Шагающая смерть

— Боже, что они делают?

— Скоты! Мерзкие долбаные ублюдки!

— Заткнитесь, вы! Тише!

Забившись вместе с десятком других людей под серо-коричневое термальное одеяло, Джеймс Мэттингли с болью в душе наблюдал через запыленные стекла за происходящим внизу. Вместе с несколькими друзьями ему удалось ускользнуть через шахтные туннели за несколько минут до вступления морских пехотинцев в город. И вот сейчас он скрывался в горах, пользуясь термальным одеялом, чтобы аэрокосмолеты не засекли тепловое излучение их тел. Неподалеку, под прикрытием скалы скорчились четыре милиционера, угрюмо и молча взирающих на то, как разрушается их город, который они не смогли защитить.

Никаких сомнений в том, кто проводит карательную операцию, не оставалось. Сам Мэттингли, в прошлом страйдер, служил в Шотландском полку на Каледоне до того, как эмигрировал на Эриду, где стал управляющим энергостанции, а потому хорошо знал особенности имперских боевых машин. Ясно, что там, внизу, бесчинствуют морские пехотинцы. Но какова цель операции? Чем объяснить столь явную демонстрацию силы? Как они собираются оправдаться за многочисленные жертвы? Похоже, им приказано не брать пленных. Мэттингли не был столь высокого мнения о себе, чтобы допустить возможность того, что это ради его головы импи готовы принести в жертву целый город. Должна быть какая-то причина… но какая?

Постепенно к нему стали стекаться сведения о других уцелевших, укрывшихся либо в лесу, либо в подземных туннелях. Несколько человек улетели на флиттерах сразу после появления Кляйнста с его ужасными известиями. При удачном стечении обстоятельств они могли бы добраться до соседних городов и поднять тревогу.

Со стороны городского купола донесся звук взрыва… еще один. Судя по всему, взрывают дома. Уорстрайдеры уже начали выходить из-под купола и загружаться на поджидающие их транспортные машины. В небе снова появилась эскадрилья поддержки, аэрокосмолеты кружили над уничтоженным городом, как стервятники, почуявшие добычу.

— Почему они сделали это? Почему? — закричал в отчаянии какой-то мужчина, голос его, хотя и приглушенный маской, прозвучал слишком громко, вызвав недовольные взгляды соседей. — Почему они не оставят нас в покое?

— Успокойся, Франц, — резко оборвала его сидящая рядом женщина. — Успокойся или я сама заткну тебе рот.

В целом дисциплина оставалась на должном уровне, шансы на спасение тоже были неплохие… если только морские пехотинцы не решат прочесать Синайские Высоты.

Но нет… кажется, и эта опасность миновала, пехотинцы тоже отступили из города и рысцой двинулись к воздушным бронетранспортерам. Должно быть, времени у них оставалось в обрез. Войска уходили, оставляя за собой мертвый город, покрытый густым, маслянистым саваном тумана.

Теперь перед уцелевшими свидетелями кровавой бойни встал другой вопрос: придет ли помощь? Запасов воздуха в системах жизнеобеспечения хватит примерно на два часа, даже меньше, после их поспешного бегства и карабканья по скалам. Если ни Мемфис, ни Сидон не пришлют за ними, то все беглецы обречены на смерть.

Нет! Это невозможно! Они должны выжить, чтобы рассказать о произошедшей трагедии, чтобы все жители Эриду знали о том, что сделали импи с городом Танисом. Если придется, думал Мэттингли, он составит сообщение, передаст какому-нибудь добровольцу вместе со своей системой жизнеобеспечения и отправит его в Сидон.

Вот они стали живыми свидетелями истории, только надолго ли? Если… как много «если»… Мэттингли вздохнул. Когда-нибудь рассказ о Бойне в Танисе войдет в учебные программы как первое вооруженное столкновение Гражданской войны.

И он был абсолютно уверен, что оно не станет последним.

Глава 26

Человечество получит огромные преимущества и неограниченный контроль над поведением индивидуума, когда ученый-исследователь сможет подвергнуть себе подобного такому же внутреннему анализу, которому сейчас он подвергает любой природный объект, и когда человеческий мозг сможет созерцать себя не только извне, но и изнутри.

О так называемых психических процессах у высших животных, И.П. Павлов, 1906 год

Дэв снова управлял уорстрайдером. Он шел по улицам города, обильно политым кровью. Повсюду тела, как смятые коврики, вынесенные и забытые беспечными хозяевами. Тела, пропитанные кровью, тела, разрезанные на куски, одни аккуратно, будто приготовленные к столу сказочного людоеда, другие — искромсанные, обезображенные, обгорелые, с разбросанными по земле внутренностями. Боже, сколько же здесь крови…

Он попытался не смотреть вниз, отвлечься, поднять глаза на разрушенные, обгоревшие здания, на клубы дыма, заполнившие разгерметизированный купол, но не мог. Дэв искал оставшихся в живых, охотился за ними, как если бы они были некими насекомыми с оторванными крыльями, вызывающими чувство гадливости, заслуживающими только одного — быть растоптанными. Что он и делал, методично и безжалостно расстреливая ползающих тварей короткими экономными очередями.

Какое-то движение слева. Он повернулся: в вилке прицела мужчина, перепачканные кровью пальцы сжимают белый носовой платок. Бежит… падает… пошатываясь, встает… что-то кричит. Перед этим Дэву пришлось отключить внешние микрофоны, чтобы не слышать раздражающих его детских криков. Теперь он снова включил их.

— Пожалуйста! Помогите мне! — взывал мужчина. — Помогите!

Но приказ требовал иного…

Он остановился, напряг память, пытаясь вспомнить. Приказ… приказ гласил… что? «Осуществлять патрулирование района, прилегающего к шахтному комплексу Таниса, следить за активностью ксенофобов, защищать гражданское население в случае нападения…» Так значит, эта кровавая бойня его идея?

— Пожалуйста, помогите мне!

Дэв пошевелил левой рукой и мужчина развалился на куски: руки, ноги, голова отвалились от туловища, фонтанами ударила кровь, как будто лопнула наполненная алой краской резиновая игрушка.

Удовлетворение. Прекрасное оружие это семпу. Нужно будет особо отметить сей факт в докладе ВОКОГу. ВОКОГу..?

Дэв попытался пошевелиться, ударился головой о стену, чтобы кошмар памяти вытек из его мозга… чтобы… Но тело не подчинялось его воле. Где-то в глубине сознания он смутно понимал, что теперь кто-то другой управляет им, направляя в его цефлинк жуткие видения смерти, огня, крови, разрушений.

— Зачем ты это сделал, Камерон? Мы все видели, у нас есть записи с твоего страйдера. Почему ты сделал это?

— Я… нет… я не делал того, о чем вы говорите… Не мог… не хотел…

— Ты приказал своей роте уничтожить Танис. 1800 невинных жертв, купол города пробит. Ты знаешь, что произойдет с человеком, который вынужден дышать воздухом Эриду? Мы покажем тебе…

И снова в мозгу Дэва появились страшные картины, будто занесенные из кошмарного сна, но ясные, чистые, отчетливые, лишенные свойственной сну расплывчатости и нереальности. Проплывающие в сознании образы были реальны до самых мельчайших подробностей.

Десятка два мужчин и женщин лежат на напоминающей резину желто-оранжевой траве, если это можно так назвать, одни из них неподвижно, застыв в скрюченных позах, другие еще пытаются встать на колени, их пальцы судорожно роют землю. Разинутые рты, тяжелое, конвульсивное дыхание, посиневшие губы, вылезающие из орбит безумные глаза…

— Но мой приказ… приказ…

— Так ты хочешь сказать, что исполнял приказ? Ты убил всех этих людей и утверждаешь, что подчинялся приказу?

— Да! То есть нет…

— Так в чем дело, Камерон? Что произошло?

— Я не знаю…

Он не знал. Помнил, как его рота подошла к Танису. Помнил, как получил приказ: «Осуществлять патрулирование района, прилегающего к шахтному комплексу, следить за активностью ксенофобов, защищать гражданское население в случае нападения».

Нет! Нет! Нет! Приказ был совершенно иной, но он не мог вспомнить… не мог вспомнить… не мог… Голографический образ Омигато висел в нескольких сантиметрах от пола лаборатории, окруженный сияющей, белоснежной стерильностью стен, потолка, оборудования. На высоком наклонном столе лежал Камерон, все еще в защитном костюме, с цефлинковым шлемом на голове. Сверху, с потолка к шлему спускались провода и трубочки: источники энергии и информации, системы жизнеобеспечения, медицинские сенсоры — все это напоминало огромный клубок змей. Рядом с неподвижным, но тем не менее привязанным к столу телом стояли несколько техников, врач и дознаватель из Департамента Безопасности по имени Хаас.

— Как идет процесс «перезаписи» ? — Омигато с сомнением посмотрел на тело Камерона, ему казалось, что тот давно уже мертв. Даже грудная клетка не трепетала.

— Медленно, мой господин, — ответил дознаватель. — Объект обладает довольно сильным ощущением реальности.

— И сколько это еще продлится? Нам ведь нужно сделать заявление. Мы не можем долго ждать.

— Еще два сеанса, мой господин, — сказал Хаас. — В крайнем случае, три. Если ускорить процесс, попытаться сломать защитные барьеры силой, он может навсегда замкнуться в себе, остаться в состоянии кататонии. Тогда придется «скрести» мозг, очищать и программировать заново. — Хаас покачал головой. — На оптимальный результат можно не рассчитывать.

— У вас есть еще 20 часов. — Омигато отключил связь, возвращаясь в невесомость своего жилища.

Двадцать часов. По крайней мере столько местные власти смогут держать ситуацию под контролем. При известии о Танисской Бойне как обычно последовала неизбежная волна тревоги. В офисе губернатора не смолкали звонки, запросы сыпались один за другим, да еще жалобы, угрозы, требования объяснений, проведения официального расследования. В 18 городах милицейские части были приведены в состояние полной боевой готовности, хотя оставалось неясным, собираются ли они обеспечивать мир и порядок на своей территории или же готовятся к нападению на войска Гегемонии.

Официальное заявление, уже составленное и подготовленное к передаче по всем каналам связи, гласило, что гайджин коман, советник не-японец, приписанный к подразделению гегемонийских страйдеров, сошел с ума и приказал своей роте атаковать Танис. Сейчас он и все его подчиненные, ответственные за совершенное преступление, находятся под стражей. Расшифровка персонального ОЗУ капитана Дэвиса Камерона со всеми необходимыми кодами доступа и идентификационными картами докажет, что именно он отдавал приказания и что именно его люди истребили беззащитное гражданское население целого города.

Танисская Бойня произошла около 40 часов тому назад, и уже поступили тревожные сообщения, что не все прошло согласно плана. По крайней мере в одном отношении. Очевидно, население города получило предупреждение о готовящемся штурме, что позволило многим жителям спастись бегством, преодолев каким-то образом заградительный кордон из морских пехотинцев, поставленный вокруг Таниса, чтобы останавливать таких беженцев. Один из самых главных лидеров повстанцев, Джеймис Мэттингли, объявился живым в Сидоне, небольшом городке в 30 километрах от Таниса. По поступающим от очевидцев сообщениям, он и другие распространяли сейчас информацию, взятую из своих ОЗУ, о нападении, свидетельствующую о том, что в штурме и расправе над беззащитными гражданскими участвовали имперские страйдеры и пехота.

Конечно, было бы лучше, если бы операцию провели точнее, чище, не оставив живых свидетелей, но Омигато уже приспосабливался к новой ситуации. Как только воспоминания Камерона, заверенные должным образом, будут обнародованы, положение изменится. Две стороны, обвиняющие друг друга — радикалы против правительства, кучка безумцев против тех, кто твердо знает, что подобное не могло случиться. Общественное мнение Эриду расколется, поляризуется, так что раскол может даже привести к столкновениям между мятежниками и правительством. Многие, возможно, даже большинство будут чувствовать, что нападение имперских сил на Танисе — это нечто невероятное, не имеющее логики, а потому посчитают подобные утверждения пропагандистской уловкой «зеленых» или какой-то другой группы. И все это послужит прекрасным поводом для столь необходимого прямого вмешательства — считай интервенции — Империи.

Чтобы там не произошло на Эриду, настоящее сражение будет выиграно по одной простой причине — Империя контролирует звездолеты, а следовательно, средства коммуникации между звездными системами. До Земли, до Дворца Императора дойдут известия о том, что этот Дэвис Камерон, гайджин, которому доверили столь важную задачу, как установление контакта с ксенофобами, лишился рассудка… возможно, под влиянием нервного стресса от знакомства с чужаками во время экспедиции на Алия, а возможно потому, что сами ксенофобы каким-то образом подчинили его своему контролю.

Уже одно это будет победой, которую так долго ждал — и искал — Омигато. Прогайджинские элементы, окопавшиеся в правительстве Его Величества и в ближайшем окружении, будут дискредитированы раз и навсегда. Сам Император — смеет ли он на это надеяться? — решит признать свою личную ответственность за то, что случилось. А следующим в порядке императорского наследования окажется адмирал Флота Мунимори, тоже, как и Омигато, член Фракции Кансей.

Что же касается Эриду, то, решил Омигато, в конце концов, не имеет значения, знают местные жители сопричастности к событиям в Танисе Империи или нет. Так или иначе, повод для того, чтобы обратить всю мощь Гегемонии и Империи против мятежного населения Эриду найден. Остается только ждать, пока Его Величество осознает положение и наделит его полномочиями по решению всего комплекса проблем.

А уж он, Омигато, сделает все, как следует.

Дэв очнулся. Он снова лежал на койке в своей узкой, без окон камере. Какие жуткие, мрачные сны… Не сны, или точнее… сны, но не его. Кошмары, порожденные компьютером, или закачанные в его память через цефлинк кем-то другим.

Весь дрожа, Дэв сел, опустил ноги на пол, ощущая босыми подошвами его холодную шероховатость. Сейчас, в перерыве между сеансами, он знал, что они пытаются сделать с ним. Как у всех обладателей ОЗУ-имплантанта, у него было два вида памяти: одна — биологическая, другая — искусственная. Биологическую память можно обмануть, затуманить или даже стереть с помощью лекарств, наркотиков, но единственный способ умышленно имплантировать фальшивую память

— это гипноз, получивший печальную известность весьма ненадежного метода, или же «закачка» фальсифицированной информации через цефлинк.

Ему доводилось слышать об этом, но лишь на уровне передаваемых шепотом слухов, мрачных и неясных, часто безосновательных и пустых. Называлось это все «перезапись». Когда-то военные пользовались данной технологией, чтобы вносить изменения и дополнения в сведения, уже заложенные в их ОЗУ. В отличие от органического мозга его внутричерепное оперативное запоминающее устройство не было столь разборчиво и могло принять все, что для него приготовят. Цель того, что с ним делают, это исказить восприятие реальности, уничтожить барьеры сознания, отделяющие правду от лжи. Если процесс «перезаписи» затянется, то он либо забудет все и воспримет их память, либо окончательно и бесповоротно спятит. Безрадостная перспектива…

Дэв чувствовал, что уже сейчас с памятью не все в порядке. Он помнил, как его доставили сюда, на некую военную базу неподалеку от Библа, как ему казалось. Он помнил, что сразу же после возвращения в Винчестер, его вытащили из страйдера и одели на голову какое-то устройство, напоминающее коммус, и подключили его ко всем трем разъемам.

После этого все и началось: реальность путалась, смещалась… Дьявольское приспособление, закрепленное на затылке, они называли «канринин», что, как он знал, означает «контролер». Оно применялось для того, чтобы, действуя через цефлинк, подавить его волю, сделать уступчивым, податливым, согласным со всем тем, что внушат тюремщики, неспособным ни говорить, ни действовать, ни думать по-своему. Дальше Дэв помнил лишь отдельные фрагменты: посадка в вагон в Винчестере… пробел… поездка в каком-то транспорте и, наконец, вот эта камера.

Затем начались допросы.

К несчастью, он помнил их также фрагментарно. Они делали с ним что-то, что дознаватель бодро называл «обработка». Дэв не знал, чему он обязан провалами в памяти — то ли своим мучителям, пытающимся каким-то образом исказить его ощущение времени и реальности, то ли защитной реакции мозга, отключающего сознание в минуты опасности.

Но и то, что сохранилось в памяти, до сих пор вызывало дрожь и желание спрятаться. Он помнил, что лежал обнаженный на каком-то столе со связанными руками и ногами. Помнил блеск скальпелей, пронзительный режущий звук какого-то инструмента, напоминающего паяльную лампу. Помнил, что кричал, кричал, кричал до тех пор, пока не посадил горло и мог только хрипеть. Он помнил, что пытался «вырубиться», забыться, но поток энергии, струящийся через разъемы в мозг, не позволял этого.

В конце концов, они отступили, позволив ему провалиться в забытье, а потом очнуться в камере, дрожа в холодном поту, с памятью боли, которая была страшнее самой боли. Он лежал неподвижно, боясь взглянуть на свое тело, боясь того, что может увидеть, но потом все же набрался смелости и опустил глаза, осматривая руки, ноги, пальцы, гениталии. Провел дрожащей рукой по лицу, коснулся ушей, носа, языка, губ…

Все на месте. Волнение улеглось, страх отступил, укрывшись где-то в глубине сознания, готовый в любой момент снова наброситься на него. Дэв хотел встать, но почувствовал, что такое усилие пока ему недоступно.

Итак, это был сон. Но какой реальный!

Что же случилось? Было ли все, что он видел, искусственно вложено в его память? Было ли все, что он испытал, рождено некоей компьютерной системой, подобной той, что манипулирует ВИР-драмами? Или же он пережил действительные страдания какого-то безвестного бедняги, чьи воспоминания были «закачаны» ему с определенной целью?

Во время одного из сеансов он вдруг обнаружил, что душа его парит под потолком лаборатории, взирая на корчащееся под скальпелями мучителей собственное тело, и решил, что наконец-то полностью потерял рассудок. Однако через какое-то время снова проснулся в камере, целый и невредимый, смутно припоминая, кто он такой и что делал раньше… до того, как…

Насколько Дэв мог судить, было три или четыре сеанса «обработки». Потом… потом снова Танис. При мысли об этом его снова затрясло и чуть не вырвало. Так откуда эти образы? Кое-что в расположении приборной панели и подаче информации на экран дисплея казалось ему незнакомым, напоминая одну из имперских моделей страйдера, «Танто» или, может быть, «Тачи». Дэв никогда не управлял имперским страйдером, а потому и все эти жуткие образы-воспоминания должны были придти из памяти японской машины.

Или все же из «Призрака»? Он никак не мог вспомнить. Картины разрушения города и уничтожения людей постоянно сменялись, прерываясь вопросами и репликами истязателей.

— Ты предатель, Камерон. Как и твой отец.

— Мой отец герой!

— Твой отец взорвал небесный лифт на Лунг Ши во время эвакуации. На его совести гибель полумиллиона жителей планеты.

— Ксенофобы уже поднимались по лифту. На синхроорбите были миллионы людей. Если бы не он, они все погибли бы.

— Никакой опасности не было. Он уничтожил небесный лифт и обрек на смерть тех, кто остался на планете. А ты истребил население Таниса.

— Нет!

Чему верить? Он не знал, но все больше убеждался, что эти ублюдки побеждают, берут верх над ним, и именно это причиняло самую сильную боль.

Ему не сообщили, чего от него хотят, не задавали других вопросов, кроме тех, целью которых было вывести его из равновесия, усомниться в своих действиях и даже мыслях.

— Зачем ты это сделал?

— Нет, нет. Это ложь!

— Лжешь ты. Мы-то знаем, что ты это сделал. Ты убил всех этих людей. Зачем ты лжешь нам?

Дэв проверил время. Они допрашивали его уже 26 часов. Он знал, что это будет продолжаться до тех пор, пока он не сломается, пока не скажет то, чего они хотят. Ну уж нет, для этого им придется еще попотеть. Добровольно он не даст им ничего.

Власти Гегемонии усилили гарнизон на Эриду. Охранявшие его солдаты были из Широнских Центуриан, знаменитого полка, собранного и обученного в системе Альфа-Центавра. Дэв решил, что они, должно быть, прибыли лишь несколько дней назад, ведь находясь в Винчестере он ничего о них не слышал.

Происшедшее в Танисе сильно обеспокоило Гегемонию. Дэв не очень-то винил власти, понимая, почему они стремятся свалить все на него. Сейчас его интересовало только одно: сколько человек пережили трагедию Таниса, и смогут ли они донести правду о ней жителям планеты. Меньше всего ему хотелось числиться виновником гибели, да что там, убийцей тысячи восьмисот человек!

Босые ноги ощутили слабую вибрацию пола. Он устало закрыл глаза. Возможно, еще один искусственный сон, виртуальная реальность, закачанная в его мозг, чтобы еще сильнее сместить границы между реальным и нереальным. Думаешь, что сидишь в этой унылой камере, а на самом деле…

Его снова охватила дрожь, хотелось кричать: «ПрекратитеПрекратите!» Закрыв глаза, он глубоко вздохнул и снова открыл их. Похоже, в комнате ничего не изменилось. Те же три метра в высоту, четыре в длину, два в ширину, мрачные шероховатые стены, на потолке небольшой источник флуоресцентного света. И больше ничего, кроме водостока в полу и поднимающейся двери в одной из стен. Койка — тоже ничего необычного — металлический каркас с голым матрацем, пахнущим аммиаком и еще чем-то застоялым, неопределенным.

Туман в голове немного рассеялся, и Дэв понял, что слышал какие-то звуки… как будто кто-то вскрикнул. Топот ног… Что-то упало…

Снова видения? Точнее, слуховые галлюцинации. Глухой глубинный звук стал громче, он заметил, как затанцевали пылинки у потолка в лучах света. Так что же это? Землетрясение? Он мигнул, потом потер глаза.

Здание покачнулось, пол ушел из-под ног, и Дэв упал, больно ударившись спиной. Стена напротив вдруг треснула от пола до потолка, в образовавшуюся щель хлынули пыль, песок и какой-то мусор. В лицо ударил ветер, и Дэв понял, что купол разгерметизирован, и брешь, должно бить, велика, так как воздух уходил со свистом. Он инстинктивно задержал дыхание, но тут же выдохнул, зная, что это бессмысленно.

В памяти всплыли картины погибающих от удушья людей: выпученные глаза, разинутые рты, судорожно хватающие воздух, мертвенно-синие губы… и Дэв, доведенный до предела непрекращающимися кошмарами, не выдержал, закричал от ужаса. Он вскарабкался на койку, замолотил кулаками в стену.

— Выпустите меня! Выпустите! Выпустите!

Какой-то участок сознания, не затопленный отчаянием и страхом, убеждал его, что это всего лишь одна иллюзия, искусственная и искусная подделка, призванная столкнуть его с рельсов разума. Но ему уже было все равно. Только бы вырваться отсюда, из этой узкой, давящей камеры, преобразившейся вдруг в его помутившемся сознании в гроб…

Следующий взрыв снова сбил его с ног, и лежа на полу, Дэв ощутил поток уходящего воздуха.

Дверь стала подниматься…

Глава 27

Знание всегда будет управлять невежеством, и люди, которые хотят управлять собой, должны вооружиться той силой, которую дает знание.

Джеймс Мэдисон, XVIII век

Он не знал женщину, вошедшую через открытую дверь — в одой руке несколько дыхательных масок, в другой — 10-миллиметровый «Штейр-Хитачи». Лицо скрыто маской и защитными очками-визором, туловище прикрывает керамипластовая кираса. Шлема не было: длинные черные волосы убраны назад и перехвачены широкой красной лентой.

— Вы… кто? — Воздухом еще можно дышать, но вот вкус у него иной, какой-то резиновый, горелый.

— Неважно. — Она пристально посмотрела на него. — Вы — Камерон.

Тон скорее утвердительный. Должно быть в ее ОЗУ есть его образ, решил он, и она всего лишь сравнила «картинку» с оригиналом, сидящим на полу камеры.

Он неуклюже поднялся, пошатнулся и вынужден был опереться о стену.

— В настоящий момент я в этом не уверен. Что здесь, черт побери, происходит?

— Ничего особенного. Мы просто решили забрать вас, спасти, вот и все.

Женщина протянула ему маску, он взял ее, прижал к лицу. В отличие от обычных систем жизнеобеспечения, здесь к короткому хоботку маски крепились два газовых баллончика с дыхательной смесью. Он коснулся переключателя и глубоко втянул в себя пахнущий резиной воздух.

Пока Дэв возился с маской, она подняла руку и дотронулась до коммуса, подключенного к З-разъему.

— Сьерра-1, это Сьерра-5. Камерон здесь. — На мгновение женщина умолкла, прислушиваясь. — Верно. Идем!

— Так что происходит?

Его избавительница только неторопливо махнула рукой.

— Сюда идут плохие парни. Испаряемся.

Пригнувшись, она нырнула в коридор, и Дэв послушно последовал за ней, хотя и не так быстро — идти босиком по усеянному осколками камней полу было не очень приятно. Выйдя из камеры, он чуть не споткнулся о тело охранника, тот неподвижно лежал на спине, раскинув руки, под левым глазом небольшая ярко-красная дырочка.

Дэв замер, уставившись на труп. Голова работала плохо. Так что это? Спасение? Но кто?.. Пытаясь усилием воли разогнать туман, окутывающий его мозг, он нагнулся, чуть не потеряв при этом равновесия, и поднял валяющуюся рядом с охранником винтовку «PCR-28». Проверил счетчик патронов — в магазине оставалось еще две сотни четырехмиллиметровых пуль. Дэв снял оружие с предохранителя и, перешагнув через кучу мусора, последовал за ушедшей вперед по коридору женщиной.

— Капитан!

Он обернулся на знакомый голос. По коридору в сопровождении молодого светловолосого мужчины в защитном костюме шел лейтенант Поль Деврейс.

— Поль!

Интересно, сколько же здесь ребят из роты А? Ему смутно вспомнилось, что когда он садился в поезд в Винчестере, то видел еще кого-то, но после доставки сюда уже не встречал ни одного знакомого лица. Надо бы спросить Деврейса, может тот что-то знает о судьбе других… но женщина обернулась и крикнула:

— Быстрей, быстрей! Нас ждут! — она исчезла в темном проломе стены, и Дэв на четвереньках прополз за ней.

На улице его встретил яркий, ослепительный свет и жара. Дэв зажмурился, до этого момента он не знал, что сейчас — день или ночь. Его слегка качнуло, странное ощущение дезориентированности, потерянности охватили недавнего узника…

Они стояли рядом с транспластовой стеной 50-метрового купола, расположенного на поляне в джунглях. Через брешь в стене все еще струился поток воздуха, поднимая с земли пыль и относя ее к лесу. Метрах в 30 от них тяжело дышали джунгли. После относительной прохлады камеры воздух казался раскаленным, Дэв не сделал еще и трех шагов, как намокший от пота защитный костюм облепил тело. Обернувшись, он увидел тонкую, изящную колонну небесного лифта, возносящуюся в голубовато-зеленую глубь неба. Так вот он где — около Библа, в нескольких километрах от главного купола.

Где-то сзади и справа прогремели взрывы. Дэв вздрогнул и пригнулся. Бой не закончился. В амбразуре стены промелькнули чьи-то фигуры, В клубах пыли отчетливо заиграли лучи лазеров. В тени деревьев на краю джунглей Дэв заметил неясное пятно. Так и есть! Присев на своих широкостопых ногах, «Призрак» вел огонь из головного лазера. Рядом с уорстрайдером суетились какие-то люди, одни в форме гегемонийских солдат, другие — в гражданском облачении. Разномастные защитные костюмы…

Бандиты, подумал он. Это те самые бандиты, о которых нам рассказывали. Хотя считать их просто разбойниками Дэв не мог. Быстрота и слаженность их движений предполагала некую подготовку. Один из нападавших, в полном боевом облачении, распоряжался с уверенностью опытного офицера. На его плече Дэв рассмотрел эмблему 3-го Новоамериканского полка. На правой руке командира краснела повязка, такие же знаки отличия были и у остальных. Так вот откуда они узнали, где мы, подумал Дэв. Предатели…

Предатели? Осторожно ступая по камням босыми ногами и чертыхаясь от боли, он отбросил эту мысль. Предатели, судя по всему, только что спасли ему жизнь. А потом, кто настоящий изменник — солдат, отказавшийся повиноваться приказу, или правительство, отдавшее преступный, аморальный приказ? Да, наверное, придется ему пересмотреть свою терминологию. Дэв застонал, наступив на острый камень, и быстрее заковылял к лесу.

Из-под покрова деревьев неуклюже выступила еще одна боевая машина. LaG-17 «Скороход». Покачивающийся взад-вперед корпус придавал ему сходство с отыскивающей добычу хищной птицей. Отследив цель, по которой вел огонь «Призрак», он присоединился к нему, захлестнув показавшихся в проеме стены солдат шквалом энергии из короткоствольных, похожих на рога, пушек. Откуда-то со стороны, оставляя за собой хвост белого дыма, чиркнула над землей ракета и, ударившись о корпус страйдера, взорвалась, оставив в броне выбоину. Но и это ранение не остановило «Скороход», ритм стрельбы не нарушился, и только головная башня чуть изменила угол наклона, обстреливая теперь верхние уровни купола.

Дэв еле передвигал ноги, покрытые волдырями, они нестерпимо болели, но что значила эта боль по сравнению с той, прежней, все еще затаившейся где-то в темных уголках мозга. Он споткнулся и упал на колени.

— Дэв!

Голос, голос женщины донесся оттуда, со стороны возвышающегося у кромки леса «Призрака». Раскрыв от удивления рот, Дэв уставился на металлического монстра, не смея верить тому, что только что услышал. Опять… Боже, когда же это все кончится? Катя не могла быть здесь, в этом LaG-42!

— Помогите ему, — прозвучал из внешних динамиков тот же женский голос.

— У него обожжены ноги!

— Катя? — Он все еще не мог поверить. Неужели это реально? Неужели Катя реальна? Пожалуйста, пусть будет так! — Катя, это ты?

— Долгая история, Дэв, — ответила Катя. — Объясню потом.

Высокий новоамериканец сунул под мышку бронированную рукавицу и протянул ему руку, помогая подняться. Другой повстанец взял за плечо и повел к одному из десяти флиттеров, стоявших метрах в двадцати от них.

Катя здесь! Но ведь она собиралась улететь домой, в Новую Америку! Как же оказалась на Ши Драконис? И какое отношение она имеет к банди…

…к повстанцам?

Какая-то тень мелькнула над джунглями.