– Молодой человек, вы когда-нибудь слышали о Гомере? Боже, что я говорю – вы, вероятно, даже не знаете, кто это.
      Грейс с трудом сдержала улыбку, а Юлиан громко рассмеялся:
      – Я перечитал Гомера от корки до корки. Сказки, которые он пересказывает, – плод фантазии не одного поколения рассказчиков. Другое дело Гесиод – он написал свою «Теогонию» при непосредственном участии Клио.
      Доктор Льюис демонстративно произнес что-то на древнегреческом.
      – Это не просто точка зрения, доктор, – ответил ему Юлиан по-английски. – Это факт.
      Бен с интересом посмотрел на Юлиана. Он все еще не мог поверить, что кто-то, кроме него, мог так разбираться в его любимом предмете.
      – А вам откуда это известно?
      На этот раз Юлиан ответил по-гречески, чем немало озадачил собеседника.
      – Ого, да вы владеете греческим так, словно родились в то время.
      Юлиан незаметно подмигнул Грейс.
      – Я же говорила вам, – важно заявила Селена, – он лучше всех знает греческих богов и богинь.
      Заметив перстень на пальце Юлиана, доктор Льюис пристально уставился на него.
      – Это именно то, о чем я думаю? – неуверенно спросил он, – Перстень полководца?
      Юлиан кивнул:
      – Он самый.
      – Вы не против, если я взгляну на него поближе?
      Сняв перстень, Юлиан протянул его Бену.
      – Македонский? Полагаю, второй век до нашей эры?
      – В самую точку.
      – Великолепная копия. – Льюис с явной неохотой возвратил перстень.
      – Это не копия.
      – Не может быть! – недоверчиво воскликнул Бен. – Для подлинника он слишком хорошо сохранился.
      – Перстень находился в частной коллекции, – немедленно вмешалась Селена.
      Взгляд Бена выразил сомнение.
      – И как же он попал к вам?
      Юлиан стал вспоминать, как ему вручили перстень: он и Кир Трасейский были удостоены этой чести за то, что вдвоем освобождали от римлян Темополь. Это была жестокая, кровавая и продолжительная схватка, их армии бежали, и они обороняли город вдвоем. Юлиан был уверен, что и Кир бросит его, но глупый юнец лишь улыбнулся ему и сказал, взяв в каждую руку по мечу: «Это хороший день, в такой день не жалко умирать. Предлагаю прихватить с собой на тот свет как можно больше этих ублюдков».
      У Кира смелости всегда было больше, чем ума.
      Когда все закончилось, они поили друг друга вином, празднуя победу, а поутру обоих представили к награде. Даже теперь из всех людей, кого он знал в Македонии, Юлиан больше всех прочих скучал по Киру. Кир был единственным, кто прикрывал его спину с мечом в руках.
      – Мне его подарили.
      Взгляд Бена наполнился благоговением и алчностью.
      – Может, вы желаете его продать? Я хорошо заплачу.
      – Ни за что, – сказал Юлиан не раздумывая. Слишком много крови он потерял в бою за Темополь.
      Бен покачал головой:
      – Жаль, что мне никто таких подарков не делает. Вы хоть знаете, сколько это стоит?
      – Мой вес в золоте.
      Бен рассмеялся и ударил ладонью по столу Селены:
      – Отлично! Насколько я помню, это размер выкупа за пленных полководцев, не так ли?
      – Да, выкуп за тех, кто не сумел умереть в бою.
      В глазах Бена блеснуло уважение.
      – У вас есть предположения по поводу того, кому мог принадлежать этот перстень?
      – Юлиану Македонскому, – уверенно ответила Селена. – Слышали о таком?
      Бен от удивления открыл рот:
      – Серьезно? А вы-то сами знаете, кто это?
      Лицо Селены приобрело странное выражение, но Бен этого не заметил.
      – О нем говорили, что он станет вторым Александром Великим. Юлиан был сыном полководца Диоклия Спартанского, известного так же как Диоклий-мясник. По сравнению с ним маркиз Де Сад просто Роналд Макдоналд. Если верить легенде, Юлиан родился от союза Диоклия и Афродиты после того, как Диоклий спас один из ее храмов от разорения. Впрочем, современные историки считают, что его матерью скорее всего была одна из жриц Афродиты.
      – Неужели? – не удержалась Грейс.
      Юлиан пожал плечами:
      – Кому какое дело, кто такой этот Юлиан Македонский – он умер давным-давно, и не надо тревожить его память.
      Но Бен не обратил на эти слова никакого внимания:
      – Римлянам Юлиан был известен как августейший Юлиан Пунитор… – Он посмотрел на Грейс и добавил, видимо, специально для нее: – Юлиан Каратель. Он и Кир Трасейский устроили настоящую резню по всему Средиземноморью во время четвертой македонской войны с римлянами. Юлиан ненавидел Рим и мечтал разрушить его. Они с Киром поставили Рим на колени.
      – И вы знаете, что случилось с Киром Трасейским?
      Бен кивнул.
      – Бесславный конец. Римляне поймали его и казнили в году сто сорок седьмом до Рождества Христова.
      Юлиан сжал челюсти.
      – Это был, возможно, один из лучших воинов за всю историю Греции; он любил битву так, как никто другой из тех, кого я знал. Удивительно, что он дал себя поймать.
      Бен безразлично пожал плечами.
      – После исчезновения Юлиана Кир остался единственным достойным полководцем в Македонии, так что римляне охотились за ним по всему Средиземноморью.
      – А что случилось с Юлианом? – спросила Грейс, которой было интересно, что думают по этому поводу ученые.
      – Никто не знает. – Бен нахмурился. – Это одна из величайших загадок истории. Став легендарным полководцем, не потерпевшим ни одного поражения, он исчез без следа в возрасте тридцати двух лет. В последний раз его видели во время битвы яри Коньяре, когда он заставил Ливия сдать свои неприступные позиции. Это было одно из самых позорных поражений римлян за всю историю.
      – Вряд ли это кому-то интересно, – проворчал Юлиан.
      – Не знаю, не знаю. По некоторым источникам, после битвы Юлиан послал весть Сципиону Младшему, обещая, что следующим будет он. – Бен покачал головой. – Испугавшись, Сципион бросил дворец и бежал в Испанию, но Юлиан, не успев осуществить угрозу, исчез. Его семью нашли во дворце без признаков жизни. Вот здесь-то и начинается самое интересное. Некоторые македонские источники утверждают, что в бою с Ливием Юлиан был смертельно ранен и, из последних сил добравшись до дома, убил всю семью, чтобы никто из них не стал рабом. Зато римские историки считают, что Сципион послал наемных убийц, и те, напав на семью Юлиана среди ночи, убили всех, причем тело Юлиана разрубили на куски и спрятали.
      Услышав столь нелепую версию, Юлиан поморщился:
      – Сципион был трусом, у него духу бы не хватило напасть…
      – Кстати, – вставила Грейс, опасаясь, что Юлиан наговорит лишнего, – отличная сегодня погода.
      – Сципион не трус, – возразил Бен. – Никто не может отрицать его успехи в Испании.
      Лицо Юлиана потемнело от ненависти, но Бен, похоже, этого не заметил.
      – Молодой человек, перстень, который вы носите, абсолютно бесценен. Мне бы очень хотелось знать его историю, и я готов отдать многое за то, чтобы узнать, что же стало с его истинным хозяином.
      Грейс бросила на Селену встревоженный взгляд, однако Юлиан сохранял невозмутимость.
      – Юлиан Македонский навлек на себя немилость богов и был наказан за свое высокомерие.
      – Это ваша версия, я полагаю, – Бен взглянул на часы. – Черт, мне пора. – Он встал и протянул Юлиану руку. – Нас так и не представили должным образом. Бен Льюис.
      – Юлиан, – просто ответил его новый знакомый и пожал протянутую руку.
      Бен рассмеялся:
      – Вы это серьезно?
      – Возможно, меня назвали в честь этого вашего полководца.
      – Или ваш отец, как и мой, любил все греческое.
      Бен оглянулся на Селену.
      – Приведите его как-нибудь на наше заседание Сократовского клуба. Нечасто мне удается встретить человека, который разбирался бы в греческой истории почти так же хорошо, как я. – Он снова повернулся к Юлиану: – Рад был знакомству.
      – Ну, – Селена с облегчением вздохнула, когда Бен растворился в толпе, – ты, мой друг, совершил невозможное. Ты только что произвел впечатление на одного из самых уважаемых в стране ученых историков, занимающихся Древней Грецией.
      Юлиан равнодушно пожал плечами.
      – Лейни, как ты считаешь, сможет Юлиан преподавать историю, когда проклятие спадет? Я уже думала над этим…
      – И напрасно, – прервал ее Юлиан.
      – Но тебе ведь понадобится работа…
      – Нет. Я все равно не останусь здесь.
      Грейс стадо не по себе.
      – То есть как?
      Юлиан отвел взгляд.
      – Афина предложила мне вернуться домой. Когда проклятие спадет, я отправлюсь в Македонию.
      Грейс задыхалась, ей не хватало воздуха.
      – Что ж, ясно. – Ей показалось, что она вот-вот умрет. – Ты просто воспользуешься моим телом и уйдешь. Ладно, по крайней мере, не придется вызывать Селену, чтобы она отвезла меня домой.
      Юлиан вздрогнул, словно его ударили.
      – Чего ты хочешь от меня? Разве я нужен тебе здесь?
      Грейс не знала, что ответить. Она хотела, чтобы он остался, и не думала об остальном. Но умолять его она не собиралась.
      – Знаешь, я тоже не хочу, чтобы ты оставался. И вообще, почему бы тебе не пожить у Селены несколько дней? – Грейс оглянулась на подругу. – Ты ведь не против?
      Селена тут же принялась делать предостерегающие знаки, но Грейс уже было все равно. Юлиан вздохнул:
      – Перестань, Грейс…
      – Не прикасайся ко мне. – Она оттолкнула его руку. – Меня от тебя тошнит.
      – Боже, Грейс! – воскликнула Селена. – Поверить не могу…
      – Да нет, все в порядке, – холодно сказал Юлиан. – Она хотя бы не плюнула мне в лицо, и на том спасибо.
      Грейс видела по его глазам, что сделала ему больно. Но ведь и он сделал ей больно. Ужасно больно.
      – Ладно, увидимся, – бросила она Селене и, повернувшись, быстро пошла в сторону улицы.
      Селена глубоко вздохнула, глядя, как Юлиан смотрит Грейс вслед. Его тело было напряжено, и на щеке она почувствовала нервный тик.
      – Удар – и гол. Прямое попадание в сердце.
      Юлиан окинул ее хмурым взглядом:
      – Открой мне, оракул, что я сказал не так?
      – Не знаю. – Селена задумчиво перетасовала колоду карт. Она явно не собиралась помогать Юлиану, и он, сев на стул, устало потер глаза. Боже, он вовсе не хотел обидеть Грейс! Не хотел, и тем не менее…
      Похоже, мойрам сегодня было скучно на Олимпе, и они снова всласть поиздевались над ним.
      – Хочешь, я тебе погадаю? – неожиданно спросила Селена.
      – Почему бы и нет. – Едва ли она скажет ему что-то новое, но, возможно, хотя, бы отвлечет от грустных дум.
      – Что ты желаешь узнать?
      – Смогу ли я когда-нибудь… – Он остановился. Стоило ли задавать ей тот же вопрос, который когда-то он задавал Дельфийскому оракулу? – Я смогу когда-нибудь избавиться от проклятия? – Его голос прозвучал едва слышно.
      Селена сдала три карты и удивленно ахнула.
      Юлиан и сам все увидел, ему ничего не надо было объяснять. На одной из карт молния ударила в башню, на другой – три меча пронзили сердце, а на третьей демон держал на цепи двух людей.
      – Ничего себе, – воскликнула Селена, – никогда не верила, что такое бывает. Здесь этого не говорится, но тебя ждет еще одна битва.
      Покачав головой, Юлиан рассмеялся:
      – К битвам я привык, хотя сейчас мне было бы легче лечь и умереть.
 
      Грейс вытерла слезы и припарковала машину у бордюра.
      К черту все, к черту Юлиана, и пусть убирается обратно в свою книгу. Она ему не кусок мяса на завтрак.
      Да как он мог!
      Она долго возилась с ключами от двери.
      – Как он мог, – прошептала Грейс, когда дверь наконец открылась. Она сходила сума без причины и сама это понимала. Юлиан не виноват в том, что Пол оказался такой эгоистичной свиньей. Не виноват он и в том, что у нее развился страх оказаться использованной.
      Но разве она не заслужила того, чтобы ее кто-нибудь любил, чтобы кто-то навсегда остался с ней рядом.
      Она-то, наивная дура, полагала, что если поможет Юлиану, то он останется с ней. Грейс вспомнила, как он кинулся через улицу, чтобы спасти ребенка от неминуемой гибели. Прирожденный боец. В ее мире ему не место. Юлиан должен жить там, откуда пришел.
      Грейс устало поплелась наверх по лестнице; на сердце скребли кошки. Нужно как-то отвыкать от него. Это все, что она может сделать, потому что чем ближе они становятся, тем сложнее расставаться.
      Она не одолела и половины лестницы, как в дверь постучали. Грейс бросилась вниз в надежде увидеть Юлиана, но за дверью, на крыльце, увидела лишь силуэт низенького человека.
      Открыв дверь, Грейс ахнула – на пороге стоял Родни Кармайкл. На нем был темно-коричневый костюм, желтая рубашка и красный галстук, короткие черные волосы зачесаны назад.
      Кармайкл заискивающе улыбнулся:
      – Привет, Грейс.
      – Мистер Кармайкл, – холодно сказала она. – Что вы здесь делаете?
      – Так, проходил мимо и решил зайти поздороваться. Может, мы…
      – Думаю, вам лучше уйти.
      Маленький человечек нахмурился:
      – Почему? Разве мы не можем просто поговорить?
      – Я не принимаю пациентов на дому.
      – Да, но…
      – Мистер Кармайкл, вам действительно лучше уйти. Если вы этого не сделаете, я позвоню в полицию.
      Как ни странно, угроза ее не произвела на гостя никакого впечатления, он лишь кивнул с ангельским терпением.
      – А, так вы, должно быть, заняты сейчас? Я могу подождать. Мне тут есть чем заняться. Давайте я зайду попозже, и мы поужинаем вместе.
      Грейс остолбенела от такой наглости.
      – Нет.
      Он улыбнулся:
      – Да ладно, Грейс, не надо так со мной. Ты же знаешь, мы созданы друг для друга. Просто предоставь мне…
      – Убирайтесь!
      – Ладно, но я вернусь. Повторяю, нам есть о чем поговорить. – Кармайкл повернулся и не спеша пошел через двор.
      Грейс резко захлопнула дверь и заперла ее на ключ.
      – Ну, Луанна, я точно тебя убью, – погрозила она по пути на кухню, и тут, проходя по гостиной, увидела в окне силуэт Родни.
      Не на шутку обеспокоившись, Грейс сняла трубку телефона и позвонила в полицию.
      Полицейские прибыли только через час, и все это время Родни стоял снаружи, переходя от окна к окну и пытаясь разглядеть сквозь закрытые жалюзи, что делает предмет его вожделения. Только увидев полицейскую машину, он бросился наутек и скрылся во тьме.
      С облегчением вздохнув, Грейс пошла открывать полицейским, но они не задержались надолго и к тому же заявили ей, что не могут гарантировать защиту от Родни, если он появится снова. Единственное, что они сделали, – это посоветовали в понедельник пойти к прокурору и добиться от него судебного приказа, запрещающего Родни приближаться к ней ближе чем на сто метров. Учитывая, что Грейс официально замещала Луанну, до ее возвращения это было бессмысленно.
      – Простите, – сказал полицейский, стоя в дверях, – но этот человек не нарушил закон, и у нас нет оснований задерживать его. Вы можете дать показания, что он посягает на вашу собственность, но пока его не поймают с поличным, это ничего не изменит. – Страж закона сочувственно улыбнулся Грейс. – Мы постараемся патрулировать эту улицу чаще, но летом у нас много работы. Я бы посоветовал вам пригласить друга, чтобы не оставаться одной.
      – Хорошо, спасибо.
      Едва они уехали, Грейс проверила все двери и окна – плотно ли они закрыты и заперты.
      Предчувствуя недоброе, она ходила по дому, каждую секунду ожидая, что Родни вдруг выскочит из щели в полу, точно сверчок. Знать бы наверняка, опасен он или нет. В отчете из психиатрической клиники говорилось, что этот больной вторгался в жизнь женщин, но нигде не указывалось, нападал ли он на них или просто пугал своим наглым присутствием. Возможно, Грейс вовсе нечего было бояться, но кто знает… Меньше всего ей хотелось стать жертвой маньяка.
      Дойдя в своих размышлениях до этого места, она бросилась наверх собирать вещи.

Глава 11