– Простите, я невольно услышала, что вы расспрашиваете насчет своей свекрови, – начала я. – Для нас это очень щекотливый вопрос.
      – Вы хотите сказать, что матери Бена не стало лучше?
      – Ей стало еще хуже!
      – И моя жизнь тоже не из сплошных роз состоит! – чавкнула Фриззи, посасывая ломтик лимона в надежде вытянуть из него весь алкоголь до последней капли. – Знаете, я вообще-то не пью. Лет десять не брала в рот ничего крепче лимонада.
      – В горькие времена пьют горькую! – Памела тряхнула своими хвостиками и сжала стакан.
      – Я могу чем-нибудь вам помочь?
      Преподобная Эвдора уселась на последний свободный стул, явно вознамерившись наставить нас на путь истинный. Но три доблестные невестки-мушкетерши жаждали не наставлений, а горестных признаний о проблемах со свекровью. Так Эвдора стала четвертой жертвой конфликта, старого как мир.
      – Я всегда помнила, что Бриджет – мачеха Глэдстона, и старалась вести себя так, словно она его родная мать. Вот почему я ни слова не говорила ей о табаке, хотя Глэдстон ненавидит курильщиков. У бедняги аллергия на табачный дым, и миссис Корнишон все время предлагает ему свое волшебное снадобье.
      Из-за стойки бара тотчас высунулся нос миссис Мэллой.
      – Даже не пробуйте! Если бы Эдна умела варить лекарства, она давно бы исполнила свое заветное желание…
      «Неужто Рокси имеет в виду Джонаса? – подумала я про себя. – Не может быть, чтобы миссис Корнишон всерьез покушалась на его добродетель».
      – Если бы я верила, что миссис Корнишон умеет колдовать, то со всех ног помчалась бы к ней, пусть вернет мне мои бедные волосы… – Фриззи залилась оранжевым румянцем стыда и быстро спросила: – У вас со свекровью только из-за курения дрязги?
      – Боюсь, что нет, – покачала головой преподобная Эвдора. – Больше всего меня удручает ее манера рассуждать о Библии. – Тут она понизила голос, а мы конспиративно сдвинули головы. – Она все время говорит, что Библия еще развратнее, чем «Любовник леди Чаттерлей»… Но будет об этом, я не должна критиковать Бриджет, тем более что ее здесь нет и она не может за себя постоять.
      – Да нет же, голубушки, продолжайте! – Миссис Мэллой поставила на стол еще один поднос и стала собирать пустые стаканы. – Джин-то бесцветный. Со стороны подумают, что это святая вода.
      – Большое спасибо. – Эвдора стала перебирать звенья браслета, как четки, чтобы отогнать искушение. – Вчера епископ приехал ко мне, чтобы обсудить кое-какие церковные вопросы, но я никак не могла выставить свекровь из комнаты. Не прошло и пяти минут, как она накинулась на святого Павла и заявила, что он – сексуально озабоченный старый холостяк, которому надо было принять холодный душ, а не совать нос в супружескую жизнь посторонних людей.
      – На вашем месте, – сочувственно заметила Памела, – я бы поспешила в церковь и утопилась в купели со святой водой.
      Эвдора слабо улыбнулась. Наша пастырша так исхудала, что даже очки постоянно сползали у нее с носа.
      – Я не знала, куда деваться, когда она насела на святого Петра, утверждая, что ему следовало лучше относиться к своим семейным обязанностям, вовремя выносить мусор и помогать детишкам делать уроки, а не улепетывать неизвестно куда, чтобы стать святым. Но самое страшное было впереди. – Эвдора собралась с силами. – Бриджет взялась за обрезание. Матушка объявила, что это самое смешное место в Библии. Она, дескать, не понимает, почему люди не помирают со смеху, когда читают, как Авраам собрал весь свой народ и заявил, что переговорил с Богом, а потому, мол, сию секунду скидайте портки, а я пройдусь с ножичком собрать урожай. Она даже осмелилась спросить епископа, ждал бы он покорно в таких обстоятельствах, пока придет его черед, или взял бы ноги в руки и помчался к черту на рога.
      – Вы хоть поссорились с ней потом? – поинтересовалась я.
      – Я выразила ей свое недовольство. Хуже всех пришлось Глэдстону. Он в это время как раз пек бисквитный торт – в надежде, что в этом году на ярмарке святого Ансельма получит главный приз. Глэдстон так расстроился, что вспомнил про торт, когда тот превратился в угли. Кстати, про жертвы сожженные… когда мы вернулись ко мне в кабинет, оказалось, что там бушует пожар. Слава Богу, небольшой, но моя воскресная проповедь превратилась в горстку пепла. Я понимаю, всякое случается, но Матушка преспокойно заявила, что она курила у меня в кабинете, а потом пошла приготовить себе чаю. Пепельницей она никогда не пользуется, просто положила сигарету на край пресс-папье, которое Глэдстон в прошлом году получил в награду за лучшую икебану. Я вспылила, а когда успокоилась, оказалось, что свекрови нигде нет.
      – Надеюсь, ваш муж высказал ей все, что полагается? – с надеждой спросила я.
      – Глэдстон просто не находил слов. Он тут же улегся в постель с жестокой мигренью. А я вскочила в машину и кинулась на поиски Матушки. Иногда она автостопом отправляется в деревню, чтобы купить сигарет. Поскольку магазины уже закрылись, логично было искать ее в пивной.
      – Бьюсь об заклад, что она вернулась домой и поджигает то, что еще не сгорело! – Памела с трудом сосредоточила взгляд на бледном лице Эвдоры.
      Стакан Памелы был пуст, Фриззи расправилась со своим джином… мне придется пить штрафную! Я поскорее отпила из своего стакана и поперхнулась. То ли джин всплыл наверх, то ли раньше я не замечала, как мало тоника плеснула нам миссис Мэллой.
      – Доун сказала отцу, что требует для бабушки смертной казни за убийство Златовласки, – Фриззи хихикнула, – но Том отказался.
      – Подлый трус! – икнула Памела.
      – Должна признаться, что и мне сегодня не раз приходили в голову мысли об убийстве, – внесла свою лепту и я.
      – Всем нам приходится переживать в жизни горькие минуты. – Эвдора снова поправила очки. – Но мы обязаны отгонять от себя дьявола и всеми силами восстанавливать гармонию в своей жизни.
      – Но почему?! – Фриззи шарахнула стаканом по столу, да так, что медная грелка на стене закачалась, как маятник. – Почему мы не можем пристукнуть своих свекровей и жить в мире и гармонии всю оставшуюся жизнь?!
      – Иногда нарушить закон очень даже полезно! – Памела хотела добавить что-то еще, но передумала.
      – Самое сложное, – совершенно серьезно заметила я, – как следует замести следы.
      – Ну-ну, милые дамы! – Эвдора испуганно оглядела пивную, цапнула свою сумочку и встала из-за стола. – Давайте на этом закончим и разойдемся по домам.
      – Да ну вас! Госпожа викарий, хоть раз наплюйте на приличия! – воззвала миссис Мэллой, взмахнув тряпкой.
      – Да-да, миссис Шип, не покидайте нас! – с пьяным радушием вскинулась Памела.
      – Останьтесь! – воскликнула Фриззи, хватая очередной стакан.
      – Самая лучшая терапия – тщательно разработать план убийства! – Джин уже всерьез взялся за меня.
      – Право слово… – Решимость Эвдоры была явно поколеблена.
      – Иногда и швисе… свищи… ящи… священ-нице надо исповедаться, – еде выговорила Фриззи.
      Памела яростно затрясла головой:
      – Это так весело!
      Миссис Мэллой набожно сложила руки и оперлась о стойку бара, словно то была кафедра храма Святого Ансельма.
      – Всему на свете есть свое время!
      – Надеюсь, я не кажусь вам неземным существом.
      Эвдора снова опустилась на краешек стула. Глаза ее за стеклами очков были полны глубокой душевной боли.
      – Так как мы возьмемся за дело? – потерла руки Памела. – Столкнем с лестницы… или это слишком уж банально?
      – У моей тети Этель этот метод сработал прекрасно! – Фриззи провела пальцем по краю стакана и задумчиво лизнула его. – Правда, она врет направо и налево, что дядюшка Герберт (это ее покойный муж, скотина жуткая!) споткнулся о кота, но тетя Этель выдала себя с головой, когда поставила ему здоровенный памятник с надписью «Тебя мне только не хватает!»… Не волнуйтесь, миссис Шип, она не вашего прихода. Тетушка Этель ходит в методистскую церковь на углу нашей улицы.
      Сегодня утром Фриззи уже упоминала о темпераменте своей родственницы, но я почему-то подумала, что выходки этой леди не так уж опасны для общества. При других обстоятельствах я бы наверняка выразила подобающее возмущение эксцентричным поведением пожилой дамы, но теперь мне не терпелось вернуться к нашим кровожадным планам.
      – Может, пистолет? – предложила я.
      – Я ничего не знаю про огнестрельное оружие. – Эвдора искренне старалась играть по нашим правилам.
      – Я так считаю, – лицо Памелы сияло, – что надо использовать принцип божественной справедливости.
      – То есть? – тупо переспросила я.
      – Метод убийства должен соответствовать тем безобразиям, какими наши свекрови сводят нас с ума.
      – Например, моя Матушка курит, – покачала головой Эвдора. – Что же мне теперь, сложить костер из сигарет, а ее привязать сверху? – Представив эту картину, диакониса рассмеялась, как в старые добрые времена. – Так мне следов не замести.
      – Дайте только минутку, и я придумаю что-нибудь этакое, с изюминкой, – пообещала Памела.
      Мы сидели, глядя друг на друга, пока Фриззи не высказалась:
      – У тебя все как-то легко получается… Может, предложить посадить свекровушку нашей преподобной на айсберг и пустить в дальнее плавание?
      – Вот именно! – Я постаралась сесть прямо. – Эвдора, после того, что случилось сегодня, скажите ей, чтобы она курила только в саду, независимо от времени суток и погоды на улице, будь хоть шторм в десять баллов. А потом останется только призвать в союзники терпение. И вот в одну прекрасную ночь, когда земля покроется снегом и льдом…
      Но у Эвдоры фантазии ни на грош.
      – А что, если будет очередная сиротская зима?
      – Тогда достаточно густого тумана, – твердо сказала я. – Принцип остается тот же. Когда старая грымза возьмет свое курево и выйдет в сад, мигом заприте все окна и двери, отошлите мужа в постель и включите радио на полную громкость, чтобы он не слышал криков.
      – А потом? – Эвдора подалась вперед, лихорадочно вращая обручальное кольцо. – Дорогая моя, мне очень жаль разрушать ваш воздушный замок, но Матушка вряд ли умрет от страха – не тот у нее характер.
      – Это было бы слишком скучно! – Памела увлеклась не на шутку. Глаза у нее горели, как у юной скаутши во время сеанса страшилок. – Подумайте только: старуха потеряет ориентацию в тумане, выйдет из сада, перейдет дорогу и свалится с обрыва в море!
      – Ик!.. Исключительно! – выдохнула Фриззи.
      Памела гордо улыбнулась.
      – А следователь вынесет вердикт – смерть в результате несчастного случая.
      – Ну, не очень-то надежно, – вынесла вердикт миссис Мэллой с высот стойки бара. – Опять же, как я уже сто раз говорила Эдне Корнишон, кто не рискует – тот не пьет шампанское. Конечно, в случае с Эдной это касается только нового средства для чистки меди, с которым надо иметь железное терпение, но…
      К сожалению, тут миссис Мэллой отвлек невоспитанный посетитель, требуя внимания.
      – Теперь моя очередь! – молитвенно сложила руки Памела. – Пусть кто-нибудь придумает, как мне замочить Мамочку Китти.
      – Может, растолочь термометр и подмешать ртуть ей в суп? – предложила Фриззи и знаком потребовала еще джину.
      – Не получится, – поникла Памела. – У нее стальные внутренности.
      – А как насчет велосипеда, того самого, который она сегодня у вас отобрала? – напомнила Эвдора, стараясь соответствовать нам. – Можно испортить тормоза, а крутой склон довершит работу.
      Радость жизни тут же вернулась к Памеле.
      – О, какой замечательный реванш за все фокусы, когда Мамочка Китти одной рукой давала, а другой отнимала. Непременно припрячу ее велосипед, чтобы ей поневоле пришлось воспользоваться старым драндулетом. Я даже отдам на саван для Мамочки Кигга поношенную ночную рубашку, что она мне подарила.
      – Если на нее наедет каток для асфальта, можно будет просто сунуть ее в конверт и так похоронить! – Миссис Мэллой промокнула глаза носовым платком и щедро поставила нам еще выпивку. – Этот разговор терзает мою душу, но я всегда была мягкосердечна.
      – Теперь моя очередь! – Фриззи, опьянев от спиртного и возможности разрядить свою бессильную ярость, призвала наше собрание к порядку, постучав стаканом о стол. – Кто-нибудь, научите же меня, как избавиться от Резвушки!
      – Проще пареной репы! – с готовностью откликнулась я. – Она сама вырыла себе яму, когда налила «Красавицу без волос» в пузырек из-под шампуня. Резвушка прямо-таки завещала вам совершить королевский промах. Например, по ошибке положить ей хорошую порцию яда в… что там она ест?
      – А какого яда? – Фриззи почему-то скептически отнеслась к моей блистательной идее. – Что-то я сомневаюсь, что аптекарь услужливо продаст мне полфунта мышьяку.
      – Можно воспользоваться крысиньм ядом, – предложила Эвдора. – Я недавно читала, как одна женщина умерла, по ошибке хлебнув лишку крысиного яда. По крайней мере, так утверждал ее муж.
      – Не хочу вас разочаровывать, – хмыкнула Фриззи, – но, по-моему, на вкус эта штука очень пакостная.
      – Нет проблем! – отрезала я. – Вчера за обедом Резвушка говорила, что принимает тоник для поправки здоровья. Вот и скажите ей, что вы открыли для себя новый тоник, который за двадцать минут убавит ей двадцать лет. Причем радикально.
      – А ведь верно, на это она купилась бы!
      Лицо Фриззи осветилось улыбкой. Она собиралась рассыпаться в благодарностях, но тут в разговор бесцеремонно встряла миссис Мэллой:
      – Я не собираюсь полвечера отбрехиваться от своих кровных клиентов, дожидаясь, пока вы соизволите перейти к делу!
      – Это она жаждет услышать, как мы собираемся расправиться с моей свекровью, – перевела я.
      – Только не измышляйте ради меня изощренных пыток, миссис X., – великодушно разрешила миссис Мэллой. – Не хочу, чтобы эта женщина умирала долгой и мучительной смертью только потому, что уволила меня, стоило вам отвернуться. Вполне подойдет что-нибудь быстренькое и незатейливое. Если вас не затруднит, поменьше крови, пожалуйста. Мне не улыбается до Судного дня драить полы в вашем домище, чтобы уничтожить улики.
      – Не будете ли вы так любезны предложить оригинальный способ навсегда с ней покончить? – осведомилась я кротко, с трудом ворочая языком. Джин явно оказывал свое действие.
      Миссис Мэллой сжала пунцовые губы и задумалась.
      – Столкнуть ее с того балкона, где она заперла Билла Уткинса, нельзя. После ее падения с лестницы это было бы уж слишком. Поганками-мухоморами тоже не накормишь. После того, как в муссе оказалось слабительное вместо шоколада, любое отравление покажется очень подозрительным.
      Эвдора, Фриззи и Памела озадаченно воззрились на меня.
      – Увы, так оно и есть. – Миссис Мэллой скорбно покачала головой. – Неприглядное впечатление вы по себе оставили, миссис X. С той минуты, как зазвали в Мерлин-корт папашу и мамашу своего муженька, вы все суетились и суетились. Пыль вытирали, паутину выметали, полотенца по цветам радуги раскладывали, – и все потому, что боялись, как бы ваша свекровушка не стала совать повсюду свой нос. Поэтому я вот что говорю…
      – Она права, – сообщила я присутствующим, – с Мамули станется влезть на крышу, чтобы проверить, нет ли пыли под черепицей. Когда они с Папулей приехали, она с порога обвинила меня в том, что я выгляжу усталой. Так оно и было. Всякий раз, как она приезжает, начинается все та же старая песня. Я просыпаюсь ночью в холодном поту при мысли, что упустила что-то очень важное.
      – Какое мучение! – посочувствовала Эвдора.
      – О господи! – Я в ужасе прикрыла рот рукой. – Высокий комод у нее в комнате! Я так и не стерла с него пыль! А вы про него не вспомнили, миссис Мэллой?
      – Незачем смотреть на меня щенячьими глазами, миссис X.! Сто раз вам говорила, что и на пушечный выстрел не подойду к этой вавилонской башне, не то что пыль с нее вытирать! Не дай бог, кто-нибудь черным глазом на эту деревяшку посмотрит, так она тут же повалится! Кстати, вы подали мне блестящую идею. Нужно только опорожнить все нижние ящики и нагрузить верхние – и готово орудие убийства. Вашей свекрови не дотащипъ стремянку на второй этаж к себе в спальню. Значит, чтобы проверить, есть ли пыль наверху, придется залезть на стул, а оттуда – на выступ посередине. И дело в шляпе! Ну, милые дамы, что вы на это скажете?
      – Супер-пупер! – восхищенно выкрикнула Памела.
      Эвдора глубоко задумалась.
      – Это похоже на забивание вероотступников камнями во времена Реформации.
      То ли от этих леденящих душу слов, то ли под воздействием джина Фриззи лихо качнулась на стуле.
      – Ну вот, пожалуйста! – И без того пышная грудь миссис Маллой раздулась от гордости. – Что хорошо для исторических личностей, не может быть плохо для нас, грешных. Подумайте только, миссис X.! Ваша свекровушка сможет стать форменной мученицей!
      – А что, это мысль! – кисло проворчала я.
      Усталость давала о себе знать – поддерживать гнев и ярость на должном уровне я уже не могла. В памяти смутными пятнами маячили обличительные жесты, словечки и колкие взгляды, которыми Мамуля лишала меня разума. О, я не забыла, что она выгнала миссис Маллой, сожгла библиотечную книгу, обвинила меня в том, что я толкала Пусю на самоубийство, – а также переманила Джонаса на свою сторону и в довершение всего спровоцировала ссору между мной и моим единственным и ненаглядным мужем. Но не мешало помнить, что и Мамуля вне себя от горя.
      Стоило представить себе картину, как Магдалина лежит с вытаращенными глазами, погребенная под шкафом, и ждет, чтобы ее соскребли с пола лопаточкой, как я поняла, что по горло сыта джином с тоником и убийствами. Изобразив мужественную улыбку, я заявила:
      – Мы написали новую главу в истории преступлений Читтертон-Феллс.
      – Наверняка. – Фриззи с усилием выпрямилась, ухватившись за край стола. – Но если бы мы не притворялись, а на самом деле решили стереть с лица земли наишх све-ик! – ровей, у нас поджилки затряслись бы!
      – И я подумала о том же самом… – Памела сгребла подставки под стаканы во внушительную стопку и с изумлением на нее уставилась. – Может, нанять профессионального киллера?
      – И где мы его найдем? Очень сомневаюсь, что киллеры значатся в списках на бирже труда. – Эвдора улыбнулась – совсем как прежде. Свекровеубийственная терапия явно пошла ей на пользу.
      Игра снова захватила меня.
      – Кстати, о киллерах. Представляете себе, кто поселился у нас над конюшней? Мистер Питер Дик, добровольный бродяга и попрошайка, который сегодня выразил мне свою любовь и преданность, заявив, что ради меня убьет кого угодно!
      Я не стала портить эффект и не сказала, что речь шла о драконах, но никак не о свекровях.
      – Мистер Дик! – Памела от восторга повалила пирамидку блюдец. – Я так и вижу его: волосатый, бородатый, татуированный, а в ухе серебряная серьга-череп!
      Поразительно! А мы-то еще искали гадалку для ярмарки святого Ансельма! Вот Памелу и возьмем на эту роль. Ничего страшного, что она описала вовсе не мистера Дика, а моего кузена Фредди. Но какая точность! Только я собралась похвалить ее прозорливость, как дверь распахнулась. С видом негодяя из второразрядного вестерна в салун ворвался мой собственный благоверный негодяй.
      – Элли!
      Рык Бена ясно доказал всем и каждому, что он сын своего отца, пусть и незаконный. Его пылающий яростный взгляд обвел мгновенно перетрусивших посетителей бара и остановился на моем лилейно-белом личике. Не успела я проблеять: «Не тронь!? – как он подхватил меня на руки и потащил к дверям.
      Никто не посмел возразить, кроме миссис Маллой. Ее саркастический голос стрелой вонзился в спину Бену:
      – Чтоб вы знали, мистер X., это почтенное заведение, и если вам так уж не терпится похитить отсюда беззащитную женщину, хватайте меня!

Глава двенадцатая