Мифы Древней Греции - Прелестница

— Боюсь, что сегодня я тебя разочарую, Лиззи, — сказала Мег. — У меня есть только одно желание, чтобы ни один из этих джентльменов не пролил и капли крови в такой жестокой затее, как дуэль!

Лиззи от изумления раскрыла рот, приняв при этом глупый вид. Она хотела было что-то сказать, но Хоуп не дала ей такой возможности.

— Я только сегодня утром узнала эту чудовищную историю. Повсюду уже ходят сплетни, об этом только и говорят. Сначала я не поверила, но Элизабет сказала мне, что Чарльз сам ей все рассказал еще вчера.

Мег повернулась к Элизабет.

— Это правда?

— Да, — отвечала та, слегка сдвигая свои темные брови. — Он был ужасно мрачен по этому поводу и все время повторял: «Если что-нибудь случится со мной», пока я чуть не впала в истерику! — Она бросила лукавый взгляд на Хоуп. — Но я позволила ему поцеловать меня — один разочек! — раз уж ему предстоит встретиться с Монтфордом на расстоянии тридцати шагов.

Заметив выражение ужаса и отвращения на лице Хоуп, Лиззи вздохнула:

— Хотела бы я только знать, из-за чего они дерутся. Чарльз ни за что не хотел мне сказать.

Мег не замедлила оповестить Хоуп и Элизабет о том, что произошло той ночью, когда Монтфорд пытался ее похитить. Хоуп слушала ее со страхом на лице. Лиззи, снова оседлавшая бревно, наклонилась вперед, с жадностью впитывая каждое слово, и даже задала несколько очень существенных вопросов относительно обстоятельств похищения и сути предательства Монтфорда. Когда Мег кончила свой рассказ, Лиззи захлопала в ладоши.

— Как это все должно быть интересно! Какое замечательное приключение! Счастливица ты, Мег! Хотела бы я, чтобы кто-нибудь похитил меня!

Заметив, что три женщины смотрят на нее с укоризной, она только беспомощно развела руками:

— Но я же не виновата, что во мне больше жизни, чем во всех вас, вместе взятых!

Мег долго молча на нее смотрела. Совсем недавно ее взгляды не отличались от взглядов Лиззи, и она вновь ощутила укоры совести от сознания, что ее детские бредни привели к такой чудовищной ситуации. Она с мольбой взглянула на Каролину.

Каролина сжала ей руку.

— Мы все поправим! Вот увидишь.

Мег слабо улыбнулась и обратилась к Лиззи:

— Мои убеждения настолько изменились, что я даже не знаю, что тебе сказать. Однако, по-моему, совсем не важно, какого мы мнения о дуэли и похищениях, опасных или безопасных. Каждая из нас, кроме Каролины, имеет свой особый интерес в этом деле и должна постараться, чтобы эта дуэль не состоялась. Хоуп может потерять любимого человека, я тоже, а ты, Лиззи, можешь потерять шанс стать женой пэра Англии.

Хоуп, которая стояла, отвернувшись, стремительно обернулась к ней:

— Мег, ты хочешь сказать, что ты влюбилась в Уортена?

Нежный голосок Хоуп болезненно задел сердце Мег. Слезы подступили у нее к глазам, и она поспешно начала рыться в ридикюле в поисках платка.

Утерев слезу, она сказала:

— Я так люблю его, что даже никогда не могла себе представить, что такая любовь существует.

Она потеряла его, подумала Мег про себя, из-за своих ребяческих фантазий, но она ничего не сказала вслух. Глубоко вздохнув, она продолжала:

— Лорд Уортен дал понять Каролине, что намерен помешать дуэли Чарльза с Монтфордом и сам скрестить с ним шпаги.

— Но как же тогда Чарльз? — воскликнула Лиззи. — Как же он сможет отомстить за свою честь?

— Никак, если Уортен настоит на своем.

— Но это нечестно! — с негодованием воскликнула Лиззи.

Молчавшая до сих пор Каролина резко заметила:

— Вы бы так не думали, мисс Пристли, стоя над могилой Чарльза. Что бы вы тогда сказали ему? «Молодец! Ты дал себя убить, но поступил благородно!»

Лиззи дерзко усмехнулась.

— Вы слишком много придаете этому значения.

— А вы слишком мало! — возразила Каролина. — Однако я приехала сюда не для того, чтобы спорить с вами. На самом деле я приехала, чтобы убедить вас отказаться от Чарльза.

Пораженная Лиззи даже выпрямилась от неожиданности.

— Что вы хотите сказать? Я никогда не откажусь от Чарльза. Я люблю его. Я намерена стать его женой.

— Но зачем это вам, Лиззи? — воскликнула Каролина. — Зачем, когда Монтфорд отчаянно нуждается в приданом, таком, как ваше? У меня есть основания полагать, судя по тому, что выяснил недавно мой муж о его финансах, его бы очень заинтересовала особа с вашим редким обаянием!

Неужели мачеха права, думала Мег, неужели Лиззи можно убедить заняться Монтфордом, если она поверит, что у нее есть шанс завоевать его?

Элизабет с удивлением смотрела на Каролину.

— Это в высшей степени любопытно, леди Лонгвилль! Так вы полагаете, что я интересуюсь Монтфордом? — Она встала, отряхивая кору со своего платья персикового цвета. — Вы слишком много на себя берете!

— Мисс Пристли, — отвечала Каролина с оттенком насмешки в голосе, — мне отлично известно, что вы были бы готовы бежать с Монтфордом, если бы он только намекнул вам на такую возможность. Это то, что мы с Мег хотим вам предложить, — похищение.

— Я оскорблена! — патетически воскликнула Лиззи. — И ужасно заинтригована. Расскажите мне еще что-нибудь!

Хоуп, слушавшая весь этот разговор с тревогой, подойдя к Мег, прошептала:

— О чем это Каролина? О Мегги, если бы ты знала, что бы это для меня значило! Но неужели Лиззи так легко откажется от Чарльза?

— А ты как думаешь? — спросила ее Мег.

Хоуп неожиданно улыбнулась.

— Как это глупо с моей стороны! Ну конечно же, она бы отказалась от него!

Наклонившись к ней поближе, Мег прошептала:

— Есть еще одно обстоятельство: если мы хотим предотвратить дуэль между Чарльзом и Монтфордом, ты должна быть очень храброй, потому что тебе предстоит сыграть роль в нашей интриге!

— Я сделаю все, что от меня потребуется, можешь быть уверена, — с горячей искренностью отвечала Хоуп.

Ближе к вечеру Мег в сопровождении грума отправилась в Хорсли-Милл, где должна была состояться дуэль. Местность показалась ей более пустынной, чем в тот раз, когда она была здесь с Уортеном. Оставив грума с лошадьми у ручья, Мег ходила по двору у мельницы, пытаясь представить себе обстановку, в которой должна была состояться дуэль.

На сердце у нее было тяжело, и она была полна страха. День и ночь ее мысли были заняты Уортеном, его недавним отказом еще раз посетить ее; она вспоминала его взгляд, силу его рук. Больше всего ее терзало мрачное предчувствие неминуемой потери.

План Каролины был прост, и Мег не сомневалась, что он может быть успешно осуществлен. Каждая из дам должна была всего-навсего нанять экипаж, увезти своего возлюбленного, и все будет в порядке. Но у Мег еще оставались сомнения. Она была согласна, что Монтфорд, принимая во внимание его характер и его заинтересованность в приданом Лиззи, легко пойдет на это. Но как быть с Уортеном и Чарльзом? После нескольких часов размышлений Мег решила, что ни один из них не отступится от того, что он считает своим долгом. Чарльз в особенности, не говоря уже о его стремлении получить удовлетворение за оскорбленную честь, ни за что не пойдет на то, чтобы опозорить Хоуп каким бы то ни было похищением.

Отсчитывая по тридцать шагов в разных направлениях, Мег пришла к выводу о необходимости перестроить несколько их план. Она вошла в здание мельницы. Слабый свет проникал сквозь разбитое окно, освещая неизменную пыль вокруг. Пахло затхлостью и крысами. Мег не могла удержаться, чтобы не взглянуть на пол, где корчилась в луже крови крыса. Прошло еще не так много времени со дня злополучного пикника, но в сердце Мег произошли такие перемены, что ей казалось, как будто прошли годы. Если бы только она могла найти способ увидеться с Уортеном до дуэли! От одной мысли потерять его ей становилось дурно, и она поспешно вышла, чтобы еще раз осмотреть окрестности.

Что она ищет, спросила она себя. Вдохновение, может быть, как ей осуществить свой план? В отдалении она видела сидящего на берегу ручья грума, мирно щиплющих траву лошадей.

Мег представила себе вновь все ее отношения с Уортеном; одно воспоминание было особенно мучительно — когда на террасе она высказала ему откровенно, что она думает о нем, о долге, о чести, как он не раз позволял Монтфорду и другим оскорблять себя, не требуя от них удовлетворения.

Какая ирония в том, с горечью подумала Мег, что теперь Уортен готов драться на дуэли и навсегда отказаться от нее.

Порыв ветра взбил юбку ее амазонки, холодок пробежал по спине, и она вздрогнула. Она вспомнила слова Уортена: «Вы должны оказаться под дулом пистолета на расстоянии тридцати шагов». Он хотел сказать, что, пока человек — будь то мужчина или женщина — не испытал чего-то на собственном опыте, он не вправе судить других.

Он был прав, конечно. Мег оглянулась и увидела саму себя в мужской одежде, с пистолетом в вытянутой руке, медленно спускающей курок.

Как будто это случилось на самом деле, Мег ощутила, как пистолет дернулся в ее руке, услышала звук выстрела. Закрыв глаза, она зажала себе уши руками. Она не могла бы сделать это! Она бы никого не обманула, попытавшись заставить их принять ее за Чарльза. А может быть, и смогла бы? Ведь будет темно; она несколько раз обернет шарфом шею, притворившись, что у нее простуда. И она ведь похожа на Чарльза, в какой-то степени! Если все освещать будут только пара фонарей на земле и все лица будут в тени… Мег подобрала шлейф амазонки и быстро направилась к лошадям. А если бы Уортена удалось немного задержать и если она будет осторожна, может, что-нибудь и получится, должно получиться!

Если раньше Мег испытывала страх, то теперь она просто окаменела. В глубине души она сознавала, что, если она хочет, чтобы ее упрямый возлюбленный остался с ней, ей придется пойти на этот опасный шаг. Но только что, если Монтфорд убьет ее? Эта внезапная мысль лишила ее равновесия, и она споткнулась. Нет, об этом она думать не будет! Она быстро села на лошадь и поскакала домой.

Вернувшись в Стэйплхоуп, она сразу же прошла к себе и стала рыться в ящике со старыми письмами, пока не нашла бесконечной давности письмо от Чарльза. Затем она уселась и написала три письма, в двух из которых она подделала почерк Чарльза. Часом позже она с удовлетворением созерцала плоды своих трудов. Она была довольна результатами. Первое письмо было адресовано Монтфорду, в нем она обдавала его презрением, вставив несколько уничтожающих замечаний по поводу распутников вообще. Этим она надеялась пробудить в нем такое раздражение, что он прибудет на место дуэли в состоянии крайнего возбуждения. Второе письмо она адресовала Уортену, сообщая ему в характерной для Чарльза небрежной манере, что дуэль состоится на полчаса позже назначенного срока. Третье письмо она написала своим обычным почерком Лиззи, убеждая ее не опаздывать, иначе дуэли между Уортеном и Монтфордом не избежать. Лиззи имела обыкновение опаздывать, поскольку она любила обставлять свое появление где бы то ни было таким образом, чтобы привлечь всеобщее внимание.

Ранним утром, еще до рассвета, туман стлался в лесу, разделявшем Стэйплхоуп-Холл и Бернел Лодж. Мег стояла в дверях своей комнаты, прислушиваясь к щебетанию ранних птиц. Она ожидала своего грума Джеймса с известием, что мистер Бернел уже запряг лошадь в двуколку и вот-вот выедет.

Когда она увидела приближающегося Джеймса, сердце у нее застучало. Что, если ее план не удастся? Она не доверилась никому, потому что изменения в их планах касались ее одной. И теперь, когда ей предстояло отправиться в Хорсли-Милл, некому было ее поддержать в ее намерениях. Она стояла в дверях, дрожа. Ей бы очень хотелось поделиться своими тревогами с Каролиной, мирно сидевшей у камина. Но если бы мачеха узнала о ее затее, она бы никогда не позволила ей выехать из дома.

— Ты уже видишь Джеймса? — донесся до нее голос Каролины.

— Да, — отозвалась Мег через плечо. — Он едет! Вы думаете, я достаточно похожа на Чарльза, чтобы обмануть Уортена и Монтфорда?

Каролина, вышивавшая детский чепчик, опустила иголку.

— Если ты будешь оставаться в тени и как можно меньше разговаривать, кашляя в платок и жалуясь на простуду, я уверена, что у тебя получится. По крайней мере, ты сможешь затянуть дело, чтобы дать Хоуп время увезти Чарльза, а Лиззи — убедить Монтфорда сделать выбор между ее приданым и этой нелепой дуэлью. Великолепный план, тебе не кажется? — Каролина неожиданно улыбнулась.

— О да, — отвечала Мег.

Каролина встала и подошла к ней.

— Ты очень нервничаешь, что вполне естественно. Постой-ка, дай мне на тебя посмотреть. До тех пор, пока я тебя не увидела в этом костюме, я и не замечала, что вы с Чарльзом так похожи.

Она поправила узел шейного платка Мег. На ней были черный фрак и жилет, черные панталоны и высокие сапоги. Бонни так искусно причесала ее, что, когда Мег надела черную шляпу на свои рыжие кудри, казалось, что у нее мужская прическа а lа Брут.

Каролина взяла Мег за обе руки и энергично их пожала.

— Скажи Ричарду, что ты любишь его, Мег. Тверди ему это тысячу раз, пока он не поцелует тебя и не согласится на тебе жениться.

Мег обняла Каролину.

— Вы лучшая из женщин!

Каролина слегка подтолкнула ее.

— Я расскажу все твоему отцу позже. Без сомнения, он будет очень рад узнать, что ты все-таки выходишь за Уортена. — Она усмехнулась. — Конечно, он всего лишь поднимет бровь, услышав о твоих проделках, а потом исчезнет, прихватив с собой свою любимую удочку!

Ее последние слова заставили Мег рассмеяться и немного облегчили тяжесть у нее на сердце. В это время в дверях появился раскрасневшийся Джеймс:

— Мастер Бернел уже в деревне!

Каролина поправила на ней шляпу, и менее чем через минуту Мег уже сидела в своей карете с Джеймсом за кучера. Они были в пути не более нескольких секунд, когда, выглянув из окна, Мег увидела в отдалении двуколку Чарльза, которой перегородила дорогу нанятая Хоуп карета. Чарльз выскочил из двуколки и направился к этому экипажу. Мег улыбнулась при мысли, как он удивится, обнаружив в нем Хоуп.

Вглядываясь в закутанную в плащ фигуру, скрывавшуюся в глубине кареты, Чарльз с раздражением воскликнул:

— Лиззи, что вы затеяли? Вы же знаете, что вам не следует здесь быть!

— А почему, мистер Бернел, вы думаете, что я Элизабет?

— Хоуп? — недоверчиво переспросил Чарльз. — Нет, это невозможно!

Откинув капюшон плаща, Хоуп сказала:

— Я должна была увидеть тебя перед… — Слезы помешали ей продолжать. — Чарльз, я так за тебя боюсь! Я не могла не увидеться с тобой, быть может, в последний раз!

Она зарыдала, зажимая себе рот платком. Счастливым результатом ее поступка было то, что Чарльз оказался внутри кареты.

Откинув еще дальше от ее лица капюшон, Чарльз нежно гладил ее волосы.

— Любимая, лучше бы ты не приходила. Ты делаешь все еще труднее для меня, и я не могу видеть твои слезы!

Хоуп стиснула его руку.

— Ты такой храбрый, Чарльз, а я… я так боюсь, что я больше никогда не увижу тебя. Мне все равно, что ты женишься на Элизабет; я только хочу, чтобы ты был жив.

Ее рыдания возобновились с новой силой. Чарльз обнял ее за плечи.

— Ну-ну, любимая, перестань. Ничего со мной не случится, вот увидишь! Как я уже говорил Мег, я неплохо стреляю.

— Я знаю, — сказала Хоуп. — Ты лучший стрелок в графстве, во всей Англии!

Чарльз взглянул в ее карие глаза, полные восхищения и любви. Его собственная любовь к ней затмила в нем в этот момент все остальные чувства. Едва ли он был лучшим стрелком в Шропшире, не говоря уже обо всей Англии, и он это хорошо знал. Так же, как и Хоуп, он боялся, что не доживет до вечера. Когда все эти мысли внезапно нахлынули на него, он сжал Хоуп в объятиях.

— Я люблю тебя, дорогая. Прости мне все, что было.

Хоуп смотрела на него затуманившимися от слез глазами.

— Поцелуй меня, любовь моя.

Наклонившись, Чарльз поцеловал ее тянувшиеся к нему губы. Обняв его за шею, Хоуп притянула его к себе, страстно целуя его, пока она чуть не задохнулась.

— Ты едешь в деревню? — наконец спросила она, отстранившись немного. — Я сама тебя отвезу туда. Уортен поедет с тобой? О Чарльз, я так боюсь!

— Я встречаюсь с Уортеном на условленном месте, — сказал Чарльз.

— Хорсли-Милл, — грустно кивнула Хоуп.

— Послушай, откуда тебе столько известно об этой проклятой дуэли? — спросил подозрительно Чарльз.

— От Лиззи, — отвечала Хоуп. — Ты же ее знаешь. Как только она услышала о дуэли, она приставала к прислуге до тех пор, пока кто-то не сказал ей, что ты дерешься с Монтфордом. Прошу тебя, Чарльз, позволь мне отвезти тебя туда. Ты же видишь, со мной форейтор, и он может поехать за нами в твоей двуколке. Ну, пожалуйста, Чарльз!

Слезы струились у нее по лицу.

— Нет! — резко сказал Чарльз. — Тебе нельзя! Дамы не могут присутствовать.

С нежной улыбкой Хоуп опустила ему на плечо голову.

— Я так и знала, что ты так скажешь. Позволь мне тогда довезти тебя до проселочной дороги, а оттуда ты уже один поедешь на мельницу.

Сначала он отказывался, но, когда Хоуп снова сказала, что они, может быть, никогда больше не увидятся, он согласился. Дав указания форейтору, как ему следует обращаться с запряженной в двуколку парой чистокровных лошадей, он присоединился к Хоуп, и экипажи тронулись. Как только Чарльз очутился рядом с Хоуп, он обнял ее, а она, не колеблясь ни минуты, уткнулась лицом ему в плечо.

— Ты не можешь представить себе, Хоуп, какого я свалял дурака. Если бы можно было все начать с начала…

— Нет, нет! Я тоже виновата. Я сама толкнула тебя в объятия Лиззи своими чопорными манерами. Я была так глупа, ты же знаешь!

Ее слова успокоили Чарльза, и он начал рассказывать ей о поездке в Камберленд в поисках Мег.

— …и когда мы проехали Ланкашир, моя лошадь потеряла подкову и охромела. К счастью, до ближайшей деревни была только миля… Постой! — Он выглянул из окна. — Да мы уже почти в Стэйплхоупе. Черт, мы пропустили поворот! Кучер!

Но тот его, казалось, не слышал. Снова окликнув его и не получив ответа, Чарльз обернулся к Хоуп:

— Он что, глухой?

— Нет, — спокойно отвечала Хоуп, — он только тебя не слышит.

— Что ты хочешь сказать?

— Только то, что я похищаю тебя, Чарльз Бернел. К завтрашнему вечеру мы будем мужем и женой.

21

Как только карета Хоуп скрылась за поворотом, Мег приказала Джеймсу прибавить рыси, и они поспешили по направлению к Хорсли-Милл. Прибыв на место, Мег застала там Монтфорда и Уайта, стоявших у городского экипажа барона. Мег обрадовалась, увидев, что двор освещает только один фонарь. Это давало ей превосходную возможность осуществить свой план.

Она надеялась скрыть свою личность, настояв на немедленном поединке, пока ее не разоблачит наступивший рассвет. Она также была намерена разговаривать только с мистером Уайтом, поскольку он не знал ее и Чарльза так хорошо, как Монтфорд. Это был еще один способ избежать разоблачения.

Остановив карету у мельницы, Джеймс открыл ту дверцу, что была подальше от фонаря. Мег сделала ему знак подвести к ней мистера Уайта. Она закутала себе шею черным шерстяным шарфом.

Мистер Уайт, маленький человек, с лысеющей макушкой, лет тридцати с небольшим, быстро подошел и был явно изумлен, когда Мег заговорила с ним, высунувшись из окошка кареты. Кашлянув несколько раз, она проговорила очень тихо:

— Уайт, Уортен дал мне знать, что болен и не приедет! Я настаиваю, чтобы дуэль состоялась немедленно! Займитесь этим!

Она снова закашлялась, ожидая его ответа. Некоторое время он стоял, словно окаменев, а потом сказал:

— Но это против правил! У вас должен быть секундант, чтобы он проверил оружие.

— Я настаиваю на немедленном удовлетворении! — прохрипела Мег. — Если только у Монтфорда хватит смелости!

— Как вам угодно, Бернел! — С коротким поклоном он отошел и вернулся к барону.

Мег следила за тем, как они обсуждали ситуацию. Она знаком подозвала Джеймса, чтобы он дал ей отцовские пистолеты, которые она могла бы предъявить мистеру Уайту для осмотра. Они были заряжены, целый час потребовался ей на эту операцию.

Взяв ящик с пистолетами у нее из рук, Джеймс сказал:

— Мисс, мне не хотелось бы об этом говорить, но эти двое слишком уж серьезны. А вы говорили, что это все шутка. Где же лорд Уортен?

— Лорд Уортен будет здесь с минуты па минуту, — отвечала с улыбкой Мег, стараясь казаться спокойной. — А мистер Уайт здорово играет свою роль, правда?

Джеймс, нахмурившись, посмотрел на мистера Уайта. Он насмотрелся много всяких странных игр, в которые играли господа. И не может же он не повиноваться мисс Маргарет! Он поклонился ей, отнес ящик мистеру Уайту и вернулся к лошадям.

Мег предложила ему отвести их к ручью, как он это сделал вчера, и он с готовностью согласился. Если она ничего не имеет против, он бы предпочел держаться подальше, сказал он.

Мег наблюдала за Монтфордом и мистером Уайтом, пока пистолеты не были осмотрены. Только когда они оба обернулись в ее сторону, она вышла из кареты. Надвинув шляпу на уши и завернувшись в шарф, она направилась к ним, стараясь подражать походке Чарльза.

Остановившись перед ними, она повернулась так, чтобы ее лицо оставалось в тени. Ни один из мужчин, видимо, не нашел ничего странного в ее наружности, и она слегка расслабилась, по меньшей мере настолько, чтобы поклониться им и назвать Монтфорда по имени.

Монтфорд, с неподвижным лицом, сказал:

— В вашем письме, Бернел, вы превзошли все пределы. Эта дуэль доставит мне величайшее удовольствие.

Если Мег до сих пор нервничала, при этих его словах гнев пришел на смену неуверенности. Она выпрямилась и слегка наклонила голову с саркастическим выражением. Она уже не боялась, но смотрела на него вызывающе, ожидая его следующего шага. Не заподозрил ли он чего, подумала она. На секунду он слегка прищурился, но больше никаких чувств не выразил.

Мистер Уайт обратился к ней:

— Бернел, поскольку Уортен отсутствует, хотите проверить оружие в присутствии Монтфорда?

Мег закашлялась, но она достаточно владела собой, чтобы твердо ответить:

— Я вам вполне доверяю, Уайт. Если все в порядке, я полагаю, нам пора приступить к делу.

Монтфорд и Уайт обменялись взглядами. Потом Монтфорд сказал:

— Конечно. В тридцати шагах?

Мег кивнула. Мистер Уайт показал им, где встать и откуда начинать сходиться.

Впервые с того момента, как этот план родился у нее в голове, стоя спиной к спине с Монтфордом, Мег поняла весь ужас того, что должно было случиться.

Лорд Уортен мчался по дороге, вонзая шпоры в бока своего гнедого жеребца. Как он мог быть настолько глуп, чтобы сразу не заметить, что письмо написано не Чарльзом? Слуга принес ему это письмо вечером, и хотя ему показалось странным, что Чарльз изменил время поединка, у Уортена не было оснований ему не верить. Только позже, одеваясь, он снова случайно взглянул на письмо и обратил внимание на то, что росчерк в конце подписи был не Чарльза, но в то же время он показался ему очень знакомым.

В это же мгновение у него в памяти промелькнула рукопись Мег. Догадавшись, что письмо было не от Чарльза, а от Мег, он понял, что замышляется что-то страшное. Не колеблясь ни секунды, оставив на постели жилет и фрак, он выскочил из своей комнаты и крикнул конюху, чтобы ему сейчас же оседлали лошадь.

Гнедой летел как вихрь. Сердце бешено стучало в груди Уортена. Успеет ли он предотвратить катастрофу? Он не знал, что замышляла Мег, вмешиваясь в эту историю, и не повредит ли Чарльзу такое вмешательство, но что бы там ни было, он почти обезумел от страха — за безопасность ее и Чарльза.

Мег отмечала про себя каждый шаг, который вслух отсчитывал мистер Уайт: «Двадцать шесть, двадцать семь…»

От охватившего ее теперь откровенного ужаса у Мег гудело в ушах. Что она делает? Для чего она все идет и идет с этим дурацким пистолетом в руке? Для того чтобы повернуться, прицелиться и выстрелить в Монтфорда? Конечно, она сама выстрелит в воздух, а что, если он попадет ей прямо в сердце? Двадцать девять! Мег становилось дурно от страха. Тридцать! Мег стремительно повернулась, подняла руку высоко вверх, услышала выстрел и упала навзничь, когда прозвучал второй.

Услышав один выстрел, а затем другой, Уортен пришпорил лошадь. «Господи, только бы никто не пострадал!» Вылетев на поляну, он увидел тело Бернела на земле. На противоположном конце стояли Монтфорд и Уайт, глядя на него. Пистолет Монтфорда еще дымился. Неужели Чарльз убит? А где же Мег?

— Я не знаю, что случилось! — воскликнул барон, увидев Уортена.

— Если вы убили Бернела, вам не жить! — отозвался виконт, устремляясь к распростертому телу.

Спешившись, он снял шляпу с головы Бернела и с изумлением увидел, как из-под нее упали на траву длинные рыжие локоны.

— Мег! — воскликнул он в ужасе.

Не обнаружив у нее раны ни на голове, ни на теле, он в смятении приподнял ее и прижал к груди.

— О Боже! Скажи мне, что ты жива!

Мег шевельнулась. Поддерживая ее одной рукой, Уортен другой развязал ее шейный платок. Она была очень бледна.

Монтфорд и Уайт поспешили к нему.

— Да это мисс Лонгвилль! — воскликнул мистер Уайт. — Так вы узнали ее? — обернулся он к Монтфорду.

— Как раз перед тем, как она повернулась ко мне спиной. Ее скулы совсем другие, чем у Чарльза.

— Но зачем же вы стреляли в нее? — спросил в недоумении Уайт.

— Да не стрелял я в нее. Я просто не мог удержаться от искушения выстрелить в воздух.

Веки Мег дрогнули. Увидев лицо Уортена, она закрыла глаза и произнесла драматическим тоном:

— Как темно! Наверно, я покидаю этот мир.

Уортен засмеялся.

— Глупышка моя милая! Ну конечно, вокруг темно. Рассвет еще только наступает.

— Вы не понимаете, — прошептала Мег. — Я была смертельно ранена на дуэли с Монтфордом. Вы сказали мне однажды, что я должна оказаться перед дулом пистолета на расстоянии тридцати шагов. Я так и сделала, и теперь я должна проститься с вами.

Она закрыла глаза, не понимая, почему он смеется. Она ожидала, что ее дух должен был немедленно воспарить в небеса, но ничего такого не произошло. Наоборот, птичьи голоса стали громче, прохладный утренний воздух освежал ее щеки, и ощущение рук Уортена у нее на теле доставляло ей невыразимое наслаждение. Короче говоря, было непохоже, что она умирает.

Мег несколько раз мигнула. Ее самочувствие сейчас напоминало ей состояние, пережитое ею на пикнике — когда она упала в обморок.

— Только не говорите мне, что пуля меня даже не задела! — простонала она.

— Боюсь, что именно так и было, — сказал Уортен. — Монтфорд выстрелил в воздух, чтобы вас напугать.

Мег прижала руку ко лбу.

— Господи, я стала вроде Розамунды! То и дело лишаюсь чувств! Как это унизительно!

— Розамунда? — спросил мистер Уайт. — Кто такая Розамунда? Я не знаю женщины с таким именем, кроме разве моей весьма противной тетки, но она умерла от удара, как раз после того, как меня определили в Итон.

Не обращая внимания на Уайта, Уортен спросил Мег:

— Вы хотите сказать, что вы лишились чувств?

— Да, — сказала Мег. — Ну, может ли быть более жалкая личность!

— Вы проявили большую смелость, — засмеялся Уортен. — В чем я сомневаюсь, однако, так это в том, найдется ли у вас хоть капля здравого смысла.

— Вряд ли, — отвечала Мег. Она попросила его помочь ей подняться, что он исполнил с большой готовностью, хотя и продолжая поддерживать ее за талию.

— А где Чарльз, кстати? — спросил он.

Мег на мгновение смутилась.

— Вероятно, на пути в Шотландию с Хоуп Норбери, если только наш план удался.

— Наш план? — спросил Монтфорд. — Чей это «наш»?

— Все мы, кто был заинтересован в благополучном исходе этой истории, придумали план, чтобы помешать этой дуэли, которая могла бы принести нам большое несчастье. Я имею в виду Каролину, Лиззи, Хоуп и себя. Вы можете сердиться сколько хотите, но мы были готовы на все, опасаясь, что один из вас может быть сегодня убит.

Мистер Уайт пытался было упрекнуть ее, но Уортен и Монтфорд не дали ему это сделать. Мег немного удивилась, что Монтфорд не стал делать ей выговор, поскольку он был всегда готов навредить всякому, кто становился ему поперек дороги. Заметив ее выражение, Монтфорд сказал:

— Если хотите знать, я не стал бы убивать Чарльза. Мне нравится мое положение и привилегии, которые предоставляет мне мой титул. Я совсем не желал отправляться в изгнание на континент.

— Я полагаю, вы ожидаете от меня благодарности за ваше полное равнодушие ко всем, кроме собственной персоны, — возразила горячо Мег.

Он насмешливо улыбнулся.

— По крайней мере, вы могли бы оценить такое отношение.

Мег уже собралась поспорить с этим человеком, которым она так восхищалась прежде и которого теперь так презирала. Но Уортен ее опередил.

— Некоторое время я терпел ваши оскорбления, потому что я дал клятву брату никогда больше не драться на дуэли. Но я не чувствую себя обязанным долее сносить ваши выходки, порочащие мою честь, как и поношения со стороны некоторых ваших друзей. И вам известно, что у меня есть основания нарушить мою клятву Джеффу, более серьезные, чем ваши оскорбления.

Мистер Уайт попятился.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — сказал барон.

— В первую очередь я имею в виду Мег и то, как вы похитили ее. Но я также говорю о событии десятилетней давности — точнее, о некоем письме.

Монтфорд застыл, услышав эти слова.

— Ах, да, — сказал он, о письме, которое я так никогда и не доставил.

— О письме, стоившем моему брату ноги. Я хочу, чтобы вы знали, что я не возлагаю всю вину целиком на вас: это я был настолько глуп, чтобы спустить курок. Но Джефф и я знаем, что дуэль бы не состоялась, если бы вы выполнили свое обещание и передали мне письмо Каролины.

Монтфорд не пытался спорить.

— Ваше оружие? — спросил он просто.

Мег, с возрастающими опасениями слушавшая весь этот разговор, была в ужасе. Неужели после всех ее усилий ей было все-таки суждено потерять Уортена? Она выступила между ними.

— Нет! Я не позволю! Каролина тоже этого никогда не желала!