— Кьяри, не дави на меня! Ты же видел вспоротую обшивку. К тому же они так и не ответили ни на один наш сигнал, хотя мы передавали их с километрового расстояния, потратив всю энергию «Странника» на это. Мы перепробовали все мыслимые радиочастоты, вплоть до лазеров, прожекторов и сигнальных ракет; вдобавок при швартовке помяли обшивку. И ни звука. Повода для оптимизма не вижу.

— Все это эмоции.

— Уволь меня от своих рассуждений!

— Черта лысого. Ты хочешь поднять лапки кверху.

— Да, да! Бен, я боюсь. Я должна быть скалой, за которой могут укрыться остальные, опорой, должна быть сильной каждую дерьмовую секунду каждого дерьмового дня. И в этом качестве я жутко лажанулась. Кто позаботится обо мне, комиссар? К кому я-то могу обратиться за помощью, а?!

— К себе.

— Потрясссно! Я пыталась, приятель; никто не отозвался.

— Пытайся упорнее, приятельница. Только это отличает седоков на передних сиденьях от пассажиров задних. — Он развернул Николь к себе. Еще ни разу не видела она Кьяри таким гневным и беспощадным. — Ты командир корабля, Ши, именно потому, что глубоко в душе, там, где проходит этот дерьмовый рубеж, ты достаточно безжалостна, чтобы сделать все необходимое ради успешного завершения миссии, и достаточно сильна, чтобы жить с этим. Вести вперед не только себя, но и окружающих. Свой экипаж. Это по силам тебе, Николь.

— Нет. Уже нет.

— Значит, предпочитаешь сидеть и ныть?

— По-моему, у меня нет иного выбора.

— Баба! — Николь показалось, что Кьяри ударит ее, но он начал бичевать ее словами. — Ты жива, сука! Это Кэт, Паоло и Шэгэй распались на атомы вместе со всем кланом Вулфов. Как ни крути, тебе отпущено на месяц больше, чем им; у тебя есть возможности, которых они не получат никогда. Они купили это время для всех нас ценой собственной жизни, старлей, а у тебя хватает наглости оплакивать себя?! — Он не находил слов.

Николь смотрела куда-то в сторону.

— Ты не подслащивал пилюлю, не так ли? — наконец спросила она.

— Чертовски верно.

— Подростком я частенько воображала себя в ВВС, парила по космосу без малейших усилий, вступала в бой с корсарами, стояла лицом к лицу с трусливыми космическими мерзавцами, спасала очаровательных принцев… Но в мечтах нет страха, боли, расплаты за ошибки. Я видела смерть друзей, Бен, и теперь стою перед возможностью — вероятностью — собственной смерти. Я боюсь.

— Господи, Николь, а с чего ты взяла, что ты другая? Думаешь, эти чувства доступны одной тебе? Мы все видели пробоину, и каждый понимает, что она означает. — Кьяри выскользнул из кресла, оказавшись перед Николь. — Никто не просит от тебя чуда, милая; просто делай все, что в твоих силах.

Звякнул люк, и Андрей заглянул в рубку.

— Прошу прощения, — начал он, но Николь жестом пригласила его войти. — Просто я подумал, что это может пригодиться.

Он бережно прижимал к груди спрятанные в футляры гитару Николь и флейту Кьяри.

— Черт возьми, они-то как тут оказались?! — недоверчиво спросила Николь. — Я же велела брать только самое необходимое!

— Разве к ним не подходит это определение? — с совершенно невинным видом произнес Андрей.

Николь погладила штампованный пластик футляра, чувствуя непреодолимое желание извлечь покоящийся внутри инструмент, и расплылась в улыбке.

— Спасибо, — выдохнула она Андрею, присовокупив пылкий поцелуй.

Сдвинув облегающий капюшон, она энергично потерла виски, тряхнула головой, чтобы всклокоченные волосы улеглись более-менее пристойно, и нажала на клавишу интеркома.

— Хана, как дела?

— Как у пушечного мяса, — тотчас же откликнулась та. — Сижу и жду, когда великие умы, которым я доверила свою жизнь, созреют на дальнейшие действия.

— «Великие умы»?

— Конечно. Ведь не будь ты такая крутая, тебя не поставили бы командиром, правда? — И вдруг шутливый тон стал серьезным. — Николь, как ты себя чувствуешь?

— Мне уже лучше. По-моему, тянуть больше незачем. В седло!

Кьяри включил магнитные захваты своих ботинок, и они с громким лязгом припечатались к палубе. Комиссар потянулся, поудобнее устраиваясь в черном бронированном скафандре. Николь отстегнула ремни и развернулась, зависнув на уровне его глаз. Потом ухватилась за него и поцеловала, прижавшись к Бену, насколько позволяли объемистые скафандры. За первым поцелуем последовал второй, вскружив обоим головы; сердца их отчаянно колотились, кровь запульсировала в жилах.

— Дьявол! — вспылил Кьяри, неуютно поежившись.

— Что стряслось? — встревожилась Николь.

— Хорошо, что в твоем скафандре другой дренаж.

— Ой Господи, Бен, извини!.. — не договорив, она расхохоталась.

— Ты душка, Ши, — буркнул он. — К счастью, это тоже проходит.

— Как твой скафандр?

— Нормально. Как всегда, слабым звеном является человек. Боже, Ши, я веду себя, как мальчишка.

— Жизнь — штука нелегкая. Держи свой шлем. — Она опустила ему на голову темную сферу и защелкнула запоры. Затем, оттолкнувшись от комиссара, выключила свет. — Проверка датчиков, Бен.

— Тепловой и радиолокатор в норме, — доложил он. — Фотоусилитель и оптическая видеокамера в норме. Биодатчики в норме. Боевые системы активны и в норме. Эта скотина работает как часы.

Вслед за Николь он двинулся на корму, к единственному шлюзу «Скитальца».

— Пока мы здесь, прошу вас запомнить главное. — Николь по очереди оглядела команду. — Комиссар Кьяри будет нашим разведчиком. Он войдет на Чужака первым. Как только мы окажемся на борту, он берет все в свои руки. Что бы ни случилось — в самом буквальном смысле, — никто ничего не делает без моей команды. А если что-то произойдет со мной, командование переходит к комиссару Кьяри. Никто не должен притрагиваться к оружию, а уж тем более не пускать его в ход без приказа. Пока не выяснится обратное, будем считать, что инопланетяне настроены мирно. Не лезьте на рожон, но и не шарахайтесь. Вопросы есть?

Она обернулась к Кьяри, невидимому за непроницаемо-черным забралом шлема.

— Бен, ты у нас сойдешь за танк. Все, что я сказала остальным, относится к тебе в двойном размере. Никакой пальбы, пока я не прикажу.

— Даже если меня атакуют, — полувопросительно уточнил он.

— В данной ситуации наша безопасность отходит на второй план, — кивнула Николь.

— Утешительная мысль, — проворчала Хана.

— Бен, как только будешь готов, начинай, — подытожила Николь.

Кьяри поудобнее ухватил гранатомет, кажущийся хрупкой игрушкой в бронированной рукавице, и вошел в шлюз. Николь включила пристегнутый к левому предплечью блокнот. Его дисплей показал картину, воспринимаемую камерой на шлеме Кьяри; качество приема было великолепным.

Примерно минуту спустя голос Кьяри затрещал в наушниках. Она немного помудрила с панелью управления под блокнотом, пока помехи не стихли.

— Я у наружного люка Чужака, Николь. Ты принимаешь?

— На все сто, Бен, и звук, и изображение.

— Хорошо. Андрей прав — по-моему, это аварийный шлюз. По моим прикидкам, он прямоугольный, три на четыре метра. То ли они очень толстые, то ли люк рассчитан сразу на многих. О-ля-ля! Это уже интересно. Видишь?

— Пиктограммы. Похоже на инструкцию.

— Ты упустила очевидное. Приглядись повнимательнее.

— А?

Хана прижалась к Николь сбоку, и та повернула руку, чтобы подруга лучше видела дисплей.

— Они гуманоиды, — Хана присвистнула.

— Что?!

Кьяри сделал наезд, и Хана указала на стилизованный силуэт.

— Это лишь грубый набросок. Но взгляните: две ноги, две руки, туловище и голова посредине. Двуногие прямоходящие. Как мы.

— Конструкция люка тоже вроде бы подтверждает эту гипотезу, Николь, — подхватил Кьяри. — Запорный механизм сконструирован для руки наподобие нашей. Очень удобный. Только непонятно, то ли они субтильнее, чем мы, то ли носят более тонкие скафандры. Но я без труда с ним справлюсь. Я следую инструкции и открываю люк.

Комиссар не спешил, перепроверяя каждый шаг. Наконец он закончил манипуляции, и у всех вырвался вздох облегчения.

— Открылся, — зачем-то сообщил Кьяри.

— Мы заметили, — хмыкнула Николь. — Что скажешь?

— Размеры шлюза соответствуют размерам люка — три на четыре, а мой дальномер сообщает, что его глубина семь метров. Порядочно. Внутренний люк под стать внешнему. И снова простая пиктографическая инструкция рядом с более подробной печатной. Переключатели четко размечены и удобно размещены. — Небольшая пауза. — Ну, пошла потеха. Хочу закрыть наружный люк и впустить сюда малость воздуха.

— Действуй, как будешь готов, — отозвалась Николь, мысленно добавив: «Будь осторожен».

— Люк пошел, — доложила Хана. Как только люк стал закрываться, комиссар начал отсчет. Николь вторила ему с небольшим опозданием — таким образом они сразу же узнают, если связь после закрытия прервется.

— Закрылся, — объявил Кьяри. Николь подтвердила и сообщила, что и аудио— и видеосигнал искажены. На дисплее блокнота виднелось «заснеженное» помехами изображение. Оно немного подергивалось, пока Кьяри мотало из стороны в сторону хлынувшим в шлюз потоком воздуха.

— Насосы высокого давления, — отметил он, — для экстренного заполнения шлюза. Ну, чтоб я!..

— Что?! — всполошилась Николь.

— Это воздух! С небольшой натяжкой можно считать его земным. Давление чуть ниже привычного — примерно как в Денвере. Зато содержание кислорода выше; мой анализатор также показывает азот, двуокись углерода, водяные пары и благородные газы. Пока никаких неизвестных элементов, органических или микробиологических примесей… Черт!

Изображение на блокноте Николь озарилось серией ослепительных разноцветных вспышек, и в тот же миг аудиосигнал потонул в шквале помех.

— Кьяри! — завопила Николь. — Бен!

— Порядок, командир, — донесся ответ, когда безумная цветомузыка прервалась столь же внезапно. — Ого! Я даже сдрейфил. Погодите пару секунд, мне нужно сориентироваться. У меня перед глазами плавают мушки размером с дом.

— Поляризаторы шлема не сработали?

— Не успели. Но мне не причинили никакого вреда. Шлюз заполнился каким-то газом. Наверное, своеобразная дезинфекция. А спецэффекты, должно быть, призваны задержать незваного гостя…

— …и дать экипажу время подготовить хлеб-соль, — закончила Николь, — а также сделать гостя более сговорчивым.

— Что-то в этом роде. По-твоему, надо идти дальше?

— Выбора нет, Бен. Мосты сожжены. Но в пекло не лезь.

— Как всегда. Попробую открыть внутренний люк. Не-а. Не везет, Николь. Я тут застрял до окончания дезинфекции.

Прошло пятнадцать бесконечных, изнурительных минут, прежде чем внутренний люк с шипением уполз в переборку, и Кьяри опасливо ступил в ярко освещенный, стерильный коридор. Створка автоматически закрылась, значительно ухудшив качество аудио— и видеоприема.

— Бен, — окликнула Николь, — изображение совсем дерьмовое из-за «снега» и прострелов. Как это выглядит вблизи?

— Я в коридоре, — медленно, отчетливо выговаривая каждый звук, сообщил он. Тем не менее все напрягали слух, чтобы понять его слова. — Ширина и высота такие же, как у люка. Дальномер показывает пятнадцать метров. В вертикальные переборки вмонтированы различные блоки, снабженные пиктограммами и более подробными инструкциями на инопланетном языке. Ага, вот так самородок! — возликовал он. — Шкаф со скафандрами. Открываю. Видите, что я нашел?!

— С трудом.

— Мы с Ханой были правы. Они гуманоиды и низкорослые. Их скафандры вовсе не раздуваются; наши по сравнению с ними кажутся танками. Блестящая работа. Интересно, что они используют в качестве брони?

— Комиссар… — пробормотала Николь.

— Понял. Иду дальше. В соседнем шкафчике переносные резервуары, видимо, воздух. Еще дальше медикаменты и медоборудование, вплоть до каталок. Весьма разумно. Входящему через аварийный шлюз может понадобиться экстренная помощь. Хотел бы я взглянуть на их хирургические инструменты. Они расскажут очень многое. Но контейнер запечатан. Думаю, лучше не трогать. В дальнем конце коридора очередной люк, но я не пойду дальше, пока вы ко мне не подоспеете. Чем дальше я уйду, тем хуже будет связь.

— Поняли, — подтвердила Николь. — Выходим.

— Оригинально, — отметила Хана. — Двойная блокировка. Они могут впустить кого-то на борт и заняться его ранами, не подвергая угрозе остальной корабль. А спорим, Николь, что эти две камеры просто нашпигованы датчиками?

— Прибереги денежки. Я даже не знаю, что лучше — найти пустой звездолет или встретиться с живой командой. Андрей, как только войдем, включай картограф. Надеюсь, он не даст нам заблудиться.

Картографом назывался небольшой компьютер с инерционным датчиком. В его память уже внесли внешний абрис звездолета, и он будет регистрировать продвижение экипажа по судну, показывая местоположение и относительно стартовой точки, и относительно наружной обшивки. В его памяти будет регистрироваться буквально каждый шаг. Николь оставалось лишь надеяться, что прибор не подведет.

В первые часы пребывания на звездолете они продвигались медленно и без происшествий. За внутренней камерой лежал очередной коридор, уходящий к носу и корме, метров на сто в каждую сторону. И этот проход тоже оказался высоким и широким — вероятно, для быстроты и удобства передвижения.

— Как любезно с их стороны, что они не выключили свет, — заметил Андрей.

— Жаль разочаровывать тебя, товарищ, — хмыкнул Кьяри. — Мои датчики зарегистрировали легкий скачок тока, когда я вышел из шлюза, — вот тогда-то свет и включился. А до того здесь было темно, как в межгалактической бездне.

— А вы заметили, — почти риторически поинтересовался Андрей, — насколько схожа планировка их звездолета с нашими?

— Фундаментальные принципы конструирования и физические законы универсальны, — отозвался комиссар. — Так что разумно предположить, что и в конструкции не должно быть отличий.

— Если хотите знать мое мнение, — скривившись, тряхнула головой Хана, — мне было бы куда спокойнее, окажись строители этого корабля традиционными чешуйчатыми, пучеглазыми скользкими чудищами со щупальцами.

— С чего бы это?

— А с того, Андрей, что если они выглядят как мы и строят как мы, то могут и мыслить аналогично, и испытывать ту же инстинктивную неприязнь к непрошеным гостям.

— «Синдром скупого рыцаря»? — ухмыльнулась Николь.

— Давай-давай, командир, веселись! Но на жертву кораблекрушения этот звездолет не очень-то похож.

— Конец, — сообщил шедший впереди Кьяри.

— Нашел что-нибудь? — осведомилась Николь.

— Сами посмотрите.

Коридор перекрывал массивный люк. Как и все остальное, он пестрел инопланетными надписями и значками, нанесенными крикливыми светящимися красками. Смысл очевиден: НЕ ВХОДИТЬ.

— Николь, — предложил Кьяри, — включи свой наружный микрофон.

Но из микрофона не донеслось ни звука.

— А ты перейди в ультразвуковой диапазон, — посоветовал он, и Николь тут же сморщилась, когда пронзительный визг прошил мозг, пульсируя в такт лампам.

— Спасибо тебе огромное, — буркнула она, убавляя громкость.

— Каюсь. Но ведь смысл послания до тебя дошел? Это явное предупреждение «держись подальше», только звуковая компонента настолько высокочастотна, что недоступна человеческому слуху.

— Хм. — Николь подошла к люку и потрогала его поверхность. — Лед. Не удивлюсь, если с той стороны глубокий вакуум.

— Космического пространства? — уточнила Хана.

— Ага. В двадцати метрах позади был перекресток. Давайте вернемся туда. Я хочу отыскать каюты и пульты управления.

— Николь, — сказал Андрей, — напоминаю: баллоны рассчитаны на пятьдесят килосекунд. В шлюзе с остальным снаряжением есть сменный комплект баллонов еще на пятьдесят килосекунд. После этого мы или должны перейти на местный воздух, или вернуться в головной отсек за добавкой.

— Хана, ты у нас специалист по системам жизнеобеспечения. В этом воздухе есть какая-нибудь пакость?

— Во-первых, это не совсем моя область, а во-вторых, эти датчики служат лишь для элементарного анализа.

— Знаю. Но ты не обнаружила ничего такого, что противоречит первоначальным наблюдениям Кьяри?

Хана молча покачала головой.

Теперь они шли вперед, с каждым шагом приближаясь к сердцу корабля. Ряд закрытых переборок по диагонали пересекал колоссальное судно. Когда же они окончательно определили абрис опечатанной части звездолета, Андрей прикинул, что вакуум заполнил примерно половину объема корабля.

Мостик явил взорам странную смесь утилитарности и явного потворства собственным слабостям. Здесь имелось семь рабочих постов: четыре пульта вытянулись в ряд вдоль боковой переборки, еще два — по бокам от мощного центрального пульта, установленного на возвышении. Эти пульты образовали равносторонний треугольник, а в промежутке между ними — громадный шар метров четырех в диаметре, рассеченный палубой на два равных полушария. Голографический резервуар очень смахивал на гигантский магический кристалл.

У задней переборки по обе стороны открытого люка находятся вспомогательные пульты. А позади главенствующего пульта — его сразу же окрестили командирским — круглое отверстие в палубе с шестом, как в пожарном депо, уходящим на нижний этаж. Выставив гранатомет перед собой, Кьяри нырнул вниз.

— Чисто, как в отцовском кабинете, — прокомментировал Андрей. «Чересчур чисто», — мысленно отметила Николь и почувствовала холодную волну страха.

— Наверное, они не ожидали столь мощного взрыва, — произнесла она больше для себя самой. Андрей отстегнул свой «Хассельблад» и принялся снимать все, что попадалось на глаза, а Хана склонилась над пультом и испуганно отскочила, когда дисплей, вспыхнув, обрушил на нее поток невразумительных данных и снова выключился.

— Нет-вы-видели?! — выдохнула она.

— Можно говорить об этом судне что угодно, — мрачно заметил Андрей, — но оно не мертво.

— А если корабль жив, — подхватила Николь, — с чего мы решили, что экипаж мертв? Везде, куда ни глянь, порядок и уют, будто корабль только что сошел со стапелей. Господи Боже мой, а как вам нравится мостик! Не знаю, что тут было, но выжило достаточно народу, чтобы прибрать в доме и обеспечить бесперебойное или почти бесперебойное функционирование бортовых систем.

— Может, у них есть роботы-уборщики? — предположила Хана.

— Ты видела хоть одного?

— Хорошая прислуга от природы весьма деликатна. Или у них выходной.

Николь фыркнула. Андрей бросил взгляд на хронометр и воскликнул:

— Эти баллоны на пятнадцать килосекунд, Николь. Чуть больше четырех часов. Пора возвращаться в шлюз за резервом.

— Поняла, Андрей. Бен, что там внизу?

— Уйма пультов. Напоминает систему автоматического контроля. Но разрази меня гром, если я знаю, что она контролирует — жизнеобеспечение, климатизаторы, электрооборудование? Тут был офигенный пожар. Обуглилась целая стена вместе с пультами, а два из них просто всмятку.

— Ладно. Поломаем голову над этими загадками потом. Возвращаемся за запасными баллонами.

Дальнейшее стало для нее полной неожиданностью. Звездолет был так огромен, так пустынен, что подсознательно Николь уже считала его таким же мертвым, как «Странник».

Насторожил ее приглушенный, чрезмерно спокойный и сдержанный голос Кьяри, донесшийся по цепи боевого скремблера[6], предназначенный только для ее ушей. Ничего не подозревавшие Хана и Андрей продолжали радостно соваться туда-сюда, куда более увлеченные исследованиями, чем хотели бы признаться.

— Николь, — процедил Кьяри, — замри. Даже пальцем не шевели.

— Что там?

— Прикажи всем затаиться. Повернись очень-очень медленно. Но что бы ты ни увидела, женщина, умоляю, не пытайся схватиться за оружие.

Раньше Николь думала, что понимает выражение «внутри все словно заледенело», но теперь эти слова поблекли. Вытянув шею, она подбородком нажала клавишу ОБЩИЙ ВЫЗОВ (СКРЕМБЛЕР).

— По моей команде, — просто чудо, как невозмутимо она это произнесла, — замерли!

Все послушно подчинились, и Николь облегченно вздохнула.

— Что случилось, Николь? — спросила Хана.

— Не знаю. Сейчас выясню. Расслабьтесь, но не шевелитесь… И пожелайте мне удачи.

Гадая, не станет ли ее следующее движение последним, Николь легонько оттолкнулась ногой от корпуса командирского пульта, и ее невесомое тело медленно повернулось к задней переборке. Руки неподвижно висели вдоль туловища, и Николь терзалась от мысли, что правая ладонь почти касается кобуры.

В глаза бросился Кьяри, по пояс высунувшийся из отверстия в палубе, спиной к ней; затем она увидела стоящих перед ним. Какое-то мгновение она отказывалась верить своему разуму. На помощь пришли инстинкты: она поменяла положение, зацепилась за панель и затормозила вращение. Восемь часов бродили они по звездолету, исходив его вдоль и поперек, гадая, как выглядели хозяева и куда подевались. Теперь ответ на оба вопроса явился воочию.

Чужаки выстроились вдоль задней переборки; большинство сгрудилось вокруг люка, в каких-нибудь двух метрах от Кьяри. Вооружены и, похоже, очень-очень сердиты.