Мифы Древней Греции - Прелестница

— Он не из тех, кто прямо смотрит в лицо фактам.

Мег пристально посмотрела на мачеху.

— Я не понимаю, какое он имеет отношение к моей комнате. Мы с вами скоро уже год не ладим. Вы были бы счастливее, если бы я уехала отсюда. Но я нахожу то, как вы вторглись в мою комнату, где я храню все самое дорогое для меня, просто жестокостью.

Каролина осталась стоять на террасе. Мег не пошла в конюшню. Вместо этого она затерялась в лабиринте, образуемом кустарниками тиса, за домом.

Усевшись на свою любимую скамью в самом центре лабиринта, она следила за облаками, проплывающими над широкой долиной. Как могло дойти до того, что Каролина ворвалась в ее собственную комнату, да еще с толпой слуг?

Мег не знала, как долго она там просидела, когда какое-то время спустя до нее донесся голод отца, звавший ее. Сначала Мег не могла заставить себя отвечать ему. Она была слишком обижена, слишком сердита.

Немного погодя она услышала, как он на чем свет стоит ругает лабиринт.

— Черт возьми! — кричал он. — И почему я не приказал вырвать это все с корнями еще прошлым летом? Мегги, черт — то есть тьфу! да ответь же мне наконец! Где ты? Как мне до тебя добраться? И не дури мне голову, Каролина видела, что ты пошла в лабиринт!

Какое-то время он ворчал про себя, а затем сердито закричал:

— Да отцепись ты от меня, окаянный вонючий сорняк! Я прикажу садовникам выжечь тебя! Клянусь, я изведу тебя! Мегги!

Мег слегка улыбнулась. Она любила отца, но иногда он сильно ей досаждал.

Наконец она подала голос, давая ему знать, где она. Несколько минут он искал ее, посылал проклятья тем, кто придумал такие дурацкие забавы.

Минут через пять он оказался в центре лабиринта. Лицо его покраснело от усилий, темно-синий фрак покрыт пылью и приставшими к нему листьями.

— А вот ты где! Наконец! — воскликнул и на лице его отразилось облегчение. — Терпеть не могу всякие головоломки!

Мег сидела с ногами на скамье. Пышный шлейф амазонки обвивал ее лодыжки. Леди не сидит в такой позе, но ей в этот момент было все равно.

Сэр Уильям тут же уселся рядом с ней и похлопал ее по коленям.

— Ну и наделал я дел, крошка. Прости меня. Я должен был бы подойти к тебе гораздо раньше — сразу же после завтрака! — Он поймал головой, раздувая щеки. — Каролина как ураган на меня налетела, и как раз когда мне попалась самая крупная форель, какую я в жизни видел! Ну и ушла, конечно. Не Каролина! — форель, разумеется. Ах, Мег, во всей этой истории моя вина. Не с форелью, я хочу сказать, а в моей ссоре с моей бедной женой. Черт, до чего я тут сам запутался!

Сэр Уильям наклонился вперед, положив руки на колени. Он еще никак не мог отдышаться после беготни по лабиринту.

— Я хотел поговорить с тобой о комнате, — продолжал он. — И дело не в том, что я забыл, я просто не решался. Я не знал, как к этому приступиться. Каро нужна эта комната для… — Он замолчал, видимо, не находя слов для выражения своих мыслей. — Ей нужна эта комнат; чтобы… ну да ладно! Она и без нее обойдется, думаю. Гостей будет не так уж много.

Нахмурившись, он кусал себе губу.

— Мегги, я просто не знаю, что тебе сказать, — признался он, наконец.

Мег улыбнулась сквозь слезы. Ее отец представлял собой причудливую смесь необычайно привлекательных и невыносимо раздражающих свойств.

— Вы желаете, чтобы я уехала из Стэйплхоупа, папа? — спросила она. — Я вполне в состоянии устроиться самостоятельно, если вам будет угодно. Я знаю, что Каролина недовольна моим пребыванием здесь, и… мне известно, что прислуга часто берет мою сторону в наших столкновениях с ней. Каролина имеет право быть недовольной моим присутствием. Боюсь, что я слишком долго была здесь хозяйкой.

Сэр Уильям издал стон, напоминавший мяуканье кота, которому отдавили хвост. Осторожно отодвинув в сторону колени Мег, он привлек свою девочку в объятья.

— Мегги, дорогая моя, — выговорил он нетвердым голосом. — Я не хочу, чтобы ты уезжала. Ты моя дочь! Но дело в том, что тебе нужен свой собственный дом, муж, дети…

— Папа, — спокойно перебила его Мег, — я не имею желания выходить замуж. С тех пор как умер Филип… И не говорите мне, что тому уже пять лет и мне давно пора перестать его оплакивать, для меня это было все равно, что вчера! — Мег помолчала немного, и поскольку отец не сделал попытки убедить ее в обратном, она продолжала:

— С тех пор как его не стало, я не испытала ни малейшей привязанности к кому-либо. Я его слишком любила, он имел все, что привлекало меня в мужчинах. Такой высокий, красивый, и такой смелый! Он так прекрасно ездил верхом и когда читал мне стихи.

Слезы полились у нее по щекам при воспоминании о ее первой, утраченной любви.

Сэр Уильям обнял ее крепче.

— Я знаю, знаю, — сказал он. — Филип был славный парень, немного чересчур горяч, но он бы остепенился, но — о черт! — ведь я желаю тебе счастья, Мег! Как мне жаль, что ты отказала Уортену. Он хороший человек, и ты могла бы полюбить его, если бы только постараюсь!

Сэр Уильям слегка отодвинулся от дочери, вглядываясь ей в лицо.

Мег покачала головой и рассмеялась, словно услышав какую-то нелепость.

— Вы же знаете, я не выношу его.

Она хотела было шутливо хлопнуть отца по руке перчатками, когда что-то в его лице насторожило ее.

— В чем дело? — воскликнула она.

Сэр Уильям неожиданно отстранился от нее и встал.

— Ничего! Абсолютно ничего!

Он потер рукой шею, и Мег заметила, как он несколько раз повертел головой, словно шейный платок ему стал вдруг тесен. Как странно! Последнее время он стал часто повторять это движение. Каждый раз, когда они оставались втроем, она, отец и Каролина, Каролина многозначительно на него посматривала, а он или начинал откашливаться, или вертел головой, как сейчас, а, иногда и бросал на жену сердитые взгляды.

Мег медленно встала.

— Папа! — сказала она. — Скажите же мне, в чем все-таки дело? Если речь идет о комнате, я уступаю ее Каролине. Быть может, мне и не очень приятно отказаться от своего любимой места на протяжении многих лет, но я сознаю свой долг по отношению к вашей жене и исполню его без колебаний.

Сэр Уильям кивнул. Лицо его сморщилось в жалобную гримасу.

— Я поговорю с Каро, чтобы тебе позволить остаться там до — ну скажем, до конца лета. Ты довольна?

— Это было бы чудесно! — воскликнула Мег. По крайней мере, у нее будет время привыкнуть к мысли о переменах, а может быть найдется и более подходящая комната, чем классная. Все, что угодно, только не классная!

В центре лабиринта была небольшая, усыпанная гравием площадка, и сэр Уильям медленно начал прохаживаться по ней взад и вперед.

Сначала он зашагал в южном направлении, потом, резко повернувшись, направился на север.

И это он повторил несколько раз, что-то бормоча себе под нос.

— Папа! Я никогда еще не видела вас в таком возбуждении, — сказала Мег. — Ведь уже дело не только в комнате? Прошу вас, скажите мне, что случилось?

Сэр Уильям побагровел, глаза у него буквально вылезали из орбит.

— Но почему, почему ты отказала Уортену? — воскликнул он. — Мегги, я этого не переживу!

С этими словами он выбежал из лабиринта, заблудившись только один раз по дороге и громко ругаясь, когда он заметил свою ошибку.

Мег осталась сидеть на скамье, озабоченная и встревоженная. Она никогда раньше не видела отца в таком состоянии. Что имел в виду, говоря, что этого не вынесет? Чего он не вынесет?

Мег просто не могла понять, что происходит. Она смотрела на песок у себя под ногами, пытаясь разобраться, что означали слова отца, так же и его беспокойные жесты и беготня. Что-то же волновало его, помимо комнаты, но что — она себе не представляла.

Туман стлался по долине, где была распложена деревня Стэйплхоуп. В девять часов вечера фонари у маленькой деревенской гостиницы «Виноградная лоза» приветливо мигали сквозь моросящий дождь, привлекая постояльцев. Стэйплхоуп-Холл, одна из самых больших усадеб в обширной долине, находился в трех милях к югу от деревни. Накинув на плечи янтарного цвета шаль, Мег открыла дверь своей комнаты, выходящей в сад, и вглядывалась в туман. За рощей к северу от Стэйплхоупа она могла различить слабые очертания другого большого дома в долине, Бернел-Лодж.

В нетерпении она топнула ногой.

— Да где же ты, Чарльз Бернел? — тихо сказала она в темноту, досадуя, что друг ее детства не подал ей сигнала из окна библиотеки на втором этаже Бернел-Лодж. Он обещал навестить ее сегодня вечером, чтобы сообщить, согласилась ли Хоуп Норбери стать его женой. Он, очевидно, задержался у Норбери дольше, чем предполагал.

Много лет назад, когда Чарльз и Мег еще были детьми — и отличными друзьями, — сэр Уильям распорядился расчистить просеку между Стэйплхоуп и Бернел-Лодж. Вскоре после этого Мег придумала простую сигнальную систему лампочку в окне, и Чарльз, ответив ей таким же сигналом, прибегал навестить ее. Сегодня в окнах Бернел-Лодж было темно, и Мег сгорала от нетерпения услышать, связал ли Чарльз свою судьбу с Хоуп.

Мег вздохнула. Уже привычное нетерпеливое возбуждение вновь овладевало ею. Над домом нависли тучи, приглушая все шумы и оказывая еще больше угнетающее воздействие на ее настроение. Когда влага стала оседать у нее на лице тяжелыми каплями, она медленно закрыла тяжелую дверь и прислонилась к ней. Обстановки за ужином была напряженной. Плохо скрываемое раздражение Каролины было направлено, как ни странно, против сэра Уильяма. Когда ужин закончился, Мег под предлогом, что ей нужно поработать над очередной главой своего романа, потихоньку скрылась в своем любимом убежище.

Картины и акварели вернулись на свое прежнее место над камином, хотя расположение их изменилось и две из них висели косо. Книги и коллекции были в беспорядке расставлены там и сям. Все это напоминало ей о том, что эта глава в жизни — уютное благополучие Стэйплхоупа — быстро приближалась к концу.

Как она любила эту комнату, свой приют на протяжении тринадцати лет! Мег остановилась у старого кресла, такого некрасивого, как лежалое морщенное яблоко. Сиденье было все в буграх, бархатная обивка протерлась. Каролина ахнула, увидев его впервые, настолько оно было безобразно. Мег нежно похлопала кресло рукой при этом воспоминании, словно желая успокоить его оскорбленные чувства. Она любила свое кресло, побила свою комнату.

Она подошла к письменному столу, где разбросанные страницы ее последнего романа покрывали исцарапанное и запачканное дерево. Пятна и царапины придавали столу вид закаленного в битвах ветерана, доставлявшего Мег столько же удовольствия, сколько и старое кресло.

Усевшись за стол, Мег старалась сосредоточиться на лежавшей перед ней рукописи, но мысли путались, Муза ей сегодня изменил; Что-то тревожило ее, как надоедливый комар кружащийся над головой и нежелающий отстать сколько бы раз она ни замахивалась на несносное насекомое. Внезапно ей пришел на память Уортен. Отец упоминал о нем сегодня. Понурившись, она побарабанила пальцами по столу. Быть может, виконт все-таки соберется в Шропшир? Ну что же! Тогда ему несдобровать, она удовольствием даст ему от ворот поворот.

Мег обмакнула перо в чернильницу. Мысли были заняты Уортеном. Ей невольно пришла на ум их последняя встреча и то, как он совершено заворожил ее и даже поцеловал, и все это было библиотеке ее отца! Она не могла понять, как ему удалось вскружить ей голову, убедить ее расположиться полулежа возле какой-то дурацкой простыни на полу и вообразить, что это пруд. Она вспомнила нежное прикосновение его губ, и на какое-то мгновение у нее закружилась голова. Воспоминание о его поцелуях завладели ею. Она закрыла глаза, дрожь пробежала у нее по спине. Она прижала пальцы к губам. Однажды Филип поцеловал ее, но это было ничто по сравнению с тем ощущением, когда Уортен по…

Боже мой, о чем это она? Надо выбросить из головы эти предательские мысли! Мег вновь осознала свою уязвимость, слабость женского сердца, поддающегося на такие хитрости. Уортен — никчемный человек, она не доверяет ему и презирает его. А что, если бы он действительно приехал в Шропшир? Как ей защититься от его безнравственного с ней обращения? Страх пронизал сердце при мысли, что у нее нет защитника. Даже отец дал ясно ей понять, что для него ничего не может быть приятнее, чем ее замужество с Уортеном.

Мег прижала руку к груди. Если бы только какой-нибудь благородный рыцарь, вроде Филипа, взялся защищать ее, быть рядом с ней всегда и везде, чтобы спасти ее от козней Уортена. Кто-нибудь вроде Эммануэля Уайтхейвена, героя ее последнего романа.

При мысли об Эммануэле она глубоко вздохнула, опершись подбородком на руки. Мег представила его в своем воображении, с развевающими белокурыми волосами. Эммануэль бы знал, как поступить с Уортеном, так же как он умел справиться с графом Фортунато. Вдохновение нашло на нее. Мег окунула перо в чернильницу, и оно понеслось по бумаге, действие ее романа стремительно развивалось. «Графу Фортунато доставляло удовольствие постукивать тростью по каменным плитам. Он шагал по улицам маленькой деревушки на берегу лемносской гавани. Через неделю Розамунда будет принадлежать ему. Сам Вулкан совершит церемонию бракосочетания.

Чья-то рука схватила его за плечо. Трость загремела о камни мостовой.

— Так вот ты где? Наконец-то мы встретились! Где Розамунда из Альбиона? Отвечай гнусный негодяй! Где ты ее прячешь и где ее брат Эрнест?

Граф Фортунато затаил дыхание при виде представшего перед ним богоподобного создания. Это был сам Эммануэль Уайтхейвен! Eго прекрасное лицо дышало негодованием. Это был воплощенный ангел мести.

— Я… я не знаю, о чем ты говоришь, Уайтхейвен! Я уже много месяцев не встречал мисс де ла Мер.

Презрительно прищурившись, Эммануэль притянул к себе Фортунато так, чтобы посмотреть ему прямо в глаза.

— Говори, или я призову всех богов, чтобы судить тебя за твою наглую ложь!

Фортунато смешался.

— Ты… ты ошибся. Я не знаю, о чем ты говоришь.

Эммануэль, отпустив руку графа, поднял кулак. Но Фортунато уже успел обнажить спрятанный под его черным плащом нож. Он бросился на Эммануэля, брызнула кровь. Эммануэль отступил, шатаясь, а граф, устремившись ближайший темный проулок, скрылся в лемносских трущобах».

В это время в другой комнате, как раз над кабинетом Мег, леди Лонгвилль, урожденная Каролина Джейн Брэдли, сидела за туалетным столиком, на котором были аккуратно разложены баночки и щетки. Ее горничная, известная всем по фамилии Пирс, стоя за ее спиной, тщательно расчесывала волосы своей госпожи, уроженка Кента, Пирс отличалась отсутствием чувства юмора и подозрительным отношением к шропширцам, которых она считала иностранцами. Несмотря на ее абсолютную преданность хозяйке, Пирс была одержима одним желанием — вернуться в Кент, где погода была лучше и прислуга говорила по-английски. По ее мнению, Шропшир был слишком близко от Уэльса, и в деревне все говорили с характерной уэльской певучестью — языческая манера, которую Пирс не переносила! Сегодня она особенно выразительно поджимала губы. Она сказала экономке, что хотела бы побывать в городе Сэлопе, которым постоянно восхищались слуги. Экономка ей снисходительно улыбнулась: «Но ведь вы же бывали там, мисс Пирс. Разве вы не знали, что по местное название Шрусбери?»

Откуда ей было знать, что у этих иностранцев по нескольку названий для каждого города? Это был лишний пример их странного поведения. Пирс была предана мисс Каролине, но она скучала по вишневым садам, полям хмеля и уютным прибрежным домикам Кента, где она выросла.

— Сэлоп! Надо же придумать такое! — бормотала она себе под нос.

— В чем дело, Пирс? — спросила Каролина.

— Ничего, миледи! Решительно ничего!

Каролина знала, что ее добрая старая Пирс несчастлива, но она просто не могла отпустить ее. Во всяком случае, не сейчас. Она сама еще чувствовала себя неуверенно в Стэйплхоупе даже помыслить не могла остаться без ворчливой, но такой знакомой и привычной мисс Пирс! Она прилагала большие усилия, чтобы утвердиться в роли хозяйки Стэйплхоупа, не восстанавливая против себя при этом прислугу и Мег. Отрадно было, ложась спать, отдаваться в руки хлопотливой, заботливой Пирс. Если бы ей еще только удалось подружиться с Мег!

Пока Пирс расчесывала ее длинные темные волосы, Каролина смотрела на себя в зеркало. Невозможно было представить себе таких больше непохожих друг на друга женщин, как они с Мег, по крайней мере, внешне. Каролина был небольшого роста, Мег высокая. По сравнению с гибкой и грациозной Мег, Каролина казалась почти приземистой. У Мег ясные голубые глаза, а у нее — неопределенного зеленоватого цвета. Пышные рыжие волосы Мег легко укладывались в модные прически. Ее собственные были прямы, как солома, и ей приходилось изобретать свой индивидуальный стиль. После ряда безуспешных усилий она перестала закручивать волосы в папильотки и прижигать их щипцами, в надежде произвести хоть маленький локон. Вместо этого она создала для себя более строгую прическу с косами, уложенными по сторонам лица красивыми кольцами. Она прекрасно гармонировала с ее спокойными, сдержанными манерами, Каролина знала, что ее считают интересной женщиной, но Мег была красавица и имела множество поклонников и обожателей, чье внимание оставалось часто вовсе ею незамеченным. Это больше всего нравилось Каролине в падчерице. Мег была совершенно лишена всякого тщеславия, остались равнодушной к пылким взглядам джентльменов, буквально ходивших за ней по пятам на протяжении всего лондонского сезона.

Каролина вздохнула, наблюдая за ловкими движениями рук горничной. Мег действительно редкое создание. Если бы у них только было больше общего! На самом деле все, что у них было общего, — это любовь к сэру Уильяму и имело один недостаток, который, как надеялась Каролина, она давно уже изжила, — склонность фантазированию, причинившая Каролине на заре ее юности немало сердечных страданий. Каждый раз, слыша, как Мег превозносит идеи рыцарства, Каролина невольно поеживалась, стараясь изгладить из памяти некий период своей жизни, когда подобные идеалы владели ее воображением. Следы оставленных ими мучительных ран еще жили в глубине ее души. Каролина узнавала в Мег прежнюю себя, и это путало ее. Она боялась, что на долю Мег выпадут те же страдания, которые пережила она. Если бы только можно было найти какой-то путь к сердцу Мег, прежде чем случится трагедия или прежде чем Мег совершит какой-нибудь безрассудный поступок, в котором она до конца дней будет раскаиваться.

Завернувшись в шаль, Каролина с неудовольствием вспомнила утренние события. Она все еще была очень сердита на мужа за то, что он не сообщил Мег об ожидавшем ее замужестве. После того как Пирс надела чепчик на ее косы, Каролина отослала ее. Как только за верной горничной закрылась дверь, Каролина, опустив голову на руки, глубоко вздохнула. Что ей делать? Последнюю неделю она всячески обхаживала сэра Уильяма, пытаясь заставить его выполнить долг, на что он явно чувствовал себя неспособным. Несмотря на все ее ухищрения, он даже не подошел к Мег после ужина, и Каролина была в ярости. Завтра Уортен приезжает в гостиницу «Виноградная лоза», а Мег до сих пор еще и не слышала о помолвке! Каролина сознавала, что необходимо было что-то предпринять, но что?

Когда сэр Уильям впервые сообщил ей, что Мег выходит замуж, она была так счастлива, что бросилась ему на шею. Каролина просто не могла поверить, что ее непростые и в последнее время особенно осложнившиеся отношения падчерицей могут так прекрасно разрешить. Перестав пытаться хозяйничать вдвоем в одном доме, они, быть может, смогут еще и подружиться. Весь сезон Каролина питала тщетные надежды, что Мег все-таки решит выйти замуж за Уортена. Она сразу же заметила, что он влюблен в нее, но не было никаких признаков того, чтобы Мег отвечала ему взаимностью. Правда, она часто наблюдала за ним, но Мег была вообще такая странная, что это обстоятельство еще ни о чем не говорило. Кроме того, что она подолгу не сводила с него глаз, Мег не обнаруживала никаких признаков влюбленности: она никогда не говорила о нем, сожалея только иногда об отсутствии у него рыцарских качеств. Каролина ни разу не слышала от нее восторженных излияний, не видела блеска в ее глазах при упоминании имени Уортена. Нет, Мег не обнаружила никаких обычных свидетельств любви, во всяком случае, видимых свидетельств. По какой-то причине, несмотря на все его достоинства, Уортену не удалось затронуть ее сердца.

Восторг Каролины при известии о помолвке Мег длился недолго, всего несколько минут.

Она была поражена, что ее супруг отдал дочь Уортену без ее ведома и согласия. Мег никогда не подчинится такому произволу. Она была куда больше независима и упряма, чем думал ее родитель.

Первый вопрос Каролины был: «Но что же она тебе на это ответила, Билл? Удивляюсь, что до меня еще не дошли ее бурные протесты. Вряд ли ей понравится идея замужества с человеком, о котором она еще сегодня утром весьма нелестно отзывалась?» — «Она ничего не сказала, потому что ей еще об этом ничего неизвестно, — отвечал сэр Уильям. — И будь я проклят, если скажу ей хоть слово, пока мы не вернемся Стэйплхоуп! Уж лучше я выжду день-другой»

Это свое намерение он, безусловно, не выполнил. Прошла уже неделя, а Мег все еще и не догадывалась, что ей предстоит стать леди Уортен. Сэр Уильям, благороднейший и достойнейший человек во всех отношениях, становился тряпкой, когда речь заходила о его любимой дочери; В порыве раздражения Каролина встала. Она точно знала, что ей следует делать. Она больше не будет мириться с молчанием мужа.

Неподалеку от ее туалетного столика стояла большая ваза с павлиньими перьями. Повинуясь безотчетному побуждению, она вытянула из вазы одно перо и направилась к двери, ведущей в покои супруга. Она постучала и, войдя, остановилась посередине комнаты, ударяя длинным пером по ладони левой руки.

— Я очень расстроена, — сказала она, устремив на сэра Уильяма гневный взгляд.

Баронет сел в постели, очки сползли ему на нос, раскрытая книга выпала у него из рук. Отражение пламени свечей, горевших на столике постели, играло по стенам. Под взглядом жен он еще больше растерялся и стащил с голов ночной колпак. Густые рыжие, с проблескам седины, волосы торчали у него перьями.

— Любовь моя! — воскликнул он. — В чем дело?

— В чем дело! Вы спрашиваете, в чем дело? Сэр Уильям Лонгвилль, немедленно поднимайтесь! Я этого не потерплю! Ваша дочь должна знать обо всем, и вы ей сейчас же все скажете!

Сэр Уильям закрыл книгу и вызывающе скрестил руки на груди.

— И не подумаю, — отвечал он. — Я предоставлю все Уортену. Ты знаешь, он человек умный и лучше всех понимает, как обходиться с Мегги.

Каролина, питавшая большое уважение к способностям мужа и его умению обращаться как со знакомыми, так и с подчиненными, подошла к постели и ударила мужа по голове павлиньим пером,

Он засмеялся.

— Что это ты затеяла, моя маленькая Каро?

Он потянулся к ней, чтобы схватить ее и увлечь к себе в постель, но Каролина, проворно отступив, хлопнула его пером по пальцам.

— Если вы сейчас же не отправитесь к Мег, я немедленно покидаю ваш дом и больше не вернусь. Я не стану жить с человеком, который так ужасно поступает со своей дочерью! И не говорите мне, что Уортен сам со всем справится! Как будто ты не знаешь, что Уортен надеется, что ей будет известно о помолвке до его приезда в Стэйплхоуп!

Вглядываясь в решительное выражение лицо своей молодой жены, сэр Уильям посерьезнел.

— Ты, похоже, принимаешь это близко к сердцу, — сказал он.

— Еще бы! — воскликнула Каролина. — А Мег не заслуживает такого отношения с твоей стороны, да и Уортен тоже.

Указав пером на пол, в направлении находившейся прямо под их покоями комнаты Мег она добавила:

— Ступай к ней! Уверяю тебя, я не шучу. Я уеду, если ты сегодня же не скажешь ей правду

— Какой вздор! Предупреждаю тебя, что я никому не позволю себя принуждать.

— Ах так? Значит, себе ты можешь позволять распоряжаться судьбой дочери и всех остальных, а мы при всем этом должны тебя любить и уважать? Не выйдет!

— Случай с Мег совершенно особый, и тебе отлично известно. А что до помолвки, я уже принял решение, как все должно быть. — Сэр Уильям взял книгу и раскрыл ее нарочито медленным жестом. Притворяясь, что он разыскивает нужную страницу, он добавил: — А ты можешь покинуть Стэйплхоуп, если таково твое желание. Я не стану тебя задерживать. Разумеется, ты должна следовать велениям своей совести.

Леди Лонгвилль швырнула павлинье перо на пол.

— Ты невероятно упрям, Уильям Лонгвилль! Но когда дойдет до дела, то и я тебе не уступлю!

Вернувшись к себе, она позвонила, вызывая горничную. Каролина нарочно оставила дверь между комнатами открытой, чтобы муж ее видел.

Когда появилась ее горничная, она громко сказала:

— Пирс, ты будешь рада узнать, что я немедленно покидаю Стэйплхоуп-Холл. Я намерена вернуться в Кент и поселиться с матерью. Проследи, пожалуйста, чтобы уложили мои вещи и заложили экипаж. Я вполне могу провести эту ночь в «Виноградной лозе».

Улыбка озарила лицо Пирс.

— Миледи! Неужели мы и правда вернемся и цивилизованный мир? В Кент! О, миледи! Все будет готово сию минуту, миледи!

Краем глаза Каролина увидела, как ее муж вскочил с постели и поспешно набросил на себя халат. Пирс уже начала доставать из ящиков комода груды одежды, когда сэр Уильям показался в дверях.

— Это что еще такое? — воскликнул он, обращаясь к горничной. — Отправляйся спать, бестолковая ты женщина. Твоя хозяйка никуда не поедет!

Пирс застыла на месте с охапкой белья в руках, которую она придерживала подбородком. С тревогой в глазах она ожидала ответа Каролины.

— Подожди, Пирс! — сказала ей Каролина.

Со вздохом облегчения горничная свалила белье на постель и снова направилась к комоду.

— Нам сюда вообще нечего было приезжать, к этим язычникам! Сэлоп — это надо же было придумать! — бормотала она.

Не обращая на нее внимания, сэр Уильям нахмурившись, смотрел на жену.

— Ты и впрямь покинула бы меня, Каро? — спросил он негромко.

— Мне очень жаль, но так бы оно и было, Билл. Ты чудовищно поступил с Мег.

Сэр Уильям глубоко вздохнул и развел руками.

— Черт, я должен был поговорить с ней еще в Лондоне. Но я струсил. И хоть я и не раскаиваюсь, что устроил этот брак, я знаю, Мегги обидится, а я не хочу видеть ее голубенькие глазки полными упрека и грусти. — Испустив легкий стон, он продолжал: — Я пойду к ней сейчас же. Ты была права, напустившись на меня.

Каролина обняла мужа за шею. — Слава Богу, — сказала она. Глаза ее внезапно наполнились слезами. — Я так боялась, что мне придется вернуться к маме. Ты же знаешь, я не могла бы жить с ней снова в одном доме! Я бы скорее умерла!

Сэр Уильям крепко ее обнял и, перед самый носом у горько разочарованной мисс Пирс, нежно поцеловал с радостью отозвавшуюся на его ласку жену. Восприняв это как намек, что ей пора удалиться, мисс Пирс так и сделала, громко хлопнув дверью.

— То-то Мег взбеленится! — качая головой, произнес сэр Уильям.

Каролина с улыбкой ущипнула его за щеку.

— Не нужно было навязывать ей этот брак! Теперь тебе придется расплачиваться! В этом не могу тебе помочь, но… — Каролина заметно понизила голос, — но, если тебе угодно, я буду ждать тебя у себя. Я буду счастлива успокоить твои чувства, если они окажутся задеты в предстоящем неприятном разговоре.

— Каро! — воскликнул он, наклоняясь, чтобы снова поцеловать ее, но, выскользнув из объятий мужа, она оттолкнула его.

— Тебе не дождаться от меня поцелуя, Билл, пика ты не поговоришь с дочерью!

Покачав головой, сэр Уильям завязал потуже халат и решительным шагом вышел из спальни.

4

—Мегги, можно мне поговорить с тобой минутку?

Изумленная неожиданным появлением отца, Мег стремительно повернулась в кресле.

— Папа! — воскликнула она, улыбаясь. — Я даже не слышала, как ты вошел. Я была так поглощена одной волнующей сценой в моем романе!

Мег была довольна, что он зашел к ней, хотя ей показалось немного странным, что он выглядел так, словно внезапно поднялся с постели. На нем был голубой атласный халат, и он был босиком! Сунув руки в карманы, отец неуверенно улыбался, щурясь, как будто от яркого света.

Подойдя к ней, он поцеловал ее в лоб.

— Прости, что я сегодня так резко оборвал наш разговор, — сказал он грубоватым голосом, — и за то, что я вызвал вашу стычку с Каролиной.

Мег пристально смотрела на него, пораженная его серьезностью, напряженностью его позы и пронзительностью взгляда.

— Папа, я знаю, что что-то не так, — сказала она. — Я хотела бы услышать от тебя, в чем дело. Уже несколько дней я чувствую какую-то тревогу, но никто мне ничего не говорит!!

Тебя как будто что-то тяготит, а слуги! — они все кажутся такими возбужденными, словно предстоит какое-то великое событие!

Сэр Уильям отошел к камину и откашлялся. В камине еще горел огонь, и в этом слабом свете; его босые ноги белели на красно-синем фоне ковра.

— Мне нужно тебе кое-что сказать, детка. Мне бы следовало раньше это сделать, но я все не решался. Ты так радовалась возвращению в Стэйплхоуп, что я… у меня душа не лежала заговорить с тобой об этом! Понимаешь, мне хотелось, чтобы тебе было хорошо дома.

Он стоял спиной к ней, и Мег не могла судить о том, что он собирался сказать ей, по выражению его лица. Она не имела ни малейшего представления, о чем идет речь.

— Папа, — сказала она укоризненно, — что бы такое вы могли мне сказать, что уменьшило бы мою любовь к вам или отравило мне удовольствие находиться в Стэйплхоупе?

Ей показалось, что она услышала какой-то шум, но она была не уверена, поскольку он все еще стоял к ней спиной.

— Тебе это не понравится, Мегги. Приготовься услышать нечто не очень приятное для себя.

Заложив руки за спину, сэр Уильям расправил плечи. Глубоко вздохнув, он сказал:

— Завтра сюда приезжает Уортен.

Мег довольно долго ожидала, что за этим последует. Когда она поняла, что в этом и заключалось известие, которое был намерен сообщить ей отец, она откровенно засмеялась.

— Вы чудак, папа! И это все? Если бы я пала, я уже давно могла бы избавить вас от дикого беспокойства! Уортен сам говорил мне, что собирается в Стэйплхоуп. И почему бы я стала расстраиваться из-за этого?