Черный бриллиант - Маска предательства

Ощутив его руку в самом сокровенном месте своего тела, Джеки напряглась и откинула голову назад.

– Дэн? – неуверенно прошептала она.

– Тихо, не мешай мне, дорогая. Спокойно отдайся моим ласкам. – Он скользнул по ее горячим губам своими.– Не бойся, mon chaton. Я не сделаю тебе больно. Просто я хочу тебя любить. – Он коснулся того манящего местечка меж ее бедер, чтобы вызвать теплую влажность. – Джеки, позволь мне любить тебя... – Его просьба оборвалась хрипом, дыхание резко вырывалось из груди. Он не был готов к этому моменту, к тому потрясению, которое он вызвал в его душе. Он прислушивался к вскрикам Джеки, видел, как ее глаза стали огромными от неуправляемого наслаждения, и понял, что он погиб. Как будто он впервые обнимал женщину, впервые ласкал ее. Захваченный эмоциями, Дэн притянул Джеки ближе, чувствуя, как она подрагивает, когда он гладит это чувствительное место. Он закрыл глаза, не зная, кто из них более потрясен... он или она.

– Дэн... – Как будто услышав его мысли, Джеки схватила его за плечи, чувствуя, что уже не может перенести нахлынувшие на нее чувства.

Он наклонился, вглядываясь в ее потемневшие от страсти глаза.

– Расслабься, – нежно прошептал он. – Расслабься, дорогая. Пусть твое тело пробуждается от моих ласк. Смотри, как нам чудесно вместе. Просто расслабься... и знай, что это всего лишь начало. – Он продолжал медленно ласкать ее.

– О... Боже... – Джеки подалась навстречу его рукам, возбужденная и испуганная. —... Подожди... Я не могу...

На ее приглушенные протесты Дэн покачал головой, успокаивая ее поцелуями:

– Нет, дорогая, не сопротивляйся. Не надо. Успокойся... – Она вся напряглась, и он понял, что вожделенный момент совсем близко. – Дай этому произойти, не бойся, моя ненаглядная...

Возбуждение его опытного тела вместе с экстазом впервые испытываемой Джеки страсти было настолько острым, что неистовое желание самого Дэна целиком захлестнуло его, и только огромным усилием воли он заставлял себя сдерживаться.

Он дождался, когда она ослабела и затихла в его руках, затем поднял голову и заглянул в ее затуманенные глаза.

– Я люблю тебя, Жаклин Холт, – тихо сказал он. – И хочу, чтобы ты отдалась мне всем своим телом, которое я так люблю. Я хочу этого так, что тебе трудно это представить. – Он прижал палец к ее губам, не давая ей возразить, потом медленно опустил ее юбки, снова застегнул пуговки на платье и встал. – Когда ты захочешь меня так же сильно, как я тебя, приходи ко мне. Приходи, mon chaton colereux, и я обещаю тебе... Я буду любить тебя так, что не останется никаких сомнений в том, что ты моя. – Он нежно поцеловал ее, улыбнувшись при виде ее затуманенного страстью лица. – Ты моя, Жаклин, моя навеки!

Глава 8

В понедельник Дэн быстро шагал по Честнат-стрит, и на лице его играла счастливая улыбка.

При обычных обстоятельствах его бы насторожил странно сдержанный тон короткой записки Александра, который просил его зайти рано утром, не говоря уж о том, что записка была доставлена к нему в воскресенье, что случалось крайне редко.

Но с позавчерашней субботы Дэна не оставляло странное восторженное состояние, заставляющее его бессознательно улыбаться.

Воспоминание об интимной встрече с Жаклин наполняло его незнакомой доселе нежностью. Вожделение, страстное стремление к сексуальному удовлетворению – вот что время от времени он испытывал. Но постоянное влечение только к одной, особенной женщине, желание, которое захватывало его сердце, проникало ему в душу... Нет, ничего подобного прежде он не знал. И это страстное желание странным образом пробудило в нем мужской инстинкт защитника и собственника, который могла успокоить только уверенность в том, что Жаклин всегда будет принадлежать одному ему.

Так вот какова любовь!

В который раз Дэн пытался себе представить, что чувствовала, о чем думала Джеки, и не сомневался, что она была смущена и полностью захвачена тем, что между ними произошло.

И горячо жаждала большего.

На это Дэн и рассчитывал. Зная свою страстную Джеки, он готов был поклясться, что, лишь отведав запретного плода, она была опьянена его вкусом и запахом. В конце концов, несмотря на внутреннее сопротивление, растущая жажда и любопытство подтолкнут ее еще раз испробовать этот плод.

Нет, без отчаянной борьбы Джеки не уступит ни своей свободы, ни себя, думал Дэн, но ее борьба не принесет ей успеха.

Он постучал в кабинет Гамильтона.

– Заходи, Дэн, – пригласил Гамильтон с озабоченно нахмуренным лбом. – Садись, пожалуйста.

С любопытством взглянув на него, Дэн уселся.

– Что случилось, Александр? Эта срочная встреча имеет отношение к тому, что ты начал мне говорить у Бингемов?

– Имеет.

Шестое чувство Дэна проснулось и выдало сигнал тревоги.

– Я тебя слушаю.

Гамильтон устало опустился в кресло за столом, глядя на свои сплетенные пальцы. По всему было видно, что предстоящий разговор тревожил его.

– Это касается поисков Джека Лэффи.

Дэн живо подался вперед:

– Ты его нашел?

– Возможно, но я неуверен. У меня нет доказательств, – осторожно сказал Гамильтон.

– Кто это? – требовательно спросил Дэн. Гамильтон встретил взгляд Дэна с такой же откровенностью.

– Джордж Холт.

– Джордж Холт? – Дэн вздрогнул, словно от удара. В его мозгу стремительно пронеслись воспоминания обо всех светских мероприятиях за последние месяцы, на которых он встречал Холта, и о содержании статей Лэффи. Он хмуро покачал головой. – Не сходится, Александр. Некоторые статьи Лэффи, например, после твоего вечера вЛонг-Рум, цитируют кое-какие высказывания, которых Холт просто не мог слышать. В тот вечер он почти не был рядом с нами.

– Зато была его дочь.

Дэн уставился на друга ошеломленным взглядом:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Говорю, вполне допустимо, если принять во внимание политические воззрения Холта, его возможности и... и внезапный интерес его дочери к тебе, что...

Дэн вскочил.

– Черт побери, что ты под этим подразумеваешь?

Гамильтон молча смотрел на друга. Он ожидал этой ярости. Но то, что Дэн не станет скрывать своих чувств... а также его мгновенное желание защитить дочь Холта говорило о том, что отношения Дэна с Жаклин зашли дальше, чем казалось министру.

– Я говорю, – отвечал Гамильтон, – услышал разговор между Джорджем и Жаклин Холт в субботу вечером, который заставил меня задуматься...

– Я не собираюсь это слушать! – Дэн двинулся к выходу.

– Даже если я прав?

Слова Александра заставили его остановиться и медленно обернуться.

– Какие у тебя доказательства?

– Честно говоря, их очень мало. Только этот разговор... внезапное и сильное увлечение мисс Холт тобой и мои собственные подозрения.

– Этого недостаточно.

– Согласен. Я прошу только о том, чтобы ты меня выслушал.

– Отлично. – Дэн оставался у двери, и вся его напряженная фигура ясно говорила о его чувствах.

Гамильтон тяжело вздохнул. Разговор предстоял более трудный, чем он думал, но Дэна необходимо было предупредить. Потому что если Джордж Холт действительно был Лэффи, а Жаклин помогала ему добывать информацию, Дэн должен держаться с ней настороже.

Министр сдержанно пересказал Дэну содержание разговора между отцом и дочерью, особо подчеркнув интонации, их молчаливое понимание друг друга. Затем описал ход своих рассуждений, которые привели его к подозрениям: близость Холта к взглядам республиканцев, его профранцузские настроения, дружеские и деловые связи и с федералистами, и с республиканцами, возможность свободно посещать светские мероприятия, которые устраиваются представителями обеих партий. Затем упомянул о его дочери, не скрывающей своих страстных симпатий республиканцам, и о ее внезапном вторжении в жизнь Дэна одновременно с появлением в «Дженерал эдвертайзер» обличительных статей, подписанных именем Джека Лэффи.

– С твоей стороны это только предположения, Александр. – На щеке Дэна яростно дергался желвак. – Мне не нравятся твои намеки на то, что меня используют.

– А мне – еще меньше. И ты совершенно прав... мои подозрения могут оказаться несправедливыми.

Я только прошу тебя как следует подумать над моими словами... и не забывать о них, припоминая события последних недель. – Он глубоко вздохнул. – Дэн, я последовательно исключил из списка подозреваемых остальных моих гостей. Так что пусть пока это станет для нас отправным моментом. Не станешь же ты отрицать явные политические склонности Жаклин? Как по-твоему, от кого она могла их перенять? Она еще слишком молода и не способна скрывать свои взгляды. Отец старше ее и более опытный, отсюда его сдержанность и скрытность. И заметь, он присутствовал на всех вечерах, на которые удавалось проникнуть Лэффи. И интуиция говорит мне... – Он помолчал, видя искаженное болезненной гримасой лицо Дэна. Оба знали, насколько безошибочной была интуиция Гамильтона. – Дэн, я не предлагаю тебе перестать с ней встречаться. – Александр как мог старался смягчить свое обвинение. – Только советую быть более осторожным. Следи за своими мыслями, своими словами... за своими чувствами.

Дэн угрюмо взглянул на него.

– Боюсь, для этого уже слишком поздно, – сказал он и направился к двери, желая поскорее оказаться в одиночестве. – Я выслушал тебя, Александр, и молюсь, чтобы на этот раз твоя интуиция тебя не подвела.

Дэн едва помнил, как добрался до своей конторы. Голова у него раскалывалась от подозрений Александра и от собственных сомнений. Джордж Холт – это Джек Лэффи? Возможно ли?

Да, определенно возможно. У Джорджа Холта есть доступ, политические связи и возможности. Но чтобы Жаклин была его сообщницей?!

Ему стало больно, когда он подумал, что стремительно проявившаяся страсть к нему Жаклин не была искренней. Он заставил себя взглянуть на эту мысль с рациональной точки зрения. Действительно, Жаклин оставалась рядом с ним весь первый вечер, когда они познакомились... хотя и неохотно. Их знакомство развивалось весьма бурно... и сопровождалось порой ожесточенными спорами. Она не делала секрета из своих политических взглядов, так же как не скрывала любопытства к серьезным разговорам на встречах федералистов, даже вмешивалась в них, привлекая к себе внимание. Все это могло происходить именно по тем причинам, на которые указывал Александр... ради сбора сведений для ее отца.

Но когда Дэн вспомнил, как она отвечала на его ласки, сердце его омыла теплая волна нежности. Представив себе ее лицо, Дэн решительно покачал головой. Нет и нет! Эти синие глаза, потемневшие от возбуждения, доверчиво подставленные для его поцелуя нежные губы – они не обманывали его, ее страсть была настоящей, неподдельной. Будучи человеком искушенным, Дэн легко мог отличить подлинные чувства от притворных.

А самое главное – он знал Жаклин Холт.

Александр правильно перечислил ее недостатки, но никогда Дэн не поверит, что она может оказаться лгуньей! Джордж, возможно, и виновен, только не Джеки.

Дэн оглушительно стукнул за собой дверью и потер ноющие виски. День, который начался так радостно, превратился в сущий кошмар.

– Господи, дорогой, ты выглядишь просто ужасно. Я пришла не вовремя? – Из кресла поднялась стройная, красивая женщина с иссиня-черными волосами.

Дэн удивленно воззрился на нее, совершенно не ожидая застать ее у себя в кабинете.

Он радостно улыбнулся, подошел к ней, звонко поцеловал в щеку и крепко обнял.

– Нет, дорогая, ты пришла как раз вовремя. Тебя-то мне и нужно было видеть!

Единственная женщина, которая способна была проникнуть в душу Дэна, скрытую от других насмешливостью и роковым обаянием, отступила на шаг и окинула сына быстрым оценивающим взглядом.

– Неужели? Как говорится, свежо предание, да верится с трудом! – улыбнулась Леонора Уэстбрук. – Судя по слухам, боюсь, мое положение твоей единственной дорогой женщины находится под угрозой. – Она рассмеялась, когда Дэн нахмурился. – По твоей реакции я вижу, что не ошиблась!

– Слишком уж быстро распространяются слухи. – Дэн открыл шкафчик и налил себе виски. – Ты выпьешь?

– Господи, нет, конечно! Всего десять утра! – Она озабоченно посмотрела на сына. – А что касается слухов, так нас с тобой разделяет не океан, а всего час езды от города до поместья. И неудивительно, что, когда мой сын, самый интересный мужчина Филадельфии, да к тому же холостяк, стал постоянно появляться в обществе с одной и той же женщиной, люди поспешили рассказать мне об этом.

Дэн круто обернулся к ней:

– Мама, я не хочу говорить с тобой о Жаклин... Еще рано.

Леонора удивленно подняла брови:

– Боже! Похоже, ты серьезно увлечен ею! – Жестом руки она остановила готовый вырваться у него резкий ответ. – Не волнуйся, я не стану тебя расспрашивать. – Она давно уже приучила себя не вмешиваться в личные дела сына, предоставив ему право самостоятельно устраивать свою жизнь. Мать с сыном отличались независимым складом характера, но, к несчастью, эта независимость слишком дорого им стоила.

Из-под таких же длинных и густых, как у сына, ресниц Леонора исподволь разглядывала его утомленное лицо.

– Но если у тебя появится желание поговорить, то милости прошу.

– Спасибо, я знаю. – Дэн осушил стакан и поставил его на стол. – Ты хорошо себя чувствуешь? Я собирался приехать в Гринхиллс, но... был слишком занят.

– Понимаю. У меня все в порядке, – улыбнулась она. – Кстати, я теперь тоже очень занята.

– Что еще ты задумала, мама? – насторожился Дэн.

– Ничего особенного... просто взяла на себя часть домашних дел.

– Каких дел?

Леонора беспечно пожала плечами:

– Да обычных. Покупаю провизию, готовлю еду, тренирую лошадей...

– А что же слуги? – возмутился Дэн. В их обширном поместье Гринхиллс, уединенно расположенном в лесах на берегу Скулкилла, находилось больше дюжины слуг, которые отлично справлялись и с хозяйством, и с нуждами Леоноры и заодно составляли ей компанию. Дэн старался как можно чаще навещать мать, но сам предпочитал обходиться всего одним слугой в городском доме, который находился недалеко от конторы его компании.

– Слуги? – весело переспросила Леонора. – О, они все со мной, на месте. У каждого своя работа, за которую в конце каждой недели они получают приличную плату. Я говорила тебе, что веду счета? Вот еще одно мое занятие, с которым, должна заметить, я блестяще справляюсь. Теперь я могу с гордостью похвастаться, что тружусь наравне со слугами, что Гринхиллс находится в отличном состоянии и, что самое главное, в нем не признаются классовые различия!

– Мама...

Леонора вскинула голову жестом, который за последнее время стал несколько раздражать Дэна и в матери, и в Джеки.

– Но как мы можем высказываться против рабства, когда с нашей устарелой системой найма прислуги и возмутительно низким жалованьем практически сами пользуемся рабским трудом?!

Дэн выслушал ее возмущенную тираду и засмеялся:

– Кажется, мама, я передумал. Тебе обязательно нужно встретиться с Жаклин. У меня такое чувство, что вы с ней непременно подружитесь.

Лицо Леоноры осветилось радостной улыбкой, и она стала выглядеть намного моложе своих сорока девяти лет.

– Я буду очень рада познакомиться с твоей Жаклин! Она намеренно сказала «твоя Жаклин», но Дэн решил не заострять на этом внимание.

– Хорошо. Я подготовлю Жаклин и на следующей неделе приеду с ней обедать в Гринхиллс, если не возражаешь. – Глаза его были полны юмора. – Готовить будешь, конечно, ты?

– А ты думаешь, я не умею?

– Мама, я думаю, что тебе подвластно абсолютно все! Включая умение повергать меня в полное смущение. Боюсь, с тобой и Жаклин мне не видать спокойной жизни!

– Вот как? – живо переспросила она.

– Мама! – строго произнес Дэн, и на данный момент вопрос о его чувствах к Джеки был закрыт.

Леонора искоса взглянула на Дэна, собираясь завести еще один разговор на щекотливую тему.

– Вчера я получила письмо от твоего отца.

Дэн напрягся и круто обернулся:

– Ну... и как он поживает?

– Занимается своими делами и управляет Форсгейтом. – По ее лицу пробежала тень грусти. – Стареет, чувствует себя более одиноким...

– И все такой же упрямый, – с ледяным сарказмом закончил за нее Дэн.

– Дэн, ты знаешь, я разделяю твои чувства и взгляды. Но попытайся понять...

– Я не могу этого понять! – резко ответил Дэн. – Мама, мы уже тысячу раз обсуждали этот вопрос. С тех пор как мы покинули Англию, ровным счетом ничего не изменилось. Отец по-прежнему держится неприступно, он невероятно упрям и чрезмерно самоуверен!

– Как и его сын?

– Нет, черт побери, вовсе нет! Я веду жизнь, которой могу гордиться.

– Как и он своей.

– Но я не могу оправдать такое устройство общества, где человек получает превосходство над другими только из-за своего титула – титула, который принадлежит ему от рождения! В Америке человек своим трудом зарабатывает положение в обществе и уважение к себе.

– Мне неприятно, что ты так резко говоришь об этом, – мягко сказала Леонора, положив руку на напряженно стиснутый кулак сына.

Она надеялась, что после десяти лет разлуки неприязнь Дэна к отцу несколько сгладилась. Ей самой тяжело дался вынужденный разрыв с мужем, но прошедшие годы притупили боль и заставили ее более терпимо относиться к различиям их взглядов на жизнь, которые не могли изменить ни время, ни расстояние. Но Дэн испытывал все так же остро, как в двадцать один год, когда в ярости покинул Форсгейт и все, что он олицетворяет, чтобы начать новую жизнь, которая, с его точки зрения, была достойной и честной, а с точки зрения отца – нарушением закона Божьего.

– Я вовсе не резок, мама, просто меня это возмущает.

Леонора вздохнула и понимающе кивнула. Как она могла спорить с Дэном, когда ее взгляды остались прежними? Она продолжала любить Эдвина, как любила его еще с тех пор, когда была ребенком. Но теперь она была не той впечатлительной шестнадцатилетней девушкой, на которой он женился тридцать три года назад. С возрастом в ней сформировалась женщина с сильным, независимым характером, чьи убеждения решительно противоречили убеждениям мужа. Леонора хотела петь со своего голоса, а Эдвин, неколебимо придерживающийся укоренившихся в аристократическом обществе Англии представлений о месте и роли жены маркиза, и слышать об этом не хотел, стремясь полностью подчинить ее своей воле. И тогда она решила, что должна завоевать себе право на свою свободу. В результате в 1783 году вместе с озлобленным на отца сыном уехала в Америку.

– Мама? – Встревоженный голос сына отвлек Леонору от воспоминаний. Она сжала его руки.

– Если мне придется провести в городе все утро, у тебя найдется время для ленча со мной?

На лицо Дэна вернулась добрая, чарующая улыбка.

– Для тебя у меня всегда найдется время.

Леонора улыбнулась в ответ:

– Вот и хорошо. Тогда я проедусь по магазинам. И, Дэн, я действительно очень хочу познакомиться с Жаклин. Должно быть, она необыкновенная женщина!

Дэн кивнул, едва не рассмеявшись вслух. Необыкновенная? Да, Жаклин именно необыкновенная. Бог ведает, какая еще. Он с болью вспомнил пережитые не так давно подозрения и решил увидеться с Жаклин как можно скорее.

С самой субботы Джеки не спалось.

Обе ночи она без сна ворочалась в постели, охваченная возбуждением; ей слышался взволнованный голос Дэна, который нашептывал слова любви, она чувствовала на своем теле его ласковые горячие руки. Снова и снова она переживала тот миг острейшего наслаждения, которое он в ней вызвал.

Так вот каким был этот таинственный акт близости, о котором потихоньку говорили люди, ради чего они жили и умирали, к чему стремились. Вот к чему вело желание!

«Я люблю тебя, Жаклин Холт!» – снова всплыло в голове Джеки признание Дэна.

Она была не настолько глупой, чтобы поверить, что эти нежные слова были вызваны более серьезным чувством, чем физическая страсть. Да и не хотела этого. Но их сексуальный, чувственный смысл завораживал Джеки, заставляя ее желать исполнения этой клятвы.

Она жаждала снова оказаться в объятиях Дэна, чтобы он научил ее всему, что ей так не терпелось познать.

Дэн был прав в своем предсказании: она сама придет к нему и останется с ним, пока не познает тайны во всей ее глубине и целостности. Только в одном Дэн ошибался. Она никогда не будет ему принадлежать. С этим убеждением Джеки быстро надела платье нежно-розового цвета, которое, как она знала, очень ей шло, завязала под подбородком ленты капора и поспешила выйти на улицу, готовая принести себя в жертву собственной страсти и неуемному любопытству.

Контора «Уэстбрук шиппинг» располагалась на Маркет-стрит, пешая прогулка туда от дома Холтов была приятным и полезным для здоровья упражнением. Джеки быстро шла по улице, ни разу не остановившись, пока не достигла доков. Контора Дэна находилась прямо рядом с ними, в скромном кирпичном здании с огромными окнами. Подойдя ближе, Джеки замедлила шаг, не зная, как сообщить Дэну, что она пришла принять его предложение. Из открытого окна донесся веселый смех, и со своим обычным любопытством Джеки заглянула внутрь и замерла.

Дэн обнимал темноволосую женщину, которая, в свою очередь, любовно ерошила ему волосы. На вид она была средних лет, хотя и очень красивая.

Сердце у Джеки упало, и она поспешила уйти, пока ее не заметили, и почти бежала, всю дорогу до дома. Хрупкие нити доверия, недавно возникшие к Дэну, рвались с каждым ее шагом.

Не желая хлюпать носом, как слабая женщина, Джеки вознегодовала.

И прежде всего на себя. Как она могла подумать, что Дэн хочет именно ее! На самом деле его устраивает любое существо женского пола – доказательством может служить то, что она видела своими глазами. Ясно, что Дэн и не думал о воздержании, а тем более о верности ей.

Как можно было до такой степени увлечься им!

Весь день Джеки взволнованно металась по комнате, изобретая для Дэна всевозможные кары.

Она прекратила свой внутренний монолог только тогда, когда написала очередную статью Лэффи, которую нужно было передать сегодня вечером, и еще на время обеда, чтобы не дать Грете оснований для подозрений.

Как только сгустились сумерки, Джеки надела темное платье, спрятала в рукав свернутую статью и спустилась вниз. Погода для ее очередной вылазки была не очень благоприятной, ибо небо обещало разразиться грозой. Поднялся сильный ветер, а вдали на черном фоне уже сверкали ослепительные всполохи молний.

Джеки тихонько пробиралась по коридору и слышала, как Грета заканчивает уборку в кухне и ворчит на Виски, который вскочил на стол, чтобы стащить остатки от обеда. Джордж сегодня должен был задержаться в своей конторе, так что Джеки никто не хватится.

Она открыла наружную дверь и наткнулась прямо на Дэна.

– Привет, chaton, – сказал он странным голосом. – Куда это ты направляешься? Я бы не советовал выходить... приближается гроза.

Джеки залилась горячей краской. Как он посмел явиться к ней после того, что она видела?!

– В самом деле? – отрезала она. – Но мои дела вас не касаются! Так что прочь с дороги!

Дэн был поражен ее тоном. Он шел к ней, встревоженный разговором с Александром и не уверенный в ее настроении после их субботней встречи, но такого никак не ожидал. Джеки попыталась пройти мимо, но Дэн ухватил ее за локоть:

– Жаклин! Что случилось?

Она устремила на него гневный взгляд:

– Я не желаю с вами разговаривать, Дэн Уэстбрук! Немедленно отпустите меня!

Ее раскрасневшееся от гнева лицо и сверкающие глаза были неотразимы! Все тепло и нежность, которые пытался подавить в себе Дэн, вновь взыграли в его сердце.

Он снова притянул ее к себе.

– Вы на меня сердитесь?

Она промолчала.

– Не хотите сказать, почему?

– Нет, не желаю.

Он приподнял ее подбородок и заглянул в глаза:

– Это из-за субботы... из-за того, что было между нами?

Джеки еще больше возмутилась.

– Между нами ничего не было. Так что можете спокойно идти к своим любовницам!

– К каким еще любовницам?

– Только не надо притворяться! Имейте смелость быть честным!

Дэн искренне недоумевал.

– Я и был с вами всегда честным, любовь моя. Понятия не имею, о чем вы говорите. После нашей встречи я не виделся ни с одной женщиной.

Джеки ощетинилась:

– А сегодня днем?

– Сегодня?

– Я видела вас, негодяй! Я видела вас с ней! Вы ее целовали, обнимали! – Она заколотила его по плечам кулачками. – Не смейте мне лгать!

Дэн даже не пытался уклониться от ее ударов, а просто внес ее в дом, затем в гостиную, где опустился на диван, а ее усадил себе на колени, тогда как она отчаянно пыталась вырваться.

– Ну-ка говорите, – спокойно сказал Дэн, не обращая внимания на ее сопротивление. – В чем дело? С какой женщиной вы якобы видели меня целующимся?

Джеки остановилась, чтобы перевести дыхание.

– Позвольте мне освежить вашу память, мистер Уэстбрук. Женщина была довольно взрослой... красивые черные волосы... со вкусом одета... сегодня утром в вашей конторе. Припоминаете? – Лицо Дэна просветлело, и она продолжала: – Вижу, вы начинаете вспоминать. Хорошо. Может, теперь припомните и то, что вы ее целовали?

– Помню, конечно! – усмехнулся Дэн. – И даже несколько раз.

– Вы признаетесь? – пораженно выговорила Джеки.

– Ну да. Только мне не совсем понятно, что вы-то делали у моей конторы. Смею ли я надеяться, что вы направлялись ко мне?

– Это не имеет значения!

– Для меня имеет. – Он не удержался и поцеловал ее.

У него были серьезные основания радоваться взрыву ее искренней ревности.

Джеки отвернула лицо.

– Как вы смеете?!

– Хотите знать, кто она такая, Жаклин? – спросил Дэн, снова завладевая ее губами.

Джеки яростно затрясла головой.

– Полагаю, она всего лишь одна из ваших женщин... вероятно, жена одного из ваших компаньонов!

– Это моя мать, – успокоил он, губами касаясь ее пылающей щеки. – И у меня вовсе не много женщин... только ты одна.

Джеки затихла.

– Это была твоя мама?

– Да, представь себе, моя мама.

– Твоя мама! – повторила Джеки, чувствуя себя в идиотском положении. – Я и не знала, что она живет в Филадельфии.

– Ты еще многого обо мне не знаешь, – прошептал он, опуская ее на подушки. – Позволь мне научить тебя.

Джеки ослепленно отдалась его поцелую, руками обвив его сильную шею.

В рукаве у нее зашелестела бумага, и она вдруг вернулась к действительности.

– Нет, Дэн... Только не сейчас! – Она оттолкнула его.

– Почему? Ты мне не веришь?

– Верю, конечно, но не в этом дело. – Джеки встала, нервно оправляя платье. – Но Грета еще в кухне, а папа в любой момент может вернуться домой. Так что сейчас не время...

Он встал и обнял ее.

– Скажи, ты думала о том, что произошло в субботу? Здесь, на этом диване, когда ты была у меня в объятиях?

– Думала, – тихо призналась она.

– И я... Постоянно. – Его взгляд потемнел от сдерживаемых чувств. – А ты думала о том, что я тебе сказал... что ты придешь ко мне?

– Да.

– И... – Он поднял ее руки себе на плечи, и Джеки замерла, ощутив, как бумаги скользнули вниз, к локтю.

– Дэн, тебе пора идти.

– Почему?

– Потому что... так нужно. Мне нужно кое-чем заняться. Прямо сейчас.

– Чем именно?

– Нужно помочь Грете на кухне, – выпалила Джеки первое, что пришло в голову.

– Ты еще не обедала? Но уже почти восемь.

– Нет... Да... Я хочу сказать, что мне нужно помочь ей привести все в порядок.

– Понимаю.

– Так что тебе придется уйти. – Она потащила его к дверям.

– Когда я тебя увижу?

– Скоро... Завтра, – поспешно добавила она, когда он нахмурился.

– Завтра... А потом каждый день. Сейчас Джеки готова была пообещать ему все, что угодно, лишь бы он ушел. Она и так страшно опаздывала...

– Да, Дэн, потом каждый день.

Дэн пристально посмотрел на нее, потом кивнул:

– Хорошо, ухожу. – Он нежно поцеловал ее. – Но я вернусь, Жаклин! Запомни, завтра и потом каждый день!

Она закрыла за ним дверь и с трудом перевела дыхание. Еще немного, и она попалась бы!

Выждав пять долгих минут, Джеки решилась снова выскользнуть из дома.

На улице был настоящий потоп.

Джеки дрожала от холода, так как мгновенно промокшее платье прилипло к телу.

Сам по себе дождь не был холодным, но казался ледяным по контрасту с прогревшимся за день воздухом. В небе непрерывно грохотал гром, предшествуемый ослепительными вспышками молний, которые, казалось, раскалывали небо и упирались в самую землю.

Дождь лил все время, пока она благополучно передала статью и уже возвращалась домой, смахивая с лица влагу. Ей оставалось пройти несколько кварталов, но впереди были улицы, усаженные деревьями – отличной целью для молний.

Можно было воспользоваться серединой улицы. Обычно Джеки избегала ее из опасения быть замеченной, но кто мог увидеть ее в такой проливной дождь?

Она побежала к Спрус-стрит, стараясь держаться как можно дальше от деревьев. Конечно, она до нитки промокла, но по крайней мере можно было не бояться, что на нее свалится дерево, сраженное молнией.

Большинство домов было погружено в темноту, их жители мирно спали, ведь было уже около десяти вечера. По возможности избегая луж, Джеки бежала домой и вдруг подумала, что делает сейчас Дэн. Спит он... или бодрствует и думает о ней?