Я буду просто наблюдать за тобой

— Я не могу этого себе позволить, Филлип. Старый Пат перевернулся бы в своей могиле, если бы узнал, что я живу в долг. Дело обстоит так, что, если мы не сможем найти какое-нибудь доказательство гибели Эдвина в этом происшествии, мне придется лишиться дела, которое мой отец создавал всю жизнь, и, кроме того, я буду вынуждена продать дом. — Она взглянула на Меган. — Слава Богу, что у меня есть ты, Мегги.

Именно в этот момент Меган решила не ехать назад в Нью-Йорк, как она планировала до этого, а остаться на ночь с матерью.

Вернувшись, домой, ни мать, ни Меган больше, ни словом не вспоминали человека, который был им мужем и отцом. Посмотрев десятичасовые новости, они стали готовиться ко сну. Меган постучала в дверь спальни матери, чтобы пожелать ей спокойной ночи. И тут вдруг поняла, что больше не называет эту комнату родительской. Открыв дверь, она с горечью в сердце отметила, что мать сдвинула свои подушки на середину кровати.

Меган знала: это могло означать, что, если Эдвин Коллинз жив, для него нет больше места в этом доме.

12

Берни Хеффернан провел воскресный вечер со своей мамашей за телевизором в убогой гостиной своего дома на Джексон-Хайтс. Он с огромным удовольствием предпочел бы делать это в своем центре связи, который он оборудовал в подвале дома, но, как правило, вынужден был находиться наверху до десяти вечера, пока мать не отправлялась спать. После своего падения десять лет назад, она никогда больше и близко не подходила к шаткой лестнице, ведущей в подвал.

Репортаж Меган из клиники Маннинга передавали в шестичасовых новостях. Берни так уставился на экран, что на лбу у него выступили капли пота. Если бы он был сейчас внизу, то смог бы записать Меган на свой видеомагнитофон.

— Бернард, — скрипучий голос мамаши прервал его грезы.

Он изобразил на лице улыбку.

— Что, мама?

Ее зрачки за бифокальными линзами очков без оправы были как у кошки.

— Я спросила тебя, нашелся ли отец этой женщины?

Однажды он упомянул в разговоре с ней об отце Меган и теперь жалел об этом.

— Я сказал ей, что мы молимся за нее, мама, — он похлопал ее по руке.

Ему не понравился ее взгляд.

— Уж не думаешь ли ты об этой женщине, Бернард?

— Нет, мама, конечно же, нет.

После того как мать заснула, Берни спустился в подвал. Он чувствовал усталость и подавленность. Существовал только один способ, чтобы хоть как-то избавиться от этого.

Он тут же начал делать свои звонки. Вначале выбор пал на религиозную радиостанцию в Атланте. Пользуясь устройством для изменения голоса, он выкрикивал оскорбления в адрес проповедника до тех пор, пока там не бросили трубку. Затем он набрал номер ток-шоу в Массачусетсе и сказал ведущему, что прослышал о заговоре с целью его убийства.

В одиннадцать очередь дошла до женщин, чьи имена были обведены у него в телефонной книге. Одной за другой он нашептывал, что вот-вот проникнет к ним в дом. По звучанию их голосов он мог живо представить их себе. Молодая и хорошенькая. Старуха. Так себе. Стройная. Толстуха. В его воображении возникало лицо, которое обрастало деталями с каждым сказанным словом.

Но только не сегодня. Этим вечером все они были на одно лицо.

Этим вечером все они были похожи на Меган Коллинз.

13

Когда в понедельник в шесть тридцать утра Меган спустилась вниз, она увидела, что мать уже хлопочет на кухне. В воздухе плавал аромат кофе, сок был разлит по стаканам, а в тостере поджаривались гренки. Слова протеста по поводу того, что она не должна вставать так рано, замерли на устах Меган. По глубоким теням вокруг глаз Кэтрин Коллинз было ясно, что ночь у нее прошла почти без сна.

«Так же, как у меня», — подумала Меган, протягивая руку за кофейником.

— Мама, я много думала, — произнесла она, тщательно подбирая слова. — И не смогла придумать ни одной причины, по которой отец мог бы решиться на такое. Предположим, что у него есть другая женщина. Такое вполне возможно, но, если бы это было так, он мог попросить у тебя развод. Это не доставило бы тебе радости, и я бы сердилась на тебя, но, в конце концов, мы обе с тобой реалистки, и отец знал это. Страховые компании уцепились за то, что его тело и автомобиль не найдены, а также за то, что он взял займ под полисы. Но ведь это были его полисы, и, как ты сама говорила, он, возможно, хотел вложить их куда-нибудь и знал, что ты не одобришь это.

— Все возможно, — тихо сказала Кэтрин, — включая и то, что я не знаю, как мне быть.

— Я понимаю. Мы подадим в суд и потребуем выплаты этих страховок, причем в двойном размере, как это предусмотрено в случае смерти в результате несчастного случая. Мы не будем сидеть, сложа руки и слушать, как эти люди возводят напраслину на отца.

В семь часов Мак и Кайл сидели друг против друга за столом на кухне. Прошлым вечером Кайл отправился спать, так и не пожелав поговорить о том, почему он дуется на Меган. Но сегодня утром настроение у него было другим.

— Я все думал... — начал он. Мак улыбнулся.

— Неплохо для начала.

— Я вот что имею в виду. Помнишь, вчера вечером Мег рассказывала о судебном процессе, с которого она вела репортаж весь день в среду?

— Да.

— Тогда она не могла быть здесь в среду во второй половине дня.

— Конечно, не могла.

— Тогда я видел не ее, проезжающей мимо нашего дома.

Мак посмотрел в серьезные глаза сына.

— Конечно, ты не мог видеть ее в среду во второй половине дня. Я уверен в этом.

— Думаю, что это была другая, очень на нее похожая. — Кайл с облегчением улыбнулся, продемонстрировав отсутствие двух зубов. Взгляд его упал на растянувшегося под столом Джека. — К тому времени, когда у Мег появится возможность увидеть Джека в следующий уик-энд, он уже научится служить совсем хорошо.

При упоминании о нем, Джек выскочил из-под стола и встал на задние лапы.

— Я бы сказал, что он и сейчас уже служит совсем неплохо, — сухо заметил Мак.

Меган подъехала прямо к воротам гаража здания Пи-си-ди на Пятьдесят шестой Западной улице. Берни распахнул дверцу машины, как только она поставила ее на стоянку.

— Привет, миссис Коллинз! — Его лучезарная улыбка и теплый голос не могли не вызвать у нее ответной улыбки. — Мы с мамой видели вас в той клинике, я имею в виду, что мы смотрели ваш репортаж во вчерашних вечерних новостях. Наверное, забавно было оказаться среди этих малышей. — Его рука метнулась, чтобы помочь ей выбраться из машины.

— Они ужасно милые, Берни, — согласилась Меган.

— Моя мать говорит, что это довольно странный способ, — вы понимаете, что я имею в виду, — заводить детей так, как это делают те люди. Я лично не сторонник всех этих сумасшедших причуд науки.

«Это достижения, а не причуды», — подумала Меган.

— Я понимаю, что вы имеете в виду, — сказала она. — Это действительно немного выбивается за пределы обычных представлений.

Берни в упор уставился на нее.

— Увидимся, — она направилась к лифту с кожаной папкой под мышкой.

Берни проследил за ней взглядом, а затем сел в ее автомобиль и отвел его на нижний уровень гаража, где намеренно припарковался в темном углу у дальней стены. Во время обеденного перерыва все парни выбирают себе облюбованный автомобиль, чтобы поесть, почитать или просто подремать в нем. Администрация смотрела на это сквозь пальцы и требовала только, чтобы не проливали кетчуп на обивку. С тех пор как один болван прожег кожаный подлокотник в «мерседесе», никому не разрешалось курить, даже в тех машинах, где пепельницы были полны окурков. Никто не видел ничего странного в том, что кто-то всегда отдыхал в одной и той же машине или парочке машин. Берни чувствовал себя счастливым, сидя в «мустанге» Меган. В нем сохранялся аромат духов, которыми она пользовалась.

Рабочий стол Меган находился в тесной клетушке на тридцатом этаже. Оказавшись у себя, она быстро прочла лист заданий. В одиннадцать часов ей предстояло присутствовать при предъявлении обвинения задержанному за махинации биржевому маклеру. Зазвонил телефон. Это был Том Уайкер.

— Мег, можете зайти прямо сейчас?

В кабинете Уайкера находились двое. Одного из них Меган узнала. Им был Джамаль Надер — чернокожий детектив с вкрадчивым голосом, которого она несколько раз встречала в суде. Они тепло поздоровались друг с другом. Второго мужчину Уайкер представил как лейтенанта Стори.

— Лейтенант Стори ведет дело об убийстве, которое вы освещали позавчера вечером. Ему же я передал полученный вами факс.

Надер недоверчиво покачал головой.

— Погибшая девушка, действительно, похожа на вас, Меган, как две капли воды.

— Ее личность установлена? — спросила Меган.

— Нет. — Надер колебался. — Но она, похоже, знала вас.

— Знала меня? — Меган уставилась на него. — Почему вы так решили?

— Когда ее доставили в морг в четверг ночью, полиция проверила ее одежду и ничего не обнаружила. Затем все ее вещи были отправлены в окружную прокуратуру, где один из наших сотрудников прошелся по ним еще раз и в складке кармана пиджака обнаружил клочок бумаги от фирменного бланка гостиницы «Драмдоу», на котором было ваше имя и ваш рабочий телефон в Пи-си-ди.

— Мое имя?

Лейтенант Стори сунул руку в карман. Клочок бумаги находился в пластиковом пакетике. Он показал его Меган.

— Ваше имя и номер.

Меган и детективы стояли возле стола Уайкера. Меган схватилась за крышку стола, увидев четкие буквы и выписанные с наклоном цифры. Во рту у нее стало сухо.

— Мисс Коллинз, вы узнаете этот почерк? — резко спросил Стори.

Она согласно кивнула: — Да.

— Кто?..

Она отвернулась, чтобы не видеть эту знакомую руку.

— Это написал мой отец, — прошептала она.

14

В понедельник утром Филлип Картер приехал в офис в восемь часов и, как всегда, оказался первым. Штат фирмы был небольшим и включал пятидесятилетнюю секретаршу Джекки, мать двоих подростков; бухгалтера Милли, работавшую у них по совместительству и уже имевшую внуков, и Виктора Орзини.

Картер имел собственный компьютер рядом со своим столом. В нем он хранил информацию, доступ к которой имел только он один, и которая касалась его личных дел. Друзья, подшучивавшие над его страстью к земельным аукционам, были бы поражены, узнав, какую массу земли за эти годы он тихо прибрал к рукам в сельской местности. К несчастью, при разводе ему пришлось лишиться большей части доставшейся по дешевке собственности. После развода землю приходилось покупать уже по баснословным ценам.

«Теперь, когда Джекки и Милли узнают, что предполагаемая смерть Эдвин Коллинза поставлена под сомнение, им будет, о чем посплетничать», — подумал он, вставляя ключ в компьютер. Его покоробило при мысли о том, что и он станет предметом одного из оживленных обсуждений между Джекки и Милли за ланчем, который у них неизменно состоял, в основном, из брюссельской капусты.

Сейчас его волновала судьба Эда Коллинза. Казалось бы, что все следует оставить, как есть, до официального сообщения о его смерти, но теперь, когда Меган сказала, что хочет забрать личные вещи отца, можно было бы с легким сердцем позаботиться о кабинете. Так или иначе, Эдвину Коллинзу он больше не понадобится.

Картер нахмурился. Виктор Орзини. Он недолюбливал этого человека. Орзини всегда был ближе к Эду, но он исключительно хороший работник, к тому же сегодня его опыт в области медицины был абсолютно необходим и особенно ценен в условиях, когда отсутствовал Эд. В его ведении находилась большая часть этой сферы бизнеса.

Картер знал, что ему придется передать кабинет Эда в распоряжение Орзини, когда Меган заберет из него вещи отца. Нынешний кабинет, который занимал Орзини, был слишком тесен и имел всего одно маленькое окно.

Да, пока ему нужен этот человек, нравится он ему или нет.

Тем не менее, интуитивно Филлип чувствовал, что Виктор Орзини что-то скрывает от других, и это настораживало его.

Лейтенант Стори разрешил Меган сделать копию с помещенного в пластик клочка бумаги.

— Как давно вам был выделен этот телефонный номер на радиостанции? — спросил он ее.

— В середине января.

— Когда вы видели вашего отца в последний раз?

— Четырнадцатого января. Он отправлялся по делам в Калифорнию.

— По каким делам?

Меган почувствовала, что ей трудно говорить, когда взяла похолодевшими пальцами фотокопию со своим именем, неестественно резко выделявшемся на белом фоне. С трудом ворочая непослушным языком, она рассказала ему о фирме «Коллинз энд Картер», занимающейся вопросами трудоустройства. По реакции Стори было очевидно, что детектив Джамаль Надер уже сообщил ему об исчезновении ее отца.

— Был ли этот номер известен вашему отцу, когда он уезжал?

— Должно быть, был. После четырнадцатого я больше не разговаривала с ним и не видела его. Домой он должен был вернуться двадцать восьмого.

— И он погиб в катастрофе на мосту Таппан-Зи в тот вечер.

— Он позвонил своему сотруднику Виктору Орзини, въезжая на мост. Катастрофа произошла меньше чем через минуту после их телефонного разговора. Кто-то сообщил, что видел, как темный «кадиллак» врезался в бензовоз и упал с моста. — Скрывать то, что этот человек мог узнать в результате одного-единственного телефонного звонка, было бесполезно, и она продолжала: — Я должна сообщить вам, что страховые компании отказались выплачивать его страховки на том основании, что от всех остальных машин найдены хоть какие-то обломки, а от автомобиля моего отца не осталось и следа. Водолазы заявляют, что, если бы автомобиль ушел под воду в этом месте реки, они бы его обнаружили. — Меган с вызовом вздернула подбородок. — Моя мать подает в суд, и будет настаивать на выплате страховок.

В глазах всех троих она заметила скептицизм. Да и самой себе она напоминала сейчас одного из тех неудачливых истцов, встречавшихся ей в суде, которые упорно цеплялись за свои показания, даже когда им предъявляли неопровержимые доказательства их ошибочности или ложности.

Откашлявшись, Стори спросил:

— Мисс Коллинз, молодая женщина, погибшая в четверг вечером, была поразительно похожа на вас и имела при себе записку с вашим именем и номером телефона, написанную рукой вашего отца. Как вы можете это объяснить?

Меган напряглась.

— Я не имею представления, почему у этой женщины оказалась эта записка и как она к ней попала. Она, действительно, была очень похожа на меня. Я только могу предположить, что отец встретил ее случайно и, отметив сходство со мной, мог сказать: «Если будете в Нью-Йорке, мне бы хотелось, чтобы вы встретились с моей дочерью». Люди иногда бывают похожи друг на друга. Это вам известно. По роду своей деятельности отец встречался со многими людьми. И, зная его, я могу сказать, что именно такой была реакция. Я уверена в одном: будучи живым, он никогда бы намеренно не скрылся, оставив мою мать в безвыходном финансовом положении. — Она повернулась к Тому: — Я получила задание сделать материал к суду над Бакстером. Мне пора идти.

— Вы в нормальном состоянии? — спросил Том без тени жалости в голосе.

— Я в полном порядке, — спокойно сказала Меган, не глядя на Стори и Надера.

До нее донесся голос Надера:

— Меган, мы поддерживаем связь с ФБР. Если станет известно об исчезновении женщины, подходящей под описание погибшей в четверг вечером, мы вскоре будем об этом знать. Возможно, что все эти многочисленные вопросы связаны между собой.

15

Элен Петровик любила свою работу ответственного эмбриолога в лаборатории клиники Маннинга. Овдовев в двадцать восемь лет, она эмигрировала в Соединенные Штаты из Румынии. Здесь она воспользовалась добротой старой подруги семьи, предоставившей ей работу косметолога, и стала учиться по вечерам. Теперь, в свои сорок восемь лет, это была стройная и привлекательная женщина, глаза которой всегда оставались холодными. В течение рабочей недели она жила в Нью-Милфорде, в пяти милях от клиники в арендованном кондо с полной обстановкой, а уик-энды проводила в Лоренсвилле, штат Нью-Джерси, в принадлежащем ей приятном доме, выстроенном в колониальном стиле. Ее спальня выходила в кабинет, стены которого были увешаны фотографиями детей, появившихся на свет с ее помощью.

Элен мысленно представляла себя главным педиатром родильного отделения в крупной больнице. Разница заключалась в том, что находившиеся на ее попечении эмбрионы были более уязвимыми, чем самый слабый из недоношенных детей. К своим обязанностям она относилась чрезвычайно серьезно.

Глядя на крошечные пробирки в своей лаборатории, и зная родителей, а иногда единоутробных братьев или сестер, она могла представить себе детей, которым только предстояло появиться на свет. Она любила их всех, но одного больше других. Им был симпатичный блондинчик, чья милая улыбка напоминала ей о муже, которого она потеряла в молодости.

Предъявление обвинения биржевому маклеру Бакстеру в мошенничестве происходило в зале суда на Сентер-стрит. Окруженный своими адвокатами, обвиняемый в безупречно сшитом костюме авторитетно заявил о своей невиновности. Стив, который вновь работал с Меган в качестве оператора, заметил:

— Какой прожженный артист. Я бы предпочел возиться с сосунками в Коннектикуте, чем смотреть на все это.

— Я написала записку по поводу очерка об этой клинике и оставила ее в приемной Тома. Сегодня собираюсь зайти и запудрить ему мозги, — ответила Меган.

Стив подмигнул ей:

— Если у меня когда-нибудь будут дети, надеюсь, я заведу их старым испытанным способом, если вы понимаете, что я имею в виду.

Она едва заметно улыбнулась:

— Я понимаю, что вы имеете в виду.

В четыре часа Меган вновь была в кабинете у Тома.

— Меган, позвольте перейти прямо к делу. Вы хотите сказать, что эта женщина вот-вот родит близнеца своего трехлетнего сына?

— Именно это я хочу сказать. Такое раздельное рождение было проведено в Англии, а у нас это происходит впервые. К тому же в данном случае мать сама заинтересована в этом. Дина Андерсон — вице-президент банка, очень привлекательная и общительная женщина. Очевидно, что она очень заботливая и любящая мать. А ее трехлетний сынишка — просто загляденье.

Другим небезынтересным моментом, как отмечается во многих исследованиях, является то, что даже при раздельном рождении близнецы в ходе своего взросления демонстрируют одинаковые привычки и вкусы. Становится даже жутко. Они могут выбирать себе супругов с одинаковыми именами, одинаково называют своих детей, предпочитают одинаковые цвета при отделке своих домов, носят одинаковые прически и одинаково одеваются. Было бы интересно узнать, сохранится ли эта зависимость в том случае, когда один из близнецов будет значительно старше другого.

— Подумать только, — заключила она, — прошло всего лишь пятнадцать лет после появления первого ребенка из пробирки, а теперь таких детей тысячи. Каждый день в области искусственного оплодотворения появляется что-то новое. Мне кажется, что серия телеочерков о новых методах с одновременным показом близнецов Андерсонов в ходе их роста — это ужасно интересно.

Страсть, звучавшая в голосе, делала ее аргументы еще более убедительными, но Том Уайкер никогда не отличался сговорчивостью.

— Насколько миссис Андерсон уверена в том, что она беременна близнецом?

— Абсолютно уверена. Эмбрионы хранятся при криогенной температуре в отдельных пробирках, которые помечены именем матери, ее номером социального обеспечения и датой рождения. Кроме того, каждая пробирка имеет свой собственный номер. После имплантации эмбриона Джонатана у Андерсонов осталось два других эмбриона: его близнец и еще один. Пробирка с близнецом была снабжена специальной маркировкой.

Том встал из-за стола и распрямился. Он был без пиджака, галстук ослаблен, а верхняя пуговица рубахи расстегнута. Все это должно было смягчать его обычно суровый вид.

Подойдя к окну, он какое-то время вглядывался в автомобильный поток, змеившийся по Пятьдесят шестой Западной улице, а затем резко обернулся:

— Мне понравилось, как вы поработали вчера в клинике Маннинга. Мы получили хорошие отклики на передачу. Продолжайте заниматься этим.

"Он дает зеленую улицу! " — Меган кивнула, помня, что излишний энтузиазм здесь не приветствовался.

Том вернулся за свой стол:

— Меган, взгляните. Это набросок портрета женщины, погибшей в четверг вечером. — Он передал ей рисунок.

Несмотря на то, что она уже видела жертву, во рту у Меган стало сухо, когда она взглянула на него: "Белая, темно-каштановые волосы, голубые глаза, пять футов и шесть дюймов, стройного телосложения, 120 фунтов[3], 24 — 28 лет". Добавить дюйм роста и получится ее собственное описание.

— Если в том факсе в качестве предполагавшейся жертвы подразумеваетесь вы, то нетрудно догадаться, почему мертва эта женщина, — прокомментировал Уайкер. — Она как раз находилась поблизости отсюда и была как две капли воды похожа на вас.

— У меня это просто не укладывается в голове. Не могу я понять и того, как у нее оказалась эта записка, написанная рукой моего отца.

— У меня состоялся еще один разговор с лейтенантом Стори. И мы оба пришли к выводу, что пока не найден убийца, вас лучше снять с освещения новостей. На тот случай, если за вами охотится какой-нибудь маньяк.

— Но, Том... — запротестовала она, однако он оборвал ее.

— Меган, сосредоточьтесь на очерке. Он может вызвать огромный зрительский интерес. И, если это окажется так, в будущем мы продолжим показ этих малышей. Что же касается вашего сегодняшнего положения, то вы больше не занимаетесь новостями. Держите меня в курсе ваших дел, — бросил он, опускаясь в кресло и выдвигая ящик стола, что должно было означать окончание их разговора.

16

Ко второй половине дня понедельника в клинике Маннинга улеглось возбуждение от воскресного сборища. Следы праздника исчезли, и приемная приобрела свой обычный спокойный и элегантный облик.

Пара посетителей, которым было далеко за тридцать, листали журналы в ожидании своего первого приема. Регистратор Мардж Уолтерс поглядывала на них с сочувствием. Сама она без проблем завела троих детей в первые же три года своего замужества. В дальнем конце комнаты заметно нервничающая двадцатилетняя женщина держалась за руку мужа. Мардж знала, что молодой женщине предстоит имплантация эмбрионов в матку. Двенадцать ее яйцеклеток были оплодотворены в лаборатории. Теперь три из них будут имплантированы в надежде, что хотя бы один приведет к беременности. Иногда развитие получали два и более эмбрионов, и тогда рождалась двойня или даже тройня.

«Это было бы счастье, а не беда», — заверила ее молодая женщина, расписываясь в карте. Остальные девять эмбрионов будут храниться при криогенной температуре. Если в этот раз беременность не разовьется, молодая женщина вернется в клинику, и ей имплантируют эмбрионы из числа хранящихся.

Неожиданно во время ланча доктор Маннинг собрал сотрудников на совещание. Заученным движением руки Мардж взбила свои короткие светлые волосы. Доктор сообщил им, что третий канал Пи-си-ди собирается сделать специальный телевизионный выпуск о клинике и связать его с предстоящим рождением брата-близнеца Джонатана Андерсона. Он попросил всех уделить Меган Коллинз максимум внимания, уважая, безусловно, частную жизнь клиентов. Только те клиенты, которые дадут письменное согласие, могут быть проинтервьюированы.

Мардж очень хотелось попасть в этот специальный выпуск, чтобы доставить удовольствие своим мальчикам.

Справа от ее стойки находились кабинеты старших сотрудников клиники. Дверь, которая вела в эти кабинеты, распахнулась, и из нее выскочила одна из новеньких секретарш. Задержав шаг у стойки Мардж, она прошептала:

— Что-то случилось. Из кабинета Маннинга только что вышла доктор Петровик. Она очень расстроена, а сам Маннинг, когда я вошла к нему, выглядел так, как будто с ним вот-вот случится сердечный приступ.

— Что же все-таки произошло? — спросила Мардж.

— Я не знаю, но она уже освобождает свой рабочий стол. Интересно, она уходит сама или ее уволили?

— Я не могу представить, что она уходит сама, — недоверчиво воскликнула Мардж. — Ведь лаборатория — это вся ее жизнь.

В понедельник вечером, когда Меган выезжала из гаража, Берни сказал ей: «До завтра, Меган».

Она ответила, что некоторое время будет отсутствовать в офисе, так как ей предстоит специальное задание в Коннектикуте. Ей легко было говорить об этом Берни, а вот как она сообщит матери о том, что, едва успев получить работу, она уже выведена из группы репортеров.

После мучительных раздумий за рулем автомобиля по пути домой она решила сказать, что телестанции срочно нужно закончить телеочерк в связи с приближающимися родами у миссис Андерсон. «Мама и без того слишком расстроена, чтобы еще беспокоиться по поводу того, что меня, возможно, намеревались убить, — думала Меган, — а уж если она узнает о записке, написанной рукой отца, это окончательно сломает ее».

С федеральной автострады 84 она свернула на шоссе номер 7. Некоторые деревья все еще были покрыты листвой, которая, однако, уже утратила яркие краски октября. Осень всегда была ее любимым сезоном, отметила она про себя. Но только не в этом году.

Сидевший в ней юрист, отвергающий эмоции и признающий только факты, настаивал на том, чтобы она рассмотрела все причины, по которым эта записка с ее именем и номером телефона могла оказаться в кармане убитой. В этом нет никакого предательства по отношению к отцу, старалась она убедить себя. Хороший защитник всегда должен смотреть на дело также и глазами обвинителя.

Мать просмотрела все бумаги, которые находились в стенном сейфе. Однако до содержимого стола в рабочем кабинете отца у нее не дошли руки. Настало время заняться этим.

В редакции она позаботилась обо всем. Прежде чем покинуть свое рабочее место, Меган составила список всех своих перспективных дел, которыми теперь предстояло заниматься Биллу Эвансу — ее коллеге из чикагского филиала, назначенному подменять ее на время расследования дела об убийстве.

Ее встреча с доктором Маннингом должна была состояться завтра в одиннадцать часов. Она попросила устроить ей такую же ознакомительную консультацию, какие они проводят для своих новых клиентов. Во время бессонных ночей ей пришло в голову еще кое-что. Было бы совсем неплохо, решила она, отснять материал о том, как Джонатан Андерсон помогает матери подготовиться к появлению в их доме младенца. "Интересно, есть ли у Андерсенов какие-нибудь домашние видеозаписи Джонатана, сделанные вскоре после его рождения? " — размышляла она. Добравшись домой, она никого там не обнаружила. Это должно было означать, что мать в гостинице. «Хорошо, — подумала Меган, — сейчас для нее это самое лучшее место». И потащила факсимильный аппарат, предоставленный ей редакцией, намереваясь подключить его ко второй линии в кабинете отца. «Так, по крайней мере, меня не будут будить посреди ночи сумасшедшими посланиями», — подумала она, запирая за собой дверь на ключ и включая свет в стремительно наступающих сумерках.

Оказавшись среди родных стен, она почувствовала грусть. Меган любила этот дом. Комнаты в нем были небольшими, но уютными. Мать часто сетовала на то, что старые фермерские дома снаружи казались больше, чем были на самом деле. «Это не дом, а оптическая иллюзия», — жаловалась она. Но Меган виделось бесконечное очарование в уютной тесноте его комнат. Ей нравилось ощущать под ногами легкую неровность его широких половиц, смотреть на камины, французские двери и буфеты, встроенные по углам столовой. Она находила, что они безупречно гармонируют со старинной мебелью из клена, подернутого теплой патиной времени. Как нельзя лучше сюда же вписывались и шелковистая обивка глубоких и удобных кресел, и живописные ковры ручной работы.

«Отец часто отсутствовал, — думала она, открывая дверь его кабинета, которого они с матерью избегали с той ночи, когда произошла катастрофа на мосту. — Но я всегда знала, что он вернется и закружит дом в веселом хороводе».

Она щелкнула выключателем настольной лампы и села во вращающееся кресло. Эта комната была самой маленькой на втором этаже. По обеим сторонам камина располагались книжные полки. Любимое кресло отца, обтянутое коричневой кожей, с таким же диваном стояли рядом с торшером и журнальным столиком.

На столике, а также на каминной полке находилось большое количество семейных фотографий: свадебный портрет ее матери и отца; Меган в младенческом возрасте; а здесь они втроем, когда Меган уже подросла; старый Пат, раздувшийся от гордости перед гостиницей «Драмдоу». «История счастливой семьи», — думала Меган, переводя взгляд с одной группы фотографий в рамках на другую.

В глаза бросился снимок матери отца, Аурелии. Сделанный в тридцатых годах, он запечатлел красивую двадцатичетырехлетнюю женщину. Густые вьющиеся волосы, крупные выразительные глаза, овальное лицо, тонкая шея, соболий воротник костюма. На лице у нее застыло мечтательно-романтическое выражение, которое предпочитали фотографы тех времен. «У меня была самая симпатичная мать во всей Пенсильвании, — говаривал отец и добавлял: — А теперь у меня самая симпатичная дочь во всем Коннектикуте. Ты очень похожа на нее». Его мать умерла, когда он был совсем маленьким.

Меган не могла вспомнить, чтобы ей когда-нибудь попадалась фотография Ричарда Коллинза. «Мы никогда не ладили с ним, — скупо заметил отец. — Чем меньше я вижу его, тем лучше».

Зазвонил телефон. Это была Вирджиния Мэрфи, правая рука матери в гостинице.

— Кэтрин просила меня узнать, дома ли ты и не хочешь ли подойти к ужину.

— Как она, Вирджиния? — спросила Меган.

— Когда она здесь, у нее всегда все нормально. К тому же у нас полно посетителей сегодня. В семь часов подойдет мистер Картер. Он хочет, чтобы твоя мать поужинала с ним.

Меган задумалась. Она давно подозревала, что Филлип Картер неравнодушен к Кэтрин Коллинз.

— Передай, пожалуйста, маме, что завтра у меня интервью в Кенте и мне надо как следует подготовиться к нему. Я что-нибудь приготовлю себе сама.

Положив трубку, она решительно взялась за свой дипломат и достала из него газетные и журнальные публикации по искусственному оплодотворению, которые предоставили ей в справочно-информационном отделе редакции. Просматривая их, она нахмурилась, обнаружив несколько случаев, когда на клинику подавали в суд, если тесты показывали, что муж пациентки не являлся биологическим отцом ребенка.