Я буду просто наблюдать за тобой

— Когда их принесли? — спросила Кэтрин.

— Сегодня утром.

— Позвоните цветочнику и попросите заменить их. — Те розы, которые ей принесли в больницу, были свежайшими, вспоминала она.

Столы в обеденном зале были накрыты к ланчу. В сопровождении помощника официанта Кэтрин переходила от одного к другому, внимательно осматривая их.

— Здесь и там, у окна, недостаточно салфеток, а на том столе нет одного ножа, и солонка имеет неряшливый вид.

— Да, мадам.

Она прошла на кухню. Старый шеф-повар, проработав двадцать лет, в июле ушел на пенсию. Его преемник, Клив д'Арсетт, несмотря на свои двадцать лет, пришел с внушительными рекомендациями. Но через четыре месяца Кэтрин стало ясно, что на подхвате у него получалось неплохо, а вот доверять ему самостоятельную работу было еще рано.

Он готовил обычный набор блюд к ланчу, когда Кэтрин вошла на кухню. В глаза бросились пятна жира на плите, оставшиеся еще со вчерашнего обеда. Бачок с отходами тоже не очищался. Она попробовала на вкус голландские колбаски.

— А почему они такие соленые? — удивилась Кэтрин.

— Я бы не сказал, что они соленые, миссис Коллинз, — ответил д'Арсетт без тени почтения в голосе.

— А я бы сказала и боюсь, что заказчики тоже.

— Миссис Коллннз, вы взяли меня шефом. И до тех пор, пока я не смогу быть шефом и готовить по-своему, у нас с вами ничего не получится.

— Вы очень облегчили мне задачу, — сказала Кэтрин. — Вы уволены.

Она надевала фартук, когда появилась встревоженная Вирджиния Мэрфи.

— Кэтрин, куда отправился Клив? Он только что пролетел мимо меня, как ужаленный.

— Наверное, назад в школу поваров.

— Но вам же надо лежать. Кэтрин повернулась к ней.

— Вирджиния, до тех пор, пока это заведение остается у меня в руках, моим спасением будет эта плита. Так какие блюда наметил Эскоффер на сегодня?

Они подали сорок три ланча, а также немало сандвичей в баре. Наплыв посетителей был большим. Когда поток заказов уменьшился, Кэтрин смогла выбраться в обеденный зал. В длинном белом фартуке, она обходила стол за столом, на секунду задерживаясь возле каждого. За теплыми улыбками приветствия в глазах посетителей сквозили немые вопросы.

«Я не осуждаю людей за любопытство, — думала она. — Я бы сама не удержалась от него после всего услышанного. Но это мои друзья. Это моя гостиница, и как бы там ни было, у нас с Мег есть свое место в этом городе».

Конец дня Кэтрин провела в конторе, просматривая бухгалтерские документы. «Если банк возобновит мне кредит, и я заложу или продам свои украшения, — решила она, — то смогу протянуть еще месяцев шесть, самое меньшее. А к тому времени, возможно, прояснится вопрос со страховкой». Она закрыла глаза. Если бы ей хватило ума не записывать дом еще и на имя Эдвина после смерти отца.

«Почему я сделала это? — размышляла она. — Я знаю почему. Мне не хотелось, чтобы Эдвин думал, что живет в моем доме. Даже когда был жив отец, Эдвин всегда старался сам платить за коммунальные услуги и ремонт». «Я не должен чувствовать себя квартирантом здесь», — говорил он. Ох, Эдвин. Как он называл себя? А, да, «странствующий путник». Ей это казалось шуткой. Теперь она сомневалась в этом.

Она попыталась припомнить строчки из старой песни, которую он обычно напевал. В памяти всплывали только первая строка да еще одна фраза. Первая строка: «Я странствующий путник, вся жизнь моя в дороге». Другая: «От ваших настроений меняю песнь свою».

Печальные слова, если задуматься над ними. Почему Эдвин считал, что они относятся к нему?

Отогнав эти мысли, Кэтрин решительно взялась за счета. Телефон зазвонил как раз тогда, когда она закрыла последнюю книгу. Это был Боб Маррон, один из следователей, приходивший к ней в больницу.

— Миссис Коллинз, не застав вас дома, я решил позвонить в гостиницу. Появилось кое-что новое. И мы сочли необходимым довести эту информацию до вас, хотя это не значит, что мы обязательно рекомендуем вам воспользоваться ею.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — упавшим голосом проговорила Кэтрин.

Маррон рассказал, что в полицию позвонила Фиона Блэк, экстрасенс, помогающий им в розыске пропавших людей.

— Она говорит, что получает очень сильные посылы от вашего мужа и хотела бы подержать в руках какую-нибудь из принадлежавших ему вещей, — закончил Маррон.

— Вы хотите напустить на меня какого-то шарлатана?

— Я понимаю ваши чувства, но помните ли вы случай с исчезновением ребенка Талмаджей?

— Да.

— Так вот, это миссис Блэк навела нас на строительную площадку возле городской мэрии. Она спасла жизнь этому ребенку.

— Понятно. — Кэтрин облизала пересохшие губы. «Все лучше, чем ничего», — сказала она себе и крепче сжала телефонную трубку.

— Что миссис Блэк хочет из вещей Эдвина? Что-нибудь из одежды? Кольцо?

— Она сейчас здесь и хотела бы побывать у вас дома и выбрать что-нибудь, если это возможно. Я мог бы привезти ее к вам через полчаса.

Кэтрин задумалась. Не следует ли ей дождаться Меган, прежде чем встречаться с этой женщиной? Но затем неожиданно для себя сказала:

— Через полчаса было бы прекрасно. Я еду домой.

Меган чувствовала, как по коже у нее пробегал мороз, когда она стояла в вестибюле с вежливым мужчиной, который, очевидно, считал, что они уже встречались. Онемевшими губами ей едва удалось произнести:

— Я не Анни. Мое имя Меган. Меган Коллинз. Грэхем еще ближе присмотрелся к ней.

— Вы дочь Эдвина, ведь верно?

— Да, верно.

— Пройдите со мной, пожалуйста. — Он взял ее за руку и провел в кабинет, находившийся тут же справа. — Я провел здесь большую часть своей жизни, — говорил он, усаживая ее на диван, а сам, устраиваясь в кресле с высокой спинкой. — После смерти моей жены этот дом кажется мне ужасно большим.

Меган поняла, что Грэхем видел, что она шокирована его словами, и старался успокоить ее. Но ей все еще было трудно формулировать вопросы дипломатично. Она открыла сумочку и достала конверт с некрологом.

— Вы прислали это моему отцу? — спросила она.

— Да, я. Он так и не ответил мне тогда, но я и не рассчитывал на это. Я был очень расстроен, когда прочел о той катастрофе в январе.

— Откуда вы знаете моего отца? — поинтересовалась Меган.

— Извините, — ответил он. — Кажется, я забыл представиться. Я — Сайрус Грэхем. Сводный брат вашего отца.

«Его сводный брат! Я даже не подозревала о его существовании», — подумала Меган.

— Вы только что назвали меня Анни, — сказала она. — Почему?

Он ответил вопросом на вопрос:

— У вас есть сестра, Меган?

— Нет.

— И вы не помните, как лет десять назад я встречался с вами, вашей матерью и отцом в Аризоне?

— Я никогда не была там.

— Тогда я совершенно ничего не понимаю, — заключил Грэхем.

— Когда именно и где в Аризоне мы встречались, по вашему мнению? — прозвучал настоятельный вопрос Меган.

— Так, дайте мне подумать. Это было в апреле, почти одиннадцать лет назад. Я находился в Скоттс-дале. Моя жена провела неделю на курорте «Элизабет Арден Спа», и утром следующего дня я должен был забрать ее оттуда. В Скоттсдале я остановился в отеле «Сафари», и, когда выходил из ресторана, заметил Эдвина. Он сидел с женщиной лет за тридцать и молодой девушкой, которая была очень похожа на вас. — Грэхем посмотрел на Меган. — В действительности, и вы, и она напоминаете мать Эдвина.

— Мою бабушку?

— Да. — Вид у него стал озабоченный. — Меган, боюсь, что все это расстраивает вас.

— Мне очень важно знать все о тех людях, которые были в тот вечер с моим отцом.

— Очень хорошо. Вы понимаете, это была совсем непродолжительная встреча, но, поскольку я не видел Эдвина к тому времени уже несколько лет, она запомнилась мне.

— А когда вы видели его в последний раз до этой встречи?

— Ни разу со времени окончания им подготовительной школы. Но несмотря на то что прошло тридцать лет, я тут же узнал его и подошел к их столику, однако встречен был чрезвычайно холодно. Он представил меня жене и дочери как одного из тех, с кем рос в Филадельфии. Поняв намек, я сразу же ретировался. От Аурелии мне было известно, что он живет с семьей в Коннектикуте, и поэтому я решил, что в Аризоне он просто проводит отпуск.

— Он представил женщину, бывшую с ним, как свою жену?

— По-моему да, хотя я не могу утверждать этого. Он мог сказать что-то вроде: «Фрэнсис и Анни, познакомьтесь, это — Сайрус Грэхем».

— Вы точно помните, что девушку звали Анни?

— Да, точно. И уверен, что женщину звали Фрэнсис.

— Сколько лет было Анни в то время?

— Около шестнадцати, я бы сказал.

«Теперь ей было бы около двадцати шести. — Содрогнулась Меган. — И она лежит в морге вместо меня».

Она почувствовала на себе изучающий взгляд Грэхема.

— Думаю, чашка чая нам не помешает, — предложил он. — Вы обедали?

— Не беспокойтесь, пожалуйста.

— Мне бы хотелось, чтобы вы перекусили со мной. Я попрошу Джесси, чтобы она приготовила нам что-нибудь.

Когда он вышел из комнаты, Меган сцепила руки на коленях. Ноги были словно ватные, и казалось, что не выдержат, еели ей придется встать. «Анни», — подумала она и вспомнила, как они с отцом обсуждали имена:

— Почему ты назвал меня Меган Анн?

— Меган и Анни — два моих самых любимых имени. Вот почему ты стала Меган Анн.

«В конце концов, ты должен был найти применение обоим своим любимым именам, отец», — с горечью подумала Меган. Когда вернулся Сайрус Грэхем в сопровождении горничной с подносом, Меган взяла чашку чая и крошечный сандвич.

— Не могу выразить, насколько меня потрясло ваше сообщение, — сказала Меган, радуясь уже одному тому, что эти слова прозвучали у нее спокойно. — А теперь расскажите мне о нем. Я вдруг поняла, что совершенно не знаю своего отца.

Рассказ был не из приятных.

— Ричард Коллинз, ваш дедушка, женился на семнадцатилетней Аурелии Кроули, когда та забеременела. Он считал, что обязан был так поступить, — сказал Грэхем. — Он был гораздо старше и почти сразу же развелся с ней, однако оказывал ей и ребенку значительную материальную помощь. Год спустя, когда мне было четырнадцать, Ричард женился на моей матери. Моего отца к тому времени уже не было в живых. Этот дом принадлежал семье Грэхемов. Ричард Коллинз поселился здесь, и они с матерью зажили счастливой семейной жизнью, так как были похожи друг на друга своим строгим и несколько невеселым нравом. Как говорится в старой пословице, Бог создал и предназначил их друг для друга.

— А мой отец рос со своей матерью?

— До трехлетнего возраста, пока та не влюбилась в какого-то калифорнийца, который не захотел обременять себя заботами о ребенке. Однажды утром она объявилась здесь и вручила нам Эдвина вместе с его пожитками и игрушками. Моя мать была вне себя. Ричард еще более того, а маленький Эдвин вообще был убит горем. Он обожал свою мать.

— Она бросила его в семье, где все были против этого? — недоуменно спросила Меган.

— Да, мать с Ричардом взяли его, потому что были обязаны, а не потому что хотели этого. Боюсь, что он был трудным ребенком. Я помню, что он целыми днями стоял, прижавшись носом к окну, и ждал, что мать вернется за ним. И она вернулась. Да, через год. Любовь прошла, и она вернулась, чтобы забрать Эдвина. Он был вне себя от радости. И мои родители тоже.

— А потом?..

— Когда ему было восемь, она встретила кого-то еще, и сценарий повторился.

— Боже мой! — воскликнула Меган.

— На этот раз Эдвин был по-настоящему невыносим. Он, очевидно, думал, что чем хуже будет вести себя, тем скорее его отправят назад к матери. Однажды утром тут была интересная картина, когда он сунул садовый шланг в бензобак нового «седана» моей матери.

— И они отправили его домой?

— Аурелия опять уехала из Филадельфии, и его отправили в школу-интернат, а затем в лагерь на лето. Я учился в колледже, потом в юридическом институте и виделся с ним лишь изредка. Однажды я все же приезжал к нему в школу и был удивлен его популярностью среди однокашников. Уже тогда он говорил всем, что его мать умерла.

— Виделся ли он с ней когда-нибудь еще?

— Она вернулась в Филадельфию, когда ему было шестнадцать. Наконец она образумилась и устроилась на работу в адвокатской конторе. Я думаю, она пыталась видеться с Эдвином, но было уже слишком поздно. Он не хотел иметь с ней ничего общего. Рана была слишком глубокой. Время от времени на протяжении долгих лет она связывалась со мной, чтобы узнать, не слышал ли я что-нибудь об Эдвине. Приятель прислал мне вырезку из газеты с сообщением о его женитьбе на вашей матери. Из нее я узнал название и адрес его фирмы. Вырезку я передал Аурелии. По ее словам, она каждый год посылала ему письма к дню рождения и Рождеству, но никогда не получала ответов. В одном из разговоров я рассказал ей о нашей встрече в Скоттсдале. Наверное, мне не следовало посылать ему этот некролог.

— Он был чудесным отцом для меня и таким же мужем для моей матери, — сказала Меган, стараясь сдержать нахлынувшие слезы. — У него была такая работа, что ему приходилось очень много ездить. Но я не могу поверить, что у него была другая жизнь, другая женщина, которую он называл женой, другая дочь, которую он тоже, должно быть, любил. Я начинаю думать, что все это, наверное, правда. Как еще можно объяснить существование Анни и Фрэнсис? Разве можем мы с моей матерью простить такой обман?

Этот вопрос она задавала себе, а не Сайрусу Грэхему, но ответ прозвучал от него:

— Меган, обернись. — Он показал на окна у нее за спиной. — Вот это окно в центре как раз то, к которому маленький мальчик стоял, прижавшись каждый день в ожидании своей матери. Такое детство не могло не оставить своего следа в душе и в психике человека.

34

В четыре часа Мак позвонил Кэтрин домой, чтобы узнать, как она себя чувствует. К телефону никто не подошел, и он стал звонить ей в гостиницу. Как раз в тот момент, когда оператор должен был соединить его с кабинетом Кэтрин, на его столе загудел интерком.

— Спасибо, не надо, — поспешно сказал он оператору. — Я позвоню ей позже.

Следующий час был переполнен делами, и очередь до звонка не дошла. Он набрал ее домашний номер только тогда, когда уже подъезжал к Ньютауну.

— Я подумал, если вы дома, то я бы заехал на несколько минут, Кэтрин.

— Я была бы очень рада вашей моральной поддержке, Мак. — Кэтрин быстро рассказала ему об экстрасенсе, которая вскоре будет у нее дома вместе со следователями.

— Я подъеду минут через пять. — Мак положил трубку автомобильного радиотелефона и нахмурился. Он не верил в экстрасенсов. «Что еще Меган узнает сегодня об Эдвине в Чеснат-Хилл, — думал он. — Кэтрин и так уже доведена до отчаяния, и им совсем не нужны дополнительные тревоги, которые может принести с собой этот шарлатан».

Он сворачивал на подъездную дорожку Коллинзов, когда из стоявшей перед домом машины вышли мужчина и женщина. «Следователь и экстрасенс», — решил Мак.

Он поравнялся с ними возле крыльца. Боб Маррон представился вначале сам, а затем представил миссис Фиону Блэк, сказав лишь, что она надеется помочь найти Эдвина Коллинза.

Мак приготовился увидеть настоящее представление с трюками и фокусами, замешанными на тонком надувательстве. Но вместо этого обнаружил, что с завистливым восхищением наблюдает за сдержанной и уравновешенной женщиной, которая относилась к Кэтрин с большим участием.

— _ Вам многое пришлось пережить, — сказала она, — Не знаю, смогу ли я помочь вам, но чувствую, что должна попытаться.

Лицо Кэтрин было непроницаемым, но Мак все же заметил, как лучик надежды мелькнул в ее глазах.

— Я чувствую сердцем, что мой муж мертв, — сказала она Фионе Блэк. — Мне известно, что полиция придерживается другого мнения. Это было бы таким облегчением, если бы нашелся хоть какой-нибудь способ, чтобы убедиться в этом, как-то подтвердить это, выяснить это раз и навсегда.

— Возможно, что такой способ существует. — Фиона Блэк пожала руки Кэтрин и медленно прошла в гостиную, стараясь не упускать из виду ничего. Стоя рядом с Маком и следователем Марроном, Кэтрин наблюдала за ней.

Она обернулась к Кэтрин.

— Миссис Коллинз, одежда и личные вещи вашего мужа все еще находятся здесь?

— Да. Давайте поднимемся наверх, — предложила Кэтрин, показывая ей путь.

Мак почувствовал, что сердцебиение у него участилось, когда они двинулись вслед за ней. В Фионе Блэк было нечто, подсказывающее, что она не блефует.

Кэтрин провела их в большую спальню. На комоде стояли две фотографии в рамках. На одной была снята Меган, на другой — Кэтрин и Эдвин в строгих нарядах. «Канун прошлого Нового года в гостинице, — мелькнуло в голове у Мака. — Это был праздничный вечер».

Фиона Блэк внимательно посмотрела на фотографию и спросила:

— Где находится его одежда?

Кэтрин открыла дверь гардеробной. Мак вспомнил, что несколько лет назад Коллинзы проделали дверь в смежной стене и оборудовали в соседней спальне два гардероба. Этот был гардеробом Эдвина. Ряды пиджаков, брюк и костюмов. Полки от пола до потолка с рубашками и свитерами. Обувная полка.

Глядя на содержимое гардеробной, Кэтрин заметила, словно вспоминая про себя:

— Эдвин всегда одевался со вкусом и полагался только на себя. А вот отец обычно просил меня, чтобы я выбрала ему галстук.

Фиона Блэк вошла в гардеробную. Ее пальцы скользнули по лацкану одного пиджака, коснулись плеча другого.

— У вас есть его любимые запонки или кольцо? Кэтрин выдвинула ящик комода.

— Это обручальное кольцо подарила ему я. Однажды он положил его куда-то, и мы уже решили, что оно пропало. Он был очень расстроен, что ему приходится носить его копию. Потом кольцо нашлось за комодом, куда оно случайно упало. Но к тому времени оно стало ему немного мало, поэтому он продолжал носить новое.

Тонкое золотое кольцо оказалось в руках Фионы.

— Можно я возьму его на несколько дней? Обещаю не потерять.

После некоторых колебаний Кэтрин согласилась:

— Если вы считаете, что оно поможет вам.

Оператор из филиала Пи-си-ди в Филадельфии встретил Меган без пятнадцати четыре возле центра Франклина.

— Извините за такую спешку, — сказала она. Долговязый оператор, представившийся как Лен, пожал плечами:

— Мы привыкли к этому.

Меган была рада необходимости сосредоточиться на этом интервью. Час, который она провела с Сайрусом Грэхемом, сводным братом отца, отзывался такими болезненными воспоминаниями, что она старалась загнать их в самый дальний угол сознания и держать их там, пока боль не перестанет быть такой невыносимой. Она обещала матери не скрывать от нее ничего. Это будет совсем нелегко, но она сдержит свое обещание и сегодня вечером расскажет ей все.

— Лен, — сказала она, — вначале мне бы хотелось иметь широкую перспективу квартала. Эти мощенные булыжником улицы не характерны для Филадельфии.

— Видели бы вы этот район до перестройки, — отозвался Лен, перематывая пленку.

В центре их встретил администратор. В приемной находились три женщины. Все они были разодеты и накрашены. Меган была уверена, что это были те клиентки, с которыми доктор Уильямс договаривался об интервью.

Она оказалась права. Администратор представила ее им. Одна была беременна. Перед камерой она объяснила, что это будет ее третий ребенок, зачатый в результате лабораторного оплодотворения. Две другие имели по одному ребенку и собирались забеременеть в очередной раз после имплантации эмбрионов, которые хранились в лаборатории центра.

— У меня заморожено восемь эмбрионов, — сказала одна из них, счастливо улыбаясь перед камерой. — Мне трансплантируют три из них в расчете, что один приживется. Если этого не произойдет, я подожду несколько месяцев и после оттаивания остальных попытаюсь вновь.

— Если первая попытка окажется удачной, вернетесь ли вы сюда в следующем году? — спросила Меган.

— О нет. Мы с мужем хотим иметь только двоих детей.

— Но ведь в здешней лаборатории у вас еще останутся законсервированные эмбрионы?

— Да, останутся, — подтвердила она. — Мы будем платить за их хранение. Кто знает? Мне всего двадцать восемь. Я могу и передумать. Через несколько лет я, возможно, вернусь, а тут меня ждут уже готовые эмбрионы.

— При условии, что они благополучно перенесут процесс оттаивания, — заметила Меган.

— Да, конечно.

Затем они отправились в кабинет доктора Уильямса. Меган села напротив, чтобы взять у него интервью.

— Доктор, еще раз благодарю вас за то, что вы приняли нас, — начала она. — Мне бы хотелось, чтобы вы для начала рассказали в лабораторном оплодотворении и сделали это так же просто, как и накануне для меня. Затем, если вы позволите нам снять лабораторию и покажете, как хранятся эмбрионы, мы не будем больше отнимать у вас время.

Доктор Уильямс был великолепным рассказчиком. Чрезвычайно лаконично и быстро он объяснил причины, по которым женщины могут испытывать трудности с зачатием, и раскрыл суть метода лабораторного оплодотворения.

— Пациентке даются препараты, стимулирующие производство яйцеклеток. Яйцеклетки извлекаются из ее яичников. В лаборатории они оплодотворяются, и в результате мы получаем жизнеспособные эмбрионы. Вновь полученные эмбрионы вводятся в матку, обычно в количестве двух или трех одновременно, в расчете на то, что хотя бы один из них приведет к успешной беременности. Оставшиеся в лаборатории эмбрионы сохраняются в условиях криогенных температур, или, говоря языком непрофессионала, в замороженном состоянии для последующего использования.

— Доктор, через несколько дней мы станем свидетелями появления на свет младенца, полный близнец которого родился тремя годами раньше, — скакала Меган. — Объясните, пожалуйста, нашим зрителям, как стало возможно рождение полных близнецов с трехлетним разрывом во времени?

— Это возможный, но очень редкий случай, когда эмбрион делится на две одинаковые части в чашке Петри так же, как он делает это в матке. В данном случае мать, очевидно, предпочла, чтобы один эмбрион был введен ей немедленно, а другой сохранен для последующей имплантации. К счастью, несмотря на большой риск, обе процедуры оказались успешными.

Прежде чем покинуть кабинет Уильямса, Лен снял на пленку стену с фотографиями детей, рожденных в результате лабораторного оплодотворения в центре Франклина. Затем они сняли лабораторию, уделяя особое внимание контейнерам для длительного хранения эмбрионов, погруженных в жидкий азот.

Была уже почти половина шестого, когда Меган сказала:

— На этом все. Спасибо всем. Доктор, я вам очень признательна.

— Я вам тоже, — заверил он. — Могу гарантировать, что такого рода реклама привлечет к нам много новых бездетных пар.

Когда они вышли на улицу, Лен положил камеру в фургон и пошел проводить Меган до ее машины.

— От всего этого становится несколько не по себе, не так ли? — заметил он. — Я хочу сказать, что у меня трое детей и мне было бы ужасно сознавать, что они начали свою жизнь в морозильнике, как эти эмбрионы.

— Ас другой стороны, эти эмбрионы представляют собой жизнь, которая никогда бы не состоялась без этих методов, — возразила Меган.

Тронувшись в долгий путь назад в Коннектикут, она поняла, что гладкое и приятное интервью с доктором Уильямсом было для нее лишь короткой передышкой.

Теперь ее мысли опять вернулись к тому моменту, когда Сайрус Грэхем назвал ее Анни при встрече. Каждое слово, произнесенное им за время, которое они были вместе, словно отпечаталось в ее памяти.

Этим же вечером, в восемь часов пятнадцать минут, Фиона Блэк позвонила Бобу Маррону.

— Эдвин Коллинз мертв, — тихо сказала она. — Он мертв уже несколько месяцев. Его тело лежит под водой.

35

Добравшись домой в четверг вечером только к половине девятого, Меган облегченно вздохнула, увидев, что Мак дожидается ее вместе с матерью. Прочитав в его взгляде вопрос, она кивнула. Это не осталось незамеченным матерью.

— Меган, что у тебя?

В доме стоял аромат лукового супа.

— Осталось что-нибудь? — она махнула рукой в сторону кухни.

— Ты не обедала? Мак, налей ей стакан вина, пока я подогрею что-нибудь.

— Только супа, мам, пожалуйста.

Когда Кэтрин ушла, Мак приблизился к ней.

— Неужели все так плохо? — спросил он приглушенным голосом.

Она отвернулась, чтобы не показывать ему навернувшиеся слезы, готовые хлынуть из глаз.

— Довольно плохо.

— Мег, если ты хочешь поговорить с матерью наедине, я уйду. Я только думал, что она нуждается в обществе, да и миссис Дилео как раз согласилась остаться с Кайлом.

— Это очень любезно с твоей стороны, Мак, но тебе не следовало оставлять Кайла. Она всегда так ждет, когда ты вернешься домой. Нельзя, чтобы маленькие дети разочаровывались во взрослых. Никогда не подводи его.

Она чувствовала, что не сдержится. Мак руками повернул к себе ее лицо.

— Мегги, в чем дело?

Она зажала рот руками. Ей нельзя срываться.

— Это просто...

Слова застряли в горле. Руки Мака обвили ее. О Боже, она в его объятиях. Письмо. Девять лет назад он приходил к ней с письмом, которое она написала, с письмом, в котором умоляла его не жениться на Джинджер...

«Думаю, ты будешь жалеть, если я сохраню его», — сказал он тогда. Она помнила, что тогда он тоже обнял ее. «Мег, когда-нибудь ты влюбишься по-настоящему. То, что ты чувствуешь по отношению ко мне, — это нечто другое. Все испытывают подобное, когда женится их лучший друг. Это из опасений, что отношения изменятся. Между нами такого не произойдет. Мы навсегда останется друзьями».

Воспоминание было резким, как ушат ледяной воды. Мег распрямилась и отступила назад.

— Со мной все в порядке. Я просто устала и проголодалась. — Услышав шаги матери, она дождалась, когда та вернется в комнату.

— У меня довольно неприятные новости для тебя, мам.

— Я думаю, что мне надо оставить вас вдвоем, чтобы вы могли поговорить без посторонних, — заметил Мак.

Остановила его Кэтрин.

— Мак, для нас ты не посторонний. Я бы хотела, чтобы ты остался.

Они сидели за кухонным столом, и у Меган было такое ощущение, как будто отец находится с ними. Когда в ресторане случался наплыв посетителей, и мать была слишком занята, чтобы поесть там, то ужином в доме занимался отец. У него была богатая мимика, и ему хорошо удавались немые сцены, особенно когда он изображал метрдотелей, имеющих дело с эксцентричными гостями. Этот столик не подходит? Банкетку. Конечно. Сквозняк? Но у нас все окна закрыты. Ресторан запечатан наглухо. Может быть, ветер дует у вас в голове, мадам?

Отпивая вино из стакана, но, не притрагиваясь к аппетитно пахнущему супу, пока не был закончен рассказ о ее встрече с Чеснат-Хилл, Меган говорила вначале о детстве отца и о том, что, по мнению Сайруса Грэхема, он отвернулся от своей матери, так как для него была невыносима мысль, что мать вновь бросит его.

Меган наблюдала за матерью и видела на ее лице реакцию, на которую надеялась: жалость к маленькому мальчику, который никому не был нужен, и к мужчине, который боялся оказаться брошенным в третий раз.

Но вот подошла очередь рассказать ей о встрече в Скоттсдале между Сайрусом Грэхемом и Эдвином Коллинзом.

— Он представил ту женщину как свою жену? — бесцветным голосом спросила мать.

— Мам, я не знаю. Грэхему было известно, что отец женат и имеет дочь. И он заключил, что отец был с женой и дочерью. Отец сказал что-то вроде: «Фрэнсис и Анни, это Сайрус Грэхем». Мам, были ли у отца другие известные тебе родственники? Может ли быть такое, что в Аризоне у нас есть кузины?

— Бог с тобой, Мег! Если я не знала даже о том, что все эти годы была жива твоя бабушка, то откуда мне было знать о кузинах? — Кэтрин прикусила губу. — Извините меня. — Она справилась с собой. — Ты говоришь, что сводный брат твоего отца подумал, что ты Анни? Ты так похожа на нее?

— Да. — Меган бросила умоляющий взгляд на Мака.

Он понял, о чем вопрошал ее взгляд.

— Мег, — отозвался он, — мне кажется, что нет смысла скрывать от твоей матери, зачем мы вчера ездили в Нью-Йорк.

— Да, конечно. Мам, есть еще кое-что, о чем ты должна знать... — Она смотрела прямо в глаза матери, рассказывая ей то, что надеялась скрыть от нее.

Когда она закончила, мать сидела, уставившись в одну точку, как будто стараясь понять услышанное.

Наконец ровным голосом, звучавшим на одной ноте, она произнесла:

— Была убита девушка, похожая на тебя, Мег? При ней находился клочок бланка из гостиницы «Драмдоу» с твоим именем и номером твоего рабочего телефона, написанными рукой отца? Через считанные часы после ее смерти ты получила факс, в котором говорилось: «Ошибка. С Анни вышла ошибка»? — Глаза у Кэтрин стали бесцветными от ужаса. — Ты ездила, чтобы сделать сравнительный анализ ваших с ней хромосомных наборов, потому что считаешь, что можешь приходиться родственницей этой девушке?

— Я сделала это в попытке найти ответ.

— Я рада, что встретилась с этой женщиной по имени Фиона сегодня вечером, — сквозь слезы сказала Кэтрин. — Мег, я думаю, что ты не одобришь этого, но Боб Маррон из полиции Нью-Милфорда позвонил сегодня днем и....

Мег выслушала сбивчивый рассказ матери о визите Фионы Блэк. Это мистификация, думала она, но ведь и все то, что произошло за последние месяцы, тоже похоже на мистификацию.

В десять тридцать Мак собрался уходить.

— Если бы у меня спросили совета, то я посоветовал бы вам обеим отправляться спать, — заметил он на прощанье.

Миссис Дилео, прислуга Мака, смотрела телевизор, когда он приехал домой.

— Кайл был так разочарован, что вы не вернулись домой, до того как ему надо было ложиться спать, — сказала она. — Ну что ж, я, пожалуй, пойду.

Мак подождал пока отъедет ее машина, выключил свет во дворе, запер входную дверь и отправился взглянуть на Кайла. Его сынишка спал, свернувшись калачиком и скомкав подушку под головой.

Мак подоткнул свесившееся одеяло, наклонился и поцеловал его в макушку. С Кайлом все, похоже, было в порядке.