Черный бриллиант (№1) - Бриллиант в наследство

— Этих отмелей опасаются и самые лучшие, опытные моряки. Однако в данном случае нам на руку, что они замедлили продвижение вашего корабля. Учитывая также, что Девоншир расположен гораздо западнее и нам благоприятствует попутный ветер, думаю, нам осталось пройти не так много, чтобы добраться до того места, где напали на ваш корабль.

— Да, я вижу, что сейчас мы направляемся прямо на юг, — задумчиво произнесла Кортни. — Я только молю Бога, чтобы память не подвела меня в нужный момент.

Едва она успела вымолвить эти слова, как откуда-то до нее донесся голос мистера Сколларда: Твоя память поможет тебе, Кортни. Положись на свои силы и прислушайся к своему сердцу. Они тебя не подведут.

Через три часа пророчество мистера Сколларда сбылось.

Вода яростно бурлила последние несколько миль. Сильные волны ударялись о судно, раскачивая его из стороны в сторону, но желудок Кортни совершенно на это не реагировал. Хрипло вскрикнув, она прижалась к борту, ее сердце бешено колотилось и было готово вырваться из груди.

— Папа, — прошептала девушка, глядя в чернильную глубину пролива. Она достала часы и сжала их в руке, обрывки страшных воспоминаний снова возникли перед глазами: Армон, набросившийся на них со своими людьми, Лексли, отчаянно защищавший своего капитана, ее отец, связанный и с кляпом во рту, которого тащили к борту судна.

— Папа, — снова прошептала она, слыша его крик, ощущая его страх, когда он упал в воду. — О Боже, папа…

Неожиданный порыв ветра налетел на девушку, пронзив ее холодом до самых костей.

Слейд оставил штурвал и встал рядом с ней.

— Вот это место, — твердо произнес он.

— Да, — еле выдавила Кортни, боль пронзала ее словно острый нож, когда она смотрела на большие волны. — Течение здесь очень сильное.

— Да. — Слейд сжал ее пальцы.

— Оно и в тот раз было сильным, — прошептала девушка. — Но мне кажется, что тогда волны катились в другом направлении, к Англии, а не от нее. В таком случае они могли отнести папу ближе к берегу. Но тогда… — Она закрыла глаза, ощущая присутствие отца в своем сердце. — Его здесь нет, — твердо заявила девушка, открывая глаза и продолжая благоговейно сжимать часы. — Мы можем возвращаться.

Кортни не проронила ни слова за всю дорогу домой, но и не плакала. Девушка просто стояла на палубе, чувствуя страшную пустоту и одиночество. Все было кончено. Она совершила эту поездку и нашла ответ, который был так ей нужен.

Позже чувства вернутся к ней, но сейчас была одна зияющая пустота.

Кортни удивленно заморгала, когда увидела впереди мерцающие огоньки, сообщавшие не только о том, что уже наступила ночь, но и что их судно приближалось к берегу.

— Где мы? — спросила она, удивившись звуку собственного голоса.

— Это Корнуолл, — показал рукой Слейд. — Уже за полночь, так что мы проведем ночь в гостинице, а утром отправимся в Пембурн.

Девушка недоуменно посмотрела на него.

— Почему? — Но едва это слово сорвалось с ее губ, как она представила обеспокоенные и встревоженные лица ожидавших их домашних. — Я не против, — торопливо поправилась она. — Гостиница — это прекрасно.

Она прошла на нос судна, помогая Слейду причалить, а потом они добрались до маленькой гостиницы, где он снял две смежные комнаты. Кортни машинально пожелала ему спокойной ночи, совершенно не замечая окружавшей ее обстановки. Она торопливо разделась и юркнула в постель, надеясь, что тепло прогонит холод, сковавший тело.

Но этого не случилось.

Прижавшись лицом к подушке, Кортни попыталась плакать. Все, что угодно, было бы лучше, чем эта страшная, невыносимая боль.

Входная дверь открылась, а потом закрылась. Кортни даже не повернулась, зная, что это Слейд. Кровать прогнулась под его тяжестью, когда он сел возле нее и погладил девушку по волосам.

— Кортни, не пугайся. Пустота — это неизбежная часть горькой утраты. Ты не всегда будешь чувствовать ее.

— Не всегда? — Кортни приподнялась на локтях, вглядываясь в его лицо. — Но у тебя она осталась.

На лице Слейда промелькнуло болезненное выражение.

— Ты ошибаешься.

— Надеюсь, что так. — Девушка судорожно перевела дыхание. — Мне кажется, я просто не смогу так жить: с этой пустотой, чувствуя себя такой холодной и опустошенной.

Слейд наклонился и обнял ее.

— Ты совсем не холодная, милая. И ты не останешься опустошенной.

Отчаяние охватило девушку, оно требовало выхода.

— Слейд, я не могу этого вынести, — прерывающимся шепотом произнесла она. — Прогони пустоту прочь.

Серебристые глаза Слейда потемнели от переполнявшего его сочувствия.

— Как бы я хотел сделать это. — Его губы прикоснулись к щекам девушки, переносице. — Я бы прогнал боль и холод и заполнил бы твою пустоту, если бы это было в моих силах. Но поверь мне, ты справишься и сама. Ты необыкновенная, теплая, желанная. Пройдет время, и твое естество заполнит пустоту. — Он немного помолчал. — Как оно заполнило мою.

Кортни пронзила радость. Она не ожидала, что Слейд сможет сделать такое признание, ведь для него это было равносильно признанию, что она нужна ему А если вспомнить то, что он сказал на прошлой неделе…

— Слейд, — заговорила Кортни, решившись задать вопрос, который мучил ее с тех пор, как она приходила в его спальню, — в ночь перед отъездом из Пембурна ты сказал, что любишь меня. Ты именно это имел в виду?

Он не отвел взгляд.

— Да.

— Тогда скажи это снова. Если моя любовь смогла заполнить твою пустоту, то, может, твоя заполнит мою.

Слейд нежно сжал ее лицо ладонями.

— Я люблю тебя, — тихо сказал он. — Твоя боль стала моей.

Слезы задрожали на ресницах Кортни.

— Останься со мной. Не уходи.

— Не могу.

— Но ты нужен мне.

Сильная дрожь пробежала по его телу.

— Ты тоже мне нужна.

Их взгляды встретились, и они забыли обо всем. Проходили минуты, но они ничего не замечали, захваченные тем, что происходило между ними.

Кортни без малейшего колебания приподнялась, развязала галстук Слейда и отбросила его в сторону. Наклонившись, она поцеловала ямку у основания его шеи и едва слышно выдохнула.

— Люби меня.

— Нет — В его голосе уже не было решимости. Он отчаянно боролся с неизбежным, стараясь отодвинуться, но руки, запутавшиеся в волосах Кортни, притягивали ближе ее лицо. — Кортни, нет, — хрипло повторил он, но его взгляд не отрывался от губ девушки, а тело непроизвольно содрогалось.

— Да. — Кортни обвила руками его шею. — Ода.

Она не успела договорить, как рот Слейда накрыл ее губы, чувства, захватившие их, смели сопротивление Слейда, заставив его взять то, что уже и так принадлежало ему.

Поцелуй был страстным, настойчивым, и боль и опустошенность исчезли.

Весь мир перевернулся.

— Я мечтал о тебе каждую ночь, страсть сжигала меня каждый день, — произнес он. — Господи, ты нужна мне даже больше, чем воздух.

— Я тоже хочу тебя. — Она с нетерпением прижалась к Слейду. — Мне даже больно от этого желания.

Слейд без промедления откликнулся на ее мольбу. Он нетерпеливо сбросил редингот, сорвал с себя жилет и рубашку, стремясь поскорее избавиться от них, и снова вернулся к Кортни, прижавшись к ее телу голой грудью.

Они оба застонали от прикосновения, ощущение казалось слишком нестерпимым, несмотря на тонкий барьер ее рубашки.

— Мне необходимо большее, — прошептал Слейд. Оставляя дорожку из горячих поцелуев на шее и груди Кортни, он быстро расправился с ленточками и завязками ее белья и отбросил все на пол. — Ты прекрасна, — выдохнул Слейд, его губы открывали то, в чем он так долго себе отказывал. — Боже, как ты прекрасна!

Кортни вскрикнула, ощутив прикосновение его губ на груди. Горячая волна захлестнула ее. Она обхватила голову Слейда, боясь, что он прервет то восхитительное смятение, в которое он привел ее чувства.

Но Слейд и не собирался останавливаться.

Он совершенно потерял голову, опьяненный запахом Кортни, ее близостью, теплом ее тела, волшебством ее ответных чувств. Снова и снова он захватывал губами упругую вершину, прикасался к ней языком, словно хотел запомнить ее вкус. Наконец Слейд передвинулся к другой груди, продолжая восхитительную пытку, что заставляло Кортни извиваться и вскрикивать.

Чувственный голод гнал Слейда дальше. Приподняв голову, он отбросил покрывала, и его жадному взору открылось тело Кортни. Он нежно прикоснулся к синякам на ребрах, осторожно поцеловал каждый из них.

— Даже они не могут испортить твоего совершенства, — прошептал он, его губы скользнули ниже, к животу, шелковистым бедрам. Его ладонь накрыла треугольник золотистых волос, согревая и одновременно овладевая ею. — Ты просто чудо, — выдохнул Слейд, его пальцы незаметно двинулись дальше, к теплой и влажной плоти. — Чудо, которого, как мне казалось, не существует.

Кровь ударила Кортни в голову, и она откликнулась инстинктивно и без смущения. Открывшись магии его прикосновения, ее бедра приподнялись в молчаливом приглашении. Кортни услышала его стон, почувствовала горячее дыхание.

А затем его губы…

Глаза девушки широко распахнулись, все тело сильно содрогнулось, когда она ощутила прикосновение его языка к своей разгоряченной плоти.

— Слейд! — выдохнула она, вцепившись пальцами в его волосы, а бедра инстинктивно раздвинулись шире.

Власть Слейда была абсолютной и полной. Кортни показалось, что ее пронзило током, она вскрикнула и выгнулась, умоляя о большем. Кортни воспламенялась от каждой новой ласки, от прикосновений его губ, языка, а затем пальцев, которые пробрались внутрь нее, открывая проход, который он стремился заполнить.

Сердце Слейда бешено колотилось, ему казалось, что оно может вырваться из груди. Дыхание сделалось хриплым и прерывистым, все его чувства были переполнены запахом Кортни, ее теплом, невероятной близостью. Он еще не знал такой ослепляющей, всепоглощающей страсти, он даже не представлял, что она существует. В этот момент для Слейда не существовало ничего, кроме Кортни и того, что происходило между ними.

Панталоны сделались невыносимым препятствием.

Оторвавшись от девушки, Слейд вскочил, сорвал их с себя и отбросил в сторону.

Кортни наслаждалась его наготой, ее щеки вспыхнули от неведомой ей страсти.

— Слейд. — Она раскрыла ему свои объятия. Слейд в мгновение ока накрыл собой девушку, целуя ее с яростью, которой они оба жаждали.

— Твои ребра, — напомнил он.

— Я их совсем не чувствую, существуешь только ты, — промолвила Кортни, обвив его руками, поглаживая крепкие мышцы его спины. — Нет ничего, кроме тебя.

Взгляд Слейда сделался почти черным.

— Откройся мне. Я хочу проникнуть в тебя. Девушка мгновенно подчинилась, раздвинув ноги и обхватив ими его бедра.

— Так?

— Да, — выдавил он сквозь стиснутые зубы, стремясь вернуть себе остатки хладнокровия. — О Боже!

Тело Слейда сильно содрогнулось, на лбу выступили капли пота.

— Как хорошо, — прошептала она.

— Кортни. — Рот Слейда захватил ее губы, его язык проник вглубь в безудержном стремлении полностью овладеть ею. Тело Слейда прижалось еще сильнее к Кортни. Он медлил, останавливаясь, отступая, словно подготавливая ее к своему проникновению. — Скажи, если будет больно, — потребовал он. — Тогда… я остановлюсь. — Но даже если бы он поклялся в этом, то вряд ли смог бы сдержать клятву. Слейд тонул в поглотившем его потоке страсти, он дрожал, покрывшись потом и балансируя на грани блаженства, хотя еще не полностью вошел в нее.

— Мне не больно, — откликнулась Кортни. — Это так… — она умолкла, задержав дыхание, когда он проник глубже и достиг тонкой девственной плевы.

Слейд с трудом поднял голову, балансируя на локтях.

— Кортни?

— Я люблю тебя, — прошептала она. — Не останавливайся.

Это было слишком.

С хриплым страстным рычанием Слейд ринулся вперед, прорвал хрупкую мембрану и погрузился до самого конца. Он услышал, как вскрикнула Кортни, почувствовал, как напряглось ее тело, и крепко сжал руки в кулаки, оставив глубокий след в подушке.

— Милая?

Кортни ответила не сразу, и в этот миг Слейд сотню раз проклял себя за причиненную ей боль. Он уже собирался отступить, чего бы ему это ни стоило, но тут она пошевелилась, и ее нежное тело расслабилось.

— Слейд. — Кортни с благоговением произнесла его имя, и эти звуки показались ему самыми прекрасными. Она открылась ему, как прекрасный цветок, заполнив все вокруг ароматом, увлекая его все глубже в свое восхитительное тепло. — Больше нет боли, — прошептала она. — Это просто… рай.

— Именно в раю и должно находиться чудо, — хрипло ответил он, неторопливо раскачиваясь над ней. — Двигайся со мной. Познай рай в моих объятиях.

— Я уже познала.

Тихо застонав, Слейд сжал ее лицо в ладонях, приковывая к себе ее взгляд, немного отступил, а затем снова вошел в нее, на этот раз глубже, и приступил к быстрому ритму движений, который захватил их дыхание, их сердца, создавая бесконечное наслаждение и радость.

— Слейд… — У Кортни округлились глаза, когда ее тело задвигалось само, страстно извиваясь, словно пытаясь вырваться из той сладостной агонии, в которую погружал его Слейд.

— Да, — отозвался он, ускоряя свои толчки и чувствуя, как сжимались ее внутренние мышцы, приближая высшее наслаждение. Жаркая, страстная волна захватила Слейда. — Кортни, — выдохнул он, крепче прижимая ее к себе. — Посмотри на меня. Я хочу видеть твое лицо, когда это случится.

— О… Боже. — Девушка дико выгнулась, ее ногти впились в спину Слейда, а тело содрогнулось от сладостных спазмов. Слейд тоже все глубже погружался в чувственное забытье.

— Кортни! — Он выкрикнул ее имя, страстно вонзаясь в нее и содрогаясь от бесконечного страстного наслаждения.

Влюбленные устало замерли, голова Слейда лежала на плече Кортни, все его существо с трудом пробуждалось от волшебства, которое только что произошло. Он глубоко вдохнул, постепенно осознавая, что его вес слишком тяжел для Кортни, особенно для ее ребер.

Собравшись с силами, Слейд пошевелился, почувствовав при этом влагу своего семени внутри нее, реальное напоминание о полной потере самоконтроля и возможных последствиях.

Слейд отодвинулся в сторону, крепко стиснув зубы и ощущая присутствие темного облака вины и беспокойства, которое маячило впереди, готовое поглотить и отравить существование.

Но ни это темное облако, ни проклятие, ни клятвы, ни железная воля не могли оторвать его от этой девушки, заставить отказаться от их слияния в единое целое.

— Слейд? — сонно позвала Кортни, придвигаясь к нему.

— Я здесь. — Слейд крепко обнял девушку и прижал к себе.

— Это было чудо, правда? — тихо сказала Кортни.

Слейд с трудом сглотнул и поцеловал ее волосы.

— Да, родная. Чудо, и даже больше.

— Я люблю тебя. — И с этими словами она заснула.

Слейд не мог уснуть. Он держал Кортни в объятиях, смотрел в маленькое окошко, где ночь уже сменялась рассветом, и корил себя за то, что произошло.

Что же он натворил? О чем только думал? Ответ на последний вопрос совершенно очевиден: он не думал совсем. Его переполняли страсть, чувства, желание.

И в результате взял у Кортни то, на что не имел никакого права.

Если бы Артур Джонсон был жив, он призвал бы Слейда к ответу, защищая честь своей дочери, и был бы прав.

Самое смешное заключалось в том, что если бы Слейд был кем угодно, но только не Хантли, то в защите не было бы никакой необходимости. Он любил эту женщину, само провидение привело их друг к другу, и он был готов душу отдать, лишь бы повести ее к алтарю, надеть ей на палец кольцо и назвать своей перед людьми и Богом.

Но ведь тогда он обречет ее на изолированное и уединенное существование.

А если он ее оставит? На что тогда он обрекает ее? На одиночество и отчаяние? Но это невозможно. Он сам столько лет страдал от этого и никогда не допустит, чтобы подобное случилось с Кортни, чье нежное сердце будет разбито, а душа раздавлена.

Но что тогда остается?

Кортни принадлежала к тем женщинам, которые могли полюбить только однажды. Слейд знал это наверняка, чувствовал это. Она никогда не сможет отдать себя другому мужчине, особенно после этой ночи, она ведь еще раньше отдала Слейду свое сердце.

И вся ее прежняя жизнь разрушена, отец убит, дома не стало. И может ли широкий мир предложить ей то, что усилило бы намерение Слейда оставить девушку свободной, несмотря на настойчивый голос, который приказывал ему навеки соединиться с ней, сделать своей женой и послать к черту черный бриллиант?

— Папа!

Слейд оторвался от своих тяжелых мыслей, глядя на Кортни, которая пыталась освободиться из его объятий, упираясь руками ему в грудь, словно он был тем препятствием, что стояло между ней и ее отцом.

— Нет… пустите меня… папа!

— Кортни. — Слейд потряс ее, сначала нежно, а потом сильнее, пока она не открыла глаза. — Милая, проснись.

— Слейд? — Девушка выглядела совершенно растерянной, ее била сильная дрожь.

— Тише, это я. — Он гладил Кортни по спине, пока дрожь не затихла. — Это был сон.

— Сон, — повторила она, прижимаясь к Слейду. — Он казался таким реальным.

— Так всегда бывает, — произнес Слейд, стиснув зубы. Как хорошо он помнил те страшные ночи после убийства родителей, когда просыпался в холодном поту, снова и снова переживая тот неотвратимый момент, когда нашел их тела.

Судорожно переведя дыхание, Кортни заглянула в лицо Слейду:

— С тобой это тоже было? — Да.

— И что ты делал?

— Самое худшее из возможного. Я старался подавить эти воспоминания, думая, что так избавлюсь от них. Но я оказался глупцом. Только встретившись с тобой я понял, что боль можно облегчить, если разделить ее с кем-то.

Девушка слабо улыбнулась сквозь слезы.

— Ты действительно изменился. Слейд нежно погладил ее по щекам.

— Этим я обязан тебе.

— И Авроре, — добавила Кортни. — Она столько лет пыталась вырвать тебя из твоего одиночества. Она уже больше не ребенок, Слейд. Она превратилась в необыкновенную женщину. Не пора ли тебе с ней познакомиться?

Нежность снова охватила его.

— еще один подарок, мое прекрасное чудо?

— Нет, милорд, только предложение.

— Очень хорошо. Предложение принято. Но в обмен ты должна согласиться на мое предложение. — Он зажал г ладонях ее лицо, глядя прямо в глаза. — Расскажи мне свой сон и все, что ты помнишь до того, как оказалась в воде. Ведь этот сон всегда один и тот же, не так ли?

Губы Кортни задрожали.

— Да.

— Расскажи.

— Я уже почти все тебе рассказывала, — прошептала девушка. — Я находилась рядом с папой возле штурвала и услышала чей-то крик. Когда я обернулась, Армон со своими людьми уже перепрыгнул на наш корабль. Двое или трое из них ринулись вниз, чтобы захватить тех, кто находился в кубрике. Армон и двое других побежали на ют. Один держал меня, в то время как Армон и его подручные схватили папу, связали и засунули ему кляп. Потом направили пистолет на Лексли и заставили его привязать к папиным ногам мешок с зерном и выбросить папу за борт — Кортни снова начала дрожать — Я помню подавленное выражение лица Лексли, когда он подчинился Господи, как мне хотелось спасти папу! И я пыталась. Я дралась и брыкалась, но эти негодяи оттащили меня вниз и заперли в моей каюте. Я была на лестнице, когда услышала папин крик. — Слезы потекли по ее щекам. — Вчера, когда мы добрались до этого места в проливе, я смотрела в воду и вновь ощущала ужас, который испытал папа. Это было так жутко, словно я прошла через все вместе с ним.

— Так и есть. — Слейд прижал Кортни к себе, стараясь прогнать холод из ее души. — Ты и сейчас еще переживаешь это, — мягко добавил он, поглаживая ее по волосам. Но его мозг уже начал сосредоточенно работать.

Что-то в ее рассказе не давало ему покоя, что-то не сходилось. Он нахмурился, удивляясь, почему не обратил на это внимания, когда она впервые рассказала ему все подробности. Вероятно, он был сильно обеспокоен безопасностью Авроры и слышал только то, что могло бы дать ключ к местонахождению сестры. Но сейчас…

Он молча перебрал в памяти весь рассказ Кортни, начиная с появления Армона на борту «Изабель» и вплоть до страшной гибели капитана Джонсона, его криков, когда он летел в воду…

Крики?

Слейд замер. Мог ли человек с кляпом во рту кричать? Стонать, вскрикнуть — возможно, но кричать вряд ли.

Может, Джонсон каким-то образом сумел освободиться от кляпа? Или скорее всего это ухитрился сделать Лексли? А если так, то первый помощник мог ослабить веревки и отвязать мешок с зерном, освободив ноги Джонсона. Неужели у Лексли нашлось немного времени и он решился на попытку спасти жизнь своему капитану?

Слейд предусмотрительно не стал посвящать Кортни в свои необоснованные догадки, чтобы не расстраивать ее. Более того, если его размышления верны, если Лексли действительно помог Джонсону, когда никто не видел, то сильное течение скорее всего вынесло отца Кортни в открытое море. А там практически невозможно выжить.

А что, если по какому-то счастливому стечению обстоятельств прежние предчувствия Кортни оказались верными? Что, если Артур Джонсон жив? Но тогда появляется шанс, хотя и довольно призрачный, что Кортни может вернуться к прежней жизни.

Но Слейд принадлежал к той категории людей, которые предпочитали опираться на факты и не верили снам, предчувствиям или несбыточным надеждам.

И он никогда не верил в чудеса.

Слейд с благоговением посмотрел на чудо, лежавшее в его объятиях, отбросил в сторону все свои прежние жизненные принципы и дал себе клятву, сделав это решительнее, чем когда-либо раньше.

Если Артур Джонсон жив, то он обязательно найдет его.

Глава 12

Кортни чувствовала себя такой же беспомощной, как и тогда, когда Армон напал на «Изабель».

Вздохнув, она перевернулась на спину, уставившись в потолок своей спальни. Девушка не чувствовала усталости, но это был предлог для того, чтобы остаться наедине со своими мыслями. Это не значит, что она не чувствовала благодарности за внимание и сочувствие, которым ее окружили после возвращения. Никогда еще она до такой степени не ощущала себя членом семьи, как в тот момент, когда Аврора крепко обняла ее и сказала:

— Отныне твой дом здесь. Мы поможем тебе справиться с горем.

Или когда добрые глаза Матильды наполнились слезами, и та быстро смахнула их кончиком фартука, глядя на осунувшееся лицо Кортни. Даже Сиберт проявил особое усердие, приказав прислуге проводить мисс Джонсон в ту комнату, которую она пожелает, и настоял, чтобы ее устроили там со всеми удобствами. И когда она выбрала желтую гостиную, мисс Пейн сама принесла освежающие напитки и хлопотала возле Кортни, словно пчела у цветка.

Теплый прием так много значил для Кортни, и она даже не знала, как это выразить.

Если бы только Слейд сразу по приезде не скрылся в своем кабинете. Пару раз он вызывал Сиберта, чтобы тот отнес куда-то записки, но сам не присоединился к Кортни даже во время обеда.

Оставив все попытки отдохнуть, Кортни направилась к окну, чтобы посмотреть на заход солнца. На полпути к окну она поймала в зеркале свое отражение и подошла поближе, чтобы рассмотреть его.

Оттуда на нее смотрело знакомое лицо, может, слегка осунувшееся и несколько напряженное, но никак не изменившееся. А тело, одетое в ночную рубашку, казалось таким же непорочным, никак не проявляя происшедших в нем изменений.

Смешно, но как обманчива может быть внешность.

Кортни осторожно провела рукой по губам, щеке. Она все еще ощущала опустошенность, которая вытеснялась магией того, что произошло в простой маленькой гостинице в Корнуолле.

Она даже представить себе не могла, что любовь может быть такой прекрасной и всепоглощающей, что можно стать единым целым с другим человеческим существом. Часы, проведенные в объятиях Слейда, изменили ее жизнь, усилили ее чувство, и теперь Кортни ни за что на свете не отдаст свою любовь. Девушка переживала, что их соединила боль утраты, но в глубине души знала: их союз неизбежен, он так же естествен, как смена дня и ночи.

Если бы только Слейд не страдал.

Кортни опустила руку и подошла к окну.

Слейд любил ее. Девушка нисколько не сомневалась в этом, так же как и в том, что им обоим известно: они предназначены друг для друга. Но Слейд всеми силами боролся с этим.

Самое интересное, что он боролся не со своими чувствами, а с ее любовью. После стольких лет одиночества Слейд наконец признал, что ему нужен кто-то, кроме него самого, что его сердце принадлежит не только ему.

Но Слейд никак не мог принять того, что и она нуждается в нем.

Проклятие!

Кортни ударила кулаком по подоконнику. Что же сделать, чтобы убедить Слейда, что все попытки защитить ее от него напрасны? Как заставить его поверить, что именно с ним она чувствует себя в безопасности? Что она скорее с радостью согласится жить взаперти, чем пожертвует возможностью разделить с ним жизнь?

Кортни не знала.

Единственный способ заставить Слейда не только смягчиться, но и радоваться ее любви, — это сделать так, чтобы черный бриллиант навсегда исчез из их жизни.

Но она и понятия не имеет, где этот камень; впрочем, этого не знает никто.

Кортни вскинула голову, обдумывая эту интересную идею. Никто не знал, что камень, который Слейд отдал Армону, был поддельным. По сути дела, все пользовались только слухами и молвой. О черном бриллианте говорили только шепотом и за закрытыми дверями, пересказывая легенды и сплетни.

Может, настало время, чтобы все узнали правду? Что печально известный черный алмаз больше не находится во владении Хантли?

Робкая улыбка появилась на губах Кортни. Единственное, в чем она убедилась за годы, когда ей приходилось притворяться страстным моряком, скрывая свою морскую болезнь, что обман зачастую является более важным, чем правда. Похоже, настало время подтвердить эту мысль.

— Кортни? — раздался за дверью голос Слейда. — Можно войти?

— Конечно. — Она повернулась поздороваться с ним, и ее сердце болезненно сжалось при виде глубоких морщин, избороздивших лицо Слейда. Девушка еще раз напомнила себе, что собирается избавить его от переживаний. — Ты не вышел к обеду.

— Я был не голоден. — Он закрыл за собой дверь и внимательно посмотрел в лицо Кортни. — Как ты себя чувствуешь?

— У меня все смешалось, — честно призналась она. — Я очень переживаю, разрываюсь между горем и сомнениями в гибели папы, но благодаря тебе больше не чувствую себя опустошенной. Взгляд Слейда потемнел.

— Ты не ощущаешь никакого неудобства?

— Нет. — Кортни покачала головой, его заинтересованность скорее тронула ее, а не смутила. — Я приняла горячую ванну. И я хорошо себя чувствую.

— Я рад. — Он прокашлялся. — Я хотел сказать тебе, что завтра поеду в Дартмут узнать, не вернулся ли Гриме.

— Ты уже говорил об этом, когда мы были в море.

— Надеюсь, он действительно связан с Армоном. И если это так, то я заставлю его рассказать все, что ему известно: кому предназначался бриллиант, кто стоит за всем этим, кто посылал записки о выкупе.

Кортни задумчиво смотрела на Слейда, понимая, куда он клонит.

— Ты все еще надеешься, что это Морленд. И, доказав, что все организовано им, ты отомстишь не только за папу, но и за смерть своих родителей.

Слейд нехотя кивнул:

— Да. Я бы солгал, если бы сказал, что это не так. Но я не просто надеюсь, а убежден, что Бенкрофты — убийцы.

— Знаю. — Только сейчас Кортни поняла: объявив всему свету о том, что Хантли лишились черного бриллианта, она даст Слейду только часть того, к чему он стремился. Так она только обеспечит безопасность его семьи. Но ему крайне недостает душевного покоя, а этот покой возможно обрести, только простившись с прошлым, позволив ему уйти.

Это означало найти убийцу его родителей.

Пусть так и будет. Кортни медленно подняла голову. Она хорошо себя чувствовала, была свободна, единственная ее обязанность — быть компаньонкой Авроры. Так почему она не может сделать для Слейда то, что он пытался сделать для нее?

Она может и сделает это.

Решимость окрепла в ней. Она не только избавит Хантли от источника их проклятия, но и дознается, кто убил родителей Слейда.

И начать предстоит с графа Морленда.

— Кортни? — нахмурился Слейд. — Я расстроил тебя?

— Нет. Ничуть. — Она ободряюще улыбнулась Слейду. — Я очень ценю то, что ты для меня делаешь. Когда ты собираешься поехать в Дартмут?

— После завтрака.

— А после разговора с Гримсом ты сразу вернешься домой?

— Если он не даст мне повода задержаться, то да. — Глаза Слейда вопросительно прищурились. — А что?

Девушка спокойно пожала плечами:

— Я просто думала, что мы с Авророй могли бы завтра навестить мистера Сколларда. Он поможет мне разобраться в моих мыслях. Но к твоему приезду я хотела бы вернуться в Пембурн, на случай если ты узнаешь что-то важное.

— Понимаю. Вы вполне можете отправиться на прогулку утром. Думаю, я не вернусь домой до полудня.

— Прекрасно. — Кортни не терпелось приступить к действиям.

— Я должен дать тебе отдохнуть. — Слейд колебался, стараясь перебороть внутреннее сопротивление. — Кортни, — начал он хриплым от волнения голосом, — прошлой ночью ты сделала мне драгоценный подарок, о котором я не смел и мечтать. Я чувствую себя недостойным его и очень тебе благодарен. Мои чувства… — тут он умолк.

— Ты дал мне то же самое, — спокойно заверила его Кортни. — Не старайся выразить словами то, что было между нами. Это просто невозможно, таких слов нет.

В комнате установилась тишина.

Слейд резко вздохнул, пересек комнату и заключил Кортни в объятия, целуя ее с небывалой страстью.

— Спи спокойно, мое прекрасное чудо. И знай, что я мысленно вновь и вновь переживаю каждое мгновение, так же как и ты.

Закрыв глаза, Кортни слышала, как за ним тихо закрылась дверь. Она стояла и не двигалась, наслаждаясь его словами, и это удвоило ее решимость.

Девушка сдерживала свое нетерпение и ждала, пока Слейд не удалится.

Через четверть часа она выскользнула из комнаты и направилась к Авроре, надеясь, что ее подруга в своей спальне, а не на вечерней прогулке в саду и не на маяке. Кортни меньше всего хотелось бегать в поисках Авроры по саду, рискуя столкнуться со Слейдом.