Глава 25

На следующей неделе дюжины пауков плели нити паутины для защиты и освобождения Катрионы, леди Дерн Джаррету не оставалось ничего, как только сопровождать Кэт от одного адвоката к другому, от коронера к судье, выполняя отведенную ему роль – производить на них всех впечатление своим титулом и происхождением. Наконец-то, подумалось ему, он может извлечь практическую пользу из своего высокого титула. Когда начались допросы, он спокойно оставался на вспомогательных работах, согретый любовью и гордостью.

Время от времени главные заговорщики собирались вместе, чтобы сравнить сведения. За ужином в «Золотом кувшине» сэр Перегрин вошел в раж, описывая, как он изображал привидение, пугая Тома Фолшо.

– Слишком короткая сцена, – пожаловался он, описав происшествие. – Бедный парень сразу принялся вопить, а мне пришлось исчезнуть до того, как появились слуги. Но очень удачная и забавная. Я, очевидно, напрасно растрачиваю себя на практической работе. В будущем я попрошу, чтобы мне поручили миссию, требующую больше воображения, подобную этой. Мое мертвенно-бледное привидение заслуживает повторения на бис.

На следующее утро Джаррет отправился верхом в Гринуиллоу-Мэнор с Джоном Гиллиамом, который присматривал за имением. Он впервые увидел это имение, оно, как и говорила ему Кэт, оказалось в плохом состоянии. Несколько овец паслись на обширных пастбищах. Сам дом стоял па холме, дворовые постройки обветшали и сад был запущен.

Если получат имение, что они с ним будут делать? Он оплачивал расходы по спасению Кэт и ее защиту из денег «Черного Феникса», сохранившихся после «райского» гамбита, но остаток придется вернуть. Он дал слово. И хотя у него еще были деньги, которые Гиллиам так жаждал проиграть ему, надолго их не хватит.

Всегда он натыкался на один и тот же непреодолимый барьер – пустые карманы. Привыкнув жить одним днем, – не думая о том, что ждет его завтра, он не умел строить планы на будущее. Сейчас Кэт пребывала в надежде, потому что он ее в этом убедил. Но сам он был в отчаянии, потому что в конце концов она разочаруется в нем.

А между тем нужно было сплести еще много нитей, и самые непокорные из них – дюжины четыре цыган, обитавших на берегу реки, а их скот – мулы и козы – паслись на чужих пастбищах.

Солнце уже садилось, когда появились Джаррет и Кэт, путешествующие одни, хотя двое слуг Перри, вооруженных ружьями, тайно следовал и за ними на расстоянии выстрела. Такая защита не была лишней. Угрюмые обитатели табора попытались отогнать их, пока Кэт не заговорила на языке, который она называла бандитским жаргоном, хотя звучал он как английский, смешанный с тарабарщиной. Эффект был незамедлительный. Пока он стоял в стороне, несколько сердитых парней увели ее.

Спустя короткое время Кэт вернулась, подпрыгивая от радости.

– Девушка из табора, с которым я путешествовала, вышла замуж за сына предводителя этого табора. Мы с ней были подругами. Они с матерью готовы вести Тома Фолшо туда, куда мы хотим его направить, так что я расскажу ей все, что, как мне кажется, может нам помочь. На это потребуется некоторое время, но предводитель не отпустит своих женщин с тобой. Не возражаешь подождать здесь?

Теперь, будучи совершенно лишним, Джаррет улыбнулся, видя, как она довольна, и отпустил ее. Потом он устроился у костра, где ему предложили кружку крепчайшего чая. Собравшись группами, мужчины и мальчики настороженно смотрели на пего. Потом цыгане помоложе начали подходить ближе, уселись по-турецки вокруг огня и стали переговариваться на своем странном языке. Один мальчик застенчиво протянул Дерингу твердое печенье, посыпанное тмином.

Съев его, не поморщившись, Джаррет достал из кармана несколько мелких монет и удивил мальчика, показав ему сначала пустую ладонь, а потом вытащив одну монету у него из-за уха.

Вскоре Деринга окружили самые маленькие, каждый был сначала осчастливлен монеткой, а потом они доверчиво отдавали ее Джаррету, чтобы он опять показал свой фокус. Через некоторое время Джаррет расспросил одного из мальчиков постарше о мулах, и тот дал ему урок езды на муле по полю до пастбища.

Все это время он представлял себе, как Кэт жила среди племени, такого, как это, спала с ними под звездами или в наскоро построенном жилье, и чувствовал огромную любовь к этим чужестранцам, которые приютили и защищали ее.

Кэт вернулась в сопровождении дюжего усатого человека, который сухо приветствовал его прибытие в лагерь, хотя лошади у них уже готовы отправиться в путь. Слова были вежливы, но выражение лица говорило: «Своих дочерей мы спрятали».

– Платить? – шепотом спросил Джаррет у Кэт, когда мужчина не смотрел на них.

Она отрицательно покачала головой, улыбнулась предводителю, сделала реверанс и повела Джаррета к лошадям.

– Он оказал гостеприимство, потому что я подруга члена семьи, – объясняла Кэт, когда они скакали из лагеря. – Было бы невежливо предложить ему деньги, но, конечно, они ждут платы. Когда-нибудь, когда мы устроимся в Гринуиллоу-Мэноре, они предложат нам мулов, и мы их купим.

Джаррет порадовался, что так внимательно отнесся к уроку на пастбище.

Три дня спустя Кэт получила записку от своей подруги-цыганки. В ней неуклюжим почерком было написано только: «Слово доставлено».

– И все? – Джаррет почесал затылок. – Нужно полагать, что задание успешно выполнено? А как мы узнаем подробности?

– Спросить об этом – значило бы оскорбить их, – объяснила Кэт. Она становилась все сдержаннее, по мере того как лорд Деринг терял терпение. – Они проникли к нему, а это уже кое-что. Думаю, мои подруги все сделали хорошо. Но сказать, чего они добились, мы сможем только тогда, когда Фолшо покинут дом. И даже в этом случае мы не узнаем, какая из наших уловок сработала.

– Думаю, все вместе. Но у нас уже иссякает запас трюков, а они все еще живут там. Меня так и подмывает выкурить их оттуда старомодным способом, с помощью колотушек и пистолетов.

Первый свободный от встреч день принес ряд неутешительных сообщений. Прошение об возобновлении дела заслушали, но назначенный судья – человек, известный своим строгим толкованием закона и нетерпимый к обвиняемым в уголовном преступлении, которые не ведут себя должным образом.

– Догадываюсь, что бегство вряд ли будет квалифицировано как подобающее поведение, – сказала Кэт, продолжая полировать ногти, будто речь не шла о ее жизни и смерти. – И могу поспорить, что брак с виконтом мне тоже не поможет.

– Ты становишься фаталисткой, – заявил лорд Деринг, меряя шагами комнату, как делала Кэт, когда сердилась. – Мы не можем просто сдаться.

– Как тебе прекрасно известно, мы и не сдаемся. Все возможное было сделано. Пересмотр дела могли отклонить, а значит, прислать констеблей, чтобы отправить меня в тюрьму. А вместо этого у нас есть удобный случай представить наши доказательства. Нашли пятерых слуг, и все согласились рассказать об условиях в Гринуиллоу-Мэноре и о поведении миссис Фолшо. Миссис Ахерн из Клэра настаивает на том, что проделает весь долгий путь до Дублина, чтобы представить сообщение своего сына. Я удовлетворена, Деринг. Но хочу, чтобы ты сдерживался и не начал ломиться в открытую дверь.

Кэт разбудил настойчивый стук. Это был мистер Гиллиам, покрасневший при виде ее растрепанных волос и халата.

– Они собираются удрать, – сообщил он, едва притворив за собой дверь. – Сегодня в Гринуиллоу-Мэнор явились констебли с официальными документами, наверняка это были повестки в суд. Вскоре после этого слуги – их там теперь всего трое – получили выходные. Фолшо сказали, будто получили приглашение на прием и скоро уедут. Слуг они попросили удалиться немедленно.

Кэт, у которой ноги подкосились, опустилась в кресло.

– Откуда вы это знаете?

– Служанка рассказала, что вчера, после прихода какой-то женщины под вуалью, Фолшо закрыли несколько комнат на первом этаже и, кажется, начали собирать вещи.

– Значит, они не явятся в суд.

– Похоже на это. За домом наблюдают. И если они его покинут, за ними будут следить. Потом, как только выяснится, is каком направлении они движутся, человек верхом на лошади поскачет за ними, чтобы определить цель их поездки. А поскольку они, без сомнения, захотят ограбить дом, то будут приняты меры, чтобы этого не случилось.

– Ах, пожалуйста, не делайте ничего, что могло бы заставить их изменить свои намерения. Пусть берут что хотят, лишь бы убрались.

– У сэра Перегрина есть план. Его трудно переубедить, так он захвачен этим проектом, но я передам ему ваши слова. Кредиторы, как вы знаете, были бы рады продать в счет долгов то, что вы не захотите оставить себе.

– Да. Мы не должны оставить их с пустыми руками. – Кэт едва могла поверить во все это. Перспектива встретиться с Фолшо терзала ее, с тех пор как она решила вернуться домой. – Хорошо, поступайте, как считаете нужным, сэр. Только необходимо сообщить об этом мистеру Махоуни.

– Если хотите написать ему, я найму курьера, чтобы он доставил письмо. Через полчаса?

Примерно час спустя после того, как отбыл нарочный, вернулся насквозь промокший во время поездки Деринг.

– Небеса разверзлись, – объявил он, – когда я уже был недалеко от гостиницы. Боже мой, вот это лошадь. Возможно, мне нужно отправить ее назад в Англию с сэром Перегрином, пока я не передумал возвращать ее. Кэт, будь моей совестью.

Говоря это, он снимал с себя мокрую одежду. Кэт не терпелось рассказать ему новости, но он стягивал рубашку через голову, а потом воспользовался приспособлением для снимания сапог. И ей не хотелось говорить с его спиной. Потом он исчез в гардеробной, вернувшись вскоре в халате, вытирая полотенцем мокрые волосы.

– Постель помята, – сказал он. – Ты отдыхала или у тебя было любовное свидание?

– С помощником садовника.

И тут Джаррет посмотрел на нее. Он отпустил полотенце, оно повисло у него на шее, а он встал на колени перед креслом, в котором сидела Кэт.

– Что? Что случилось?

– Все хорошо. Я просто не могу пока в это поверить. Мистер Гиллиам привез новости. Фолшо собираются уезжать.

– Но это же прекрасно! – Он кинулся к ней и положил ovkh ей на колени. – Значит, все позади. Мы победили.

_ Возможно. Завещание должно, конечно, пройти утверждение. Но нам все еще предстоит пережить судебное разбирательство, и даже без показаний миссис Фолшо мы не можем быть уверены в том, что решение первого дознания будет пересмотрено. Мы должны подготовиться к этому, Деринг. Нам нужно разработать план.

– Это довольно просто. Если Наследство теперь может перейти к нашей дочери, значит, придется отправиться в безопасное место и произвести ее на свет. Нет причин заниматься расследованием. В Ирландии нам больше делать нечего. У нас нет денег, чтобы восстановить дом, в котором, как я уже говорил, жить нельзя. Махоуни сможет присмотреть за имением, сдать землю в аренду под пастбище… он знает, что делать.

– А куда мы отправимся? И на что будем жить?

– Почему бы не в Лондон? Или в Канаду. Или в Индию. В Америку, Северную или Южную. Теперь, когда война кончилась, вся Европа открыта для нас. Купа захочешь, Кэт. У меня хватит на дорогу и на скромное начало. Пока ты со мной и тебе не грозит наказание, я доволен.

– Я знала, что ты захочешь этого, – сказала она. – Ты хотел этого с самого начала. Я могла бы держать пари, с того момента как я сообщила тебе новости о Фолшо, первое, что придет тебе в голову, – уехать.

– А почему бы и нет? Все, кто имеет для нас значение, знают, что ты невиновна. Завещание будет храниться у Махоуни, который огласит его нашим детям. Расследование – слишком большой риск. Плохое решение какого-нибудь узколобого судьи может стоить нам будущего.

– Как дурное решение твоего отца испортило жизнь тебе?

Он подмигнул.

– Если тебе так уж нужен пример, то этот подойдет. У тебя на все есть ответ. Этот парень Ахерн был свидетелем падения и сказал, что не ты тому причина. Тебе необходимо официальное подтверждение, освобождающее тебя от чувства вины, которое ты испытывала? Очищение твоей репутации в глазах людей которым нет никакого дела до того, что случилось десять лет назад?

– Кажется, да, – сказала Кэт. – Все эти годы я просыпалась в страхе, что кто-нибудь узнает меня и потащит в суд. Я не могла назвать ни страну, где родилась, ни данное мне имя. У меня не было своего места на земле.

– Теперь твое место рядом со мной. И ты носишь мое имя.

– Все это делает меня счастливой, Деринг. Но этого недостаточно. Я должна стать прежней. Ты можешь назвать это гордостью без причины, возможно, так и есть. И все-таки я знаю: если я хочу быть хорошей женой и, будь на то Господня воля, хорошей матерью, я должна стать самой собой.

– Ты и есть, думаю, самая настоящая личность, какую я только знал когда-либо. Есть шрамы, дорогая, и сожаления, и тоска, но со временем это все пройдет. Дурные воспоминания мы заменим новой жизнью, которую построим для нас. Не понимаю, почему ты не можешь удовлетвориться этим. Куда бы мы ни отправились, как бы ни сложилась паша жизнь, для меня этого будет более чем достаточно.

– Нет, любовь моя. Не будет. Это не заполнит пустоту в тебе. Новая жизнь не заменит тебе ту, что назначена тебе по рождению. Ты не можешь изменить себя. – Она погладила его спутанные, еще немного влажные волосы. – Я признала эту правду для себя, и тебе придется также принять ее. Никто из нас не может быть действительно счастлив, пока не пройдем через огонь.

Их глаза встретились. Они не отводили взглядов. «Он понял меня», – подумала Кэт. Но ответа от него не ждала. Не сейчас.

Через некоторое время Деринг встал и подошел к подносу с графинами и бокалами.

– Хочешь, чтобы я теперь называл тебя Катрионой? Мужчины всегда меняют тему разговора, если она кажется им неудобной или вовсе нелепой.

– Это твое дело. Но я предпочла бы Кэт. Так меня стали называть с тех пор, как я отправилась в школу. Меня очень удивило, должна признаться, когда ты догадался об этом там, в «Раю».

– Я взял это имя из «Строптивой», – ответил Джаррет. – Ты сама подала идею, отсюда у меня в голове и появилось это имя. Никакой тайны.

– И я, конечно, строптивая.

– Пока нет. – Он принес ей бокал вина. – Но приближаешься к этому.

Кэт улыбнулась. Подшучивание было его способом избежать решения, которое он не был готов принять, но семя она уже бросила в почву. Оно прорастет и даст ростки. И когда придет время, она будет рядом с ним, как он сейчас возле нее.

Джаррет придвинул кресло так, чтобы видеть ее лицо, и сел. Он поднял свой бокал.

– За Катриону Кэт Финнерти Фолшо Деринг. Многовато имен для женщины, которая заявляет, будто не знает, кто она на самом деле. Поедем завтра в Наас и устроимся там? Погода сейчас неустойчивая, и мне не хотелось бы, чтобы мы пропустили представление. Может быть, мы отрепетируем мою роль?

Так как после брака Кэт сменила фамилию, то могло потребоваться его присутствие при даче показаний. Гордость Кэт страдала от того, что теперь, когда на карту поставлена ее жизнь, ей тем не менее запрещается говорить самой за себя. Деринг должен стать членом парламента и проследить за тем, чтобы законы изменились, вот что.

– Ты знаешь всю историю так же хорошо, как и я, – заявила Кэт. – И ты последний человек на этой планете, которому нужна репетиция перед выступлением. Надеюсь, ты не задумал похитить меня и увезти до слушания дела?

– Нет, потому что у тебя все еще есть нож. Но может быть, мне удастся уговорить сэра Перегрина сделать это.

Под председательством судьи, который выглядел так, будто съел на завтрак тухлую макрель, слушание началось в большом переполненном помещении, обычно используемом для собраний. Жители Нейса, главного города графства Килдэр, теснились на узких скамьях, как зернышки кукурузы в початке, а те, кому места не досталось, стояли вдоль стен.

Кэт, в скромном синем платье и простой шляпке, пожалела, что не взяла с собой веер. Они с Дерингом сидели рядом в креслах с высокими спинками, на местах, отведенных для свидетелей. Это было уступкой судьи, которая его вовсе не радовала. Ему хотелось бы видеть ее за решеткой или сидящей как-нибудь отдельно, чтобы было видно, что она обвиняемая. Но мистер Деннис Махоуни терпеливо цитировал неясные прецеденты, относящиеся к нетрадиционным расследованиям, таким как это, до тех пор пока судья не сдался. Вероятно, просто чтобы адвокат наконец замолчал.

Все это произошло до того, как зрителям позволили войти в зал заседаний. Так что, занимая свои места, они увидели лишь скромную молодую женщину, сидящую рядом с красивым мужчиной, сохраняющим полное спокойствие, как полагается настоящему английскому лорду. Его превосходительство лорд-наместник также присутствовал, он устроился в первом ряду в затейливом резном кресле в окружении преуспевающих на вид джентльменов и людей, похожих на охрану.

При встрече с адвокатом и его помощником Кэт рассказали, чего ей следует ожидать. Она прочитала отчет о первом судебном разбирательстве, включая и подписанные миссис Фолшо свидетельские показания, и узнала, о чем будут говорить свидетели, выступающие в ее защиту. Все шло так, как предсказал мистер Махоуни.

Слуги один за другим рассказывали о жестоком обращении мистера Эдварда Фолшо со своей женой и служанками. Экономка поклялась, что миссис Фолшо не присутствовала при падении своего сына с лестницы, и когда она, экономка, пошла к ней, чтобы сообщить ужасную новость, миссис Фолшо спала в постели.

Судебное заседание шло своим чередом, в зале становилось все жарче, в голосе судьи слышалось все больше досады. Но все оживилось, когда слово дали миссис Ахерн, но лишь для того, чтобы судья отказался принять ее заявление на том основании, что это всего лишь пересказ слов ее сына. Дрожа от возмущения, она проковыляла, опираясь на палку, прямо к столу, за которым восседал судья, и высказала ему свое мнение.

– Мой Кевин – хороший парень, ваша честь. Знаю, что он должен был бы сам все рассказать, и неправильно было убегать. Но он тогда был мальчиком, когда работал на этих дьяволов Фолшо, и госпожа сказала, что позаботится, чтобы его повесили за пособничество убийце хозяина. Он был бы сегодня здесь, чтобы говорить за себя, Кевин-то, но его насильно завербовали, и он сражался за короля. А потом его ранили в Канаде, и… ну, это не его вина. Я продам свой дом, чтобы он мог приехать, если суд подождет, пока он вернется. Он хочет сказать правду, потому как его совесть грызет, что с ней вот случилось. – Миссис Ахерн указала на Кэт. – Выслушайте это сейчас от меня или дайте мне привезти его домой, чтобы сам все сказал.

Взгляды присутствующих, казалось, пригвоздили судью к спинке кресла. Миссис Ахерн, слабая на вид, но с твердым характером, стояла на своем. В самый подходящий момент выступил Деннис Махоуни и спокойно напомнил судье, что это не формальный суд и у него есть право отказаться от обычной процедуры.

Таким образом, миссис Ахерн было позволено выступить, и Деринг, за свои грехи, вынужден был выступать после нее. Он просто и ясно изложил то, что сказала бы Кэт, будь ей это позволено, и сохранял спокойствие во время грубого допроса судьи. Кэт старалась не смотреть на лицо Деринга и не привлекать внимания к себе.

Единственным сюрпризом было появление почтенного Джона Гиллиама, который в перерыве переговорил с Деннисом Махоуни. В течение всего утра несколько раз указывалось на то, что миссис Уильям Фолшо не ответила на повестку в суд. Мистер Гиллиам принес новости, и после перерыва ему немедленно была предоставлена возможность давать показания.

Миссис Фолшо, сообщил он, в обществе своего сына уехала в Кове и села на торговый корабль, держащий курс в какие-то порты Северной Америки. Неизвестно, где они сойдут на берег. В спешке при отплытии произошло неприятное происшествие. Поскольку залив недостаточно глубокий для крупных судов, пассажиры, их багаж и грузы пришлось на лодках отправить на якорную стоянку. Таинственным образом почти все ящики, которые привезли с собой Фолшо, на лодки не погрузили. Мистер Гиллиам, который возвращался в Килдэр, предложил сопровождать их обратно в Гринуиллоу-Мэнор. Возможно, продав содержимое ящиков, можно будет заплатить кредиторам.

Судья подозрительно и недовольно фыркнул:

– Как это вы узнали об этом?

– Я занялся этим, когда увидел их на дороге, ведущей на юг, с целым фургоном груза. Зная, что их ждут на слушании дела, я решил проследить за ними.

– И позаботились о том, чтобы все их имущество не отправилось в путешествие вместе с ними?

– К этому я не имел никакого отношения, – возразил мистер Гиллиам. – Я вмешался лишь после того, как увидел, что ящики остались на пристани, и закончил все тем, что поместил их в сарай в Гринуиллоу-Мэноре.

Рядом с ней Деринг трясся от сдерживаемого смеха. Кэт было не довеселья. Если судья профессионально задаст вопросы, то схема, разработанная сэром Перегрином, станет очевидной. Мистер Гиллиам не сможет солгать под присягой.

Но в зале было жарко, и даже судья теперь вынужден был признать, что единственная улика против Катрионы, леди Деринг, – предвзятые свидетельские показания десятилетней давности, сделанные лицом, скрывающимся от правосудия. Мистер Гиллиам был отпущен.

– У вас есть еще свидетели? – обратился судья к мистеру Деннису Махоуни.

– Ах, в самом деле, – жизнерадостно ответил адвокат. – Еще есть финансовые счета, недавно обнаруженное последнее завещание мисс Мары Коффи…

Слушатели ахнули.

– И конечно, мое резюме важных улик, доказывающих невиновность леди Деринг. Вы не хотите объявить перерыв на ленч, сэр, и продолжить после обеда?

Гул в аудитории. Им было интересно, но скамьи слишком жесткие, а перспектива выслушивать финансовые отчеты мистера Махоуни не слишком привлекательна. Лорд-наместник, который подумывал о том, чтобы принести веер, отмахнулся от этой мысли с нетерпением человека, готового выслушать заявление об окончании дела.

Кэт заметила, что судья бросил взгляд в сторону его превосходительства, наморщил нос и тяжело вздохнул.

– Располагает кто-нибудь информацией, которая может заставить нас задать вопросы свидетелям, присутствующим здесь в настоящее время? Встаньте и объявитесь.

Молчание. Кэт почувствовала, как все ее тело онемело от напряжения. Бедро Деринга, прижатое к ней, было также твердое как скала.

Никто не шевельнулся. Не произнес ни слова.

Судья ждал невыносимо долго, потом встал.

– В свете открытий, неизвестных во время проведения первого расследования, – произнес он тоном римского сенатора, – объявляю решение о предумышленном убийстве, совершенном некоей Катрионой Фолшо из имения Гринуиллоу-Мэнор, графство Килдэр, аннулированным и недействительным. Новое постановление, отражающее установленные факты, будет составлено и предложено всем сторонам, которые должны скрепить подписью свое согласие. Далее, я выдвигаю обвинение в лжесвидетельстве против миссис Уильям Фолшо и заявляю, что, будучи обнаруженной в пределах юрисдикции наших законов и постановлений, она подлежит аресту. Быть посему.

Радостные возгласы слушателей, не обращавших внимания на попытки судебных приставов навести порядок в зале, показывали, на чьей они стороне. Люди похлопывали друг друга по плечу, пожимали руки, торжествовали, как будто они – совершенно чужие Кэт люди – были кровно заинтересованы в исходе этого дела. И может, так оно и было. Власти показали, что готовы признать свои ошибки и восстановить справедливость. Немало для страны, которая видела лишь крохи справедливости на протяжении сотен лет.

Колени у Кэт дрожали, когда Деринг помог ей подняться и держал ее под руку, пока она принимала поздравления и выслушивала добрые пожелания. Потом Кэт пошла от свидетеля к свидетелю, благодаря их за то, что выступили в ее пользу. Она также поблагодарила коронера и мистера Денниса Махоуни, который манипулировал событиями, как волшебник. Потом она подошла к Патрику Махоуни, который признался, что был влюблен в ее двоюродную бабушку, но она отвергла его предложение.

– Мне было так важно, – мягко сказал он, избегая толкающуюся толпу, – помочь девушке, которую Мара любила как собственного ребенка.

Кэт чуть не расплакалась от радости, что свободна, и от доброты такого множества людей, которые помогли ей. Ей только хотелось удалиться вместе с Дерингом и побыть в тишине, дать возможность своей новой жизни пустить корни. Доэтого момента она никогда не была уверена в их совместном будущем.

Появился мистер Гиллиам, его лицо сияло.

– Знаете, сэр Перри спросил, мог бы я принять предложение «Черного Феникса», если появится миссия, которая отвечает моим талантам. Я согласился с огромным энтузиазмом. Он также просил меня передать вам приветы. Этим утром он отплыл в Англию.

– Он был так уверен в исходе дела?

– Думаю, этот джентльмен никогда не бывает в чем-нибудь не уверен. Замечательный человек, хотя немного утомительный.

– А каковы ваши намерения, сэр? Вы сразу вернетесь домой?

– Я никогда не спешу домой, – сказал Гиллиам с некоторой печалью в глазах. – Лорд Уитуорт предложил мне погостить у него, так что я побуду некоторое время в Дублине и изучу сельскую местность. – Потом он протянул руку Дерингу, который с готовностью пожал ее. – Должен поблагодарить вас, сэр, за приглашение разделить с вами приключения. Ваше доверие изменило мою жизнь.

Мужчины не могут выражать свои чувства дольше, чем несколько слов и рукопожатие. С покрасневшим затылком мистер Гиллиам быстро удалился.

Кэт огляделась и увидела приближающегося лорда Уитуорта. Его обычно замкнутое лицо морщилось в улыбке.

– Настоящий триумф, – сказал он, когда Кэт присела в реверансе.

– Вы оказали очень ценную поддержку, милорд. Уверена, что ваше присутствие было очень важным.

– Кто знает? Но именно этот судья и я скрещивали шпаги несколько раз, и он хорошо знал, что любой промах с его стороны не пройдет незамеченным. Я только могу сказать, что мне это доставило удовольствие, леди Деринг. Чтобы отметить победу справедливости, я организовал праздничный ужин в замке сегодня вечером, совсем не официальный, и будет жаль, если вы не почтите нас своим присутствием. Даже миссис Ахерн будет там, потому что потом я отвезу ее в Дублин в своей карете.

Меньше всего ей хотелось быть на людях, но, конечно, придется принять приглашение.

– Мы будем счастливы, милорд. Вы очень добры.

– И эгоистичен. Вы не останетесь здесь, поскольку у Деринга имение в Дорсете, поэтому я должен наслаждаться вашим очаровательным обществом, пока могу.

Откланявшись, он направился к двери, забрав по дороге миссис Ахерн.

– Ты сказала ему, чтобы он отменил этот утомительный бал? – спросил Деринг, нахмурившись.

– Не говори ерунду. Ты воображаешь, что я стала бы решать за другого?

– Если думаешь, что это на пользу. – Его взгляд смягчился. – Поверь мне, соблазн действует гораздо лучше. Займись этим, и ты почти наверное добьешься своего.

– Даже в этом? – На теплой волне своего успеха она не могла удержаться, чтобы не потянуть его за собой. – Ты готов пойти в огонь?

– Думаю, да. Я тоже устал бежать в другом направлении. Но это непросто – выбросить брата с семьей на улицу, не говоря уже о тысяче осложнений, которые за этим последуют. Дай мне немного времени, хорошо?

Глава 26

– Он известный малый, – сказал Деринг, – отличился в бою, красуется в гусарской форме, остроумный собеседник и прочая ерунда. Ничего дурного о нем не слышно. И все-таки через тридцать секунд в его обществе мне уже хочется дать ему в физиономию.

– В подобных случаях часто именно сходство характеров является причиной неприязни, – спокойно объяснила Кэт, которая с самого Их прибытия в Лондон неизменно хранила спокойствие. До сих пор Джаррет пребывал в хорошем настроении, но чем ближе день, когда ему придется вернуть лошадь и встретиться с братом, тем раздражительнее он становился. Сейчас, ведя в поводу Банши по Гайд-парку к месту встречи с майором лордом Джорданом Блэром, Деринг кипел от злости.

– Твоя теория не подтверждается, – рассуждал он. – Другой парень из «Черного Феникса» – называет себя Робином – может быть и банковским клерком. Совершенно бесцветный, со мной ничего общего. А мне он тоже не нравится.

– Может быть, они согласятся, чтобы ты выкупил лошадь. Знаю, просить об этом ты не хочешь, но…

– Конечно, есть такой соблазн. Но последние несколько недель в Гринуиллоу-Мэноре должны были убедить тебя, что каждый пенни, который нам удастся наскрести, потребуется, чтобы привести имение в порядок. Пока я не поддался слабости, даю торжественную клятву не покупать Банши даже по сходной цене. Пока я смогу обойтись и наемной лошадью.