотную пелену, окружавшую его со всех сторон. Тяжело дыша, он отпустил ее руку и снова рухнул на подушки. Прохладная ткань равномерно скользила по его телу, давая краткую передышку от мучений. С каждым движением ему становилось легче, пока он не перестал метаться и не затих под ее нежными руками.

– Эви, – хрипло произнес он наконец.

Она не сразу отозвалась, пытаясь просунуть кусочки льда между его потрескавшимися губами.

– Да, дорогой, я здесь.

Ресницы Себастьяна дрогнули и приподнялись. Озадаченный этим ласковым обращением, он молча смотрел на ее склоненное лицо. Лед быстро растворился в его пересохшем рту, и Эви скормила ему еще кусочек, не дожидаясь, пока он попросит. Снова намочив и отжав салфетку, она обтерла его грудь, бока и руки. В комнате царил полумрак, лишь узкий луч дневного света проникал через щель в шторах вместе с прохладным ветерком, задувавшим в приоткрытое окно.

Эви проследила за его взглядом.

– Доктор сказал, что нужно держать окна закрытыми, но мне показалось, что тебе лучше, когда в комнате свежий воздух, – сказала она, продолжив протирать его воспаленную кожу влажной салфеткой.

Себастьян покорно лежал, охваченный непривычным чувством, похожим на благоговение. В белом халате с распущенными волосами, Эви казалась каким-то чистым, неземным созданием, которое снизошло к нему, чтобы избавить от страданий.

– Сколько прошло времени? – прошептал он.

– Три дня. Дорогой, ты не мог бы повернуться на свой здоровый бок... вот так... позволь мне подложить туда подушку... – Перевернув его на живот, Эви омыла его спину и плечи. Себастьян тихо застонал, смутно припоминая другие случаи, когда она делала это... ее нежные руки и безмятежное лицо в свете лампы. Пробуждаясь среди кошмара, полного боли и смущения, он сознавал, что она ухаживает за ним и заботится о его нуждах, в том числе самых интимных, с поразительным терпением. Когда его трясло от озноба, она укрывала его одеялами, сжимая его дрожащее тело в объятиях. Она всегда появлялась раньше, чем он успевал позвать ее, и без слов понимала, что ему нужно, словно могла читать его мысли. Всю свою жизнь Себастьян боялся оказаться в подобной зависимости. Он слабел с каждым часом, рана воспалилась, заставляя его гореть в лихорадке. Смерть кружила над ним, словно нетерпеливый хищник, готовый вонзить в него когти, когда он окончательно обессилеет. Когда Эви была рядом, она отступала, но оставалась поблизости в ожидании своего часа.

До этого момента он не сознавал душевной силы, таившейся в его жене. Даже наблюдая любовь и заботу, которыми она окружила своего отца, Себастьян не представлял, каково это – зависеть от нее, нуждаться в ней. Ничто не отталкивало ее, никакая просьба не казалась чрезмерной. Она была его опорой и защитой... и в то же время он чувствовал себя беспомощным, покоренный ее нежностью, которой он жаждал... и боялся.

Тонкие, но сильные руки Эви обняли его и осторожно перевернули на спину.

– А теперь тебе нужно попить, – сказала она, поддерживая его голову. Себастьян издал недовольный звук. Хотя во рту у него пересохло, от одной мысли, чтобы выпить хоть каплю воды, его начинало мутить. – Ради меня, – настаивала Эви, прижав чашку к его губам.

Себастьян одарил ее раздраженным взглядом, но подчинился, злясь на себя за удовольствие, которое ему доставляла ее забота.

– Молодец, – улыбнулась она, убрав чашку. – Ты просто ангел. Теперь можно отдохнуть, а я попробую еще немного сбить температуру.

Себастьян покорно закрыл глаза и расслабился, чувствуя, как влажная ткань скользит по его лицу и шее.

Его снова поглотила душная мгла, наполненная беспокойными видениями. Он не знал, сколько прошло времени – минуты, часы или дни, – но когда он снова очнулся, его терзала мучительная боль в боку, который жгло огнем, словно в него воткнули раскаленное железо.

Голос Эви вернул его к действительности:

– Пожалуйста, Себастьян... лежи спокойно. Пришел доктор Хаммонд. Позволь ему осмотреть тебя.

Себастьян обнаружил, что слишком слаб, чтобы двигаться. Его руки и ноги словно налились свинцовой тяжестью.

– Помоги, – хрипло выдохнул он, не желая оставаться беспомощно распластанным на спине. Эви тотчас поняла его и подсунула под его голову и плечи подушку.

– Доброе утро, милорд, – произнес приятный баритон, и перед его глазами возник толстяк доктор с добродушной улыбкой на цветущем лице, заросшем седой бородой. – Признаться, я надеялся на некоторое улучшение. Лихорадка не прошла?

Эви покачала головой.

– И никаких признаков аппетита?

– Он пьет только воду, понемногу, – отозвалась Эви, сжав пальцы Себастьяна. – Но не может проглотить ни капли бульона.

– Хм... Я взгляну на рану.

Себастьян почувствовал, как они откинули одеяло, обнажив его до бедер, и начали разматывать повязку. Когда он попытался возразить против столь бесцеремонного обращения, Эви положила руку ему на грудь.

– Тише, – шепнула она. – Доктор хочет помочь.

Слишком слабый, чтобы поднять голову, Себастьян сосредоточил внимание на Эви, смотревшей на его рану. Выражение ее лица не изменилось, но по трепету ее ресниц он понял, что его состояние оставляет желать лучшего.

– Как я и опасался, – негромко произнес доктор Хаммонд, – рана воспалилась. Видите эти розовые полоски, расходящиеся от краев? Придется выпустить немного зараженной крови. Надеюсь, это остановит воспалительный процесс.

– Но он и так потерял много крови... – неуверенно возразила Эви.

– Я выпущу не более четырех пинт, – заверил ее доктор с успокаивающим видом. – Это не причинит ему вреда, миледи, зато поможет ослабить спазм сосудов, вызванный накоплением ядов.

Себастьян всегда с сомнением относился к кровопусканию, но никогда не думал, что эту процедуру могут применить к нему. В панике он схватил Эви за руку.

– Нет, – прошептал он, борясь с приступом дурноты и хороводом искр, кружившихся перед его глазами. Должно быть, он ненадолго потерял сознание, но когда он снова открыл глаза, то обнаружил, что его левая рука привязана к спинке стула, на сиденье которого стояла чаша. Она была пуста, но доктор Хаммонд держал в руках какой-то предмет, похожий на небольшую шкатулку.

– Что это? – раздался голос Эви. Собрав все силы, Себастьян повернул голову на подушке, чтобы посмотреть на нее.

– Скарификатор, – сообщил доктор Хаммоид. – Он намного эффективнее при кровопускании, чем старомодный ланцет.

– Эви, – прошептал Себастьян, но она, казалось, не слышала, сосредоточившись на объяснениях доктора.

– Здесь двенадцать лезвий, – продолжил тот, – прикрепленных к вращающемуся барабану. Одно нажатие на пусковой механизм – и лезвия наносят несколько поверхностных порезов, которые дают выход крови.

– Эви.

Она взглянула на Себастьяна. То, что она увидела на его лице, заставило ее подойти к постели.

– Дорогой, – сказала она, участливо хмурясь, – это должно помочь тебе...

– Нет. – Это чертово кровопускание убьет его. Он и так слишком слаб, чтобы бороться с лихорадкой и болью. А если из него выпустят последнюю кровь, он долго не продержится. Отчаянно дернувшись, Себастьян попытался высвободить руку, но стул, к которому она была привязана, даже не шелохнулся. Проклятие! Он устремил на жену несчастный взгляд, борясь с новой волной головокружения. – Нет, – прохрипел он. – Не позволяй ему.

– Дорогой, – прошептала Эви, склонившись, чтобы поцеловать его пылающий лоб. В ее глазах блеснули слезы. – Возможно, это твой единственный шанс...

– Я умру, Эви... – от нахлынувшего ужаса у Себастьяна потемнело в глазах, но он продолжал смотреть на жену, хотя лицо Эви превратилось в расплывчатое пятно. – Я умру, – повторил он.

– Леди Сент-Винсент, – раздался спокойный, доброжелательный голос доктора Хаммонда, – волнение вашего мужа вполне понятно. Однако его способность к логическому мышлению ослаблена болезнью. В данный момент вы единственная, кто в состоянии решить, что для него лучше. Я бы не стал рекомендовать вам эту процедуру, если бы не верил в ее эффективность. Прошу вас, позвольте мне приступить к делу. Сомневаюсь, что лорд Сент-Винсент даже вспомнит об этом разговоре.

Себастьян закрыл глаза со стоном отчаяния. Если бы только Хаммонд был похож на лунатика с маниакальным смехом, из тех, что вызывают инстинктивное недоверие... Но доктор пользовался уважением и обладал убежденностью человека, уверенного в своей правоте. Воистину палач может явиться в самых разных обличьях.

Эви – его единственная надежда, его единственная защита. Кто бы мог подумать, что его жизнь будет зависеть от решения неопытной молодой женщины, которая вряд ли способна противостоять авторитету доктора Хаммонда?! Но ему больше не к кому взывать.