Глава 22

На следующий день утром, без четверти восемь, в дверь Дома на Грэйт-Куйн-стрит постучал мальчишка-посыльный

с длинным конвертом, в котором было письмо мистера Отса.

Извинивщись, что посылает его так рано, он очень просил Перси Бакла стать спонсором такого события, которое «удовлетворит вашу гуманную и любознательную натуру».

Перси Бакл с его эксцентричными привычками хотел, чтобы за завтраком его обслуживала горничная, и поскольку его лакей отсутствовал, он вызвал Джека Мэггса и велел ему вслух прочитать приглашение на «Эксперимент с гипнозом».

Джек Мэггс, вполуха слушая хозяина, все свое внимание сосредоточил на Мерси Ларкин, пытаясь разгадать, какие неприятности для него скрывает ее полусонный взгляд.

— Он ждет нас сейчас же, — громко закончил Перси] Бакл, отодвинув свой хлеб с маслом.

— Я не могу сейчас, сэр.

— Вы сможете, сэр, — сказал, подмигнув ему, мистер Бакл. — Я не пропустил бы такого случая ни за что на свете.

— Вы собираетесь ехать со мной, сэр? Мистер Бакл встал, на ходу допивая чай.

— Стадо диких лошадей не остановило бы меня. Мерси Ларкин сделала Мэггсу какой-то знак, но он его не понял.

— Ваша копченая рыба готова, сэр, — напомнил он хозяину.

Но времени для рыбы уже не осталось, как и для экипажа. Бакл уже спускался в холл, за ним в явном смущении следовал ливрейный лакей. На крыльце хозяин остановился, чтобы вполголоса дать следующие указания:

— Теперь, Мэггс, когда я знаю, что вы служите лакеем не дольше, чем я являюсь хозяином, и, учитывая, что ног у вас длинные, а у меня, чего греха таить, короткие, хожу я вразвалку, я попрошу вас следить за своим шаго когда мы тронемся в путь, и держаться чуть подальше о меня, а не наступать мне на пятки, а если хулиганы станут что-либо кричать, а они обязательно это сделают, притворитесь глухим и не считайте обязательным вступаться за мою честь. Без сомнения, мой туалет не без изъяна, и это будет замечено. А теперь, старина, пошли. Три шага позади меня, будьте любезны, уж постарайтесь.

Таким образом, Перси Бакл, ярый чартист в своем доме, становился тори на Холборн-Хилл. Он шел по широкой оживленной улице, направляясь в ее восточную часть. На нем был цилиндр и непромокаемый дорожный плащ такой длины, что мел тротуары, но полы его непременно аккуратно поднимались всякий раз, когда на тротуаре попадалась грязь. Лакей, следовавший за мистером Баклом, отставая на три шага, был тоже в полной форме: причесан, напудрен, в перчатках, в ярко-желтой ливрее и франтоватых замшевых бриджах.

Кто может сказать, чему улыбались прохожие при виде этой пары? Походке вразвалку у старика, инспекторски строгому взгляду маленького хозяина, ста мелким деталям, схваченным разумом, но которым не так легко тотчас найти название, или искренней серьезности, с которой исполнялось это представление.

На Лембс-Кондуит-стрит Перси Бакл нерешительно постучал тростью в дверь, и ее открыл сам хозяин. Гости почувствовали волнение еще до того, как Отс открыл им дверь, и вот он перед ними — в ярко-зеленом фраке, возбужденный, как шулер перед игрой.

— Прекрасно! Отлично! — воскликнул он, протянув сухощавую руку к Мэггсу и коснувшись костлявым пальцем сначала одного плеча Мэггса, затем другого. — Входите, входите. У нас отлично разгорелся камин, мы следим за огнем.

Вот таким образом Джек Мэггс во второй раз оказался в доме Тобиаса Отса. Его провели в гостиную, где действительно весело потрескивали поленья в камине, а сама комната была явно подготовлена для лекции; на столе не было прежней вазы с яблоками, большая красная кушетка была отодвинута к стене, а стул с прямой спинкой и мягким сиденьем из зеленого бархата стоял в центре комнаты, окруженный четырьмя или пятью разномастными обеденными стульями, напоминающими строй пешек на шахматной доске, защищающих осажденного короля.

Именно на этот мягкий стул с зеленым бархатным сиденьем был усажен Джек Мэггс. Бакл и Отс тут же вышли в холл и стали шептаться. Мэггс был полон недобрых предчувствий и не успокоился даже тогда, когда услышал женские голоса. Стул, на котором он сидел, казался ему лобным местом.

Наконец в гостиную вернулся мистер Бакл, а за ним следом коварный маленький Отс и две молодые женщины.

Первая из них была миссис Отс, толстушка с простоватым лицом, с которого не сходило обиженное выражение, возможно, от усталости и забот, ибо на ее руках был младенец. Вторая была посвежее, очевидно, потому что лет на пять моложе, или, скорее, потому, что не была измучена заботами. Ни ту, ни другую нельзя было назвать красивыми, но у той, что была помоложе, — Мэггс уже слышал, что ее зовут Лиззи, — был чувственный рот, а в больших глазах пытливость и любознательность.

Пока миссис Отс искала, куда бы ей сесть, ее сестра выбрала стул поближе к лакею.

Неужели все они будут шпионить за мной?

Отс не сразу приступил к сеансу гипноза, а задержался, у камина и стал возиться с каминным экраном, прикасаясь к нему такими же касаниями пальцев, какими встретил Мэггса. Поскольку он задерживался у камина уже довольно долго, у остальных не оставалось иного занятия, кроме как разглядывать сидевшую на стуле жертву.

Мэггс вначале отнесся к этому равнодушно, а потом это стало раздражать его. Он не хотел быть невежливым, но выбора у него не было.

— Что ж, сэр, — обратился он к Тобиасу Отсу, — мне повезло, что у меня такая аудитория. Я, кажется, превратился в некое зрелище в дешевом балагане.

— Поверьте моим словам, Джек Мэггс, — ответил Отс, все еще занимаясь экраном, — этому дешевому зрелищу цены нет. Такого еще не бывало. — Отс неожиданно повернулся и все невольно уставились на него. — Посмотрите, что у нас сегодня есть.

Тобиас Отс подкинул в воздух два металлических маленьких диска и тут же поймал их у себя за спиной.

— Что это? — спросил окончательно встревоженный Мэггс. — Мы так не договаривались.

— Фокусы! — воскликнул мистер Перси Бакл. — Отлично, сэр!

— Магнит, — пояснил Отс, раскрывая ладони, чтобы дать возможность мистеру Баклу посмотреть на диски. — С их помощью мы изгоним всех демонов из Мастера Мэггса.

— Прямо при всех? — не выдержав, спросил Мэггс. — Вы не говорили мне, что сделаете это публично, сэр.

— Старина, — широко открыв глаза, уставился на него Отс. — Не подведите меня сейчас.

Мэггс почувствовал, как холод пробежал по его телу от взгляда этих недобрых глаз в красивых ресницах.

— Вы будете представлены «Ловцу воров»…

— Мне надо поговорить с ним, сэр.

— Да, мы поговорим с ним. Как договорились. Через тринадцать дней. Мне кажется, мистер Мэггс, все складывается в вашу пользу.

— Но это никак не должно произойти на публике.

— Это не публика. Это моя жена, ее сестра мисс Уоринер, мой малолетний сын, воплощение молчания и осторожности, уверяю вас. Ну как, продолжим? Или мы отказываемся от нашей договоренности? Скажите сами, и скажите сейчас же.

— Продолжим.

— Молодчина.

Отс притянул к себе вертящийся стул, стоявший у небольшого пианино, и вертел его до тех пор, пока не счел, что высота удобна, а затем сел на него перед Мэггсом. Затем он стал проводить магнитными дисками по нахмуренному лбу своего субъекта.

— Этими маленькими магнитными дисками мы излечим вас. Смотрите. — Он показал, как диски прочно держатся у него между пальцами. — Смотрите внимательно.

Он начал медленно делать пассы перед суровым и сопротивляющимся субъектом.

Мэггс чувствовал себя обезьянкой в клетке, привезенной морячком из дальних стран. Он посмотрел на юную свояченицу Отса, но та быстро отвела глаза.

— Смотрите на меня, сэр.

Мэггс стал следить за медленными движениями рук Отса. Он улавливал серебристый блеск дисков между его пальцами.

Он старался не поддаваться силе магнитов, или ему; так казалось. Когда Отс спросил его:

— Как боль сегодня?

Мэггсу показалось, что он бодрствует, а не спит.

Глава 23

Тоби всегда привлекали «характеры» — люди со странностями и изъянами, размышляла Лиззи Уоринер: мусорщики, уличные торговцы, фокусники, карманные воришки. Ему ничего не стоило выбрать самого отвратительного типа на рынке Шепперд-Маркет и записать его историю в свою тетрадь. Этот его субъект, которого он подвергает гипнозу, возможно, не догадывается, что попадет, хотя в немало измененном виде, в следующий роман Тоби. Там он будет Джеком Маком или Джеком Крестфаленом — лакеем, с голосом уличного торговца и широкой грудью циркового борца.

Поскольку для Лиззи утро пока было безрадостным, она садилась на стул в гостиной с надеждой, что ей удастся на время забыть о неких подозрениях, которые мучили ее последние дни.

Мери Отс тоже присутствовала на сеансе, хотя ее сестра не сомневалась в том, что она предпочла бы не быть здесь. Бедняжка Мери согласилась на это, лишь бы угодить мужу, и этим еще раз подтвердила, как трагично они с ним не подходят друг другу. Она выросла, как и Лиззи, в доме, полном книг, но в отличие от младшей сестры даже не пыталась делать вид, будто ее интересует, что в них написано. Мери предпочитала шить, а не читать книги, и это нередко приводило к неловким ситуациям, когда становилось ясно, что она так и не поняла сути романа «Капитан Крамли».

Теперь же, когда у нее на руках постоянно плачущий ребенок, стало очевидным, как мало у нее времени и терпения на расширение своих познаний или на чтение. Она называла эксперименты мужа «развлечениями», задавала нелепые вопросы, не будет ли от них в доме шумно и как долго они будут продолжаться. Если у нее и были какие-либо представления о гениальности ее мужа, ей ничего не стоило небрежно заметить, что гениальность, с ее точки зрения, не такое уж ценное качество.

Пока старшая сестра все свое внимание уделяла ребенку, Лиззи исподтишка наблюдала за поведением субъекта эксперимента. Он как-то неуклюже обмяк на стуле, похлопывал себя по коленям, как король Кокни, глядящий на танцы.

Затем он вдруг посмотрел на нее, и Лиззи подумала, что это темный и недобрый взгляд. Она отвернулась и стала смотреть только на дорогого ей красивого Тоби, который наконец подошел и уже занялся субъектом.

— Смотрите на меня, — велел он Мэггсу.

Когда он поднял руки, Лиззи ощутила, как где-то глубоко в ней все сжалось, как от холода; видимо, нужно обладать очень тонким и деликатным подходом, чтобы справиться с таким зверем.

Лакей, возможно, тоже ощутил эту великую силу, ибо, когда он следил за руками Тоби, его лоб прорезали две глубокие перекрестные морщины. Он резко дернул головой, окинул взглядом комнату, и его горящий взор остановился на Мери с ребенком.

— Смотрите только на меня, — велел ему Тоби.

Но испуганные глаза лакея уже остановились на Лиззи Уоринер. Она содрогнулась.

— Джек Мэггс, я приказываю вам, — снова скомандовал Тоби.

Субъект неохотно подчинился. Он даже закрыл глаза, но вскоре снова открыл их; и не прошло и нескольких минут, как его голова стала клониться и вяло упала нщ грудь. От того, что это чужое тело наконец сдалось, Лиззи неожиданно почувствовала странный прилив крови к лицу.

— Вы видите Призрак, мистер Мэггс?

— Он почти все время у меня за спиной, — последовал четкий ответ.

Субъект поднял голову, глаза его были открыты. Если бы Лиззи не знала, что лакей под гипнозом, она бы не поверила, что он спит.

— Мы сейчас его прогоним. Как вы думаете, чем мы можем его напугать?

— Я не думаю, что мой Призрак испугается, сэр. Тоби сунул руку в карман камзола и вытянул оттуда короткий извозчичий кнут, который, видимо, все время носил с собой. Он помахал им в воздухе, а потом остановился, так чтобы ремень кнута повис над головой Мэггса. Это хорошо, подумала Лиззи Уоринер, очень хорошо. Тоби прекрасный актер. Он играл роль сэра Спенсера Спенса в театре «Лицей»; ему нравилось забавлять друзей и семью коротенькими скетчами, высмеивая старых актеров, напыщенных и надменных. У Тоби был талант подражать голосам и диалектам, показывать фокусы, ловко прятать карты в рукав и даже устраивать пантомимы.

Сейчас же, когда он поднял кнут, Лиззи успокаивающе потрепала по руке Мери, ибо та, как всегда, всего боялась и теперь, зажмурившись, еще крепче прижала к груди ребенка.

— Как вы думаете, нашего Призрака можно напугать плеткой?

— Нет, сэр.

Вместо ответа Тоби сильно щелкнул кнутом. На сей раз кнут коснулся потолка и упал на кушетку. Тоби, подняв кнут, снова стал им щелкать, производя в воздухе неприятные свистящие звуки. С каминной доски упал бронзовый подсвечник и со звоном покатился по полу до самого окна.

Шум разбудил ребенка, и он раскричался. Мери поднялась, невольно прикрывая рукой его головку. Поднялся и загипнотизированный лакей. Поднимался со стула он медленно, словно был привязан к нему невидимыми цепями. Его лицо было искажено гримасой жалости.

— О нет, не надо сечь его, сэр! — крикнул он. — Вы не должны делать этого, сэр.

— Тоби, дорогой… — робко прошептала Мери.

— Садитесь на место, сэр, — выкрикнул Тоби. А жене он махнул рукой и указал на дверь.

Когда дверь, скрипя, закрылась за ней и плачущим младенцем, Тоби молча указал присутствующим на физическое состояние лакея, на беспокойные движения его ног и искривленный в гримасе рот.

— Да, пожалуй, нам необходимо высечь Призрака, — громко промолвил Отс.

— О Господи, нет, пожалуйста, не надо…

— Как вы думаете, ему это понравится?

— Нет. Дайте мне возможность проснуться.

Тоби, повернувшись к присутствующим, безмолвно изобразил губами слово: «Следите». Затем, переменив тон на ласковое уговаривание, обратился к субъекту:

— Почему вы так взволнованы, Джек? Никто не сделает вам плохого. Сегодня мы только покончим с вашим врагом. Он причиняет вам боль. Вы не подскажете нам место, где мы могли бы расправиться с ним?

— Я привык к боли, сэр.

— Я задал вам совсем другой вопрос. Вы что, не слышали меня?

Джек Мэггс неожиданно стал бить себя в грудь. Он был похож на дикого зверя, а Тоби — на опытного дрессировщика.

— Вы представляете себе место, где мы можем расправиться с ним?

— Оставьте его в покое, прошу вас, сэр.

— Вы привязаны к своему мучителю, мистер Мэггс? Вы, однако, представляете себе такое место?

Последний вопрос сопровождался взмахом кнута.

— Да, да, — воскликнул явно испуганный Мэггс. — Я даже вижу его.

Мистер Бакл встал и поднял руки, словно в знак протеста.

— Пожалуйста, успокойтесь, — сказал ему Тоби. — Мистер Мэггс, вы должны увидеть место, где мы его поймаем.

— Пожалуйста, сэр, я не в состоянии видеть его избиение.

— А что бы вы хотели видеть?

— Море, реку.

Тоби подошел к субъекту совсем близко, его руки коснулись рта Мэггса; казалось, что он хочет вырвать из бедняги проклятого демона собственными руками.

— А теперь расскажите мне все. Что это за река? Вы знаете что-либо о птицах, Джек? Вы видите их?

— Да, сэр, множество птиц.

— Пеликанов, конечно.

— Пеликанов, сэр. Да, и их тоже.

— Вы можете дать мне одного из них, добрый старина Джек?

— Могу, сэр. Черт побери, вот замечательный экземпляр.

— Опишите его мне, Джек. Создайте его портрет.

— Он очень крупный.

— Нарисуйте его.

— У него широкая грудь, большой глубокий клюв. Он похож на военный корабль. Он красив, сэр, этот пеликан.

— А другие птицы?

— Вы собираетесь высечь Призрака кнутом, сэр?

— Расскажите мне о птицах. Там есть попугаи?

— Я не могу искать попугаев. Как я могу искать их, если у вас в руке этот проклятый «треугольник»?

— Расскажите мне о попугаях.

— Я не смотрел на них, черт их побери. Я не стерег их. Вы не можете меня заставить. Вы даже не знаете, с чем вы имеете дело.

— Боль вас мучает по-прежнему?

— Да, да, черт побери, все это ваши глаза. Боль всегда со мной. Черт!

— Успокойтесь, Джек, и не распускайте язык, держите его за зубами. Здесь присутствуют женщины.

— Какого черта вы их сюда пригласили?

— Старина, успокойтесь. Сегодня никого не будут сечь кнутом.

— Не будут?

— Никого.

— О Господи, сэр. Спасибо вам, сэр. Я бы этого не вынес.

— Не плачьте, старина. Сегодня отличная погода. Разве вы не чувствуете, как греет солнце?

— Солнце может убить вас, поверьте мне.

— Да, Джек, оно невыносимо жжет.

— До волдырей, сэр.

Перси Бакл нагнулся и одобряюще похлопал Лиззи Уоринер по локтю. Он указал на окно за спиной Джека Мэггса: за окном снова шел дождь.

— Я умираю от жажды, сэр.

— Снимите ваш камзол, если хотите, да и сорочку тоже.

— Но здесь находятся леди…

— Они уже ушли.

Пребывание в комнате, где будет раздеваться мужчина, привело Лиззи в замешательство. Она поднялась со стула, но Отс решительно замотал головой, и Лиззи снова села, отвернув лицо.

— Я не могу снять сорочку.

— Вы должны.

— Капитан Логан не позволит этого.

— Здесь не действуют подобные запреты.

Джек Мэггс снял камзол, затем жесткий плоёный воротник, сорочку и жилет из грубой шерсти. Теперь он стоял перед ним до половины обнаженным.

Лиззи сидела на своем стуле, опустив глаза.

— Повернитесь, — приказал Мэггсу Тобиас.

Лакей послушно повернулся. Когда Лиззи подняла глаза, у нее перехватило дыхание от того, какую боль запечатлела спина несчастного, сколько шрамов и рубцов хранила его изуродованная кожа.

— Так и оставайтесь, — скомандовал Тоби. — Стойте и не двигайтесь. Вам понятно?

— Мне жарко.

— Здесь вы в тени, — ответил Отс, — Вам будет приятно. После этого он быстро покинул гостиную, прихватив с собой Лиззи Уоринер и мистера Бакла.

Глава 24

Тобиас Отс запер двери гостиной. Затем он со странной улыбкой, скривившей его губы, посмотрел на мисс Уоринер и мистера Бакла.

— Я поймал мошенника.

— Дорогой брат, что же теперь нам делать?

Тобиас Отс короткими взмахами рук подгонял мисс Уоринер и мистера Бакла к лестнице наверх, как старуха подгоняет кур в курятник. На втором этаже он ввел их в маленькую комнатушку, которая Перси Баклу показалась святая святых. Маленький бакалейщик не мог удержаться, чтобы не провести своей любопытной рукой по письменному столу и отполированной до блеска поверхности конторки. Здесь родились книги о капитане Крамли и миссис Морфеллен.

— Мистер Бакл, вас могли убить в вашей постели. Мистер Бакл тут же отдернул руку от стола. Тобиас повернулся к своей свояченице.

— Почему тебя не удивляет моя интуиция, Лиззи? Я догадался, что он бежал из тюрьмы штата Новый Южный Уэльс8.

Мисс Уоринер дернула его за рукав.

— Дорогой брат, что он сделает с нами, как только узнает, что нам о нем все известно? Он невероятно силен, Тобиас, и я не сомневаюсь, он будет в бешенстве.

— Он под гипнозом, — раздраженно ответил молодой человек. — Я сомневаюсь, что он что-либо запомнит.

Девушка еще сильнее укуталась в шаль.

— Когда он описывал пеликанов, Лиззи, я знал, что теорема уже решена. Ты понимаешь, что теперь у меня есть? Ты представляешь, что дано мне в руки?

— Я только знаю, Тоби, что ты представил своей семье очень опасного человека.

— Он не проснется, пока я не разбужу его, Лиззи. Разве ты не видишь, чем теперь я владею? Памятью, в которую я могу войти и выйти. Оставить ее в покое, а потом опять к ней вернуться. Господи, силы небесные! Какая сокровищница, а, мистер Бакл? Он говорит на жаргоне, заметили? Он спрятал его под ливреей, но на нем клеймо штата Новый Южный Уэльс.

— Ты не должен держать его здесь, — воскликнула Лиззи. — Это не какая-нибудь отвратительная рука, которую ты можешь хранить в банке!

— Я буду навещать его в тюрьме.

— При всем моем уважении, молодой сэр… — промолвил Перси Бакл.

— Да, мистер Бакл?

— Я понимаю, сэр, что ваше приглашение это большая честь для меня…

— Говорите, говорите, мистер Бакл.

— Мне не хочется смущать вас, сэр. И я благодарен вам за возможность видеть такой необычный эксперимент.

— Мистер Бакл…

— Мне кажется, сэр, что здесь я с вами не согласен…

— Пожалуйста, продолжайте.

— Мы слишком много на себя берем, осуждая его. Это не делает нам чести.

Отс фыркнул.

— Разве вы не видели его спину? Он преступник.

— Что ж, вы увидели страницу его истории, — упрямо продолжал маленький бакалейщик. — Каким бы ни был его проступок, любой, у кого есть хоть капля сострадания, убедится, что он уже поплатился за свои грехи. Я не отправлял бы его снова в тюрьму.

— Но я уверен, вам не захочется вернуться с ним в ваш дом.

Мистер Бакл промолчал.

— Быть обворованным? Или убитым в постели? Добрые глаза Перси Бакла встретились с глазами молодого человека.

— Он пока не причинил мне никакого зла.

— Мистер Бакл! — воскликнул Тобиас Отс. — Мне кажется, бакалейщик, каждый день имеющий дело с добропорядочными и честными горожанами, не видит того, что видит писатель.

— Прошу прощения, сэр, но вы, кажется, забыли мою историю.

— Я ни о чем не забываю, — гордо ответил Тобиас. — Я могу пересчитать названия всех цветов, которые росли у дорожки нашего дома, когда мне шел пятый год.

— Я был одним из тех бедняков, что торгуют жареной рыбой в Севен-Дайалс. Я многое видел там, сэр. Вы и я платили злом за зло, но лучше не пугать мисс Уоринер тем, что мы сами хотели бы забыть.

— Никто ничего не забывает. Это все вот здесь, Бакл. У нашего австралийца вся его жизнь у пего в мозгу. Он помнит пеликанов, попугаев, рыб и призраков, за такие сведения королевские ботаники заплатили бы соверен или два, лишь бы только узнать. Он даже упомянул «кошку» — плеть-девятихвостку!

— Упаси Господь, сэр. Одно название чего стоит.

— Когда в наше первое свидание он упомянул об этой плетке, это было ключом к ответу. Такое наказание могло быть изобретено только в Новом Южном Уэльсе.

— Вы никогда не представляли себя в его положении? Я же почувствовал весь ужас этого чертовски поганого состояния. Простите, мисс Уоринер, но слово чертовски здесь к месту.

— Бакл, дорогой Бакл. Ведь это мое призвание — представлять себе все.

Рот Перси Бакла сжался, щеки побледнели и запали. Он посмотрел тяжелым взглядом на Тобиаса Отса, прежде чем ответить.

— Неужели, сэр? Возможно. Что же касается меня, то у меня была старшая сестра, которой пришлось оказаться в этом проклятом месте. Я имел честь стоять в зале Нью-гейтского суда и слушать, как судья зачитывает приговор. Я поддерживал мою бедную мать, которая в обмороке упала мне на руки. Простите, что плачу, сэр. Моя сестра не была ангелом. Одному Господу известно, что с ней сталось.

— Но вы же потом слышали о ней.

— Каким образом мог я слышать о ней? Поставьте себя на ее место, как могла она послать весточку тем, кто ее любил? Отважной была наша Дженни. Она считала меня никудышным неудачником с моей жареной рыбой. Я никогда не забуду этот день. Помоги нам Господь, если мать Англия будет так недобра к своим детям.

— Я думаю, что вы очень хороший человек, мистер Бакл. Вы христианин.

— Мне не хотелось бы спорить с вами, — ответил Перси Бакл, глядя в пол и произнося слова так тихо, что его едва было слышно. — Но я неверующий.

— Вам, разумеется, не хочется, чтобы этот человек вернулся в ваш дом?

— Я не вижу для себя иного выхода.

— Но как же ваша безопасность? Безопасность ваших слуг?

— Я был бы рад, если бы у меня был лучший выбор, это верно, но иного выхода я не вижу. Можно ли нам, друзья, оставаться здесь и продолжать беседу, когда он там, один, и Бог знает, в каком он сейчас страхе, он, должно быть, уже видит себя снова в этом ужасном месте?

Тобиас Отс улыбнулся.

— Вы храбрый человек, если берете к себе в дом зверя, подобного льву.

— Тут нет никакой храбрости. Спросите любого. Я робок и труслив, как мышь. Мне хотелось бы быть храбрым, это помогло бы мне во всей этой истории.

Тобиас Отс посмотрел на стену, словно измерил расстояние между нею и собой, затем провел рукой по волосам и, наконец, вынув черепаховую расческу, быстро привел волосы в порядок.

— В таком случае я буду действовать в своих интересах, — решительно заявил он. — Я не выдам его.

Перси Бакл вскинул голову.

— Вы собирались отдать его в руки закона?

— Да, но увидев, как вы настаиваете на том, чтобы мы его оставили…

— Я его оставлю у себя, — поправил его Перси Бакл.

— Но, Тоби, — не выдержала Лиззи, — мы не можем оставить его на свободе.

Тобиас проигнорировал протест свояченицы.

— Вечерами, мистер Бакл, бродя по городу, я прохожу мимо вашей лавки в Клеркенуэлле, потом спускаюсь вниз к Лаймхаузу, а затем возвращаюсь обратно через ваши ужасные Севен-Дайалс и Уэлли-Дкжс. Хоппинг-Тодт и Шиф-оф-Берли. И все это остается у меня вот здесь, в моей черепной коробке. Но сейчас вы меня ввели в совсем иной мир, столь же богатый, как сам Лондон. Сколько жизненных загадок таится в темных узких закоулках этой исстрадавшейся души, сколько награбленного золота спрятано в подземельях на этих грязных улицах.