— Но вы не знаете, что это за работа!

— Действительно, сэр, мы этого не знаем, — смущённо признался Борштейн.

— Может быть, они готовят ракеты к запуску?

— Мы не можем исключить такую возможность, сэр.

— Боже мой!

— Роберт, — сказала советник по национальной безопасности, — мне страшно.

— Элизабет, у нас нет времени на это. — Фаулер овладел собой. — Нам нужно держать себя в руках и не упускать контроля над ситуацией. Мы должны убедить Нармонова.

— Роберт, разве ты не видишь! Это не он! Только в этом случае события поддаются логическому объяснению. Мы не знаем, с кем ведём переговоры!

— Так что же нам следует предпринять?

— Я не знаю!

— Ну что ж, кто бы это ни был, они не стремятся к ядерной войне. Этого не хочет никто. Иначе нужно быть безумцем, — почти по-отечески заверил её президент.

— Ты уверен в этом? Роберт, ты действительно уверен? Ведь они пытались убить нас!

— Даже если это и так, нам нельзя обращать на это внимание.

— Но мы не можем позволить себе это. Если они пытались один раз, они сделают новую попытку! Неужели ты не понимаешь?

Элен Д'Агустино, которая стояла в нескольких футах позади президента, ещё раз отметила, что правильно оценила Лиз Эллиот ещё прошлым летом. Она не просто груба и высокомерна, но и труслива. И какие она может давать советы президенту? Фаулер встал и направился в туалет. Пит Коннор пошёл следом за ним до самой двери, потому что даже это «путешествие» президенты не имеют права совершать в одиночку. Дага посмотрела вниз — на доктора Эллиот. Лицо её отражало… Что? Страх? — спросила себя агент Секретной службы. Нет, что-то иное, что-то за пределами страха. Элен тоже была испугана и наверняка не меньше доктора Эллиот, но ведь она не советник… К ней никто не обращался за советом, никто не просил её помочь разобраться в этом безумии. Да, конечно, в происходящем не было никакой логики, никакого смысла. Просто никакого. Но ведь в её обязанности не входило оценивать обстановку, это было обязанностью доктора Эллиот.

— Установил контакт, — произнёс один из операторов на «Морском дьяволе-1-3». — Буй три, пеленг два-один-пять… скорость вращения винта… один винт… контакт с атомной подводной лодкой! Это не американская подлодка, винт не американский.

— Слышу его на четвёртом, — заметил второй акустик. — Да, она прёт полным ходом; судя по числу оборотов винта, скорость больше двадцати узлов, может быть двадцать пять, пеленг с моего буя три-ноль-ноль.

— Хорошо, — произнёс офицер-тактик. — Засёк координаты. Назовите курс.

— У меня пеленг сейчас два-один-ноль! — отозвался первый акустик. — Парниша мчится сломя голову!

Две минуты спустя стало ясно, что обнаруженная подлодка несётся прямо к ракетоносцу «Мэн».

— Неужели это возможно? — спросил Джим Росселли. Радиограмма поступила с Кодиака прямо в Национальный военный командный центр — НВКЦ. Командир патрульной эскадрильи не знал, что делать, и требовал указаний. Кодовое обозначение радиограммы «Красная ракета», копия её поступила также в штаб командующего Тихоокеанским флотом, который тоже вот-вот затребует указаний сверху.

— Что случилось? — спросил Барнс.

— Он направляется прямо к месту, где находится «Мэн». Откуда он знает его координаты?

— А мы как их узнали?

— По аварийному бую — Боже, этот идиот так и остался у буя, не отошёл от него?

— Может, сообщить президенту? — посоветовал подполковник Барнс.

— Другого не остаётся. — И капитан первого ранга Росселли поднял трубку телефона.

— Президент слушает.

— Сэр, говорит капитан первого ранга Джим Росселли из НВКЦ. У нас вышла из строя подводная лодка в Аляскинском заливе, ракетоносец «Мэн» класса «Огайо». У неё повреждён винт, сэр, и она не может маневрировать. Прямо к ней направляется ударная советская субмарина, расстояние между ними около десяти миль. Наш противолодочный самолёт «Орион Р-ЗС» следит за русской подлодкой. Сэр, нам требуются указания.

— Я считал, что русские не способны следить за нашими подводными ракетоносцами.

— Совершенно верно, сэр, никто не обладает такими возможностями, но в данном случае они, должно быть, воспользовались радиопеленгом, когда наша подлодка запросила помощь. «Мэн» является одной из составляющих Единого интегрированного оперативного плана, ЕИОП, и находится сейчас в состоянии боевой готовности номер два. Таким образом, и «Орион», охраняющий подлодку с воздуха, тоже подчиняется этому уровню готовности. Сэр, они просят указаний, как им поступить.

— Насколько важную роль играет «Мэн»?

На этот вопрос решил ответить генерал Фремонт.

— Сэр, на борту «Мэна» находится свыше двухсот боеголовок, обладающих очень высокой точностью. Если русские выведут его из строя, это нанесёт нам тяжёлый удар.

— Насколько тяжёлый?

— Сэр, тогда в нашем плане боевых действий возникнет большая дыра. На борту «Мэна» ракеты D-5, нацеленные на контрудар. Они должны нанести ядерный удар по ракетным базам и отдельным центрам управления. Если с «Мэном» что-нибудь случится, нам понадобятся буквально часы, чтобы заполнить этот пробел в плане боевых действий.

— Капитан первого ранга Росселли, вы принадлежите к Военно-морскому флоту?

— Да, господин президент. Должен добавить, что ещё несколько месяцев назад был командиром «золотой команды» ракетоносца «Мэн».

— Сколько у нас времени на принятие решения?

— Сэр, русская «Акула» движется со скоростью в двадцать пять узлов и находится сейчас в двадцати тысячах ярдов от нашей лодки. С технической точки зрения, они уже сейчас могут произвести торпедный залп.

— Какие у нас варианты?

— Вы можете отдать приказ об атаке или не отдавать его.

— Генерал Фремонт?

— Господин президент… Нет, позвольте спросить капитана первого ранга Росселли.

— Слушаю вас, генерал.

— Вы уверены, что русская подводная лодка движется прямо на нашу субмарину?

— Данные говорят об этом очень красноречиво, сэр.

— Господин президент, мне кажется, мы должны принять меры по защите наших стратегических сил. Русским, конечно, не понравится, что мы напали на их подводную лодку, но эта ударная подлодка и не имеет стратегического значения. Если они потребуют объяснений, мы сумеем их дать. Сейчас мне хотелось бы понять, почему они направили свою ударную подлодку на наш ракетоносец. Они не могли не знать, что это встревожит нас.

— Капитан первого ранга Росселли, разрешаю дать приказ самолёту атаковать и уничтожить русскую подводную лодку.

— Слушаюсь, сэр.

Росселли поднял трубку другого телефона.

— «Серый медведь», говорит «Мраморная голова», — это был сейчас код Национального центра, — высшее военное руководство одобряет, повторяю, одобряет ваш запрос. Как слышите?

— «Мраморная голова», это «Серый медведь», мы получили разрешение на атаку.

— Действуйте.

— Понятно. Конец связи.

«Орион» совершил поворот. Даже лётчики чувствовали сейчас, насколько испортилась погода. Вообще-то было ещё светло, но низкая облачность и сильное волнение на море создавали впечатление, что самолёт летит по огромному неровному коридору. Это было плохо. А хорошо было то, что обнаруженный объект вёл себя глупо, мчался вперёд на большой скорости, над термоклином, и упустить его оказалось почти невозможно. Офицер-тактик, находившийся в хвостовой части, направлял самолёт по курсу русской «Акулы». Позади хвостового оперения авиалайнера «Локхид-Электра», превращённого в самолёт противолодочных действий, выступал чувствительный прибор, называвшийся детектором магнитных аномалий. Он регистрировал изменения в магнитном поле Земли, в том числе и вызванные металлической массой подводной лодки.

— Сумасшедший, сумасшедший, сумасшедший, выпускаю дымовые сигналы! — Оператор бортовых систем нажал на кнопку.

Появилось облако дыма.

Пилот тут же повернул налево, повторил манёвр ещё несколько раз.

— Ну, что там у вас сзади? — спросил он.

— Надёжный контакт, атомная подводная лодка, по-видимому русская. Давайте приступать.

— Давно пора, — заметил пилот.

— Господи! — пробормотал второй пилот.

— Открываем люк.

— Люк открыт. Предохранители сняты, взрыватели готовы, торпеда наведена.

— Отлично, беру управление на себя, — донёсся голос офицера, ответственного за тактические операции. — Готов к сбрасыванию.

Казалось, все что-то слишком уж просто. Пилот направил самолёт по облачкам дыма, вытянувшимся почти в идеальную прямую. Самолёт миновал первое, второе, затем третье облачко…

— Сбрасываем торпеду! Торпеда сброшена!

Пилот прибавил мощность и поднялся на несколько сотен футов выше.

Противолодочная торпеда типа «50» вывалилась из открытого люка самолёта. Её падение замедлил небольшой парашют, который отделился в тот момент, когда торпеда коснулась поверхности воды. Эта новейшая торпеда, последнее слово техники, приводилась в движение не винтом, а почти беззвучным двигателем и была запрограммирована таким образом, что её нельзя было обнаружить до тех пор, пока она не достигла намеченной глубины в пятьсот футов.

Пора сбавить скорость, подумал Дубинин. Ну хорошо, ещё несколько тысяч метров. Он считал риск оправданным. Вполне разумно было предположить, что американский подводный ракетоносец останется на небольшой глубине, недалеко от поверхности. Если догадка Дубинина была правильной, то под слоем температурного скачка — а «Адмирал Лунин» находился на глубине ста десяти метров — поверхностный шум не позволит американцам услышать его лодку и он сумеет провести заключительную часть поиска незаметно. Дубинин собирался уже поздравить себя с тем, что принял правильное тактическое решение.

— Слышу гидролокатор торпеды справа по носу! — донёсся крик лейтенанта Рыкова из гидролокационного отсека.

— Лево руля! Полный вперёд! Где торпеда?

— Движется с уклоном в пятнадцать градусов! Под нами! — снова послышался голос Рыкова.

— Аварийное всплытие! Рули вверх! Новый курс три-ноль-ноль! — Дубинин вбежал в гидролокационный отсек.

— Что за чертовщина?

Рыков был бледен.

— Не слышу шума винтов… только этот проклятый гидролокатор… вот он ушёл в сторону — нет, снова работает в режиме поиска!

— Меры противодействия — три, пуск! — скомандовал Дубинин.

— Канистры выпущены!

Оператор мер противодействия «Адмирала Лунина» быстро выстрелил три пятнадцатисантиметровые канистры с материалом, выпускающим газ при контакте с водой. Выходящие из канистр пузырьки создавали цель для торпеды, но эта цель не двигалась. Американская «умная» торпеда типа «50» уже почувствовала присутствие подводной лодки и устремилась к ней.

— Проходим сто метров, — выкрикнул старпом. — Скорость двадцать восемь узлов.

— На глубине в пятнадцать метров прекратить подъем, но не бойтесь выброситься на поверхность.

— Ясно! Двадцать девять узлов.

— Больше не слышу торпеду, изгиб линии буксируемых датчиков лишил нас возможности прослушивать её гидролокатор. — Рыков поднял руки в бессильной ярости.

— Ничего не поделаешь, придётся потерпеть, — ответил Дубинин. Шутка была не слишком остроумной, но операторы гидролокационного отсека почувствовали себя лучше.

— «Орион» только что атаковал торпедой движущуюся к нам подлодку, сэр. Я уловил едва слышные звуки в ультразвуковом диапазоне, пеленг два-четыре-ноль. Это одна из наших, типа «50», сэр.

— Надеюсь, она управится с русскими, — заметил Рикс, — И слава Богу.

— Проходим глубину пятьдесят метров, выравниваем угол всплытия, рули вверх десять градусов. Скорость тридцать один узел.

— Меры противодействия не сработали… — сказал Рыков. Буксируемые пассивные датчики теперь выровнялись, и торпеда все ещё преследовала «Адмирала Лунина».

— Никакого шума винтов?

— Никакого… Я услышал бы их даже на такой скорости.

— Наверно, один из самых последних образцов…

— Тип «50». Я слышал, это очень «умная маленькая рыбка».

— Это мы ещё посмотрим. Евгений, ты не забыл про волнение на поверхности? — улыбнулся Дубинин.

Старпом блестяще управлял движением подлодки, однако тридцатифутовые волны гарантировали, что субмарина неизбежно выскочит на поверхность между ними. Торпеда была всего в трехстах метрах от подлодки, когда «Адмирал Лунин» прекратил всплытие и выровнялся.

Американская противолодочная торпеда типа «50» была не просто «умным» оружием, а по-настоящему гениальным. Её приборы опознали меры противодействия, использованные Дубининым всего несколько минут назад, и, пустив в ход мощный гидролокатор, она искала теперь подводную лодку, чтобы завершить свою миссию. Однако законы физики были на стороне русских. Часто думают, что звуковые волны гидролокатора отражаются от металлического корпуса корабля, но на самом деле это не так. Гидролокация основана на отражении звуковой волны от воздуха, находящегося внутри субмарины, или, если уж быть совсем точным, от границы между водой и воздухом, сквозь которую волна не может пройти. Торпеда типа «50» была запрограммирована таким образом, что принимала эту границу между воздухом и водой за корабль. Когда торпеда устремилась за своей добычей, её чувствительные приборы начали замечать гигантские силуэты судов, простирающиеся на всю ширину действия гидролокатора. Это были волны на поверхности, хотя в программу торпеды было введено условие, что она не будет обращать внимание на плоские поверхности и таким образом избежит проблему «захвата морской поверхностью», её проектировщики упустили из виду проблему высоких волн. Торпеда выбрала ближайшую цель, помчалась к ней и… выпрыгнула в воздух подобно сёмге. Она вонзилась в подошву следующей волны, нашла следующую огромную цель — и выпрыгнула снова. На этот раз торпеда ударилась в набегающую волну под небольшим углом. Динамические силы заставили её повернуться и помчаться на север внутри корпуса волны, ощущая слева и справа огромные корабли. Наконец она выбрала цель, повернула налево, снова выпрыгнула в воздух, однако на этот раз ударилась о следующую волну с такой силой, что сработал контактный взрыватель и торпеда взорвалась.

— Совсем близко! — выдохнул Рыков.

— Не так уж близко, примерно в тысяче метров, но может быть и дальше. — Капитан наклонился к рубке управления. — Сбавить скорость до пяти узлов. Опуститься на тридцать метров.

— Попали или нет?

— Не знаю, сэр, — ответил оператор. — Иван быстро всплыл к поверхности, и торпеда помчалась за ним, несколько раз меняла курс… — Он провёл пальцем по экрану дисплея. — Затем взорвалась вот здесь, недалеко от того места, где «Акула» скрылась в поверхностном шуме. Не могу дать точного ответа — шума ломающихся переборок и шпангоутов не было слышно, сэр. Думаю, промахнулись.

— Пеленг и расстояние до цели? — спросил Дубинин — Примерно девять тысяч метров, пеленг ноль-пять-ноль, — ответил старпом. — Какой у вас сейчас план, товарищ командир?

— Мы должны найти и уничтожить цель, — произнёс капитан первого ранга Валентин Борисович Дубинин.

— Но…

— На нас было совершено нападение. Эти мерзавцы хотели уничтожить нас!

— Торпеда была сброшена с самолёта, — напомнил ему старший помощник.

— Я не слышал никакого самолёта. На нас напали.. Мы будем защищаться.

— Ну?

Инспектор Пэт О'Дэй быстро записывал. «Америкэн Эйрлайнс», подобно всем крупным пассажирским авиакомпаниям, заносила в компьютеры всю информацию с билетов. Имея в своём распоряжении номер билета и номера рейса, можно было проследить за кем угодно.

— Спасибо, — поблагодарил он женщину на другом конце провода. — Одну минуту. — О'Дэй повернулся к Мюррею:

— Было продано всего шесть билетов первого класса на этот рейс из Денвера в Даллас — Форт-Уэрт. Самолёт оказался почти пустым, но он ещё не вылетел — дорожка в Далласе обледенела, У нас есть имена ещё двух пассажиров первого класса, которые решили лететь через Майами. Рейс в Даллас совпадал по времени с другим рейсом, вылетавшим в Мехико-Сити. Те двое, что решили лететь через Майами, тоже резервировали билеты на самолёт DC-10 из Майами в Мехико-Сити. Этот самолёт уже взлетел и прибывает в Мехико-Сити через час.

— Если повернуть его обратно?

— Они говорят, что это невозможно, не хватит топлива.

— Один час — Боже мой! — не выдержал Мюррей. О'Дэй провёл ладонью по лицу. Как и все в Америке, он был испуган, испуган больше других, так как те, кто находился в командном центре, были лучше информированы о масштабах трагедии, — инспектор Патрик Шин О'Дэй всеми силами старался не думать об этом и сосредоточить внимание на главном. Полученные ими сведения были косвенными и слишком ненадёжными, чтобы считать их весомыми доказательствами. За двадцать лет своей службы в бюро он встречал слишком много совпадений. С другой стороны, он также не раз был свидетелем того, как крупные дела раскрывались на основании ещё более ненадёжных доказательств. Оставалось воспользоваться тем, чем они располагали, другого у них не было.

— Дэн, я…

Вошла курьер из архива. Она передала Мюррею два досье. Помощник заместителя директора ФБР открыл сначала досье на Расселла, разыскивая фотографию из Афин. Затем достал самую последнюю фотографию Исмаила Куати. Он положил оба снимка рядом с фотографиями с паспортов, переданных факсом из Денвера.

— Что ты думаешь, Пэт?

— Эта паспортная фотография… Этот парень слишком худой для Куати… Скулы и глаза похожи, а вот усы — нет. Кроме того, если это он, то быстро лысеет…

— Значит, ты согласен, что глаза похожи?

— Глаза такие же, Дэн, и нос — да, это он. А кому принадлежит вторая фотография?

— Неизвестно. Эти снимки из Афин. Светлая кожа, тёмные волосы, ухоженное лицо. Причёска такая же, линия волос тоже. — Он проверил описание в паспорте и водительском удостоверении. — Невысокий, худощавый — все совпадает, Пэт.

— Я согласен, согласен процентов на восемьдесят. Кто юридический атташе в Мехико-Сити?

— Берни Монтгомери, черт побери! Он приехал в Вашингтон, чтобы встретиться с Биллом.

— Попробовать Лэнгли?

— Пожалуй.

Мюррей поднял телефонную трубку прямой связи с ЦРУ.

— Где Райан?

— Здесь, слушаю тебя, Дэн. Есть новости?

— Да, кое-что. Первое. Парень по имени Марвин Расселл, индеец из племени Сиу, член «Союза воинов», исчез из-под нашего наблюдения в прошлом году, по нашему мнению, находился где-то в Европе. Его нашли с перерезанным горлом сегодня в Денвере. С ним были двое, они улетели из Денвера. На одного из них у нас есть фотография, но нет имени. А вот второй — Исмаил Куати.

Появился, мерзавец! — подумал Райан.

— Где они?

— Мы считаем, что они находятся на самолёте компании «Америкэн Эйрлайнс», летящем из Майами в Мехико-Сити, у них билеты первого класса, до прибытия в аэропорт осталось около часа.

— Ты считаешь, между ними есть связь?

— Фургон, зарегистрированный на имя Марвина Расселла, также именуемого Робертом Фрейдом из Роггена, Колорадо, был на автостоянке стадиона. У нас есть поддельные документы ещё на двоих: один из них, по-видимому, Куати, другой нам неизвестен. Документы были найдены на месте убийства. Достаточно оснований для ареста по обвинению в убийстве.

Да, подумал Джек. Не будь ситуация столь ужасной, Райан засмеялся бы, выслушав Мюррея.

— В убийстве? Ты хочешь попытаться арестовать их?

— Если только у тебя нет предложения получше.

Райан задумался.

— Слушай, Дэн, может быть, у меня действительно есть хорошее предложение. Погоди минуту.

Он поднял трубку другого телефона и набрал номер посольства США в Мехико-Сити.

— Это Райан. Мне нужен начальник резидентуры. Тони? Джек Райан. Кларк все ещё у вас? Отлично, дай ему трубку.

— Господи, Джек, какого черта…

Райан резко оборвал его.

— Молчи, Джон. Ты должен сделать следующее. На самолёте компании «Америкэн Эйрлайнс» рейсом из Майами примерно через час прибывают двое. Через несколько минут ты получить факсом их фотографии. По нашему мнению, они могут быть замешаны в это.

— Значит, это террористический акт?

— Это лучшее из всего, что нам удалось выяснить, Джон. Нам нужны эти двое — и как можно быстрее.

— Могут возникнуть трудности с местной полицией, Джек, — предупредил Кларк. — Мне бы не хотелось вступать в перестрелку с ними.

— Посол на месте?

— По-моему, да.

— Соедини меня с ним и никуда не уходи.

— Понятно.

— Приёмная посла, — ответил женский голос.

— Я говорю из штаб-квартиры ЦРУ, и мне немедленно нужен посол!

— Соединяю. — Подумать только, какая она спокойная, пронеслось в голове Райана.

— Слушаю, в чём дело?

— Господин посол, с вами говорит Джек Райан, заместитель директора ЦРУ…

— Это открытая линия.

— Знаю. Молчите и слушайте. В аэропорт Мехико-Сити прибывают два пассажира рейсом компании «Америкэн Эйрлайнс» из Майами. Нам нужно задержать их и доставить обратно в Вашингтон — немедленно!

— Наши граждане?

— Нет, мы считаем, что это террористы.

— Значит, придётся арестовать их и потребовать выдачи через местную юридическую систему…

— У нас нет на это времени!

— Райан, мы не можем применить силу, местные власти не согласятся…

— Господин посол, я прошу вас сейчас же позвонить президенту Мексики и сказать ему, что нам требуется его помощь. Скажите, что это вопрос жизни и смерти, хорошо? Если он немедленно не даст согласия, я хочу, чтобы вы передали ему, что нам известно о его пенсионном плане. Понятно? Произнесите именно эти слова: «Мы знаем о его пенсионном плане».

— Что это значит?

— Это значит, что вы должны сказать точно то, что я вам передал, понятно?

— Послушайте, мне не нравится заниматься глупыми играми и…

— Господин посол, если вы не сделаете в точности то, что я вам говорю, я прикажу одному из моих людей обезвредить вас, и тогда президенту позвонит советник-посланник.

— Вы не имеете права угрожать мне!

— Я предупреждаю, приятель, и если вам кажется, что я шучу, попытайтесь сделать по-своему!

— Спокойнее, Джек, — предостерёг Бен Гудли. Райан отвёл взгляд от телефона.

— Извините меня, сэр. У нас здесь крайне напряжённая обстановка. В Денвере произошёл ядерный взрыв, и эти двое могут помочь найти виновников. Послушайте, сейчас не время для церемоний. Прошу вас, пожалуйста, помогите нам.

— Хорошо.

Райан с трудом выдохнул.

— Спасибо. Передайте президенту Мексики, что один из наших людей, мистер Кларк, через несколько минут будет в кабинете начальника службы безопасности аэропорта. Господин посол, все это необычайно, исключительно важно. Ещё раз прошу сделать все именно так, как я вам сказал.

— Я поступлю, как вы просите. Но вам нужно успокоиться, — посоветовал профессиональный дипломат.

— Мы стараемся сдерживать себя, сэр, стараемся изо всех сил. А сейчас скажите своему секретарю, чтобы она снова соединила меня с начальником нашей резидентуры. Благодарю вас, сэр.

Райан повернулся к Гудли.

— Если снова заметишь в моём поведении что-то подобное, трахни меня по голове чем-нибудь тяжёлым, Бен.

— Кларк слушает.

— Мы пересылаем факсом фотографии вместе с именами и номерами кресел в самолёте. Прежде чем хватать их, договорись с начальником службы безопасности аэропорта. Твой самолёт все ещё там?

— Да.

— Как только они будут у тебя в руках, грузи их на борт и немедленно вылетай.

— Будет исполнено, Джек.

Райан положил трубку и соединился с Мюрреем.

— Передай все материалы, которые имеются у тебя, начальнику нашей резидентуры в Мексике. У меня там два оперативника, отличные парни, Кларк и Чавез.

— Кларк? — спросил Мюррей, передавая документы Пэту О'Дэю. — Тот самый, что…

— Тот самый.

— Желаю ему удачи.

Тактическая проблема, стоящая перед ним, была сложной. Над головой Дубинина барражировал противолодочный самолёт, и потому он не мог позволить себе ни единой ошибки. Где-то впереди находился американский подводный ракетоносец, и Дубинин принял твёрдое решение уничтожить его. Капитан рассуждал так: ему был отдан приказ защищаться в случае необходимости. Его подводную лодку атаковали торпедами, и это радикально меняло ситуацию. Вообще-то следовало запросить по радио командование флота о том, как поступить, или по крайней мере сообщить о своих намерениях, но, когда у тебя над головой кружит самолёт, это чистое самоубийство, а сегодня ему уже один раз чудом удалось спастись от смерти. Нападение на «Адмирала Лунина» означало только одно — американцы собирались напасть на его страну. Они сами нарушили своё излюбленное международное правило: моря свободны для всех кораблей. На него было совершено нападение в международных водах ещё до того, как он приблизился на расстояние, с которого мог совершить агрессивный акт. Поэтому кто-то полагал, что существует военное положение. Вот и хорошо, подумал Дубинин. Да будет так.

Хвост субмарины, состоящий из вереницы буксируемых пассивных датчиков, опустился значительно ниже глубины, на которой находилась подлодка, и акустики работали сейчас с напряжением, которого прежде никогда не испытывали.

— Контакт, — произнёс лейтенант Рыков. — Акустический контакт, пеленг один-один-три, один винт… шумит, похоже на повреждённую подлодку…

— Ты уверен, что это не надводное судно?

— Вполне… Надводные суда далеко к югу из-за шторма. Звук характерен для двигательной установки подводной лодки… Шум, словно повреждён винт или гребной вал… Смещается на юг… сейчас пеленг один-один-пять.

Валентин Борисович повернулся и крикнул в рубку управления:

— Расстояние до предполагаемой цели?

— Семь тысяч метров!

— Далеко, очень далеко… Смещение на юг… скорость?

— Трудно сказать… Точно меньше шести узлов… Слышно вращение винта, но очень смутно, и я не могу сосчитать число оборотов.

Ну что же, не исключено, у нас будет возможность произвести не один выстрел, сказал себе Дубинин и снова повернулся к рубке управления:

— Торпедный отсек! Приготовить торпеду к выстрелу по курсу один-один-пять, первоначальная глубина поиска семьдесят метров, готовность детонатора к взрыву… с четырех тысяч метров.

— Слушаюсь. — Лейтенант ввёл необходимые параметры.

— Аппарат номер один… торпеда готова! Наружный люк закрыт, товарищ капитан.

Дубинин повернулся и взглянул на своего старпома. Трезвенник — старпом не пил даже на торжественных приёмах — и обычно очень выдержанный человек, он одобрительно кивнул. Дубинин не нуждался в одобрении, но всё-таки был благодарен за него.

— Открыть наружный люк.

— Наружный люк открыт.

Командир торпедной части откинул пластиковый чехол с кнопки пуска.

— Огонь!

Лейтенант нажал на кнопку.

— Торпеда пошла.

— Мостик, докладывает акустик! Шум, шум, пеленг один-семь-пять — торпеда в воде, пеленг один-девять-пять!

— Полный вперёд! — крикнул Рикс механику.

— Капитан! — воскликнул Клаггетт. — Отмените приказ!

— Что? — Молодой матрос у руля не знал, как ему поступить. Юноше было всего девятнадцать лет, и ему ещё не приходилось слышать, чтобы кто-то требовал отменить приказ капитана. — Как мне поступить, сэр?

— Капитан, если вы дадите полную мощность двигателю, гребной вал выйдет из строя через пятнадцать секунд!

— Черт побери, вы правы. — Под красным боевым освещением рубки лицо Рикса казалось розовым. — Передайте в машинное отделение, пусть разовьют наибольшую скорость при условии сохранения безопасности вала. Руль направо десять градусов, поворачиваем на север, новый курс ноль-ноль-ноль.

— Руль направо десять градусов, сэр. — Голос юноши дрожал, его руки поворачивали штурвал. Страх ничуть не менее заразителен, чем чума. — Сэр, руль положен направо десять градусов, переходим на новый курс ноль-ноль-ноль.

Рикс кивнул.

— Хорошо.

— Мостик, докладывает акустик, пеленг на торпеду сейчас один-девять-ноль, она виляет влево и вправо, её активный гидролокатор не включён.

— Спасибо, — произнёс Клаггетт.

— Как только буксируемые датчики перестанут давать информацию, мы тут же потеряем её.

— Совершенно верно, сэр. Капитан, а если мы сообщим «Ориону», что происходит?

— Хорошая мысль. Поднять антенну.

— «Морской дьявол-1-3», вызывает «Мэн».

— «Мэн», это один-три, мы все ещё пытаемся оценить действия сброшенной нами торпеды и…

— Один-три, на нас идёт торпеда по пеленгу один-восемь-ноль. Вы промахнулись. Принимайтесь снова за поиск к югу от нас. Мне кажется, русские ориентируются на наш шум.

— Ясно, начинаем действовать.

Офицер, руководивший тактическими действиями, передал на Кодиак, что здесь разгорелось настоящее сражение.

— Господин президент, — сказал Райан, — в нашем распоряжении, по-моему, есть полезная информация, сэр.

Джек сидел перед микрофоном, положив ладони на стол. Они были такими влажными, что на поверхности остались пятна, заметил Гудли. И всё же он позавидовал способности Райана сохранять самообладание.

— И что же это за информация? — резко бросил Фаулер. Услышав тон президента, Райан опустил голову.

— Сэр, ФБР только что сообщило нам, что у них есть сведения о двух, может быть трех, известных террористах, бывших сегодня в Денвере. Двое сейчас находятся в самолёте, летящем в Мексику. У меня там есть люди, и мы намерены попытаться задержать их, сэр.

— Одну минуту, — произнёс Фаулер. — Мы знаем, что это был не террористический акт.

— Райан, говорит генерал Фремонт. Как была получена эта информация?

— Я не знаком со всеми подробностями, но они получили сведения относительно автомобиля — по-моему, фургона, — находившегося недалеко от места взрыва. Они проверили номерной знак машины и её владельца — он был убит, а затем проследили двух других по их авиабилетам и…